-

Система воеводского управления в Марийском крае во второй половине XVI-XVIII вв.

В современных условиях исторический опыт России по государственному управлению страны в целом и отдельно взятыми ее регионами и народами, несомненно, представляет не только научный, но и общественный интерес. Предметом данной статьи является исследование малоизученного вопроса о становлении и эволюции российского государственного управления на марийских землях региона Среднего Поволжья во второй половине XVI-XVIII вв. и включает в себя такие аспекты как общую характеристику основных направлений правительственной политики, выявление особенностей функционирования местных государственных учреждений, анализ взаимоотношений воеводской власти и общинного самоуправления (главным образом, крестьянского), а также рассмотрение личного состава присутственных мест. Территориальные рамки изучаемой темы охватывают города и уезды Марийского края второй половины XVI-XVIII вв. в приблизительных границах современной Республики Марий Эл. Выбор хронологических дат обусловлен тем, что в рассматриваемое время воеводская власть занимала основное место в системе местного управления краем.

В историко-краеведческой литературе вопрос о государственном управлении Марийским краем во второй половине XVI-XVIII вв. до сих пор специально не рассматривался. Из научных трудов, изданных в дореволюционный период особый интерес вызывает работа казанского историка Н. А. Фирсова о положении инородцев Северо-Восточной России в Московском государстве, в которой автор впервые наиболее полно охарактеризовал основные черты, формы и методы управления регионом Среднего Поволжья во второй половине XVI-XVIII вв. и особо подчеркнул стремление Московского правительства извлекать в национальных районах максимальную государственную прибыль, запрет представителям нерусских народов принимать участие в управлении, использование исключительно русского языка в государственных учреждениях, введение института аманатства, ограничение в некоторых видах хозяйственной деятельности нерусского населения и другие важные моменты ¹. В советской историографии рассматриваемый вопрос применительно к территории Марийского края и соседним районам региона Среднего Поволжья наиболее плодотворно рассматривался в трудах Л. В. Черепнина, В. Д. Димитриева, И. П. Ермолаева, Г. Н. Айплатова и других историков. В исследованиях вышеназванных историков и вышедших очерках и трудах по истории Татарской, Чувашской, Мордовской, Марийской и Удмуртской АССР, а также истории народов Средневолжского региона были освещены основные направления национально-колониальной политики во второй половине XVI-XVIII вв.: государственное [15] управление, суд, надзор, вооруженные силы, налоги, повинности, помещичья и монастырская колонизации, начало христианизации и т. д. ² Вопросы управления национальными районами Среднего Поволжья в XVIII веке нашли отражение в обобщающих работах и монографических исследованиях историков Чувашии (В. Д. Димитриев), Татарстана (С. Х. Алишев), Мордовии (Н. В. Заварюхин), Удмуртии (М. В. Гришкина), Марий Эл (А. Г. Иванов). Применительно к региону Марийского края XVI-XVIII вв. особого внимания заслуживают наблюдения профессора К. И. Козловой о судьбах марийской общины и ее роли в системе местного управления и исследование Г. П. Енина о практике воеводского управления во второй половине XVIII вв. ³ Однако целостного изложения об эволюции системы государственного управления краем во второй половине XVI-XVIII вв. до настоящего времени не имеется.

При написании данной статьи были использованы различные виды письменных источников. Среди них особую ценность представляют законодательные акты, характеризующие основные направления правительственной политики по управлению краем. Применительно ко второй половине XVI-XVIII вв. — это царские указы, материалы Судебника 1550 г., Соборного Уложения 1649 г., новоуказные статьи, и в особенности, выявленные и опубликованные профессором В. Д. Димитриевым уставная грамота 1574 г., "царские" наказы чебоксарскому воеводе 1613 г., царевококшайскому воеводе 1628 г., казанским воеводам 1613, 1649, 1677, 1686 гг., а также ранее изданные наказы кокшайскому воеводе 1645 г., казанским воеводам 1697 г. и курмышскому воеводе 1701 г. Важные свидетельства имеются в документах о назначении воевод в казанский пригород Заинск 1675 г., опубликованные И. П. Ермолаевым и Д. А. Мустафиной. Некоторые аспекты политики царского правительства в отношении марийцев и управления Марийским краем в XVII в. даны в указной грамоте казанскому воеводе Г. С. Куракину "с товарыщи" 1663 г., изданные А. Г. Ивановым и И. С. Гареевым. Большую ценность представляют материалы делопроизводственной документации Спасо-Юнгинского монастыря Козьмодемьянского уезда конца XVI-XVIII вв., опубликованные в книге Г. Н. Айплатова и А. Г. Иванова. Важны также свидетельства русских летописей и другие повествовательные источники, материалы писцовых, переписных, межевых книг и владенных выписей ⁴. Заметим, что из-за стихийных бедствий, главным образом пожаров, почти вся делопроизводственная документация воеводских приказных изб уездных городов Марийского края во второй половине XVI-XVII вв. погибла и до нас не дошла.

Несравненно больше архивного документального материала сохранилось по истории местного государственного управления Марийским краем в XVIII веке. Большой массив информации содержится в фондах Российского государственного архива древних актов в Москве. Среди них особо ценными по этой теме являются фонды Царевококшайской воеводской (ф. 598), Свияжской провинциальной (ф. 441), Казанской губернской (ф. 407) канцелярий; Царевококшайской приказной избы (ф. 1174) и канцелярии судебных и розыскных дел и земского комиссара (ф. 664), а также дела, хранящиеся в фондах высших и центральных государственных учреждений — фонды Правительствующего Сената (ф. 248), Герольдмейстерской конторы Сената (ф. 286), различных разрядов Государственного архива Российской империи (ф. 6, 16, 19), Камер-коллегии (ф. 273) и др. Были привлечены и материалы архивных фондов городов Санкт-Петербурга, Йошкар-Олы и других городов. Из этих фондов были использованы актовый и делопроизводственный [16] материалы. Особую ценность среди них представляют книги указов (именные, сенатские, губернских и провинциальных канцелярий указы); "книги явочных челобитных" и, в особенности, воеводские "росписные списки". Ценные сведения содержатся в книгах судебных дел и следственных комиссий. Хозяйственно-финансовая деятельность местных органов управления отразилась в различных книгах о сборах прямых и косвенных налогов. Кризисное состояние воеводской политики управления во второй половине XVIII вв. и необходимость обновления всей системы управления на местах прозвучало в депутатских выступлениях и наказах в Уложенной комиссии 1767-1768 гг. (РГАДА, ф. 342).

Изученный нами круг источников и литературы вопросы, позволяет, на наш взгляд, выделить несколько этапов в развитии российской государственности и системы государственного управления в Марийском крае во второй половине XVI-XVIII веков.

Первый этап связан со становлением системы воеводского управления как наиболее эффективного орудия проведения царской политики российского "огосударствления" территории с марийским населением и охватывает переломное время бурных событий в истории марийского народа середины и второй половины XVI — начала XVII вв. Характерной особенностью этого периода являлось уничтожение прежней ханской системы управления в середине XVI века в результате успешного завоевания Московским царством Казанского ханства и постепенное введение новой системы русского управления обширной территории с нерусским населением (татары, чуваши, марийцы, мордва, удмурты и др. ) Казанской земли. Становление воеводской системы управления проходило в условиях политической нестабильности, ожесточенного военного противостояния и многочисленных сражений во время "казанской" и "черемиских" войн, в ходе которых военные победы царских войск сопровождались строительством русских городов-крепостей как опорных пунктов повой власти и управления. На этом этапе происходило формирование государственной политики и государственной идеологии, учитывавшей специфику этого региона. Завершается этап событиями "смутного" времени, явившиеся суровым испытанием для политики воеводского управления.

В связи с вышеизложенным считаем необходимым привести высказывания некоторых исследователей. По мнению чувашского историка В. Д. Димитриева, для Казанской земли второй половины XVI — начала XVII в. характерным являлся сложный синтез общественного уклада ханского времени с развитыми феодальными отношениями Русского государства. «В системе управления присоединенным краем и военной службы его населения также имелись существенные особенности и сохранились элементы, унаследованные от ханского прошлого» .

Падение ханской Казани 2 октября 1552 г. и временное нахождение в нем русского царя Ивана Грозного были использованы им, согласно взглядам казанского историка И. П. Ермолаева, для разработки программы правительства и структуры органов управления в Казанском крае, создания условий укрепления царской власти в Казани и распространения ее на всю территорию бывшего ханства. Специфика завоеванного края (значительная удаленность от русского центра, враждебность большинства населения к московскому государству, особенности историко-культурного наследия, экономического и политического развития, международная роль бывшего Казанского ханства на востоке и юго-востоке Восточной Европы, неоднородный социальный и национальный состав жителей края с нерусским населением, исповедывавшем "нехристианскую" религию и т. п. ) требовала создания [17] особой системы местного управления, не похожей на управление другими русскими областями и вместе с тем не противоречащей местным традиционным принципам. "Эта система должна была сочетать в себе военный характер местных органов и отказ от изживших уже даже в центре России принципов кормления", а также невозможность введения элементов местного губного самоуправления ⁶.

Воеводское управление, по всей видимости, наиболее полно соответствовало историческим реалиям и местному своеобразию завоеванного Казанского края. Первыми шагами в этой области стали назначения в 1552 г. царем своих воевод к делам управления, наделение их властными полномочиями и наказами, разделение территории бывшего ханства на два воеводства и учреждение в 1553 г. центрального государственного учреждения по управлению Казанской землей.

Согласно царским указам Ивана VI, и изданным в октябре 1552 г., Горная сторона, в том числе земли горных марийцев, стали подвластны свияжскому воеводе, а земли луговых марийцев Луговой стороны — казанскому воеводе. Горные марийцы оказались в составе Свияжского уезда, а луговые марийцы — Казанского уезда. В связи с учреждением Чебоксарского уезда, с 1555 г. территория с горно-марийским населением находились в названной административной единице вплоть до основания в 1583 г. города Козьмодемьянска. В первые десятилетия после присоединения в города Казань и Свияжск назначили ежегодно сменяемых воевод от 3 до 5 человек, в Чебоксары — от 1 до 3 воевод. Воеводы вышеназванных городов не были в подвластных отношениях между собою и напрямую зависели от приказа Казанского дворца, находящегося в Москве ⁷.

В начале 70-90-х годов XVI века в период ожесточенных "черемисских войн" 1572-1574 гг. в целях окончательного усмирения непокорного края на землях "луговой черемисы" были основаны русские города-крепости Кокшайск (1574), Царевококшайск (1584), Царевосанчурск (1584), Яранск (1591), а в Правобережье Волги, на землях "горной черемисы" — Козьмодемьянск (1583). Названные города становились центрами своих уездов, и на них уже не распространялась власть казанских, свияжских и чебоксарских воевод. По мнению известного специалиста К. И. Козловой, московская администрация довольно удачно провела поуездное размежевание марийских земель с учетом специфики историко-культурных традиций этнолингвистических общностей небольших "земляческих союзов" луговых марийцев из числа "кокшайской", "царевской", "санчурской", "яранской", "уржумской черемисы", а также горных марийцев, расселившихся в Правобережье и частично в Левобережье по рекам Арда, Парат, Рутка, Ветлуга и их притокам. При этом в пределах каждого уезда сохранялось традиционное деление ясачного марийского населения на более мелкие административные единицы — "сотни", "пятидесятни" и "десятки", а в рамках обширнейшего Казанского уезда — сравнительно крупные "дороги" — Алатская, Галицкая, Арская со своими "сотнями" — "волостями" включавшими отдельные марийские поселения "илемы". ⁸

Во второй половине XVI — начале XVII века управление и суд в уездах с марийским населением, как и в целом в Казанской земле, осуществляли воеводы. Они были наделены военной, административной, фискальной и судебной властью. При этом в условиях непрекращающихся восстаний и волнений в крае воеводы в большей степени выступили военачальниками, нежели гражданскими правителями. Опираясь на вооруженную силу городского гарнизона из числа стрельцов и Других приборных служилых людей, а также местных сотных и десятных князьков и тарханов, воеводская власть использовала ее для охраны городской крепости, [18] сбора ясака, подавления народных восстаний, несения погранично-сторожевой службы, направляла часть вооруженных людей для сопровождения судов по Волге и ее притокам, а во время войн с соседними странами — в военные походы ⁹.

Сосредоточием воеводской власти в уездных городах являлись приказные или съезжие избы, а в Казани — палата, располагавшаяся в крепости. Аппарат воеводского управления кроме воеводы включал подьячих, голов, приставов, толмачей. В Казани, Свияжске и Чебоксарах в воеводской администрации имелись дьяки. Специальным "татарским головам" из числа русских дворян и детей боярских воеводы поручали управление местным населением. Согласно уставной грамоты Казанской земли 1574 г. "татарские головы" вершили суд, "докладывая бояр и воевод", приговаривая с их лутчими людьми, которые будут выбраны землею вправду без поноровки" {открывающей кавычки нет в книге. OCR}. Во время военных походов "татарские головы" возглавляли отряды ясачных людей ¹⁰.

Особое место в системе воеводского управления занимали сотники и пятидесятники, стоявшие во главе марийских сотен, пятидесятен и волостей, то есть ясачных марийских поземельных общин. В уставной грамоте 1574 г. они названы "лутчими людьми". По справедливому мнению В. Д. Димитриева, под "лутчими людьми" подразумевалась местная феодальная прослойка нерусских народов, в том числе марийские сотные и десятные князьки, тарханы и служилые новокрещены. Кроме участия в воеводском суде над ясачными общинниками, они обладали административно-полицейской властью и фискальными функциями, владели земельными угодьями на русском поместном праве, были освобождены от ясака, несли военную и погранично-сторожевую службу, возглавляли отряды ясачных марийцев своей сотни или пятидесятни. В мирное время они выполняли в основном административно-судебные и фискальные функции и опирались на выборных сельских старост и десятников".

В своей деятельности воеводская власть руководствовалась нормами Судебника 1550 г., а также присылаемыми царскими указами и наказами. Содержание уставной грамоты волостям Казанской земли 1574 г. свидетельствует, что воеводы и должностные головы должны были принимать меры по предотвращению антифеодальной и антиправительственной борьбы со стороны "горных и луговых людей", устанавливать тайную слежку за поведением нерусского населения, своевременно пресекать разбои и грабежи, обеспечивать поступление в казну с ясачных людей налога, ясака, а также медвяного оброка и пошлин за бортные ухожаи, куничного оброка за места охоты на зверя. В числе повинностей упоминаются несение военной службы служилыми и ясачными людьми. Сотники и "лутчие люди" обязаны были выставлять на дальнюю службу летом ратников с трех дворов по человеку, зимой — с двух дворов по человеку; а на ближнюю службу против ногайцев — с каждого двора по человеку. Воевода обязан был заботиться о "городовом деле" и принуждать местное население заготавливать и перевозить строительный лес на строительство города, возводить крепости и остроги. Уставная грамота запрещала воеводам наносить обиды местному населению и допускать насильства, принимать взятки и приносы, предписывала управлять и судить безволокитно. Специфичной в воеводском управлении являлась практика пресечения "кузнечного и серебряного дела" во избежание изготовления оружия местным населением, а также институт "аманатства", при котором от крестьянских общин ясачных людей насильно брались в города заложники в "аманатные дворы" и своей головой отвечали за платеж ясака и поведение общинников. В обязанности воеводы входило [19] и оказание помощи присылаемым писцам при размежевании ими земельных границ различных владельцев, оказание содействия церковным властям по внедрению православия в "иноверческую" среду и другие вопросы ¹².

По наблюдениям историка И. П. Ермолаева, одной из основных обязанностей воевод было составление списка служилых людей уезда и контроль за их службой. Так, в сохранившейся "памяти" из приказа Казанского дворца казанскому воеводе князю Г. А. Булгакову от 29 мая 1585 г. имеются сведения о переводе служилого человека Недая Саламыкова из Казани в Кокшайск, в связи с чем кокшайскому воеводе В. П. Головину предписывалось, чтобы он у себя "Недая в список написал" ¹³.

В целом, первые шаги становления воеводской системы управления вполне сооветствовали основным задачам реализации правительственной политики в крае. Вместе с тем, слабый контроль со стороны центральной власти, широкие полномочия и всесилие уездных воевод нередко порождали их злоупотребление властью. Так, в 1601 г. состоялся боярский суд " в верху" над А. А. Репниным, воеводой города Яранска. Он обвинялся "в воровстве", "что он в Яранском государеву... казну, денги, и из житницы, хлеб, рожь и овес крал". Видимо, воеводские злоупотребления в городах Казанской земли явились одной из причин участия ясачных людей в "Смуте" и временной ликвидации воеводской власти в ходе бурных событий в 1608-1610 гг. в Козьмодемьянске, Царсвококшайске, Царевосанчурске, Яранске и других поволжских городах ¹⁴.

Тем не менее, воеводская система управления, едва ли не впервые апробированная в Среднем Поволжье, с воцарением новой династии Романовых в 1613 г., была распространена на территорию всего Российского государства. В этой связи, применительно к регионам Марийского края, XVII век можно определить как второй этап в эволюции государственного управления, характеризующийся дальнейшим развитием, оформлением и расцветом воеводской практики управления. На этом этапе установились твердые принципы преемственности в управлении с учетом местной специфики, значительно расширился круг вопросов воеводского управления и наметилось вес более близкое соприкосновение воеводской власти с будничными интересами всех слоев населения города и уезда, в том числе ясачных марийских крестьян с их общинной организацией самоуправления.

Процесс оформления местного управления в XVII в. наиболее точно может быть прослежен по наказам воеводам уездных городов, являющимися своеобразными инструкциями по управлению краем. Непосредственно вопросы управления в Марийском крае сохранились в подробных наказах воеводам городов Царевококшайска 1628 г. и Кокшайска 1645 г., а также в пяти наказах казанским воеводам 1613, 1649, 1677, 1686 гг. (публикация в 1974 г. осуществлена В. Д. Димитриевым) и 1697 г. Заметим, в XVI-XVIII вв. больше половины территории современной Республики Марий Эл входила в обширный Казанский уезд (Алатская, Галицкая, Арская дороги) с центром в Казани (пригороды, Арск, Алаты, Малмыж, Лаишев, Тетюши, Заинск и др).

Материалы царских наказов царевококшайскому и кокшайскому воеводам свидетельствуют, что уже в период правления царя Михаила Федоровича в основном определилась внутренняя структура и круг важнейших вопросов с конкретными Функциями воеводского управления. Содержание наказа, как правило, имело такие моменты, как процедуру передачи власти и вступления в должность, общие принципы и задачи управления, социально-политическая обстановка, военные, полицейские, судебные права и обязанности, и в особенности, фискальные задачи и финансовое управление, а также хозяйственно-экономические и другие вопросы. [20]

Конкретно, наказ царя Михаила Федоровича царевококшайскому воеводе В. Я. Воронову от 29 марта 1628 г. начинается с определения его вступления в должность нового воеводы, порядка приема дел от предшественника и оформления этого акта. Согласно этому наказу, В. Я. Воронов должен был принять от прежнего воеводы В. П. Зиновьева "город и острог, и городовые, и острожные ключи и на городе и на остроге наряд, и в государеве казне зелье и свинец, и всякие пушечные запасы, да в казне ж прежние государевы наказы и грамоты, и денги, книги приходу и расходу денгам и хлебу, и царевококшайским всяким служилым и жилецким людем имянные списки и ясачные книги, почему збирают с черемис ясак и посопной хлеб, и царевококшайским всяким доходом доимочные росписи — на ком что донять всяких доходов на прошлые годы и на нынешней на 136-й год, и всякие дела, и в житницах всякие хлебные запасы, что он по свой приезд заедет налицо» ¹⁵. Как видно, воевода нес личную ответственность за боеспособность города и его подготовленность к обороне и непосредственно ведал городовыми и острожными ключами, а также всем вооружением. Большое внимание уделяется сохранности денежной казны и запасов хлеба, наличии в делопроизводственной документации для руководства прежних государевых наказов и грамот, именных списков служилых людей, ясачных, приказных, расходных и доимочных книг. В дальнейшем процедура передачи дел включала придирчивую опись всей наличности вооружения, казны, хлеба, а при недостаче — взыскание долгов с прежнего воеводы В. П. Зиновьева. Лишь после этого предшествовавший воевода с отчетной документацией мог выехать в Москву. Одновременно новый воевода обязан был направить подробную "подлинную роспись" о приеме дел и о своем вступлении в воеводскую должность в приказ Казанского дворца.

Как и в XVI веке, воеводская власть в XVII в. распространялась "во всем" на подвластный воеводе город и уезд. Типичным в этой связи представляется наказ царя Михаила Федоровича кокшайскому воеводе А. П. Суровцеву 1645 г., в котором ему предписывалось в качестве основной задачи "о всяких делах ис приказу Казанского дворца, и государевым всяким делом радети и промышляти, и государю во всем искать прибыли» ¹⁶.

Как свидетельствуют материалы наказов воеводам уездных городов Марийского края первой половины XVII в. и города Казани второй половины этого же столетия, к числу важнейших "дел" относилось обеспечение воеводской властью всеми доступными ей средствами социально-политической стабильности в крае. Воеводам строго предписывалось: "беречь того накрепко, чтоб в руских людех, в татарех, чуваше, черемисе и вотякех не было измены, шатости и воровские смуты". С целью недопущения недовольства местного населения и своевременного искоренения разрозненных вспышек социального протеста и стихийных народных движений, воеводы обязаны были организовать службу политической разведки, тайной слежки среди местных народов, применять ряд запретительно-карательных и предупредительно-предохранительных мер. Воеводы должны были "шатости и измены проведывать тайно". Для этого они использовали из приказных людей — толмачей и приставов, выборных лиц общинного самоуправления — сотников и старост, а также асламчеев (нерусских торговцев) и "черемиских" ябедников-коштанов (прослойки сельских заправил, являвшихся посредниками между крестьянской ясачной общиной и воеводским управлением). Подозреваемых в "измене и шатости" под вымышленным предлогом арестовывали и тайно приводили в уездные города, где бросали в тюрьму и пытали "накрепко". Материалы пыточного [21] допроса направлялись в приказ Казанского дворца, а уездными воеводами городов Марийского края с середины XVII в. и к "старшему" воеводе в город Казань. По линии полицейской службы воевода обязан был арестовывать и наказывать всех лиц, нарушавших законы; подвергнуть проверке пришлых людей, участвовать в поимке беглых людей и возврате их на прежнее местожительство. Применительно к нерусским народам, в том числе ясачным марийцам, воевода должен был не допускать их проживание в городе и входа в крепость группами. Сохранение института заложников-аманатов из числа авторитетных ясачных марийцев в городах края, призвано было обеспечить "законное" поведение общинников и исправное несение ясачных податей и повинностей. Согласно наказам, воеводы всячески должны были выискивать нарушителей из числа нерусских людей, занимающихся кузнечным и серебряным делом, производством оружия и подвергать их наказанию. Важным фактом стабильности являлось "полюбовное" решение многочисленных поземельных споров между различными землевладельцами, в которых участвовал и воевода. Одновременно воевода должен был добиваться того, чтобы требование закона о запрете расхищения ясачных земель русскими помещиками, монастырями и приказными людьми было нерушимым. На практике, как показывают материалы многолетнего поземельного спора между Спасо-Юнгинским монастырем и ясачными марийцами Акпарсовой сотни Козьмодемьянского уезда, воеводская власть чаще всего оказывалась на стороне русских феодалов. Воеводы должны были не допускать того, чтобы русские феодалы, купцы, приказные служители закабаляли ясачных людей и превращали в своих крепостных крестьян и дворовых людей, тем самым защищать государственные интересы и обеспечить меры предупреждения социальных протестов. В наказах постоянно выступает требование ко всем воеводам, военным, дворянам, детям боярским, приказным служителям, сборщикам податей, тарханам, служилым новокрещенам, ябедникам и коштанам из нерусских народов "не жесточить ясачных людей", "держать ясака и привет, и береженье" к ним, не взыскивать с них незаконные сборы, не брать с них "посулов и поминок". Однако эти грозные требования чаще всего нарушались воеводской властью. Не случайно, в годы Крестьянской войны 1670—1671 гг. под предводительством С. Т. Разина в первую очередь воеводская приказная изба подвергалась нападению со стороны местных восставших людей. Возможность подрыва местного управления, нарушения и попыток расправ некоторых особо ненавистных воевод сохранилось на всем протяжении XVII в. В связи с этим следует рассматривать, в известной мере, и военные функции воеводы по исправному содержанию крепости и города, поддержанию постоянной боевой готовности стрелецкого гарнизона и служилых людей, контроль за "городовым нарядом", своевременным обеспечением поместным и денежным окладом служилых людей ¹⁷.

Немало места отведено в наказах судебно-полицейским полномочиям воевод. Согласно наказу 1628 г., царевококшайский воевода обязан был "царевококшайских всяких русских служилых и жилецких людей, и новокрещенов, и черемису и управных во всяких делех судити и расправа меж ими чинити по государеву указу вправду". В судебной деятельности воевода руководствовался государевыми грамотами, указами, наказами, а с 1649 г. соответствующими статьями Соборного Уложения и различными "новоуказными статьями". В случае невозможности рассмотрения спорных дел на месте, воеводе приписывалось направить "те спорные дела и по исцы и ответчика поручных записи" в Москву в приказ Казанского дворца. [22] За исполнение судебных функций воеводе предлагалось взиматься с судных дел "с русских людей с рубля по гривне да пересуду и правого десятка по семи алтын по две денги, а черемисы против того вполы". Наказы требовали, чтобы воевода и приказные люди судили и чинили управу "безволокитно в правду", чтобы воевода по "дружбе по посулам" не норовил, "а по недружбе" не мстил. За неправый суд Соборное Уложение 1649 г. предусматривал наказания воеводам и дьякам. Наказ 1697 г. напоминал воеводам "смотреть... чтоб лихоиманий и суда неправого отнюдь не было". Однако нарушения законов воеводами, за небольшими исключениями, оставались без наказаний. О полицейских функциях воеводской власти нами уже было упомянуто. Следует лишь еще раз подчеркнуть, что воевода помимо расследований, связанных с грабежами, воровством и убийствами, обязан был уделить особое внимание по пресечению различных форм социального протеста тяглого населения; не допускать провоцирования приказными людьми недовольства ясачных людей: "и над головою стрелецким и над подьячими, и над толмачами, и над приставы, и над всякими русскими людьми смотрити и беречи того накрепко, чтоб они черемисы не обидили, и посулов и поминков с них не имали, и насильства им никому не чинили" ¹⁸.

Одним из важнейших функций воеводского управления являлись фискально-податные и хозяйственно-экономические вопросы. Царские наказы строго предписывали воеводам своевременный сбор с податных слоев населения окладных и неокладных денежных и хлебных сборов, организацию и сбор кабацких и таможенных денег, контролирование казенных оброчных статей и промыслов, исполнение земских повинностей, наблюдение торговыми операциями, управление посадом, дворцовым волостным хозяйством, ямской слободой (в Козьмодсмьяпске) и другими вопросами.

Содержание многих воеводских наказов свидетельствует, что сбор казенных налогов являлся одной из основных забот уездных воевод Марийского края. В этом регионе наибольшая величина взимавшихся ежегодно окладных сборов приходилась на ясачные платежи. Обычно ясак в марийской деревне взимало хлебом и деньгами, а оброчные платежи за обладание промысловыми угодьями — больше всего медом и пушниной. Ясачные сборы в марийских волостях и деревнях производились приказными людьми воеводской съезжей избы в сопровождении стрелецких отрядов и нередко сопровождались всевозможными злоупотреблениями. Как отмечалось в воеводском наказе 1697 г., в Казанском уезде "сборщики ясашным людем многие налоги и обиды чинили и сверх ясачных денег собирали с них многие деньги, и от того ясачным деньгам и хлебу учинилась многая доимка". В связи с этим, в 1671 г. после подавления разинского движения, указом царя Алексея Михайловича воеводам запретили направлять в ясачные волости дворян, детей боярских и подьячих. "Ясачные всякие зборы" отныне должны были собирать выборные из числа самих марийцев "лучших и пожиточных людей", утвержденные в этой должности воеводской властью. Воеводы отвечали за составление и достоверность сведений о ясачных дворах, фиксируемых подьячими и писцами в "ясачных окладных книгах" и других фискально-податных документах (писцовые, переписные книги и т. п. ) Для увеличения контингента налогоплательщиков, воеводам предписывалось "в черемиских деревнях новоприбыльных ясачных людей черемису выискивати... и тех новоприбыльных ясачных людей велети в оброчные, в ясачные книги писати имянно", и сборщикам платежи "на них положити, смотря по их прожитком и по промыслом". В случае обнаружения ясачных беглых [23] людей из других уездов, их следовало выслать на прежнее местожительство. Воевода также осуществлял надзор за таможенными и кабацкими головами и целовальниками по сбору ими откупных денег в казну, вел наблюдение за торговыми операциями в городе и уезде, требовал от горожан принятия мер противопожарной безопасности. Кроме того, царевококшайский, яранский, царевосанчурский воеводы опекали приказчиков царских Дворцовых волостей, и козьмодемьянский — сотского Ямской слободы. В полном ведомстве воевод находились и казенные житницы в городах, за сохранность которых непосредственно отвечали яситничные головы и целовальники. Хлеб из "государевых житниц" выдавался служилым людям взамен денежного оклада. Собранные в воеводскую казну деньги (ясачные, ямские, полоняничные, стрелецкие, "за лес низовых отпусков", таможенных, кабацких и др. ) на основе указов приказа Казанского дворца воевода по приходно-расходной "росписи" направлял на содержание приказных и служилых людей: "в тех городех на жалованье ратным и служилым людем", а часть — в другие города Казанской земли. На воеводах же лежали обязанность организовать исполнение земских повинностей посадского и уездного населения: постройка и починка городских и крепостных сооружений, съезжей избы, таможенных и кабацких дворов, ремонт и починка дорог, мостов, направление "конной черемисы" подведомственного уезда на военную службу и другие вопросы ¹⁹.

В целом воеводы уездных городов являлись полновластными хозяевами уезда, в особенности широкую компетенцию они имели в финансовых вопросах, что давало им большие возможности для личного обогащения в форме "воеводского кормления" с подвластного населения" ²⁰.

Характерно, что в XVII в. структура органов воеводской администрации уездных городов края получил более четкую организацию и детализацию. Воевода назначался на искомую должность с подачи служилым человеком (стольники, жильцы, дворяне) челобитной с просьбой об этом в Разрядный приказ, и с согласия этого центрального государственного учреждения и по назначению приказа Казанского дворца выезжал из Москвы в тот или иной "понизовой город". Обычно воеводская служба в уездных городах края составляла 2-3 года, о чем в частности, свидетельствуют сведения о службе Козьмодемьянских и царевококшайских воевод в XVII в. Краткосрочность службы воевод, видимо, вызывалась слабой их подконтрольностью приказу Казанского дворца и неизбежностью больших злоупотреблений со стороны воевод. Средоточием воеводской власти являлась съезжая или приказная изба, возглавляемая воеводой. Важным элементом воеводского управления были подьячие, — должностные приказные люди, отвечавшие за делопроизводственную документацию, приход и расход денежной казны и всяких доходов. С учетом того, что нередко воеводы были вообще неграмотными, приходится констатировать об особой роли этой прослойки приказных людей в управлении, чьи должности которых постепенно приобретали наследственный характер. Кроме воевод и подьячих следует назвать городовых приказчиков, стрелецких и других голов, приставов, ямских сотников, толмачей, целовальников, подьячих и других приказных лиц, имевших отношение к съезжей избе. Воевода ведал Управлением и выборных людей из тяглых сословий. К ним относились таможенные, кабацкие, соляные и другие головы и целовальники, а из уездного населения — выборные сотники, пятидесятники, десятники, старосты, исполнявшие свою обязанность в порядке повинности тяглого населения. Можно предположить, что [24] мирская общинная организация самоуправления марийцев всячески отстаивала свом права и оказывала противодействие наступлению воеводской власти в XVII веке ²¹.

Третий, условный этап, воеводского управления в крае приходится на XVIII столетие. Он характеризуется постепенным ослаблением и временной заменой системы воеводского управления, как не соответствовавшей задачам петровских реформ первой четверти XVIII в. и вместе с тем, новой востребованностью во второй и третей четвертях XVIII в., завершившейся ее ликвидацией в период областной реформы эпохи "просвещенного" абсолютизма Екатерины II. Специфика воеводского управления в Марийском крае в 1700-1710 гг. и 1728-1781 гг., помимо общих черт, характерных для всей территории страны (значительное усложнение местного государственного аппарата, рост чиновничье-дворянской бюрократии на местах, детальная регламентация функций воевод и губернаторов, устойчивая живучесть в их повседневной деятельности традиций предшествовавшего столетия и т.п. ) заключалась в том, что в это время здесь сохранились прежние административно-территориальные деления — уезды, включенные в те или иные провинции и губернии, а воеводская и губернская власть приняла действенное участие в массовой христианизации марийцев. Характерной представляется всеобщая открытая критика устаревшей воеводской практики управления всеми сословиями и социальными прослойками, требовавшими ее замены на более современную.

В конце XVII — начале XVIII в. территория Марийского края входила в состав понизовых городов и управлялась приказом Казанского дворца. По реформе 1708 г., разделившей страну на губернии, край полностью оказался в составе Казанской губернии. С 1714 г. северо-западная часть Левобережья (село Юрино с деревнями Нижегородского уезда, населенные русскими дворцовыми крестьянами) отошла к Нижегородской губернии. В 1719 г. губернии были разделены на провинции — новые административно-территориальные единицы, промежуточные между губернией и уездами. Территорию Марийского края составили полностью Царевококшайский, части Козьмодемьянского, Царевококшайского, Кокшайского, Яранского уездов Свияжской провинции, части Алатской и Галицкой, Арской дорог Казанского и Уржумского уездов Казанской провинции Казанской губернии, Рыжайская волость Закудемского стана Нижегородского уезда в одноименной провинции и губернии. Местное управление краем в начале XVIII в. было сосредоточено в руках уездных воевод, подчинявшихся приказу Казанского дворца. С 1708 г. уездные воеводы (или заменившие их в 1710 г. коменданты, ландраты и земские комиссары) стали подотчетны казанскому губернатору. Кроме того, с 1719 г. уездные власти городов Свияжской провинции стали подотчетны провинциальному воеводе, тем самым в этой части края установилась трехзвенная система местного управления. Население различных волостей, дорог и пригородов (Алаты, Арск, Малмыж, Тетюши, Заинск и др. ) обширного Казанского уезда оказалось в прямом непосредственным ведением Казанской губернской канцелярии. В прямом подчинении казанского губернатора оказался и уржумский воевода. Губернские и подчиненные им нижестоящие органы власти зависели от центральных — Сената и Коллегий. В результате реформы 1727—1728 гг. вся полнота власти на местах была сосредоточена в руках губернатора, провинциального и уездных воевод. Такая структура управления оставалась в крае до 1781 года, вплоть до учреждения Казанской губернии в новых административных границах и штатах ²².

Назначенные именными императорскими и сенатскими указами и присланные на места из столицы Российской империи Санкт-Петербурга губернаторы и [25] воеводы, как должностные лица, имели широкую компетенцию в области административных, полицейских, финансовых, судебных и хозяйственных дел. В своей практической деятельности они должны были руководствоваться инструкцией или наказом воеводам от 1719 г. и инструкцией от 12 сентября 1728 г. Эти инструкции подробно определяли права и обязанности генерал-губернаторов, губернаторов и воевод, особо предписывала им быть "верным, справедливым и добрым слугою" престола. Через возобновляемые им канцелярии (губернские, провинциальные, воеводские) и приказных служителей они обязаны были исполнять законы и распоряжения императорской власти, Сената и коллегий, всемерно охранять тишину и спокойствие на подвластной территории: ловить беглых, рекрутов и "всяких гулящих людей", вести борьбу с грабежами и разбоями, быстро расправляться с нарушителями законов. Обширны были функции воевод по решению судебных дел. В их ведении находились местные тюрьмы. Они обязаны были требовать от населения мер борьбы с очагами пожаров, массовыми эпидемиями и падением скота, содержанию в чистоте на улицах и торгах. Как правило, воеводы возглавляли местные небольшие военные команды, принимали участие в наборе и отправке рекрутов, расквартировании войск. На воевод возлагались заботы по сбору прямых и косвенных государственных налогов (подушная подать, многочисленные "оброчные" статьи, откупа, подряды и т. п. ), выколачивание недоимок с должников по налогам, распоряжение крестьянам уезда и посадским тяглым людям городов по исполнению ими казенных натуральных повинностей: дорожной, постойной, подводной. В обязанности воевод входило бережное хранение денежной казны и своевременная их отсылка на содержание войск, чиновников и отправки части собранных денег в центр. Воеводы отвечали за сохранности корабельных дубрав и рощ. Характерно, что инструкция 1728 г. по существу восстановила некоторые порядки воеводского управления XVII в. В местных канцеляриях сохранилось старое деление на повытья и столы. В губернских и провинциальных канцеляриях обширным делопроизводством ведали секретари, а в воеводской — подьячие с приписью. В штате воеводской канцелярии обретали также канцеляристы, подканцеляристы, писцы, рассылыцики, толмачи, сторожа и другие приказные люди. В 1730 году был восстановлен старинный порядок смены воевод через два года, а с 1760 года воевод стали менять через каждые пять лет ²³.

Среди нормативных документов, регламентированных административно-исполнительную, распорядительную, судебно-полицейскую, фискально-податную, военную, хозяйственную и прочие воеводские функции, особое место занимают "росписные списки", составляемые при смене городовых воевод. Применительно к уездным городам края, сохранились росписпые списки 1730, 1754, 1761, 1765 годов воевод города Царевококшайска, 1753 года города Козьмодемьянска, а также других городов за различные годы. Согласно росписному списку прибывшие по назначению Герольдмсйстерской конторы Сената новоиспеченные воеводы из числа отставных офицеров (воинского чина прапорщика и выше) или гражданских чинов (не ниже чина коллежского асессора), как правило, принимали "город" и канцелярию воеводского правления с основными регламентирующими документами: печатным текстом основного закона — Соборного Уложения 1649 г., воеводским наказом 1719 г., инструкцией 1728 г., именным списком о приказных людях и т. п. В этой связи типичным представляется росписной список 1753 г., составленный при смене воевод города Козьмодемьянска, текст которого приводится нами ниже:

«По указу Сената от 31 июля 1753 года велено воеводою быть в Кузмодемьянску подпорутчику Алексею Хлопову вместо бывшего воеводы пример-маэора Хотяинцова.

Август 1753 года. [26]

Росписной список о состоянии города Кузмодемьянска и канцелярии и протчаго. А в каком состоянии и что чего, порознь значит при сем имянно:

В городе Кузмодемьянску двор, занятой под канцелярию бывшаго Дворцовой волости управителя Ивана Киселевскаго. В котором ныне отправление дел и присудствие имеетца, понеже настоящего казенного строения канцелярии после згорения прежней канцелярии, не построено.

А в том дворе казенного:

Образ Спаса Нерукотворного в кивоте резном, а обложен ризою и поля обложены серебряным окладом. Да на нем же серебряных три венцы. Образ Спаса ж Нерукотворного, венец поля и оклад сребряный, ветхой. Образ Благовещения Пресвятые Богородицы; на нем три венца небольшие, поля и оклад сребряной. Образ Николая Чудотворца, венец и поля сребряные. Три образа неокладных, в том числе образ Воскресения Христова, образ Архистратига Михаила, образ Иоана Воиственника.

На судейском столе:

Сукно красное, одинцовое, ветхое.

Чернильница оловянная с пещочницею.

Соборное Уложенье, печатныя 157-го году, в переплете.

В рамках с печатных указов о правосудии 3 копии.

7177 году Новоуказныя статьи письменные за скрепою дьяка Дмитрея Шапкина, за справою подьячего Семена Волгина на 82 листах.

7191 году с писцового наказу копия за скрепою по листам Свияжской провинцыи секретаря Федора Андреева на 31 листу.

(1)720 году Генеральной регламент письменной за скрепою по листам секретаря Ивана Перепечина на 20 листах.

(1)723 году печатныя инструкции о заповедных лесах на 6 листах.

(1)724 году Тариф портовой таможни письменной за скрепою секретаря Ивана Перепечина на 28 листах.

(1)724 году печатной Плакат о зборе подушных денег и о протчем на 21 листу.

(1)727 году печатный Устав о соляных промыслах на 9 листах.

Того ж 727 году указ из Свияжской провинцыальной канцелярии и при нем с инструкцыи копия, каковая дана в 719 году посланным офицером для искоренения воров и разбойников за рукою Свияжской провинцыи брегадера и воеводы господина Козлова.

(1)728 году печатныя губернаторская и воеводская инструкцыи в переплете на 16 листах.

(1)731 году с Камор-коллежского регламента копия за скрепою по листам Свияжского провинцыального секретаря Семена Нечаева на 32 листах.

(1)732 году печатныя Инструкция о бережении заповедных лесов на 7 листах. Печатная инструкция воинская обер-фискалам и фискалам на 2 листах.

Регламент печатной Ревизион — коллегии на 7 листах.

(1)733 году Доимочного приказу с инструкции копия за скрепою канцеляриста Тимофея Зубарева на 3 листах.

Печатная инструкция Генеральной счетной комиссии на 5 листах.

С прокурорской должности копия за рукою с приписью подьячего Петра Афанасьева.

Ларец казенной, окован железом:

В нем прежняя городовая печать. Да вновь зделанная канцелярская сребряная печать же. Да из артилериской казенной палатки ключи. В том же ларце столп [27] присланным указом и по них исполнения о Секретном деле на 292 листах. И присланные при указе ис Правительствующаго Сената в дву бумашках секретный вещи да присланной при указе для опознания подложных пашпортов воровской печати один пашпорт.

Семь росписных списков бывших в Кузмодемьянску воевод: 1) гвардии капитана — порутчика Федора Вечеслова; 2) дворянина Ивана Сукина; 3) подпорутчика Дмитрия Бибикова; 4) прапорщика князь Петра Юсупова; 5) капитана Василия Угримова; 6) коллежского ассесора Аверкия Дубенского; 7) титулярного советника Михаила Хитрова.

Следствие о сгорении канцелярии в 1735 году и опись наличным делам и протчем после згорения той канцелярии на 142 листах за скрепою по листам бывшего в Кузмодемьянску воеводы господина Сукина за справою Сергея Басманова.

На воеводском же столе, где Уложенье и указы и регламенты имеютца; — две книги печатныя, первая — состоявшимся указом блаженныя и вечнодостойныя памяти Петра Первого императора и самодержца Всеросийского с 714 году по кончину его императорского величества по 725 год. Вторая — печатная же указом, состоявшимся с 726 по 730 год.

И во оной же канцелярии иместца казенной сундук, окован железом, в которой кладется зборная денежная казна и гербовая бумага за воеводскою печатью.

В городе Кузмодемьянску близ Соборной Рожественской церкви Подгородной казенной выход, а на нем каменная палатка. А в палатке сундук сосновой ветхой з драными и ветхими письмами. У той же церкви на горе пушка чюгунная, штифунтовая, на ветхом стану.

В Кузмодемьянску ж близ той же Соборной церкви житнишной двор, огорожен тесом. Та городба весма ветхая. На том дворе четыре житницы. Близ Соборной же церкви под горою казенных же четыре житницы.

В городе Кузмодемьянску определенной у смотрения над учрежденнными бекетами отставной прапорщик Сидор Гнедов. Да при канцелярии канцелярских служителей: канцелярист — Иван Кириаков, подканцеляристы — Иван Карякин, Николай Сергеев; копеисты — Яков Анисимов, Иван Протополов, Василий Сергеев, Николай Мельников, Михаил Попов, Иван Попов, Петр Новиков. В отпуске подканцелярист Алексей Богушев да подканцелярист же Козма Иников; бывшей у подушного збору и ныне не у дел подканцелярист Федор Сергеев. Сторожи, которые при канцелярии бывают в карауле — Тимофей Пчельников, Павел Заев.

Определенныя при Кузмодемьянской канцелярии в штат розсыльщики и их дети: Афонасей Шиборин, Михаила Бирючсв, Василий Щадрин, Иван Водовозов, Ермолай Тугаринов, Степан Опалев, Алексей Бочкарев, Яким Морозов, Сергей Кульпин, Алексей Шерстобитов, Егор Бирючев, Алексей Барандин, Семен Галкин, Михаила Корчашкин, Семен Банщиков, Василей Гребенщиков, Алексей Бочкарев Меньшей, Степан Бирючев, Степан Муранов, Григорей Буков, Иван Красильщиков, Илья Ситников, Алексей Ивохин, Дмитрей Ситников, Петр Щадрин. Семен Щадрин, Михаила Семибратенников, Афонасей Ерпылев, Павел Трунеев, Гуря Писков, Николай Гребенщиков, Василей Щибарский, Максим Бирючев, Петр Муранов.

Да присланных при указах из Военной коллегии Иван Желобов, Иван Федоров.

В Кузмодемьянской воеводской канцелярии имеется 24 ружья, которые присланы при указе из Казанской губернской канцелярии и употребляются на дачу вышеписанным штатным розсыльщикам.

В Кузмодемьянску на воеводском дворе хоромного строения: хоромы брусяные, в них 6 горниц. Над ними 2 светличка, в том числе одна мшеная. Над теми [28] двумя светличками ж двои сушилы. При оных горницах двои сени, в них 2 чулана, по 2 нужника. Да при том же кладовая, светличка. Баня пятистенная. Во оных горницах и бане 19 косящетых окошек с оконницами стеклянными. Во оных же горницах 3 печи муравленые, в том числе одна печь новая. Да в бане печь двучелная кирпишная. Да в тех же хоромах святых образов: первой образ Спаса Нерукотворного не в окладе да образ Живоначальныя Троицы, на оном два венца сребряные. Стол дубовой с ящики, другой — липовой без ящиков, малой.

Два анбара, под ними 2 конюшни; между ими сарай.

Две конюшни, между ими денник без стойла.

Сарай колясошной, покрыт драньем.

Две избы брусяные, людские.

Два погреба, над ними — брусяная клеть, а на другом — анбар брусяной. Подле погребов анбар бревенной же. Подле ево — кладовой омшенник брусяной.

Кухарная изба. Перед ней сени да кухня на дворе. Две клетушки для саженья птиц.

Двои вороты, одни ветхие, а задние — новые.

Оное хоромное строение покрыто лубьем и драньем.

За оным хоромным строением имеется огород.

Да близ канцелярии тюремная изба с острогом. Напротив ее изба же караульная, ветхая.

Бытности в городе Кузмодемьянску воеводою пример — маэра господина Хотяинцова приходная и расходная книги и столпы правлениям и указом и протчее» ²⁴.

Далее перечисляется широкий круг (более 200 дел) распорядительной, фискальной, податной и иной документации: книги присланным указам, приходам и расходам, записная приговорам, челобитным, доношениям, входящим письмам, исходящим по указам, отпускам, явочным челобитным, доимочным, "щетным выпискам", крепостного сбора и пошлинам, купчим, заемным, сделочным, подрядным, а также "столп следственным делам" по итогам второй ревизии 1746-1748 гг., многочисленные "решенные" и "нерешенные" судебные дела, росписи книг подушного сбора за 1749-1752 гг., ведомости денежной казны при воеводской канцелярии, собранных с оброчных мельниц, домовых бань, таможен, кабаков, соляной продажи и других оброчных статей, в том числе с "иноверных свадеб" марийских и чувашских крестьян, совершенных по языческим обрядам ²⁵.

Изученный нами круг архивных документов позволяет утверждать, что всевластие уездных воевод, их слабая контролируемость, назначаемость и зависимость от вышестоящих учреждений и должностных лиц, краткосрочность нахождения в воеводской власти и частая сменяемость неизбежно вели к таким противозаконным явлениям, как превышение воеводами своих прерогатив, злоупотребление властью, нарушение основных требований "воеводского наказа", вплоть до чрезмерных денежных и натуральных поборов в свою пользу, установление забытой практики" воеводского кормления", используя для этого и "форму словесного суда", о чем, в частности, свидетельствует и личный архив царевококшайского воеводы А. В. Поздеева начала 60-х годов XVIII века ²⁶.

В этой связи возникает вопрос о возможности какого-либо противодействия натиску воеводской власти и произвола со стороны податного населения края. На наш взгляд, жизненные интересы городского посадского и уездного крестьянского населения могла и защищала общинная самоорганизация. Одним из направлений противоборства марийской общины воеводскому произволу стали массовые подачи крестьянами коллективных прошений, подаваемых многотысячной массой [29] марийских крестьян различных уездов через своих выборных лиц в вышестоящие государственные учреждения, вплоть до Сената, Синода и лично правителей с требованием отрешить от занимаемой должности неугодных воевод. И действительно, "добрая" царская власть в ряде случаев прислушивалась к этим прошениям марийцев. В частности, сарийские и чувашские крестьяне, Козьмодемьянского уезда добивались отрешения воевод от занимаемой должности, как это случалось в 40–60-е годы XVIII в. Другое предложение, исходившее от марийских общинников, в частности, 1761 г. по Козьмодемьянскому уезду, состояло в том, чтобы вывести марийские общины "новокрещеных" из-под воеводской власти и передать их в особое управление, по типу Дворцового ведомства, в прямое владение царской власти. И, наконец, третий вариант, предложенный марийцами. Нисколько не отказываясь от воеводской системы управления, они предлагали резко увеличить роль и значение марийской общины в ущерб власти воевод и приказной воеводской администрации. Об этом свидетельствуют наказы выборным депутатам от марийских крестьян в Уложенную комиссию 1767-1768 гг.

Согласно требованиям абсолютного большинства луговых и горных марийцев Казанской губернии, восточных марийцев Уфимского и Кунгурского уездов, в первую очередь следовало изъять у воевод их судебные (кроме "татебных" и "тайных») функции и передать выборному из их среды "достойному и закона знающему сотнику", который бы в отличие от приказных людей судил их "самою истинною справедливостию". Выбранный на время сотник-судья оставался под контролем общины и в любой момент мог быть смещен за свои проступки. Кроме того, предлагались меры по передаче части распорядительно-исполнительных, фискально-податных и других функций воеводы опять же в ведение марийской общины. При этом характерно, что в своих требованиях марийские крестьяне настаивали на усилении позиций общины и, таким образом, надеялись противостоять дальнейшему натиску чиновной власти и ее стремлению всеохватной регламентации общинной жизни; лихоимству воевод и приказных людей; жестоким преследованиям православного духовенства за выполнение марийцами своих традиционных народных языческих верований и обрядов; разорительному обману купечества, "коштанов" и других "мирских кровопивцев" ²⁷.

Судя по всему, в историческом сравнении с марийской общинной воеводская власть в XVIII веке почти по всем показателям начала уступать ей, и все более становилась несостоятельной. Воеводское управление, ставшее в период "просвещенного абсолютизма" явным анахронизмом и символом бесправия для всех социальных групп уездного и городского населения, неизбежно приближалось к своей гибели, наступившей после пугачевского движения в период губернской реформы 1775 г. Свой вклад в се отмену внесла, видимо, и общинная организация самоуправления марийцев и их активные требования в 40-60 гг. XVIII в.

Комментарии

1. Фирсов Н. А. Положение инородцев Северо-Восточной России в Московском государстве. Казань, 1866.

2. См.: Черепнин Л. В. История Татарской АССР. Т. 1. Казань, 1953; Димитриев В. Д. О ясачном обложении в Среднем Поволжье // Вопросы истории. 1956. № 2; Он же. Документы по истории народов Среднего Поволжья XVI — начала XVII веков // Ученые записки ЧувНИИ. Вып. XXII. Чебоксары, 1963; Он же. «Царские» наказы казанским воеводам XVII века // История и культура Чувашской АССР. Вып 3. Чебоксары, 1974: Он же. О социально-экономическом строе и управлении в Казанской земле // Россия на путях централизации. М., 1982; Он же. Пресечение "шатости и смуты" ясачных крестьян как одно из основных направлений политики царского правительства в Среднем Поволжье в XVII веке (по наказам воевод) // Сельское хозяйство и крестьянство Среднего Поволжья в периоды феодализма и капитализма. Чебоксары, 1982; Он же. Чувашия в эпоху феодализма. Чебоксары, 1986; Он же. Национально-колониальная политика Московского правительства в Среднем Поволжье во второй половине XVI-XVII вв. // Вестник Чувашского университета. 1995. № 2; Он же. Наказ царя Михаила Федоровича царевококшайскому воеводе В. Я. Воронову 1628 года // Марийский археографический вестник. 1992. № 2; Ермолаев И. П. Управление Казанским краем во второй половине XVI века // Сельское хозяйство и крестьянство Среднего Поволжья в период феодализма и капитализма. Чебоксары, 1982; Он же. Среднее Поволжье во второй половине XVI-XVII вв. (Управление Казанским краем). Казань, 1982; Айплатов Г. Н. Новый архивный документ о ясачном обложении и ясачной политике царизма в Марийском крае в XVII веке // История, археология, этнография мари. Труды МарНИИ. Вып XXII . Йошкар-Ола, 1967; Он же. Ясачное землевладение в Среднем Поволжье в XVII в. // Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР. Сб. 8. М., 1974.

Вопросы государственного управления в Марийском крае во второй половине XVI-XVII вв. нашли отражение в обобщающих трудах. — См.: История Марийской АССР. Т. 1. Йошкар-Ола, 1986; Иванов А. Г., Сапунов К. Н. История марийского народа. Йошкар-Ола, 1999.

3. См.: Димитриев В. Д. История Чувашии XVIII века. Чебоксары, 1959; Алишев С. Х. Татары Среднего Поволжья в Пугачевском восстании. Казань, 1973; Заварюхин Н. В. Очерки по истории Мордовского края периода феодализма. Саранск, 1993; Гришкина М. В. Удмуртия в эпоху феодализма (конец XV — первая половина XIX в. ). Ижевск, 1994; Иванов А. Г. Очерки по истории Марийского края XVIII века. Йошкар-Ола, 1995; Козлова К. И. Очерки этнической истории марийского народа. М., 1978; Енин Г. П. Праздничное «кормление царевококшайского воеводы в начале 60-х годов XVIII века // Марийский археографический вестник. 1993, № 3.; Он же. Словесный воеводский суд (Исследование и источники) // Рукописные памятники. Вып. 2. СПб., 1995; Он же. «Росписные списки царевококшайских воевод 1761 и 1765 гг. // Марийский археографический вестник. 1997. №7.

4. ПСРЛ. Т. XII, XIV, XIX и др.; ПСЗ. Т. 1-3. СПб., 1830; Разрядная книга 1475-1598 гг. М., 1966; Российское законодательство X-XX веков. Т. 2-3. М., 1985; Димитриев В. Д. Документы по истории народов Среднего Поволжья XVI — начала XVII веков // Ученые записки ЧувНИИ, Вып. XXII . Чебоксары, 1963; Он же. «Царские наказы казанским выоеводам XVII века // История и культура Чувашской АССР. Вып. 3. Чебоксары, 1974; Он же. Наказ царя Михаила Федровича царевовкошайскому воеводе В. Я. Воронову // Марийский археографический вестник. 1992. № 2; История Татарии в документах и материалах. Казань, 1937; Наказ государя царя Михаила Федоровича, данный на управление г. Кокшайском с уездом, чувашскими и черемисскими волостями. Кострома, 1913; История Марийского края в документах и материалах. Вып. 1. Эпоха феодализма. Сост. Г. Н. Айплатов, А. Г. Иванов. Йошкар-Ола, 1992; Ермолаев И. П., Мустафина Д. А. Документы о назначении воевод в казанский пригород Заинск // Марийский археографический вестник. 1995. № 5; Гареев И. С, Иванов А. Г. Указная грамота казанскому воеводе Г. С. Куракину с «товарищи» 1663 года // Марийский археографический вестник. 1994, № 4; Г. Н. Айплатов, А. Г. Иванов. Монастырская колонизация Марийского Поволжья. По материалам Спасо-Юнгинского монастыря Козьмодемьянского уезда 1625-1764 гг.: Исследование. Тексты документов. Йошкар-Ола, 2000.

5. Димитриев В. Д. О социально-экономическом строе и управлении в Казанской земле. С. 107.

6. Ермолаев И. П. Среднее Поволжье во второй половине XVI-XVII вв. (Управление Казанским краем). С. 11.

7. ПСРЛ. Т. XIII, М., 1965. С. 164, 165, 199-215, 222; Разрядная книга 1475-1598. М., 1966. С. 131-514.

8. ПСРЛ. Т. XIII. С. 181, 198, 200, 246, 287; Т. XIV. С. 36252-514 {так в сборнике. OCR}; Козлова М. И. Очерки этнической истории марийского народа. С. 93-125.

9. Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 131-153, 247-252, 527-349.

10. Димитриев В. Д. Документы по истории народов Среднего Поволжья XVI — начала XVII в. С. 136. Заметим, что в штате воеводской администрации города Козьмодемьянска в 1594 г. упоминаются должности "житнишнова ключника" и "целовальников". — См.: ГАРМЭ, ф. 252, оп. 1, д. 1, л. 1. В конце XVI в. в Козьмодемьянске упоминается «Ямская слобода во главе с ямским сотником, подвластным воеводе.

11. См. Димитриев В. Д. О социально-экономическом строе и управлении в Казанской земле. С. 100; Разрядная книга 1475-1598 гг. С. 155-227; Писцовая книга Казанского уезда 1602-1603 годов. Казань, 1978. С. 126-127, 130.

12. Димитриев В. Д. Жалованная уставная грамота волостям Казанской земли 1574 года // Димитриев В. Д. Чувашия в эпоху феодализма. Чебоксары, 1986. С. 65-75; Он же. Заповедные товары и запрет кузнечного и серебряного дела в национальных районах Среднего Поволжья в XVII в. // Вопросы истории Чувашии. Чебоксары, 1977. С. 55-65; Список с писцовых книг по г. Казани с уездом. Казань, 1877. С. 35; Список с писцовой и межевой книги города Свияжска и уезда (1565-1567 гг. ). Казань, 1909. (С. 44-49); Айплатов Г. Н., Иванов А. Г. Монастырская колонизация Марийского Поволжья. Йошкар-Ола, 2000. С. 46-49; Макаров Д. М. Самодержавие и христианизация народов Среднего Поволжья (XVI-XVIII вв. ) Чебоксары, 2000. С. 53-66.

13. См.: Ермолаев И. П. Среднее Поволжье во второй половине XVI-XVII вв. С. 43.

14. Там же. С. 44-45, 76-103; Димитриев В. Д. Чувашия в эпоху феодализма (XVI — начало XIX вв. ). Чебоксары, 1986. С. 124-229.

15. Димитриев В. Д. Наказ царя Михаила Федоровича царевококшайскому воеводе В. Я. Воронову 1628 года. С. 66.

16. Наказ царя Михаила Федоровича, данный на управление городом Кокшайском с уездом, чувашскими и черемисским волостями. Кострома, 1913. С. 12.

17. См.: Димитриев В. Д. Царские наказы казанским воеводам XVII в. С. 284-419; Он же. Наказ царя Михаила Федоровича царевококшайскому воеводе В. Я. Воронову. С. 67-68; Он же. Национально-колониальная политика Московского университета в Среднем Поволжье во второй половине XVI-XVII вв. С. 10-12; Наказ государя царя Михаила Федоровича, данный на управление городом Кокшайском с уездом. С. 4-6; ПСЗ. Т. III. № 1579; Ермолаев И. П. Среднее Поволжье во второй половине XVI-XVII вв. С. 108-112; Айплатов Г. Н., Иванов А. Г. Монастырская колонизация среднего Поволжья. С. 51-68, 72-78, 79-103, 122-146, 148-149 и др. Заметим, что в XVII в. воеводская власть принимала лишь слабое участие в христианизации марийцев, предпринятых монастырями.

18. Димитриев В. Д. Наказ царя Михаила Федоровича царевококшайскому воеводе В. Я. Воронову. С. 66-67; ПСЗ. Т. III. № 1579; История Марийского края в документах и материалах. Эпоха феодализма. Сост. Г. Н. Айплатов, А. Г. Иванов. Йошкар-Ола, 1992. С. 113-115, 121-125, 127-128; Российское законодательство Х—ХХ вв. Т. 3. С. 102-103.

19. Димитриев В. Д. Наказ царя Михаила Федоровича царевококшайскому воеводе В. Я. Воронову. С. 68-70; Наказ государя царя Михаила Федоровича, данный на управление городом Кокшайском с уездами. С. 8-10; ПСЗ. Т. III. № 1579; Айплатов Г. Н. Ясачное землевладение в Среднем Поволжье. С. 95-111; Ермолаев И. П. Среднее Поволжье во второй половине XVI-XVII вв. С. 113-122; Г. Н. Айплатов, А. Г. Иванов. Владенные выписи ясачных марийцев Кокшайского уезда 1686 года // Марийский археографический вестник. 1997. № 7. С. 119-139.

20. Енин Г. П. Воеводский словесный суд. С. 20-32; Он же. Праздничное "кормление" царевококшайского воеводы в начале 60-х гг. XVIII века // Марийский археографический вестник. 1993. № 3. С. 25-33. См. также: Енин Г. П. Воеводское кормление в России в XVII веке (содержание населением уезда государственного органа власти). СПб., 2000.

21. См.: Айплатов Г. Н. Марийский край в XVII веке. Рукопись. Йошкар-Ола, 1967. Т. 1. С. 107-166; Т. 2. С. 17-390; Ермолаев И. П. Среднее Поволжье во второй половине XVI-XVII вв. С. 125-143; Айплатов Г. Н., Иванов А. Г. Монастырская колонизация Марийского Поволжья. С. 461-462.

22. РГАДА, ф. 248, оп. 6, кн. 327, д. 2, л. 707-1406 об. ; ф. 350, оп. 1, д. 140; оп. 2, д. 1130, 1135, 1136, 1177, 1416, 1418, 1421, 1436, 1437, 1438, 1440, 1442, 1450, 2049, 2075, 3717, 3718, 3725, 3985, 3988, 3995, 3996-3999, 4008, 4206, 4212; ф. 407, оп. 1, д. 1-891; ф. 441, оп. 1, д. 9, 95, 115; ф. 598, оп. 1, д. 1-381; оп. 2, д. 1-106; ф. 664, оп. 1, д. 1-12; ф. 1174, оп. 1, д. 1, 2; ПСЗ. Т. IV, № 2218; Т. V. № 3380; Иванов А. Г. Очерки по истории Марийского края XVIII века. Йошкар-Ола, 1995. С. 27-35.

23. См.: РГАДА, ф. 407, оп. 1, д. 225, л. 43-113; ПСЗ. Т. V. № 3294; Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983. С. 110-112.

24. РГАДА, ф. 286, оп. 1, д. 398, л. 668-671.

25. Там же, л. 671-718 об.

26. См.: Иванов А. Г. Очерки по истории Марийского края XVIII века. С. 169-177; Енин Г. П. Словесный воеводский суд. С. 3-125.

27. См.: Иванов А. Г. Прошение марийских и чувашских крестьян Козьмодемьянского уезда 1761 года. Марийский археографический вестник. 1991. № 1. С. 41-54; Он же. Марийцы Поволжья и Приуралья (по их наказам в Уложенную комиссию). Йошкар-Ола, 1993. С. 38-95.

Текст воспроизведен по изданию: Система воеводского управления в Марийском крае во второй половине XVI-XVIII вв. // Марийский археографический вестник, № 10. 2000

Мы приносим свою благодарность
Halgar Fenrirrson за помощь в получении текста.