-

ПОХОД ГЕОДЕЗИСТА МИХАИЛА ГВОЗДЕВА В БЕРИНГОВ ПРОЛИВ. 1732 ГОДА.

Хотя геодезисту Гвоздеву и приписывают честь открытия островов, получивших его имя, но справедливое было-бы назвать их островами Дежнева, который доставил первое о них письменное известие.

В первые времена завладения Сибирью, когда стало известно, что она граничит с Ледовитым океаном на севере и с Восточным на востоке, казаки, посещая северо-восточный угол Сибири, знали что Азия и Америка разделены проливом, что в этом проливе есть острова, и что жители Азии имеют сношение с Американцами.

По свидетельству Миллера, еще в царствование Феодора Иоанновича, нарочная экспедиция учинила опыт хода из устья Лены, вдоль Ледовитого моря, к Северо-востоку и одно из судов ее, обошед Чукотский Нос, прибыло в реку Камчатку. Но исследования, в смутные времена в России, остались без продолжения, а память открытий предана была забвению; только в неясных рассказах Якутских казаков осталось предание о существовании отдаленного полуострова, а Камчадалы знали о посещении их когда-то Русскими.

С 1635 года Якутские казаки и промышленные, посыланные для отыскания новых земель и народов, по выходе из устья Лены, шли вдоль северного берега на восток, и ставили на пути зимовья и остроги. [390]

Казак Дежнев, идучи по пути предшественников, для обозрения продолжения скверного берега от Колымы к востоку, обошел Чукотский-Нос (Автор под названием Чукотского Носа очевидно разумеет тот мыс, который, следуя Куну, на всех картах называется Восточным. Чукоцкий нос, названный так Берингом лежит южнее, в широте около 64°10'N и долготе 173° W. Название Анианского пролива, на некоторых старинных картах встречаемое, в новейшей географии не принято. Прим. Ред.), и, в донесении своем 1648 г., первый ясно указал на два острова, в Анианском (Беринговом) пролив, против носа, населенные Зубатыми-Чукчами.

Северо-восточный край Сибири, омываемый Ледовитым и Восточным океанами, сделался более известным со времени основания, в 1649 году, острога на реке Анадыре. Прикащики и промышленные свободно пускались из Колымского и Анадырского острогов, морем и сухим путем, на восток, для обложения ясаком жителей северо-восточного угла Чукотской земли; но, не ограничиваясь известными уже пределами, старались проникнуть за Анианский пролив, на заветную Большую-Землю, известную, из рассказов Чукчей, богатством зверей и леса, населенную людьми, которые носят дорогое соболье и бобровое платье (Одному только Дежневу, сколько известно, удалось обойти морем Чукотский-Нос; другие, которым препятствовали льды, переходили с так называемого Колымского моря через Чукотскую землю к устью Анадыра, и, построив там новые суда, производили исследования, во время которых видели острова против Чукотского-Носа и Большую-Землю, или материк Америки; а некоторые узнали о них в Чукотской земле, посещая Чукчей для сбора ясаков).

С 1700 года сведения об этих открытиях становятся определительнее, но у предприимчивых казаков недоставало ни средств, ни познаний для исполнения такого важного дела, и как никто из них не мог посетить материка [391] Америки, то в показаниях их является большое разногласие, которое в тогдашнее время не могло быть соглашено. Чтобы достигнуть Большной-Земли, перепутьем должны были служить замеченные с Чукотского-Носа, в пролив, острова. Некоторые говорили только об одном большом острове, с которого до Америки двое суток пути: Вероятно они разумели при этом остров св. Лаврентия.

По донесению казака Попова, 1711 года, против Чукотского-Носа, значится остров, который Чукчи называют Большою-Землею (Остров Большая-Земля, есть, кажется, то место Американского материка, от которого идет мыс Принца-Валлийского (м. Ныхта); на некоторых картах он показан островом), населенною Зубатыми, которые ведут войну с Носовыми Чукчами. Попов видел здесь пленных с Большой-Земли, с вставленными костями в нижней губе. Сообщение совершается летом на байдарах, а зимою на оленях. На Большой-Земле есть всякого рода лес и звери. Но сказкам 1718 года ясачных Чукчей, с Чукотского-Носа, ходу до большего безлесного острова — с утра до обеда (Имоглин и Изеллин, острова Гвоздева, разделенные нешироким проливом, были принимаемы за один); отсюда за морем Большая-Земля, на которую перегребают с острова в один день; на ней леса и реки великие, зверя много.

Со сказок казаков, бывших при замирении Чукчей, о Чукотской земле, или Американском материке, было составлено в Якутске несколько карт, на которых означались: Копаев остров (Шелагский мыс), за ним к востоку берег Большой-Земли, а против Чукотского носа Большой остров. При этом нужно заметить, что в прежние времена северовосточный Чукотский мыс был называем Шелагским, а южный Анадырским (На карте Якутского дворянина Львова показана между Восточным мысом, называемым также Шелагским, и Южным или Анадырским, губа, и в ней два острова; против Анадырского носа также два острова, населенные зубатыми. До первого из сих последних езды от берега пол-суток, от него до второго двое суток; за ним Большая земля, населенная, и на ней лес и звери), а потому остров Копаев есть тот-же [392] Восточный Чукотский мыс, а Чукотским-Носом называли южный Чукотский мыс; лежащий же к югу от него больной остров — вероятно остров Св. Лаврентия, от которого до Большой-Земли езды двое суток.

При соображении о числе и положении островов в Беринговом проливе, по начальным показаниям, необходимо иметь в виду, что пространство земли, около мыса Принца-Валлийского, также признавалось за остров.

Сведения, получаемые от казаков об упоминаемых островах и Большой-Земле, были разногласны, но сходились в одном, что за проливом, на восток, находится Большая-Земля, т. е. Америка.

В казаках и промышленных хотя не ослабело еще прежнее усердие к исследованию Американского материка, но никто однакож не решался, без надежных пособий, идти в неизведанную землю, тем-более, что прежде достижения ее, нужно было касаться на пути островов, населенных неприязненным народом. Люди предприимчивые оставались в бездействии, ожидая милостивого указа о необходимых пособиях людьми и судами, которых недоставало в отдаленном крае

Наконец в 1716 г. поручено было, между прочим, полковнику Ельгину исследовать острова против Чукотского-Носа и Большую-Землю; но поручение это, за вызовом Ельгина к следствию, немогло быть исполнено.

В-след затем, мореход Нагибин, вызванный в 1716 году из Колымы в Анадырск, где он, с прикащиком Кузаковым, безуспешно искал острова в Ледовитом море, оросил, в 1720 году, дать ему 200 человек команды и суда для [393] «проведывания и покорения земли, которая против Чукотского носа, а на той землице много неясашных и всякого зверя» (Нагибин хотя и не получил требуемых им пособий, но отправился с судном для проведывания, и в 1725 г. был убит Чукчами).

При начавшемся следствии, 1721 года, над властями, управлявшими Сибирью, прикащики были вызваны из своих отдаленных острогов для допросов и все предприятия к исследованиям, начавшиеся при Сибирском Губернатор Князе Гагарин, остановлены.

Воспользовавшись этим случаем, неграмотный якутский казачий голова Афанасий Шестаков, в смелых выражениях выставил опасное состояние отдаленного Сибирского края, и вместе-с-тем, для продолжения дальнейших открытий и предотвращения потери Русских владений на северо-восток Азии, от нападений инородцев на опустевшие остроги, просил, в 1723 году, поручить ему службу на Северном и Восточном морях.

Между прочими предложениями, Шестаков вызывался проведать и землю против Чукотского-Носа и привести ее в подданство России.

Назначение Шестакова последовало не ранее 1727 года; в это время Беринг совершил уже свое путешествие в Берингов пролив и замеченные им острова (Гвоздева), назвал островом св. Диомида. Шестакову даны были из Адмиралтейств-Коллегии, для морского хода и сочинения карт, в случае отыскания новых землиц в Северном и Восточном морях, штурман Яков Генс, подштурман Иван Федоров, геодезист Гвоздев и десять человек матросов.

Шестаков, отрядив из Якутска в Анадырск, для усмирения Чукчей, капитана Павлуцкого, прибыл 1729 г. в [394] Охотск и к осени построил два бота: «Восточный-Гавриил» и «Лев», в добавок к имевшимся здесь судам: «Гавриил» и «Фортуна». Осенью отправлены для иследования: бот Гавриил к устью р. Уди, судно Фортуна на Курильские острова, а на двух новых ботах Шестаков пошел вдоль северного берега Охотского моря, до Пенжинской губы, чтобы оттуда пройти берегом в Анадырск.

Шестаков, пред отправлением в море, оставил ордер, чтобы штурман и подштурман, по прибытии из Якутска, ожидали в Охотск распоряжений головы из Анадырска, а геодезист пробрался-бы зимою до того места, где будут зимовать суда Шестакова.

Гвоздев застал Восточный-Гавриил на зимовке в Тауйском остроге, где получил новый ордер: «идти весною (1730) на этом боте, с мореходом Трескою, в реку Большую, в Камчатку, оттуда, обогнув Курильский-Нос (м. Лопатку), следовать на Большую-Землю (На картах Шестакова, представленных 1726 г. в С. Петербург, показан против острова Копаева, лежащего севернее Чукотского-Носа, берег Большой-Земли, и против Носа большой остров) против Анадырского устья, призывать людей в подданство».

Шестаков, 14 марта 1730 г. убит в сражении с Чукчами, на р. Эгаче, близ Акланского острога, и судно его воротилось в Охотск («Лев», другой бот постройки Шестакова, сожжен 1729 г. Каряками).

Капитан Павлуцкий, получив известие о смерти Шестакова, прислал в Охотск, с пути из Нижнеколымского острога, ордер, «чтобы Генс, со всеми материалами и людьми партии Шестакова, отправился из Охотска на судах, и, обогнув Камчатскую-Лопатку, шел к продолжению экспедиции, т. е. для исследования Большой-Земли». [395]

Вся партия отправилась осенью и 1730 года из Охотска на двух судах, из которых «Восточный-Гавриил», под управлением подштурмана Федорова, по приходе к Камчатскому берегу, потерпел крушение. Генс и с ним Гвоздев, на бот Беринга, «Гавриил», вошел благополучно в реку Большую и, по прознмовке, отправился, 20 июня 1731 г., с командою, бывшею на обеих судах, в назначенный путь; обогнув Камчатскую-Лопатку, он зашел 9 июля в р. Камчатку, взять там остальных людей, принадлежавших к партии, и запастись провизиею, чтобы продолжать путь к устью р. Анадыра, где намерен был сдать лишних людей и пуститься к Большой-Земле. Но возмущение Камчадалов и взятие ими, 20 июля, Нижнекамчатского острога, заставило его послать людей своих для подкрепления малочисленного Камчатского гарнизона, и приведения возмутившихся инородцев к повиновению; по этой уважительной причин Генс отложил поход до следующего года.

Когда получено было из Анадырска известие, что партия с бота Гавриил осталась зимовать в р. Камчатке и Генс болен, то Павлуцкий прислал, 11 февраля 1732 г., ордер следующего содержания: известно, что Генс ныне весьма слеп и ногами болен, и врученного не может исправить, но ежели поправился, то обще со всеми идти, а ежели нет, то поручить Геодезисту, и пр. (Подштурман Федоров, должен был отправиться на другом боте, который предполагали построить вместо разбитого; но как в этом не успели, а «Фортуна» оказалась неспособною для большого плавания, потому-что была сшита прутьями, то Федоров, поступил на «Гавриил» крайне больной, с огромною язвою на ноге, от которой по возвращении и умер в Нижнекамчатске, 12 февраля 1733 г.).

Генс оставался больным в Нижнекамчатск, и Гвоздев приняв от него бот, отправился но назначению; на этот-же [396] бот помещен был и взоров, не могший подниматься с постели, мореход Мошков и часть команды; остальная партия пошла в Анадырск сухим путем.

По возвращении в Камчатку, Гвоздев донес, 1733 г. декабря 23, Охотскому Правлению, что выйдя на бот «Гавриил» из реки Камчатки 23 июля 1732 г., и пробыв в море до 22 августа, он, за скудостию кормов и течью бота, воротился в устье р. Камчатки, 27 августа. О поход этом Гвоздев рапортовал капитану Павлуцкому, и вместе-с-тем послал ему журнал, писанный им и Федоровым (В это время о положении Чукотского, Восточного, или Большого-Носа, также островов против него лежащих и Американского берега, получено в Анадырске новое подтверждение от казака Афанасия Мельникова, который ежегодно с 1725 г., собирая ясак с Носовых и береговых Чукчей ознакомился в подробности с восточным берегом Чукотской земли. «Мельников доносил, что будучи на Восточном мысу, в марте 1730, он проведал от приезжих туда Зубатых, что «от Большего Чукотского-Носа до их острова, на восток, день хода, оттуда до второго и от второго острова до Большой-Земли также один день. На Большой-Земле живут Зубатые — оленные и пешие; есть великий лес и всякий зверь». Зубатые дали Мельникову ожерелье из 14 белых камешков; но отказались везти на остров, по неимению собак и недостатку в провизии). Охотская-Канцелярия не требовала от Гвоздева подробнейших сведений о поход, и никуда о том не доносила.

В 1741 году, по доносу одного из спутников Гвоздева, ссыльного Скурихина, Охотская-Канцелярия отправила к Гвоздеву запрос: по какому указу ходил он в поход; до каких мест доходил; какие острова и земли видел; какие на оных люди, реки, озера, звери, рыбы; призывал-ли людей в подданство и не встретил-ли в том сопротивления, и проч. Гвоздев, 13-го апреля 1741 года, доставил подробнее первого донесение, которое хотя и не имеет особенного достоинства в [397] гидрографическом отношении, но интересно как подлинный документ о поход к Большой-Земле. Между-тем Сибирский приказ, в 1742 году, поручил Охотскому командиру Девиеру доставить сведения об островах и Америк, снесясь с офицерами Камчатской экспедиции; если же они о них не знают, то снарядить суда от Охотского порта для изыскания и описания островов и Большой-Земли; в 1743 г. приказ просил о доставлении ему карты упомянутых земель.

Но как лейтенант Ваксель, остававшийся (1743) в Охотске, не мог дать никаких сведений, ни об островах, ни об Америке, лежащих против Чукотского-Носа, то Девиер и ограничился донесением о поход Гвоздева, подтвержденным им в присутствии лейтенанта Вакселя; однакож Гвоздев отказался составить по своему журналу требуемую карту.

Гвоздев в рапорте, 13 апреля 1741 года, пишет: «по ордеру капитана Павлуцкого, из Анадырского острога, велено мне, обще со штурманом и подштурманом, идти на бот Гавриил, и кругом Курильского-Носа к Анадырскому устью, и против Анадырского-Носа, которая называется Большая земля, проведать; сколько островов, какие на них люди, и вновь приискивать и ясак брать, с коих сбора небывало».

По сему ордеру, Гвоздев с подштурманом Федоровым на боте «Гавриил», вышел 23 июля 1732 г. из Камчатки, и с ним матросов 4 человека, служилых 32, мореход Кондратий Мошков и новокрещенный толмач.

Июля 27 они обошли Камчатский-Нос, а к Анадырскому Носу пришли 3 августа (По показанию Скурихина: «Вышед с Камчатки, пошли влево, в виду берега, шли недели две до устья Анадыра. А между устьями Камчатки и Анадыра видели в правой стороне два острова, величиною версты по три, а от судна в 1 1/2 и 2-х верстах; людей не видали и кроме сланца безлесные. На островах никто не был с бота»), откуда, для отыскания островов, и особенно острова, который видел Мошков, бывши с [398] капитаном Берингом (1728). По указанию Мошкова пошли отыскивать последний, и пришли к Чукотскому носу, у которого 5 августа, стали на якорь, версты за три; для осмотра берега и за водою поехал Гвоздев с Мошковым и шестью человеками; войдя в небольшую речку, они нашли место пустынным, на котором паслись только олени, в числе 150 или более штук: из них двух застрелили. Взяв убитых оленей и воды, отправились обратно, и на пути увидели на берегу двух дикарей, которые, услыша наш призыв, скрылись за камень, а мы продолжали путь к боту.

6-го августа, приезжали Чукчи в двух байдарах, из других падей, находившихся в версте от бота, который они осматривали с полчаса и возвратились, на берег против бота.

Августа 7, Гвоздев ездил с 8-ю человеками, в то место, откуда выезжали в байдарах Чукчи; и нашел там две пустые юрты, сделанные из китовых костей. По осмотре, отправились в обратный путь, и отъехав версты две, увидели на берегу двух человек, бежавших на камень; но Гвоздев не остановился.

Августа 8, после трехдневного штиля, подул попутный ветер. В 4-м часу, утром, снялись с якоря и пошли по показанию Мошкова.

Августа 9, подштурман Федоров подал Гвоздеву письменное мнение о том, что они еще не дошли до показанной по ордеру Большой-Земли и островов, ибо находятся только по южную сторону Чукотского носа, и ежели мореход Мошков не отыщет того острова, который он видел по южную сторону этого носа с Анадырской стороны, то чтобы Гвоздев приложил и свое мнение к письму его, Федорова. По общему согласию с мнением Петрова, пошли на прежнее место, где, став на якорь, отправили шлюпку с матросом Петровым на берег за водою.

11 августа, в час по полуночи, снялись с якоря и пошли вперед, вдоль Чукотского-Носа. [399]

13 августа, за штилем, в 3 часа утра, стали опять на якорь, и заметив юрты, Гвоздев поехал на берег, от которого в тоже время отвалили три байдары и пошли вдоль берега; юрты на берегу были деревянные, числом шесть; видя, что одна байдара стала возвращаться, Гвоздев, имея при себе мало людей, отправился к боту, где взяв 20 человек, снова прибыл на берег. Шестеро Чукчей отошли за юрты, а другие ушли на байдарах. Гвоздев послал служилого Куклина с толмачем для призыва в подданство; но им отвечали: «мы ясака не знаем, не платим и не промышляем». В другую посылку отвечали тоже, а в третий раз сказали, чтобы пришел к ним их прикащик, и они заплатят ясак парками. Для чего Гвоздев послал служилого Пермякова с толмачем, который воротясь объявил, что Чукчи просили у него ножик, за что давали кунью парку; а один из них сказал ему: «какой ясак с нас просите? я сам такой же начальник, как и тот который послал вас: какой вам ясак? Мы имели бой с капитаном (Павлуцким) и жаль, что вы не вовремя нас застали!» и замахивался на толмача ножем.

За такие выражения Гвоздев приказал сжечь, для страха, две нерпичьи летние юрты, и взяв из прочих китовый жир, для корма служилым, воротился на бот.

15 августа, по полудни в 11 часу, снялись с якоря и пошли в свой путь; 17-го, в 7 часу по полудни, усмотрели остров, к которому, за противным ветром, стали лавировать. В 3 часу по полуночи, заштилев, увидели на Чукотском-Носу юрты. Гвоздев, с 10 чел., тотчас к ним отправился; но, по приближении к берегу, Чукчи ушли от юрт на утес; Гвоздев подъехал к этому утесу, на котором собравшиеся Чукчи пели, и один из них прыгал и скакал. Переговоров, за далью, произвести было нельзя, а потому и воротились к боту, преследуемые двумя байдарами, из которых в каждой было по 20 человек. Не доехав [400] до бота, они возвратились; на вопрос толмача: какой народ живет на острове — они отвечали, что Чукчи-Зубатые, а земля, на которой стоят их юрты, Чукотский-Нос.

В это время сделался попутный ветер; бот снялся с якоря и пошел к острову; чрез некоторое время пришли к N-му его концу, и Гвоздев, с 10 человеками, отправился на шлюпке к берегу; Чукчи стали стрелять по ней из луков, на что им отвечали тремя выстрелами из ружей. На расспросы отвечали, что они Чукчи, а родники их, отправившись с Оленными Чукчами биться против капитана, все побиты. На вопрос о Большой-Земле ничего сказать не могли, но что народ там также Чукчи, называемые Большими-Чукчами. После этого они отошли ох юрт, а Гвоздев вышел на берег, с которого видел Большую-Землю. Юрту сожгли, а кожанную байдару да веткукухту, взяли с собою; воротясь на бот, пошли к южной стороне острова, где, увидев юрты, стали на якорь.

Гвоздев и матрос Петров, отправились в байдаре и шлюпке, с 20 человеками, на берег, где стояли до 20 юрт. Чукчи кричали, чтобы не выходили на берег; но толмач осип и не мог кричать; а потому байдара с толмачем пристала к берегу. К ней сошел от юрт Чукча, который на вопрос о Большой-Земле ничего не сказал; на призыв же в подданство отвечал, что они ясаков не знают и не плачивали. Видя многолюдство, байдара и шлюпка воротились. Остров шириною верста, а длиною две с половиною версты.

20 августа, в 7 часу утра, снялись с якоря, но, за штилем стали опять, против второго острова, на якорь; пролив, между островами версты полторы, и второй остров меньше первого. На берег послан был Пермяков, с 10 чел., но, за стрельбою из луков, не выходил.

21 августа, в 3 часа по полудни, пошли к Большой земле, у коей стали в 4 верстах. Подштурман, во время своей вахты, без общего согласия снялся с якоря и пошел вдоль земли к южному концу, с западной стороны. На [401] берегу видели жилые юрты, но за противным ветром нельзя было подойти к ним близко. Пошли вдоль земли по южной сторон, и как становилось мелко, 7 и 6 саж., то воротились назад и стали лавировать, ближе к Большой-Земле.

Ветр NW, дувший от земли, усилился; подштурман объявил, что курс должно держать на ZW; от Большой-Земли бот отнесло к четвертому острову, у которого, однакож, за великою погодою, нельзя было стать на якорь, и бот пронесло еще далее. Тут команда просила воротиться, потому-что время было уже позднее, и мало провизии; но без согласия подштурмана, Гвоздев на это не рышался. С четвертого острова пригреб к боту, в однолючной байдарке, Чукча в камлеи из нерпичьих кишек, и объявил, что Большая-Земля действительно так называется, а живут там Чукчи; есть лес и реки, дикие олени, куницы, лисицы и бобры речные.

Остров четвертый небольшой, длиною и шириною 1/4 версты. У Чукотского-Носа, на первом и втором островах, леса нет никакого; а есть ли реки и проч. не известно; от берега внутрь земли далеко не ходили; а на Большую-Землю вовсе не выходили.

Августа 22, по прошению служилых, объявивших, что у них осталось очень мало кормов (Служилые холили в поход на своем коште) и в судне оказалась большая течь, с общего согласия, пошли в обратный путь, и войдя в реку, 28 сентября, рапортовали о походе капитану Павлуцкому, и кратко Охотской-канцелярии...

По показанию Скурихина, Гвоздев с Анадырского устья пошел на восток, и через пять дней, идучи все попутным ветром, увидел, недалеко в левой стороне, землю. Подойдя к ней на 1 1/2 версты, рассмотрели что она не остров, а земля была великая, берег желтого цвета, юрт и народу на берегу много; лес листвен, ель и тополь. Отсюда шли [401] подле земли, в левую сторону, дней пять, но до конца ее не дошли и обозреть не могли. Поворотили назад потому, что глубина, по лоту, постепенно уменьшалась. После-того, за штилем, стали на якорь. Тут приплыл к боту нагой человек, на пузырях, и спрашивал, откуда идет судно и куда? Ему отвечали, что заблудясь на море, ищут Камчатки, а на вопрос, много ли на боте людей, отвечали, что многие перемерли с голода, а между-тем люди были спрятаны. Иноземец указал пут в Камчатку и звал к себе, обещая дать корму. Потом привез в подарок за иголки, две куньи парки, 13 лисиц и оставил все это на воде, завернутым в пузыре. После этого, при попутном ветре, пошли вдоль оной земли в Камчатку, и у одного из двух встреченных ими островов, бросили якорь. Гвоздев съехал на шлюпке на берег, и, воротившись оттуда через 4 часа, привез до 20 битых оленей и пыжиков (оленьих выпоротков), которых довольно было для каждого из 40 человек; моржевого зуба до 100 пуд., который продали, по 2 р. за пуд, монастырскому старцу в Камчатке. Оленей убили на берегу, а гарно (оленьи кожи) взяли в трех юртах, из коих люди убежали; для чего Гвоздев ездил три раза.

Когда Гвоздев отвалил от берега, то явилось более 100 человек диких, которые стреляли вслед ему из луков; но, при виде огня из ружей, разбежались. По отбытии с острова, сломалась на боте мачта, так-что с великим трудом пришли в Камчатку...

____________________

Примечание. Гвоздев поступил во Вторую Камчатскую экспедицию и состоял по спискам в числе чинов ее, оставшихся в Сибири, и переданных 1753 г. для продолжения означенной экспедиции в полное распоряжение Сибирскому губернатору адмиралу Мятлеву. В 1754 г. Гвоздев поступил учителем в Морской Шляхетный Кадетский корпус. — А. П.

Текст воспроизведен по изданию: Поход геодезиста Михаила Гвоздева в Берингов пролив, 1732 года // Морской сборник, № 11. 1850