№ 70
ИЗ ЖУРНАЛА ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ АРМИИ П.А. РУМЯНЦЕВА ЗА 1770г. О СРАЖЕНИИ ПРИ ЛАРГЕ
...7[18] июля. В свою пору назначенную в диспозиции оба корпусы так князя Репнина яко и Боура перешли на высоты за Ларгу речку, а в 12-м часу ночи его сиятельство пошел туда же и с армиею тремя колоннами. Особливое рачение и искусство и при сем случае к удовольству главнокомандующего показал генерал-квартермистр Боур учреждением дорог и мостов на переправе толь порядочных, что самой мрак ночи не мог нимало помешать и остановить наше движение в которой либо части; но прежде зори могла подняться армия на высоты за Ларгою речкою, куда передовые корпусы уже взошли и построить свой фронт прежде совершенного еще рассвету. [170]
Татарские пикеты, согнанные движением корпуса Боура, возвестили в неприятельском лагере шествие на них наших войск; потом сперва в их лагере показывались огонь и дым превеликой от зажигания пороху, что за сигнал они имеют тревоги; потом стал крик и обыкновенное метанье во все стороны от сна воспрянувших второпях людей. Первое, к чему они прибегнули, было открытие сильной из своих батарей по нас канонады. Не дав неприятелю опомниться, тотчас приказал его сиятельству генералу-порутчику и кавалеру князю Репнину и генералу-квартермистру Боуру с их впереди стоявшими корпусами начинать атаку на неприятельской лагерь с правой его стороны, а сам между тем, построя армию в каре, поспешал также приступать к неприятельскому ретранжаменту. Как уже наши корпусы, сопротивным огнем досягая неприятеля, приближились к его ретранжаменту, то все татаре, которых был лагерь с правого флангу, первые выбежали и повели свое движение на левой фланг идущей армии, пробираясь туда лощиною, тут случившеюся. Таково стремление тотчас учинил бесплодным его сиятельство главнокомандующий, повелев генерал-порутчику и кавалеру графу Брюсу от его третьей дивизии командировать одну брегаду пехоты в лощину, который, употребив к тому генерал-майора Римского-Корсакова с полками пехотными: Санкт-Петербургским и Апшеронским и батарею большой артиллерии под командою майора Внукова, первыми выстрелами отбил и обратил в бег от той стороны неприятеля. В сие время главнокомандующий в прикрытие веденной атаки обоими корпусами, несмотря на сильную неприятельскую стрельбу по себе из пушек, приказал артиллерии генерал-майору Мелиссину с его брегадою выдвинуться вперед и бомбардировать неприятельской ретранжамент; скоро он сие исполнил, скоро и привел в молчание неприятельскую с сей стороны стоявшую батарею весьма цельными своими выстрелами, чем и споспешествовался вход нашим корпусам в неприятельской лагерь.
Лишь только наши корпусы начали пробиваться в лагерь неприятельской с правой стороны и уже пушечными выстрелами ознаменил и свой приступ и на левой фланг генерал-порутчик Племянников, то его сиятельство, препоруча вести далее построенную им армию в порядок бою [171] генерал-аншефу и кавалеру Олицу, а левую сторону предохранять генералу-порутчику графу Брюсу, сам поскакал к атакующим корпусам неприятельской лагерь. Он присутствовал, как наши гранодеры со всех сторон отверзли своею хаброю рукою вход в неприятельской лагерь и овладели его ретранжаментом и пушками; и потом с удовольством видел, как неприятель, ужаснувшийся, что сопротивления их, чинимые в защищение своего лагеря из артиллерии и ручного оружия, нимало не остановляли наших войск, но паче отмщение и бодрость в них вливали, коль они не шли, да бежали, не теряя притом строю, на крутую гору и в мгновении ока коснулись холмов, бросив весь свой лагерь, устремился в наглой бег. Генерал-порутчик и кавалер Племянников весьма благовременно подоспел с своим корпусом к левому флангу неприятельскому, где было его лагеря четвертое отделение и укреплением превосходило все три первые, примыкающие к оному с правой стороны. Шанцы, батареи и глубокие рвы проход к оному заграждали как и самая утесистая гора, на которой сии укрепления были построены. Помянутый генерал-порутчик разделил свой корпус на два каре, из которых 1-му сам был предводитель, имев тут зависимых от него командиров: генерал-майора Гротенгельма и бригадира Гудовича; другой, поруча в команду генерал-майору и кавалеру Замятину, преодолел все трудности и под выстрелами своих батарей, снося таковые ж на себя из лагеря неприятельского, овладел его сим лагерем, отразивши многократные неприятельские нападки на фронт при восхождении на холм и уже будучи во внутрь ретранжамента, ибо турки в сем месте толь долго противились, что еще огонь не преставал в той части, как уже сряду, один по другом, другими корпусами заняты были три первые отделенные их лагеря. Ради яснейшего истолкования всех подробностей сей атаки прилагается тут план 1, изображающий неприятельское положение и наши все действия и как который корпус прошел в неприятельской лагерь. А затем осталось только сказать, что начав сражение с 4-го часа поутру свершилась полная наша победа в 12 часов пополудни, когда уже его сиятельство, познавши, что бегущего неприятеля по выбитии из лагеря [172] не было способу пехоте настигнуть, которая подвигом преследования сугубила свое утомление, что понесла, вздираясь на гору во время атаки и маршем ночным, приказал остановиться и подъезжая ко всякому частному командиру благодарил ему за его усердие и храбрость, равно и всем подчиненным за их труды, споспешествовавшие сей победе. Часть кавалерии, что была при сих трех корпусах, немного дела имела, поелику она позади пехоты следовала, а покудова пехота собою очистила неприятельской лагерь, то уже убрался неприятель на расстояние, что его достигнуть оная не могла и только задних неприятельских успела перерубить, а вся тяжелая конница, от армии отделившися, в левую сторону гналась за татарами, туда сначала склонившимися, и поспешить не в состоянии уже была к преследованию пред пехотою бегущего неприятеля. В рассуждении сего весьма прискорбным себя казал его сиятельство главнокомандующий, когда его повеления, многократно посланные к командиру генерал-порутчику и кавалеру графу Салтыкову, чтоб он в правую сторону обратился, не дошли к нему ко времени и остались безплодны. Свершивши победу, его сиятельство возвратился в лагерь неприятельской, и прежде всего принесено всевышнему богу благодарственное моление с пушечною пальбою за его покровительство правоверному воинству российскому; потом отправлен из самой Ставки хана крымского с краткою реляциею ко двору ее императорского величества о сем щастливом происшествии курьером подполковник Карл фон-Каульбарс.
Тогож дня солдатам всех трех корпусов генералов: Племянникова, князя Репнина и Боура, его сиятельство главнокомандующий приказал выдать из чрезвычайной суммы на каждой по тысяче рублев в награждение, что сие воинство, проходя наполненные корыстию неприятельские лагери, не прикоснулись ни к какой вещи, но, повинуясь воле своих предводителей, старались прежде гнать неприятеля. Учинил так же его сиятельство засвидетельствование своего удовольства в отданном приказе в армию всем чинам, храбростию и усердием споспешествовавшим поражению неприятеля...
ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1820, л. 62об.-67 об Подлинник.