-

О СУДЬБЕ ДОКУМЕНТОВ ОДНОГО АВАНТЮРИСТА

В 1948 г. в журнале «Вопросы истории» (№ 4) был опубликован материал А. Белика и Ю. Кононова «Новый документ по истории русской общественной мысли конца XVIII века».

Публикация нового документа, который изображался как памятник передовой русской общественно-политической мысли своего времени, требовала от авторов всестороннего, тщательного изучения архивных материалов и анализа их содержания. К, сожалению, этого сделано не было, и дело польского дворянина О. М. Еленского ¹ получило неправильное освещение и толкование. В последующие годы в работах советских исследователей, лично не знакомившихся с указанным архивным делом и пользовавшихся материалами А. Белика и Ю. Кононова, начала фигурировать некая организация «Благовесть», которая в конце XVIII в. якобы ставила своей целью совершить чуть ли не революционный переворот в стране ².

Эти утверждения являются явным недоразумением. Что же было на самом деле? А. Белик и Ю. Кононов упоминают о «манифесте», который Еленский будто бы получил из Курляндии, и заявляют, что это «был манифест о независимости Польши и провозглашении ее республикой» ³. Но они умалчивают о том, что «манифест» был написан рукой самого Еленского и представлял собой не копию действительного документа, а подложный «манифест» об отречении польского короля, провозглашении Польши республикой, уничтожении крепостничества, дворянского сословия, крупной поместной собственности, привилегий духовенства и т. д. В деле имеются, три экземпляра этого «манифеста»: один — на польском языке и два — в русском переводе (ч. 1, лл. 89-106). Кроме того, в нем хранится признание самого Еленского о том, что, рассчитывая поправить свое бедственное материальное положение, он представил «манифест» Екатерине И. Однако планы Еленского потерпели неудачу. В результате доноса одного из его приятелей он очутился вместо приемной Екатерины в Тайной экспедиции, а затем как хранитель крамольных бумаг оказался в далеком Соловецком монастыре.

«Благовесть» написана той же рукой, что и «манифест». Ее полное название: «Благовесть Исраилю Российскому, то есть приверженным к богу староверам благочестивым». Она была представлена Еленским в 1797 г. настоятелю Соловецкого монастыря и содержала ряд положений, знакомых по «манифесту»: уничтожение крепостного права, помещичьей земельной собственности, придворных чинов, сословных привилегий дворянства и т. п.

Уже само название документа должно было насторожить авторов. Известно, что «Израилем Российским» называли себя скопцы, которые в обоснование своего изуверского учения ссылались на библейские легенды. Даже если бы «Благовесть» действительно получила распространение в некоторых районах страны, то и это не могло служить основанием для того, чтобы выдавать документ изуверской и человеконенавистнической секты за памятник передовой общественно-политической мысли. Но дело в том, что, как и в истории с «манифестом», мы снова встречаемся с подлогом, осуществленным самим Еленским.

«Знакомство с биографией и социально-политическими взглядами Еленского, — писали А. Белик и Ю. Кононов, — заставляет выразить серьезные сомнения в том, что он мог быть автором названного сочинения». Но оснований для сомнений фактически нет. Настоятель Соловецкого монастыря, которому Еленский в 1797 г. представил «Благовесть» и поведал о своих планах, как это явствует из дела, не сомневался в том, что последний является ее автором. Царское правительство прекрасно знало, что никаких революционных планов старообрядцы не имели; поэтому Павел I, так подозрительно [217] относившийся ко всяким проявлениям «крамолы», приказал генерал-прокурору Сената Куракину прекратить дознание по делу о «Благовести».

А. Белик и Ю. Кононов датируют «Благовести» 1795 годом. Возможно, что для такой датировки имеются известные основания. Но суть дела не в этом. На обороте одного из ее листов имеется надпись, сделанная рукой самого автора, которая говорит о том, что копии «Благовести» распространялись с «прошлого 1785 г.» (л. 38 об.). По нашему мнению, это очередная фальсификация Еленского, рассчитанная на то, чтобы создать представление, будто старообрядцы давно собирались установить народовластие в России. Следовало задуматься и над тем, как «Благовесть», если бы она действительно получила распространение в некоторых районах страны, попала в руки Еленскому, находившемуся в то время в Соловецком монастыре. Предположить, что она сохранилась у него после пребывания в застенке Тайной экспедиции, невозможно.

Биография Еленского не только не вызывает сомнений, а, напротив, подтверждает, что именно он был автором «Благовести». В застенках Тайной экспедиции Еленский, опасаясь суровой кары, поспешил перейти из католичества в православие и был «по собственному желанию» отправлен в Соловецкий монастырь, чтобы провести остаток жизни «в покаянии...». Смерть Екатерины II побудила его к новой авантюре. Еленский написал «Благовесть», в которой поносил Екатерину и излагал мнимые «крамольные» замыслы старообрядцев, рассчитывая тем самым обратить на себя внимание Павла I и добиться осуществления своих давнишних корыстных целей и освобождения от... «покаяния». После шестилетнего пребывания в Соловецком монастыре Еленский был амнистирован и освобожден (хотя был сослан туда пожизненно) ⁴.

По выходе из монастыря он пустился в новые авантюры: начал посылать Александру I сумбурные и откровенно сумасбродные проекты, в своих донесениях правительству всячески превозносил деятельность и благонадежность скопцов, даже предложил царю взять их под особое покровительство и завести в Зимнем дворце скопческую «божественную канцелярию». Еленский требовал, чтобы его, как человека, на которого сошла «божественная благодать», прикомандировали к главнокомандующему русской армией для определения правильности руководства военными операциями. Будучи связан с сектами скопцов, Еленский все же умудрился добиться для себя пенсии и пострига в монахи привилегированной Александро-Невской лавры (ч. II, лл. 173-174, 222-252).

А. Белик и Ю. Кононов считают, что связь Еленского со скопцами явилась результатом его «разочарования» в политике, что сумасбродные проекты этого польского дворянина «касаются различных сторон государственного управления и общественной жизни России» ⁵. Такой вывод можно объяснить лишь неполным знанием источников, а также специальной литературы ⁶. Добавим, что обвинения прямо уголовного характера и настойчивые навязывания различных сумасбродных «прожектов» царскому правительству привели Еленского в конце концов в тюрьму Спасо-Ефимьевского монастыря, где он и умер в 1813 году.

Следственное дело и позднейшие изыскания не оставляют сомнений в том, что это был авантюрист, занимавшийся всякого рода подлогами и мистификациями. Выдавать его за представителя русской передовой общественно-политической мысли, а его мистификации за важные документы — досадная ошибка.

Л. Б. Светлов

Комментарии

1. Центральный государственный архив древних актов (ЦГАДА), разр. VII, д. 2849, чч. I и II. В дальнейшем ссылки на листы этого дела приводятся в тексте.

2. См. М. М. Штранге. Русское общество и Французская революция 1789- 1894 гг. М. 1956; Ю. Ф. Карякин, Е. Г. Плимак. О двух оценках «Путешествия из Петербурга в Москву» в советской литературе. «Вопросы философии», 1954, № 4; С. Б. Окунь. Очерки истории СССР. Конец XVIII — первая четверть XIX в. Л. 1956; Г. П. Макагоненко. Радищев и его время. М. 1956.

3. «Вопросы истории», 1948, № 4, стр. 100.

4. Кстати, авторы статьи ошибочно утверждают, что Еленский был осужден Тайной экспедицией на б лет.

5. «Вопросы истории», 1948, № 4, стр. 100.

6. См. Н. П. Липранди. Дело о скопце камергере Еленском. М. 1868;. Н. И. Надеждин. Исследование о скопческой ереси. СПБ. 1845; Ф. В. Ливанов. Раскольники и острожники. Т. IV. СПБ. 1873; см. также П. И. Мельников-Печерский. Белые голуби. Полное собрание сочинений. Т. XI. М. 1898.

Текст воспроизведен по изданию: О судьбе документов одного авантюриста // Вопросы истории, № 6. 1963