ДМИТРИЕВ И. И.

ЗАПИСКИ

Отрывок из записок Ивана Ивановича Дмитриева.

По кончине Сумарокова, Херасков считался первым Поэтом: но в последствии времени Державин сильным и оригинальным стихотворством своим взял над ним преимущество, хотя и уступал ему во вкусе, разнообразии, правильности и чистоте языка. Херасков, не смотря на соперничество, сохранял с ним постоянную связь, и пользовался уважением публики до конца своей жизни. Молодые Поэты вменяли себе в обязанность стараться получить доступ к нему и заслужить его внимание. — Около того времени он выдал еще две небольшие Поэмы: Пилигримы, и Царь или Спасенный Новгород. За год же до кончины своей заключил Литтературное свое поприще сказкою или [252] повестью: Бахариана, писанною белыми стихами (Бахариана, писана не вся белыми стихами: из четырнадцати глав, составляющих эту повесть, главы 4, 6, 7, 8, 9, и 12 с рифмами. — М. Д.). Он и в самую глубокую старость едва ли не восмидесяти лет, всякое утро посвящал Музам. В остальные же часы, кроме вечеров, любил читать, по большей части на Французском языке. Я заставал его почти всегда за книгою. Однажды нашел его читающим Лагарпов Лицей или Курс Литтературы. Первые слова его были ко мне: «Не так бы я писал мои трагедии, если бы сорокъю годами прежде прочитал эту книгу». — Надобно было видеть разрушение во всех чертах лица и во всем составе, слышать дрожащий голос его, чтобы понять, как в эту минуту он меня тронул!

Говоря о Хераскове, трудно было бы мне промолчать о почтенной его супруге. Елизавета Васильевна, по отце Неронова, умела пленить нашего Поэта своею любезностью, которую она сохранила до самой смерти, и талантом своим в Поэзии. Она в молодости своей много писала стихов, из коих мне известна одна только Поэмка, под заглавием: Потоп, напечатанная в семидесятых годах в Вечерах, Петербургском Журнале. Тогда требовали более плавности, чистоты в языке, нежели силы в мыслях и выражении. По справедливости можно назвать ее во всех отношениях достойною подругою Поэта. Она облегчала его во всех заботах по хозяйству, была лучшим его советником по кабинетским занятиям и душею вечерних бесед в кругу их друзей и знакомцев.

По кончине супруга, она не мешкав написала духовную, избрав Якова Ивановича Булгакова, Князя Николая Никитича Трубецкого и меня в свои душеприкащики. Вскоре потом впала в продолжительную болезнь и скончалась. Я с умилением бывал свидетелем ее покорности и равнодушия, с каким она [253] готовилась расстаться с миром. Подкреплю сказанное мною примером: во время ее болезни, хаживал к ней молодой человек, сын ее знакомца. Часто случалось им провождать вдвоем целые вечера. Чем же они занимались? Задавали друг другу рифмы (Bouts-rimes). Он показывал мне однажды четверостишие, сочиненное больною на смертном одре, на заданные от него рифмы. Содержание стихов было размышление о жизни. Она уподобляла свою одной из заданных ей рифм догорающей свечке.

Одиночество мое оживлялось довольно часто беседою и молодых Писателей: Василья Львовича Пушкина, Владимира Васильевича Измайлова и Василья Андреевича Жуковского. Признательность моя наименовала только тех, которых постоянная приязнь ко мне и поныне услаждает мои воспоминания.

Кажется, будто мне суждено было тогда только воспламеняться Поэзией, когда Карамзин издавал Журналы. С появлением Вестника Европы в 1802 году, я обратился опять к Музам; но развлеченный невольно городской жизнью, хотя и не был раболепным данником света, ослабевая притом в здоровье, я уже начал терять живость воображения, и занимался более подражанием иноземным басенникам.

Вскоре за тем я занемог продолжительною и важною болезнию. Несколько недель был в совершенном расслаблении. Тянув томную жизнь со дня на день, считая каждый последним, я имел одну только отраду сидеть с утра до вечера в беседке моего садика и читать новости Французской Литтературы. Такое занятие было для меня полезнее моих знакомцев: углубляясь в чтение, я забывал иногда хотя на краткое время об моем положении; а их печальный и сомнительный вид напоминал об нем при самом входе. Притом же мне тяжело было говорить с ними: от пяти слов занималось дыхание.

Текст воспроизведен по изданию: Отрывок из записок Ивана Ивановича Дмитриева // Москвитянин, № 1. 1844

© текст - Погодин М. П. 1844
© сетевая версия - Тhietmar. 2016
© OCR - Андреев-Попович И. 2016
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Москвитянин. 1844