СЕЧИХИН И.

К ЗОИЛУ,

(образец старинных критик). 1

Яко последи всех и к тебе обращаюся, да не зазриши мене в премудрости и в добродетельстве сердца, глаголю не похлебствуя, совершенный Зоилу. Знаема бо мне твоя добродетель и действ твоих красота; почитаю не токмо бо очи твои, благопристойне соделаны; но и уста твоя бальсамом приятности благовонствуют; наипаче же язык твой умиления достоин, его же тако мнозии пресветлии мужие блюдутся, и уже все новые философы, аще и имеют причину некогда ко оному писати, обаче за непонятностию дела молчанием преходят; но я противным разумом к тебе ныне обращаюся, и боюся, да не толиких похвал, их же приписал ти, мужеством возгордишися, боюся, но всуе, вем бо, яко тебе не велико о хвалах прилежание, ниже славы желанием уязвляешися. Похвальное по истине смирение! Тебк бы кто дал полушку, ты и за полушку продашь всю ту суетную честь мира сего. Вем бо, яко вся слава света сего скорее исчезает дыма: едино тебе пленяет тщание мудрых и преизящество светлейших мужей писания прочитати. Похвальное по истине избрание! ибо яко червь неусыпающий над книгами преполезными бодрствуеши; но с каким то намерением столько трудов, столько бдения над книгами — не всякий знает. И уже бо яко моль книжный во многих книгах упражнялся, и листы оных зело тщательно прогрызением своим испроказил, да пожалуй как и мою сию книжицу, которую я на российский язык о Анфропоскопии перевел, [125] читать будешь,— не прогрызи листов: знаю бо, что сия моя новопреведенная книжица не уйдет твоя тщания, понеже и Езда во Остров Любви за приятность и за чистоту своего перевода, такожде и за материю, в ней трактуемую, всякия похвалы достойная, имела честь от тебя быть прочтена, о которой ты зело благоразумно, как слепой о красках, рассуждая, едва головы своей не попортил, и светлую свою простоту и неведение, яко день светлый, очесам нашим предпоставил, и толикие показал резоны, что хотя бы мы и не знали, что ты долгия лета за школою и по неписанным книгам учился, тоб тебе веру поняли, что ты умен от природы. Правду сказать и по совести, оная книга за самую материю честному свету никак не может быть не благоугодна, понеже трактует о любви, которую в начали сам Бог в раю узаконил, и потому и в самой натур основание свое имеет, и которая на самом феатре света, во Франции, просто сказать, во всем политичном свете за вещь незазорную содержится: разве ты у Мордвы и у Чуваши инако учился? Еще же не помнишь ты, Зоилу бедный и сострадания достойный, сколько остроумный автор оный вся качества и свойства любви той изыскал и представил, яко преводивший оную на российский язык г. Третьяковский во избрании сея не безосновательное показал свое рассуждение; чистота же и приятность его перевода еще и деду твоему, бедный Зоилу, во сне не греживалась: сие я сказал без всякаго похлебства, по таковой чистой совести, которою в сердце своем подвижен, правду до смерти своей должен есмь исповедати. Ныне ведай, Зоилу бедный, что я тебя за самого простяка признаваю и мышлю, что не токмо инаго чего другаго, но и Словенскаго, не можешь разуметь языка, и что тебе нужней ведати, предложу тебе уже общим Российским языком давать. И Анфропоскопия моя сия того же от тебе, что и Езда во Остров Любви, ожидает, еще и горшаго: понеже я впредь сего смешенно Словенского и Российскаго общаго употребил языка, что мне всякой разумной во зло не поставить, рассуждая общую немощь человеческую, и что я в том погрешил иногда для скорости, немогуще много рассуждати о малом деле, ведая, что позволяется в [126] различных языках употребляти слов иностранных для лутчаго изъяснения или для красоты, или просто за употребление. Для чего же мне запретить и то мешать — в Словенском языке Российский общий, или в Российский Словенские слова? понеже сии оба языка от рождения моего мне природная суть и с собою всякое сходство и согласие имеют. Ежели бы в тебе был разум, ты бы что худо усмотрел , то бы и исправил, и тако бы человеколюбие свое, как издатель тое книги, так и доброжелательство свое всему показал обществу, а то все говоришь: не так, сударь! худо, сударь! А почему не так, и для чего худо, сказать не умеешь. Знать деревенския бабы, на попрядуху собравшись, о сем с тобою конференцию имели и цензоровать тебя научили. Хороша для вас книга о Бове Королевиче, в которой повествуются древния оныя о исполине преславном Полкане и Милитрисе истории; еще же книга Пчела, не знаю по истине которым автором изданная, без всякаго погрешения, яко благочестия твоего наставница, апробации достойна, из которой ты многие доводы в публичных диспутациях на свадьбах у мужиков деревенских и у братины по праздникам со учеными оными дьячками и пьяным клиром привести можешь. Да полно: довольно! То только хорошо, что ты сделал, а что протчие, то худо. Я дивлюсь, что в голове твоей так мозгу мало, а на всякое рассуждение очень готово поспеваешь; все то в тебе действует глупость, ее же свет весь вместити не может: понеже нет такаго мудреца, котораго бы ты судить не одолжен, и есть еще много и на небе, что по твоему рассуждению худо сделано, и когда и сам Бог на цензуру твою не гневается, понеже в посмеяние тебя и игралище ученому свету соделал. Довольно, полно браниться, пора помириться; я за простоту твою не сержуся, мой автор говорить тебе:

И сице приложу к тебе, благоразумный Зоиле.
Глуп ты, Зоиле, да и впредь глуп буди;
Знают, каков ты, все умные люди.
Хотя добра ты не можешь чинити,
Не поскучу глупость твою объявити,
Понеже и в том велика забава,
А твоя в век не умрет слава!

Комментарии

1. Это любопытное обращение к Зоилу найдено мною в рукописи прошлого столетия под заглавием: Анфропоскопия, перевод с латинского Ив. Сечихина. Мне неизвестно, была ли когда-нибудь эта книга напечатана, и на кого из современных литераторов направлены стрелы этой бранчивой сатиры. Предисловие означенной рукописи также весьма замечательно: в нем переводчик описывает приключения своей злополучной жизни; но это предисловие, по причине дурного почерка и обившихся углов рукописи, с трудом может быть разобрано. И. Куприянов.

Без сомнения, Сечихин есть псевдоним Тредьяковского, который под именем Зоила потешается над Ломоносовым. — М. П.

Текст воспроизведен по изданию: К Зоилу, (образец старинных критик) // Москвитянин, № 7. 1853

© текст - Куприянов И. 1853
© сетевая версия - Thietmar. 2017
© OCR - Андреев-Попович И. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Москвитянин. 1853