ЗАПИСКИ МИХАИЛА ГАРНОВСКОГО 1786–1790. 1

————

1787 г. 2

(Июль, после 11-го числа). Я имел уже честь донести вам, что вся санктпетербургская публика ожидала 28-го дня июня с крайнею нетерпеливостию. Между прочим, носились в ожидании оного слухи, будто бы присланы были в сенат и к его сия-ству графу Брюсу заключающие в себе объявление народу разных милостей указы, которые не прежде распечатать велено, как 28-го июня, по окончании молебствия. Не было в городе того, который бы не ожидал каковой ни есть милости, толкуя об оных каждый по собственным догадкам. В самой день 28-го июня собралось в Казанскую церковь, так же и окружило оную, великое множество народа, мнимого объявления милостей ожидавшего. Но как нельзя было публиковать того, что тогда здесь еще не существовало, то все разбрелись по домам, утешая друг друга, что объявление таковое отсрочено до Петрова дни; а поелику и в Петров день ничего публиковано не было, то начали говорить, что милостивые манифесты [2] объявлены будут по прибытии Ее И. В-ва сюда, сентября 22-го дня. Действительное получение потом манифеста, в печатных копиях с сим курьером подносимого, решило каждого судьбу, исключая ожидавших чинов, кои ласкаются получить оные сентября 22-го дня. В числе сих состоит и Осип Степанович Судиенков, с статским советником Рубаном в одном чине быть не хотящий.

На бывшем, 29-го июня, в Павловске маскараде было великое множество разного звания людей. Весь Павловский сад был под вечер иллюминован, а в 11-м часу по полудни созжен, не совсем удачно, небольшой фейерверк. Во время иллюминации видны были в огнях разные, нарочно для сего праздника сооруженные предметы, из коих главнейшим почесть можно было тот, на котором стояла надпись: «Храм супружной любви»; но что касается до прочих, то оные не только не имели ни малейшего в первому отношению, но и не были устроены с таким вкусом, чтоб можно было почесть распоряжавшего оными г-на Сергея Ивановича Плещеева, за великого в сем деле знатока. И так, прейду я лучше историческое оные иллюминации описание молчанием. В сие время содержала при дворце Павловском караул рота гранадер из баталиона морского. Одежда и прочий прибор сих солдат суть точь в точь такие, как-будто бы оные нарочно сюда из Пруссии выписаны были. Рядовые употребляют старинного прусского фасона гренадерские колпаки, красные галстуки, прусского покроя кафтаны, камзолы, штаны и черные штиблеты. Унтер-офицеры одеты также; употребляют только во место ружей предлинные эспантоны, выкрашенные из-синя-белесоватою краскою, с коими, по переменно, по два из них, примерно гвардейским уборным, содержат караул во внутренних комнатах офицеры (в целом баталионе и есть только один русской); носят мундир самого темнейшего цвета зеленого сукна, шляпы с узеньким, в палец ширины, позументом, черные штиблеты и также употребляют эспантоны. Живучи в Пруссии долгое время, я весьма довольно на тамошние войски нагляделся, и посему смело могу сказать, что помянутый баталион совершенная копия прусских солдат. Выписанной из прусской службы офицер, служащий теперь в здешней — капитаном, командует не только сим баталионом, [3] штаб-офицеров не имеющим, но и ворочает наследниковым кирасирским полком, и занимает, как по всему видно, первое место по военным делам, когда, напротив сего, г-н Вадковской первенствует по комнатным. Сначала существовала в вышеписанном убранстве одна только рота, баталион же восприял свое начало, как сказывают, в бытность Ее В-ва в Киеве, и в то самое время, когда здесь некоторые льстили себя надеждою, что нынешний покрой мундиров и наряд наших солдат отменится и будет все по старому, а сие потому, будто бы нетерпящие нынешней солдатской одежды успели доказать Ее И. В-ву, что старой мундир для солдат выгоднее и ческа волос им приличнее; вы из сего усмотреть изволите, что предубеждение в пользу старых мундиров действует так сильно, что многие о восстановлении оных не отчаиваются, а особливо любители войск прусских.

Многие мушкатерские полки опасаются лишиться гранадерских рот, почему Нарвской пехотный полк, опасаясь таковой потери людей, распределил рослых своих гранадер по другим ротам, гранадерские же роты составил из самых мелких людей.

Медико-хирургическое училище праздновало 1-го июля двадцатипятилетнее царствование Ее И. В-ва. Русская речь, которую говорил господин доктор Амбодик, никому в рассуждении многословия своего не понравилась, почему, по окончании празднества, Петр Васильевич Завадовской никому оные раздавать не велел. Однако же я оную достал и подношу вместе с немецкими, которые тогда же говорены и публике розданы были. Н. И. Рылеев запасся немецкими экземплярами более прочих, уповательно как для украшения библиотеки своей иностранными сочинениями, так и для памяти, что он присутствовал некогда при диспутах немецких, в предъосуждение тем, кои почитают его чужестранных языков нетерпящим человеком.

За два дня до прибытия сюда Ее И. В-ва, отправил Петр Васильевич молодую жену свою, купно с ее матерью и М. В. Гудовичем, приезжавшим сюда на короткое время, в Малороссию. Его превосходительство намерен и сам проситься туда на год в отпуск. Будучи стыдлив, не хотелось ему вместе с женою предстать пред Ее- И. В-м. Говорят, что жена [4] раскаивается уже, что вышла замуж за злого, ревнивого, подозревающего и застенчивого меланколика и мизантропа.

Слух носится, что его светлость подвел в дар Ее И. В-ву два эскадрона конницы и один баталион пехоты из своего польского войска.

Ее И. В-во соизволила прибыть благополучно в Царское Село в воскресенье, то есть сего июля 11-го дня, в 6-м часу по полудни. Их и. в-ства великий князь и великая княгиня, господа, графы Брюс и Мусин-Пушкин, господа обер-гофмаршал Орлов, Соймонов и Турчанинов имели честь встретить Ее И. В-во у самого крыльца. Все здешние губернии дворяне и находящиеся во оной чиновники намерены были встретить Ее И. В-во в Тосне, и Александр Александровичу Нарышкин готовился при сем случае говорить Ее И. В-ву сочиненные господином Грибовским две краткие речи: одну от лица дворянства, а другую — от лица правительствующего сената; но таковая встреча прискакавшим из Валдая в Петербург курьером отказана была. Ее И. В-во соизволила указать: никому из городских, приездом сюда до середы, ее не беспокоить.

Александру Матвеевичу (Мамонову) отведены комнаты во флигеле Ее В-ва, в среднем этаже, обок собственных комнат Ее И. В-ва. Сверх сего, занимает он в том же флигеле комнаты, как верхнего, так и нижнего этажа, так что у него всех до двадцати комнат будет. Никто не имел, да и теперь не имеет толикого числа комнат.

Господин обер-кригс-коммисар Козлов расположился жить, по приказанию его превосходительства, в нижнем этаже.

Того же числа прибыла сюда из деревень своих графиня Наталья Львовна Соллогуб; Марину же Осиповну Нарышкину ожидают в конце сея недели.

Их и. в-ства Александра Павловича и Константина Павловича ожидают сюда также в конце сея недели.

Мне не удалось поздравить в первой день приезда ни графа Александра Андреевича (Безбородко), ни Александра Матвеевича, однако же исполнил я сие на другой день, по утру. Поздравив наперед графа Александра Андреевича и по учинении некоторых взаимных учтивостей в речах, доложил я его сиятельству, не [5] угодно-ли ему, по случаю отправления курьера сего, писать к его светлости и к вам? Граф ответствовал мне тако:

— «До получения от его светлости ответа на посланную к нему из Твери с нарочным курьером весьма нужную и скорого ответа требующую депешу, писать теперь мне нечево».

Я на сие представил его сиятельству, чтобы написал хотя две строки, могущие преподать его светлости сведение о благополучном Ее И. В-ва сюда приезде, на что граф и согласился. В 12-м часу по полуночи не только вручил он мне письма к его светлости и к вам, но и двенадцать золотых выбитых на путешествие Ее И. В-ва медалей, для доставления оных к его светлости. Одна из сих медалей запечатана в канцелярии его сиятельства, прочие же одиннадцать принял я счетом, и у себя их укладывал. Александр Матвеевич сказал мне касательно ответа на вышеписанную нужную депешу тоже, что и граф Александр Андреевич, из чего я заключаю, что Александр Матвеевич имеет об оной сведение такое же, как и граф Александр Андреевич. И его превосходительство заманил я писать таким же образом, как и графа. Сегодня получил я письмо и от него, со вложением в куверте, от него к его светлости, и письма от Ее И. В-ва.

Теперь здесь только и разговоров о превосходстве вверенных его светлости мест, морских и сухопутных строений и войск, о чрезвычайных угощениях и тому подобные. Многие все сие до небес хвалами превозносят, а особливо граф Александр Андреевич говорит, что никогда бы с теми местами не расстался.

Июля 12-го дня горела под вечер в Софийске небольшая иллюминация. Один только вензель Е. и по сторонам оного две пирамиды освещены были огнями. Никто из бывших в Тавриде, привыкши смотреть на чрезвычайности, чувства человеческие поражающие, смотреть на оную не хотел.

Того же числа сменил с дежурства графа Ангальта граф Валентин Платонович (Мусин-Пушкин) и граф Ангальт успел уже осмотреть в Царском Селе все места.

И господин Рейнегс негодует на Вейкарта, что он пустился в такую предъосудительную переписку. Мне известно, впрочем, вся Рейнегсова с Вейкартом переписка, заключавшая [6] в себе одни только дела, до вверенной Рейнегсу медико-хирургической школы касающиеся идо женитьбы профессора Пиллаге относящиеся. Лучший здесь приятель г-на Вейкарта г. надворный советник Либерих, при почтовом правлении находящийся.

1788 г.

(Май). На другой день по прибытии сюда курьера Андреева, подписан подносимый при сем указ, из чего заключать должно, что перемена в Казанском кирасирском полку двору не неприятна была; а особливо доволен был двор (т. е. Екатерина) вашим письмом, коим вы советовали попенять на его светлость за крайнее о своим здоровье нерадение.

Нынешний отъезд Ее И. В-ва в Царское Село воспоследовал столь нечаянно, что, исключая, может быть, одного Александра Матвеевича, никто об оном ни в городе, ни при дворе ничего не знал. 30-го апреля, после обеда, Ее И. В-во, потребовав вдруг дорожний свой экипаж, изволила, не сказав никому — куда, предприять туда путь. Узнали о сем по получении с Средней Рогатки дежурным генералом-адъютантом графом Брюсом собственноручной от Ее И. В-ва записки, в которой изображено было почти тако:

— «Я поехала в Царское Село. Прикажите возвестить о сем в городе посредством пушечной пальбы. Должностям придворным, а особливо кухне, прикажите следовать немедленно за мною, учредя, впрочем, во дворце по старому обыкновению. Завтра быть Совету в Петербурге, а по окончании оного, можете, коли хотите, приехать ко мне».

Граф Александр Андреевич ездил в Царское Село во вторник, то есть 2-го мая, не более как часа на два, и пробудет здесь в городе, как он мне сам сказал, до четверга. По сим обстоятельствам принужден я был, для получения писем, и туда и сюда бегать. Его сиятельству хочется знать, принц Ангальт и Заборовский поместятся-ли в штатное число генерал-поручиков? По его мнению, могут они оба быть сверхкомплекта, дабы могли поступить в сие звание те, кои к сему надежду имеют, и кои его светлостию аттестованы будут. Как мне кажется, то его сиятельству хочется, чтоб было производство, [7] дабы был произведен и Осип Степанович (Рибопьер), а без воинского — не будет статского производства. Приуготовляли таковое в 22-му сентябрю, в 24-му ноябрю и, наконец, к 21-му апреля, но тщетно. Теперь осталось дождаться 28-е июня.

В первый день мая погода нехороша была. Несмотря на сие, великий князь и великая княгиня изволили в Катерингофе быть на гулянье; ее вы-ство в парадной великолепной карете, пред которою шесть гусар ехали верхами, а его высочество, верхом же, в провожании из свиты своей многих кавалеров и других чинов. Ее сиятельство графиня Катерина Васильевна (Скавронская) изволила прогуливаться с послом в его карете, наряднее и богатее всех прочих экипажов. Во вторник, к обеду, и их и. вы-ства изволили предприять путь в Царское Село, куда теперь и весь двор мало по малу переселяться начал.

Паула Жонес, храбростию в прошедшую американскую войну прославившийся, принят в нашу службу контр-адмиралом, и на сих днях имеет отправиться к вам для употребления в дело на Черном море. Он весьма государыне понравился, имеет вход в эрмитаж, и, кроме англичан, крайне его ненавидящих, принят здесь всеми отменно хорошо, может быть — из угождения единого к двору, а может быть и из почтения к его особе.

Граф Петр Александрович (Румянцов) поздравлял письмом великого князя с праздником Воскресения Христова. Как в письме не было означено отколь оно писано, то великий князь отозвался, прочтя оное: «Voila un arlequin des marechaux qui ne marque pas l’endroit, d’ou il m’ecrit». Тут же отзывается о Камери (?) Вадковском: «человек с такими отменными дарованиями, что нет той должности в свете, которую бы ему поручить нельзя было». О капитане же Пруссаке: «Этот будет у меня таков, каков был Лефорт у Петра Первого».

Недавно ездил г. Завадовской в Ревель под претекстом гулянья на охоту. Надобно думать, что он туда посылан был, ибо, по приезде своем, имел он долгую при дворе аудиенцию, в восьмом часу утра случившуюся.

Некто бригадир Дьяконов, живущий с графом Александром Романовичем (Воронцовым) в крайнем согласии, [8] отправился третьего дня, будто бы собственного ради любопытства своего, во Псков, Полоцк, Смоленск, Могилев, Чернигов, Киев, Новгород-Северской, Украйну, Саратов, Астрахань, Кизляр и чрез линию обратно сюда. Чуть-ли и сей не шпионом отправлен.

Двор весьма доволен полученным от графа Петра Александровича известием о взятии цесарцами Ясс. Известие сие напечатано уже в ведомостях.

Флоту, отправляющемуся в Средиземное море, потребно на его в год расходы около 7-ми миллионов рублей, которые употребятся из занятых в Голландии сумм. Касательно же наших государственных доходов, то едва в сем году и половина собрана будет. Курс теперешний рублю 35 штиверов, а говорят, что и 32 будет. И так, г. Шталь, при окрытии новых банков, говорил правду.

Как в городе рассеялся слух, что фрейлина княжна Щербатова влюблена в Александра Матвеевича и сей взаимно будто бы ее любит, то о сем говорили Александру Матвеевичу многие, в том числе и граф Яков Александрович (Брюс), советовавший его превосходительству поступать поосторожнее.

Александр Матвеевич почитал таковые слухи за пустые и негодные выдумки.

Между тем, княжна поехала на резиденцию в Царское Село. Вам известно, что в Царское Село берут только тех фрейлин, о которых бывают просьбы, а по сему надобно думать, что кто-нибудь о княжне просил. Чуть-ли не просила о сем Анна Степановна Протасова для съиграния какой-нибудь интриги. Сия особа крайне ненавидит Александра Матвеевича, так как и сей ее. Его превосходительство, кроме других, сказывал и мне, что государыня почитает Анну Степановну за шутиху. Как бы то ни было, Анна Степановна играет свои роли порядочно, и делают ей многие молодые люди кур, из коих лутше других принимается Кочубей. Кур делать немолодой невесте значит, как я думаю, ничто иное, как иметь ее в потребном случае протекцию.

Мая 16-го 1788 г. Царское Село. Один португальский купец подрядился поставить во флот, отправляющийся в Средиземное [9] море, 10 тысяч пуд пороху, коего на пробу привезено недавно к Кронштадтскому порту, на португальском судне, имевшем, кроме сего, апельсины и другие товары, до полутораста пуд. Судно сие, еще до прибытия к брандвахтному фрегату, в 10-ти верстах от Кронштадта на якоре лежащему, дало знать, что имеет у себя порох, почему оно, по приказанию г. Грейга, имевшего о прибытии оного предварительное сведение, тотчас отведено было в безопасное и от прочих, в гаванях лежащих, судов отдаленное место. Между тем, происшествие сие подало повод к следующему в городе вранью:

— «Пришло к Кронштадту, под английским флагом, подосланное от шведов, или турков, судно с двумя стами пятидесятью бочками пороху, которые, дабы их нескоро приметить можно было, закрыты были апельсинами. Намерение было, чтоб посредством оного и с помощию находившихся на нем отважных людей, ворваться во чтобы то ни стало в военную гавань, потом зажечь и истребить весь флот наш. Спасибо командиру брандвахты, коего расторопностию уцелел от погибели флот. Всем судам, подходя к брандвахте, должно останавливаться, для дачи о количестве и качестве своих товаров предварительного отчета; но помянутое судно, плывучи мимо брандвахты, при тогдашнем способном ветре, под всеми парусами, давало о себе знать, что погружено одними апельсинами, что за имеющеюся течью остановиться не может и что желает скорее войти в пристанище. Брандвахтной командир, несмотря на сию выдумку, стал сперва по судну стрелять, потом, снявшись с якоря, погнался за ним в погоню, принудил его остановиться, мачты на оном срубил и людей перевязал, которые содержатся теперь под секретным караулом и кои показали, между прочим, что таковые же суда отправлены и к портам рижскому и ревельскому».

Государыня привезенными Малиновским депешами столько довольна была, что, прочтя оные, изволила отозваться:

— «После сего не только фельдмаршал, но еслиб и вся Россия вместе с ним противу князя восстали, я — с ним».

Довольна чрезвычайно государыня и тем, что от вас всякую неделю имеет быть курьер сюда отправлен. Письма государыни и Александра Матвеевича в его светлости, которые [10] я читать удостоился, могут совершенно его светлость успокоить. Но, впрочем, здесь дремать нельзя, и то напоминовения, то объяснения нужны. Старались недавно внушить, что в екатеринославской армии больных и умирающих много от того, что людей, во место хлеба, будто бы за неимением оного, кутьею кормят. Неужели, слыша сие и имея случай объясниться, молчать? Сия и подобные оной грубые лжи рождаются по большой части в доме графа Воронцова, говорится кое-что и в доме смирного графа (Завадовского?). Но из л...(?) язвительное, которое не стоит, чтоб об нем воспоминать, но которое доказывает, однако же, что связь графов неразрывна.

После крестин, которые имеют быть 21-го мая, великий князь намерен проситься. И так, сходственно прежнему донесению моему, его и. вы-ство будет вскоре у вас в гостях Обе половины двора живут теперь в наилучшем согласии. Великий князь отменно государыне послушен, а при том и к Александру Матвеевичу толико же ласков.

Кто будет первенствовать в (военной) коллегии? Неужели кто-нибудь из двух старших аншефов? Если так, то дела до такой степени расстроены будут, что нескоро льзя их будет привести в порядок. Гантвиг из пределов воли его светлости не выступает, или как его светлость заблагорассудить изволит. Нужно только предварить о сем государыню до отъезда отсель графа Валентина Платоновича, но не прежде однако же, как тогда, когда об отъезде великого князя публично известно будет. Комендантов впредь коллегия, без воли его светлости, определять не будет. Граф доведен был до сего, желанию его светлости противного, поступка г. Наумовым и отчасти Русановым.

12-го мая, по утру, видел я у Александра Матвеевича собственноручную записку, в которой, между прочим, написано было:

— «Je pense donner le cordon d’Alexandre а m-r Zaborowski avant son depart, qu’en pensez Vous?»

Ответ был воле Ее И. В-ва соответствующий и того же дня помянутый орден дан г. Заборовскому, в Италию сухим путем отправившемуся.

Александр Матвеевич сказывал: «Представь себе, не только [11] Жонеса с его светлостию, но и Заборовского с Грейгом хотели поссорить. Государыня всему предоупредила».

Мая 29-го 1788 г. На другой день крещения великие княжны Екатерины Павловны, что случилось сего мая 21-го дня, хотелось уже мне отправить к вам курьера, но в течение прошедшей недели писем получить не мог, потому что государыня изволила заниматься шведскими делами, со дня на день более к войне, нежели к миру, клонящимися. Вчерась государыня изволила графу Валентину Платоновичу объявить, что армиею против шведов командовать будет он, потому что граф Брюс по делам в столице Ее И. В-ву нужен. Какая радость для первого, сколько он ни холоднокровен, и какой удар для последнего! Только чувствовать, а не писать возможно. Первой могуществу его светлости приносит благодарность свою.

В Финляндию командированы три пехотные полка: Выборгской, Великолуцкой и Невской, да 200 человек из полку Леонова донских казаков, которые все, состоя в команде у г-на генерала-порутчика Михельсона, расположены там будут по границе по рассмотрению его. Слава Богу, что поручено радующемуся, а не печалющемуся (т. е. гр. Румянцеву?), а то бы не было конца жалобам, приносимым государыне на неисправность войск здешних. Еще вчерась жаловался» государыне на Михаила Сергеевича (Потемкина) и. смело можно сказать, не дельно. Требует, чтоб полки немедленно снабжены были ружьем, на место того, которое с выкомандированными в Средиземное море отпущено. На это потребно время. Граф Валентин Платонович оправдал его превосходительство пред троном, так как и пред наследником оного, которому Михаила Сергеевича рекомендовал в лице неисправного человека г. Бенкендорф.

Господин Игельстром донес Ее И. В-ву, что башкирцы прежде сентября месяца быть сюда не могут. Приказано здесь вербовать казаков, сколько оных набрать можно будет из мещан, ямщиков и вольных людей, добровольно в сию службу вступить желающих. Не знаю, с каким успехом это происходить будет, но невозможности нет. Граф поручил исполнение сего г-м Леонову и Паздееву. Делаются и другие к войне [12] приуготовления. Он же, г. Игельстром, опасаясь беспокойств на границе, ему вверенной, просил, чтоб корпус его усилить частию войск корпуса Сибирского. Кажется, Оренбургской корпус сам собою столько силен, что не требует подкрепления.

Флот отправится в Средиземное море июня 15-го числа, и разве шведы выходу оного воспрепятствуют. Думать однако же надобно, что шведы с объявлением войны дождутся выхода сего флота, хотя, впрочем, турки сделали им денежное вспоможение на тот только конец, чтоб выходу оного в Средиземное море непременно воспрепятствовать.

Обе половины двора еще никогда не жили в таком согласии, в каком они теперь находятся. Великому князю дано позволение (vous etes le maitre de partir quand vous voulez) ехать в армию, куда бы его в-ство и отправился, еслиб наступающая со шведами война здесь его не удержала. Он охотнее противу шведов, нежели противу турков, воевать желает. Между тем верховые лошади великого князя, которые находились в Москве, отправлены в екатеринославскую армию. Они там надобны будут его высочеству, если войны со шведами не будет, что решится около 20-го июня.

Иван Степанович (Рибопьер) приехал сюда 26-го мая. Он принят в верху так, как лутше быть нельзя.

Александр Матвеевич пожалован римским графом. Подношу при сем копию с указа, достоинство сие употреблять ему позволяющего, так как и список в день крещения новопожалованным. Таким образом май доставил почестей добрый пай Александру Матвеевичу.

Вчерашнего дня ужинали у его сиятельства (Мамонова): государыня, камер-фрейлина, кавалера Нарышкина и ее супруг, здесь живущие, союзные посол и посланник, графы Брюс, Безбородко и граф И. Чернышев, недавно из чужих краев возвратившийся, да г-да Салтыков, Рибопьер, Бибиков, Михельсон, Уваров и Козлов. Пред ужином представлена была в комнатах его же сиятельства комедия французская. Граф (Мамонов) чрезвычайно доволен благосклонным его светлости (кн. Потемкина) отзывом, с генерал-адъютантским чином его поздравившим.

Письма от государыни и от графа Александра Матвеевича [13] получены третьего дня, но, по имянному указу, не велено было отправлять курьера до тех пор, пока не получу депеш от Александра Андреевича, которые только что теперь получены. Вчерашнего же дня, сходственно с желанием его светлости, возложен крест на Преображенского протопопа, на георгиевской ленте. В день освящения Софийского собора, то есть 20-го сего месяца, происходила в церкви, до прибытия туда государыни, в одной карете с великим князем приехавшей, словесная баталия.

Владыка митрополит новогородской не хотел с отцом протопопом Самборским вместе служить, а Самборскому нельзя было не служить, потому что двумя имянными указами велено было непременно служить. Экстрактом донесу происшествие войны.

— «Зачем ты здесь? я с тобою служить не стану! Знаешь-ли, что из Киева пишут? Неурожай в хлебе от того, что ты бороду бреешь, ты новую ересь заводишь! Брадобрение подает повод к расколам и к возмущениям народным. Что ты умничаешь! Отрости бороду, или предам и предаю тебя суду Божию. Воды освящать не дозволяю и к причастию Святых Тайн не нахожу тебя достойным. Лицемер! я не признаю тебя за протопопа!»

Ответы:

— «Здесь я — по имянному указу. Служить должен, ибо власти неповиноваться нельзя. Отец мой, священник, ходил с бородою и в такое время, когда, по случаю неурожая в хлебе, был мор, от коего спасти борода отца моего не в состоянии была. Не умничаю, но не нахожу, чтоб борода составляла таинство веры. Охотно подвергаюсь суду Божию, быв крепко уверен, что лутше с Богом, нежели с человеком иметь дело. Чего ради причастия недостоин? Не виноват ни пред кем, а если виноват пред тобою, прости кающегося. (При сем случае Самборской пал к ногам преосвященного и прослезился). Протопопом называюсь, поелику самодержавной власти меня тако назвать благоугодно было».

Все сие происходило в алтаре и только не доставало кулачного бою, который бы немедленно последовал, еслиб святые отцы не старались прохладить жара спорившихся. Самборской вызывал владыку из церкви на площадь, дабы иметь диспут [14] о вере. Богослужение отправлял архиерей в таком замешательстве, которое всем бывшим в церкви приметно было.

Жены камердинеров Беиера и Чернова, тоже Ремезова и сестра ее, да Беиер и Гавриленков, переправляясь на плотике чрез воду между садом и казачьим двором, потонули-было, если бы казаки их из воды не вытащили. Плотик с находившимися на нем тонул от тягости женщин, из которых тоншая была гораздо толще покойной графини Катерины Михайловны. Гавриленков, при падении с плотика, попался одной из них...................... Казакам, спасшим жизнь утопшим, пожаловано от государыни сто рублей.

Июня 6-го 1788 г. Царское Село. Храброй поступок покойного Сакена сооружил счастие родственникам его. Отцу пожалованы в Лифляндии гаки, а братьям чины, и младшему из них, поступившему из конногвардейских вахмистров в корнеты, в тот же полк, 200 червонцев на экипаж.

Чтоб сделать конец жалобам, принесенным известным вам человеком на неисправность по части коммисариатской здешних полков, государыня изволила указать все оные осмотреть инспекторским смотром. Коллегия поручила исполнить сие Михаилу Сергеевичу (Потемкину), предписав осмотреть полки не настоящим инспекторским смотром, но только на тот конец, чтоб они, ежели надобность востребует, в поход выступить в состоянии были.

Полкам: Шлиссельбургскому велено быть сюда, Ингерманландскому карабинерному — в Нарву, 4-м эскадронам Ямбургского — в Москву, Великолуцкому — в Финляндию. И так, теперь в Финляндии четыре пехотных полка, три баталиона егерей и двести казаков. Полевой артиллерии, сколь скоро для оной лошади искуплены будут, имеет быть отправлено 30 орудий. Деньги, по 30-ти рублей на лошадь, отпущены уже, так как и на заготовление там провианта и фуража 200,000.

Михельсон отправился для командования означенными полками, а в отсутствии его велено командовать конною гвардиею г. Боборыкину.

Кроме людей из полков здешних, для отправления в Средиземное море взятых, дано на сих днях из рекрут на [15] Систербекские пороховые заводы сто, в канониры — сто, да в фурлейты 288 человек, а посему полки здешние в великом некомплете.

По полученным известиям, посты на шведской границе усиливаются.

Некоторые советуют флот, назначенный в Средиземное море, здесь оставить, но государыня и слышать о сем не хочет. По мнению Ее И. В-ва, шведы войны вести не будут и только для того ко оной приуготовляются, чтоб поквитаться с турками в пяти миллионах, первым от последних присланных. Ожидаемые из Швеции решительные ответы должны, конечно, возвестить продолжение мира или открытие войны. Если же ответы сии, паче чаяния, будут двоякого смысла, то вице-канцлер советует, не входя с шведами более в переписку, учинить на них со всеми силами военными, теперь здесь находящимися, нападение; но государыня мнит, что не нам надлежит произвесть по шведам первой выстрел, дабы не огорчить против себя королей прусского, англинского и их союзников. Когда донесено было Ее И. В-ву, что г. Жонес принят его светлостию отменно хорошо, то государыня чрезвычайно сим довольна была.

— «Mais се moi qui а arrangee tout cela».

Ее И. В-ву крайне хочется, чтоб его светлость (кн. Потемкин) содержал в милости г. Жонеса.

Граф Петр Александрович (Румянцов) пишет, что он, для пользы государственных дел, увидится с светлейшим князем тогда, когда его светлость переправится чрез Буг.

Скоро пойдут в Финляндию наследников кирасирской полк и морской егерской баталион, квартирующий в Павловске.

Говорят, что дюк де Серра Кеприоли женится на княжне Вяземской. Граф Воронцов с некоторого времени, под претекстом болезни, сидит дома.

— «Слава Богу, есть кусов хлеба, пойду в отставку. Будучи барином с дедов и прадедов, кстати-ли быть в повиновении у молодого человека; одно только усердие к отечеству удерживает меня в службе».

По повелению графа Александра Матвеевича (Мамонова), препровождаю при сем копии с указов о последовавшей по [16] кавалергардскому корпусу перемене. Графу Александру Матвеевичу не хотелось, чтоб указы сии поднесены были, не доложась об оных его светлости, но государыня изволила сказать, что его светлости и без сих дел хлопот много. Указы писаны графом Александром Андреевичем (Безбородко). От единой искры бывают великие пожары. Может быть, намерение есть графа Александра Матвеевича с его светлостию поссорить. Но при теперешних обстоятельствах не дай Бог сего.

Иван Степанович (Рибопьер) в городе лихорадкою болен. Насилу мог он написать письмо к его светлости (кн. Потемкину). Вам он кланяется.

Я отправил бы вчерась курьера, но ожидал копии с министерских писем, кои назначено было препроводить к его светлости. Между тем, граф Александр Андреевич уехал в город и я копии не мог дождаться. Пришлю оные с первым курьером.

(В 20-х числах июня, до 26-го числа). Малиновской приехал сюда июня 15-го дня. Он привез кстати хорошие вести, потому что государыня, размышляя о шведах, приуготовляющихся к войне, почти целую неделю невесела была.

Победа нашими судами над турецкими, 7-го июня приобретенная, столь приятно здесь принята была, что сначала двор предполагал публично оную праздновать и, яко в нынешнем году за первую, принести Богу благодарственной молебен, но потом решился ожидать обстоятельного об оной известия, в ожидании коего находился он в некотором беспокойствии, которое со дня на день возрастало. Сегодня умножилось оное и более полученными из Швеции неприятными вестьми. Решительного на вопросы наши мы ничего от них не получили и король, хотя еще не объявил себя врагом России, но, впрочем, негодуя будто бы лично на графа Андрея Кирилловича Разумовского, повелел из шведских владений удалиться сему министру, которой однако же ответствовал, что не выедет из Штокгольма до тех пор, пока не получит о том повеления от государыни. Король жалуется, будто бы граф, наш министр, старался ввести в Швеции аристократию по прежнему. Сегодня по поводу сего велено в городе собраться [17] чрезвычайному Совету. По случаю недостатка генералов в здешней части 3-го и 4-го классов, государыне угодно, чтоб его светлость оных назначил. Граф Валентин Платонович (Мусин-Пушкин) располагает, в случае нужды, употребить господ генерал-порутчика Гантвиха и Волкова, да генерал-маиоров князя Щербатова и Давыдова. Если его светлость не рассудит за благо уделить кого-либо из своих, то государыня довольна будет, если его светлость и из отставных надежных генералов сюда назначить изволит кого-либо по своему благорассмотрению.

Граф Ангальт, которой назначен был в Ревель к командованию полками, в Ревеле и Риге находящимися, отказался, да и просить его о сем не станут. Графу Валентину Платоновичу дал он знать, что желает быть аншефом, чтоб командовать войск отрядом и что, кроме графа Валентина Платоновича, ни у кого другого в команде быть не хочет; графу же Александру Матвеевичу говорил он, что, в рассуждении крайней неисправности войск и некомплета оных, командовать не хочет. И сим, России услуг еще не оказавшим, графом известные люди завладели! Однако же, слава Богу, что сии люди мало или почти ничего теперь не значат.

Вчерась играли здесь французскую комедию; но никто из придворных утверждал, будто бы играны были две комедии. Какие же? Собрание членов Совета и собрание членов театральных. И подлинно. Многие теперешний Совет почитают за собрание, в которое царь Давыд входить запрещает. 15-го числа государыня, вошед в большую залу, приметила, что никто, отворив дверь с другого конца той же залы, тотчас оную, не входя в валу, опять притворил, сколь скоро государыню завидел. Велено было дежурному камергеру узнать, кто то был? Это был граф Андрей Петрович Шувалов. Спросили его сиятельство, для чего он не вошел в залу?

— «Я в досаде иду из Совета, где врут и сами не знают что».

Якобий приехал. Был здесь, в Царском Селе, два дни, но государыню не имел чести видеть, и граф Александр Матвеевич его принять не восхотел. Теперь сей наместник засел в городе, под видом болезни, на квартире и никого, [18] кроме людей, ему потребных, не принимает. Кто мажет колеси, тот шибче едет, а иркутскому наместнику есть чем мазать.

Цесарь, не знаю почему, недоволен его светлостию, и посол его, здесь пребывающий, желая ввести в лутший кредит при нашем дворе графа Петра Александровича (Румянцова), дружится сильнее прежнего с графом Александром Андреевичем (Безбородко). Граф Александр Матвеевич не хочет сему верить, но надобно, чтоб он верил. Он не хотел и тому верить, что прошедшей зимы граф Брюс и Завадовской его для того часто на ужин звали, чтоб после попойки воспользоваться слабостию его; но теперь этому верит, выслушав неоспоримые мои доказательства. Кто поверит, что Завадовской, ничего хмельного не пиющий, напивался до-пьяна? Неужели из преданности к графу Александру Матвеевичу?

В Выборг отправлены все, как лейб-казаки, так и полку Леонова. Пришедшая из Черкаска на смену новая лейб-казачья команда туда же пошла.

Еще отправлены туда две роты гренадерские Софийского и обе гренадерские роты Кексгольмского пехотных полков и вся сих полков полковая артиллерия. Из означенных четырех рот предписано сформировать гренадерской баталион, оставя при оном из полковых два орудия, а прочие шесть орудий отдать в финляндской егерской корпус. Из полевой артиллерии отправлено пять орудий: два полупудовых единорога и три 12-ти фунтовые пушки, потому что только для пяти орудий лошадей искупить успели.

О башкирцах подношу при сем вопию. Говорят, что в Финляндии кавалерию употреблять трудно. Не благоугодно-ли будет его светлости повелеть сформировать вновь два драгунские полка, составя оные из рекрут и двух эскадронных команд, которые можно взять из пяти карабинерных полков, не находящихся в армиях?

Гвардейские команды приуготовляются также поспешно к походу.

Главнокомандующий украинскою армиею вопрошал на сих днях, что он еще до сих пор не знает, что ему делать? Представьте вы это себе! Не худо, что к сему случаю [19] подоспело ваше письмо к Ивану Степановичу (Рибопьеру). Сегодня послан к нему рескрипт, коим велено действовать со вверенною ему армиею между Днестром и Прутом, турков, идущих сухим путем к Очакову, удержать и содействовать принцу Кобургскому, если сей генерал ко взятию Хотина приступить намерен. Прочтя сей рескрипт, спросили меня, доволен-ли я и что я думаю? Признаюсь, кровь во мне закипела. Я ответствовал:

— Доволен, но сумневаюсь в исполнении повеления сего. Не дай Бог, если граф так содействовать будет, как это случилось под Кистрином.

Граф Александр Андреевич Безбородко, полюбя жену г. Поливанова, брата того, которой был губернатором саратовским, выхлопотал указ, коим велено отделить жену от мужа, будто бы оная у мужа в опасности была. Граф Александр Матвеевич хочет докладывать в пользу Поливанова — не знаю, что будет.

По делу Богданова коллегия провиантскую обвинили, несмотря, что в пользу Маврина поднят был в коллегии голос графом Ильею Андреевичем (Безбородко), и что Маврин старался убедить графа Валентина Платоновича то просьбою, то родом некоторых угроз. По решению дела г. Маврина крайне стараются и теперь подана государыне записка, что коллегия признает провиантскую виновною, но что оную простить зависит от милости монаршей.

26-го июня 1788 г. Реляция принца Нассау-Сигена принята здесь с толикою радостию, с коликим нетерпением оные ожидали. Резоны, побудившие прислать оную в переводе, признаны совершенно основательными. Воздаяние отличившимся при сем препроводить честь имею, исключая шпаг золотых, которые делать приказано. Сегодня приехал граф Апраксин. Какою радостию поразили всех привезенные сим нечаянные вести. Двор (т. е. Екатерина) толико важных успехов на воде не ожидавший, ныне восхищением оных упоенной, — вне себя. Будет молебствие и при оном торжество, соответствующее славе победоносной флотилии херсонской. Дай только Бог, чтоб не помешали сему привозимые с севера неприятные вести. [20] Война со шведами близка. Получены известия вчерась, что шведы пограничную нашу в Выборгской губернии таможню ограбили, а сегодня, что они же отправленной в Нейшлоту провиант отняли. Шведскому посланнику велено отсель убраться. В добавок в прежним полкам командированы в Финляндию лейб-гренадерской Нарвской Наследников и Казанской, да туда же следовать предписано Тобольскому пехотному и карабинерным Ямбургскому, Псковскому и Московскому. Наследников полк, проходивший вчерашнего дня здесь, государыня изволила смотреть с балкона и, смотря на оный, прослезиться. Да и всю прошедшую неделю, по день получения нассавской реляции, были ежедневные слезы.

Флот, которой был назначен в Средиземное море, останется на Балтийском, а сухопутной отряд высадится у Выборга на берег, где и присовокупится в собирающимся тамо войскам нашим. Однако же из сего пяти-тысячного отряда 800 человек находятся уже в Копенгагене, на 3-х стопушечных кораблях, туда отправленных.

Подношу копии с указов, по сей части воспоследовавших. Вы из оных изволите усмотреть, между прочим, что я буду иметь дело с новым командиром (Н. И. Салтыковым). Бог мне да поможет.

Граф Валентин Платонович отправится в Выборг 30-го июня, а великий князь 1-го июля. Сегодня дочь графа Валентина Платоновича пожалована фрейлиной.

Государыня, как слышно от надежных людей, переедет в город 30-го и потом изволит расположиться лагерем в Осиновой роще с резервным корпусом, которой имеет состоять из гвардейских баталионов и эскадронов. Во многих местах в городе караулы сняты и дни четыре сряду содержали в обеих крепостях и городских караулы гвардейские полки. Теперь велено их отпустить и содержать гарнизонными и то, по малому числу оных, только в самых нужнейших местах. Здесь можно бы сформировать волонтирские полки, на подобие екатеринославских. Но никто о сем не думает, а я, без воли его светлости, пропозиции сделать не смею. Сначала думали, что шведы только пустые виды делают, а теперь трусят. Из [21] одной крайности в другую. Флот наш в таком состоянии, какового лутче желать нельзя.

Сего курьера надлежало бы вчерась отправить, но не все депеши были готовы, а особливо анненские ленты, которые теперь только что присланы.

Граф Александр Матвеевич еще ни одним письмом его светлости не был столько доволен, сколько последним. Все делается по желанию его светлости. Граф Апраксин капитан-порутчиком гвардии, с осыпанною бриллиантами табакеркой и 500 червонных, а курьер Рогозинской — прапорщиком и со 100 червонцами.

Июня 29-го 1788 г. Царское Село. Завтра переселится двор в город, где, в присутствии его, будет в Петропавловском соборе торжественной благодарственной молебен за победу, флотилиею над флотом одержанную. To-ли бы было, еслиб не проклятые шведы. Если обстоятельная реляция не подоспеет, то будут оную читать экстрактом, из писем, от вас полученных, сочиненную. Движение шведских войск крайне двор беспокоит. Наших войск в Финляндии мало, ибо еще не все собрались из Риги, Ревеля и Олонецкой губернии; для защищения от нападения пушечного и чугунного заводов полков пехотных тронуть нельзя. Карабинерные же, Московской, Ямбургской и Ингерманландской разве недели через три поспеют. Из находящихся в Финляндии разделено несколько по крепостям; и так, для полевого сражения немного осталось. Потребна Божия помощь. У шведов галерной флот силен, а у нас его о сю пору нет. Впрочем, парусные суда наши в такой исправности, в каковой они никогда не бывали. Грейг уже получил повеление сразиться, если случай допустит. Из сухопутного отряда, которой был назначен в Средиземное море, высадится из транспортных судов на берег в Петербурге 3,000 человек, которые и отправятся тотчас в Финляндию. Прочие же сего отряда люди находятся в Копенгагене и на кораблях у г. Грейга. Баталион морской, находившийся в Павловске, велено отдать во флот..... Просили, чтоб оный употреблен был в дело на сухом пути и чтоб позволено было представить его государыне в Царском Селе, но отказано. [22] Какая досада! Старанием графа Александра Матвеевича велено, однако же, людей сего баталиона так употребить, чтоб его опять со временем собрать можно было. Граф Валентин Платонович отправится завтра в своему посту. Государыне он вчерась откланялся и вчерась явился к новому командиру. До сих пор он ко мне ласков, что будет вперед — не знаю. В субботу отправится великий князь.

Вы не поверите, сколь бы у нас во время праздников было слез, если бы не подоспели ваши приятные вести. Некоторые твердят государыне, что столица ее в опасности. Однажды в слезах сказано было (Екатериной):

— «Если разобьют стоящие в Финляндии войска, то, составя из резервного корпуса каре, сама пойду».

Подношу копию с указа о пожаловании графа Александра Матвеевича в порутчики кавалергардские. Более перемены не было.

Еще подношу вопию с письма, которое писал король шведской к Михельсону. Сегодня продержал я курьера.

Государыня точно намерена стоять с резервным корпусом в лагере. Не было бы сие вредно здоровью Ее И. В-ва. Резервной корпус состоять имеет под командою графа Александра Матвеевича из 3-х гвардейских баталионов, 3-х конногвардейских эскадронов, егерей гвардейской команды и пехотных полков Кексгольмского и Софийского, от которых гренадерские роты и вся полковая артиллерия откомандированы в Финляндию. Хотели удержать в резерве полки Лейб-гренадерской и Нарвской, но чем же управятся в Финляндии? Кажется и резерв бы нужно подвинуть, чтобы не раздробляться.

Г. Завадовской упражняется в сочинении манифеста.

Иван Степанович (Рибопьер) на сих днях отправится в полк. Еслиб все полки, по росписанию в финляндской армии показанные, были комплетны и исправны, какая страшная армия! Из церковников в приводе еще нет. На сих днях прибудет первая партия из Новагорода. В Наследников полк делают кирасы на сестербекском заводе. Хотелось бы и мне приняться за шпагу. Но кто против Бога и великого Новагорода! Без воли не смею. [23]

Июля 4-го 1788 г. С.-Петербург. 30-го июня двор переселился сюда и тотчас по приезде отправился в Петропавловской собор, где, за одержанную флотилиею над флотом победу, принесено было, при пушечной пальбе, благодарственное молебствие. Жалко, что к сему случаю не подоспел завоеванный флаг, толико здесь нужный для утешения плачущих и беспокоющихся. Весь двор потом расположился в Зимнем дворце, исключая великого князя, который ночевать изволил на Каменном острове, а на другой день отправиться в Выборг.

2-го июля публикован манифест, при сем подносимый, а предисловие сего манифеста напечатано в русских газетах под № 51-м.

Шведы вошли уже в нашу границу, но не действуют. Я говорю не действуют потому, что дают время нам оправляться. За распределением команд по крепостям, главнейшие наши силы, простирающиеся теперь до 8,000 человек, кроме артиллерии, расположились под Вильманстрандом, заняв весьма выгодное место. Силы сии, с помощию крепости, в состоянии удержать супостата от произведения намерений его в действо. Идучи к Выборгу, помянутого места миновать ему нельзя, а Кексгольм, ситуациею своею охраняемый, постоит за себя при помощи небольшого числа войск полевых, в нем имеющихся. В конце сея недели к главным нашим силам присовокупится из сухопутного отряда, которой был назначен в Средиземное море, слитком три тысячи человек, да Казанской кирасирской полк и Тобольской пехотной, которой везут сюда на почтовых, так как и многие другие команды. Авось-либо поправимся. Находящимся здесь в городе господам помещикам предложено давать в солдаты, кто сколько пожелает, дворовых людей. Граф Безбородко дает 10, г. Завадовской тоже, а г. Волховской одного. Может и сих наберем человек сот пять, а может быть и больше. Посланник шведской убрался, чрез Полоцк, яко для него предписанной тракт, дабы глаза шведские не видели того, что происходит в Финляндии и Лифляндии. Накануне отъезда его, секретарь посольства подал Ее И. В-ву ноту, в которой предложены были мирные кондиции: «Шведам отдать Финляндию, а туркам возвратить Крым». Нота сия препровождается при письме государыни к его светлости. [24] Вы не поверите, колико государыни огорчена была подачею сея ноты.

От г. Грейга получили мы из Ревеля известие, что флот шведский удалился к своим берегам. Из Нейшлота пишут, что одним удачным пушечным выстрелом потоплена лодка с 19-ю вероломных шведов.

Сегодня в первой раз в жизни имел я счастие быть у великой княгини (Марии Феодоровны). Подносил ей от великого князя полученное из Выборга письмо и получил таковое же для доставления в Выборг. Граф Валентин Платонович поручил мне исполнение сего. Более меня не спрашивали:

— «Давно-ли вы из Выборга? Когда туда курьер поедет? Приходите к вечеру, письмо мое будет готово».

Когда я к вечеру пришел, то сказано: «видите, как я исправна, письмо к великому князю готово».

В губерниях здешней, Лифляндской и Финляндской велено платить прогонных денег на версту по 4 копейки.

Боже мой, чтобы у нас было, если бы не последние ваши приятные вести!

Шпренгпортена хотят употребить к возмущению шведской Корелии.

Иван Степанович (Рибопьер) отправился на ново городскую дорогу для принятия полку, походом сюда поспешающего.

Гусарской эскадрон комплетуется из вольных людей.

Арестанты, содержавшиеся в кригсрехте, выпущены. Большая часть сих содержалась за побеги.

Июля 13-го 1788 г. Происшествия наши северные описаны в подносимых при сем русских ведомостях, и в ожидании обстоятельной от г. Грейга реляции должен я, в дополнение к его краткой, донести вам следующее. Потерявший в бое руль, мачты и снасти, доставшийся в руки шведам, корабль наш, на котором командиром находился бригадирского ранга капитан Берг, называется «Владислав». Двум командующим кораблями от команды отказано. Робостию сих лишились мы означенного корабля и случая сделать над шведским флотом победу решительную. В Кронштадт привели два корабля, в сражении не только рули и мачты потерявшие, но и [25] в испещренных кровию стенах поврежденные. На место сих отправлены к г. Грейгу два новые. Не входя в разбирательство флагов, взяв корабль и потеряв таковой же, помянутое сражение можно почитать за равное с обеих сторон, еслиб пред сим шведы не отняли у нас двух крейсировавших фрегатов и несколько галиотов, плывших из Риги в Выборг с казенным хлебом. Г. Грейгу послана андреевская лента, а генеральный адъютант его, г. Кутузов, за привоз сюда известий, пожалован в подполковники. Полоненного вице-адмирала повезли прямо из Кронштадта, чрез Царское Село, в Москву, потому что государыня видеть его не желала. В числе убитых находится, между прочими, предполагавший воевать в Средиземном море, при сухопутном войск отряде, гвардии офицер, князь Долгоруков, бывший пред сим флигель-адъютантом у его светлости. Лутшую надежду полагал король шведской на флот свой, которой экипировал искусными матросами, и еслиб шведам наш флот разбить удалося, то они намерены были, пришед в Кронштадту, оной сжечь и потом водвориться в Петербурге, где, по достоверным известиям, король предполагал препроводить зиму, а весною обещал любовницам своим дать фриштик в Петергофе. Когда флот наш, здесь остававшийся, соединясь вместе с тем, которой был назначен к отправлению в Средиземное море, о сю пору не успели восторжествовать над шведским, то что бы было тогда, когда бы лутшая часть нашего флота действительно отправилась в Средиземное море? Уже министру нашему велено было из Штокгольма убраться, а мы не отставали от того, чтоб не посылать флота нашего. Для чего?

— «Государыне говорить не смеем».

Несмотря на сие, я говорить осмелился и вот почему: 1) Открылось явно, что война со шведами неизбежна. 2) Что некоторые, надев маску усердия к его светлости, твердили государыне беспрестанно, чтоб флот, в угодность его светлости, поскорее отправить. Отправить для того (я достоверно узнал), чтоб иметь случай говорить после:

— «Вот выгоды приобретений полуденных (стран); вот опасность столицы, вот наши услуги, без коих пропало бы все».

Вооружиться противу сих коварных замыслов мне стоило [26] много труда. Бог этому свидетель. Стоило мне и то труда уверить, что Финляндия, с помощию войск, теперь в ней имеющихся, в состоянии защищаться, и что столица наша вне всякой опасности. Приуготовляли к потере столицы и из Мурина повывезли в Москву почти всио. Жалко, что наш граф (Безбородко?) или не умеет, или не... входить ни в какие дела. А на такие дела, которые вверху, решительно сказано: «не всегда настраивать льзя чтоб не посадить себя на нож без всякой для дел пользы; я же теперь и помощника (Рибопьера?) лишился, которой, приняв полк, находится с оным в походе. Хотят требовать из обеих армий полков. Можно-ли? укомплектовав здешние, будет слишком 50,000 человек, следовательно, армия, превосходнее которой иметь против шведов нельзя ни в какое время».

С некоторого времени приметил я, что граф наш обходится с социететом ласково. Я не верю и по примечаниям, и по уверениям, чтобы граф с ними подружился. Но добрые люди умеют в мутной воде ловить рыбу. И я хотя вас не уверяю, однако же думаю, что от следующих причин произошла такая перемена.

— «Ты видишь, что князь пишет к графу Александру Андреевичу дружески. Это неправда, чтоб они князю были злодеи. Как бы то ни было, и князь уважает их, как людей умных, государству полезных и мне необходимо нужных. Для чего же и тебе себя так не вести».

Внуша таковые правила, граф Воронцов владычествует всем. Владычествует точно, а граф наш, самолюбием ослепленный, не видит сего. Впрочем, уже граф наш (Мамонов) и скучать начал.

— «Скучно; нет, мне долго здесь быть нельзя».

Если это сбудется, то ни отчего иного, кроме физических причин.

После взятия Очакова, его светлости нужно побывать здесь. Это писать советовал мне и Рожерсон.

За усердие Николая Ивановича (Салтыкова), нового моего командира, не отвечаю, но, по крайней мере, не строгих он держится правил, (в) счетах, в коллегии основанных, как вы сие увидите из письма и рапорта его к его светлости. [27]

После морского сражения, король с войском своим и на сухом пути подался назад. Если это не для того, чтоб повыманить нас из авантажных и неприступных мест, где расположены наши войска, то он, конечно, струсил, и тогда я поверю, что слухи, якобы Англия и Пруссия ему содействовать будут, ложны.

Сейчас получено известие, которого я еще не возил во дворец. Деташамент, отряженной от Вильманстранда, разбил шведский редут у реки Пардокоски, отнял пушку, убил до ста человек, несколько полонил и теперь преследует шведов. При сем случае раздраженные наши противу шведов гренадеры, следуя примеру казаков, чтоб схватить неприятеля, на другом берегу реки укрепившегося, бросились в воду.

Завадовский, поздравляя нашего графа (Мамонова) с победою, Грейгом одержанною, дал чувствовать его сиятельству, сравнивая оную с победою, на Лимане приобретенною.

— «С шведами не с турками иметь дело. Приметили вы, однако же, скромность, с которою реляция г. Грейга написана?»

Яд лютейшего сего из двуногих зверей везде ощутителен. Поздравлял и Воронцов, но без примечания, кроме что в претензии, для чего знаков победы сюда не присылают.

Мне удалось у графа Александра Матвеевича прочесть письмо, которое государыня к императору (Иосифу П) писать изволила. Во-первых, государыня благодарит за поздравление, которое император приносил Ее В-ву с рождением четвертой ей внуки. Потом дано императору знать, что идущие с турецким войском противу цесарцев визири подали его величеству случай увенчать себя и армию его лаврами, после коих Белград, сам по себе, будет в руках у его величества; наконец, описаны во всем их пространстве донкишотства одного из королей северных, нам враждующего.

Третьего дня приехал г. Боровской, в полковники пожалованной, а вчерась к вечеру — г. Глазов.

Король шведской, если ему удачи не будет, намерен принять веру римско-католическую и жить в Риме партикулярным человеком. Гвардейские баталионы и эскадроны выступили уже в поход. [28]

Июля 16-го 1788 г. Посля последней стычки со шведами под Пардокосками, по известиям, начинают шведы везде отступать. Стоят теперь спокойно под Фридрихсгамом, по которому уже стрелять было начали. Г. Левашов, находящийся в Фридрихсгаме с 2,400 человек полевых войск, представлял, как в городе все строение деревянное и следственно от осадной шведской артиллерии вскоре истребиться может, то для спасения войск, ему вверенных, не повелено-ли будет ретироваться, оставя город на произвол судьбе?

На сие государыня приказала ответствовать, что он и для спасения войск и для целого города должен во оном остаться.

Подполковнику Петровичу, разбитием шведов под Пардокосками себя отличившему, дан Георгиевской крестик 4-й степени. Будут награждены и рекомендованные от г. Грейга, коим уже прислан список, так как другие, по его же представлению, наказаны. Капитан Коковцов все выстрелы свои производил, не подходя к неприятелю на пушечной выстрел. За то корабль его не ранен ни одним ядром, ни раненых не имеет.

Сиятельнейшая графиня (Браницкая) изволила предприять путь вчерашнего дня в Белую церковь.

Каменского с флагами ждут нетерпеливо. Реляция ваша напечатана уже в русских ведомостях, теперь подносимых.

19-го июля 1788 г. 17-го июля приехал сюда нечаянно граф Алексей Григорьевич (Орлов), которой того же дня обедал во дворце вместе с членами Совета, и начал твердить по прежнему, что, занимаясь делами на полдне, привели государство в совершенную расстройку и что столица здешняя находится в совершенной опасности. Сей раз этот гость государыне в тягость, 1-е потому, что многие еще до приезда его сиятельства пели Ее И. В-ву подобные его песням; 2-е, что опасность со стороны шведов почти миновалась.

Теперь у нас в Финляндии около 25,000 человек. Армия их на сухом пути ничего не предпринимает, а на воде и ожидать нельзя, чтоб они имели успехи. Слышно, впрочем, что в Швеции есть начало к междуусобной брани, а, между тем, в Дании и на сухом пути, и на воде, в пользу нашу шевелятся. [29]

Грейг не возложил на себя андреевской ленты и писал, что до тех пор не возложит, пока не сделается победителем шведов.

Из некоторых из подносимых при сем копий изволите вы усмотреть, что исполнение предписанного во оных ничуть не принадлежало, по роду своему, графу Якову Александровичу (Брюсу). Но что делать, с умыслу стараются дела ведомства воинского департамента привести в замешательство, дабы людям, любящим кричать, подать к тому удобной случай и удержать в социетете лишнего человека. Надобно вам знать, что теперь все Совета члены соединились воедино. Одно тело и одна душа с головою графа Воронцова. Однако же злодеи наши до сих пор мало имели пользы от происков своих, и крепко уповаю, что останутся навсегда без успеху.

Присланные от вас трофеи вчерашнего дня отвезены в Петропавловской собор. Флаги и вымпелы водою, а знамена — сухим путем, под прикрытием одного эскадрона Псковского карабинерного полку, идущего в Выборг. Г. Каменский ехал пред знаменами верхом.

Если г. Завадовской приносил его светлости поздравление с приобретенными на днепровском лимане победами, то желательно, чтоб не было на оные ответа, ибо, получа оной, будет хвастать, что его светлости предан и что имеет с его светлостию переписку, словом сказать, будучи злодеем, даст о себе знать в некотором месте (т. е. у Мамонова), что он доброжелатель. Таковым он себя называет пред троном. К размышлению сему понудило меня рекомендация о г. Глазове.

— Ни в тебе, ни ко мне князь о Глазове ничего не пишет, а велел меня чрез Безбородку просить, чтоб пожаловать его в подполковники.

Граф Александр Матвеевич говорил мне тут: «Каким образом спорить мне теперь против ее, что они князю злодеи, когда князь сам имеет с ними дружескую переписку?»

Я мучился с его сиятельством часа три, стараясь уверить, что, кроме дел, обыкновенным порядком текущих, его светлость ничего к графу Безбородво не пишет. Посля сего посылано было к графу Безбородко за письмом его светлости, и граф [30] меня успокоил на том, что г. Глазов производится на ряду с прочими.

Июля 29-го 1788 г. Граф Алексей Григорьевич Орлов нанял дом, следовательно, располагается здесь пожить. Весь город говорит, что он призван сюда по имянному указу, но ближайшие и близкие к трону утверждают, что сей граф, беспрестанно государственное наше правление в черном виде представляющий, государыне крайне скучен. Злодеи его светлости, пользуясь настоящим положением происшествий, двор иногда тревожащих, делают все то, что только могут, к достижению адских намерений своих. Но тщетно. И когда я писал к вам, что желательно, чтоб его светлость вскоре нас посетить соблаговолил, то это не для того, чтоб была какая-нибудь опасность, собственно до особы его светлости касающаяся, но дабы не дать вкорениться во дворе посеянным во оном мыслям, что мы можем без его светлости обойтиться. Одни ленивые не повелевают. Всякой лезет с чем хочет, всякой называет себя спасителем отечества и старается уменьшить цену деяниям людей несравненно превосходнее и полезнее себя. Один усердствует по прежнему, но многого не видит и не всио показывать льзя, для того, что дела не поправит, а себе испортит. Надобно знать, впрочем, что в отсутствии Ивана Степановича (Рибопьера) со мною обходятся откровеннее прочих, а между тем, другие строго за мною присматривают, не я ли настроиваю. Недавно граф Александр Андреевич (Безбородко) велел мне выговор сделать, для чего я, знавши, сколько его светлость дому его усердствует, не стараюсь бывать в его доме, и что я от того много теряю.

Но как быть? Если мне бывать у него, то мне надобно или сделаться подозрительным графу Александру Матвеевичу, или подружить сего с графом Александром Андреевичем; что же, из сего, наконец, родиться может? Конечно зло, тем паче, что граф Александр Андреевич не отстает и не отстанет от графа Воронцова, и, следовательно, союзу сему не друг, но соперник нужен.

На прошедшей недели шведы, сделав между Выборгом и Фридрихсгамом десант, приступили со всех сторон в осаде [31] последнего, но потом вдруг удалились на судах своих неизвестно куда. Некоторые сию шведов ратираду приписывают их трусости и утверждают, что они бежали, опасаясь сразиться с отрядом наших войск, в помощь к находящимся в Фридрихсгаме, по получении о десанте известия, из Выборга отправленным; но другие приписывают ретираду несогласию, между шведами существующему. Говорят, что финские их полки, которых король хотел уверить, что мы начинщики войны, дали чувствовать, что свою землю защищать они, готовы, но что на нашу нападать не хотят.

Вчерась привез сюда генерал-адъютант Куликовской отнятой у шведов казаками под Фридрихсгамом штандарт. Сей штандарт оставили нам шведы взамен ввитых ими у нас 29-ти человек больных из фридрихсгамского форштата. Тут приходило шведов только два эскадрона, и приписывают г. Левашову в великую неосторожность, что он дал время им уплестись. Оказалось на поверку, что то, что Павел Михайлович Глазов говорил о больных, касалось до больных турецкого флота, но графу Шувалову, из усердия в его светлости, угодно было дать словам г. Глазова собственной свой смысл, и тако пересказать о том государыне. Г. Шувалов спросил г. Глазова, отчего турецкой флот ушел из-под Очакова? Сей ответствовал, что людей потерял много и что также у него больных много. Граф же Александр Матвеевич услышал о больных от г. Шувалова,

Михельсон, стоявший под Вильманстрандом, подвинулся с своим отрядом вперед. Он преследует шведов, которые, по полученным сегодня известиям, везде бегут.

Левашов перед осадою фридрихсгамскою (писал) следующего содержания письмо: «Я имею от многих дам детей, коих число, по последней ревизии, шесть душ; но как по теперешним обстоятельствам я легко могу лишиться жизни, то прошу, чтобы, по смерти моей, означенные дети, которым я, может быть, и не отец, были наследники мои».

Государыня приказала на сие ответствовать, что воля г. Левашова исполнена будет.

Monseigneur (в. к. Павел Петрович) дней пять кряду с графом Валентином Платоновичем не говорил. Разнообразие [32] мыслей в рассуждении принимаемых в поражению шведов мер было причиною сего несогласия.

Сию минуту получено известие, что шведской флот, состоящий из 16-ти линейных кораблей, разъезжает по Балтийскому, разделясь на две части, из коих одна, увидя наш флот, удалилась в свою гавань Гельсингфорс, исключая одного корабля, севшего на мель, которой г. Грейг приказал сжечь, пересадив экипаж на свой корабль.

Г. Томичу поручено сформировать из вольных людей гусарской полк, на подобие сформированных у его светлости.

Г. Сенявину пожалована табакерка с бриллиантами и двести червонцев. Чин ему дать — отдано на волю его светлости. Он привез реляцию в тот самой день, когда мы получили известие, что десант шведской удалился, и так, сия радость, яко из места, отсель ближе Черного моря полученная, имела при дворе лутчее действие.

(Продолжение следует).


Комментарии

1. См. «Русскую Старину» изд. 1876 г., том XV, стр. 9–38; 237–265; 471–499; 687–720.

2. Этот лист Записок Гарновского ошибочно был отнесен покойным Лонгиновым к 1788-му году. Из Записок Храповицкого видно, что упоминаемый здесь приезд Екатерины II в Царское Село был 11-го июля 1787 года. Н. Г.

Текст воспроизведен по изданию: Записки Михаила Гарновского. 1786-1790 // Русская старина, № 5. 1876

© текст - Семевский М. И. 1876
© сетевая версия - Тhietmar. 2018

© OCR - Андреев-Попович И. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русская старина. 1876