-

ЦЕСАРЕВИЧ ПАВЕЛ ПЕТРОВИЧ.

Исторические материалы, хранящиеся в Библиотеке дворца города Павловска.

Печатаются с разрешения Его Императорского Высочества Государя Великого Князя Константина Николаевича.

_____________________________

V. ¹

Собственноручные выписки и заметки в. к. Павла Петровича, с октября 1778 г. по январь 1779 г., из Записок Ретца.

Автор Записок, Жан-Франсуа-Поль аббат Гонди, кардинал Ретц, родился в Монмирале в 1614 г. Отец его, вопреки характеру юноши, добудил Лиана посвятить себя духовному званию. Как бы желая доказать отцу, что ни его способности, ни врожденные наклонности не соответствуют этому званию, молодой Гонди предавался всякого рода беспутствам и приобрел известность отчаянного дуэлиста. Тем не менее, все это не избавило Гонди от нелюбезной ему рясы, и в 1643 году он был удостоен звания коадъютора архиепископа парижского. В этом сане он вскоре прославился, как даровитый вития, удостоился сана архиепископа и снискал народную любовь. Мазаринн, достигнув высшей степени могущества, оказывал аббату Гонди явное нерасположение; гордый Гонди отплачивал времепщику тою же монетою и явился во главе обширного заговора Фронды (пращников), имевшего целию низвержение лукавого, всем ненавистного Мазарини. Народ, возбуждаемый проповедями и щедротами аббата Гонди, совершенно подчинился этому неугомонному агитатору. По удалении Мазарини, аббат Гонди снискал расположение Анны Австрийской и, по ее ходатайству, получил кардинальскую шапку. Она, однако же, не предохранила его от заточения в Венсеннь (1652) и ссылки в Нант, откуда он нашел возможность бежать [310] за границу. Выждав наступление времен мирных, он возвратился во Францию; затем был вынужден сложить с себя сан архиепископа, но получил в вознаграждение аббатство Сен-Дени. Это выгодное, прибыльное место дало ему возможность уплатить долги, простиравшиеся до 4 миллионов франков. Впоследствии он удалился в Сен-Мишель и здесь, до самой кончины (1679), занимался сочинением своих «Записок». Этот обширный труд, лишенный, впрочем, литературного достоинства, составляет важный материал для истории смутного времени Фронды — этого бестолкового заговора, бывшего забавою для праздной знати и мучением для бедного народа.

«Записки Ретца» изложены тяжелым, нескладным языком и пересыпаны афоризмами, не всегда впрочем справедливыми и разумными. Любопытно знать, кто обратил внимание цесаревича Павла Петровича на эту книгу и чем она увлекла его на столько, что в течение четырех месяцев 1778–1779 гг. великий князь довольно усердно делал из нее выписка?

Во всяком случае, выписки эти имеют для нас интерес по отношению к характеристике Павла Петровича, знакомя нас с тем, что в известное время интересовало наследника Екатерины II, над чем он задумывался, какие афоризмы, какие исторические факты и какого рода рассуждения останавливали на себе его внимание.

Выписки, разумеется, сделаны на французском языке. Мы помещаем их в переводе и притом, опуская такие отрывки, которые ни значения, ни интереса не имеют. Указания на стр. «Записок Ретца» сделаны Павлом Петровичем, именно на Амстердамское изд. этих «Записок», вышедшее в 1751 г. Ред.

————

Стр. 5. Отец хочет его прннудить вступить в духовное звание, имея в виду парижское архиепископство. Его рассуждения по этому случаю: «Набожность скорей всего ведет к мечтательности; всякого рода заблуждения, закрадываясь в нее, прячутся под ее покровом; она придает значение святости разным вымыслам и самое благое намерение не в силах удержать ее от сумасбродных причуд!» ².

Стр. 6 и 7. Его отвращение к духовному званию, но он его скрывает, чтобы съездить в Бретань для свидания с одной богатой наследницей, на которой он намеревался жениться.

Стр. 9. Намерения его открыты; замысел рушится. Он уезжает в Париж.

Стр. 11. Третий поединок: дуэль с графом Прален.

Стр. 12. (Его рассуждения). Духовные лица, как женщины, могут сохранить свои достоинства при любовных делах, только благодаря заслугам своих возлюбленных.

Стр. 13. Кардинал де-Ришелье питает склонность к королеве: [311] это обнаруживается чрез одно из его писем, доставленное королеве-матери, Марии Медичи.

Стр. 16 и 17. Он не угождает кардиналу Ришелье и это первая причина немилости к нему. По этому случаю рассуждает, что хотя кардинал де-Ришелье и великий человек, однако-же, в высшей степени подвержен слабости не пренебрегать мелочами.

Стр. 25. Кардинал де-Ришелье любил насмешку, но терпеть не мог лиц с насмешливым характером; они всегда ему досаждали.

Стр. 30. Брат короля обо всем мечтал и ничего не хотел; когда же ему случалось желать чего-нибудь, то стоило только его подстрекнуть или двинуть на дорогу к цели, чтобы он отступился от своего желания.

Стр. 30. Участь необыкновенных деяний — всегда казаться гораздо важнее, нежели они были на самом деле.

Стр. 32. Намерение убить кардинала де-Ришлье, для исполнения которого у кардинала Ретца не нашлось рук.

Стр. 34. Заговоры весьма часто сумасбродны; но опасности, с ними сопряженные — отличнейшее средство для поучения людей быть вперед благоразумнее, по крайней мере, хоть на некоторое время. Первую пору, после событий подобного рода, живут осторожно и с оглядкой.

Стр. 35. Величайшая неловкость — воображать себя способным на дела, внушающие опасения.

Стр. 36. Первое свойство геройского решения — отличать необыкновенное от невозможного.

Стр. 38. Люди, которым до известной степени благоприятствует счастье, всегда и непременно подшучивают над несчастными.

Стр. 40 и следующие. Междоусобие; замысел графа Суассон овладеть Парижем и участие в нем кардинала Ретца.

Стр. 46. Необыкновенные обстоятельства имеют огромное значение в народных восстаниях.

Стр. 48. Главную роль в мятежам играют люди, на столько стесненные в своих обстоятельствах, чтобы желать перемены в общественном строе, но и не до такой степени бедные, чтобы нищенствовать. Богачи участвуют в революциях по неволе; нищие приносят более вреда, нежели пользы, потому что, опасаясь с их стороны грабежа, их все боятся.

Стр. 53. Граф Суассон убит в минуту своей победы близь Парижа и среди своих, из которых никогда не нашлось ни одного, кто мог бы рассказать, как было дело. [312]

Стр. 59. Навык, во многих случаях, заменяет ум.

Стр. 78. Он (т. е. Ретц) делается коадъютором Парижа.

Стр. 79. Величайшая тайна людей, при занятии какой-либо должности, тотчас поразить воображение других каким-нибудь деянием, которому обстоятельства придают впоследствии вид чрезвычайный.

Стр. 81. Нисходить до малого — вернейшее средство сравняться с великими.

Стр. 86. Мода, владычествующая надо всем, нигде не проявляется так очевидно, как при дворе — в добре и зле. Бывают времена, когда опала — огонь, очищающий от дурных качеств и озаряющий все качества добрые; в другую пору — честному человеку не годится подвергаться опале.

Стр. 88. У вельмож страдание заменяет высокую добродетель.

Стр. 90. Причина, по которой весьма часто навлекают на себя ненависть поступки министров, даже вызванные необходимостью, заключается в том, что, для их совершения, министры почти всегда принуждены преодолевать препятствия, одоление которых неминуемо навлекает на них зависть и ненависть. Когда представляется случай важный, при котором опасаться нечего, потому что бороться не с чем (что бывает весьма редко), тогда власть министров приобретает блеск чистый, никакими примесями не затемненный, который не только вменяется им в заслугу, но и впоследствии придает значение заслуги тому, чего они и не делали.

Стр. 105. Всегда разумно запастись всеми исходами, честью дозволяемыми, чтобы выйти из дел, которые имеешь со двором.

Стр. 116. Недоверчивый чаще доверчивого попадает в просак.

Стр. 118. Протоколы договоров между державами и занесение в протокол указов о сборе податей — полуизгладившиеся изображения той разумной середины, которую отцы наши полагали между произволом царей и своеволием народов. На эту средину разумные и добрые государи смотрели, как на приправу своей власти, весьма полезную, чтобы власть пришлась народу по вкусу; неловкие и недоброжелательные смотрели на нее, как на помеху своим беспутствам и прихотям.

Стр. 119. Генрих IV не относился с недоверием в законам, потому что доверял себе самому.

Стр. 121. Короли мудрые, сознававшие свои истинные выгоды, [313] предоставляли парламентам быть блюстителями своих повелений, преимущественно затем, чтобы отчасти сложить с себя бремя зависти и, ненависти, налагаемое на них иногда исполнением указов, самых справедливых и даже необходимых. Они не считали за унижение собственную свою подчиненность законам, подобно Богу, всегда повинующемуся тому, что Он однажды повелел.

Один только Бог может существовать сам собою: благоустроеннейшие государства и могущественнейшие государи поддерживаются единственно соединением оружия и законов; это соединение столь необходимо, что одни без других существовать не могут.

Стр. 123. Ослабление и перемена в государственных законах всегда нравятся малопросвещенным государям, воображающим, что это знак увеличения их власти; они же, впоследствии, служат для вельмож предлогом, а для народа — причиною восстания.

Стр. 125. Должно сознаться, что все пороки кардинала Ришелье были из разряда тех, которые особенно заметны в людях, обладающих великими богатствами; но эти же самые богатства могли бы обыкновенным достоинствам придавать вид добродетели.

Стр. 127. Кардинал Мазарини черезчур любил себя — это свойство душ низких; черезчур на себя полагался — характеристическая черта людей, не радеющих о своем добром имени.

Стр. 129. Крайний предел заблуждения правительственного — род той спячки, которая обыкновенно наступает после сильных органических потрясений. Отмена древних законов; уничтожение пограничной черты, полагаемой ими между царями и народами; установление власти чисто и безусловно деспотической — всегда доводят государство до судорожных припадков.

Стр. 132. Причина усыпления бедствующих государств — продолжительность зла, овладевающего рассудком людей и внушающего им ту веру, что этому злу не будет конца. Лишь только завидят они день исхода, что всегда случается, и когда он приблизится, люди так удивлены, рады, восхищены, что тотчас же ударяются в другую крайность: не только перестают признавать невозможность революции, но считают ее самым легким делом; а это настроение умов, само но себе, иногда способно произвести революцию.

Стр. 153. Люди, у которых великие, замыслы на уме, а не на сердце, ничего не приводят сами в исполнение, советуя другим исполнять все.

— Люди ума не дальнего, но храбрые и высокомерные, [314] отваживаются на все то, в чем уверят их лица, к которым они имеют доверие.

Стр. 155. Данные советы всегда почитаются за преступления, если ими не угодишь.

Стр. 160. Людям, приближенным к государю, одинаково опасно и почти одинаково гибельно, как мочь делать добро, так и хотеть делать зло.

Стр. 162. Слепая отвага и чрезмерный страх производят одинаковые действия, покуда неизвестна опасность.

Стр. 163. Нет ничего опаснее лести, при таких обстоятельствах, когда тот, кому льстят, чего-нибудь боится. Желание не поддаться страху заставляет его верить всему, что именно и препятствует избавиться от страха.

Стр. 184. Временщики сами не ведают, что творят, не обращая в привычку царям внимательность, которую они должны оказывать своим подданным. За то, бывают обстоятельства, при которых, по необходимой последовательности, истинная покорность царям обращается подданным в привычку.

Стр. 192. Причину государственных переворотов должно искать в расстройстве законов, которое нечувствительно влечет за собою расстройство умов, доводящее до того, что прежде нежели заметят перемену, уже образуется партия.

— Отличительное свойство крючкодея и педанта — упрямство, совершенно противоположное уступчивости — качеству, необходимейшему при ведении важных дел.

Стр. 193. За ослеплением людей благонамеренных, обыкновенно вскоре следует проницательность людей, смешивающих страсть к смутам с общественным благом, прозревающих будущее и возможное в то время, когда люди благомыслящие думают только о настоящем и об очевидном.

— Заблуждаются те, которые воображают, будто не опасна та партия, у которой нет вожаков. Вожаки родятся иногда и в одну ночь.

Стр. 196. Сильные средства иногда необходимы для обуздания народного непостоянства.

Стр. 199. В партиях гораздо труднее уживаться с единомыслящими, нежели бороться с людьми противных мнений.

Стр. 200. В величайших опасностях есть своя прелесть, если и самый неуспех сулит хоть малую долю славы; в ничтожных опасностях кажутся одни ужасы, если с неудачей сопряжена потеря доброго имени. [315]

— Впадать в крайности всегда неприятно; но они же могут быть и разумными мерами, в случае неизбежной необходимости.

Стр. 218. Люди, бессильные при дворе, всегда готовы безусловно верить всему, во что угодно двору, чтобы они верили; вина министра, когда такие люди не попадаются в просак.

Стр. 220. Высшее совершенство распорядительности — уметь выбрать и угадать решительную минуту. Раз упустив ее, особенно при государственных переворотах, ее уже не воротишь, или не угадаешь.

Стр. 221. Способность приобретать почести при стесненных обстоятельствах — одно из качеств нужнейших министру.

Стр. 223. Государям необходимо взять за правило: малые неудачи считать жертвами, приносимыми ради успеха в великих делах.

Стр. 229. Государственные сословия, в раздраженном состоянии, всегда слишком строго судят об ошибках министров и к опрометчивости их беспощадны. В иных случаях, это может быть причиною гибели государства.

Стр. 230. У каждого государства есть особый покров для сокрытия государственной тайны. Он соткан из священного, благоговейного безмолвия, в которое, вследствие слепого повиновения царям, погружено право говорить; это безмолвие нарушается только тогда, когда угождение царям перестает быть служебною обязанностью.

Стр. 236. Все вообще люди, без последовательности в мыслях, обладают свойством отлично видеть неудобства и выгоды двух тяжущихся сторон, в выборе между которыми они затрудняются, и хотя видят их вместе, но взвешивают доводы каждой стороны порознь, и то, что сегодня казалось им легким, завтра кажется тяжеле.

Стр. 249. Страх всегда постепенно заступает место ярости.

Стр. 250. Я замечал тысячу раз, что всякий испуг уничтожается другим, сильнейшим.

Стр. 278. В великих делах один ум, без сердца, ничего не значит.

Стр. 286. Нерешительность может быть следствием плодовитости воображения.

Стр. 292. Следует судить о людях по их деяниям, а не о деяниях по людям.

— Самое опасное настроение духа в тех случаях, когда [316] обыкновенные мероприятия неуместна, если человек с подозрительностью относится ко всему, что необыкновенно.

Стр. 297. Примеры минувших времен трогают людей несравненно более, нежели примеры им современные.

Стр. 301. Войска, расположенные на отдыхе, никогда не бывают способны к восстанию.

Стр. 325. Ничто так не обличает человека здравомыслящего, как способность выбрать из двух больших неудобств — наименьшее.

Стр. 326. Самое верное и успешное средство возмутить войска — разжечь молодежь против стариков.

Стр. 329. Бывают такие стечения обстоятельств, при которых самое лучшее — отмалчиваться, если делаемые вам возражения производят на присутствующих сильнейшее впечатление, нежели ваши ответы; и наоборот, говорить — если ваши ответы делают более впечатления.

Стр. 343. Такова участь народных властей: в них верят только тогда, когда они дают себя чувствовать; а между тем, весьма часто выгода и долг чести тех, в чьих руках находится власть — требуют, чтобы ее менее давали чувствовать, а более заставляли в нее верить.

Стр. 356. Старый принц Оранский говаривал: «в минуту получения самых отрадных вестей, следует удвоить внимание к известиям маловажным».

Стр. 362. Народная власть досадна тем, что она подвергает нас ответственности за то самое, что делает народ вопреки нашей воле.

Стр. 364. Одно из величайших неудобств междоусобия заключается в том, что, в разговорах с друзьями, следует быть гораздо осмотрительнее, нежели в делах с неприятелями.

Стр. 384. Справедливость в деле личного своего интереса — одно из самых редких качеств.

Стр. 386. Свет, который судит только по событиям, не всегда справедлив; за то не редки случаи, при которых, единственно от исполнения своих обязанностей, должно ожидать благоприятных событий.

Стр. 389. Злоба низких душ никогда не бывает на столько сильна, чтобы подрывать доверие, которое весьма часто люди должны оказывать событиям необыкновенным.

Стр. 391. Истинная народная польза — общий мир; выгода взятых порознь сословий — восстановление порядка; выгода каждого отдельно взятого лица — способствование тому и другому. [317]

Стр. 401. Из всех пороков ни один так не унизителен для великого человека, как неуменье улучит решительную минуту для снискания себе доброй славы. Ее всегда упускают из рук, чтобы уловить минуту счастья, и при этом, обыкновенно, только вдвойне обманываются.

Стр. 412. В чем главное несчастие междоусобий? Часто делают ошибки, вследствие честности в своих действиях.

Стр. 424. Несравненно доблестнее сознаваться в своих погрешностях, нежели не делать их вовсе.

Стр. 426. Отвечать на собственную свою мысль прежде, нежели на то, что говорят другие, непременно случается тем, которые знают за собою нечто, заслуживающее справедливого упрека.

Стр. 432. Людям гораздо свойственнее раскаяваться мысленно в погрешности, не увенчавшейся успехом, нежели гласно и на деле отречься от побуждения, заставившего их впасть в погрешность.

Стр. 437. Междоусобие — один из тех сложных недугов, при которых лекарство, даваемое для излечения одного припадка, иногда влечет за собою три или четыре других.

Стр. 477. Люди нерешительные всегда легко принимают всякого рода советы, указывающие им на два разные пути и, вследствие этого, затрудняющие их выбором.

Стр. 478. Нежность к своей жене, иногда называемая слабостью, — одна из вещей, осуждаемых политикою, но оправдываемых нравственностью, потому что она — признак сердечной доброты, которая не может не быть выше политики, будучи выше всяких интересов.

Стр. 516. Должно знать, что в великих делах — нет маленьких шагов.

КОНЕЦ ПЕРВОГО ТОМА.

«С.-Петербург. Сего 3-го октября 1778 г.»

ТОМ II-й ЗАПИСОК РЕТЦА.

«Начат 5-го октября 1778 г., в С.-Петербурге».

Стр. 2. Не должно издеваться, над лицами, облеченными царской властью. Каковы бы ни были их недостатки, лица эти никогда не бывают на столько слабы, чтобы заслуживать пощаду или наказание. Враги царей никогда не должны презирать их, потому что, в целом, свете, цари — единственный разряд людей, которые не могут быть презираемы. [318]

Стр. 4. Своеволие — самый неизлечимый из всех недугов, сопряженных с мятежен; оно тем более вредно, что, во-первых, совершенно неуместно; во вторых, почти всегда гибельно мятежу, затем, что оно его позорит.

Стр. 6. Опасно допускать врагов наших творить в глазах народа то, что нам должно быть неприятно; это может внушить народу мысль, что враги могут делать зло, коль скоро оно терпимо.

Бывают времена, в которые известные люди всегда бывают правы.

Стр. 11. Ничем нельзя так хорошо убедить бессмысленных людей, как говоря им то, чего они не понимают.

Стр. 13. Мера необходимая не может быть отчаянною.

Стр. 15. Двор решился, или объявил о своем решении возвратиться в Париж. Его приняли, как обыкновенно принимают и всегда будут принимать королей, т. е. с кликами, ничего не выражающими, но всегда имеющими значение в глазах себялюбцев.

Стр. 18. Один из величайших пороков кардинала Мазарини был тот, что он никогда не допускал мысли, чтобы кто-нибудь мог говорить с ним доброжелательно.

Стр. 26. Бросать деньги кстати — особенное искусство, которое, при уменьи, так же хорошо действует на народ, как оно действует дурно при неуменьи. Это искусство принадлежит к разряду тех мероприятий, которые, или безусловно хороши, или безусловно дурны.

— При мятежах неблагоразумно спешить какими-либо действиями, если не находишься в оборонительном положения. В этих случаях, главное неудобство — суетливость подчиненных. Они воображают, что если действий нет, то все пропало.

Стр. 27. Начальниками в мятежах можно назвать тех людей, которые умеют предупреждать или усмирять народный ропот.

Стр. 28. Люди среднего состояния всегда самые опасные в революциях.

— Сборища, без разрешения государя, никогда не бывают законны.

Стр. 31. В делах общественных, нравственность имеет обширнейшую власть, нежели в делах частных.

Стр. 45. Распаленное воображение никогда не бывает уступчиво. [319]

Стр. 49. В великих делах на столькко же необходимо быть разборчивым в выражениях, на сколько это неуместно в делах малых.

Стр. 59. Нет ничего удобнее, как проводить утренние часы за обрядами делопроизводства, когда иной раз достаточно одного слова, чтобы заговорили пятьдесят человек.

Стр. 68. При новом примирения, ничто так не способно породить недоверчивость, как отвращение, выказываемое тому, с кем примиряются.

10-го октября 1778.

12-го октября.

Стр. 81. Быть мелочным и ворчливым — большой недостаток в людях, имеющих дело со множеством лиц.

Стр. 83. Самая тень царского кабинета, подверженного слабостям неисправимым, несносна человеку, полагающему свою силу в общественном мнении.

Стр. 86. Величайшая редкость и величайшая трудность для министров действовать так, чтобы двор умел держаться осторожно во время затишья, наступающего тотчас после сильных бурь, потому что тогда лесть при дворе усиливается, а недоверие еще не ослабевает.

Стр. 90. Верность своим правилам неуместна там, где надобно немедленно решаться пристать в той или другой стороне.

Стр. 93. Истина, достигнув известной точки, сияет особым блеском, против которого устоять невозможно.

24-го октября.

Стр. 96. Наклонность к раболепству затмевает великое дарование и делает человека гнусным или, вернее, презренным в глазах общества.

Стр. 123. Мы не должны слишком сильно досадовать на наших друзей, чтобы этим не дать над ними преимущества врагам нашим.

Стр. 134. Дар — уговаривать вкрадчиво чаще употребляется в дело, нежели убеждение: вкрадчивости доступны все; убеждению же никто и никогда.

26-го октября.

Стр. 136. Нет ничего досаднее, как быть министром государя, не будучи его любимцем, потому что только фавора дает в доме царском ту полную власть, за которую министр не подлежит ответственности перед обществом, если люди видят, что эта власть не распространяется на дела, поважнее домашних. [320]

Стр. 149. При неблагоприятных обстоятельствах, всякая перемена, которая не необходима — вредна, а вредна потому, что ненавистна.

Стр. 151. Монтрёль соединился с прислужниками принца (Конде) и, вместе с ними, образовал невидимый отряд, который был страшнее целых баталионов.

— Люди, носящие громкие имена, хотя сами по себе не важные, даже пустые, всегда бывают опасны.

Стр. 156. Умы, вследствие желания иметь всё, не желающие ничего, всегда наполняют свое воображение вещами необыкновенными.

Стр. 157. Один только опыт может научить, до какой степени трудно и щекотливо иметь дела с человеком слабым, недоверчивым и скрытным.

Стр. 159. Очень велико расстояние между простым убеждением и убеждением такого рода, которое заставило бы нас действовать вопреки нашим склонностям. Находясь в этом состоянии, которое можно назвать переходным, человек пользуется случаями, но он их не ищет.

Стр. 162. Показать людям, слабым от природы, всякого рода пропасти — вернейшее средство заставить их броситься на первую, им указанную, дорогу.

Стр. 164. Надобно отваживаться на возможное всякий раз, когда сознаешь возможность воспользоваться даже самой неудачей.

Комментарии

1. См. «Русскую Старину» изд. 1873 г. т. VIII, стр. 649–690; 853–884; изд. 1874 г., т. IX, стр. 37–56; 277–300, 473–512; 667–684; т. X, стр. 60–70.

2. В подлиннике выписок от слова «Набожность» до конца подчеркнуто. Ред.

Текст воспроизведен по изданию: Цесаревич Павел Петрович. Исторические материалы, хранящиеся в библиотеке дворца города Павловска // Русская старина, № 6. 1874