Путешествие академика И. И.  Лепехина по северу Европейской России в 1771 и 1772 гг.

Описание работ одной из групп так называемой Оренбургской экспедиции, организованной Академией Наук в 1768 г. и возглавлявшейся адъюнктом Академии (с 8 апреля 1771 г. — академиком) И. И.  Лепехиным, вышло в свет в четырех больших частях, из которых первые три носят название «Дневные записки путешествия ... Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства», а последняя (IV) часть издана под сокращенным названием «Путешествие академика Ивана Лепехина в 1772 г.»

При ознакомлении с содержанием IV части описания путешествия Лепехина, состоящей из 457 страниц, видно, что из них только первые 82 страницы принадлежат его перу. Это указано в подстрочном примечании, напечатанном на стр. 81 за подписью Николая Озерецковского, который сопровождал Лепехина в Оренбургской экспедиции (1768-1772 гг.) в качестве студента Академии Наук, а позднее, после смерти Лепехина, последовавшей в 1802 г., будучи уже академиком, закончил издание IV части описания работ этой экспедиции (1805 г.). Со страницы 83, не имеющей никакого заголовка, начинается описание путешествия Озерецковского. Мы узнаем об этом как из указанного выше подстрочного примечания, так и из оглавления к книге, в котором значится, что с этой именно страницы начинается уже другой раздел или глава книги под названием «Проезд Озерецковского от Архангельска до Святого Носа» (83-122).

Далее, в IV часть включены разные материалы, касающиеся севера Европейской России и доставленные частью сотрудниками экспедиции, частью лицами, не принадлежавшими к ее составу (123-457). ¹ [350]

На протяжении первых 82 страниц IV части «Путешествия» акад. Лепехин дает естественно-историческое, историко-географическое и экономическое описание Архангельска и прилегающего к нему района, а также описание своего путешествия из Архангельска вдоль Летнего берега Белого моря до Соловецких островов. О дальнейшем путешествии Лепехина из Соловков в IV части сведений мы не находим. Лишь на стр. 297-298 имеется краткая заметка Озерецковского о встрече его с Лепехиным на юге Канинской земли и о совместном возвращении в Архангельск. Таким образом, описание путешествия Лепехина от Соловков до Канинской земли совершенно не нашло себе отражения в IV части. Можно было бы думать, что материалы об этом звене путешествия Лепехина утрачены, тем более, что Озерецковский в упомянутом выше примечании определенно заявляет, что «никаких записок после покойного Лепехина не нашлося».

Однако, при ближайшем ознакомлении с рукописными материалами, относящимися к экспедиции Лепехина и хранящимися в Архиве Академии Наук, ² удалось обнаружить несколько донесений его в Академию, которые дают возможность не только восстановить отсутствующее в IV части звено маршрута Лепехина от Соловков до Канинской земли, но и осветить те научные наблюдения, которые были сделаны им во время этого путешествия. ³

Прежде чем поделиться содержанием этих интересных в научном отношении донесений, остановимся вкратце на вопросе о том, каким образом экспедиция Лепехина оказалась в Архангельской губернии и на Белом море, так как при организации Оренбургской экспедиции обследование [351] этих районов не предусматривалось. Примерный путь экспедиции Лепехина намечался следующий: Москва — Симбирск — Самара — Саратов — Царицын — Гурьев — Оренбург — Екатеринбург — Тобольск — Верхотурье — Соликамск — Хлынов (ныне Вятка) — Казань — Нижний Новгород — Ярославль (см. подорожную, выданную Академией Наук 5 июня 1768 г.).

Хотя крайним пунктом для экспедиции Лепехина был назначен гор. Тобольск, однако Лепехин не доехал до этого города и остановился на зимовку в гор. Тюмени. Это произошло вероятно потому, что в Тобольск и далее по Сибири отправилась группа, руководимая академиком Палласом, главным начальником Оренбургских экспедиционных групп. Равным образом, возвращение Лепехина в Петербург через Вятку и Казань не представляло уже для него большого научного интереса, так как эти районы в 1769 и 1770 гг. были обследованы сотрудником экспедиционной группы Палласа, капитаном Н.П. Рычковым. И вот у Лепехина возникла мысль — совершить обратный путь через Архангельск и обследовать никем еще не затронутый Северный край Европейской России. Составленный Лепехиным в этом смысле план путешествия («роспись езды») на 1771 г. был послан им из Тюмени 8 ноября 1770 г. на рассмотрение Академии Наук. ⁴ План этот Академией был утвержден.

Но уже в январе 1771 г. Лепехин, не дожидаясь утверждения Академией Наук этого маршрута, — «чтобы не упустить удобное время для собирания натуральных вещей», — отправил из Тюмени вперед к Архангельску студента Озерецковского «с довольным наставлением и придал ему на вспоможение чучельника и стрелка». В мае того же (1771) года из Тюмени же был отправлен другой студент, Мальгин, для собирания трав между Соликамском и Верхотурьем. Сам Лепехин выехал, через Соликамск, Слободской, Усть-Сысольск, Яренск и Великий Устюг, в Архангельск, куда прибыл 30 августа 1771 г.

Из Архангельска Лепехин отправился вскоре в путешествие по Белому морю для ознакомления с рыбными промыслами. Однако, доехавши до устья речки Золотницы (на Зимнем берегу), он вынужден был вернуться в Архангельск ввиду наступивших снежных бурь (23 сентября). Доводя об этом до сведения Академии Наук, Лепехин сообщает, что студент Озерецковский весною 1771 г., по совету архангельского губернатора Головцына, отправился «по морским берегам даже до Колы и что возвращение его ожидается с большим результатом в отношении морских продуктов». Действительно, в декабре 1771 г. Озерецковский вернулся из Колы в Архангельск. Результаты этой научной командировки охарактеризованы Лепехиным следующим образом: «Рачением студента Озерецковского собрано не мало приморских птиц и рыб, также и разных родов [352] морских животных и растений; сверх того ничего им не упущено, что по предписанию моему от него требовать было можно, как-то: описание Кольской страны, образ жития и нравы живущих между Архангельском и Колою». Описание этого путешествия Озерецковского также не нашло себе отражения в «Дневных записках» Лепехина. ⁵

Это не помешало, однако, Озерецковскому использовать некоторые материалы, связанные с поездкою его в Колу, и опубликовать их как в академических, так и во внеакадемических изданиях.

Перечислим некоторые из них:

1) Описание города Колы. (См. «Месяцеслов исторический и географический на 1796 и 1797 гг.», изд. Академии Наук).

2) Примечание на Кольский острог. (См. Труды Вольно-экономического общества, 1773, ч. XXIV, стр. 105-114).

3) О гагачьем пухе. (Там же, часть XXIII).

4) Описание моржового промысла. (См. « Собрание сочинений, выбранных из месяцесловов», ч. X, стр. 138-184).

5) Observatio de salmone salare Oceani Septentrionalis. (Nova Acta, 1801, т. XII, стр. 337-43).

6) Saponis Lapponici praeparatio et usus. (Nova Acta, 1798, т. XI, стр. 372-375).

Кроме того, Озерецковским была представлена в Конференцию Академии Наук 3 ноября 1802 г., записка «О российской Лапландии» (не опубликована).

К сожалению, во всех этих материалах не указан путь, каким Озерецковский проехал в Колу и обратно. В этом отношении я позволю себе высказать предположения, основанные на некоторых отрывочных фразах в его работах, которые, однако, дают возможность почти с полной уверенностью утверждать, что свое путешествие из Архангельска в Колу Озерецковский совершил морским путем, придерживаясь северного, т.е. Мурманского, берега Кольского полуострова. Действительно, как мы видели выше, Лепехии доносил в Академию Наук, что Озерецковский отправился в Колу по морским берегам, т.е. придерживаясь берегов. Далее, сам Озерецковский описывает свою встречу летом 1771 г. «с одним иностранным кораблем, шедшим к городу Архангельску при каменистом и утесистом берегу российской Лапландии, которую (пишет он) тогда объезжал я морем» (Дневн. записки, ч. IV, стр. 98). А известно, что каменистые и утесистые берега являются характерными именно для северной части Кольского полуострова. Наконец, наличие в статье «Описание города Колы» подробных сведений об острове Кильдине, лежащем недалеко [353] от входа в Кольский залив, также свидетельствует о том, что Озерецковский имел остановку на этом острове. Кроме о. Кильдина Озерецковский упоминает о фауне и других островов, «против Лапландии в Окиане лежащих» (Месяцеслов, 1797 г., стр. 12). Что касается обратного пути Озерецковского, то, учитывая, что он вернулся в Архангельск в декабре, когда Белое море бывает покрыто льдом, можно думать, что он ехал из Колы по зимнему пути, который лежал в то время через Кандалакшу, Кемь и Онегу.

Конец 1771 г. и начало 1772 г. Лепехин со своими спутниками провел в Архангельске, подводя итоги работ за полевой период 1771 г. и готовясь к новым путешествиям. В это время он составил план путешествия («роспись езды») на 1772 г., который также представил на утверждение Академии Наук 25 февраля 1772 г. Этим планом намечались следующие маршруты: академик Лепехин со студентом Лебедевым и рисовальщиком Шелауровым должен объехать все берега Белого моря, «стараясь не упустить ни одного острова без осмотру, ибо искусство довольно доказало, что и самые глубочайшие северные страны изобилуют высокою металлов породою примером Медвежьего острова и Трех островов».

Студента Мальгина с чучельником Федотьевым Лепехин намечал отправить в Пустозерск (устье р. Печоры), а студента Озерецковского — в Мезенский и Кеврольский уезды. ⁶

С открытием навигации Лепехин и Озерецковский отправились морем по указанным этим планом направлениям. Мальгин же выехал зимою санным путем. Проследим маршрут каждого из них.

Лепехин, отплыв из Архангельска 18 июня 1772 г. на баркасе, шел вдоль Летнего берега Белого моря, базируясь на следующие пункты: устье р. Солвы, устье р. Сюзьмы, Унская губа, с. Яренга, острова Сокжинский (или Жокжинский), ⁷ Анзерский и Соловецкий. Описание этой части путешествия, как было указано выше, находится в IV части (стр. 29-82). Дальнейшее путешествие, как это видно из вновь найденных донесений Лепехина в Академию Наук, он совершил, опираясь на следующие пункты: острова Кузева, Кемь, Кереть, Кандалакша, устье р. Умбы, вдоль Терского берега, устье р. Пялицы, Поной, Три острова, устье р. Майды (на Зимнем берегу), остров Моржовец, устье р. Кулоя, устье р. Мезени, далее по рр. Неси и Вижасу до устья последней, затем на север по Канинскому полуострову до мыса Никулина ⁸ и урочища Промой; отсюда обратно — к устью р. Неси. Здесь произошла встреча с Озерецковским (об этом см. выше) и совместное возвращение их по рр. Кулою, Пинеге и Северной Двине в Архангельск, куда они прибыли 21 сентября 1772 г. ⁹ [354]

Озерецковский отправился из Архангельска 14 июня 1772 г. и, придерживаясь Зимнего берега Белого моря, достиг устья рр. Кулоя, Мезени, Неси, далее вдоль рр. Неси и Вижаса пересек южную часть Канинского полуострова и по Тиманскому берегу достиг устья р. Индиги и мыса Св. Нос. Вернулся он в Архангельск одновременно с Лепехиным. ¹⁰

Менее всего мы знаем о результатах поездки студента Мальгина в Пустозерск, хотя Лепехин и пишет, что Мальгин собрал о Пустозерском уезде «достоверные и довольные сведения» (см. выше). В самом деле, из донесений Лепехина в Академию Наук (см. прил. 3) видно лишь, что Мальгин в мае месяце 1772 г. уже приехал в Пустозерск и что на своем пути он обнаружил на речке Рочуге (приток р. Пезы) каменное лосковое уголье, а на р. Цыльме (приток р. Печоры) — черный агат. Эти краткие сведения дают, однако, возможность составить представление и о пути Мальгина; он ехал, повидимому, сначала по тракту, соединявшему г. Архангельск с г. Мезенью и совпадавшему в общем с течением рр. Пинеги и Мезени, а из Мезени он проехал санным путем по долине рр. Пезы и Цыльмы до р. Печоры и вдоль последней — в Пустозерск. Об обратном пути Мальгина ничего неизвестно.

Заметим здесь попутно, что Лепехин для выполнения поручений научного характера пользовался услугами не только состоявших при нем студентов, но и других лиц. Так, например, одному из сопровождавших экспедицию солдат архангелогородской роты Ивану Горюшкову он поручил съездить самостоятельно в Колу для закупки животных. Как выполнил Горюшков это поручение, — в материалах экспедиции сведений, к сожалению, нет. Однако, из донесений Лепехина мы узнаем, что Горюшков, возвратившись из Колы, сделал ценное в научном отношении сообщение о том, что прошедшею зимою в Кольской губе выкинуло волною пять мертвых китов. Это сообщение подало Лепехину мысль об организации перевозки скелета одного из китов в Академию Наук и о желательности восстановления в Кольской губе китобойного промысла (см. прил. 1).

Вообще же можно думать, что Горюшков выполнил поручение Лепехина толково, так как спустя некоторое время он вторично был послан Лепехиным в Колу с таким же поручением, причем вернулся оттуда уже не в Архангельск, а прямо в Петербург в марте 1773 г. «с разными морскими животными, рыбами и другими вещами». За успешное выполнение этих поручений Академия Наук выдала Горюшкову денежное вознаграждение в размере 5 руб., тогда как прочие 4 солдата, сопровождавшие экспедицию, получили лишь по 2 руб. каждый. ¹¹ [355]

О возвращении Лепехина из Архангельска в Петербург имеется лишь краткое (буквально в несколько строк) указание Озерецковского о том что обратный путь экспедиции лежал через Холмогоры, Каргополь и Ладогу (ч. IV, стр. 457). Весь состав экспедиции вернулся в Петербург 25 декабря 1772 г.

В заключение скажем несколько слов о характере донесений И. И.  Лепехина в Академию Наук. Донесения эти, носившие неизменный заголовок: «В императорскую Академию Наук покорнейший рапорт», посылались Лепехиным из тех пунктов, где ему приходилось останавливаться на более или менее продолжительное время, или где представлялся удобный случай для отправки донесения в Петербург. Заметим здесь, что материалы, представленные Лепехиным за первые три года его путешествия (1768-1770 гг.), отличались такой полнотой содержания и такими, для того времени, достоинствами изложения, что опубликование их, несмотря даже на отсутствие самого автора, не представляло для Академии Наук особых затруднений и было выполнено ею в сравнительно короткий срок. Это можно видеть из следующих дат: материалы о путешествии «Академии Наук адъюнкта и медицины доктора» Лепехина за 1768-1769 гг. были опубликованы в 1771 г. (Дневн. записки, ч. I), а за 1770 г. — в 1772 г. (Дневн. записки, ч. II). Что касается материалов и донесений, которые посылались Лепехиным уже в качестве академика на обратном пути его из Тюмени в Петербург, т.е. в 1771 и 1772 гг., то они не имели уже прежней полноты содержания и прежнего литературного оформления. Неудивительно поэтому, что на обработку и издание материалов этого периода Лепехину пришлось, после возвращения в Петербург, потратить годы и даже десятки лет. Так, материалы о путешествии 1771 г. были изданы Академией Наук лишь в 1780 г. (Дневн. записки, ч. III), а из материалов путешествия 1772 г. Лепехин, как мы видели вначале, успел к концу своей жизни обработать и напечатать лишь небольшую часть, касающуюся путешествия из Архангельска в Соловки; материалы же по остальной части путешествия Лепехина (Соловки — Канинская Земля — Архангельск) так и остались необработанными.

Приведем несколько цифровых данных, из которых можно видеть, сколько труда пришлось приложить Лепехину после приезда в Петербург, чтобы придать своим донесениям за 1771 и 1772 гг. содержание и форму, пригодные для опубликования.

Из этой таблицы можно заключить, что если бы Лепехин довел до конца научную обработку своих последних донесений, посланных им из Умбы и Архангельска (см. прил. 1, 2 и 3) и занимающих свыше 14 страниц рукописного текста, то он дал бы много десятков, а быть может и сотен печатных страниц с ценными для науки сведениями. К сожалению, как мы видели, после смерти его «никаких записок не нашлося” ¹². Публикуемые ниже три донесения Лепехина в настоящем их виде можно рассматривать, придерживаясь современной нам терминологии, как краткие предварительные отчеты экспедиции Лепехина по этапам его пути.

Комментарии

1. Здесь мы находим значительное количество материалов, авторами которых являются местные деятели г. Архангельска. Так, В.В. Крестинин дал описание Новой Земли (стр. 123-193) и сообщил сведения о древних крепостных записях (419-432); А.И. Фомин дал два трактата: а) «Опыт исторический о морских зверях и рыбах, промышляемых в Белом море, Северном и Ледовитом океане с описанием образа тех промыслов» (304-371) и б) «О производимых в Архангельской губернии промыслах, о промысле терпентинном, о курении смольном и дегтярном, а также о терпентинном масле и пеке» (432-457); асессор Архангельского верхнего надворного суда Трепицын собрал сведения о состоянии земли, обитаемой самоедами (233-288) и др. Общий объем этих материалов составляет больше половины содержания IV части (230 стр.). Авторство остальных материалов, опубликованных в IV части (об острове Колгуеве, о самоедах, о зырянах и др.), не указано, но возможно, что авторами их в той или иной мере были кто-либо из участников экспедиции. В особую заслугу следует поставить Лепехину и Озерецковскому то, что за время своего пребывания в Архангельске они сумели пробудить у местной администрации и общественных деятелей интерес к изучению Северного края, благодаря чему Академия Наук получила много новых сведений о севере Европейской России. Сведения эти, как видно из дат, поступили в Академию Наук через 12 и более лет после возращения экспедиции Лепехина в Петербург. Двое из перечисленных авторов (Крестинин и Фомин) за оказанные научные заслуги были избраны членами-корреспондентами Академии Наук.

2. Фонд 3, опись 30, № 9, папка с золотым тиснением на корешке: «Physikal. Expedition Herr Lepechin», стр. 63-82.

3. Представляется совершенно непонятным, почему акад. Озерецковский, являвшийся ближайшим сотрудником Лепехина в его экспедиции, принимавший затем непосредственное участие в издании последней (IV) части описания работ этой экспедиции и, несомненно, имевший свободный доступ ко всем ее материалам, не использовал этих донесений, которыми завершается описание работ экспедиции Лепехина за 1772 г.

4. В этом же плане Лепехин намечает, между прочим, научную работу и на 1772 г., который он намерен «употребить на собирание сведений о продуктах Белого моря».

5. В III части «Дн. зап.» Лепехин, при описании уездов Архангельской губернии, говорит, что подробное описание Кольского и Пустозерского уездов он намерен дать в следующей (т. е. IV) части на основании материалов Озерецковского и Мальгина, которые собрали «достоверные и довольные о них сведения» (стр. 371). Однако, это намерение Лепехин до конца своей жизни не успел выполнить.

6. Кеврольский уезд, впоследствии упраздненный, был окружен уездами Мезенским, Яренским, Важеским и Двинским.

7. Ныне Жижгинский.

8. Ныне Микулин.

9. Маршрут этот изображен на прилагаемой схематической карте.

10. Подробное описание этой поездки мы находим в IV части (стр. 83-122).

11. О дальнейшей судьбе Ивана Горюшкова известно лишь, что он был потом бургомистром гор. Колы и занимался (хотя и не совсем удачно) рыбным промыслом. Горюшков был, очевидно, уроженцем г. Колы, хорошо знакомым с местными природными условиями, что и послужило Лепехину основанием для использования его в научных целях.

12. Предположение о том, что после смерти Лепехина могли остаться его « полевые записи» и что они сохранились в Архиве Академии Наук, к сожалению, не оправдалось. Было бы странно, если бы сотрудник Лепехина по экспедиции, а затем издатель IV части, описания ее Озерецковский не знал о них и их не использовал.

© текст - Таранович В. П. 1934
© сетевая версия - Тhietmar. 2015
© OCR - Halgar Fenrirrsson. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Труды института науки и техники. 1934