Ваше императорское величество из предыдущего моего рабского доношения всемилостивейше усмотреть изволили, какие мною во исполнение высочайших вашего величества повеленей, в силу плана операции с армиею, по переписке с генералом-фелтмаршалом графом Дауном меры приняты были; но хитрой неприятель меня в моем предприятии скоропостижным с 30 на 31-е минувшего ночью чрез реку Одер переходом несколько остановил, ибо я отважиться не хотел обозы вперед отпустить, дабы оные азарду не подвергнуть, пока не усмотрю, что его величество король прусской таким переходом думать изволит; а между тем весь тяжелой и легкой обоз за реку Одер переправить и тамо вагенбургом построить велел, дав для прикрытия достаточной под командою бригадира Бранта деташамент; а я с армиею в той же авантажной позиции под городом Франкфуртом остался и надлежащие для встречи неприятеля распоряжения учинил. 31-го прошедшего, на самом рассвете, когда неприятельская кавалерия уже вся под местечком Лебус, расстоянием от города Франкфурта верст с 10 вниз по реке к Кистрину, реку вброд перешла, а инфантерия по пяти еще ниже наведенным мостом дефилировать стала, то все лехкие войска своими нападениями в том неприятелю, хотя несколько и мешали, однако гораздо превосходной силе уступать принуждены были; итако сей день переправившейся неприятель [483] лагерем расположился у Фраунбурга и Перица, расстоянием верст около 7 от стоящей в ордер баталии лагерем армад вашего императорского величества, а более никакого дела с ним не было, как одна с легким войском перестрелка.

Вчера, то есть 1-го числа сего, его величество король на самом рассвете со всею своею армиею в поход выступил и, разные делав маневры, рекогносцировал, обходя всю армию и показывая вид оную со всех сторон атаковать; а потом в пол 12-го часа, вдруг поворотя, атаку на левой фланг повел с такою жестокою из больших, из Кистрина для того взятых, пушек пальбою, что и описать нельзя, а по прошествии трех четвертей часа начался и ружейной огонь с таким сильным устремлением, что все левое крыло с трех сторон в огне находилось, так что формированного корпуса гранодерской полк уже сбит и две батареи неприятелем овладены были, да и оной так далеко уже авансировал, подкрепляем беспрестанно новыми силами, ибо ни одного полку во всей его армии не осталось, которой бы в подкрепление не подведен был, в чем и с нашей стороны весьма наблюдено, что выводимыми из линей полками левое крыло с наивозможнейшею скоростию подкрепляемо было, еже с таким от солдат послушанием и ревностию чинилось, что изразить невозможно; но невзирая на расторопность генералитета, ниже на храбрость и мужество всего вашего императорского величества войска, до пятого часа пополудни победа весьма сумнительна была, а в начале шестого руководством всевышнего и счастием вашего императорского величества гордый неприятель уступать стал и сильным с нашей стороны наступлением прогнан и совершенно разбит...

Сколь велик с нашей стороны урон, того подлинно теперь за краткостию времени донести не в состоянии; из генералов командующей формированным корпусом князь Александр Голицын, которой мужественными своими поступками и искусством весьма себя отличил, генерал-порутчики Петр Олиц и принц Любомирокой ранены, токмо неопасно, а бригадиры Бахман, Эсен и Лебель весьма легко; напротив того, неприятельской урон гораздо превосходнее быть имеет, когда под предводительством самого его величества короля прусского, состоявшая по сказкам дезертиров и пленных более как из 70 000, армия так скоропостижно и конфузно ретировалась, что нашею и австрийскою конницею около 15 верст до самой ночи преследована и врозь рассеяна; одним словом, в такую робость десницею всевышнего приведен был неприятель, что 30 человеками казаков целый эскадрон кавалерии в болото вогнан и потоплен. Пушек, у неприятеля взятых, по отпуск сего считается около 150, знамен 26 и один штандарт, фур с порохом и с зарядами великое множество, военнопленных более 3000 человек, между коими не малое число штаб- и обер-офицеров. За должность признаваю на последи весь генералитет, штаб- и обер-офицеров и все воинство за оказанную при такой сильной баталии и весьма отчаянном неприятельском под наижесточайшим из пушек огнем, где ядра и картечи на подобие града летели, устремлении, [484] толь отличную храбрость высочайшему вашего величества благоволение всеподданнейше препоручить.

Генерал-порутчик Лаудон при сем случае своею благоразумною диспозициею и храбростию в преследовании неприятеля, равно как и подчиненной ему генералитет со всем корпусом себя отличили и вашего императорского величества высочайшее заслуживают благоволение.

Сие мое рабское доношение вашему императорскому величеству я чрез бригадира князя Хованского, которой быв при мне в должности дежурного генерала, всенижайше подношу; ежели вашему императорскому величеству всемилостивейше угодно, оной, яко самовидец, о всем словесное учинить может доношение; я дерзаю оного, яко ревностного раба, всевысочайшей вашего императорского величества милости препоручить.

Граф Петр Салтыков.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1669 «С», лл. 121-122 об. Подлинник.