№ 27
1768 г. декабря 14. – ПИСЬМО П. А. РУМЯНЦЕВА ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТУ ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ 3. Г. ЧЕРНЫШЕВУ О НЕОБХОДИМОСТИ БЫСТРЕЙШЕГО СОСРЕДОТОЧЕНИЯ РУССКИХ ВОЙСК ЗА ДНЕПРОМ И С ПРОСЬБОЙ СООБЩИТЬ ПЛАН ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ ПРОТИВ ТУРОК
Милостивый государь мой, граф Захар Григорьевич!
Поблагодарить сим имею честь ваше сиятельство за письмо, полученное мною от 3-го сего месяца 1.
Мнению вашему, милостивый граф, совершенно повинуются и мои мысли, что прибавлять не остается уже ничего к тем восприятиям, которые по вашему искусству и благоразумию будучи основаны, все споспешествующее обещают. Я только ту же самую трудность, что и вас смущает, предвижу не легкую, то есть [47] соединение армии князя Александра Михайловича 2 с корпусом, находящимся в Польше, который назначается ему же в команду.
Сему соединению ваше сиятельство толь надлежит поспешиться, что ежели не совершится сею зимою, то весьма опасно на беспрепятственный в том успех полагать весну. Неприятель до того времени удобно может завладеть всеми способами, теперь нам довольно вспомогающими. При вступлении своем в Польшу он, конечно, не упустит воспользоваться, чтоб попрепятствовать войск наших соединению, и встретит одну и другую часть между собою в разделении, как самое расстояние между Луцком, Киевом и границей турецкою подает сему утверждение. Для сего, милостивый государь мой, надлежит всеми образы ускорить, чтобы все полки армии до окончания еще зимы были уже на своих местах. А я, имевши себе долгом изъясняться всегда с вашим сиятельством по всей моей преданности, присовокуплю мое рассуждение, что и с нынешнего уже времени не неполезно бы было, чтоб все полки первой армии отсюда вступили за Днепр и Польшу и в оной расположились к сообщению бессомнительному, нежели сие отлагать до весны, когда разлитие вод многие сделает трудности, а и крепость наша Киевская уважение также привлекает, что на той стороне реки стоит. Вступлением туда войск некоторым бы образом заслонилась и Елисаветградская провинция. Провиантские магазины, мне бы казалось, не трудно там приготовить, потому что все жители, единоверные нам, весьма нашей стороне преклонны, и они бы с радостью подавали пропитание нашим войскам, нежели теперь снедает их жестокость удручений помещичьих имений, которые [помещики] с ними поступают, как лютые тираны. Ваше сиятельство проникнули уже сами, сколько краткость времени противится многим нашим пользам. В сем случае я только скажу, что надобно взяться, по крайней мере, за главнейшее пособие, к которому наипаче принадлежит мною сказанное.
Что же касается до моего положения, то я по всему вижу, что вы меня готовите к чему-нибудь не маленькому, и я в том мнении смотрю на свой центр. И на то противится возможность, чтоб жребий узкий сравнялся пространством в подвигах великих. Я, однакож, без всякого тщеславия льщу себя тем счастием, что я уже заслужил у всемилостивейшей нашей государыни и у вас, моих соземцев, ту доверенность, что в не превосходящем сил моих я нигде упущения не сделаю. Дозвольте ж затем, ваше сиятельство, сославшись мне на отправляемое при рапорте приложение, что Крым наполняется многочисленным воинством в намерении пойти на наши границы, отнестись мысленно к тому уважению, что имя армии сопряжено уже со славою оружия нашей великой монархини. И так все соответствующее должно быть по всей соразмерности, в чем я вашим [48] предусмотренном обнадеживаюсь. Напоследок, мой милостивый друг, докончу вам одною же просьбою: откройте вы мне план существительный определенных действий, ибо я, подобно слепцу, хожу поднесь в темноте и только лишь по одному воображению сличаю обстоятельства.
От расположении полков по новой диспозиции удостовериться изволите из подносимого Коллегии рапорта; Воронежской и Черниговской я удержу в своей части. Натурально будет, ваше сиятельство, заключить по собственным чувствованиям, что я тут подвигнут, может быть, побуждением особливой склонности. Правда, милостивый государь, охотнее и надежнее служить с людьми знакомыми и испытанными, но к сей причине приобщаются еще и другие, потому что я оными заставляю самые опаснейшие посты, которые всегда были, и ежели чему быть, то будут и теперь первою попыткою неприятелю. А Ростовскому и Киевскому, которые оставляю на место сих, в первую дивизию отправиться, тем более 500 верст пути против назначенного по расписанию. О Псковском карабинерном, выведенном из моей части, если ваше сиятельство мнить изволите, что уменьшением 500 человек в большей армии сделаете знатный ущерб, то представьте и противное, колико в моем маленьком корпусе важно будет сие число, потому что у меня недостаточно конницы и к закрытию своих флангов, каким бы я правилам в том не обращался; если ваше сиятельство сей полк мне оставите, то я одолжен и удовольствован от вас премного буду. Уповаю, впрочем, что ваше сиятельство по лучшему своему сведению и доходящим к вам обстоятельствам не оставите меня дружески вразумлять, где я могу по мере возможности производить свои старания к наибольшей пользе.
Заключаю сие моею искреннею преданностью и таковым же высокопочитанием, с которыми имею честь быть...
«Чтения в Обществе истории и древностей российских», М., 1865 г., кн. 1. Архив военно-походной канцелярии Румянцева, ч. 1, стр. 122-123.
Комментарии
1. Не публикуется.
2. Голицына.