К истории Семилетней войны

К ИСТОРИИ СЕМИЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ.

В шифрованном всеподданнейшем донесении российского посла при Версальском дворе графа М. П. Бестужева-Рюмина из Парижа от 7 мая 1759 г. читаем:

«Шуазель мне отзывался, что здесь с великим удивлением приемлят, чего-для Бранденбургии и Пруссии таким неслыханным образом от стороны российской великая выгода дается, и что незнаемо, ради чего с того королевства столь малые ординарные подати и чрезвычайные контрибуции собираются, а напротиву того, король пруской не токмо Саксонию и Мекленбургию, но и всякую землю, которую ни захватит или только мимо пройдет, вконец разоряет. Следственно, весьма нужно, как помянутое королевство Прусское, так и другие области Бранденбургские нимало не щадить и взыскивать с них всякие дачи [LVII] такие знатные, коими бы достаточно облегчать можно было содержание российского вспомощного корпуса; инако же то королевство не токмо не истощаемо бывает, но паче еще ныне над меру обогащается Россиею самою, вопреки своих интересов, которое поведение нимало не сходствует с прямым достижением желанных успехов: ибо король пруской, видя свои земли содержанные другими в таком самом наилучшем состоянии, никогда к сердцу принимать не может поступить на скорой мир».

Против этого места на подлинном донесении рукою тогдашнего канцлера графа Воронцова написано:

«По неведению прямого состояние доходов в Прусии всяк может о собирании контрибуции сравнение полагать с Саксониею и Мекленбургиею; токмо мы ныне искусством (Т. е. опытом – П[ётр] Б[артенев].) удостоверены, что наложенные контрибуции пруские жители не в состоянии заплатить как за неимуществом своим, так и за недостатком ходячей монеты, которая из земли королем пруским вывезена. А употребленные отсюда великие суммы денег на содержание здешней армии почти все в Польше, к немалому обогащению поляков, издержаны. Впрочем, худому примеру короля пруского последовать не должно».

II.

Рескрипт обретающемуся при французской армии лейб-гвардии Преображенского полка капитану князю Репнину

(Князю Николаю Васильевичу, в то [LVIII] время 25-летнему офицеру, впоследствии фельдмаршалу. Он был что теперь называется военным агентом и писал донесение императрице Елисавете о подвигах союзных с нами французских войск. П. Б.).

Вся Европа в том свидетельство подать может, колико мы по [LVIII] покорении королевства Пруского нашему оружию имели попечение сему королевству и обывателям оного действие нашей императорской милости и благосклонности многократно оказывать; но, несмотря на то, некоторые в Пиллаве находившиеся люди, а именно содержащийся тамо из военнопленных пруской капитан Людвиг Франц Шамбо, пиллавской инспектор над строениями Карл Людвиг Ланге и тамошний почтмейстер Иоганн Людвиг Вагнер, не уважая нашу императорскую милость, отважились против тамошней крепости опасные умыслы затевать, из которых помянутой инспектор Ланге изменнической проэкт действительно сочинил, а капитан Шамбо оной не токмо апробовал, но к бывшему командиру своему с требованием дальнего наставления отправил, и почтмейстер Вагнер в отправлении оного и в корреспонденции между ими на нашей почте способствовал, и хотя ему, Вагнеру, о таком изменническом умысле известно было, однако о том не доносил.

По точном исследовании такого изменнического и вероломного поступка, вышепомянутые персоны во всех пунктах повинились. И так сие следственное дело нашею Юстиц-коллегиею лифляндских и эстляндских дел наиприлежнейше рассматривано, и по оному явно оказалось, что инспектор Ланге приложенный при деле проэкт о захвачении и взятии крепости Пиллавской сочинил [LIX] и, по изготовлении плана города Пиллавы и гавани оного, тот проэкт с планом почтмейстеру Вагнеру вручил для отдачи оных капитану Шамбо, и готовым себя представил, что ежели от пруского двора порутчичий патент с присовокупленным при том жалованьем дан будет, то он не токмо в произведении сего дела в действо все возможное способствовать, но и шпионом быт готов; тако же о положении и состоянии нашей армии наведаться и капитану Шамбо о том известие дать, о чем он, Ланге, по возвратном его приезде из Гейлигенбейла оному капитану рапорт подал. Вышеупомянутый же капитан Шамбо приличился, что он врученный ему от почтмейстера Вагнера, а сочиненный инспектором Лангом проэкт купно с планом при письме отправил к бывшему его полковнику графу Горту, с которым он, Шамбо, в бытность его в Пиллаве военнопленным, подложным именем с ведома почтмейстера Вагнера корреспонденцию имел. А напоследок вышеозначенный Вагнер о таком намерении и умысле ведал и сочиненный инспектором Лангом проэкт купно с планом вручил капитану Шамбо и адресованные к прусскому полковнику графу Горту письма отправлял, а от него подложным именем полученные показанному Шамбо доставлял и, не донося о таком изменническом намерении, о всем том утаил.

Вышеписанные преступники по нашим, тако ж королевства Пруского правам, нашею Юстиц-коллегиею осуждены к смертной казни, четвертовать их, и определено было [LX] все движимое и недвижимое имение их конфисковать.

Но как мы, по природной нашей императорской милости и милосердию, сию присужденную им смертную казнь изменить и повелеть изволили послать их в Сибирь, и при том позволить им, ежели кто из них и детей имеет, оных с собою взять, а имение их не конфисковать, а им оставить: то всемилостивейше повелеваем вам в вашем месте в случае каких либо отзывов или превратных толкований, самую правду, как вышеупомянуто, изъяснять, и пребываем и пр.

Дан в С. Петербурге июля 16 дня 1759 году.

По ея императорского величества указу подписан по сему: граф Михайла Воронцов.

Текст воспроизведен по изданию: К истории Семилетней войны // Русский архив, № 1. 1873