Рассуждение Ломоносова о размножении и сохранении российского народа, в письме к И. И. Шувалову.

(Подлинность этого рассуждении засвидетельствована Росийскою Академией: отрывок из него, именно оглавление других предположенных Ломоносовым сочинений, найден Г. Федоровым в собственноручном подлиннике Ломоносова. Какое несчастие, что самые сочинения, или по крайней мере материалы для них затеряны! Великий ученый и литератор не оставлял ни одного государственного и народного вопроса без внимания! Обо всем думал и обо всем имел собственные мысли и предположения. — Ред.)

Милостивый Государь

Иван Иванович!

«Разбирая свои сочинения, нашел я старые записки моих мыслей, простирающихся к приращению общей пользы. По рассмотрении рассудилось мне за благо пространнее и обстоятельнее сообщить их Вашему Высокопревосходительству, яко истинному рачителю о всяком добре любезного Отечества, в уповании, может быть найдется в них что-нибудь к действительному поправлению Российского света служащее, что Вашим проницательством и рачением разобрано, расположено и к подлинному исполнению приведено быть может. Все оные по разным временам замеченные порознь мысли, подведены быть могут, как мне кажется, под следующие главы:

1. О размножении и сохранении Российского народа.

2. О истреблении праздности.

3. О исправлении нравов и о большом народа просвещении.

4. О исправлении земледелия.

5. О исправлении и размножении ремесленных дел и художеств. [127]

6. О лучших пользах купечества.

7. О лучшей Государственной экономии.

8. О сохранении военного искусства во время долговременного мира».

«Сии толь важные главы требуют глубокого рассуждения, долговременного в государственных делах искусства к изъяснению, и предосторожной силы к произведению в действо. И так, М. Г., извините мою дерзость, что не имея к тому надобной способности, касаюсь толь тяжкому бремени, только из усердия, которое мне не позволяет ничего (хотя бы только и по видимому) полезного обществу оставить под спудом. Начало сего полагаю самым главным делом: сохранением и размножением Российского народа, в чем состоит величество, могущество и богатство всего Государства, а не в обширности тщетной — без обитателей. Божественное дело, и милосердой и человеколюбивой нашей Монархини кроткого сердца достойное дело, избавлять подданных от смерти, хотя бы иные по законам и достойны были. Сие помилование есть явное и прямо зависящее от Ее Материнской Высочайшей воли и повеления. Но много есть человекоубивства и еще самоубивства, народ умаляющего, коего непосредственно указами, без исправления или совершенного истребления некоторых обычаев, и еще некоторых под именем узаконений вкоренившихся, истребить не возможно».

(Важнейшим злоупотреблением Ломоносов считает браки между лицами несоответственных лет; при нем почти везде по деревням выдавались взрослые девки за несовершеннолетних парней. Такому обычаю Л. приписывает происхождение многих пороков, унижающих человеческое достоинство, кроме естественного вреда и препятствия размножению. Точно также вооружается он и против браков стариков с молодыми девицами). [128]

1. «По моему мнению невеста жениха не должна быть старее разве только двумя годами, а жених старее может быть 15-ю летами. Сие для того, что женщины скорее старятся, нежели мужчины; а особливо от частой беременности. Женщины родят едва далее 45 лет, а мужчины часто и до 60 лет к плодородию способны: всего сходнее, ежели муж жены старее от 7 до 10 лет. Хотя ж по деревням и показывают причины, что женят малых ребят для работниц, однако все пустошь, за тем что ежели кто семью малую, а много пашен или скота имеет, тот наимуй работников, прими третьщиков или половинщиков, или продай излишнее другому».

2. «Неравному супружеству много подобно насильное!.. Для того должно венчающим священникам накрепко подтвердить, что они услышав где о невольном сочетании, оного не допускали и не венчали под опасением лишения чина. Жениха бы и невесту не тогда только для виду спрашивали, когда они уже приведены в церковь к венчанию, но несколько прежде».

В 3-м своем параграфе Ломоносов рассуждает о правиле не жениться и не выходить замуж более трех раз.

В 4-м — о пострижении вдовых молодых священников и дьяконов, в монахи.

«Сюда ж надлежит и пострижение молодых людей прямо в монахи и монахини, которое хотя в нынешняя времена и умалилось пред прежними, однако еще много есть излишества, особливо в Малороссии и при Синодальных школах. — …Мне кажется, что надобно клобук запретить мужчинам до 50, а женщинам до 45 лет».

5. «Вышеписанное касалось больше до обильнейшего плодородия родящих, следующее надлежит [129] особливо до сохранения рожденных», хотя, говорит Ломоносов, принятием предложенных мер, «несомненно воспоследовать может знатное приумножение народа, и не столько будет беззаконнорожденных, следовательно и меньше детского душегубства, однако по разным случаям и по слабости человеческого сложения быть тому невозможно, чтобы непозволенным сластолюбием, или и насильством обеременная женщина, нехотя быть обесславлена, не искала бы способов утаить своего беззакония и несчастия, от чего иногда в отчаянии матери детей своих убивают. Для избежания столь ужасного злодейства и для сохранения жизни неповинных младенцев, надобно бы учредить нарочные богаделенные домы для невозбранного зазорных детей приему, где богаделенные старушки могли б за ними ходить, вместо матерей или бабок; но о сем особливо в письме о исправлении и размножении ремесленных дел и художеств».

6. «Следуют сему младенческие болезни, изнуряющие и в смертные челюсти повергающие начинающуюся жизнь человеческую, из которых первое и всех лютейшее мучение есть самое рождение. Страждет младенец не менее матери, и тем только разнится их томление, что мать оное помнит, не помнит младенец. Коль же оно велико, изъявляет Давид Пророк, ибо, хотя изобразить.ужасные врагов своих скорби, говорить: тамо болезни яко рождающия (сиречь женщины). Проходя болезненный путь в прискорбной и суетной свет, коль часто нежной человек претерпевает великие повреждения, а особливо в голове, тем, что в самое в свое рождение лишается едва начатые жизни, и впервые почерпнутой дух в последнее испускает, либо несколько часов или дней только лишь с настоящею смертию борется. Сие первое страдание, которым нередко из рожденных живых на весь век здравие повреждается. Сего иначе ничем не можно отвратить, или хотя несколько облегчить, [130] как искусством повивальных бабок и осторожностию беременных. Потом следует болезнь при выходе зубов, младенцам часто смертоносная, когда особливо падучую болезнь с собою приносит. Также грыжи, оспа, сухотка, черви в животе и другие смерти детской причины все требуют знания, как лечить нежных тех болезни. (?) Для умаления толь великого зла советую в действие произвести следующее: 1-е) выбрать хорошие книжки о повивальном искусстве, и самую лучшую положив за основание, сочинить наставление на Российском языке, или сочинив на другом, перевесть на Российской, к чему необходимо должно присовокупить добрые приемы Российских повивальных искусных бабок; для сего созвав выборных, долговременным искусством дело знающих, спросить каждую особливо и всех вообще, и что за благо принято будет, внести в оную книжицу. 2-е) Для излечения прочих детских болезней положив за основание великого медика Гофмана, который упражнявшись чрез 60 лет в докторском звании, при конце жизни писал наставление о излечении младенческих болезней, по которому я дочь свою дважды от смерти избавил, и присовокупив из других лучшее, соединить с вышеписанною книжкою о повивальном искусстве; притом не позабыть что наши бабки и лекари с пользою вообще употребляют. 3-е) В обоих совокупленных сих искусств (?) в одну книжку наблюдать то, чтобы способы и лекарства по большой части нетрудно было сыскать везде в России, затем, что у нас аптеками так скудно, что не токмо в каждом городе, но и в знатных великих городах поныне не устроены, о чем давно бы должно было иметь попечение, но о сем особливо представлено будет. 4-е) Оную книжку напечатав в довольном множества, распродать во все государство по всем церквам, чтобы священники и грамотные люди, читая, могли сами знать и других наставлением пользовать. По [131] исчислении умерших, по приходам, учиненному в Париже, сравнив их лета, умирают в первые три года столько же почти младенцов, сколько в прочие до ста считал. И так положим, что в России мужеска полу 12 миллионов; из них состоит один миллион в таком супружестве, что дети родятся, положив обще один в два года. Посему на каждый год будет рожденных полмиллиона, из коих в три года умрет половина, или еще по здешнему небрежению и больше, так что на всякой год достанется смерти в участие по сту тысяч младенцов, не свыше трех лет. Не стоит ли труда и попечения нашего, чтобы хотя десятую долю, то есть 10 тысяч, можно было удобными способами сохранить в жизни».

7. «Доселе о натуральных обстоятельствах, младенцам вредных; остается упомянуть о повреждениях, от суеверия и грубого упрямства происходящих. Попы, не токмо деревенские, но и городские, крестят младенцов зимою в воде самой холодной, иногда и со льдом, … чтобы вода была натуральная, без примешения, и вменяют теплоту за примешенную материю, а не думают того, что летом сами же крестят теплою водою, по их мнению смешанною. — … Но и в самой холодной воде еще теплоты очень много. От замерзания в лед принимает вода на себя стужу до 130 гр., да и тут можно почесть ее горячею, за тем, что замерзающая ртуть несравненно большее расстояние от сего градуса имеет, нежели вода от кипятка до замерзания. Однако… Физику толковать нет нужды; довольно принудить властию, чтобы всегда крестили водою, летней в рассуждении теплоты равною; за тем, что холодная изшедшему недавно из теплой матерней утробы младенцу конечно вредна, а особливо который иного претерпел в рождении. Одно погружение в [132] умеренной воде не без тягости младенцу, когда мокрота в глаза, в уши, в ноздри, а иногда и в рот вливается (а когда рот и ноздри запирает поп рукою, тогда пресекается дыхание, которое недавно лишь получил младенец). Когда ж холодная вода со льдом охватить члены, то часто видны бывают признаки падучей болезни, и когда от купели жив избавится, однако в следующих болезнях, кои всякой младенец после преодолеть должен, а особливо при выходе первых зубов, оная смертоносная болезнь удобнее возобновится. — Коль много есть столь несчастливых родителей, кои до 10 и 15 детей родили, а в живых ни единого не осталось».

8. «Бедственному младенческому началу жизни следуют приключения, нападающие на здравие человеческое в прочем оные течении. И во-первых, невоздержание и неосторожность с уставленными обыкновениями, особливо у нас в России вкоренившимися и имеющими вид некоторой святости. Паче других времен пожирают у нас Маслянища и Св. Неделя великое множество народа одним только переменным употреблением питья и пищи. Легко рассудить можно, что готовясь к воздержанию Великого поста, во всей России много людей так загавливаются, что и говеть времени не остается. Мертвые по кабакам, по улицам и по дорогам и частые похороны доказывают то ясно. Розговенье тому ж подобно. Да и дивиться не для чего».

Ломоносов распространяется здесь о прочих явлениях, коими, среди народа, сопровождается заговенье… «и так себя до чистого понедельника изнуряют, что здоровья своего ни коею мерою починить не могут, употребляя грубые постные пищи, которые и здоровому желудку тягостны. Сверх того вскоре следует начало весны, когда все скверности, [133] накопленные от человеков и от других животных, бывшие во всю зиму заключенными от морозов, вдруг освобождаются и наполняют воздух, мешаются с водою и нам с мокротными и цынготными рыбами в желудок, в легкое, в кровь, в нервы и во все строение жизненных членов человеческого тела вливаются, рождают болезни в здоровых, умножают оные в больных, и смерть ускоряют в тех, кои бы еще могли пожить долее. После того приближается Светлое Христово Воскресение, всеобщая христианская радость; тогда хотя почти беспрестанно читают и многократно повторяют страсти Господни, однако мысли наши уже на Св. Неделе. Иной представляет себе приятные и скоромные пищи, иной думает: поспеет ли ему к празднику платье, иной представляет, как будет веселится с родственниками и друзьями, иной ожидает — прибудут ли запасы из деревни, иной готовит живописные яйца, и несомненно чает случая поцеловаться с красавицами или помилее свидаться. Наконец заутреню в полночь начали и обедню до свету отпели: Христос воскресе! только в ушах и на языке, а в сердце какое ему место, где житейскими желаниями и самые малейшие скважины все наполнены! Как с привязу спущенные собаки, как накопленная вода с отворенной плотины, как из облака прорвавшиеся вихри рвут, ломят, валят, опровергают, терзают: там разбросаны разных мяс раздробленные части, розбитая посуда, текут пролитые напитки; там лежат без памяти отягченные объядением и пьянством; там валяются обнаженные и... утомленные недавние строгие постники. О! истинное христианское пощение и празднество! Не на таких ли Бог негодует у Пророка: Праздиков ваших ненавидит душа моя и кадило ваше мерзость есть предо мною! Между тем бедной желудок привыкнув чрез долгое время к пищам малопитательным, вдруг принужден принимать тучные и сальные брашна в [134] сжавшиеся и ослабевшие проходы, и не имея требуемого довольства жизненных соков, несваренные ядения по жилам посылает: они спираются, пресекается течение крови, и душа… из тесноты тела прямо улетает. Для уверения о сем можно справиться по церковным запискам, около которого времени в целом году у попов больше меду на кутью исходит. Неоспоримое есть дело, что неравное течение жизни и круто переменное питание тела не токмо вредно человеку, но и смертоносно, так что вышеписанных строгих постников, притом усердных и ревностных праздниколюбцев, самоубийцами почесть можно. Правда, что ежели кто на Маслянице приуготовляется к посту житием умеренным, в пост не изнуряет себя излишно и говеет больше духом, нежели брюхом, на Св. Неделе радуется о препровождении В. поста в истинных добродетелях, в трудах обществу полезных и Богу любезных, а не в том, что дожил до разрешения на вся, тот конечно меньше почувствует припадков от нездорового времени, а особливо когда трудами кровь приводит в движение, и словом, содержит себя хотя то постными, то скоромными пищами, однако равно умеренными, без крутых скачков и пригорков. Но здесь в севере, сие по концам тучное, а в середке сухое время, есть самая праздная часть года, когда крестьяне не имеют никакой большой работы, и только посеянные, пожатые, измолоченные и смолотые плоды полевые доедают. Купцам, за испорченными дорогами и распутицами почти нет проезду из города в город с товарами; нет кораблям плавания и морским людям довольного движения; военные люди стоят в походах по зимним квартирам, а дома, то для морозов, то для слякоти не могут быть удобно экзерциции. И так большая часть народа должна остаться в праздности, которая в заговенье и розговенье дает причину к необузданной роскоши, а в пост с худыми прошлогодними [135] пищами и с нездоровым воздухом соединенная, портит здоровье и жизнь коротит».

«Многие скажут: да проживают же люди! отцы наши и прадеды жили долгие веки! Правда живут и Лопари, питаясь почти одною только рыбою; да посмотрите ж, коль они телом велики и коль многолюдны, и сравните их с живущими в том же климате Семоядами, питающимися по большой части мясом. Первые ростом мелки, малолюдны, так что на 700 верстах в длину, а в ширину на 300, Лопарей толь мало, что и в большие солдатские наборы со всей земли по два солдата с числа душ наймают из нашего народа, затем, что из них весьма редко чтобы кто и по малой мере в солдаты годился. Семояды напротив того ростом немалы, широкоплечи и сильны, и в таком множестве, что если бы междуусобные частые кровавые сражения между многими их Князьками не случались, то бы знатная восточню-северного берега часть ими населилась многолюдно. Посмотрите, что те Российские области многолюднее, где скотом изобильнее, за тем, что во многих местах, где скотом скудно, и в мясоед по большой части питаются рыбою или и пустыми щами с хлебом. В летний пост кроме новых плодов земных, и свежих рыб и благорастворенного воздуха: 1-е) поспешествует сохранению здравия движение тела в крестьянах пахотною работою, в купечестве дальнею ездою по земле и по морю, военным зкзерцициею и походами. 2-е) Ради исправлеиия таких нужных работ меньше праздности, матери невоздержания, меньше гостьбы и пирушек, меньше пьянства, неравного жития и прерывного питания, надрывающего человеческое здравие. А сверх того, хотя бы кто и напился, однако возвращаясь домой, не замерзнет на дороге, как о Маслянице бывает, и не провалится под лед, как случается на Св. Неделе». [136]

Здесь Ломоносове обращается к первым учредителям постов в Греции и земле Обетованной, и предполагает их ответ, из которого мы выпишем только красноречивое описание весны южных стран:

«Полным сиянием вешнего солнца земное, богатое недро отверзается, произращает здоровыми соками наполненную молодую зелень и воздух возобновляет ароматными духами. Поспевают ранние плоды в пищу, в прохлаждение и в лекарство купно служащие. Пению нашему для славословия Божия соответствовали журчащие ручьи, шумящие листы и воспевающие сладкогласные птицы».

Ломоносове здесь распространяется о значении поста. «A сверх того», воображает Ломоносов речь Святителей, «ученьем вкорените всем в мысли, что Богу приятнее, когда имеем в сердце чистую совесть, нежели в желудке цынготную рыбу; что посты учреждены не для самоубивства вредными пищами, но для воздержания от излишества; что обманщик, грабитель, неправосудный, мздоимец, вор и другими образы ближнего повредитель, прощения не сыщет, хотя бы он вместо обыкновенной постной пищи в семь недель ел щепы, кирпич, мочало, глину и уголье, и большую бы часть того времени простоял на голове вместо земных поклонов. Чистое покаяние есть доброе житие, Бога к милосердию, к щедроте и к люблению нашему преклоняющее. Сохрани данные Христом заповеди, на коих весь закон и Пророки висят: Люби Господа Бога твоего всем сердцем и ближнего как сам себя...» —

«Исправлению сего недостатка», заключает Ломоносов, «ужасные обстоят препятствия; однако не больше опасны, как заставить брить бороды, носить немецкое платье, сообщаться обходительством с иноверными, уничтожить боярство, патриаршество и стрельцов, и вместо их учредить Правительствующий Сенат, Святейший Синод, новое [137] регулярное войско, перенесши столицу на пустое место и Новый год в другой месяц! Российской народ гибок!»

9. «Кроме сего впадает великое множество людей и в другие разные болезни, о излечении коих весьма еще мало порядочных есть учреждений, как выше упомянуто, и только по большой мере простые, безграмотные мужики и бабы лечат на угад, соединяя часто натуральные способы, сколько смыслят, с вороженьем и шептаниями, и тем не только не придают никакой силы своим лекарствам, но еще в людях укрепляют суеверие, больных приводят в страх унылыми видами и умножают болезнь, приближая их скорее к смерти. Правда, много есть из них, кои действительно знают лечить некоторые болезни, а особливо внешние, как коновалы и костоправы, так что иногда и ученых хирургов в некоторых случаях превосходят, однако все лучше учредить по правилам, медицинскую науку составляющим. К сему требуется по всем городам довольное число докторов, лекарей и аптек, удовольствованных лекарствами, хотя б только по нашему климату пристойными, чего не токмо нет и сотой доли, но и войско Российское весьма недовольно снабжено медиками, так что лекари не успевают перевязывать и раненых, не токмо чтобы всякого осмотреть, выспросить обстоятельства, дать лекарства и тем страждущих успокоить. От такого непризрения, многие, коим бы ожить, умирают. Сего недостатка ничем не можно скорее наполнить, как для изучения докторства послать довольное число Российских студентов в иностранные Университеты, и учрежденным и впредь учреждаемым внутри государства Университетам дать между прочими привилегиями власть производить достойных в доктора. 2. Медицинской Канцелярии подтвердить накрепко, чтобы как в аптеках, так и при лекарях [138] было довольное число учеников Российских, коих бы они в определенное время своему искусству обучали и Сенату представляли. Стыдно и досадно слышать, что ученики Российского народа, будучи по десяти и больше лет в аптеках, почти никаких лекарств составлять не умеют, а ради чего? За тем, что аптекари держат еще учеников Немецких, а Русские при иготе, при решете и при уголье до старости доживают и учениками умирают; а Немецкими всего государства не наполнить. Сверх того недостаточное знание языка, разность веры, несходные нравы и дорогая им плата много препятствуют».

10. «Смертям от болезни следуют насильственные, натуральные и случайные обстоятельства, как причины лишения жизни человеческой, т. е. моровые язвы, пожары, потопления, морозы. Поветрия на людей хотя по большой части в южных пределах здешнего государства случаются, однако всякие способы против того употреблять должно. Оные состоят в истреблении уже начавшегося, или в отвращении приходящего. К первому требуются известные употребительные против такого несчастия средства, и для того лучшие должно выбрав из авторов, сочинить Медицинскому Факультету книжку, и напечатав распродать по государству. Ко второму надобно с бывших примеров собрать признаки, из которых главный есть затмение солнца, причиняющее почти всегда вскоре падеж на скот, а после и на людей поветрие. В наши просвещенные веки знают о том в великом свете обращающиеся люди от астрономов, и могут предостеречься не выпуская скота из дому и не давая травы того дня снятой; так в других государствах остерегаются два или три дни после, и сами никаких плодов в то время не снимают и не употребляют, говоря, что во время солнечного затмения падают ядовитые росы. Главная причина быть кажется, по моему мнению, что во [139] время затмения закрывается солнце луною, таким же телом, как и земля наша, пресекается электрическая сила, которую солнце на все растения во весь день изливает, что видно на травах ночью спящих и тоже страждущих в солнечное затмение. Время научит, сколько может электрическая сила действовать в рассуждении поветрия. Затмения во всем государстве не знают и для того надобно заблаговременно публиковать, и что требуется, повелеть указами, по примеру, как водится в других государствах. Для избавления от огненной смерти служит предосторожность о утолении частых и великих пожаров, о чем покажется пространно в письме о лучшей государственной экономии. Потопления суть двояки: от наводнения и от неосторожной дерзости, особливо в пьянстве. Первое легко отвратить можно, запретив, чтоб при великих реках на низких местах, вешней особливо воде подверженных, никаких жилищ не было. Сие делается от одной лености, чтоб вода и сено и всякая от воды удобность была близко, однако часто на высоких местах живущие видят весною, сами будучи в безопасности, как скот и люди и целые домы неприступной лед несет в отчаянии всякого спасения. Вторых потоплений ничем отвратить нельзя, не умалив много гощения и пьянства, для коих люди дерзают переезжать чрез реки в бурную погоду, перегрузив суда множеством, или переходить чрез лед осенью и весною, когда он весьма ненадежен и опасен. В главе о истреблении праздности предложатся способы, равно как и для избавления померзания многих зимою».

11. «Не малой ущерб причиняется народу убийствами, кои бывают в драках и от разбойников. Драки происходят вредные между соседями, а особливо между помещиками, которых ничем, как межеванием, утушить не можно. На разбойников хотя посылаются сыщики; однако чрез то вывести сие зло, [140] или хотя знатно убавить, нет почти никакой надежды. Основательнейшие и сильнейшие к тому требуются способы. Следующий кажется мне всех надежнее, бережливее и Монархине Всемилостивейшей славнее и притом любезнее, за тем, что он действие свое возымеет меньшим пролитием человеческой крови. Разбойники без пристанища в городах и около деревень пробыть и злодейством своим долго пользоваться не могут. При деревнях держатся, а в городах обыкновенно часто бывают для продажи пограбленных пожитков: и так, когда им сии места сделаны будут узки и тесны, то не могут долго утаиться, не занадобится далече посылать команды и делать кровопролитные сражения со многими, когда можно иметь случай перебрать по одиночке и ловить их часто. Всевожделенной и долговременной покой внутри нашего отечества чрез полторасто лет, в кое время после разорения от Поляков не нужно было стенами защищаться от неприятелей, подал нерадению нашему причину мало иметь попечения о градских ограждениях, и потому большая часть малых городов и посадов и многих провинциальных и губернских городов, не токмо стен каменных, или хотя надежных валов и рвов, но и деревянных полисадников, или тынов не имеют, что не без сожаления вижу из ответов, присылаемых на географические вопросы в Академию наук изо всех городов Указом Правительствующего Сената, по моему представлению. Кроме того, что проезжающее иностранные не без презрения смотрят на наши беспорядочные города, или лучше сказать почти на развалины, разбойники употребляют их к своему прибежищу, и также могут закрыться от достойного карания в городе, или еще лучше, нежели в деревне, за тем, что город больше, и со всех сторон в него на всяком месте ворота днем и ночью беспрестанно отворены ворам и добрым людям. Когда ж бы Всемилостивейше повелеть благоизволено было, все Российские города, у коих ограждение [141] рушилось, или его и не было, укрепить хотя не каменными стенами, но токмо валом и рвом и высоким полисадником, и не во многих местах оставить ворота с крепкими запорами и с надежными мещанскими караулами, где нет гарнизонов, так, чтобы ряды и лавки были внутри ограждения, то бы ворам провозить в город грабленные вещи для продажи было весьма трудно, и все для осмотру предосторожности употребить было несравненно легче, нежели вместе со всех сторон отворенным, а разбойник может быть в воротах скорее примечен, который не продав грабленных вещей, корысти не получит. Сверх сего в каждом огражденном городе назначить постоянные ночлеги для прохожих и проезжих с письменными дозволениями и с вывескою, и приказать, чтобы каждый хозяин на всякой день объявлял в Ратуше, кто у него был на ночлеге и сколько времени, а другие бы мещане принимать к себе в дом приезжих и прохожих воли не имели, под опасением наказания, кроме своих родственников, в городе известных. По всем волостям, погостам и деревням публиковать, что ежели крестьянин, или двое и больше поймают разбойника, приведут его в город, или в другое безопасное место и докажут надежными свидетелями и спору в том не будет, то давать приводчикам за всякую голову по 10 руб., из мещанского казенного сбору, а за главных злодейских предводителей, за атамана, эсаула, также и за поймание и довод того, кто держит воровские прибежища, по 30 руб. — Сие хотя довольно быть кажется, где города не в весьма дальнем расстоянии; однако многие места есть в России глухие на 500 и больше верст без городов, прямые убежища разбойникам и всяким беглым и беспашпортным людям: примером служить может лесистое пространство около реки Ветлуги, которая на 700 верст течением от вершин до устья простираясь, не имеет при себе ни единого города. Туда с Волги укрывается великое множество [142] зимою бурлаков, из коих немалая часть разбойники. Крестьяне содержат их во всю зиму за полтину человека, а буде он что работает, то кормят и без платы, не спрашивая пашпорта. По таким местам должно основать и поставить города, дав знатным селам гражданские права, учредить Ратуши и воеводствы, и оградив надежными укреплениями и осторожностями от разбойников, как выше показано. Сие будет служить не токмо для общей безопасности и к сбережению Российского народа, но и к особливой славе Всемилостивейшей нашей Самодержицы, яко возобновительницы старых и состроительницы многих новых городов Российских».

12. «Переставая говорить о потере Российского народа болезнями, несчастиями и убийствами, должно упомянуть о живых покойниках. С пограничных мест уходят люди в чужие государства, а особливо в Польшу, и тем лишается подданных Российская Корона. Подлинно, что расположив предосторожности на рубеже Литовском, однако толь великой скважины силою совершенно запереть невозможно: лучше поступить с кротостию. Побеги бывают более от помещичьих отягощений крестьянам и от солдатских наборов. Итак мне кажется лучше пограничных с Польшей жителей облегчить податьми и снять солдатские наборы, расположив их по всему государству. Для расколу много уходит Российских людей на Вятку: находящихся там беглецов не можно ли возвратить при нынешнем военном случае? А впредь могут служить способы, кои представятся о исправлении нравов и о большем просвещении народа».

13. «Место беглецов за границы удобно наполнить можно приемом иностранных, ежели к тому употреблены будут пристойные меры. Нынешнее в Европе несчастное военное время принуждает не токмо одиноких людей, но и целые раззоренные [143] семейства, оставлять свое отечество и искать мест от военного насильства удаленных. Пространное владение Великой нашей Монархини в состоянии вместить в свое безопасное недро целые народы и довольствовать всякими потребами, кои единого только посильного труда от человеков ожидают к своему полезному произведению. Условия, коими иностранных привлечь можно к поселению в России, не представляю, не ведая довольно союзных и враждебных обстоятельств между воюющими и мирными сторонами».

«Хотел бы я сочинить примерный счет, сколько бы из сих 13 способов, (а есть еще и больше), воспоследовало сохранения и приращения подданных Ее Императорского Величества. Однако требуется к тому для известия миогие обстоятельства и не мало времени; для того только одною догадкою досягаю несколько, что на каждый год может взойти приращение Российского народа больше против прежнего до полумиллиона душ, и от ревизии до ревизии в 20 лет до 10 миллионов. Кроме сего уповаю, что сии способы не будут ничем народу отяготительны, но будут служить к безопасности и успокоению всенародному».

«Окончивал сие, надеюсь, что Вашему Высокопревосходительству что-нибудь понравится из моих доброжелательных к обществу мнений, и прошу о Вашем беспрерывном здравии и во всем удовольствии Всевышнего Строителя и Правителя всех народов и языков, произведшего Вас в сей день и влившего Вам кровь сына отечества к произведению дел полезных, а паче к покровительству наук и художеств, к которым я, равно и к Вам, от всей искренности усердствуя, с достодолжным высокопочитанием пребываю».

Ноября 1
1761

Текст воспроизведен по изданию: Рассуждение Ломоносова о размножении и сохранении российского народа, в письме к И. И. Шувалову // Москвитянин, № 1. 1842

© текст - Погодин М. П. 1842
© сетевая версия - Тhietmar. 2016
© OCR - Андреев-Попович И. 2016
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Москвитянин. 1842