-

ВОСПОМИНАНИЕ О ПЕТРЕ ВЕЛИКОМ. ¹

Новый храм в Шлиссельбурге, построенный в 1802 году, отличается правильностию, соразмерностью и верным содержанием относительных частей. Воздвигнутый в XIX столетии, он резко отделяется от старинных крепостных зданий. — В куполе устроены окна из желтого стекла, так что падающий свет оттенен будто золотой краской, что весьма эффектно. Предание гласит, что образ Божией Матери, был замурован Новгородцами во время сдачи Орешка Шведам. Девяносто лет прошло и никто не мог отыскать святое изображение, пока одному [466] из наших солдат, после занятия Шлиссельбурга Рускими, приснилось, что он видит пред собою какого-то святого мужа, который и указал ему место, где был скрыт образ. На другой день солдат донес об этом ротному командиру, который и нашел икону Богородицы по его указаниям. На правую руку от алтаря, в ящик, где приклад, находится осьмиугольная серебряная медаль с надписью: «За службу и храбрость». Надпись окружена лавровым венком. На другой сторон медали слова: «Мир с Швециею заключен 3-го августа 1790 года». С благоговением смотрел я на образ Божией Матери, найденный по завоевании Шлиссельбурга. — В описи церкви сказано: «До 1710 года находилась в каменной стене алтаря, бывшего у Шведов киркою. Около 1740 и 1750 года перенесена была набожными жителями в форштадт в устроенную для сего часовню, а в 1827 году уже возвращена в крепость.» Как трогательна эта привязанность к святому изображению, напоминающему в гоже время так живо о Великом Петре! При одном имени незабвенного преобразователя раждается множество мыслей. Если средняя история представляет нам переселение варварства, то новейшая изображает переселение цивилизации, которой первый благодетельный отросток в России, взлелеян руками великого предка благословенных потомков. Биографии героев [467] Плутарха имеют более или менее сходства между собою, биография Петра единственна в мире. Герой новейших времен, Наполеон, взбирался на едва видимую высоту славы — для утоления своего честолюбия; герой XVIII столетия спустился с вершины, на которую его поставила судьба, в равнины усеянные толпою — чтобы принести пользу. Скажите сами, не грешно ли сравнивать их? Да и можно ли находить малейшее сходство или подобие между предками диаметрально противоположными? Это замечание для тех, которые ставят Наполеона на одну степень с Петром. Но довольно, обратимся к Шлиссельбургу.

Старинная крепость напоминала живо о деяниях старины глубокой. Невольно вспомнил я о Великом Новгороде, Марфе Пасаднице, короле Магнусе — но из среды картин прошедшего, без всякого порядка промелькнувших пред моим воображением, царствование Петра выступало ясной звездой, которой свет доныне еще озаряет потомство.

3-го октября 1702 года исток Невы был усеян канонерскими лодками. Дым и пламя, извергаемые орудиями, застилали всю крепость. Иногда выступал на переднем плане картины высокий бомбардир-капитан, которого восклицания: «Вперед дети» изредка слышны в интервалах пальбы. Его быстрый взор охватывал весь хаос, но это хаос для простого [468] наблюдателя, в Его глазах это рассчитанный, ужасный, систематический, кровопролитный порядок. Преображенский капитан замечает, что баттарея действует слабо и в несколько минут, он уже приплыл к островку, направляет орудие, одушевляет своим примером оробевших артиллеристов, — и новая брешь сделана. Вдруг появилось на стене белое знамя — и через несколько минут все смолкло. Когда дым мало по малу рассеялся, ужасное зрелище представилось взорам утомленных воинов. Обломки лодок, и между ними утопающие солдаты, взывавшие о помощи, плавали на поверхности воды. Преображенцы и Семеновцы воспользовались этим промежутком, чтобы спасти несколько раненых товарищей. Вскоре явился из крепости барабанщик, и причалил на своей лодке к островку, где ныне пристает пароход. Вместо фабрики Битепажа была тут баттарея, которою командовал лично Царь Петр. Его черные кудри вились по широким плечам, орлиный взор вперился в неприятельского барабанщика, который невольно почувствовав некоторое почтение к величественному Преображенскому бомбардир-капитану, кланялся умиленно, подавая записку.

«Комендант просит, прибавил он робко, чтобы это письмо было отдано самому фельдмаршалу.» Капитан начал читать письмо, в котором комендантша от имени всех офицерских жен, [469] просила дозволения выйти из Нотенбурга, и повторил вслух последние строки: «А по сему просим покорнейше вывести нас из бедственного состояния и великого беспокойства от огня и дыма.» Он улыбнулся иронически и сказал: «Не могу послать фельдмаршалу, по некоторым важным причинам; но вот вам ответ.» Петр вынул из кармана бумажник, вырвал из него листок, положил на лафет, написал в несколько минут ответ и вруча его посланному, прибавил: «Я знаю наверно, что фельдмаршал не захочет опечалить жен разлукою с мужьями; впрочем, если им так угодно, то пусть ради конвениенции и деликатности благоволят взять любезных супругов с собою.» Но этот комплимент раздосадовал дотого осажденных, что пушки их заговорили громче прежнего — опять дым, выстрелы, крики, стенания — словом, тот же хаос. — То было 3-го октября.

Осьмью днями позже, в 2 часа ночи, кипела та же битва; но к ужасным декорациям этого представления нужно было прибавить черный дым, клубившийся над Шлиссельбургом и огненный столб, который вершиною своей едва не досягал облаков. Красный отлив пламени отражался на мужественных и почерневших от пороха лицах Преображенцев. Все кидалось к стенам Орешка. У иных ружья висели на [470] перевес, другие держали сабли в зубах, хватаясь руками за лестницы. С восточной стороны осадная лестница вся была унизана солдатами. — Офицер, находившийся на верхней ступени, только что хотел стать на стену, как вдруг выстрел раздался, и он, смертельно раненый, полетел стремглав с высоты. Лестница пошатнулась и погрузилась вместе с солдатами в воду. Но утопающий русский солдат, пред самою смертью хотел исполнить свой долг, донеся о кончине начальника, закричал: «маиор Карпов убит!» и погрузился навсегда в волны Невы. Минут десять спустя на этом месте стояла другая лестница. Голицын ободрял своим примером подчиненных. Все усилия тщетны. Шведы мужественно отражали аттаку Руских. Но заботливый, милосердый Отец-Государь не хочет, чтобы проливалась долее драгоценная кровь верных сынов России. Барабанный отбой раздается, разливаясь далеким эхом по озеру. Приказано отступить — но Голицын все еще борется как лев. «Его Величество приказал, чтобы вы немедленно отступили» кричат ему со всех сторон — Голицын продолжает сражаться. Наконец является офицер и говорит князю: «Государь приказал прекратить аттаку.» — «Скажи Государю, что я теперь принадлежу одному Богу» отвечает Голицын и опять бросается в огонь. С новым ожесточением кипит бой. Не было [471] возможности удержать храбрых. — Императору и досадно и любо смотреть на эту величественную, ужасную картину. — Государь, занимая должность бомбардир-капитана, кидается к пушкам, направляет их и с горящим фитилем в руке указывает артиллеристу на слабое и открытое место крепости, освященное ярким пламенем. И так бой кипел до самого утра! — А в незабвенное это утро Государь, находясь в Шлиссельбурге, писал рапорт князю кесарю Ромодановскому:

__________________________________

«Sir! покорно доносим Вашему Величеству, что крепость Нотенбург, по жестоком и чрезвычайно трудном приступе (который продолжен был вящше 12 часов), на имя Вашего Величества сдалась на аккорд; а как тот белагер ² был, о том пространнее буду доносить вперед, а ныне за скорым отшествием (почты) не успел. Сею викториею поздравляя Ваше Величество, пребываю — Piter.

13 октября 1702 года.

__________________________________

Наконец Шведы познакомились с своими неприятелями, но это знакомство им дорого стало: они поплатились ключом Швеции — Шлиссельбургом, и замком Малороссии — Полтавой. [472]

От крепости я возвратился к шлюзам. При взгляде на гранитные шлюзные камеры Ладожского канала, невольно говоришь себе: вот тут-то все пахнет новизною, это не старинная крепость, где на всяком шагу встречаешь следы Петра Великого. Эти гладкие берега, носят на себе отпечаток ведомства Путей Сообщения; — но тут-то вы и ошиблись. Ладожский канал то же живое воспоминание. Кто спланировал берега? — Петр. Кто первый возил тележку, наполненную вырытой из нынешнего русла землею, в 1719 году? — Петр. Кто первый исправил ошибки сделанные инженером Писаревым? — Петр — везде и всегда Петр!!

Комментарии

1. Заимствуется из Путевых впечатлений Владимира Циммермана.

2. Белагер — Belagerung — осада.

Текст воспроизведен по изданию: Воспоминание о Петре Великом // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 43. № 171. 1843