-

ИЗ БУМАГ ПРОТОИЕРЕЯ ПЕТРА АЛЕКСЕЕВА.

«Знамения, по слову Апостола, не для верующих, но для неверных бывают, а для исправления жизни христиан от новоучрежденных праздников ничего доброго не воспоследует: празднолюбивая чернь для обретения мощей новооглашенного святого оставит промыслы, рукоделия свои, забудут должности, от Бога и природы на них возложенные, и прошатаются пьяные целый день около торжествующей обители. Больше ничего! Правда, что ханжи и ханжихи обогатят ее знатными вкладами, настроят излишних в них церквей, прибыльных часовень, великоленных келий монашеских и отдаточных в наем домов, снабдят стол настоятельский редким кушаньем и дорогими напитками; о прочих же злоупотреблениях, с худыми следствиями сопряженных, и от гульбищ такого рода неразлучных, яко всем известных, не упоминаю.

Сие писано не для того, чтоб было сумнение о благочестивой вере и житии добродетельном Великого Князя Даниила Александровича ¹³, но чувствуется некоторое отягощение на совести читающих (в новонапечатанной службе его на вечерни и утрени) стихи, где вся сила спасения относится к пострижению в монашество, аки бы без черных риз не можно войти в царство небесное.

Правда, что, в прежние времена, поверя рассказам монашествующих, многие так думали и для того, за несколько часов до преставления своего, на смертном одре постригались в иноческий образ. Подлинно, что только образ, ибо вещи нет; а за иных, не могущих сказать обещаний, предстоящие отвечали, так как некогда вырытые из могилы кости крещали! Однако имение умерших в схиме не доставалось законным наследникам, но в мертвые руки [311] черноризцам. Не довольно того: расставлено еще и в церковных книгах много сетей, служащих к уловлению мирских людей в монашество, из коих две особливого примечания достойны, а именно: под 4 числом Марта в Прологе предположенное в повести Вел. Кн. Даниила Московского слово от лимониса ¹⁴ о царе, отметающемся царства и бывающем монахом; второе под 21 днем Мая там же о царе Константине, сходившем с неба для рассказания монаху о славе черноризцев на том свете.

Сие отдаю здравомыслящим на рассмотрение.

Сентября 17 дня архимандрит Даниловский сказывал, что семь тысяч рублей отдано в Сохранную Казну Имп. Воспитательного Дома от Данилова монастыря, и получают с них монахи проценты; да еще часовня за Серпуховскою заставою, сего 792 года построенная на новом месте каменная, стала в полторы тысячи рублей (а часовень вновь запрещено допускать строить при императрице Анне Иоанновне); на закладку оные архимандрит Даниловский с братиею ходили со кресты и иконами и со звоном в монастыре, каковым процессиям не должно быть по уставу церковному, ибо часовня ничто иное есть, как фальшивая лавочка, в которой мимоходящие платят деньги, а товаров никаких не получают.

II.

Октября 10 дня получено от его превосходительства ¹⁵ письмо через дом Н. Н. Бантыш-Каменского, в котором благодарит за надпись с дверцев царского места и за мои на то примечания и просит, чтоб с них в точности списать, не переменяя ни букв, ни речений.

К обер-прокурору А. И. Мусину-Пушкину.

В угодность вашего превосходительства представляю при сем верный список с дверцев, которые напред сего были при царском старинном месте, что в Московском большом Успенском Соборе. Не прогневайтеся, что не очень чисто и с....... ¹⁶ написано; причина тому предшествовавшие неисправные переписчики, которые не умели под титлами речения ставить, так и принужден я наскоро поисправнее переписать. [312]

III.

1794 года Генваря 8 дня показывал мне Синодальной Конторы прокурор Л. И. Сечкарев ордер (или указ), присланный из С.-Петербурга от Св. Правительствующего Синода за рукой обер-прокурора А. И. Мусина-Пушкина, коим предписано, чтоб достоверно и в скором времени справиться о Великих Четьи-Минеях Макарьевских, имеющихся в библиотеке большого Успенского Собора, из коих источников почерпал он, преосвященный, митрополит всея России Макарий, запасы, составляющее 12 миней его, и оное отыскивать в двух библиотеках, т. е. в Синодальной и Типографской, и что найдется представить в Св. Синод для донесения Ее Императорскому Величеству.

IV.

Из чернового письма, к императрице Екатерине.

Августейшая Монархиня, Всемилостивейшая Государыня!

Искренно любя и высоко почитая Святую Церковь, Отечество и Матерь Отечества, писал я нижепоименованный к отцу духовнику Вашего Императорского Величества, что безместно разглашаются в здешней столице нововымышленные из корыстолюбия чудеса и восписываются древним митрополитам Российским Киприану и Фотию, почивающим в большом Успенском Соборе более 300 лет.

А как Церковь с Государством сопряжена тесным союзом, то я и не мог удержаться, чтоб всеподданнейше не возвестить Вашему Императорском Величеству о нижеследующем.

Ложные чудеса прекращать есть долг Святейшего Синода, а предусматривать следствия таковых чудес, дабы не во вред Государству обратилися, Всевышний предоставил благоразумию Самодержавные Власти.

Для того из прежних опытов примечая расположение здешней необузданной черни, также нарочитых суеверов и ханжей, опасаюся, чтобы какой-либо злодей не подхватил того чудесничества ко исполнению своих вредоносных намерений и не открыл бы паче чаяния подобной трагедии, какова по несчастию случилась в прошлом 71 году у Варварских ворот, над которыми образ Пресвятой Богородицы, именуемый Боголюбский, оглашен тогда чудотворным для исцеления. [313]

1796 года Генваря 3 дня коллежский советник, первой части пристав, Александр Алексеевич Семенов, пришед в Архангельский собор, наедине объявил мне, что вчерашнего числа пришел имянной Ея Императорского Величества указ от обер-прокурора Синодального А. И. Мусина-Пушкина к здешнему конторскому прокурору господину Сечкареву, по которому велено в скорости исследовать о новых по Успенскому собору чудесах, при гробницах древних митрополитов Киприона и Фотия, там почивающих, якобы бываемых. Я к нему Семенову обещался быть в дом и обстоятельно о сем поговорить.

VI.

Записка.

Сего 1799 года Генваря 17 числа, в проезд Архангельского протоиерея Петра Алексеева чрез Спасские ворота, часовой гренадер остановил его лошадей на мосту, наровя схватить с головы его шапку, яко бы за штраф, что ехал он тогда под Спасскою башнею в шапке, объявляя, что им, часовым, о том яко бы приказ есть от своих командиров, чему он протоиерей чрезвычайно удивился, зная подлинное сему обряду основание.

Когда великие государи Российские живали в Кремле, тогда Кремль почитали дворцом царским, и подданые должны были при входе в Кремль и выходя из оного снимать с голов шапки, особливо, когда еще из царских чертогов видны были Спасские ворота до застройки приделов Вознесенского монастыря (Коему обычаю последуют и до днесь холопы, входя на господский двор без шапок). Но нынче, как нет в Москве Императорского присутствия, то и нет резону принуждать людей, а паче в зимнее время, обнажа головы, проходить длинные те Спасские вороты; понеже над ними не имеетея ни церкви, ни другой какой святыни, кроме часовщика с его семейством, не заслуживающих такого уважения, чтобы всем людям без шапок под ними ходить даже и в лютейшие морозы. А потому и неуповательно, чтоб военная команда поставила к воротам часовых для отобрания шапок, как гренадер о том объявлял ему протоиерею при посторонних случившихся тогда послухах ¹⁷.

Комментарии

14. Лимонарь, Лимонарх (в Русском иереводе Луг Духовный) – творение блаженного Иоанна Мосха.

15. От обер-прокурора А. И. Мусина-Пушкина. П. Б.

16. Означенное точками не разобрано.

17. Послух – свидетель. П. Б.

Текст воспроизведен по изданию: Из бумаг протоиерея Петра Алексеева // Русский архив, № 2. 1910