-

Разные известия и показания о Чукотской земле.

1. Примечание о Чукотской земле.

(В дополнение к прежним любопытным известиям о Чукчах, помещенным в разных периодических изданиях, а преимущественно в Ежемесячных сочинениях Академии Наук, и Палласовых Neue und neueste nordische Beytrage, присовокупляем пять подлинных актов, содержащих в себе разные занимательные сведения о сем малоизвестном народе. Приятель наш, Василий Николаевич Берх, нашел оные в старых делах, и по старой же дружбе своей к Издателям, сообщил для помещения в Северном Архиве. Кажется, что теперь, разобрав и сличив все сведения о Чукчах собранные в течение целого столетия, можно было бы написать довольно обстоятельную Историю сего народа. Трудом сим, по нашему мнению, могли бы преимущественно заняться Гг. морские офицеры, посещавшие в последние времена северные и северо-восточные берега Азии. Мы заблагорассудили ничего не переменять в слоге сих деловых бумаг, опасаясь, чтобы при перемене или переделке слога, не вышло каких недоразумений, и чтобы не подвергнуть сих подлинных актов сомнению. Изд.)

1763 года Августа 5 дня, во время Подполковника, Плениспера водяною комуникациею вниз по реке Анадырю следования, а в бытность у устья реки Красной, [165] для промыслу оленней тави, сидячие Чючки в байдарах пришли; то чрез отданной его команды сотнику Никит Куркину племенной секретной приказ, велено было из тех Чукоч у лучших людей чрез разговоры, (коих оной Куркин знает, и толмачом употребляется, и тем Чукчам, по всягодному его у той реки Краной бытию, весьма знаком) пристойным образом разведать о показанных при том приказе обстоятельствах; который из тех Чукоч у лучшего человека, именем Хехгигита, что о тех обстоятельствах разведал, по самой истинной справедливости и присяжной должности, оному Подполковнику Пленисперу объявил нижеследующее, а именно:

1. От устья реки Анадыря, морем подле берега, до Сердца камня, в шесть или в семь, а от Сердца камня, до [166] Чюкоцкого носу, в пятнатцать или в шестнатцать дней, на байдарах в тихую погоду ходу бывает; и от устья реки Анадыря, до Сердца камня никаких сидячих Чюкоцких жилищ не имеется; а от Сердца камня до самого Чюкоцкого носу, и вкруг того носу, имеются сидячие Чюкчи, которых жилищ весьма часто, и в каждом жилище не менее как по три, по пяти и по шести юрт и более.

2. Против же Чюкоцкого носу в море, имеются два острова, один малой (Это должен быть остров Св. Лаврентия, который, по находящейся в средине его низменности, принят был даже Кап. Рукиным за два острова. Б.), а другой большой, из которых на большем острову живут люди, только не их сидячих и оленных и прочих Чюкоч породы, но другова роду, и говорят особым языком, и самые лучшие их мужики и старшины имеют у себя для украшения их, сделанные из моржовых зубов подле рта у нижней губы, в прорезанных на обеих сторонах скважинах по одной плоской кости круглой, подобных запонкам, величиною, как прежде бывшие пятикопеечники медные, а иногда [167] и против нынешних гривенником и пятикопеечников серебрянных; и те кости они вдевают помянутые скважины, во время своего друг к другу приезда в гости, или во время их жертвы, посему и называются Зубатые; а когда начнут есть, то те кости из прорезанных скважин вынимают; а как наедятся, паки в теже скважины вставляют; и живут де те люди по неимению у них удобного лесу, в поставленных из больших моржовых кож посыпанных землею юртах. А до тех островов, как до малого, так и до большого, от Чюкоцкого носу сидячие Чюкчи в байдарах перегребают два дни.

3. От большого острова по морю не в дальнем расстоянии, есть называемая ими Чюкчами большая земля, которую больше почитают, нежели ту землю, на которой они живут. От оного большого острова до той большой земли перегребают в байдарах одним днем, и на той де земле живут люди, называемые Кыхмынцами; а язык де имеют от них Чюкочь отменной, но сходственной с живущими на большем острову Зубатыми людьми. Жен у себя имеют по две, по три и четыре; платье имеют, [168] мужеской и женской пол, шитое из оленьих кож, из куниц и лисиц красных, называемое парки, и как впереди, так и назади тех парок, пришивают, но их обыкновению, разных зверей хвосты, а для шитья того платья имеют иглы из красной меди, и медь берут в своей земле, только как они ту медь делают, он Хехгигин не знает, а железных де вещей они у себя никаких не имеют. А вместо железных топоров, имеют топоры из яшмового камня, коими рубят лес, и что им надобно делают; огонь они высекают камень о камень, а вместо Руского труту, прикладывают для западения огня, сухой мох; владельца у них никакого нет, только между ими есть Князцы, которых они, противо других иноверцев, а особливо как Чюкчи, гораздо больше почитают и боятся. А живут в каменистых гористых и утесных местах, токмо в по строениях ими деревянных и осыпанных вокруг землею, по примеру, как и Якутские, юртах.

4. Питаются же те люди оленьим мясом и рыбою, и для того в летнее время, ходят с женами и с детьми по рекам, которые очень велики, и шириною [169] еще более Анадыря, а устьями впади в Океан (Судя по новейшим географическим открытиям, заслуживает описание сие большой вероятности; ибо действительно открыты там ныне две большие реки. Б.), для промыслов пловущих чрез те реки оленей, також рыбы красной и гольдов; а в зимнее все паки приходят в настоящие свои жилища к морю.

5. Лесу де у них березового, лиственичного а по большей части елового, самого большого и крупного, очень довольно, и по такому многолесию промышляют они разных зверей, лисиц красных и черных, песцов белых, голубых, волков и куниц подобных головою и лапами соболю, и по рекам, подобных Русским, бобров; а тех де зверей, по множеству у них, промышляют они ямами, таким порядком: когда они придут с летних оленьих и рыбных промыслов в жилища свои, то в лесу копают глубокие ямы, и те ямы покрывают лесом, только оставляют небольшой сверху выход, так как можно человеку пройти, и в тех ямах кладут оленье мясо и рыбу. И как звери на те ямы найдут, то к мясу или рыбе в те ямы и [170] падают, из коих никакой зверь уже выйти не может, и как чрез несколько, времени, те ямы зверьми наполнятся, то тех ям хозяева, надев на себя сделанное из зверей волчье или лисье платье, с головы и ног мохнатое, в подобие зверю, и входят в те ямы, и имеющихся в них зверей (которые уже противности против человека никакой не имеют), в темноте берут руками и вяжут ремнем, и подают стоящим у тех ям прочим людям, кон теми ремнями тех зверей вынимают и бьют.

6. В зимнее ж де время, промышляют они диких оленей в лесах: где те олени имеют переход, то рубят лес и делают, в тех переходных оленьих местах, из того лесу загород, или засеки, и как олени к тем местам придут, то де их они в те загороды загоняют несколько тысяч, и для пищи себе колют, не токмо мужеску но и женску полу, сколько им надобно.

7. В вешнее ж де время, когда дикие оленние матки потелятся, то и оных в таковые ж (как выше упомянуто) загороды, и с их теляты, заганивают, в которых загородах, от духу человеческого и от крику, и по тесноте [171] места, те матки телят всех притопчуют, коих телят они берут, и кожи с них снимают себе на платье. А маток из той загороды выпускают всех.

8. Те же де, называемые большой земли люди, с живущими у Чукотского носу Чукчами, и на вышеупомянутом большем острову с Зубатыми людьми, мало имеют согласия, ибо де оные Чукчи и Зубатые люди временно ходят к ним походами, и между собой с обеих сторон чинят бой и стреляют из луков стрелами и бьются на копьях, токмо из них большей земли люди имеют луки елового коренья, а у некоторых из камышового дерева; и когда с Чукчами или с Зубатыми людьми в бой вступят, то себя раздевают, для облегчения к скорому укрывательству от стрел, в наготу, а стрелы и копья с обеих сторон имеют костяные каменные и хрустальные; только те стрелы, от обеих же сторон, мажут из травы, называемой лютика, соком, от которого человек получив стрелою язву, в скором времени опухнет и умрет.

9. Веру де они имеют в жертву приносят солнцу: положив на блюдо или на что нибудь иное мясо или рыбу, [172] бросают на землю, или в море, с таким приговором: «я тебе приношу жертву от своих трудов; ты мне буди в моих нуждах, помощник».

2. 1763 года по объявлению Анадырской команды Сотников Осипа Нижегородова, Ивана Попова, Пятидесятника Алексея Русанова, Казака Василья Кургуцкого, с товарищами пяти человек.

В бытность их в походе в 1731 году в Чукоцкую землицу, для искоренения бунтовщиков Чукчей, команды всей было, Пятидесятников и Казаков, двести тридцать шесть человек; да Коряк и Юкагирей двести восемьдесят. Марта 2-го числа, из Анадырской крепости отправились болотами к северу, перешед прямо к Ковымскому морю, и подле оного шли на правую руку к востоку, болотными ж, гористыми и безлесными местами; и 9-го числа Мая, дошед до первой сидячих около того моря Чукоч юрты, в коей бывших Чукоч побили; в полон взято было оленей сто. И от того места пошли, подле того ж моря [173] берегом, до первой губы, коя не очень велика; а какое звание имеет, показать не знают; которую переходили по льду с вечера до солнечного всходу, а перешед, остановились, и тогда усмотрели, от того места в недальном расстоянии, в море, отпрядыш, на коем была тех сидячих одна юрта, и бывших в ней Чукоч побили, а потом пошли подле того ж моря берегом, и дошед до другой губы, коя противу прежней более, а какое звание имеет, не знают же; которую перешли одним днем по льду, и следовали подле того ж моря; и в тогдашнее время встретили оленние Чукчи человек до тридцати, и как узнали их, то поворотились обратно, и никакой с ними баталии тогда не было. После тех Чукоч, шли дней с пять около моря же, где паки встретили их те Чукчи, которых уже было сот до семи, с коими и была учинена баталия и убито тех Чукоч до четырех сот пятидесяти, в полон мужеского и женского полу и малолетних взято было ста с полтора, оленей до пяти сот, а затем достальные Чукчи ушли. С нашей стороны убито было до смерти один Пятидесятник до другой Казак, да ранено легкими [174] ранами человек до семидесяти. Дошед до их Чукоцкого острожку, который был построен из их езжалых и аргышных санок и моржовой кожи, и обсыпан каменьем, кочками и песком, кругом был увязан ремнями; и в том остроге было юрт до осьми, кои разорили и сожгли. От того острожку, поворотив в право, пошли чрез Чукоцкой нос. И шли тою землею недели с три, и никого не видали, никаких впадающих в море больших рек и никакого лесу не было; а как уже дошли они посреди того Чюкоцкого носу Июня около 29-го числа то упоминаемые Чукчи на оленях во-первых внезапно стали чинить на них нападение позади, а потом и спереди, в кое время до тысячи человек их было. И была с ними баталия с утра до обеда, и убито было их, например, сот до трех, а в полон взято не более десяти человек, а достальные Чукчи ушли все; с нашей стороны никого убито не было, в то время чрез взятых в полон Чукоч разведывали о их оленьих табунах, которых и взято, езжалых и неезжалых, больших и малых, всего до сорока тысяч оленей. А после того, того же Чукоцкого носу землею, шли к называемому камню Сердцу, и [175] не дошед до того камня, паки выехало тех Чукоч навстречу человек до пяти сот, и была с ними баталия, в которой побито их например до сорока человек, а достальные все ушли; оленей взято до тридцати; при котором случае убит был с нашей стороны Казак один, а сколько ранено, не упомнят. От того места вышли к Юкагирскому прежнему торговищу 1-го числа Августа, где ночевав, пошли подле губы, коя лежит, от устья Анадырского в море, а упоминаемый камень Сердце, также и Анадырское устье, остались в леве, и тою же дорогою следовали в Анадырск, коею шли вперед. В Анадырск пришли Ноября в первых числах. В бытность же их в том Чукоцком походе как вперед, так и обратно, никакого лесу на всей той земли не видали, и вся ша Чукоцкая земля болотная, кочковатая и мокрая; на оной земле и то редкими местами, мелкие прутики вышиною от земля не больше четверти, а за неимением лесов, варили себе еду с нуждою, набрав того прутья, где сколько найти было можно, и расклав огонь, раздували взятыми тогда с собою мехами. А где оного сыскать не могли, то, набрав растущего на [176] кочках мху, тем варили. Во время ж того походу, летним временем, шли сами пешком, а ружье и прочее несли на себе; имеющейся же шкарбы везли на вьючных оленях. В том походе из команды с голоду никто не умер; а умирали от приключившихся болезней. А сколько всего числом умерло, также и более вышеписанного, показать, за многопрошедшим временем, не упомнят.

3. 1763 года, по объявлению Анадырской команды Казачьих Сотников Ивана Попова, Осипа Нижегородова, Степана Павлова; Пятидесятников Алексея Русанова, Федора Курбатова; Казаков Ивана Исакова с товарищами пяти человек.

В 1744 году, Февраля 4-го числа, вступили они из Анадырской крепости в поход, для поиску и искоренения немирных Чукоч, с бывшим Майором Павлуцким, то всего было тогда регулярных и нерегулярных служителей четыре ста человек. Отправились из Анадырска на оленях в санках чрез реку Анадырь против крепости, и ехали по болоту на [177] Восток до реки Майна, куда и приехали в шестой день, и перешли Майн по льду; оттуда чрез каменья, мимо Вострой сопки, вышед по выше Человека урочища к устью протоки Кривой, от конторой переехали Анадырь, шли болотом, ровным местом и безлесным, и вышли на реку Черную, и перешед оную, шли болотом же, а сколько дней, того не упомнят, потому ж безлесными местами чрез реку Алгинку и Черную, вышли на реку Нерпячью, где и на шли след кочующих Чукоч вниз по реке Нерпячей, за которыми в то ж время был командирован Сотник Кривогорницын с Казаками с небольшою командою. Из оных Чукоч мужеского полу трех, да женского двух побили, и из них взят был один для показывания их жилых мест; а потом, отошед от той реки Нерпячей до реки Поперешной, перешли в шесть дней к губе Ночен, кою переехали в одну ночь по льду, и нашли у камня, называемого Сердца живущих тут Чукоч в десяти юртах, например, человек со сто, которые Чукчи были побиты, точию из оных один ушел пешком, где и уведомились, чрез взятых тогда пленников, о живущих подле того ж камня Сердца, [178] Чукчах в трех юртах, куда и командирован был вышеписанный же Сотник Кривогорницын в тридцати человеках, коими бывших в тех юртах Чукоч мужиков четырех, да женского полу шест человек побито; но из них один ушел на оленях. Откуда оной Кривогорницын с тою командою и возвратился обратно, где для ожидания отставшего назади обоза стояли недели две. Оттуда, по пришествии того обоза, поехали промежду гористыми и каменистыми местами до реки Епочи, кою переехав, пошли такими ж гористыми и каменистыми местами до рек Чимгана, Курупку и до губы Юрупку, где стояли три дни, при коем месте пойман из Чукоч один; а после оного на другой день тех же Чукоч наехало не малое число, для недопущения их в свою землицу. И когда усмотрели их те Чукчи в довольном числе людей, то уехали обратно оттуда. Означенную губу Юрупку переехали по льду в одну ночь, с которой выехали на реку Гизянг, а от оной и к другой губе Силеге, и по край моря к губе ж Моченг и к камню Моченгу, который протянулся в море мысом; а сколько дней по оному ехали, того не упомнят. И приехали [179] к губе ж, называемой Тенях, от которой шли до губы Хоматан, где и остановились лагерем, и стояли, за обожданием командированных за поиском Чукоч Сотника Бутусина, Толмача Якова Осипова с командами, и обождав от оных известия, следовали до речки Ночана, и по ней шли вверх, от коей отворотя следованием вправо до речек Покосчи и Питей и отворотя вправо, шли до речки ж Ставы, подле которой вправе стоит каменная сопка, названием Метевин, и оттуда чрез речки Ит, Ночан, до Начелты, оттуда чрез реку ж Аванды, кои течение имеют в губу Хаматан. А от той губы дошли до губы ж Анахыя, то есть Белое море; с коего места уже команда оскудела пищею. Подле которой губы по левую сторону, шли чрез речки Анаха, Ехони, Пехеткина, и чрез речки Нуттен, Чагнум, Ечу. Оттуда чрез вышеписанную реку Епочу по вершине, и оттоль до речки Кукуна, от коей шли вверх, и перешли по вершине ж, и оттоль чрез хребты, и дошли до вершины Черной реки, и по оной в низ до виски, называемой Юкагирской, где и остановились лагерем для лову сетьми рыбы и отправления по той реке [180] Черной к сплаву на реку Анадырь, в кожаных байдарах, Сотника Бутусина с половинной, утрудившейся от голоду, командой, коя была и отправлена. А от той Черной, чрез болотные и гористые места, вышли на реку Анадырь, на урочище, называемое Родионово, куда и прибыл посланный в Анадырск для приплаву судов Ясаул Петр, один с командою на пяти судах, из коих отправлено на Чекаево для подъему бывшей там при Сотнике команды три судна. При котором урочище Родионове стояли, за обожданием с урочища Чекаева от помянутого командированного по Черной реке Сотника Бутусина о состоянии команды известия, семнадцать дней, и по получении известия, следовали вверх по реке Анадырю на двух судах и прибыли в Анадырскую крепость 28-го числа Сентября того ж 1744 года. Предъявленная же Чукотская земля вся болотная, каменистая, весьма кочковатая и мокрая; никакого лесу и травы, кроме моху, нет; и те олениие Чукчи имеют жительство с места на место кочевное на оленях, и живут в чумовых оленьих кожаных юртах, а огонь зимою во оных, бывает посредине таким подобием: кладут мелкой тальник, также оленьи [181] сухие рога и кости, обливают нерпичьим, китовым и моржовым жиром, да и кроме того имеют в пологах. А за неимением во всей той их земле упоминаемого лесу, едят мясо оленье, рыбу, также нерпу и прочих морских зверей сырое и мерзлое и всякое из земли коренье. Нерпу и морских зверей получают те оленние Чукчи от сидячих около моря Чукоч. И то их Чукоцкое между самыми узкими каменьями житие, за неимением лесу, самое уже бедное, коего едва ль в свете где хуже быть может. Что же принадлежит до сидячих около моря и вокруг тех оленьих живущих Чукоч, то у оных есть юрты, выкопанные в земле, деревянные, а лес на строение берут из наносу с моря на берегу, на припайках и ездят на собаках. А во всю их в той Чукоцкой землице бытность, за неимением никаковых лесов, крайнюю от великих морозов, претерпевали нужду, а где около речек упоминаемый мелкий тальничек, который вышиною не более одной четверти, найден бывал, то оной, также и растущий по каменьям мох собирали и мехами раздували, и тем себе пищу варили; а наконец, по недостатку съестных припасов, крайний голод [182] претерпевали, так, что и в здешнюю Анадырскую крепость они, с предписанною командою, едва выйти могли. А вся та земля Чукотская в округлость не более полуторы тысячи верст.

4. Показание бывшего у Чукоч с плену Анадырской партии, Казака Бориса Кузнецкого, о Чукотской земле.

В прошлом 1754 году, в Марте месяце, в бытность тогда в Анадырске Командиром Капитана Шатилова, отпущен был он для звериных промыслов, с шестнадцатью человеками, и едучи назад на вершине речки Налучи, (до коей от Анадырской крепости расстояния не более тридцати пяти верст), на камне, стояли ясашных Юкагирских восемь юрт, и в тех юртах, за поздним временем, ночевали, в которых юртах тех Юкагирь одного мужеского пола было человек до пятидесяти а всего, сколько с женским полом и малолетными, показать не упомнит; и поутру рано, поехали к Анадырской крепости. Отъехав от тех Юкагирей верст с пять, [183] внезапным случаем на дороге, повстречались с нами немирные Чукчи (коих числом до пяти сот было), и учинили на нас нападение, и разбили всех, а его, поймавши, связали, а товарищи, кои с ним были (кроме разночинца Бориса Унжакова, которого в то время тут убили), разбежались. По взятии, на том Юкагирском месте ночевав, поутру его развязали, и один из них, лучший мужик, именем Мего, спрашивал у него: что сын его, взятый в плен, в крепости ли и жив ли? На что он, догадавшись, и зная, что его в крепости нет, объявил, что есть, и жив, за что они его и не убили. Тот мужик, который о сыне своем спрашивал, взял его к себе, и поехали в их Чукотские жилища обратно, на имевшихся тогда у них оленях, санками, чрез хребты, речки и болота, и доехали до их первых юрт; всего до их юрт имели проезду шесть недель все пустыми и безлесными местами. А тех оленей у них Чукоч имелось более двух тысяч, ибо они по их обыкновению ездят на оных следующим порядком: один олень запрягается в санки под называемый аргыш (то есть, для съестных припасов и другого боротню), [184] а по два и по три оленя, потому ж, запрягают в санки ж, на которых они едут сами, а прочие олени всегда берутся заводными для перемены усталых; а у иных лучших мужиков и более тех оленей, бывает а сколько числом, всего показать не упомнит. Во время того к их жилищам проезда, были великие мятели и с мокрым снегом, так, что в случае на другой день морозу, и копытами те олени корму себе добыть не могли то от сего, также и от пристали не малое число оных издыхало; и во время того к их жилищам проезда, тех же оленей, по недостатку тогда взятого у них корму, употребляли на еду. А где случится ночевать, то всегда останавливаются на таких по знаемости их местах, где можно тех оленей прокормить мохом; из табуна оных распускают для корму с одним или двумя караульщиками, а как едут, так и становятся, не все вдруг, но порознь, кто куда едет или где ночевать место себе изберет; только друг от друга в виду, и вместо юрт, становят шитые из оленьих теплых кож полога, в коих снят по десяти человек и более. По привозе его в их Чукотскую землю, жил он у [185] вышеписанного Чукча Мего, который, по их обыкновению, лучший оленний мужик. Два года и во всю ту его бытность, имел он обо всех их обхождениях примечание, и какие у них между собою поступки, и как их многолюдно и о прочем по достоверным и очевидным случаям следующее изъяснение: 1. Предписанные Чукчи главного Командира над собою не имеют, а живет всякий лучший мужик с своими сродниками собою, и тех лучших мужиков, яко старшин признают и почитают потому только одному случаю, кто более имеет у себя оленей, но и их вменяют ни во что, для того, ежели хотя за малое что осердятся, то и убить их до смерти готовы. 2. В зимнее и летнее время на каждый день большими собраниями во первых бегают пешие, даже до последнего человека, и друг друга перебегивают до самого пристатку, и расходятся по юртам. 3. Нагие борются; 4. Надев куяки и взяв луки со стрелами, делают друг против друга один только пример; натянувши лук, а стрелы из рук не выпускают, а потом берут копья, такой же делают пример, как в сражении быть надобно, потому ж до устатку, луки со стрелами и колья имеют всегда [186] при себе в чистоте и бережи по окончании того, также расходятся по юртам; 5. Вышеобъявленная Чукотская земля во-первых болотная, гористая и весьма кочковатая и мокрая, тако ж никакого лесу и травы, кроме оленьего корму, то есть, моху не имеется, и те оленние Чукчи имеют жительство с места на место кочевное на оленях, и живут в чумовых оленьих кожаных юртах. Огонь зимою в оных бывает по средине (который добывают из дерева) таким подобием: кладут мелкий тальник, то есть, самый малый сланец, вышиною не более четверти от земли, да и того весьма около речек редко, да и почти нет, также оленьи сухие рога и кости, и обливают нерпичьим, китовым и моржовым жиром; да кроме того, имеют в пологах (кои сшиты из оленьих с шерстью кож), называемые жирники, в которые из выростающего на кочках черного моху делают на подобие фитиля, и кладут в те жирники, кои выдолблены из камня и сделаны из глины, на подобие плошки, а железных ни у кого не видал; и тот фитиль горит весьма ясно, от которого свешу в тех их пологах имеется теплота, и хотя [187] сколь ни великие бывают морозы, они по большей части сидят нагие, а за неимением во всей той их земле упоминаемого лесу, едят мясо оленье, рыбу, нерпу и прочих морских зверей, каких промыслить могут, сырое и мерзлое, и всякое из земли мягкое коренье; а хотя со временем и варят себе еду в сделанных из глины горшках но и то за неимением лесу очень редко. Нерпу и морских зверей получают те Оленние от сидячих около моря Чукоч. Когда зимним временем бывает теплота и снег небольшою частию растает, а после того сделается стужа, и то имеющиеся у них олени, за недобычею из под снегу копытами корму, многие гибнут. 6 Называемые сидячие около моря Чукчи, то есть, кои оленей не имеют, а ездят на собаках, у оных юрты, выкопанные в земли деревянные; лес на строение берут из наносу с моря, на берегу, на припайках. 7 Они ж Чукчи, хотя между собою временем бывают согласны, и вместо присяги обязываются по их обыкновению солнцем (чтоб оного не видать!); но только в бытность его мог он видеть, что один сын отца родного, а потом и брат брата родные ж зарезали ножами, [188] и то они почитают между собою ни во что, и когда у которого сына отец или мать придут в старость, то их у себя более не держат, и в бывающие морозы отвозят от своих жилищ вдаль, и оставляют, где они и замерзают; мертвые тела жгут на огне. 8 Еще ж они сбирают на земли грибы, кои составляют каким-то надобьем (которого он приметить и узнать не мог); называемой мухомор едят, и сделавшись без ума, бегают и скачут, а сверх того как мужеской так и женской полы умываются урином; жен имеют каждый по две по три, по четыре и по пяти; бабы живут не в одних, по в разных пологах, кои столь же велики бывают, как и выше объявлено, что человек по десяти и более спят; и то их Чукотское между самыми каменьями житие, за неимением лесу, самое уже последнее, а к тому и мерзкое, коего едваль в свете для человеческого жития хуже быть может. 9 А когда он Кузнецкой разговоры признал и несколько говорить научился, и тогда многократно в тех их разговорах слыхал, что воюют они не только против Российских, и Коряк, но еще есть прямо их от Чукотского носу в море остров, на [189] коем живут Чукчи ж, называемые Зубатые, с коими напредь сего имели войну, а ныне живут в дружбе, а от того острова имеется остров же, который называют Большою землею, так многолюдным почитают и применяют как леску, коих людей называют Кыхмыльцами; а сколь далеко от них тот остров, на коем живут Зубатые, а от оного и называемая Большая земля имеется, и какое положение имеют, того они не знают, только сказывали, что на той Большой земле разных родов лесу множество, и так крупен, что едва два человека одну лесину обнять могут, также и всякого звери довольствие, и такие ж земляные у них юрты, как и у них сидячих, а солнце де бывает человеку в самое темя, и великие от того солнечного сияния бывают жары. На ту Большую землю для войны ездят они чрез губы в кожаных байдарах, не хватая того острова, где Зубатые живут, а зимою не ходят. 10 Сверх же того, когда он у означенного хозяина жил, то ходил с ним к сидячим носовым Чукчам к морю, летним временем, подле оного берега, к его родственникам, то в то время оных сидячих юрт по тому берегу было [190] довольно. Когда к тем его сродникам пришли, то увидел он двух баб да одного мужика, кои между разговорами сказывали ему, что взяти они теми Чукчами с Большой земли в полон, а его Кузнецкого признав, что он такой же полоненник, весьма сожалели, и сказывали про ту землю, что оная очень велика, что они с той Большой земли увезены уже назад тому будет года четыре и рассказывали про ту землю, что оная очень велика, народу и всяких лесов и зверей весьма предовольно, и солнце ходит человеку в темя, и весьма жарко, так, что они ходят нагие. Между теми разговорами, увидев он из них у одной бабы на вороту привязаные две плашки четвероугольные маленькие, по краям незнаемыми словами подпись, которые им Кузнецким признаны золотыми, у них спрашивал, где они то получили; на что объявили, что те плашки ими увезены с той Большой земли, где они жительство имели, а от того их жилья есть де еще далее по той же земле к теплой стороне, или в полдне другие люди, а разговор имеют особой, к которым людям ездили их мужики для торгу, и те плашки получили. У оных де дальних [191] людей, имеются избы все каменные, и утесы каменные ж, так белы, что белее снегу, а посуда светлая: сребрена ль или какая другая, они де того не знают, коих людей весьма предовольно, и они с ними живут союзно, и никакой драки не имеют; а сколько до них расстояния, они не знают, и каким путем к тем дальним людям имеют переезд, выспросить, за недовольно еще Чукотского языку знанием, а к тому и за скорым от них с хозяином его Кузнецкого уходом, не успел. 11 В прошлом 1755 году, в осеннее время, сказывали мне они Чукчи, что собиралось их многолюдно и пошли было в поход на Коряк, и тогда хозяин его Кузнецкого ему объявил, что с сродниками своими на Коряк не идет, а пойдет ради выкупу сына своего в Анадырскую крепость, и его возмет с собою, и хотел отдать на выкуп; точию в самое то время пришли Анадырские Ясашные Юкагири шесть человек, и объявили им, что их послал к ним Чукчам приехавший в Анадырск новой командир, и привез де Указ, и велено с ними мириться. А они Юкагиры пришли для выкупу взятых у них в плен жен и детей их, коих Юкагир те Чукчи приняли честно, и ничем [192] не обидели, и те Юкагири жен своих и детей у оных Чукч выкупали табаком, котлами, топорами, ножами, копьями, луками, стрелами и корольками: выкупили всего мужеского и женского полов девять человек. Чукчи тем Юкагирам давали ж в подарок парки оленьи, пыжики белые, камосы белые, парки куньи и лисицы красные. Тогда ж приезжал из Коряк один человек, а как его зовут, не знает, и с собою привез двух женок, одну полоненную Чукотскую а другую Коряцкую с таким объявлением, что Коряки желают с ними Чукчами между собою жить вместе, и на Российских ходить в поход обще. На что те Чукчи объявили, что они с Коряками мириться не желает, а желают мириться с Российскими людьми и ясак платить, только без взятия у них Чукоч аманатов; почему с вышеписанными Юкагирями хозяин его Кузнецкого, хотя другие и советовали, чтоб до лета его не отпущал, а летом вывезть на Анадарь и разменяться на сына его, однако ж тот его хозяин их советов не послушал, и послав жену свою и оленей ради провожания его, — отпустил. Сверх того по согласию всех Чукоч послали с ним Чукоч лучших [193] мужиков, Харгигита да Амговгова, и при той посылке ему объявили, что послали они его будто для миру; и приказывали быть возвратно, а хозяин и другие говорили, хотя де и сын его вдаль услан, точию ему ничего не будет. А хотя их между разговорами намерение в подданстве Ее Императорского Величества быть и ясак платить есть, только по их по древней легкомысленности и непостоянству, и что старшин своих не слушают, никакой надежды иметь не можно. Копия у них, тако ж и на стрелах копия ж железные, костяные, и каменные, из темного в горах находящегося хрусталю, кои почитают за наилучшие, потому что ежели в человеческое тело то каменное копье ранит, то все во оном рассыплется, а к тому ж те стрелы с обеих сторон мажут из травы, называемой лютика, соком, от которой человек, получа стрелою язву, в скором времени опухнет и умрет. Сколько же всего тех оленьих и сидячих Чукч имеется, как они живут не в одном, но в разных местах, точно всего он показать не может; а сказывали они на словах, что их многолюдно, только видно, что они тем открывали одну свою [194] славу. А во всю ту его Кузнецкого бытность было примечено, что их как оленьих, так и сидячих, не более двух тысяч человек будет, и оленей (кроме сидячих) не по равному числу, у лучших мужиков с сродниками есть по тысяче и более, а у прочих и самое малое число, так, что от десяти до двадцати оленей бывает; а хотя лисицы красные и есть, и то малое ж число, а соболей и ни одного нету; парки куньи получают они от островных Чукоч. В той же их Чукотской землице, есть река большая, коя впала по течению между Севера и Востока на самом Чукотском носу устьем в море, на которой промышляют оленей, а называют оную те Чукчи Омгаяном; шириною противу того места, где он жил, сажен со сто пятьдесят. Во оную ж реку Омгаяну немного повыше, впала устьем из гор же река Тиркигей, шириною будет сажен со сто, а более вышеписанного показать ничего не может. [195]

5. Копия с допросу Чукотской девки Иттени, по которому описание Чукотских островов и Большой земли на карте положено.

Родом она Большой земли, на которую приезжали живущие на большом острову в море Зубатые Чукчи, по их несогласию, дли драки, и теми взята была в полон лет десяти и увезена; а ехали от той земли влево, и жила у оных Чукоч во услужения два года и теми Зубатыми Чукчами продана была здешнему оленному Чукче именем Харгыпену, который дал за нее железное копье и два белые пыжика (Молодых оленей кожи.); и жила у него один год, и оным привезена была вниз реки Анадыря к урочищу Чернаево и подарена Анадырскому казаку Алексею Шипунову, за что он Шипунов дал тому Чукче котел медной. Сюда им Шипуновым в 1761 году привезена и окрещена; по крещении дано ей имя Татьяна. Где она имела свое рождение, та земля называется Большая, а как оной Большой земли народы слывут, о том показать не помнит, только знает, [196] что оные народы никогда по Чукотски лиц своих не шьют, а у ней лице уже было вышито, когда она жила в полону у Зубатых Чукчей. Переезду с той Большой земли на тот, где Зубатые живут Чукчи, остров, зимою на собаках, ночевав две ночи на дороге, а летом в байдарах столько же. Из той Большой земли народы к тем Зубатым Чукчам на остров не ездят, и та называемая Большая земля, очень велика, и народу так много, как песку, и живут не в одном месте, но порознь; а она Татьяна жила в вершине реки Куки, и на устье оной жилых юрт довольно. Юрты у них зеленые, строены из лесу тополевого, осинового и листвяничного стойком, круглые, вкруг обсыпаны землею; огонь имеют посреди юрты на очаге; земля дресвяная; летние юрты подле тех же зимних, такие же круглые и крыты епалгиною, то есть, моржовою и оленьими кожами; погреба для клажи харчу выкопаны в земле. Огонь достают камень о камень, а железа и топоров у них на той Большой земле нет; а хотя железные ножи и есть, но и тех весьма мало, кои от здешних же Чукоч получают; топоры делают каменные, а меди, серебра и золота потому [197] же не имеют. Платье мужеской и женской пол носят зимою теплое, из оленьих кож деланное, наподобие Чукотского, а летом из тех же оленьих кож короткое; также пищу варят в сделанных глиняных горшках, а медных и железных котлов потому же не имеют. Веруют солнцу, также как и прочие иноверцы; мужеской и женской пол шаманят; когда весною и осенью оленья плавь бывает, оных колют, и в жертву тех оленей рога кладут на высокие места, где прилучится. Рыбу промышляют красную, такую ж, какова здесь в реке Анадыре, щуки, карьюзы, налимы сетьми, сделанными из оленьих жил. Мужеской пол жен у себя имеют по одной и по две, а называемый калым дает жених тестю только оленьих постелей по три и по пяти, сколько у кого прилучится. На той же Большой земле ловят песцов голубых и белых, лисиц красных и черных, также ушканов сетьми, и птиц гусей, уток весьма довольно бывает; а Камчатские бобры достают чрез других, на той же земле живущих народов Камчадалов кои живут от них Чукоч далеко, и теми бобрами пушат платье; в юртах у богатых делаются широкие для клажи [198] харчу подволоки, на коих и ребята спят. Князьков над собою имеют, и мужиков за вины наказывают. В юртах у каждого жарник с огнем; свой жир употребляют все китовой, коих, также и нерпу, промышляют на устье упоминаемой реки Куки. Крепостей никаковых от неприятелей не имеют, а как узнают о неприятеле, то защиту делают пропишу жилья из нерпечьих кож. На той же Большой земле горы и сопки каменные имеются великие; а где она жила, то называемая река Кука впала в море, а величиною в вершине не очень велика, так как например, на полверсты, чрез которую реку и Чукчи переезжают с ними драться; а других рек в той же Большой земле есть очень довольно и впали в море, а показать всех не знает; и по тем рекам, народу живет весьма много: к воеванию ж с Чукчами ружей огненных не имеют, а хотя и есть железные копья, кои по тому же получают от Чукоч, но и тех весьма мало. Женской пол носят называемые по здешнему с головками сшитые камлеи; волосы плетут в две косы и завязывают коротко, и пушат Камчатским пухом; а мужеской пол волосы оставляют [199] напереди ровно с бровями, а назади с самого темя до затылка, режут ножами; носят шапки; кладут на верх Камчатских бобров кожу головью, а вокруг пушат теми ж бобрами, и те шапки делаются маленькие; платье такое ж носят, как и бабы, камлеи с головами; еще делают из птичьих кож платье и пушат перьем, также и на голове большие стоячие перья носят. А на острову том, на коем живут Зубатые Чукчи, лес имеется мелкой тальник, топольник и осинник, а листвяничного сероватого лесу, такого, какой на той Большой земле есть, нету; на той же Большой земле народ мелкой и крупной, а про здешних Руских людей им Чукчи сказывали, и они знают. Еще же бабы и девки носят на лбу кружки белые, светлые, а какие, серебреные ль или оловянные, о том показать не знает; также на шее корольки, а все то достают себе от упоминаемых Чукоч, а у них ничего того нет. Между собою никакой драки не имеют, а живут дружно и друг к другу ездят в гости, выменивают корольки и железные ножи, Камчатские бобры. Ясаку никакого не платят. На той же Большой земле оленей езжалых нет; ездят на собаках; у нарт [200] делают полозья долгие и толстые, а копылье вставляют частые и подкладывают под те полозья из ребер и щек гладко сделанную китовую кость для нартеной катости. От их Большой земли, как сюда ехать, на море пять островов (Замечание женщины сей о островах должно также относиться к острову Св. Лаврентия; известно, что обширный остров сей состоит из такого множества высочайших гор, что Лейтенант Синд, плававший туда в 1766 году, принял оный за одиннадцать различных островов.), первой большой в левую сторону, на нем живут Зубатые Чукчи, и весьма их довольно, где она жила, в полону; платье носят оленье и птичье гагарье; на котором есть стоячий тальник, мелкой топольник и осинник крупной и мелкой; переезду с той Большой земли на тот остров собаками, два дни; второй малой в левой руке, и на том такой же, как и на первом острову, стоячий лес есть, и те же живут Зубатые Чукчи, только не весьма много; переезду с того первого на тот другой остров на собаках, один день. Третий не великой в левой же руке, живут народ Зубатой же, [201] и противу другого поболее и лес есть один мелкой тальник, а езды на собаках потому же один день; четвертой, третьего больше, в левую ж сторону, такой же тальник мелкой есть, и живут люди уже не Зубатые, и носят платье по тому же, птичье и оленье и из китовых брюшин и весьма многолюден, езды с третьего острова собаками один же день; пятой в левую ж лежит сторону не велик, лес такой же тальник мелкой, и народ живет Чукчи, коих очень мало; платье носят оленье, а птичьего не носят; переезду по тому же один день. На том жила она у предписанного Чукчи Харгыпена. С того пятого острова уже почитается Чукотская земля, какою ехали в правую руку, а сколько времени не упомнит; между теми островами море зимою становится, а вдаль от тех островов льдом никогда не покрывается. У нее ж на упоминаемой большей земли остался отец, которого зовут Какулияк, да брат малолетной Ахаин, а мать уже умерла; и больше всего вышеписанного показать не знает.

Текст воспроизведен по изданию: Разные известия и показания о Чукотской земле // Северный архив, Часть 18. № 22. 1825