Разбойники.

Река Печера до впадения в нее с правой стороны реки Илыдзи, называется малою Печерою. Илыдзь несет свои воды в Печеру с Уральского хребта и, не уступая этой последней в ширине и глубине, увеличивает ее после своего впадения более, нежели вдвое, и Печера затем уже называется Большою. Она принимает вид громадной, величественной реки, неся на себе характер спокойного, солидного течения, пролегающего между ровными, обросшими лесом, берегами. И чем ближе к океану, тем шире и шире становится царственная река; а при самом впадении в него, она, раздробляясь на рукава, занимает своими гирлами более шестидесяти верст поперечного пространства.

По берегам Печеры мало сел и деревень; а уединенность края его, изолированное положение, отсутствие заводской и фабричной деятельности, замкнутая торговля, не выходящая из круга местных потребностей, ставят эту окраину русского северовостока на степень затолшного края. Можно сомневаться, чтобы в этой стране, дикой и лесистой, малонаселенной и бедной по торговым оборотам, существовали шайки разбойников, грабившие при-Печерские селения и отнимавшие у зырян предметы их охотничьих промыслов, добываемых местными жителями тяжелым трудом и дальним странствованием по диким лесам уральских отрогов.

Однако, разбойники были, а это наводит на мысль, что здесь существовала когда-то значительная торговля: шайки разбойников не заведутся даром в отдаленной бесплодной трущобе: им нечего там делать. Вероятно, в старину, во время участия Великого Новгорода в заграничной торговле, по Сухоне и Вычегде шли через переволок между Мылвами, на Печеру и в Сибирь [215] европейские товары и по этому-же пути вывозились произведения Зауралья. Таким-же образом двигалась торговля через Сойву, Усу на Печере, Ижме и Ухте, через переволок, по Вычегде и Сухоне к Великому Новгороду. Есть еще старинное предание о древнем торговом пути от Каспийского моря к Северному океану; он будто-бы тянулся по Волге и Каме, через Чердынь, и оттуда одна ветвь — к устью Двины, другая к устью Печеры. Вероятность торговли в прежние времена в Печерском крае подтверждается еще тем, что во многих местах находили здесь болгарские серебряные монеты. Иначе как-бы они могли быть занесены на глубокий север.

Главным поприщем разбойников были реки Илыдзь и Малая Печера, где они безбоязненно совершали свои преступные дела. И до сих пор две или три крутоберегие речки, впадающие в Илыдзь и Печеру, называются Разбойничьими. В указе, выданном в 1748 году из Яренской воеводской канцелярии печерскому мирскому посольщику — на привиллегированное право печерскими угодьями, рыбными и звериными промыслами и брусяными горами, говорится, что право это печерцам дано было грамотою царя Михаила Феодоровича и подтверждено «указом блаженной и вечно достойной памяти великих государей, царей и великих князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича. А в 745 году, бывшие в тех Устьнемской и Печерской волостях воры и разбойники оную грамоту и указ и прочие мирские письма и в платежи подушных денег (квитанции) и прочих по указам податей взяли к себе и оной указ изодрали на мелкие части и с того числа оставили дрянных пять лоскутов — и грамоту, и письма, и квитанции унесли с собой» (Извлечено из грамоты Яренской воеводской канцелярии). Это несомненное историческое свидетельство, подтверждающее существование разбойников на Печере. Но зыряне, по преданиям, сохранили, кроме того, несколько о них сказаний, которые, переходя через сферу народной фантазии, украшают героев ножа и кистеня чудодейственными доблестями, а последствия их деяний — заповедными кладами, зарытыми в разных местах и хранящимися доныне под печатью таинственных заклятий.

Рассказывают, был разбойник, по прозвищу Тур-пур-ян, крестьянин с Вычегды, Деревянского селения; он имел небольшую шайку и грабил суда, плававшие по Малой Печере и Илыдзе. В шайке его находился есаулом какой-то Антон. Рассорившись с атаманом, он, улучив удобную минуту, отрубил [216] ему голову, после чего сам принял начальство над шайкою и стал грабить на Печере. В деревне Подчерской он завел себе притон и любовницу, к которой, по временам, приходил даже один.

Боясь грозного разбойника, хорошо вооруженного, крестьяне не смели взять его. Как-то во время сна атамана, приятель его похитил из-под подушки нож, прибрал кистень и передал все это местным крестьянам. Те напали на обезоруженного разбойника, скрутили по ногам и по рукам и утопили в четырех верстах от деревни Подчерской.

Басни о разбойничьих кладах, зарытых с заклинаниями в разных местах Припечерья, передаются из рода в род между местными зырянами. Особенно определенно говорят даже в настоящее время о кладе на горе Лаз-чук, на левом берегу Печеры, близь Тройцко-Печерского погоста, под тремя березами, растущими на кургане. На речке Дод, впадающей в Илычь, говорят, есть клад, который стережет медведь, без пощады разрывающий всякого посягающего овладеть скрытым сокровищем. На речке ….н-ю, впадающей в Илыдзь, под старым кедром, зарыт целый сундук с золотом. На кедре сделаны зарубины: сверху одна большая, продольная, означает атамана; с обоих боков, внизу — две параллельные — его есаулов, и потом еще сорок продольных, в два ряда, число разбойников, составлявших шайку. Об этом кладе ходит в народе слух, что существует особенная запись. В самой реке Илыдзя всыпан разбойником Сухановым мешок денег, а на берегу этой реки им-же зарыт клад. Суханов считается одним из значительнейших печерских разбойников. Он грабил сначала отдаленные от Печеры страны и, говорят, доходил до Казани. Шайка его состояла из пятидесяти человек. Преследуемые правительством, они кинулись в северные леса, где и заблудились. Суханов, для спасения своей шайки и себя, дал обет — в первую реку, которая им попадется, всыпать золото и в первую церковь сделать вклад и потом жить смирно. После такого обещания, первая блуждавшим разбойникам попавшаяся река была Илыдзь, в которую они и всыпали мешок денег и положили под сосну клад. Затем пришли они с Илыдзя в Печерский погост, где и начали было жить мирно; но это продолжалось только несколько дней: двое есаулов не выдержали мирной жизни и нанесли какое-то оскорбление жителям. Атаман Суханов, в негодовании за дурной поступок своих подчиненных, убил есаулов, а шайка, [217] возмутившись за такую расправу атамана, убила его самого. В этом убийстве атамана играл главную роль третий есаул, то-же по фамилии Суханов, может быть, ближайший родственник атамана, а по передаче некоторых этого предания — родной сын его. Он будто-бы отомстил Суханову не за казнь своих товарищей, а чем-то лично недовольный атаманом, подговорил шайку убить его, для чего выбрал удобное время и напал на него с возмущенными разбойниками, которые окружили атамана со всех сторон. Но он, сильный и отважный, перескочил через всю партию и кинулся в Печеру, намереваясь перемахнуть через нее вплавь и убежать в леса. Но атамана не допустили далеко отплыть от берега, захватив огромным багром. Его долго и варварски мучили; наконец, закопали живого в землю, где он был трое суток. Выкопанный и истерзанный, он попросил, чтоб его застрелили в щеку. Убитого атамана похоронили близь Печерского погоста, на береговой окраине Печеры, в урочище «Пела-му» (Дедушкино поле). Ныне это место снесено водою.

Начальство над шайкою принял взбунтовавший ее Суханов второй. Мирная жизнь забыта, завет остался втуне, и снова начались на Печере и Илыче грабежи и разбои. Говорят, этот Суханов отыскал место в реке, где всыпано было золото, и прикарманил его себе. Видя положение свое вполне обеспеченным этими деньгами, а может быть, и вновь награбленным добром, он оставил шайку, перебрался в селение Устьсысольское, ныне город Устьсысольск (Учреждение Екатерины ІІ-й), и поселился в нем, в качестве смирного обывателя. Как человек предприимчивый и имеющий капитал, он вышел в купцы и завел здесь довольно обширную торговлю, окончательно отрешившись от своих разбойнических деяний. Народное предание сохранило об этом Суханове память, как о человеке необыкновенном, с чародейскими способностями, обладавшем знанием заговоров и имевшем силу повелевать стихиями. Суханов имел на устье речки Чевья, впадающей в Вычегду, в семи верстах от Устьсысольского селения — отдельное землевладение, с усадебным хозяйством. Там устроен у него был винный завод. Из Устьсысольска в Чевье по хозяйству он ездил не обычным порядком, как ездят все обыкновенные смертные, а запряжет пару лошадей в тележку, спустится около своего дома в реку, на дно, да так под водою и едет, сперва по р. Сысоле, а потом по Вычегде, до самого Чевья, где [218] из реки поднимается к своей усадьбе в гору сухохонек; не даром прозывался он Суханов: вода его не брала. Шайка не могла простить Суханову отступничества и измены. В 1739 году, в отомщение за побег и похищение их артельной казны, разбойники расправились с ним в самом Устьсысольск, совершенно по разбойничьи, открытым нападением. Суханов, говорит сказочное предание, не устрашился своих врагов: первым делом он напустил столько воды около своего дома, что нападающие разбойники не могли к нему подойти. Они начали стрелять в окна, двери и стены Сухановского дома из пищалей пулями. Суханов, в ответ на эту пальбу, вышел из дома на крыльцо, в наглухо застегнутой синей сибирке, молодцовато стал против нападающих и начал правою рукою ловить их выстрелы; те пальнут, а он хватит руками пулю и покажет им, совершенно как магик Эбштейн. Так тянулась осада очень долго. Местные жители встревожились. Старый пономарь поднялся на колокольню и ударил в набат, но дорого поплатился за это; разбойники спустили его с колокольни вниз головою, причем он и убился до смерти. А Суханова все взять не могут: хотели поджечь дом, но кругом вода и все заговорено. Одному из нападающих, с задворков как-то удалось пробраться на чердак, а там висят связки веников, что пол которыми метут. Веники не были заговорены. Суханов не догадался этого сделать. Зажгли веники, вспыхнул чердак, загорелась крыша, огонь обнял и дом. Нечего делать было Суханову, попался он в руки нападающим, на расправу своих бывших товарищей разбойников и мученически был ими убит. Об этой-то расправе и сохранился весьма интересный документ, как памятник устьсысольской старины: «Челобитная сына бывшего атамана Суханова, Елисея Суханова, к императрице Анне Иоанновне» (Этот интересный документ мы представим в следующей книге «Русской Старины». — Ред.).

Ф. А. Арсеньев.

10-го августа 1889 г.
г. Устьсысольск.