№ 348
1773 г. ноября 28. – РЕЛЯЦИЯ П. А. РУМЯНЦЕВА ЕКАТЕРИНЕ II ОБ УСЛОВИЯХ ВЕДЕНИЯ ВОЙНЫ НА ВСЕМ ТЕАТРЕ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ И ПЛАНЕ НАСТУПЛЕНИЯ ЗА ДУНАЙ В КАМПАНИЮ 1774 г.
Фокшаны.
Не с надежды на мое искусство, но от рабского моего повиновения исполнить высочайшее повеление вашего императорского величества представляю всеподданнейше мои мысли по соображению неудобств и самой опасности, что прежде предстояли, и теперь не меньше предстоящими мне кажутся желанию или возможности, чтоб утвердить армии вашего императорского величества свою ногу за Дунаем. Прошедшего года я доносил вашему императорскому величеству сколько усердие и простое мое разумение постигали о всех тех трудностях, что сопряжены с перенесением главных сил наших за Дунай, и [685] исканием распространить я удержать в той стороне наши завоевания. Открыл я там все мое понятие, которое и теперь бессильно найтить противные тому или лутчие способы пользы и выгоды.
Внешними препятствами я полагаю: 1-е. Состоящие на правом нашем крыле по убережи неприятельские города Рущук, Никополь, Видин и Белград по соседству австрийскому сильные весьма и числом в них и всегда тут служивого войска и жителей турков, которые как только надобно вооружаются и к военному делу все свойства имеют, сколько мы видим из испытания. Тот край, или, так сказать, большие силы неприятельские (ежели венской двор как поныне будет жертвовать своею прямою пользою корысти той, которую он чрез принужденную теперь для турков коммерцию имеет, я не знаю судить и о расположении его против нас), оставя в своей правой стороне, буди поступить армии на переход за Дунай, то неприятелю путь открытой тем дается вступить на наш взаимно берег, подпала бы тогда беспрепятственно под его действия Валахия и нельзя бы в таком случае быть безопасным и нашему тылу, а из сего представить легко, сколь сильная для армии произошла бы диверсия. Но ежели, в отвращение сих быть весьма могущих действий, оставить в Валахии корпус в большом числе людей, как того безопасность собственно армии и наших на сем берегу завоеваний требует, то сие отделение и еще другие, о коих я ниже упоминаю, расход такой войску сделают, что часть, с которою перенестись за Дунай, будет бессильна для наступательных и на отвагу много требующих действий, в рассуждении, что самое натуральное положение мест на сопротивном берегу дает способную защиту неприятелю, а сколь твердо в своих укреплениях и зданиях он держится, тому пример ощутили мы и нередко.
2-е. С левой стороны неприятель полным образом господствует на Черном море, примного имея военных и транспортных судов. Крепости его Очаков и Кинбурн, состоящие на нашем берегу, не могут упасть собою, как бы ни далеко мы здесь распространили свои завоевания, доколе им свободна остается коммуникация водою, чрез которую оные не только весь военный и питательный запас получают, но даже и дрова судами им туда привозятся. Сии крепости покудова в руках турецких, крымские татары питать всегда будут надежду заимствовать чрез оные помощь от турков, и не исчезнут в том полуострове волнения и умыслы против войск наших, как разве с покорением Очакова и Кинбурна. Неприятель, господствуя чрез свой флот на Черном море, немало наводит опасности и устью Дунайскому и Безарабским берегам, на которые он удобнее может дессант учинить, нежели на полуостров Крымской; ради чего нельзя, переходя за Дунай, крепости наши Бессарабские оставлять как только с сильным гарнизоном. Должно также части войска отделить и ради обеспечения всей той стороны и крепости Бендерской, ибо уже нынешним летом войски неприятельские от [686] Очакова приходили и сухим путем вверх по Тилугулу до речка Осички.
Я несведом, в каком состоянии наш флот Азовской, и может ли он прибыть к сим местам и перенять собственно на свою защиту всякое возможное неприятелю покушение на здешние берега, а здешняя Дунайская флотилия не может ни к чему такому быть достаточна; четыре шкуны, сделанные из готового лесу по расположению адмирала Нольса, никакого действия в море еще не оказали, хотя я непрерывно к тому командующего понуждал, да и когда сам адмирал Нольс, человек великого искусства в мореплавании и сооружении флота, и другие чины части адмиралтейской, что были сюда присланы, не предуспели воздвигнуть тут флот довольной, то и довлеет мне на их испытание сослаться, ибо они больше о сем подать могут объяснении, нежели я, не учившися науки мореплавания. Сие однакож я должен сказать о слабости Дунайской флотилии, что оная по прилагаемым при сем в копиях репортам 1 весною от разных приключений держаться, а в осень по мелководию проходит в море, и собою одного устья Дунайского держать не может без укреплений на островах, которые немалою частью военной сухопутной стражи всегда содержатся и оная многократно попытки неприятельского флота, как еще нечрезвычайно сильные, отвращала, ибо во время переходу нашего в начале кампании за Дунай неприятельские военные корабли легли было уже против наших, дунайских батарей, силясь пройтить в устье, что им тогда не удалось, может удаться напредь, когда турки к сему пункту устремлят все силы своего на сем море флота; следственно коликого обеспечения требует и сия левая наша сторона, во время перехода армии за Дунай, легко заключить можно.
3-е. Переправа чрез реку Дунай и сообщение наше с противным берегом инако ни коим образом быть не может, как только на судах, ибо хотя бы можно с великим трудом и иждивением навесть в некоторых местах мост, но удержать оной, и помыслить нельзя, потому что наводнение в сей реке, многократно в лето случающееся, с великими бурями, придающее реке свирепость, которая и в натуральном своем течении быстра чрезвычайно, во мгновение ока сокрушит и разнесет все такое здание, яко и на малых здесь речках, как только от случающихся дождей прольется с гор вода, все срываются мосты. В нынешнее лето одно волнение в Дунае затопляло суда, и на берегах стоящие, от чего не могла спасти их довольная стража, а в осень и с времени теперь прибылая вода, возвысившаясь больше, нежели помнят в свой век все старожилы, залила деревни, людей и скот, снесла все мосты, разбила и разметала наши суда с грузом провиантским, и преспела всякое сообщение не только с [687] сопротивным берегом, но и во внутрь земли. Вот непреоборимое естественное препятствие, грозящее здесь на всякое время, и что нашему сообщению с сопротивным берегом нельзя быть утвержденну и безопасному.
Внутренние наши недостатки, которые от времени больше увеличиваются: 1-е. Пропитание, которое один способ есть, чтоб доставлять из Польши. Доселе с великим трудом провиантские поставки только что могли отсюду ярового поспевать в ближние здешние магазейны, чтоб армян довольствоваться тем в летние месяцы, а от снятия хлеба с поля доставляется осенью весь запас на всю зиму и для начала кампании, ибо в сей стороне зима ни к каким транспортам неудобна, а в чрезвычайной беспутице вся проходит; но и польские округи, довольствуя армию чрез всю войну, оскудели в прежнем своем изобилии, часть жителей в оных вымерла от поветрия, а оставшие обнищали чрез всегдашние употребления на службу войскам, едваль не до последка потеряли они свой скот в транспортах сюда, и теперь перевозка сюда провианта в толикую уже цену становится, что трудно найтить подрядчика, да и сами польские владельцы всеми образы приискивают оных и за величайшую плату, только бы чрез то сохранить от разорения своих мужиков, которые, как и здешних княжеств жители, от всякой тягости и притеснения имеют теперь себе убежище новую область Австрийскую 2 куда и преселяются многолюдно, и хотя на границах своих та держава держит карантины, но всякому, идущему селиться в их земли, дает корона по 4 крейцеров в день на содержание; а я, сколько ни старался, отсюду высылать в границы империи вашего императорского величества самих выходцов из оных и других вольножелающих, но они, в задержании карантинном прожив весь свой достаток, а иные лишались и имения, возвращаются почти все назад. И так чем далее поступим за Дунай, тем самым в пункте нашего пропитания понесем неминуемо и неизмерные трудности, судя по настоящим. 2-е. В течение войны уже большая часть наших старых солдат в частых приступах и боях пали, от заразы и случайных болезней померли, а великое число рекрут и младого возраста приводимое, одни по изнурению в дальнем пути, и не бывши еще под ружьем, другие от непривычки к трудам военным, подпадают болезням, и множайшая ежегодно в них утрата, которую отвратить бессильны все мои и медиков, кои так же большою частию и жизнию пожертвовали, наисильнейшие попечения, а оставшие не к употреблению, но только еще в науку входят.
Все вышеизображенные трудности, которые занимать должны соображение ведущего армию за Дунай, внушают ту мысль, чтоб с великою осторожностью и не вдруг сей шаг сделать. Из положения настоящего неприятеля видно, что он не готовит себе [688] сражаться с нами в открытом поле, но берет все меры утвердиться в своих гнездах, которые добывать нельзя без большой утраты в людях, а всякое такое действие, как и самой переход наш за Дунай, сопряжены будут с отвагою. Я не знаю состояния дел политических, в рассуждении соседних держав, коих положение настоящее, и быть могущее впредь ваше императорское величество объемлете полным сведением. Но ежели вашему величеству благоугодно принять мое мнение, то в будущую кампанию перенестись с армиею за Дунай и там производить военные операции лутче по состоянию дел и положению неприятельскому, сохраня от проницания публики сие намерение, а в отвлечение внимания неприятельского разгласить здесь оборонительное, а не наступательное приготовление, а напротив пронести предприятия, клонящиесь от войск и от нашего флота на Азийские берега, чтоб неприятель по тем видам собрал свои там силы, наподобие, как его пустые разглашения о дессанте на Крым, держали в той стороне во все нынешнее лето бесплодно не малую часть войск наших, против которого я с начала кампании сообщил свои мысли командующему второй армиею как по сим видам должны будут отдалиться и от Очакова неприятельские войски, то между тем не приметным образом к нашим границам, хотя к крепости святые Елисаветы, привезти осадную артиллерию к августу месяцу и назначить от второй ли армии, с Польши ли или с России войски, к коим можно часть от ближних постов присоединить и из здешней армии, чтоб в том месяце выступить и иттить осаждать крепость Очаковскую, ибо неприятельский флот в тамошней гавани долее сентября месяца не держится, но отходит всякой год на зиму к стороне Царьграда. Войски же в поле здесь могут и далее действовать; следственно, когда флот от крепости, и с оным немалая часть войска отправится, то гарнизон будет слабее на оборону. В осень же ходу судов в Черном море быть нельзя, ради сильных ветров, от которых, чтоб не претерпеть, то и Очаковский флот завременно в тихие пристанища удаляется, почему и не будет осажденным надежды получить себе морем во время осады помощь; да хотя бы флот неприятельской из Очаковской гавани и не выступил до начатия осады, то он, конечно, не может с весны привезти туда столько всякого запасу, потребного для содержания и обороны осажденных, чтоб они осенью не имели в них большого недостатку; взяв Очаков, падет и сам Кинбурн и падет все упование к Порте зломыслящих в Крыму, и уже берег моря и устье Дунайское будут тогда в полной безопасности.
Я не могу теперь назначить места точного, где переходить армии за Дунай. Сие зависеть будет от положения, в котором тогда будет неприятель, равно и первые действия на сопротивном берегу открыть должно на те пункты, которые тогда усмотрятся удобными к тому, и способными, чтоб завладением оных утвердить там нашу ногу и простирать далее во внутрь земли [689] завоевания, не помышляя однакож переходить Балканы; а разве бы флот наш крымский овладел выше оных которою-либо крепостью и гаванью, чтоб посредством оной связать свое нам сообщение.
Я повергаю всеподданнейшую мою мысль в том в высочайшее рассмотрение вашего императорского величества, предаю также премудрому проницанию и то, сколь неудобно мне больше распространиться ни с каковым предположением и назначить заранее в земле незнакомой точные пункты движению и действиям армии, которая должна то определять по найденным в то время противу себя силам неприятельским, и я мое мнение дерзаю подать, чтоб предоставить вождю армии на будущую весну, по лутчему его на месте соображению положения неприятельского, где удобнее будет перейтить реку, и сколько будет возможно и полезно теснить и гнать неприятеля, и расширять на сопротивном берегу оружием приобретения к утверждению на оном всегдашнего пребывания частьями войск или всей армии. Случаи и усердие по моему мнению больше в таком деле руководства дадут, нежели планоначертания; я же персонально со всеподданнейшею ревностью равно готов во всяком месте исполнять волю вашего императорского величества верною моею службою.
Впрочем войски вашего императорского величества неоднократно уже побеждали неприятеля за Дунаем, а теперь подходили и к Балканам; но я не знаю, делает ли сие перелом в делах миротворения.
Граф Петр Румянцов.
ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1987, л. 646-656. Подлинник. [691]
Комментарии
1. Не публикуются (см. ф. ВУА, д. 1987).
2. Часть Польши, перешедшая к Австрия по 1-му разделу.