СИМЕОН КУРОШ

ЗАПИСКИ СЛУЖЕБНЫЕ

(ДНЕВНИК)

СИМЕОНА КУРОША

КАПИТАНА ШВАДРОНА ДРАГУНСКОГО

РОСЛАВСКОГО ЖЕ

(Отрывки)

Славен Его Царское Величество Государь наш Пётр Алексеевич во веко веков. Великую пред богом добродетель имя того ради имеет оны правде.

Писал Семион Курош афицеров да драгунов в баталии капитан и кавалер.

* * *

Уже сему времени прошедши службу у кавалера и полковника Грага порутчиком был ранен под Нарвою и обласкан чином. А в Нарве учинен был велик вред свеям те и так мы со афицеры и солдаты грозновали, что свеи плакались аж. Боком и грудию ранены немошен был во штурм баталины и бился со свеи и добыча досталась нам же богата и трофейны всяк оружия и провиянт и свейски всяки людишки и солдаты и бабы и девки и детки. А множ чинить блуд стали там же и государь Петр Алексеевич (храни его Боже преблагий) бранился грозно и отступ дал разгулке и само же шпагою бил солдат да драгунов, а одного до смерти забил. Другие все и мы убоялись и падали усмиривши себя. Под водительством же всемилостивейшего кавалера Александра Даниловича Меншикова под Калишовым доказал за храбростию и радением чин капитанский. За раною послед Калишевой баталии пребывал в отчине своей: а повеление Государя (храни его боже) вышло собирать швадрон из шляхты смоленской же для оберега от свейского Каролуса пограничия Российского. Как я капитанском чине [471] пребывал и закал воев имети... (непонятно)... службою драгунскаго полку в швадрон образовати. В сей швадрон пошли и взяты были люди разны званий шдяхтетски. Младые в допреж дети шляхетские да рейтарския, да стрелецкие и прочие. Был и черен люд за должностию коновалов и кузнецов и прочи низостно должостны такога и седельщики. А ружии да всяко оружии да амуничные наряды да платие каждый по своему разумению и достатку обретал. И мушкеты и пищали и фузеи и проча сабли всяк кто где покупали и похоти тот и добывал. А казна не отпускала ничего как швадрон сей армейской не был, а был ладмилиско устроя 1 и обретания. Кои шляхетски дети уйти похотели тех Государевым словом и делом остановляли и остались те служить. Другие кавалеры были смирены и обязаны. Многи бедны были же от многих наследных причин и тех в складчину пестовали. А начальный был тут полковник Михаил Фаддеич Чулишов кавалер достойный и благодетель нам. Верен Государю был Чулишов кавалер и жесток мер имети. Батоги и шпецрутены 2 от отецтва своего жаловал ото всяко играния и пьянства и блудства же утешал народишко. Однако ж паче и славе... (непонятно)... клятвы и сладости бытия от всяко не проковало. Истинне избаве было батоги и розги. Во драгунской службе я был и знать имел. Посему делу оправления шли скоро, но и же недоброга было многи. И драгуны и кони были где добрые, а где худые. А многие шляхетские дети страшились звуку пальбы особливо в плутонги 3 стояти. И палить принимались экзерцицио 4 со всяко оружие крупного и мелко калибру И палить принимались дабы не токо народу приохотить и обвыкнуть, а и животины охотить к пальбе батальной же. Службою ехали день за день ко кордону и стоящи там у городков стали обретаться службу дозорну несть. Я сам со порутчиком Сурожеем да прапорщиком Татарином объезживали тех кто стоял где, дабы догляд шел над кордоном. А пороху мало было и провиянту мало. Посланы были людишки в Смоленск и воротились и с порохом с 2 5/2 [472] пуды... (непонятно)... и хлеба 2 воз и друго провиянту.

Ныне август 1708 году.

Государь милостив и благодетель наш Петр Алексеевич изволил дать приказ об усилении кордонов черными людьми дабы конфуз свейскому Карлусу чинить. Рогаты 5 да завалы со засеки в лесах учинить же и всем и салдатам и драгунам и шляхте бережение великое иметь. Черные люди со охотою те древа рубили, однако ж со воровскою пользою себе. От завалов и засек те древа таскали по дворам. Мы тех имали и в батоги били. Государь милостив и благодетель наш Петр Алексеевич был с войсками на походе из Ливонии. Куриеры поручения доставляли лошадей загонявши в смерть и ноги лошади ломали о древа на засеках свои же. И те куриеры часто пеши вертались с опозданием по времению. Фураж да провиянт да проча еда добывалась по обычаю в городках да деревнях и пред кордонами и за пред. Особливо брали в хуторах и поселках богатых жидовых и прочих. Там было всяко много и вдосталью давали бумаги с печатию государевой и те не плакали, а давали. Кои провинились, тех били и силили. Сам Государь наш Петр Алексеевич (храни его боже) також повелел. Швадрон ходил полно вдоль кордону дозорно. Становились постоем в городках. Вино и пиво собирали до обозу. А некой чины шляхетские пили невмочь. Поносили таковых зело, а також били батожьём Государевым именем. А блудовство всё же являлось. Имали по закутам драгунов швадроных шляхетов. Были дети те млады и проходу от сих блядовин девкам да бабам никакого нету. Полковник наш и кавалер достойный Михаил Фаддеич Чулишов страшать всех тех кто дерзок велел и бити в батоги. Ибо сие зло богу противно. Стали прибывать войска Государевы от литовски земель да швадроны от неприятеля уступать изволили. А везде хлеб жгли Государевым соизволением и разоряли везде дабы неприятелю не далось. Полки [473] солдатския да швадроны были Князя и Кавалера Волконского и генерала и кавалера Бора. Солдаты и драгуны и гренадиры были добрыя и при полной исправности и амуничной и воинской достойности. Однакож остат следоват ариергардны зело грязны и босы и в лаптях диких черных и рваныя в лоскуты и опалены и ранены. И у тех солдат кони были худы и тощи. И наши дивились как со свеями справятся оне так. Давали провиянту им своего. Шляхта роптала де своего и так тут нету. Прибывали драгуны с неприятельский полонеными людьми. Тех драгунов украшали свейския платия и богаты шпаги и сапоги и проча. А свей те наги и разуты и в тряпье всяком дряном. Драгуны с офицерами их били и богопротивное свершали с ними и продавали кому похочет, а иных живота лишали. Высокие дозволяли сие ибо говорили Государь (хр. е. б.) де чрезмерно на свеев зол и дозволяет всяко. А шляхтичи нашего швадрону Козок Абрам и Саввелий Бравский и другие одного вьюношу наружностию красного сторговали всклад и с тем богопротивное делали. Вослед другим давали и дерзких полоняников скопили и в вотчины свои отправляли со караулы обозными оказиями (непонятно). Повелением князя и благодетеля Волконского пошли на Татарский городок дозором. А как прибыли до Татарского то видеть изволили Божию милостию самого Государя нашего Петра Алексеевича да храни Господь преблагий его Отца нашего во веки веков. Был Государь добр к нам и полковника нашего Михаила Фаддеича Чулишова хвалил за деяния ратные. Были же посланы послед за добытием провианта и фуражу по округ и добро справя все прибыли в Татарский. Прибыли в Татарский и ополки драгунския другие Государевы. Те драгуны были тока с баталии со авангардом Карлоусовым и приведши полоняников. Мало тех били и силили поелику слух пошел, что Государь зол на бесчинства. А офицеры тех драгунов зело однакож злы и недоброжелательны и поносят свеев. А на грудях некой носят знаки свейские офицерские трофейные в баталиях взятыя со вензеля Карлоусовами сбиты да спилены. А высоки чины его Царского Величества то добрят (одобряют) паки бляхи те в батальном поединчестве добыты и собою [474] храброси благия являют. А кои драгуны безлошадны были тех офицеры посылали по деревням коней брать. А селяне уже жито в рожь и овес собирать починали и от того бунты учинялись. Драгуны их рубили и лошадей брали. А по полям и лесам ималитех кто уховался и рубили же дерзостных, а тех всех кто поклонно падаял тех в работы разные брали. А были и таки драгуны кто с крестианами бунташными уховался в лесях. Так посылали других драгунов из швадронов добрых именных имати тех кто утекнул, а те верталисъ пеши и наги. Також случалось что в лесях воевати неспособно, а порох берегли до баталии со свеями и в палаши ходили, а те разбойны их били и грабили и бивали и коней брали. Его Царское Величество гневались и велел Государь наш преблагий имать всех тех и вешать где придется. И мы вместях с гвардией и гранрдирами то сполняли. А битых и всяких раненых довольно было, паки злодеи оборонялись резво и умело. Коих сломали тех вешали других побивали, а были те что в леси ушли ни с чем. Мы ж с геройством гордо пред очи Государевы предстали и нас он благодарил. В ожидании неприятеля повелел Государь устроить экзерциц оружный. И много солдат да драгунов ту экзерциц творили. И сам Его Царское Величество наблюдал и поправления давал. Многие нехочи поносными словами пожалованны были от Его Царского Величества. Пальбу экзерционую чинили офицеры да унтеры со всеми солдаты да драгуны по всем лагерям. Пороху навезли где доброго, а иным худого. С того пальба разна была. У коих бухало добро и пули били добро, а у других шипели пули и падали наземь и целки живы стояли и дыр не случалось. А с того то было, что некой хитрые солдаты не по плутовству и нерадению, а по бережению пуль в картузы патронные не клали а палили тока огнём. А те кто не поклали да и дерзили ещо были в батоги отправлены и биты на козлах в пример другим. Экзерцицию офицеры чинили впред и вельми зрили чтоб солдаты не хвосты у патронов кусали, а перед с пулей зубьями брали и кусали, а за щёку чтоб не клали, а в дуло аки на старой пищалев манир. На швадрон наш дано было экзерцицного пороху того десяти фунтов от коего только пол швадрона стрелить могла. А с палаши да сабли да [475] шпаги ходили добро. Скопно али парно да со штыки да багинеты да хоч о двурук хоч на свейску маниру палаш об одну руку а фузея с багинетом о другу. А тех полоняников свейских кои были исправные вояки брали в ту экзерцицию. Даваяли шпаги тупые дабы глядеть падко как те колются и рубят. А те шведы кои нехотели ту чинить экзерциц тех били и раздевали донага и связав попарно гвоздил и враз подва. А были и таки коих нарочно стравляли и тс бились, а мы все зрили. То нарочь удумано было дабы удалость их выявлять и себе брать. Швадронные шляхтичи наши по обычаю заносились пред солдатами. Драгуна Козьму Солтысика повешали даже под барабан. Его Царское Величество приказал чтоб спесь дворянску унять впредь. Округ всего лагеря ставились кордоны с гвардейских полков и швадронов. Коныя гранодиры кто шатался имали и в лагерь загоняли. Его Царское Величество зело обеспокоен дезертициями солдат да драгунов. Обозы с провиянтом стали подходить часто. Провиянт каша да хлеб и мясо и вино хлебное было роздано по полкам. Прибыли ариергарды армии Государевой кои с авангардусом Карлоуса постоянно бились тесно. Были те солдаты да драгуны грязны да рваны и много раненых. Карлоус должен был уже прийти сюда и Его Царское Величество велел шамад бить и смотр войскам делать. А те драгуны да гранодиры кои из баталий мелоких вышадши были – те отдыхали и с калмыки да со тататаре 6 кумыс пили сдобря водкой, а потом с соседским полком на кулаки дрались. Де мы, корили, бились и животы лишались, а де вы ховались и свеев убоялись. И в дальний швадрон шатались и лаялись матерю и полковники не знали что и делать. Государевым повеленцим самые злостные ималась и вещались и в батоги бились на козлах пред всем фрунтом. И нашим из швадрона двоим тоже досталось драгуну Акинфию Краску и Ивану Софийкину. Вешаны были за шею. А у Краска так от удавления язык вьпал, то даже до средины грудей доставал и многе дивились тому и глядеть ходили всякие. Повелением Его Царского Величества чрез нашего полковника Чулишова велено было продавать [476] шляхтичам трофейно оружие худое и амуницию и всяко прочее трофейно, а денги от сего получатся то их по полкам в казны раздать. То делали но с неохотою великой паки лучше оружие салдаты себе брали а каптенармусам больше все изломано и бито давали и те то нам давали. А были таки шпаги с палаши столь зарубьями были избиты аки пилы и точить таки шпаги долго вельми надобно. Избиться таки шпаги ужо было немочно. А всё это за денги шляхтичей делалось и чинилось надлежало и рекрутам давать.

16 август. 1708 г.

Повелением Его Царского Величества чрез нашего полковника и кавалера Чулишова был отправлен со 20 драгунами в Смоленск за рекруты и амуничностью и всяки припасы. Пока добирались два раза атакованы шишами 7 были, однакож славно отбились хочь двух драгунов стеряли да троих раненых получили. Прибыв в Смоленск устроились и до воеводы и кавалера Петра Самойловича Салтыкова достались и Его Царского Величества бумагу казали и дали. А рекрутов не дали паки те два дни с полком ушли до войск. И мы тех рекрутов в дороге видали, и всё что надлежало по той бумаге дали и сверх того со взаимною симпатию и денги обрета кож и сала и бечёв и точилов дали. То всё на возы фуриерския поклали. Всех кормил Его Превосходительство Господин Губернатор и Воевода и Кавалер Пётр Самойлович Салтыков и в бане всех парил и тама баб давал толстых и зело красных 8 и спать клал, а утром отправлялись и торопились дабы к Его Царскому Величеству войски успеть ко баталии с Карлоусом. А вместях с нами еще 30 драгунов со рекруты соединившись и то было во благо, паки со добром с таким боялись от татей дорожных не уберечься. А у выезда со Смоленску караулы и чиновны люди нам досмотр чинили и сторговать схотели провианту и проче. А мы тех людишек чиновных матерно лаяли и били добро маниром фухтельным 9. И Его Царского Величества наказ сполняли и бумагу Государеву казали и губернаторову казали и честь [477] не уронили.

В дороге было покойно. Прибыли до бивуаков Его Царского Величества сдали все по бумаги. И получали всё по полки каптенармусы. А то были мундиры со кафтаны разных сукон и целы штуки сукна, а пугов к им не случилось. Амуничны портупеи и сумки и кошали драгунския и цельны кожи и сапоги немецкия большия и другия малыя и щиблетов с кожи и сармяги с казырками и беза казырков и башмаки немецкия и сапоги яловыя и сафияны и щиблеты сафияны беза казырков аки немецка кавалерия. Всё по провиянту то: мясо в сухине и пресно и солоно и сало в бочках, хлеб и мука в сухарях и в мешках, крупы в мешках ячнева, гречка, просяна и овсяна. Пиво и вино и водка в бочках. Всё подали и что положено себе брали. А в те поры Карлоусовы свеи уже подступать стали. Разиезды их уже наши видали. Все полки в позиционость привелись Государем. Пошли работы ещё скорея по ротатки и всяки дрекольи ловушками. Наших, шляхтичей то ж Государь велел колья тесать для рогаток. Все тесали и я в чине капитанском и прочия офицеры и прочия драгуны. После ставили те рогатки и рыли ями и плетенки ставили. А как свеи подошли нас в дело не пустили; а оставили в ариергардии для прикрытия тылу Государева. Многия шляхтичи роптали де уж они ба показали свеям как у них сабли востры и каки оне удалые да отважные вои. До баталии большой дело не дошло. Сказывали Карлоус убоялся нас и пошел в обход. Вслед ему двинулись некои и наши полки под водительством фельдмаршала и кавалера графа Бориса Петровича Шереметева. Наш швадрон оставил Его Царское Величество на службу прежную в дозорах и стеречь пограничие с Литвой. Сам Его Царское Величество государь наш преславный со гвардию в конь и другими некотороми полками кои за Карлоусом вослед непошли, двинулся на встречу свейскому генералу Левенгаупту кой со войски на подмогу своему королю Карлоусу шёл из Рыги. [478] Мы ж стали как и прежде дозором ходить. От Его Царского Величества указ был важнейший нам о преследе и уничтожении разбойных ватаг. Те тати и шиши развелись в премногом числе по мере войск стояния и дезертирования солдат и проходу от их никокого не было. И Его Царское Величество Государь наш Пётр Алексеевич сказал нашему полковнику и кавалеру Михалу Фаддеичу Чулишову а им и нам, что де мы главна сила супротив злодиев тех, ибо шляхта у нас вся в драгунах и все верныя и предастце никто злодеям. И ещё сказал Государь, что де те подбивают крестиян чёрных бросать всё да и на Дон бежать с ими к атаману Булаве и хозяев и благодетелей своих предавать и бить. Убили те тати дворянина Маслова со женою и чадами и челядью, как те из под Брянску ехали в Санкт-Петербург. Сам видел на месте следы злодейства того. Были все обезглавлены и раздеты донага и возле дороги вдоль колы были вкопаны и на те колы головы всех вздеты, а тела нагие сидели у колов спинами приваливши со срамными местами надругаными. Наши некоторы блевать стали и честить стали тех шишей. А тамошние смерды чёрные сказывали будто дело это атамана Ясменя и что татей тех многа и нам не справиться. Тех крестиан наши били и грозили им вдругорядь не сомневаться в грозе и удали драгунов Его Царского Величества. По лесам за шишами теми рыскать резону быть не могло. Полковник наш и кавалер Чулишов объявил, что будем шишей из берлог выманивать. В Драгобуже пустили слух о Государевом обозе богатом из Рославля городка идущем в Санкт-Петербург. И везут де в том обозе богатого добра всяко. И меха и злато и серебро и посуду разну бргату и подарки всяки и оружие и порох. А охрана из рекрутов прибраных недавно. Пускали же те слухи некой из наших драгунов в кружале нарочь в пьян упитые мол. А до того все швадроные обозные фуры в сторону к Рославолю были посланы и схоронились оне в верстах полуста от Монастырни.

Мы всем швадроном прибыли до схрона того и полшвадрона в конь стали, а пол аки в конь в сармяги рекрутовы одели 10 и в охран стали, а другие пол швадрона по фурам укрылись под парусинову обтягу. Так и двинулись к Монастырне. Как надлежало вперёд выслали обереги из пяти [479] драгунов на манир лазутчиков. Те вертались чрез полверсты и говорили нам, как и что на дороге и обочь. Так день один в дороге прошёл в спокое. И некои шляхтичи кои роптали боясь пуль засадных спокойны стали и многие баить принялись, что затейность эта ничем окончиться. На ночь готовность была скрытая. Полковник и кавалер Чулишов Михал Фаддеич настрого приказал драгунам из фур не вылезать до темени. Лазутчиков татей опасаясь. Как темень пришла все повылезли и тихо, схоронно в фузеи оборону приняли окружну. Так прошла ночь. Было тихо и спокойно. Чуть рассвет заниматься стал всех драгунов что по фурам сидели обрат посадили. И двинулись. И всё было как и было. Некои даже песни петь принялись. Так до Монастырни и доехали. Те драгуны кои по фурам сидели повылезли и приказа нашего полковника кавалера Чулишова невнемлили а пошли по своим коням. Однакож делали всё в вечеру и скрытно а не хотели как Михаил Фаддеич приказывал де ночевать в фурах. Утром опять собрались и двинулись из Монастырни по дороге на Смоленск. Но на той дороге людно было. И где тут быть татям. Солдаты да мужики в заслонах стояли от свеев в оберег. Засеки да завалы мешали двигаться фурам. Шляхтичи роптали и поносить стали нас и затейность ту Михаила Фаддеича Чулышова полковника и кавалера нашего. Швадроный писарь Довмонт Саманков по приказу полковника нашего и кавалера Михаила Фаддеича Чулышова писал бумагу с Государевою печатаю чтоб бесприпятственно пропускали на пиках (пикетах) да заставах наш обоз. Так до Смоленска добрались. Ночь прошла в городе на воеводски подворье. Пред тем ... подсылы сделали в кружала да кабаки драгунов ложныя слухи делать. В том спомог кавалер и воевода Пётр Самойлыч Салтыков. Нас начальных офицеров угощал добро внову и баню справлял и баб красных давал. А иные шляхтичи роптали, де мол им тако же прилагалось и озоровать принялись. Еле уломали их и утром в путь отправились. И время пристало. Недалеко от ... (непонятно) увидали лазучики наши несколько верховых и те ток увидали дозор за [480] бугры скрылись. Были те в солдатских кафтанах а в шапках русских. Дальша стали ехать с великою осторожностью и бережением. Оружия и фузеи и пистолеты держали курыки воздевши. Так дорога до вечеру шла. А ночью мы обстреляны были из ружий да пистолей. И пока мы стреляли в темень все стихло. До утра все зрили в темень глаз не смыкавши. А утром в путь вновь двинулись. Кавалер Михал Фаддеич приказал оберегаться грозно, потому как тати нарочь обстреляли ночию, чтоб мы неспаны были и хилы. К полудню стрельба зачалась с дозором нашим. Двое тока доскакали до нас и то изранены. Одного в голову и ногу ранили, а другого в спину. Тока прискакали пальба началась по нас со всех сторон. От дыму и воплев невозможностно было ни зрить ни команды отдавать. Фуры сбились на обочину и все драгуны из фур повыпрыгали и палить по кустам зачали Аразбойные тати хитры оказались и из лесу не казались, и пальбу прекратили враз. И я и другая офицеры команды отдавать стали драгунам нашим чтоб за шишами в леса скакали. Но никто не скакал а все оборону занимали. Тока после получасу как выждали, то все же в..дели плутонги и ступили в лес. Нашли там одного мертвяка татя и одного раненого в плечо татя. Тот стенал и материл нас. Притащили его и пытать стали, что де и как. Разбили пятки добро и ножом персты ковыряли и на сраме порох жгли. Тот тать сказывал что атаман велел им десятку тревожить нас драгунов и что Ясмень про затею со фургоны со драгуны скрытая он ведает, а напасть всей силою он будет через три версты. По ту пору драгуны наши еще двух татей притащили и стали их пытать и те також показали. Тогда полковник наш и кавалер Михаил Фаддеич Чулишов приказал немедля всем на конь и порядком боевым двигаться по дороге а фуры чтоб сзаду шли. И мы всего грозную швадроную силой по дороге поскакали. Чрез версты две остановились. Фуры двинулись вперёд а весь швадрон разделившись пополам повернул в лес и по обочине недалече от дороги двинулся. И шли неспехом, а так чтоб на равном пути от обозу и видеть его хвост. Чрез версту у обоза пальба занялась а за тем у нас в передке у драгунов биться стали с шишами. Все драгуны поскакали меж [481] деревов и окружать стали те места посеред дороги с фурами. И дело в послед пошло в палаши и сабли, тако ж как стрелили поодному и другому разу и перезаряжать недосуг было. И побили мы тех разбойных с десятков пять И самого атамана Ясменя ранетого взяли в полон. Некои из татей верхами успели уйти. Одинадцать из наших убитых были и осемь ранеты. Все драгуны до того осерчали что стащили полоняников дюжину в кучу и пытать стали. И полковник наш Михал Фаддеич Чулишов сам дознание вёл а мы помогали ему. Дознались, что недалече от сель лагерь ихний и таме постройки и жилие и бабы и добро всяко. А те кто сказывал другие шиши что не сказывали похотели душить и рвать а мы не дали и били и тех и других. Собрались и в фуры убитых и раненых поклали и разбойных татей повязав поклали и убитых тож. Пол швадрона с фурами двинулась в Смоленск, а мы с другой частию пошли до лагеря разбойного. Вели нас двое татей покладистых. За то мы обещались пустить их после. Чрез часа три стали подходить к месту. Дозорного ихнего вьюношу стрелили и тот с древа пал будто глухарь битый. В лагерь ворвались и нашли там баб дюжану да вьюношей троих да девок пять да старцев двоих. Тех кто за оружие похватался тех с ног сбили и били долго. А потом баб по обычаю силить да бесчестить принялись. С того две с них от етения такового богу душу отдали. Рёв и плач стоял несусветный. Потом всех пороли и в розги и в батоги. В ухронах понашли и окорков и хлебов и бочонки с вином хлебным. Насытились и гоня пред собою полоняников двинулись на дорогу ко Смоленску. А вёрст до полуста до Смоленску было и до пути те двое татей утекнуть хотели и мы их стреляли. Я порешил что попалить надобно все схроны разбойные в лесу, но поручик Мартынов сказал что отъехали уж много да и запалить можно древа и лес весь. По дороге нагнали обоз наш. Вонь стала от мертвяков несносна и полковник Чулишов проказал схоронить тела. Татей закопали наскоро, а наших драгунов схоронили пристойно и прочтя молитву палашом «виват» отдали. Крест дубовый ставили ещо добрый. Ночевать пришлось в поле меж лесов. Ставили «ванбург» 11 в бережении от нападения других татей и спали. В ночь и наши ранены и [482] разбойные голосили и стенали. Повелел полковник и кавалер Чулишов их всех водкою поить або боль стихла в пьяну. К утру один наш и двое разбойных преставились. Схоронили и их тож. К полудню добрались до Смоленску. Допреж выслали дозор и тот дозор аки гонцы упредил воеводу и кавалера Петра Самойловича Салтыкова от баталии нашей предостойной и виктории славной над ратию врагов Его Царского Величества. В Смоленску отдыхали два дни. Ели и гуляли. Ясменя и других опосле пыток и допросов на площади сказнили принародно. Ясменя за ребро подвесили, а других на колья, а баб да вьюношей в каторги отписали.

Были даны рекруты к нам из детей шляхетских добрых. Пошли дозором ко границе с Литвою. По городкам заставы ставили где по скоку придётся драгунов со унтерофицером. И ставили шляхтичей добрых и сполнитных. И разностно по тем городкам швадроном ходили и проверяли и экзерциц чинили. По примеру Его Царского Величества государя нашего и благодетеля Петра Алексеевича жёстко требовали, чтоб экзерциц сию сполняли добро и всемерно. Драгуны по обычаю ходили атаковать в конь и без конь в пики и штыки аль в рубку на свеев манир кады обе руки оружоны в правай шпага, а в левой фузея с багинетом али ещё с чем. Случались увечные и битые, но то было добрым знаком, что экзерциц взаправду была. Пред делом в Малороссии 12 многих добрых коней побрали у нас в полки по Государеву указу. И гранодиров побрали в полки. Те как в амуници и с коньми и оружны так и ушли. А сказать надобно что само лучше и исправно им давалось. К нам жа присылали слабо увечных и подранков со баталии со Левенаупом. Так в пример прибыл в швадрон гранодир Илья Сом. Из детей поповских смоленских. При деле с Левенаупом сказывал и другие говорили что взял в полон кавалера свейского по чину не меньше полковника. Сбил его в баталии конём, а опосля фухтелем по темю бил. Тех свеев кои сикурс 13 оказать думали посёк и пострелял и гренаду последню спользовал. От той гренады [483] за близостию разрыва его удальца самого ранило рванью чугуной в бок и щёку. Когда жа кавалер свейской в сознание войдя то супротив Сома драться внову стал. Тот его кулачно прибил не до смерти и праву руку чуть тому не свернул. И взял он того свея в полон тогда. Петлёй ременной тому руки окрутил, а опосля ноги того протиснул над руки. И руки окрутченыя сзаду оказались. Таковым и привёл в полон. От полковника своего и кавалера князя Мещерского получил чин капрала и медаль опосля. У нас капралом и стал служить и даже шляхтичи наши пред героем сим не заносились а почитали и взаймы завсегда давали. Сама служба гранодиров коных пред гранодирами инфатернымя и другими прочими солдатами и драгунами зело тяжка. Надобно силу иметь и сноровку недюжаю. Во баталиях оне всегда впереди идут поелику как коней оне завсегда получают добрых пред другими драгунами и обычно трофейных больших немецких. Бьются со свейскими рейтарами тяжелыми на равных а то и часто верхи берут. В деле пользоют весь драгунский ратный персонал и палаш и фузею со штык и пистоли. Сверх того гренады и мушкетоны и мортирицы имеют и пользуют. Ломом да дробом со картечь заряженные те мортирицы страшной урон неприятелю чинят. То все ведают. У нас же в швадроне таковых мало. Всех добрых побрали в полки. А бывает и оплохи случаются в службе тех славных гранодиров. Как им гренады от рук надо запаливать надобно спешно кидать, чтоб в руках не ухнуло. Однакож и выжидать потребно, чтоб ранее не кинуть и неприятель в ответну не подобрав не метнул. Сам зрил издаля как один рекрут себя погубил разрывом. Части потоме соберали в кучу. А гранодиры какие гренады от рук запаливают, а какия фитиль тот в зубья берут и от зубов запаливают и кидают. Таковым маниром руки для баталии свободны. Те мортирицы гранодиры и для пальбы с навесу пользуют. Упирают в землю и палят. И гренады навесом летят. Из мортириц сих дробом со ломом со свинец куски али гвозди и с седла могли палить али в суму гранодирскую уперев аль прям с руки на пистолев манир. И такие [484] были что удало палили со руки. Был у нас гранодир некой Фрол Воронов у того от сего манира кости в плече съехали. Сие под стать тока могутным гранодирам. Сие всё описано для тех кто в воинской службе не пребывши, а воинские и так всё ведают. По виду гранодиры от драгунов разнятся тока ростом могутным коньми трубками на перевязях с фитилями да сумами большими чем лядунки драгунов. Да шапки островерхи у гранодиров со кисти. Шапки те сразу и отличают оных от прочих драгунов. А чтоб та шапка не висела у них на манир колпака скоморошного на бок то вставляют оне внутро прокладку кожи разной. Та и высится дыбом. У нас драгуны все почитай молоды. Иным некоим и пятнадцати годов нету. Много от молодости в головах зла озорного. Глумятся и чванятся друг пред дружкою непрестанно и окрестных крестиян обирают и бьют. Говоря де шиши те и многих салдат беглых покрывают и сами разбойные дела творят. А как дозором куды идём и места проходим где вотчины кого из наших то свара начинается меж шляхтичей. За своё живое добро заступ творят. У нас все шляхтичи и горды тем что вместе единую цитаделю держат. Но бывают и дела негодные. Невозможно было уберечь баб и девок в городках да деревнях от бесчестия и етения шляхтичей. Прочих драгунов да солдатов способно было держать в узде понеж оне звания подлого и казнь чинить способно. Наши не боялись. Однажда в одном городке где застава была баб так силили что мужики за копия да топоры взялись И меру пришлось применять. Селян где добром, а где оружно приспокоили, а зачинщиков самых вредных в батоги ласкать пришлось. Баб да девок собрали ко двору полковник наш и кавалер Михаил Фаддеич Чулишов бранить стал способно де сами под драгунов лезут и виноваты. Чтоб де не лезли б то и надругательства не случалось ба. А случалось и еще злее. Два кавалера в нашем швадроне кобылу приходовали и не раз. А были ещё что миловалися аки суки с кобели. Многи видали и я сам видал. Огласку решили не вести. Вьюноши были добрыя из шляхетских семей добрых а дело то по пьяну было да по младости. И в том ища велику беду имеетца швадроны [485] искорд. Поелик без жен обретатца. А многи шляхтичи молоды и здоровы и всеми зло и добро. Зло в бесчинствии постояном а добро в младости силе неунынии и радости жизнения. Я и то взгрустну бывает по Разлюбезности моей Аринии Саввишне в вотчине обретающей со чады мое. Самион Самионыч Иоан Самионыч Евдокии Самионочны. Свидания приходят редко и сердце тоскует непрестанно. Уж и в месяц разок то и то мало. И братец Пётр Семионыч наш по своим тож скучает и маетца. А уж не прогневлю бога и паведаю что баб етил не мало а спокою и любови аки со своею ненаглядной матушкой Ариной Саввишной не ведал и не чаял. Сие внемлю и писано сие всё для памятства да в науку сынам Семиону Семионовичу и Иоану Семионовичу дабы пред служебную путем и дорогам про сие опыт поимели. А приде срок придет враз во швадрон его Царскому Величеству Государю нашему Петру Алексеевичу честию и животом служить. И по велению Государя нашего и Благодетеля Петра Алексеевича всех иноземных немецких попов аки окажетца не пускати через кордоны и гнать а ежели будут лукавством проходить то бить и поступать с ими жёстко. Мы не пускали. А одного изуитца кой два раза похотел проскочить воздели за ногу на древо и так и оставили. А рясу ево да порты сымали, так оставили и висел тот изуит срамом наруж а мы уехали. Чрез двадцать ден где-то, проезжали там по оказии одной. Видели того изуитца уже мертвога. И вороны его оклевали до кости и патроха гнили. А нам не жалко было. Поелику те изуитцы злейшие враги Веры Православной, Отечества и самого Государя нашего. Тех кристиан чёрных кои хозяев своих предавали и бежали об обоз и с жены и с чады и прочи мы назад вертали добром а там ужо хозяева решали кого под батоги а кого куды. А кои огрызались да оружно то били тех. Живота лишали а баб их силили. А потому уж оне неприятели самого Государя. До хозяев дале гнали их кто мог. А служба разна. Тяжка особливо в зиму. И мороз и холод и с тем в дозор ити тяжко. Водкою да табаком драгуны спасаютца. Многи кои из Отчизны прибывали на табак сей рычали и плевали а потом и возлюбили и [486] пользовали с преблагим удовольствием. Да и узна то что Его Царское Величество Государь наш сие зелие приемлет то и подавно приемляли. Многая шляхтичи женаты были хоть и млады. И просились ко любезным своим и от отчин бумаги шли со просьбами от родителей и жен их. А отпускали с превеликой неохотою або вертания по артикулу предписаному не соблюдатца. И таково донимало это нас офицеров. Наказывали батожно и службою караульною аль дозорную сложной в непогоду аль в мороз иль в ночь. Аки устав предсказывал да и то невмочь пользовали по непонятности многая пуктов (пунктов). Да и устав тог немецкой и мало к нашей швадроной службе пригож. Да не прогневитца Его Царское Величество Государь наш преблагий. Отягща службою не видали триумфия когда вступал Его Царское Величество со войска в Смоленск со свеями полонеными опосля баталии с Левенаупом. Но сказывали очевицы что с гордостию и виватпостью. То зьело приятно и счастливо. Много наших драгунов зимою простудою хварают и те болезни от великих морозов да холодов случались. Я и другие таких холодов и не помним. Аж птицы и звери мёрзли и падали. Много всяких ярыг нисчих да шишей от тех холодов великих обретаться стали. Мы их хватали и пытали. Кто от владыки своего бежал от голоду, кто со салдатов, кто ещо как. Мы их в Смоленск гнали скопно али в Монастырню. Там уж решали кого куда. Особь с каторги шла. Прибывали воинские куриеры со приказами и почтою. Говорили, что войска Его Царского Величества свеев бьют в Малороссии. Что Карлоусу королю недаетца взять на акорд городок крепостной в той Малороссии. Уж по весне в априле пришло послание от Его Царского Величества на отправление набраных в Смоленске рекрутов и у нас опятьжа гранодиров да драгунов побрали. И ити должны были те в Малороссию. Всего побрали у нас в швадроне по указу 20 душ. Шляхтичам нашим слабинка вышла поелику многи гранодиры да драгуны что увечны к нам прибывали поздорову стали и в ту партию вошли. До июля жили надеждою, что и нас Государь призовёт в армию. Однакож так и несли дозорну службу и разбойных [487] имали и били. А пришло известие о славной Виктории над Карлоусом под Полтавою крепостию. Мы всем швадроном окромя застав да дозоров за здравие Его Царского Величества чары подымали неединожды. А тока пришло послание в Рославль где наш полковник и кавалер Михаил Фаддеич Чулишов квартировал что ему надлежало пред Государем явитца в Смоленск по собору всех особ важных чинов округ на чествовании Виктории Преславной. Мы ж все службу как несли так и были поелику поставлены были Его Царским Величеством и Благодетелем нашим Петром Алексеевичем (да храни его Боже всевышний). А как прибыл наш полковник и кавалер Михаил Фаддеич Чулишов то и сказывал. Вошёл Его Царское Величество в Смоленск со гвардию всею и все полки инфантерныя и кавалерский и со артилерию, а посред полоненных свеев вели коих по новоманерному шветами (шведами) именуют. А Карлоус ихний швецкой не сполпался а бежал со другие свои драбанты. А многих генералов и чинов высоких Его Царское Величество в полон побрал и они были. А генералы и князия и кавалеры преблагия Меншиков Александр Данилович и Голицын Михаил Михалович погнались со драгунские полки за Карлоусом в след. Однакож ушёл Карлоус в турецки земли. Нам по росписи в том времени впервой как и всему швардрону реястровому пришло обмундирование и амуничность и оружее и весь прочий приклад как всякому драгунскому швадрону положено. А много было и сукна и сапог и оружий из швецкого трофеннога. То службу нашу как ему нашему Государю поведано было о воинских наших викториях со разбойными ратями и брежения Его Царского Величества покою и блага и мы сполняли то добро не счадя живота своего. Пред теми знаменами мы Государя благодарили колени преклоняши.


Комментарии

1. Ландмилицкое устройство – т.е. формирование нерегулярной армии.

2. Батоги и шпицрутены – батоги палки, шпицрутены (нем.) прутья для телесных наказаний.

3. Плутонги – боевые построения, шеренги

4. Экзерциция – учение, тренаж.

5. Рогаты (рогатки) – сооружения из скрепленных между собой заостренных кольев или копий.

6. Калмыки и татары – в российском войске XVIII века в конных нерегулярных формированиях состояли казаки, калмыки, татары, башкиры и т.д.

7. Шиши – разбойники. Именовались традиционно на Смоленщине с XVII века, когда проходило антикрепостническое движение шишей.

8. ...толстых и зело красных... – по старинной боярской традиции, гостям в бане прислуживали молодые женщины. В соответствии с русскими эстетическими вкусами XVII века красивой («красной») считалась женщина полная, статная.

9. Фухтельный манир – удар плоской стороной холодного оружия.

10. В сармяги рекрутов одели – в петровской армии рекруты одевались в кафтаны из недорогого домотканого сермяжного сукна.

11. «Ванбург» – вагенбург – укрепление из составленных в круг повозок и фургонов.

12. Полтавская баталия.

13. Сикурс – победа.

Текст воспроизведен по изданию: Записки служебные (дневник) Симеона Куроша, капитана швадрона драгунского рославского же // Смоленская шляхта. т. 1. (Историческая библиотека Б. Г. Федорова. т. 9). М. Аграф. 2006

© текст - Федоров Б. Г. 2006
© сетевая версия - Тhietmar. 2006

© скан -
 Бер-Глинка А. 2006
© OCR -
 Strori. 2006
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Аграф. 2006