Сего утра получил я чрез возвратившуюся для разведывания о неприятельской армии посыланную партию при кирасирском майоре Формелене рапорт, что из помянутой неприятелской армии действително уже некоторая часть войска вчерась поутру в Губен [695] прибыла, чему доказателством служит, что близко Губена оною нашею партиею двадцать человек неприятелских гусар с одним порутчиком в плен взято, и что сам король прусской с остальными войсками вчерась же в двенадцать часов пред полуднем в помянутой город конечно прибыть имел.

И хотя я в рассуждении сих известий о королевском с великими силами к нам приближении и дабы он по скорости его маршев, переходя иногда Одер у Шидлау, на нас в здешнем не гораздо авантажном лагере не напал, куда еще остальные из бывших в берлинской экспедиции войск вашего императорского величества теперь вступают, резолюцию принял было, завтре поутру с армиею отсюда к Циленциху маршировать, изыскивая между тем в околичности оного города авантажнейшей лагерь, где б во всяком случае неприятелю не токмо сильной отпор, но и баталию при помощи божией дать.

Но как сего момента чрез другую вновь посыланную партию известие получено, что король с своею армиею не только вчерась в полдень действительно в Губен прибыл, но и отдохнув тамо часа с два, далее из Губена выступил, клоня свой марш, сколько приметить можно было, влево и может быть на местечко Безикау к Берлину; то для сего, и что таким образом мы от него не в так близком еще расстоянии находимся, хотя б он подлинно на нас обратился, за рановременно я быть рассудил завтре отсюда в поход к Циленцигу итти, но до усмотрения дальных неприятельских движеней здесь еще остатца, столь наипаче, дабы между тем утружденным, а особливо бывшим в берлинской экспедиции людям и лошадям некоторое отдохновение дать.

А хотя я смотря по неприятельским обращениям отсюда с армиею вашего императорского величества к Циленцигу и пойду, дабы тамо, избрав удобное местоположение, не только неприятеля ожидать, но, если к тому случай будет, искать и самого его атаковать, но притом вашему императорскому величеству всеподданнейше представить долженствую.

Что как сверх многих от форсированных маршей усталых кавалерийских, гусарских и казацких лошадей, особливо подъемные и артиллерийские пришли в изнеможение, так что несмотря на чинимое им облегчение отбором и употреблением в повозки маркитанских лошадей, едва ходят, то по сей необходимости и для неприведения их при нынешней наступающей холодной и дождливой погоде до крайнего изнурения, возможности не будет инако, как разве по одной миле марши делать. К тому ж вышепомянутая ненасливая погода и грязь отнюдь не дозволяет уже людям в палатках стоять, чего ради и для спасения армии вашего императорского величества от происходящих болезней долженстую я во ожидании всевысочайших вашего императорского величества о дальнем походе и о зимних квартирах повелений попечение иметь, армии где способ сыщется, на кантонир-квартиры поставить.

А что касаетца до ее пропитания, то хотя в рассуждении, что на нынешней месяц провиант в готовности есть, генералу порутчику [696] Суворову поручено несколько оного в Познань на ноябрь месяц заготовить, но он в том немалые затруднении предвидит.

Граф Петр Салтыков.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1676 «С», лл. 424-425. Подлинник.