СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ИТАЛЬЯНСКИЕ ПИСЬМА О МАКСИМЕ БЕРЕЗОВСКОМ

Творчество великого отечественного композитора Максима Созонтовича Березовского (1745-1777) — это эпоха становления российской музыкальной школы. Каждое его произведение — это первый опыт жанра и вместе с тем образец вдохновенного творчества, равного которому долгое время не будет в России. Выходец из Украины, он имел возможность сотрудничать с ведущими музыкантами Европы. Это позволило ему сочетать в своем творчестве национальные песенные истоки своей родины с глубоким теоретическим знанием европейской музыки. Исключительная одаренность, многогранность дарования музыканта (Березовский пел на придворной сцене ведущие оперные партии, а также, по некоторым сведениям, играл на скрипке) позволили ему получить признание и высокую оценку в центре музыкальной культуры Европы — Италии. Но, несмотря на итальянский триумф, судьба композитора в России была трагична, что в свое, время послужило поводом для легенд, окруживших романтическим ореолом личность великого музыкального мастера. Только в наше время удается постепенно открывать истину о великом музыканте, осветив ее новыми, неизвестными ранее документами. Настоящая публикация посвящена одной из таких находок — письмам о Максиме Березовском из архива выдающегося итальянского историка музыки, композитора, педагога Джованни Баттисты Мартини.

Почти все исследователи жизненного пути и творчества композитора, начиная с его первого биографа Е. Болховитинова ¹, отмечали факт пребывания Березовского в Болонье и его занятия со знаменитым «падре». Однако до сих пор не было тому документального подтверждения. Разысканные письма являются таким документальным подтверждением и раскрывают некоторые стороны деятельности Березовского в Италии, его взаимоотношения с выдающимся музыкальным педагогом.

Долгое время считалось, что Березовский пробыл в Италии около десяти лет. Новейшие изыскания позволили уточнить эти данные. Оказалось, что он прожил за границей немногим более трех лет (1769-1773). Но, несмотря на непродолжительный срок, в Италии композитором были освоены важные музыкальные жанры: опера и соната. В Болонье, по мнению преподавателя пения придворной капеллы, композитора и первого исследователя творчества Березовского П. Воротникова, были написаны лучшие из Причастных стихов и вся Литургия ². Таким образом, сочинения, написанные Березовским в Италии, представляют на сегодняшний день наиболее значительную часть его творческого наследия.

Фрагментарность сведений о жизни Березовского в Италии все же позволяет, опираясь на документы, составить хронологическую таблицу пребывания музыканта за границей.

1769 г., 26 мая — отъезд из Петербурга ³.

1771 г., 15 мая — сдача экзамена в Болонской филармонической академии и прием в члены Болонского филармонического общества ⁴.

1772 г. — дата рукописи сонаты Березовского для скрипки и чембало, написанной в Пизе ⁵.

1773 г. (до 27 февраля) — постановка оперы «Демофонт» в Ливорно ⁶.

1773 г., 19 октября — возвращение в Россию ⁷.

Как видно, из этого списка «выпадает» 1770 год. Чем мог заниматься Березовский в это время? Предполагалось, что он готовился к экзамену в академию под руководством Д. Мартини. Правда, сомнение в этом вызвал документ об отъезде Березовского из России. В опубликованной М. Рыцаревой записи о проезжающих из Санкт-Петербурга за границу 26 мая 1769 г. Березовский назван курьером, направляемым в Вену к «полномочному министру князю Голицыну» ⁸. Исследовательница предположила, что Березовский, как [151] и Бортнянский, мог быть связан с графом А. Орловым, возглавлявшим в то время архипелагскую экспедицию во время русско-турецкой войны (1768-1775 гг.). Действительно, Бортнянский выполнял при А. Орлове обязанности переводчика ⁹. В ведомости за июнь 1769 г. о получении денег лицам, находящимся в подчинении у А. Орлова в Италии, фигурирует его имя ¹⁰. О Березовском сказать то же пока не можем. Найденные письма снимают неопределенность в этом вопросе. Березовский был направлен в Италию от Дирекции российских театров и именно с целью изучения искусства «контрапункта» у падре Д. Мартини.

Разносторонне образованный музыкант-исполнитель, композитор, теоретик, Д. Мартини обладал глубочайшими познаниями в области истории музыки. А его колоссальная музыкальная библиотека, содержащая, по отзыву Ч. Берни, семнадцать тысяч томов ¹¹, по праву считалась одной из наиболее значительных в Европе и, безусловно, крупнейшей в Италии. Исключительные человеческие качества этого музыканта способствовали его успешной педагогической деятельности, а его ученики, приезжавшие со всей Европы, на всю жизнь сохраняли привязанность и глубокое уважение к своему «падре».

Естественно, что занятия с педагогом такой квалификации во многом способствовали успешной сдаче экзамена в Болонской филармонической академии, а его опека не могла не сказаться на творчестве Максима Березовского. Кроме того, в Болонье в то время находилось немало знакомых Березовского по Петербургу. Так, здесь он еще застал композитора Франческо Арайю (1709 — ок. 1770), в опере которого пел в Ораниенбауме. Винченцо Манфредини (1737-1799), также знакомый Березовского по ораниенбаумской труппе, ставил в весенний театральный сезон (апрель — июнь) 1770 г. в театре «Коммунале» свою оперу «Армида». Одновременно с этой оперой ставилась «Ниттети» Йозефа Мысливечка (1737-1781), сотоварища Березовского по вступительным экзаменам в Болонскую академию. Даже в числе почтенных «академиков» были ранее служившие при петербургском дворе, как например, скрипач Джованни Пьянтанида (ок. 1710-1789), наконец, сам президент филармонической академии Антонио Маццони (1718-1785) ¹². В это же время Березовский мог познакомиться с Моцартами, дважды на протяжении 1770 г. (в марте и июле — октябре) посетившими Болонью с целью получения для четырнадцатилетнего Вольфганга звания болонского академика музыки, что, как известно, произошло в октябре того же года ¹³.

Архив Джованни Баттисты Мартини хранится в основном в Болонье. Большая часть архива обработана. Кое-что опубликовано, правда в труднодоступных для советского читателя изданиях. Публикации начались еще в XVIII в. В 1888 г. вышли 136 писем падре Мартини ¹⁴. Это часть его эпистолярного наследия, охватывающая время до 1754 г. Продолжение этого издания обнаружить не удалось. Но след искомых документов появился в книге В. Заккариа, изданной в наши дни. Здесь в перечне учеников падре Мартини автор называет Максима Березовского, а в именном перечне лиц, упоминаемых в переписке, под именем Beresowsky Massimo значатся шифры двух писем ¹⁵. Как оказалось, именно эти два письма были опубликованы несколько ранее, в 1963 г., также в Болонье ¹⁶. Но только два. Основная же переписка падре Мартини с Петербургом хранилась в болонских архивах. В результате длительных поисков из Болонского городского музыкально-библиографического музея при Болонской коммунальной библиотеке ¹⁷ были получены копии шести писем из переписки падре Мартини, которые ныне хранятся в отделе рукописей Института искусствоведения, фольклора и этнографии им. М. Ф. Рыльского АН УССР ¹⁸.

Три письма из публикуемых шести представляют автографы корреспондентов Д. Мартини: И. Елагина (12 Февраля 1770 г.), П. Маруцци (21 апреля 1770 г.), А. Чимы (без даты). Остальные три — черновики ответов Д. Мартини: два — И. Елагину (24 апреля и 24 июля 1770 г.) и одно — П. Маруцци (24 апреля 1770 г.), причем последнее набросано на свободном месте письма, полученного от П. Маруцци. Перевод текста приближен к подстрочнику. Исключения составляют особенности куртуазной лексики, данные в эквивалентных выражениях. Неразборчивые и утерянные места текста заменяются отточием. Пометки Д. Мартини оговариваются в сносках. Для удобства приведен текст на языке оригинала: пять писем — по-итальянски, письмо И. Елагина к Д. Мартини — по-французски. В конце писем указаны их [152] шифры хранения в Болонском городском музыкально-библиографическом музее ¹⁹.

Директор придворных театров России И. П. Елагин — Д. Б. Мартини

«Ваше Преподобие!

Есть люди, которые, благодаря своим редкостным талантам, известны во всех странах. Вы, Ваше преподобие, будучи одним из них, не должны удивляться, получив это письмо от жителя Севера, который, хотя и не знаком с Вами, Вами восхищается и Вас уважает. Один музыкант из моей страны, принадлежащий к театрам нашей Монархини, Генеральным Директором которых я состою, дает мне удовольствие написать Вам эти строки; это г-н Березовский, который в настоящий момент находится среди Ваших учеников. Ваше преподобие, сделайте одолжение, протяните ему руку помощи и обучайте его таким образом, чтобы земля, в которую Вы бросите семена, дала плоды. Если после возвращения Ученика он окажется достойным своего Учителя, то это послужит к умножению Вашей славы; а что касается нас, жителей этой холодной страны, то мы лелеем благодарность, которая с моей стороны будет безграничной. Наконец, Ваше преподобие, Вы меня безмерно обяжете, сообщив мне, имеет ли этот человек достаточно способностей к искусству, которое Вы усовершенствовали и прославили.

Я прошу простить мне дерзость, которую я себе позволил, обратившись к Вам.

Заверяю Ваше преподобие в своем глубоком почтении!

Ваш покорнейший слуга И. де Елагин

12 февраля 1770 (1.27.173)».

Как видно из этого письма, Березовский действительно был направлен Дирекцией императорских придворных театров России к Д. Мартини с совершенно очевидной целью — обучение у знаменитого педагога искусству композиции. Кроме того, судя по тону письма, в Петербурге на Березовского возлагали большие надежды.

Автор письма Иван Перфильевич Елагин был во времена Березовского известен как литератор и литературный деятель. В свое время он сделал блистательную карьеру от секретаря графа Алексея Разумовского (земляка Максима Березовского) до секретаря императрицы Екатерины II. На посту директора императорских театров он проявил себя как честный, но безвольный руководитель, презрительно отзывавшийся об актерах как о «беспокойной и развратной команде». Впоследствии он будет сухо констатировать факт кончины Березовского, у которого «по смерти ничего не осталось и погрести тело нечем» ²⁰. [153]

Через два месяца судьбой Березовского заинтересовался влиятельный политический деятель маркиз П. Маруцци. Он пишет Мартини:

«Глубокоуважаемый и почтеннейший,

Вот уже некоторое время, как господин Березовский находится здесь по распоряжению Императорского Двора для изучения контрапункта. Я чрезвычайно польщен и доволен тем, что Вы, обладающий столькими достоинствами, отметили меня Вашей благосклонностью, и это обязывает меня надлежащим образом обратиться к Вашему содействию. Заверяю Вас, что я сделаю все возможное и смогу быть полезным в этом деле. Остаюсь испытывающим к Вам искреннее уважение.

Венеция, 21 апреля 1770 М. Маруцци (1.27.178)».

Павел Маруцци (1720-1790), уроженец острова Корфу, с 1768 г. состоял поверенным России в делах Венеции. Помимо политической деятельности, П. Маруцци занимался и делами российских театров: вербовал артистов на придворную службу в Петербург, договаривался о гонорарах с примадоннами, помогал выписывать заграничных знаменитостей, как о том, например, идет речь в письме к нему И. Елагина от 26 июля 1777 г. ²¹ П. Маруцци сосредоточивал в своих руках кассу российских «пенсионеров». У него же получал деньги на обратную дорогу Д. Бортнянский в 1779 г. ²²

При чтении письма П. Маруцци к Д. Мартини создается впечатление, что речь о Березовском уже шла ранее между ними и что венецианский маркиз протежировал российскому музыканту.

Ответ Д. Мартини любезен и точен в характиристике дарования М. Березовского.

Д. Б. Мартини к П. Маруцци

«Исключительные достоинства Вашего Сиятельства, доказательством которых является Ваше внимание, проявленное к г-ну Березовскому, бесконечно меня обязывает передать ему то немногое знание искусства контрапункта, которое позволяет мне мое слабое умение, и хочу надеяться, что он, шлифуя свой талант и природные способности к такого рода занятию, будет в состоянии заслужить одобрение ее величества Императрицы России. О чем я считаю нужным сообщить в ответ Вашему глубокоуважаемому Сиятельству.

Остаюсь Вашего Сиятельства покорным слугой.

Болонья, 24 апреля 1770. (1.27.178-а)». [154]

В тот же день Д. Мартини отправляет ответ на письмо из Петербурга, где еще определеннее высказывается о своем отношении к Максиму Березовскому.

Д. Б. Мартини к И. П. Елагину

«Ваше Превосходительство,

Честь, которую Вы мне оказали, с одной стороны, смутила меня, так как я еще должен заслужить столько похвал, сколько их выражено в Вашем любезном письме от 12 февраля 1770 г., а с другой стороны, чувствую себя ободренным в том, чтобы еще больше содействовать господину Максиму Березовскому, дабы он еще в большей степени мог достойно служить ее Величеству Российской Императрице. Господин Максим обладает всеми данными для изучения искусства контрапункта и обещает стать выдающимся сочинителем музыки; если он будет совершенствовать свой талант, а я постараюсь передать ему все свои знания, в меру моих слабых способностей, надеюсь, что он, возвратившись через некоторое время, будет удовлетворен своим длительным путешествием и пребыванием в Болонье. Я выражаю чрезвычайную благодарность Вашему Превосходительству за честь, оказанную мне Вашим почетным поручением, и остаюсь глубоко уважающим Ваше Превосходительство

Болонья, 24 апреля 1770 ²³ (1.27.176)».

Трудно переоценить значение этих двух писем для судьбы М. Березовского. Такая обнадеживающая характеристика его дарования из уст крупнейшего музыкального авторитета Европы, по сути, открывала российскому музыканту путь к европейскому музицированию самого широкого профиля. Ведь недаром за протекцией к падре Д. Мартини в Болонью, как в музыкальный Ватикан к музыкальному «папе»», стекались виднейшие музыканты того времени. Ответы Д. Мартини адресатам о Березовском должны были произвести желаемый эффект как в деловых музыкальных сферах Италии, представителем которых был П. Маруцци, так и особенно в Петербурге, где мнение итальянских «маэстро» порой значило больше, нежели великосветское прожектирование.

Переписка между Болоньей и Петербургом продолжалась. Отношения между российской театральной дирекцией и попечителем Болонской филармонической академии перешли в новое качество. Падре Мартини стал близко к сердцу принимать театральные нужды далекой для него северной страны и даже стал предлагать свои услуги в качестве посредника. Следующее письмо не только характеризует другие [155] стороны деятельности Березовского в Италии, но и является образчиком эпистолярного искусства, красочно, хотя и официально живописующего театральный быт эпохи.

Д. Б. Мартини к И. П. Елагину

«Ваше Превосходительство оказали мне честь тем, что написали мне письмо (12 февраля 1770 г.) ²³, в котором мне велено обратить особое внимание на обучение и совершенствование способностей г-на Максима Березовского; отвечаю на Ваше любезнейшее письмо от 24 апреля в день, когда я имел честь увидеть г-на Березовского <...> ²⁴, и потому осмеливаюсь просить Ваше Превосходительство нижайше:

Не были бы Ваше Превосходительство так любезны сообщить г-ну Максиму, чтобы он разыскал здесь, в городе, настолько богатом образованными людьми, достойного подданного, который был бы способен служить при петербургском дворе в качестве придворного поэта. Я получил это почетное задание от самого г-на Максима, и не были бы Вы так любезны сообщить мне об этом, полагаясь на мою искренность и честность, а также знания, которые я имею относительно людей такого рода, что позволяет мне брать на себя смелость давать советы. Заверяю, что постараюсь рекомендовать человека, который заслуживал бы вышеуказанную милость и оправдал доверие как Вашего августейшего двора, так и моей родины. Я предполагаю в этом качестве аббата Джозефа Манфреди, человека не старого, полного сил, чрезвычайно честного и опытного и расцениваемого понимающими людьми как лучшего после Метастазио поэта, доказавшего на протяжении своей долгой деятельности свое умение в такого рода поэзии, а также в написанных им драмах и в тех необходимых изменениях, которые он вносил в сочинения Метастазио, что случалось нередко в крупных постановках опер в Болонье; эти изменения и добавления были таковы, что их инородность не была заметна, и казалось, что они сделаны самим Метастазио. Г-н Максим утверждает, что сделал Вам предложение в конце минувшего апреля, но до сих пор не получил никакого ответа. Г-н Манфреди просит 4000 скудо в год, а также полностью меблированную квартиру, но, будучи человеком, как мне кажется, достаточно скромным, согласится и на благоразумно меньшую сумму. Итак, я прошу Вас о любезности дать мне ответ по этому поводу, дабы сам г-н Манфреди знал, что его ожидает, и дабы не поставить меня в неудобное положение, так как я уже говорил с г-ном Манфреди прежде г-на Максима. Об этом я и прошу покорнейше Ваше Превосходительство

с искренним уважением.

Болонья, 24 июля 1770 (1.27.177)».

Письмо И. Елагина от 24 апреля не сохранилось. Не обнаружена пока и переписка М. Березовского с Петербургом, где он, помимо обязательного отчета о своей деятельности, сообщал сведения о тех представителях культуры, с которыми его сталкивала судьба за границей, как в случае с Джозефом Манфреди.

Фамилия Манфреди была в Болонье весьма почитаема. Помнили братьев Манфреди: Эустаккио (1674-1739), знаменитого астронома и не менее знаменитого литератора, основателя академии «беспокойных», и его брата Габриэля (1681-1761), итальянского математика, одного из фундаторов «Болонского института». Еще один Эустаккио Манфреди несколько позднее, в 1785 г., в качестве члена совета Болонской филармонической академии будет принимать экзамен у другого российского композитора, Евстигнея Фомина (1761-1800) ²⁵.

Неизвестно, имел ли Джозеф Манфреди отношение к этим знаменитым болонским однофамильцам. Сам он, скорее всего, был литератором средней руки, так как итальянские справочники не включают его в число литературных корифеев. Не значится его имя и в петербургских театральных хрониках, так что хлопоты М. Березовского и протекция Д. Мартини в этом случае оказались напрасными.

Последнее письмо без даты. Как по стилю, так и по содержанию оно резко отличается от всех предыдущих посланий. Автор письма Антонио Чима — представитель многочисленной когорты переписчиков нот. Это письмо плохо сохранилось. Неразборчивый почерк, частичная утрата текста, а главное — путаность изложения делают его полную реконструкцию невозможной. Удалось восстановить лишь ряд предложений, между которыми часто нет логической связи. Это обстоятельство досадно вдвойне, так как в письме А. Чимы приводится ряд фактов, имеющих чрезвычайно важное значение для освещения деятельности М. Березовского в Италии. Поэтому, на наш взгляд, целесообразно привести максимум восстановленного текста, даже без полного воссоздания «сюжета» письма. [156]

А. Чима к Д. Мартини

«(...) прошу извинить за то, что причиняю Вам большое беспокойство, но я не знаю к кому (обратиться?) здесь в Болонье.

(...) как мне была заказана музыка самим синьором Березовским из капеллы Ее В. Императрицы Московской, а также им изъявлена просьба послать ее во Флоренцию синьоре Катарине Бригонци, что я и исполнил, следуя данному мне указанию от 12 августа, и вышеупомянутому маэстро Сарти из Пизы 16 августа во Флоренцию, где, как им было сказано, он должен был находиться в течение всего четверга, но, получив письмо в Болонье, Сарти внезапно (...), что музыка послана, как было условлено, как мне пишет в письме вышеупомянутая синьора Бригонци; если бы Вы были так добры, так как Вы, без сомнения, увидите маэстро, взять на себя труд сказать ему об этом и объяснить ему, в чем дело, как я должен вести себя относительно вышеупомянутой музыки, которая находится во Флоренции, и узнать его мнение; думаю, что он отнесется благосклонно к тому, что я затратил много усилий в копировании 18 псалмов и одной мессы на 8 голосов, сводя их в одну партитуру; возможно, я злоупотребляю присущей Вам добротой и причиняю Вам много неудобств; не осмеливаясь более утомлять Вас, остаюсь Вашим слугой, с глубоким уважением нижеподписавшийся

(...) Антонио (...)

Чима из Бьентины (1.2.161)».

Фамилия Сарти плохо читается — скорее, она написана как Гарти. Но такая фамилия непривычно звучит по-итальянски, в то время как Сарти (ит. — портной) широко распространена в Италии. В таком случае вероятно, что в письме идет речь об известном итальянском композиторе Джузеппе Сарти. В 1755-1765 и 1768-1775 гг. Д. Сарти руководил придворной капеллой в Копенгагене и управлял придворными театрами датского королевства. Но это обстоятельство не мешало ему изредка появляться в Италии. Известно, что в 1771 г. в Падуе была поставлена опера Д. Сарти «Милосердие Тита». Кроме этой постановки, за период, который нас интересует (1769-1775 гг.), в Италии произведения Д. Сарти не ставились. Так что можно предположить, что события, изложенные в письме, относятся к 1770-1771 гг., причем охватывают только первую половину 1771 г., так как Сарти здесь именуется «маэстро», а Березовский — просто «синьором». Приставка «маэстро» к фамилии российского музыканта появилась лишь после присуждения Березовскому звания болонского академика (15 мая 1771 г.). Очень интересен факт упоминания в письме восемнадцати псалмов и одной мессы, которые автор письма переписывал, «сводя их в одну партитуру». Полной уверенности, что эти произведения принадлежат Д. Сарти, нет, хотя среди его творческого наследия находим сочинения, написанные в этих жанрах. В то же время нельзя категорично отрицать их принадлежность перу Максима Березовского, так как музыка, которую Березовский «заказывал» А. Чиме, скорее всего, была сочинена именно М. Березовским, а А. Чима занимался ее копированием. Если принять версию, что эти произведения принадлежат М. Березовскому, то в таком случае каталог сочинений композитора увеличивается сразу на девятнадцать произведений, причем в новых для него жанрах. Но, к сожалению, оснований для подобного заключения пока недостаточно.

Упоминание в письме о Флоренции заставляет вспоминать известные творческие контакты Березовского с этим городом. Здесь, скорее всего, звучала его опера «Демофонт», во Флоренции жил один из исполнителей этой оперы — Франческо Порри, приглашенный впоследствии в Петербург; наконец, в библиотеке флорентийской консерватории им. Л. Керубини хранятся четыре арии из этой оперы.

Расширяется круг итальянских музыкантов, сотрудничавших с М. Березовским, за счет «маэстро Сарти» и старой знакомой нашего композитора Катарины Бригонци. С этой артисткой наш музыкант начинал свою певческую карьеру в ораниенбаумской труппе наследника престола Петра Федоровича, исполняя вместе с ней ведущие партии в операх Ф. Арайи и В. Манфредини. После дворцового переворота Екатерины II К. Бригонци, видимо, не рискнула остаться при российском дворе и вместе с многими придворными музыкантами в 1763 г. отпросилась на родину ²⁶. Здесь, в Италии, ей суждено было вновь встретиться со старым ораниенбаумским партнером, выступавшим теперь в роли композитора. Тот факт, что певицу не удерживали в Петербурге, не свидетельствует о степени ее дарования. Авторитетные источники высоко оценивают мастерство К. Бригонци, в частности Ж. Лаборд дает [158] ей лестные для вокалистки характеристики ²⁷.

В немногочисленных фактических мелочах, разбросанных в письме А. Чимы, раскрывается картина интенсивной композиторской деятельности Березовского в Италии. Впрочем, иначе он, видимо, не мог бы существовать, ибо, несмотря на «опеку» со стороны влиятельных особ, денег Березовскому попросту не платили. Только в начале 1774 г. уже в Петербурге его наконец «догнала» сумма в 1000 руб. — задолженность за два года жалованья, поступившая от знакомого нам «господина Маруция» ²⁸. Так что плодотворное сочинительство было насущной необходимостью.

Письма из архива падре Мартини подтверждают давние, ставшие обиходными представления о высокой оценке мастерства Березовского в Италии. Кроме того, они конкретизируют наши представления о характере деятельности выдающегося музыканта. Так, благодаря письмам заполнен почти годовой промежуток в жизни Березовского за границей; нашли подтверждение факты о его целенаправленном «пенсионерстве» за счет казны, о чрезвычайно лестном отзыве о даровании Березовского со стороны крупнейшего музыкального авторитета Д. Б. Мартини; стали известны имена деятелей искусства, с которыми контактировал Березовский; наконец, появились новые факты, рисующие интенсивную творческую жизнь Березовского за границей. Обнаруженные факты биографии Максима Березовского открывают новые направления дальнейших поисков его творческого наследия.

Lettera di Yelagin al Padre D. B. Martini.

Mon reverend Pere!

Il у a des hommes qui par leurs rares talents sont connus dans tous les pays. Vous, mon reverend Pere, etant de ce nombres ne deves pas (Vous?) etonner firons reccries cette lettre d’un habitant du Nord, qui, sans vous connaitre, vous admire et vous estime. Un Musicien de mon pays appartenant aux Spectacles de notre Souveraine dont j’ai l’honneur d’etre le Directeur general, me procure la satisfaction de vous ecrire ces lignes, c’est le S.-r Beresousky qui est actuellement a Bologne parmis vos Eleves. Ayes la bonte mon reverend Pere, de lui tendre votre main secourable et l’instruire, autant que la terre ou vous jetteres les semenees pour a produire du fruit. Si apres le retour de l’Eleve nous voyons on lui son digne. Maitre, cela servira a l’augmentation de votre renommee; et comme nous autres habitans de ce pays froid cherissons la reconnaissance, la mienne sera pour vous sans bornes. Aureste, mon reverend Pere, vous m’obligeres infiniment, en m’instruissant de cet homme a assez de Capacite pour un art que vous aves perfec-tione et rendu illustre.

Je vous prie de mon pardonner la liberte que j’ai prise, et de croire que je suis avec la plus par-faite estime.

Mon reverend Pere!

votre tres obeissant serviteur

J. de Yelagin

le 12 de Fevrier 1770.

Lett, di M. Maruzzi a P. Martini.

Molto rispetto e reverendo,

E qualche tempo, che il Sig. Berezowski s’attrova costi d’ordine della mia Imperial Corte per apprendere il Contrapunto. Esse si chiama di molto fortunate e contento per essere distintamente favorito dalla di Lei insigne virtu, lo che m’impegna di vie piu raccomandando alia di Lei assistenza. Assicurandola, che mi faro un pregio se le (?) potro essere utile negli incontri, mentre che sono conla piii vera considerazione

Venezia di 21 Aprile 1770.

Lett, di P. Martini a M. Maruzzi

La singolara degnazione di V. E. di dimostrarmi le premesse che ha per il Sig. Berezowski sempre piu m’impegna a comunicarli quel poco nell arte del contrapunto, che potra darle la mia debole capacita, e voglio sperare che coltivando egli il talento e disposizione naturale che ha per tale professione possa mettersi in state di service con aggradimento a sua maesta imperatrice della Russie. Che e quanto degna (?) dire in risposta alia preggiatissima di V. E. e con ogni piu distinto ossequio e venerazione mi pregio deservire di V. E.

Bologna di 24 Aprile 1770.

Lett, di P. Martini a Yelagin.

Eccelenza

L’onore che V. Ecc.-za si degna compartirmi, mi confonde per una parte sono conoscendo a meritar il la (?) tanti elogi espessi nella sua pregiabissima lettera dei 12 Febraio 1770, e per l’altra parte m’incoragisse a sempre piu impergnarmi ad assistere il Sig. Massimo Berezowsky accio sempre piu si rende a portata di servire degnamente aggradire a sua Maesta Imperatrice delle Russie. Stail Sig. Massimo tutta la capacita per apprendere l’arte del contrapunto, e rendersi non ordinario compositore di Musica sicche coltivando egli il suo talento, e comunicandarli io tutti quei pochi lumi, che mi da la mia debole capacita, spero ritomara, a tempo opportuno in state di esser contento del lungo viaggio intrapreso e dimora fatta in Bologna. Rendo distintissime grazie a V. E. per l’onore compartitomi de suoi pregiatissimi comandi, e con ogni piu distinto ossequio e venerazione passo (?) a dichiararmi di V. E.

Bologna di 24 Apr. 1770.

Lett, di P. Martini a Yelagin.

Essendosi degnata V. E. di scrivermi (in d — a delli 12 Februario 1770) ordinandomi di avere particolarmente a cuore gli studi, ed i progressi del S. Massimo Berezousky, risposi alia benignissima lettera nel di 24 Aprile, ne di quella ha avuto [160] l’onore di ricevere (verum riscontro?) del S. Beresousky (oltre a cio) e di questo ardisco ora di suplicarla ossequisamente:

Ebbe la benignita У. E. di commettere al S. Massimo, di ricercare qui in (V.?) citta sempre ricca di leterati, soggetto rinomato, che fusse capace a servire la corte di Peterburgo in qualita di Poeta drammatico. Ricevutasi (?) del S. Massimo stesso questa onorevole incombenza, ebbe esso (?) la bonta di comunicarmela, fidandosi della sincerita, ed onesta mia, e nella conoscenza che ho de soggetti di tal genere, per (?) avere da me lume e consiglio. Premateso (?)io per tanto di proporre soggetto, che meritasse questo decoro, e che facesse onore a quella augusta corte, ed alia mia Patria, proposi la persona del Poeta (?) Gioseffo Manfredi, huomo, non vechio, ma di ferma eta pieno di onesta e prudenza, giudicato darli intendenti ora il migliorcpoeta Drammatico, dopo Metastasio, e che per lunga esperienza a date prove del suo sapere in tal genere di poesia, e celli drami da esso fatti, e nelle circostanze di necessarie mutazioni fatti da esso in quelli di Metastasio, alle ocasioni non rare di grandi opere fattesi in Bologna (?) le quali mutazioni о agginte sono state tali, che non sono state riconosciute per (?) straniere, e crudute fatti da Metastasio medesimo. Il S. Massimo assicura di averne fatta la proposizioni a V. E. fino dalla meta incirca del passato Aprile, ma fino ad ora, afferisce di non avere sui (?) cio ricevuto verun riscontro. La domanda fatta dal S. Manfredi fui di quattro milla scudi an (...i?), e quartiero amobigliato di tutto l’occorente, ed essendo persona assai discrete, credo bene, che sarebbessi adattato a qualche onesto ribasso. Suplico dunque V. E. a volersi degnare di darmi sui cio qualche vollecito riscontro, onde il S. Manfredi stesso possa prendere le sue misure, ed anche per garantire la convenienza mia, gia che io stesso gli parlar e gli proposi l’affare, d’ (onorevole?) del S. Massimo stesso, anche primache esso si aboccasse col S. Manfredi medesimo. Si tanto prego instantemente V. E. nell’alto (?) di protestarmi con vero ossequio

Bologna 24 juglio 1770.

Lett, di Cima Antonio a D. Martini

(...) se mi grando l’ardi di Incontro (?) a darla con questa mia non sapendo a chi (...) qui in Bologna — (...) inteso come fu ordinatomi certa musica i (?)l Sig. berezoschi medesimo (?) di capella di S. M. l’imperatrice di Moscovia con ordine dal medesimo di mandarneli a Firenze e per (...) alia Sig.-a Caterina Brigonzi, come in effetto fattone l’in (...) l’inviai secondo l’ordine date mi fino il 12 di agosto, e il detto sig. maestro Sarti di pisa il 16 agosto in (,...) Firenza dove aveva detto trattenerzi (?) tutto il gioveddi ma avendo trovata lettura in Bologna Sarti subito (...) che arivasse (?) la musica secondo il concertato cosi mi scrive in lettera la saddetta Sig. — a Brigonzi; sicche preso l’innata bonta sua essendo in Bologna Detto virtuoso, che indubitatamente (verra?) da S. (...) avere l’in como di Dirle, (e?) farli sentire questa mia come devo (?) contenermi per (?) la sua (?) detta musica essendo in firenza (e?) sapere il sue ordine credendolo (?) non mancare favorirmi essendo interesse di grossa fatica fatta di copia di 18 salmi ed una messa Tutto a 8 in parti (...) fattone la partitura, sicche a Tale effetto (a?) proposto (?) l’innata sua Bonta di Tale in comodo, (e?) non piu dedicarlo (...-to) dedicadoli la mia servitu e con pienezza di stima basso a sottoscrivermi

(...) Devotissimo (?) Abassissimo (?) Servitore

Antonio Cima (...) di Bientina

Комментарии

1. Болховитинов Евгений. Новый опыт Исторического словаря о российских писателях// Друг просвещения. М., 1805. С. 224.

2. Воротников П. И. Березовский и Галуппи // Библиотека для чтения. 1851. Т. 105. С. 112- 113.

3. Рыцарева М. Композитор М. С. Березовский: Жизнь и творчество. Л., 1983. С. 74.

4. Прошение Березовского Максима в Болонскую филармоническую академию о принятии его в члены академии (фотокопия); Протокол заседания членов Болонской филармонической академии от 15 мая 1771 г. (фотокопия) — См.: ГЦММК, ф. 296, № 50, 51; Шагинян М. Воскрешение из мертвых. М., 1964.

5. Степаненко М. Скрипичная соната Максима Березовского//Советская музыка. 1984. № 1. С. 90-91.

6. Mooser R.-A. Annales de la musique et des musiciens en Russie au XVIII e siecle. Geneve, 1950. T. II. P. 116; Келдыш Ю. В. Итальянская опера Максима Березовского // Очерки по истории русской музыки. М., 1978.

7. Рыцарева М. Указ. соч. С. 101.

8. Там же. С. 74

9. Филъштейн С. С великой опасностью от тамошнего правления // Музыкальная жизнь. 1980. № 24. С. 20.

10. АВПР, ф. Сношения России с Венецией, № 45, л. 93. «Депеши поверенного в делах при венецианской республике маркиза Маруция».

11. Берни Ч. Музыкальные путешествия: Дневник путешествия 1770 г. по Франции и Италии. Л., 1961. С. 93.

12. Там же. С. 185.

13. Mozart in Italia. I viaggi e le lettere. Milano, 1956. P. 115-116.

14. Parisini F. Carteggio inedito del P. Giambattista Martini coi piu celebri musicisti del suo tempo. Bologna, 1969 (2 ed.), V. 1.

15. Zaccaria V. Padre Giambattista Martini compositore, musicologo e maestro. Padova, 1968.

16. Fanti N. Manoscritti di musicisti russi e sovietici nella Biblioteca Communale, annessi all Conservatorio musicale «G. B. Martini» di Bologna. Bologna, 1963.

17. Civico museo bibliografico musicale. Biblioteca Communale di Bologna.

18. ИИФЭ им. M. Ф. Рыльского АН УССР, отдел рукописей, ф. 14-8/594. Автор приносит благодарность М. И. Солоухиной, оказавшей консультативную помощь при разыскании этих документов.

19. Перевод писем осуществлен В. А. Куринским.

20. ЦГИА, ф. 468, оп. 399/511, № 34 б, ч. 1, л. 254. «Записка управляющего императорскими театрами И. Елагина. 1777 г.»

21. ЦГАЛИ, ф. 1348, оп. 4, № 26. «Письмо Елагина Ивана Перфильевича Маруцци, маркизу. 26 июля 1777 г.».

22. ЦМБ, VII 2Е47. «Письмо Елагина Ивана к Бортнянскому. 10 апр. 1779».

23. В письме Д. Мартини дата — в сноске.

24. Черновой вариант текста Д. Мартини: «Кроме этого».

25. Финагин, А. В. Евстигней Фомин: Жизнь и творчество // Музыка и музыкальный быт старой России. Л., 1927. Т. I. С. 112.

26. ЦГАДА, ф. 10, оп. 1, № 497, л. 210. «Журнал челобитным императрице Екатерине II. 1763 г.»

27. Labord J. В. Essai sur la musique ancienne et moderne. P., 1780. V. 3. P. 327.

28. ЦГИА, ф. 468, on. 36, N 40, л. 15. «Гроссбух конторы придворного театра за 1774 г.»