ЗАПИСКИ ДОНСКОГО АТАМАНА ДЕНИСОВА.

1763-1841.

XVIII. 1

Занятия с дочерью. — Забота о средствах к жизни. — Вызов в войсковую канцелярию. — Генералы Репин, Кожин и князь Горчаков. — Увольнение от должности. — Формирование полков для экспедиции в Индию, — поход с ними за Волгу и возвращение. — Назначение депутатом в Петербург. — Поездка в Москву. — Беклешов, Архаров, Баклановский, Татищев и Любочанинов. — Назначение войсковым наказным атаманом. — Свадьба дочери.

1800–1806.

«В доме я нашел моих родителей в добром здоровьи и милую мою дочь, которую взяли уже из опеки моих благодетелей, гг. Циммерманов, хотя несколько рано, но я весьма был утешен успехами ее в науках. Она очень хорошо и правильно говорила по-французски и даже переводила с русского на французской хорошие история, умела вышивать и разно вязать — что все конечно нужно благородной девице. Усмотрев сие и, как отец, утешаясь, я посвятил себя сколько разумел, чтоб улутчить ее воспитание и напоминать изученное, но видел себя много незнающим. Тогда я обратился с покорнейшею просьбою в почтеннейшей матери моей, дабы научила ее по части экономии, в чем мать моя, хотя и без знания наук, была очень сведома. Она не отказала мне, и хотя по старости лет была согбенна уже, но повела всюду внуку свою [238] сама, и все части хозяйства изъясняя, внушала ей что нужно и что и как должно предупреждать и сберегать».

«Успехи дочери моей и по сей части привязывали меня более и более ее любить. Тогда только я зачал рассуждать о моем состоянии, т. е. какие средства имею к жизни, и познавать, что отец мой, и в соединении всего его имения, небогат, а разделя на две части, — так как я имею родного брата, почти одних лет, — я весьма выхожу недостаточным в средствах к жизни, и милому и единому моему дитяти не сделаю большой помощи к счастию, почему я решился просить родителей, дабы отделили меня от брата, с которым хотя пробыли доныне мы друзьями, но как у нас с ним общее имение, то не мог я что-либо предпринимать особо и с отважностию улутчить доход».

«Но я не долго оставался свободен и в доме своем: войсковой атаман Орлов потребовал меня в город Черкасск, по прибытии куда я получил повеление — занять место второго члена войсковой канцелярии, что я и исполнил».

«В это время были присланы государем императором на Дон, для ревизации дел атаманских и войсковой канцелярии, генералы Репин и Кожин — что умножило в войсковой канцелярии дел столько, что хотя все члены оной и трудились каждый день, от утренней зари до ночи, но не успевали всех дел приводить в порядок, тем более, что генерал Репин, занимая в войсковой канцелярии первое место, сам, по малому знанию порядка судопроизводства, не мог улутчить и облегчить наших действий. Вскоре он, неизвестно мне по каким резонам, был сменен генералом князем Горчаковым, которой хотя и показывал на словах большое познание, но также действиями своими — излишне-ли повелительными или решительными, а часто входя и в излишне мелочные дела — только увеличивал наши труды, а может и потому, что излишне был привязан к приятностям жизни».

«Будучи без роздыха принужденным трудиться по общим войсковым делам, я часто забывал о милых моих родителях и дочери, старался об одном только, чтобы в точности была исполняема воля государева и чтоб облегчать участь несчастных. Рвение и усердие мое огорчало князя Горчакова, [239] которой, по честолюбию своему, хотел, чтобы он один только был видим, и злобился на меня. Он искал скрытым образом сделать меня несчастным, чего не найдя, писал, — как мне известно сделалось после, — к высшему правительству, что будто я покровительствую старообрядцов, а посему и велено было меня из членов войсковой канцелярии исключить». 2

«Господин войсковой атаман Орлов, зная невинность мою и неусыпною деятельность, а также уважая и военные мои заслуги, дал мне повеление — чтобы я, оставя пост в войсковой канцелярии, спешил бы в назначенные станицы и, составя из военных казаков тех станиц полки, спешил бы с оными к городу Саратову, что на Волге, куда и он, со всеми войска донского казаками, следовал, что было в начале 1801 г.». 3

«Сделав посему нужные в сказанные станицы предписания и отправив оные из города Черкасова с нарочными, сам я поспешил в дом свой, в Нижнюю Чирскую станицу, где хотя и нашел родителей моих и милую дочь в добром здоровья, но объявлением, что я должен спешить в поход, привел их в трепет и чувствительную горесть; тем более они сокрушались, что после дальнева и долгова бытия моего в Италии, видели меня едва несколько недель и должны провожать в неизвестный край».

«Пробыв тогда дома не более восьми или десяти дней, и как отец мой имел дом в Нижней Чирской станице, в которой я нашел готовыми около 1,000 военных казаков, то, составя из них полк, отправил его в назначенный путь, а сам, простясь с милыми моему сердцу родителями, дочерью и всеми родственниками, спешил в другие станицы, где находя всех уже готовыми, составлял полки и отправлял один за другим. Потом поспешил в последнюю войска донского станицу, на р. Бузулуке состоящую, дабы там, чрез которую должны все полки проходить, оные еще осмотреть и обревизовать». [240]

«Таким образом, состава 11 полков и приведя оные в возможной, по скорости, порядок, я спешил с оными, без роздыха, к реке Волге, в Саратовской губернии. В этот год в оных местах снега были довольно велики, а в сие время зачали оказываться оттепели; маленькие логи составляли изрядные речки от растаявшего снегу, и мы более брели в воде, нежели видели хорошую дорогу, ибо и снег был наполнен водою». 1.

«Продолжая таким образом поход, я нигде с полками не останавливался, как только на ночлеги; дошел до реки Волги и недалеко от города Вольска остановился в одном большом казенном селении, с тремя передовыми полками, уже поздно. В этот весь день шел небольшой дождь, отчего я боялся, чтобы Волга-река не открылась от льда, чем бы и затруднила полки к переправе. Я приказал полкам быть готовым рано к переправе, а старосте селения приказал, чтобы все мужеска пола люди, которые могут действовать, были готовы, с веревками, которых и нашлось до 300 человек».

«Проснувшись рано, до света, первою надобностию я счел спросить часового — нет-ли морозу, которой отвечал, что нет и дождь идет. Тогда вскоча, послал с повелениями ардинарцов, чтобы полки тотчас же выступили к переправе и сам, потребовавши лошадь, поскакал к оным, куда первый и явился. В ту-ж минуту явились ко мне и полковые командиры».

«Тут, в глазах наших, не разрываяся, лед тронулся и на несколько саженей подался вниз, однако остановился. Я приказал: несмотря на этот ненадежной лед пробовать идти чрез Волгу; мужиков, с веревками, поставить чрез всю Волгу, по пяти человек вместе, придав оным несколько казаков, с тем, чтобы ежели близ оных лошадь или человек провалится, давали бы помощь. Человек сорок, или и более казаков, разными местами повели на лед лошадей, которые все недалеко от берега провалились; но как были взяты все предосторожности, то ни одна не утонула: все лошади были вытянуты и возвращены на берег».

«Казаки смотрели на меня в сокрушении и ужасе, а я, задумавшись, рассуждал: каким бы образом, не останавливаясь, переправиться? Я видел, что и по сделанным [241] предосторожностям многие лошади будут проваливаться и, хотя наверное полагал, что будут вынуты, но ужасала меня мысль, что ежели когда будет казаков, много на льду и оной тронется, то могут потонуть и казаки многие. В этот момент приводят ко мне коих лошадей, которые были и рослее и тучнее казачьих. Зная, что весною чек далее от берега, особо на больших реках, тем крепче бывает лед, и надеясь на ото, приказал я весть коих лошадей вперед, с тем, что ежели из них которая и провалится, то чтобы вытягивали и продолжали вести вперед».

«Лошади кои, хотя их было и более десяти, провалились, а некоторые проваливались по несколько раз, но были все вытянуты, и когда доведены были до глубины, то лед оказался довольно крепок. Тогда я приказал — с лутчею отважностию весть оных рысью, держась недалеко от поставленных мужиков, и когда увидел я, что они пробежали уже половину реки, и хорошо, тогда приказал и полкам исполнит то-ж, что и сделано было. На другом берегу потерпели многие лошади тоже, так что в 3-х полках было провалившихся более 700 лошадей, но ни одна из них не утонула. Только один казак нечаянно упал и зашиб себе голову, отчего несколько часов был без чувств, но скоро приведен в чувство и сделался здоров. Все полки часов в четыре, и много в пять, переправились чрез Волгу».

«Тогда, расположа оные три полка по ближайших селениям на квартиры, я сделал нужные предписания сзади идущих полкам, чтобы они спешили идти к реке Волге и старались до открытия оной ото льда перейти чрез нее, которые и выполнили в точности и перешли реку без всякого бедствия, а сам я, с передовыми полками, дошел до одного старообрядческого монастыря, на р. Иргизе находящегося, где вдруг получаю повеление учинить присягу со всеми полками принявшему державу, великому государю нашему Александру Павловичу — что в то-ж время и немедленно было исполнено».

«Скоро, в самой тот-же день, получил я и другое повеление: возвратиться со всеми полками в дома их, о чем в тоже время предписано было мною командирам возвратиться в Волге и находить способы к обратной переправе чрез оную. Сам [242] я остался на квартире, с моею канцеляриею, для окончания письменных распоряжений, нужных как по донесению об учиненной присяге, так и по распоряжению о будущем следовании полков на Дон. Исполнивши все сие, я на другой день поехал догонять полки и нашел оные при переправе чрез Волгу по одной, можно сказать, льдине. Большая крига, шириною в некоторых местах от полуверсты и менее, крепко уперлась в оба берега, а выше и ниже река ото-льду была уже открыта: казаки, от удовольствия, что возвращаются в дома, отважились по оной криге перейти».

«Хотя тогда было уже менее 10-й части не переправленных казаков, но считая, что такая переправа была очень опасна, я сделал за такую отважность строгой выговор полковым командирам, но когда начали меня просить все остальные казаки чтоб позволил тем-же способом переправиться, то я принужден был решиться выполнить их желание, и сам по тому же льду перешел. Сей опасный мост, как бы нарочито в переходу нашему судьбою устроенный, чрез 3, а много чрез 5-ть часов, быстротою воды был уничтожен. На другой день, рано, принеся Всевышнему, при собрании всех полков, благодарение, полки, по назначенным маршрутам, пошли к донским пределам».

«Скоро после сего, не упомню в которой день, получил я повеление от г. войскового атамана, Орлова, чтоб распорядить так, дабы все полковые командиры, войдя с полками в пределы донские, распустили казаков, при офицерах, в их дома и сами бы тож отправились в свои дома, а я явился бы к нему в Качалинскую станицу; куда прибыв, нашел уже Орлова в сказанной, станице со всеми бывшими в походе войска донского господами генералами». 4

(Дальнейшее повествование опущено как выходящее за рамки сайта - Thietmar. 2017)


Комментарии

1. См. «Русскую Старину» изд. 1874 г., т. X, стр. 1–46; т. XI. стр. 379–410; 601–641; изд. 1875 г., т. XII, стр. 27–49.

2. Денисов заседал в канцелярии с 25-го августа 1800 г. по 3-е февраля 1801 года. Ад. Ч.

3. Полки назначались для экспедиции в Индию. См. «Писька императора Павла к атаману Орлову» в «Рус. Стар.» изд. 1873 г., т. VIIІ. стр. 409. Ад. Ч.

4. По формулярному списку эта командировка заняла время с 21-го февраля по 15-е апреля 1801 года. Всех Донских полков отправлялось в Индию — 20. Ад. Ч.

Текст воспроизведен по изданию: Записки донского атамана Денисова. 1763-1841 // Русская старина, № 2. 1875

© текст - Чеботарев А. П. 1875
© сетевая версия - Тhietmar. 2017

© OCR - Андреев-Попович И. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русская старина. 1875