Из реляции С. Ф. Апраксина императрице Елизавете о сражении при Гросс-Егерсдорфе ⁷¹

20 августа 1757 г., главная квартира в Пруссии на месте баталии

В пятом часу пополуночи, когда победоносное вашего величества оружие из лагеря под местечком Наркитином в поход выступать начинало и чрез лес дефилировать имело, в то самое время перебравшейся [189] на сию же сторону 17-го числа и в лесу не далее мили от вверенной мне армеи лагерем в таком намерении ставшей неприятель, чтоб нашему дальнему чрез лес проходу мешать, чего ради и три дни сряду разными своими движении нас атаковать вид показывал, всею силою под предводительством генерала-фельдмаршала Левальда из лесу выступать, сильную пушечную пальбу производить и, против нас в наилучшем порядке маршировать начал. По прошествии получаса, приближась к нашему фрунту с такою фуриею сперва на левое крыло, а потом и на правое напал, что описать нельзя; огонь из мелкого ружья беспрерывно с обоих сторон около трех часов продолжался.

Я признаться должен, что во все то время, невзирая на мужество и храбрость как генералитета, штаб и обер-офицеров, как и всех солдат и на великое действо новоизобретенных генералом-фельдцейхмейстером графом Шуваловым секретных гаубиц, которые толикую пользу приносят, что конечно за такой его труд от вашего императорского величества высочайшую милость и награждение заслуживает. О победе ничего решительного предвидеть нельзя было, тем паче, что вашего императорского величества славное войско, находясь в марше за множеством обозов, не с такою способностию построено и употреблено быть могло, как того желалось и постановлено было, но справедливость дела, наипаче же усердные вашего императорского величества к всевышшему молитвы поспешив, гордого неприятеля победоносному вашему оружию в руки предал. Итако, всемилостивейшая государыня, оной совершенно разбит, рассеян и легкими войсками чрез реку Прегель прогнан до прежнего его под Велавом лагеря...

В сей, между местечком Наркитином, деревнями Гросс-Егерсдорфом и Амельсгофом жестокой акции, какова по признанию чужестранных волентиров, особливо же римско-императорского генерала-фельдмаршала-лейтенанта барона Сент-Андре еще в Европе не бывало, как ваше императорское величество из приложенной при сем копии с реляции его всемилостивейше усмотреть изволите. С нашей стороны бывшей урон, за краткостию времени, еще неизвестен; но между убитыми щитается командующей левым крылом генерал Василей Лопухин, которой так мужественно и храбро, как я сам пред тем с четверть часа его видел и с ним говорил, поступал и солдат ободрял, что я без слез об нем упомянуть не могу, ибо потерял такого храброго генерала, которой мне впредь великую помощь, а вашему императорскому величеству знатную службу оказать мог. Генерал-порутчик Зыбин, которой тако ж с храбростию жизнь свою кончил, и бригадир Капнист. Ранены: генерал Юрья Ливен в ногу, хотя и легким только ударом, однако по его слабости его беспокоит; генералы лейтенанты: Матвей Ливен и Матвей Толстой, генералы-майоры де-Боскет, Вильбоа, Иоган Мантефель, генерал-квартирмейстер Веймарн и бригадир Племянников, однако всех сих раны неопасны. Напротив того, о неприятельском уроне еще точно объявить не можно, но думать надобно, что весьма знатен, когда такой гордой и жестокой неприятель в таком беспорядке оставил [190] почти всю свою полевую и несколько полковой артиллерии, а именно больших 24-фунтовых три, двенадцатифунтовых пять пушек, три гаубицы и осьмнадцать полковых пушек побежал. Взятых в полон было более шестисот человек, в том числе обер-офицеров восемь, токмо из раненых многие уже померли. Дезертиров приведено более трехсот человек, которых число без сумнения умножится, ибо ежечасно из лесов легкими войсками приводятся и собою в лагере являются. Между мертвыми найдено тело графа Донау по свидетельству пленных офицеров, еже мне повод подало послать одного трубача к фельдмаршалу Левальду с письмом...

А для того с сим моим всенижайшим доношением генерала-майора Панина отправил, что оной, будучи при мне чрез все время похода дежурным генералом, в состоянии, ежели вашему императорскому величеству угодно, словесно о всех подробностях всеподданнейше донести. Я дерзаю, вашему императорскому величеству его тем паче рекомендовать, что оной великие труды нес и много мне помогал во время сражения, куда я поспеть не мог, всюду для уговаривания и ободрения людей посылан был, в самом большом огне находился, только бог его от несчастия сохранил и потому высочайшую милость заслужил, да и со временем, по смелости и храбрости его, великим генералом быть может. Словом сказать, все вашего императорского величества подданные вверенной мне армеи при сем сражении всякой по своему званию так себя вели, как рабская должность природной их государыни требовала; волонтеры, а именно князь Репнин и графы Брюс и Апраксин ревностью и неустрашимостью своею також себя отличали и потому повергая весь генералитет, особливо всех молодых генералов, кои истинно весьма храбро поступали и в таком огне были, что под иным лошади по две убито или ранено, а генерал-майор Вильбоа хотя и ранен был в голове, однако до окончания всего дела с лошади не сошел и обретающегося при мне волентиром голштинской его императорского высочества службы порутчика Надастия, которой так смел, храбр и толикую к службе охоту имеет, что не токмо во всех партиях и при авангарде находился, но и везде отлично и неустрашимо поступал, також штаб, обер-офицеров и все войско к монаршеским вашего императорским величества стопам препоручаю всевысочайшей материнской щедроте...

Что ж до меня принадлежит, всемилостивейшая государыня, то я так как пред самим богом вашему величеству признаюсь, что я в такой грусти сперва находился, когда как выше упомянуто с такою фуриею и порядком неприятель нас в марше атаковал, что я за обозами вдруг не с тою пользою везде действовать мог, как расположено было, что я в такой огонь себя отваживал, где около меня гвардии сержант Курсель убит и гранодер два человека ранено, вахмейстер гусарской убит и несколько человек офицеров и гусар ранено ж, тако ж и подо мною лошадь, чего уже после баталии усмотрено. Одним словом, в толикой был опасности, что одна только божия десница меня сохранила, ибо я хотел лутче своего кровию верность свою запечатать, чем неудачу какую видеть, а [191] полученные ведомости о количестве и качестве неприятельского войска несправедливы были затем, что армея состояла, по объявлению офицеров прусских, в сорока тысячах наиизбраннейшего войска, от большой части природные пруссаки...

Степан Апраксин.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1657 «А», лл. 611-615. Копия.

Комментарии