М

«ПРЕДСТАВЛЕНИЕ» ДЕПУТАТА КАЗАКОВ ЕЛИСАВЕТГРАДСКОГО ПОЛКА НОВОРОССИЙСКОЙ ГУБЕРНИИ МАКСИМА МОРЕНЦА В УЛОЖЕННУЮ КОМИССИЮ 1767-1768 гг.

Уже сам состав депутатов Уложенной комиссии определял цели ее созыва. Достаточно сказать, что дворянство, составлявшее значительно меньше 1% населения, располагало 40% депутатов. В то же время права избирать депутатов и давать им свои наказы были лишены крепостные, дворцовые и экономические крестьяне, крестьяне Прибалтики. Это право было предоставлено только государственным крестьянам (черносошным, ясачным, однодворцам и приписным). При этом довольно щедро определялось число депутатов от ясачных крестьян нерусских народов Поволжья, Приуралья и Сибири, которые не знали ни русского языка, ни законодательства. Сами их депутаты поэтому практически не выступали при обсуждении проектов законов. От их имени выступали назначенные правительством «опекуны иноверцев, инородцев Сибири и татар» – князь С. Вяземский, сенатор А. Олсуфьев и Г. Потемкин. Казачество было представлено 45 депутатами, абсолютное большинство которых составляла казацкая старшина, добивавшаяся получения ими прав и привилегий русского дворянства. Лишь немногие из них, принадлежавшие к рядовому казачеству, резко критиковали претензии старшины и отстаивали интересы рядового казачества и посполитого крестьянства. Одним из них был Максим Моренц.

Его «Представление» было непосредственно связано с политикой абсолютизма в украинском регионе страны. Крепостнические отношения особенно интенсивно распространялись в 60-е гг. XVIII в. на недавно образованной Новороссийской губернии, где еще в некоторой степени сохранялось казацкое самоуправление и где значительная часть населения еще не была закрепощена. В 50-60-х гг. производится перепись «черкас», живущих на казенных, дворянских и старшинских землях, готовившая оформление крепостного права в этом регионе ¹. Указом 10 декабря 1763 г. Екатерина подтвердила универсал гетмана К. Разумовского от 22 апреля 1760 г., фактически запрещавший переход крестьян на Левобережной Украине ². Под предлогом «предохранения и защищения украинских крестьян и казаков от разорения» был запрещен их переход, если они прожили на этих землях более 10 лет. Все остальные могли переходить только с письменного разрешения владельца земли, которому оставляли все свое имущество. И что особенно типично для политики Екатерины II, этот переход объявлялся «свободным» ³.

Одновременно с этим на Левобережной и Слободной Украине постепенно вводилась общерусская система управления и суда. Полковая администрация заменялась провинциальными и воеводскими канцеляриями, гетманство было заменено Малороссийской коллегией, возглавлявшейся генерал-губернатором. Подготавливая распространение на Украину подушной подати и рекрутской повинности, вводится ежегодное представление о числе мужчин. Готовится проведение Генерального межевания и преобразование ландмилицких полков в регулярные, а казацких в пикинерные и ряд других мероприятий. Все это вызвало волну сопротивления посполитых крестьян и рядового казачества.

О характере политики Екатерины II в этом регионе убедительно свидетельствует ее секретное предписание украинским губернаторам выработать новые формы ликвидации полкового управления и переходов крестьян. 10 февраля 1765 г., как бы вспомнив «заповедные годы», императрица предписала «впредь до указа всякие переходы вообще запретить» и через месяц после начала работы Уложенной комиссии, 8 августа 1767 г., утвердила предложения украинских губернаторов о ликвидации полкового управления и сокращении переходов ⁴.

В этом плане вполне понятно, почему украинские крестьяне были лишены права избрания депутатов, поскольку, по мнению правительства, они «хотя и имеют собственность, но законами ограниченную», да к тому же они «из древних времен никогда ни в какие государственные соображения допускаемы не были» ⁵. Но в интересах интенсивного заселения Новороссийской губернии, крестьяне и казаки которой формально пользовались «вольностью», им была сделана уступка в предоставлении права избрать четырех депутатов. [82]

Напомним, что деятельность Уложенной комиссии началась с обсуждения 12 крестьянских наказов Карелии, Поволжья, Севера и Приуралья. Это должно было создать впечатление заботы Екатерины, администрации и Уложенной комиссии об улучшении положения крестьян. Но практически обсуждение крестьянских наказов свелось к тому, что депутаты дворян и коллегий отвергли жалобы крестьян на их тяжелое положение. Антикрепостнические ноты в высказываниях нескольких крестьянских депутатов были крайне робки и ограничивались частными вопросами ⁶.

Екатерина и назначенные ею руководители Уложенной комиссии считали, что с крестьянским вопросом покончено. Однако в декабре 1767 г. депутат хоперских казаков А. Алейников в своих двух выступлениях дал уничтожающую критику положения крестьян и потребовал запретить купцам и атаманам иметь крепостных, отобрать у дворян и атаманов захваченные и купленные ими земли, а крепостных крестьян превратить в государственных. Отвергнув претензии старшин на права дворянства, он заявил, что во всей России нужно запретить «покупать и продавать крестьян, как скотину», тем более, что «мы видим целую Европу, которая в крепостных крестьянах никакой судьбы не имеет» ⁷. На это выступление Алейникова обрушились старшины и украинские дворяне, после чего руководители комиссии поспешили объявить двухмесячный перерыв в ее работе, рассчитывая, что нового антикрепостнического выступления депутаты уже не услышат.

В середине февраля 1768 г. Комиссия приступила к обсуждению порядка судебных дел и исков, а в начале апреля к рассмотрению законов о наказании беглых крестьян и их укрывателей, предусматривая их значительное ужесточение. Неожиданно для Екатерины и дворянских депутатов обсуждение законов о беглых превратилось в обсуждение крестьянского вопроса. Начав с выяснения причин бегства крестьян, депутаты И. Сухопрудский, П. Гринин, В. Кипенский, Г. Коробьин, Я. Козельский, И. Жеребцов, А. Рашкевич, Ф. Полежаев, И. Чупров подчеркивали полное бесправие крестьян, их тяжелое положение, грабительство и истязание их помещиками. Вершиной этого антикрепостнического обсуждения крестьянского вопроса стало выступление А. Маслова. Не ограничившись заявлением, что крестьяне «безгласные люди», которые «не имеют о себе никакого защищания», так как помещики их «денно и нощно работою понуждают», он предложил отобрать у помещиков крестьян и землю. Крепостные крестьяне должны были стать государственными, что, по его мнению, исключало бы возможность вмешательства дворян в их дела и жизнь ⁸.

Создавшаяся ситуация крайне испугала и Екатерину и дворян. Они поспешили «закрыть обсуждение крестьянского вопроса».

Уложенная комиссия после этого формально продолжала свою работу, но это было только видимостью. Состоявшиеся 30 заседаний продолжались всего около 54 ч., из которых лишь менее двух часов ушло на 16 кратких выступлений депутатов, а все остальное время депутатам читали екатерининский Наказ, старые указы и т.д. ⁹

Крестьянство и пикинеры Новороссийской губернии были представлены четырьмя депутатами. Посполитых крестьян представляли Семен Мороз и Степан Бельченко, а елизаветградских пикинеров – Максим Моренц и Павел Денисов. В ходе работы Уложенной комиссии никто из них не отличался активностью, им принадлежало лишь два коротких выступления по сугубо частному вопросу. Но вне заседаний Комиссии они были весьма активны: постоянно переписывались со своими избирателями, просили их присылать дополнения к наказам, так как местное начальство значительно их изменило, в результате чего «нужды и недостатки» казаков и посполитых крестьян в наказах не нашли отражения. Более того, Моренц и Денисов призывали их отстаивать свою принадлежность к казачеству, не идти в пикинеры, забирать землю, захваченную у них старшиной и помещиками, присылать в Петербург своих представителей с «объявлением их нужды» ¹⁰.

Государственные власти квалифицировали такие действия как государственное преступление, и генерал-прокурор Сената кн. А. Вяземский неоднократно приказывал читать депутатам указ, запрещавший депутатам «по каким-либо общественным делам хождение иметь и прозьбы употреблять», и спокойно ожидать «новые к общенародной пользе государственных установлений» в Новом уложении ¹¹.

Между тем новороссийский губернатор Исаков в своих донесениях в Сенат прямо связывал волнения в Кременчугском, Елизаветградском и Днепровском [83] пикинерных полках, происшедших в 1767 г., с действиями Денисова, Моренца и Мороза, которые привели к «непорядкам и в народе возмущениям». Донесения Исакова привели к тому, что в январе 1768 г. Денисов был лишен звания депутата, арестован и отправлен на суд в Киев, но дорогой бежал и дальнейшая его судьба неизвестна ¹². В августе 1768 г. произошла расправа с депутатом уральских приписных крестьян Федором Ермаковым, которого начальник казенных Гороблагодатских заводов генерал Ирман обвинил в том, что он «вмешивается в распоряжение заводских работ» и распространяет «соблазн и непослушание» ¹³.

Расправа с Денисовым и Ермаковым «не образумила» и не испугала Мороза, Моренца и Бельченко. Сенат в марте 1768 г. обвинил их в том же, в чем обвинялся Денисов, но Екатерина II неизвестно по каким причинам не утвердила представление Сената по этому вопросу. 1 декабря 1768 г., когда деятельность Уложенной комиссии фактически прекратилась, М. Моренц подал написанное от своего имени, но фактически от крестьян и казаков Новороссийской губернии «Представление», подписанное за неграмотностью Моренца депутатом переяславских казаков Д. Исаевичем ¹⁴.

Это «Представление» не рассматривала ни редакционная, ни одна из других комиссий. Кн. А. Вяземский неоднократно подчеркивал, что Уложенная комиссия отнюдь не является «решительным» органом и поэтому представления депутатов, в которых сообщалось даже о вопиющих фактах беззакония и произвола администрации и помещиков, не подлежали рассмотрению. Подобные депутатские представления либо сразу сдавались в архив, либо возвращались их подателям ¹⁵. «Представление» Моренца не было ему возвращено, а сам он и депутат посполитых крестьян С. Мороз за переписку «возмутительного свойства» со своими избирателями лишены звания депутатов и отправлены в Киев. Дальнейшая их судьба, к сожалению, неизвестна.

«Представление» М. Моренца, написанное и подписанное его «собратьями», показывает, что они понимали невозможность сохранения своих былых пpaв, своих органов управления и суда, но они стремились сохранить свободу и землю, противопоставить действиям царской администрации, казацкой старшины и помещиков указы и грамоты самой Екатерины II и ее предшественников, даровавших им права вольности и собственности.

«Представление» дает потрясающую картину произвола и беззакония старшины и администрации, чьи действия ничем не отличаются от самых свирепых расправ помещиков со своими крепостными.

Представление Максима Моренца

(ЦГАДА, ф. 342, оп. 1, д. 227, ч. VI, л. 220-223. Подлинник)

В Комисию сочинения проекта Нового уложения от депутата Новороссийской губернии Елисаветградского полку от казаков Максима Моренца представление.

1. Во вьсех высоких правительствах доволно известно, что гетман Богдан Хмелницкий единственно для единоверия блаженой и вечной славы достойной памяти великому государю царю Алексею Михайловичу самодержцу Всеросийскому открил желание свое со всем войском Запорожским и народом малороссийским бить под державою российскою, и пользоватся его величества охранениями. В поздние лета произведенному им, Хмелницким, в действо предприятию соответствовала его царского величества милость в том, чтобы малороссийскому народу при всех их волносьтях, грамотах, превилегиях и правах, данных от королей польских и великих князей литовских оставатся навьсегда.

2. Все сие бессмертния славы государь Петр Первый император и самодержиц всероссийский всемилостивейше подтвердил и, усмотря оного народа неусыпную ревность и, что, не утруждая его императорское величество в оказуемых ими службах суммою денежною, себе пособия отправляют из своего иждивения все до отечества касающиесь надобности, всемилостиво указать соизволил как изо всего малороссийского народа ни единого пенезя в казну государственную не требовать, так и великороссийским войском не осаживать.

3. Согласно сему ободряно от всех в бозе почивающих ее императорского величества предков, как и от всемилостивейшей государыни нашей Великой Екатерины Алексеевны матерним милосердием к народу сему по 1764 год. А как в том году я со всею моею собратнею, по причине новоучрежденной Новороссийской губернии и переименовании нас в пикинеры, страждем и несносно утесняемы, то, будучи во [84] всекрайнейшей невозможности сносить такое бремя: осмеливаюсь в Комисию сочинения проекта представить следующее.

4. Из давних времен я с собратиею моею на заднепровских собственно малороссийских, принадлежащих к Полтавскому и Миргородскому полкам, поселясь землях всеми к оной принадлежащим угодий, на которые имеются и писмение документа, владея, из того к ползе отечества все нужди и в случаи движения российской Ее Императорского Величества к неприятелю армии принадлежащие к снабдению оной потребности, яко то провиянт, фураж, рогатой скот, лошади, телеги и погонщиков безденежно доставляли. И на собственном иждивении, не щадя жизни своей, продолжали службу нашу по 1751 год.

5. В сем же году, как по выходе бывшаго генерал-порутчика Хорвата с венгерским народом в вечное Вашего Императорского Величества подданство, по указу блаженой памяти вселюбезнейшей тетьки Ее Императорского Величества все заднепровские земли под видом порожних для поселения оним отдани, то между тем, хотя и я со всею собратиею с отнятием к тому поселению земли и переименовании Слободским Елисаветградским Заднепровским полком, однако остались при оных всех волностях без нарушения и управляемы были от своих прежних имевшихся над нами малороссийских старшин. А вместо оных земель Ее Величество, призрев за нас, всеподданнейших рабов своих, матерним милосердним оком, благоизволила указать: наградить за Днепром же близ запорожских дач имевшимись порожними землями. Которыми землями я нижавший с собратиею моею, владея лет более десяти, лишась притом против прежней до поселения Хорвата имевшейся у нас земли, лесних в рассуждении тех степних мест угодьи, пользуемся единствено толко одними степнини дворами. Но и ту землю, что под дворами, пришедшие и приходящие туда на поселение расколники, к оной чувствителнейшей моей собратии обиде; под свое поселение отнимают и разные нам делают раззорения и притеснения. А особливо из той внов пожалованной нам земли, болшую часть лугов и протчих угодий отобрали. Чрез что я со всею собратиею, лишаясь своего хлебопашества и скотоводства, в несостояние приходим отправлять Ее Императорского Величества службы.

6. Более всего и тем чувствителнее в уныние привели мине с собратиею моею новоучрежденой губернии бывшего Заднепровского Елисаветградского казачьего полку полковник Николай Одобаш, обозной Михалча и другие подкомандние их старшини, переименовавшись ныне пикинерними началниками. Которые, не взирая на высочайшие Ее Императорского Величества повеление, содержащее в себе матернее помилование в том, чтобы в пикинерни набирать (а не из нас, козаков, поверстать) из разновиходящего иностраного народа способного, желающего к той пикинерной службы, добровольно отправляющих козачью службу оставить на прежнем их состоянии, меня с собратею моею сего верховного лишили благоденствия к крайнему раззорению, бедствию и утеснению повергли. Когда нас, верноприсяжних поданих, отправляющих казачью службу и желающих согласно навсегда всеподанейшими оставатся рабами, насилно и мимо знания собратий моих и всех находившихся в команде, их козаков тайно, к тому ж и силною рукою, напав, перезаписали в пикинеры, единственно в рассуждении том, что они, по поднесенному Ее Императорскому Величеству от прожекторов плану, как выше значит, волных и выходящих из других наций не токмо полного числа, но и десяти человек навербовать остались не в состоянии.

7. А как оних пекинерных полков командири сверх естественую к собратии, равно как и из чужестраних наций, принявшим греческое православие народам, вышедшим для отправления Ее Императорского Величества с моею собратиею общественной службы, начали оказывать суровость и записывать в пикинеры, то оные, не снеся столь строгого принуждения, оставя свои доми и достаточной капитал, безвестно разбежались.

8. А даби оные выше означение пекинерного полку командири тем способнее в произвождении в действо сего плана и в содержании за то своих рангов успеть смогли, то незаписавшихся бить в сей службе (наказывая тиранским образом) заклучаит в тюрму, запрещая строго не называтся козаками, а именоватся бы пикинерами не в согласие Ее Императорского Величества манифеста с тем умыслом, чтобы единственно соответствовать могло их собственому интересу. В доказательство чего ставятся прислание ноября 26 дня прошлого 1767 года от собратиев моих ко мне сюда писем с изверением представления о сем, где надлежит, жалобы и испрашения в том у Ее Императорского Величества покровителства, что господин подполковник Михалч со всею пикинерною старшиной, въехавши в слободу Мурзинку, созвав всех моих собратиев во дворе ротмистра Василья Созонова, для якобы высьлушивания некоторого от Ее Императорского Величества указа, и поставив оных в три ряда, не вспоминая об оным ничего, начал производить над оною моею собратиею неограниченое тиранство таким образом: взяв с ряду десятого и, положив на землю, приказал бесчеловечно от утра даже до вечера бить до полусмерти киями до тех пор, пока оное истязание не исполнилось и без ряду уже над каждым. И при сем наказании, бывший с ним, подполковником, маиор Ильяшов козака, прозываемого Сирицо, [85] опасно штыком ранил. И, не доволствуясь тем, всех оных наказаных собратиев моих по своему прихотению, под видом бунтовщиков, передал в Елисоветградскую тюрму под тяжкое содержание.

И в таком будуче строгом страхе, некоторые, хотя было спасти себя побегом, однако вместо их забраны были жены под арест до толь, пока их мужья с того побегу явится могут. Где они, претерпевая голод, в тяжких заключениях к крайнему их изнурению, без малейшей отрады, долгое время и страдали.

В дополнение сего, когда оная наша собратия, когда было несколко человек с того тяжкого тюремного содержания, за поруками моих же собратий, освобождены, то по учиненному уже от майора Иляшева, за отлучкою оной моей собратии ротмистра, прозываемого Созонова, к полковому кватермастру Бутозателю ордеру, как оные содержавшиеся, так и все той команды Созоновой казаки собраны им, Бутозателем, и отведены к полковому адъютанту Чернявскому под Мишурин Рог. Которой адъютант, забравши их лошади и ружье, чрез целый месяц, изнуряя их голодом и бьючи нещадно, как хотел над ними ругался. А что еще горестняе, когда оной же адъютант Чернявский прошлого 767 году октября 7 дня, собравши моих собратий 23 человека, всех их велел в церковь весть для виконанья усилной о должности присяги. Которые, ведая то, что все сие происходит от единственого к сему насилию прихотения и их собственого интереса, не соответствующего высочайшему всемилостивейшему Ее Императорского Величества стремящемуся (о том толко, чтоб доброволно и то по болшей части с иностранцев в пикинеры выбирать) созволению, объявили свое о небытии им во оных пекинерах, а о бытии в прежней их утвержденой, как и выше помянуто, высочайшими грамотами, козачей службе нежелание, то господин майор Иляшев бил их тирански нещадно киями и ботожьем, сказывая при том им, хотя де он и сто человек насмерть побъет, обвиненым за них быть не может. Между тем, некоторые из тех битых, (предрассуждая то, дабы беспричинно от такого мучения и смертию не пострадать), принуждеными остались такую присягу и выконать.

9. Напоследок же того и ротмистр, а временно сверх их произведеных упоминаемым маиором Иляшовым тиранских побоев, еще другие жители слободы Овсянки: Гаврила Лигуненка, Григорья Горбенка, Гаврила Кобзаренка и Корнея Кондрашенка с другими их товарищами за едино тож, что они в пекитеры иттить не желают, мучил доволно под караулом. К вящему их раззорению хутора их, поразвивав и насланою от себя командою имущество порастаскивал.

Сколь горестнейшее моей собратии состояние, когда насилно берут и через то отчуждают моих собратиев. Могут ли они все предписать какие к нашему благополучию законы и правила, по которым в жизни поступать должно, когда он их всех о бозе почивших всероссийских монархов законы, а равным образом и Ее Императорского Величества матернее до малороссийского народа милосердие и благоволение дерзостно нарушают.

Итак, когда по несправедливости не имел их сей проект ни случая, ни причины, простираться к нам то, что осталось за таковыми тяжкими притеснениями, мучениями, побоями, отменами вольностей и обычаев, отнятием не токмо пахотных земель, также и сенных угодий, но жилих двориков, а к тому же и разнанием чрез то в другие безвестные моих собратий места, всякому из собратий моих делать, когда столко я и собратия моя претерпеваем ежедневно бедностей, что ниже канцелярии от них освободить желают, ниже обижание из собратий моих просить себе помощи и защищения где-либо смеют.

Весма немилосердные старшини так устремились противу собратий моих, верных Ее Императорского Величества подданных, что всяк принуждены обиды свои во всем доме, что одной толко смерти сносить. Надежды, где об оном и доносить, в рассуждении которых неограниченых тиранств более себе не предвидем надежды, как толко оплакивая бедственное наше состояние, быть во всю нашу жизнь отчаяными. Словом, лучше уже мне с братнею моею обогренной кровию чувствовать на себе мечь, нежели таковыми утеснениями безвино и безвременно снедать жизнь свою, естли Ее Императорское Величество всемилостиво унывающий и страждущий дух верноприсяжных подданных не ободрит покровителством от сего злочастного состояния.

10. И хотя мне нижайшему с собратиею моею надлежало б о таковых всех обидах, тяжких притеснениях и раззорениях искать в принадлежащих правителствах себе с оною собратию заступления и покровителства, но поелику о тех пикинерах последовавшей проект собственно Ее Императорское Величество всемилостивейше конфирмирован следователно и зависит от Ее Императорского Величества в том разрешение, почему я, именем всей моей собратий, не предвидя никакой более надежды, со всераболепнейшим моим подострастием в Комисию сочинения проекта Нового уложения представляю и милостивого испросить помилования.

И о всем вышеописаном в Комисию сочинения проекта Нового уложения в высокое благорасмотрение представляя, с глубочайшим моим упокорением прошу от прописного всетягчайшего притеснения и раззорения меня с собратиею моею освободить [86] и приказать оставатся по прежним нашим, в силу утвержденых высокомонарших Ее Императорского Величества грамот, в козачьем состоянии. А из команды пекинерных старшин исключить, повелев быть под сведением и управлением прежних малороссийских командиров со возвращением наших природних и един в другого покуплениях и другими зделками правно нажитых, захваченых показной Новой Сербиею, пикинерными старшинами, равно как и расколниками земель и протчих угодий, дабы мы навсегда состоятелными к отправлению подлежащей нашей Ее Императорскому Величеству по-прежнему службы без всякого уныния благонадежнее быть могли.

1768 года декабря 1 дня. Сие представление писал Екатерининской провинции депутат Степан Белченко.

Вместо Елисаветградского полку от козаков депутата Максима Моренца, за незнанием грамоты, подписал депутат Малороссийского Переяславского полку депутат Дмитрий Исаевич.

Поступила в редакцию 16.03.87.

Комментарии

1. ПСЗ, т. 16, №11773, 11995; т. 17, №12430.

2. Киевская старина. Киев, 1885. Т. 12. С. 477-482.

3. ПСЗ, т. 16, №11987.

4. ЦГАДА, ф. 342, оп. 1, д. 237, л. 55-60; д. 277, ч. 1, л. 196-198.

5. Сб. РИО. Спб., 1871. Т. 10. С. 286-287.

6. См.: Белявский М. Т. Крестьянский вопрос накануне восстания Е. И. Пугачева. М., 1965. С. 182-192.

7. Сб. РИО. Спб., 1871. Т. 8. С. 214-216, 369-375.

8. Сб. РИО. Спб., 1881. Т. 32. С. 513-517.

9. См.: Белявский М. Т. Указ. соч. С. 250-251.

10. См.: Фавицкая М. Н. Крестьянский вопрос на Левобережной Украине в 1760-1770 гг. в документах екатерининской комиссии Нового уложения // Учен. зап. Моск. обл. пед. ин-та, 1963. Т. 77. С. 72-74.

11. ЦГАДА, ф. 342, оп. 1, д. 115, ч. V, л. 20, 27.

12. См.: Белявский М. Т. Указ. соч. С. 178

13. Фавицкая М. Н. Указ. соч. С. 72-74.

14. В различных документах Уложенной комиссии он именуется то Д. Исаевичем, то Д. Исаченко, то Исаенко.

15. ЦГАДА, ф. 342, оп. 1, д. 115, ч. V, л. 20, 27.

Текст воспроизведен по изданию: "Представление" депутата казаков Елисаветградского полка Новороссийской губернии Максима Моренца в Уложенную комиссию в 1767-1768 гг. // Вестник МГУ. Серия 8. История, № 6. 1987