-

МНИМОЕ ЗАВЕЩАНИЕ ПЕТРА ВЕЛИКОГО.

Всякий раз, когда возникает так называемый «Восточный вопрос», в европейской журналистике поднимается целая буря против воображаемых завоевательных планов России, при чем главнейшим доказательством существования подобных планов является пресловутое «Завещание» Петра Великого, которым он, будто бы, завещал своим преемникам и русскому народу неуклонно стремиться к всесветным завоеваниям, не пренебрегая для этого никакими средствами. Нам, русским, очень хорошо известно, что Петр Великий не оставил никакого завещания. Мы знаем, что гениальный Преобразователь России, находясь уже в предсмертной агонии, хотел письменно изложить свою последнюю волю относительно престолонаследия и потребовал аспидную доску и грифель, но слабеющая рука его начертала лишь несколько неясных слов, которые невозможно было разобрать... Мы знаем также, что именно отсутствие завещания Петра дало повод к длинному ряду интриг, смут и переворотов при русском дворе. Но европейская журналистика в своих инсинуациях против России не хочет справляться с историей и до такой степени упорно извращает несомненные исторические факты, что и русский государь в своей беседе с английским послом в Ливадии, и русский канцлер в своих оффициальных депешах, считают нужным опровергать существование «Завещания» Петра Великого и называть его «химерой» и «старым хламом». Мы имеем под руками интересную брошюру г. Берхгольца, изданную еще в 1863 г., в Брюсселе, под заглавием: «Napoleon I auteur du testament de Pierre le Grand», (Наполеон I автор «Завещания» Петра Великого). Эта брошюра и некоторые другие источники дают нам возможность проследить: где, когда и для каких целей, было сочинено мнимое духовное «Завещание» Петра Великого и каким образом столь наглая политическая клевета проникла в европейскую печать.

В 1812 году, император Наполеон І, вступая в решительную борьбу с Россией, старался уверить Европу, что русское правительство, преследуя свою традиционную политику всемирного господства, является вечною угрозою европейским государствам, которые из чувства самосохранения должны всеми мерами стремиться к ослаблению и уничижению такого могущественного и опасного врага. В это самое время, один из французских ученых, состоявший на службе в министерстве иностранных дел, г. Лезюр, издал, в виде довольно толстой книги (слишком 500 страниц), политический памфлет, озаглавленный следующим образом: «Des progres de la puissance russe, depuis son origine jusqu' au commencement du XIX siecle». (О возростании русского могущества с самого начала его до XIX столетия). Доказательством того, что сочинение Лезюра было внушено ему свыше, служит свидетельство английского генерала сэра Роберта Вильсона, который, в декабре 1812 года, видел огромное количество экземпляров этой книги в квартире французского министра иностранных сношений армии, герцога Бассано. Вильсон в своих записках (Private Diary. London. 1861. T. I, p. 257) прямо утверждает, что памфлет Лезюра был издан по распоряжение французского правительства (under the immediate superintendence of French governement) и называет его «непоправимой [98] неловкостью» и «последним проявлением русских заблуждений (erreurs russes) Наполеона I». В книге Лезюра мы в первый раз встречаемся с «Завещанием» Петра Великого, при чем подделка эта сопровождается таким примечанием:

«Уверяют (on assure) что в домашнем архиве русских императоров хранятся секретные записки, писанные собственноручно Петром I, где откровенно (sans detours) изложены планы этого государя, которые он поручает (recommande) вниманию своих преемников и которым многие из них, действительно, следовали с твердостью, можно сказать, религиозной (аvес une persistance pour ainsi dire religieuse). Вот сущность (le resume) этих планов».

Таким образом, из примечания оказывается, что в книге Лезюра сообщен не текст документа, а только сущность его. Эта сущность заключает в себе следующие 14 пунктов:

«1) Ничем не пренебрегать для освоения русского народа с европейскими формами и обычаями, и в этих видах приглашать из Европы (engager les differentes cours) различных людей, особенно ученых, которые, ради ли выгод, или из человеколюбивых принципов философии, или же по другим еще побуждениям, способствовали бы достижению этой цели.

«2) Поддерживать государство в системе непрерывной войны, для того, чтобы закалить солдата в бою и не давать народу отдыха, удерживая его во всегдашней готовности к выступлению по первому знаку.

«3) Всевозможными средствами расширять свои пределы к северу, вдоль Балтийского моря, и к югу, вдоль Черного моря, для чего:

«4) Поддерживать в Англии, Дании и Бранденбурге недоброжелательство к Швеции, чрез что эти державы будут сквозь пальцы смотреть на захваты, какие можно будет делать в этой стране, и на окончательное ее покорение.

«5) Заинтересовать Австрийский дом в изгнании турок из Европы; под этим предлогом содержать постоянную армию и основывать по берегам Черного моря верфи, постоянно подвигаясь вперед к Константинополю.

«6) Поддерживать безначалие в Польше, влиять на ее сеймы и особенно на выборы королей, раздроблять ее при каждом удобном случае и, наконец, покорить.

«7) Заключить тесный союз с Англиею и поддерживать с нею прямые отношения посредством хорошего торгового договора; позволить ей даже пользоваться некоторого рода монополиею внутри страны, что незаметным образом послужит к сближению между торговцами и моряками английскими и русскими, которые с своей стороны всеми мерами станут благоприятствовать усовершенствованно и увеличению русского флота, при помощи которого надлежит тотчас же добиться господства над Балтийским и Черным морями — это существенное условие для успешного и скорого выполнения этого плана.

«8) Он советует всем своим преемникам проникнуться тою истиною, что Индийская торговля есть торговля мировая и что тот, у кого исключительно она будет в руках, станет и истинным властителем Европы, что по этому не следует терять ни одного удобного случая к возбужденно войн с Персиею и к ускоренно ее вырождения; надлежит углубиться до Персидского залива и озаботиться восстановлением прежней Левантской торговли через Сирию.

«9) Вмешиваться, не взирая ни на что, силою, или хитростию, в распри Европы и особенно Германии и для того:

«10) Заискивать и поддерживать союз с Австриею, убаюкивать ее любимою ее мыслию о преобладании, пользоваться малейшим на нее влиянием к вовлечению ее в разорительные войны, с целию постепенного ее ослабления, временами даже помогать ей, а, между тем, в тайне создавать ей врагов в Европе и особенно в Германии, возбуждая в государях к ней зависть и недоверие.

«11) В супруги русским вел. князьям избирать германских принцесс и путем родственных отношений и выгод умножать союзы для увеличения русского влияния в этой империи.

«12) Пользоваться религиозным влиянием на греко-восточных отщепенцев (sar le grecs desunis) или схизматиков, распространенных в Венгрии, Турции и южных частях Польши, привлекать их к себе всевозможными прельщениями (par toutes les voies captieuses), называться их покровителями и добиваться духовного над ними главенства. Под этим предлогом и этим путем Турция будет покорена, и сама Польша, не имея уже возможности поддерживать себя ни собственными силами, ни своими политическими связями, точно также скоро подпадет под иго.

«13) Тогда каждая минута будет дорога. Необходимо в тайне подготовить все средства для нанесения сильного удара, действовать обдуманно, предусмотрительно и быстро, чтобы не дать Европе времени придти в себя. Надлежит начинать чрезвычайно осмотрительно, с отдельного предложения сперва Версальскому двору, потом Венскому, относительно раздела между собою власти [99] над всем миром, давая им в тоже время заметить, что это предложение не может казаться им подозрительным, ибо Россия de facto — уже повелительница всего Востока, и, кроме этого титула, более ничего не выигрывает. Без всякого сомнения, этот проект не преминет увлечь их и вызовет между ними войну на смерть, которая вскоре сделается всеобщею, вследствие обширных связей и сношений этих двух соперничествующих дворов, естественно враждебных друг к другу, а равно вследствие того участия, которое по необходимости примут в этой распре все другие европейские дворы.

«14) Среди этого всеобщего ожесточения, к России будут обращаться за помощию, то та, то другая из воюющих держав, и, после долгого колебания — дабы они успели обессилить друг друга — и собравшись сама с силами, она для виду должна будет, наконец, высказаться за Австрийский дом. Пока ее линейные войска будут подвигаться к Рейну, она, вслед за тем, вышлет свои несметные азиатские орды. И лишь только последние углубятся в Германию, как из Азовского моря и Архангельского порта выдут с такими же ордами два значительные флота, под прикрытием (sousle convoi) вооруженных флотов, черноморского и балтийского. Они внезапно появятся в Средиземном море и Океане для высадки этих кочевых, свирепых и жадных до добычи народов, которые наводнят Италию, Испанию и Францию; одну часть их жителей истребят, другую уведут в неволю для заселения сибирских пустынь и отнимут у остальных всякую возможность к свержению ига. Все эти диверсии дадут тогда полный простор регулярной армии действовать со всею силою, с полнейшею уверенностию в победе и в покорении остальной Европы».

Вникнув в сущность планов Петра Великого, сообщаемых Лезюром, читатель, полагаем, убедится, что первые 11-ть пунктов представляют ничто иное, как сжатое и относительно верное изложение политической системы, которой следовало русское правительство в своих внешних сношениях и войнах со времени кончины Петра Великого до 1812 года. Подобное обстоятельство указывает, что, при сочинении этих пунктов, автор справлялся с историей, хотя и переделал ее сообразно с своими взглядами; в пунктах же 12, 13 и 14, где ему уже нельзя было руководствоваться событиями, совершившимися до 1812 года, он прибегает к помощи воображения и в общих чертах ставит конечной целью планов Петра Великого — завоевание всей Европы и господство России над всем миром. В советах, будто бы даваемых при этом Петром его преемникам, говорится о «несметных азиатских ордах» (nuee de hordes asiatiques), которые должны следовать за регулярными войсками при их вторжении в Европу, о «свирепых и жадных до добычи кочующих народах» (peuples nomades feroces et avides de butin), которыми нужно наводнить Францию, Италию и Испанию, чтобы они, «истребив одну половину жителей, увели другую в неволю, для населения сибирских пустынь» и т. п. Вообще, высокопарный, декламаторский слог, которым изложена сущность «Завещания» Петра Великого, плохо вяжется с серьезным и ученым тоном всей книги Лезюра и невольно наводит на мысль, что эта часть памфлета написана другой рукой и только включена в его труд.

Книга Лезюра, наделавшая в свое время довольно шума, была, наконец, забыта, как и все на свете, и после нее, до 1836 года, мы не встречаем нигде в иностранной литературе упоминания о «Завещании» Петра Великого. В 1836 году, в Париже появилось сочинение под таким заманчивым заглавием: «Меmoires du chevalier d'Eon, publiees pour la premiere fois sur ses papiers, fournis par sa famille et d'apres les materiaux authentiques deposes aux archives des affaires etrangeres. Par Frederic Gaillardet, auteur de la Tour de Nesle» (Записки кавалера д'Еона, напечатанные в первый раз по его бумагам, сообщенным его родственниками, и по достоверным документам, хранящимся в архиве иностранных дел. Соч. Фридриха Гальярде, автора «Несльской башни»).Сочинение это, имевшее, по внешности, всю обстановку достоверных исторических мемуаров, но наполненное вымыслами и анохронизмами, быстро разошлось в продаже, благодаря интересу публики к загадочной личности кавалера д'Еона. В книге Гальярде мы находим уже настоящий текст «Завещания» Петра Великого, вывезенного будто бы «в точной» копии д'Еоном из России, и при том в редакции, отличающейся в [100] некоторых подробностях от сущности этого документа, переданной в сочинении Лезюра.

Известно, что в царствование императрицы Елизаветы Петровны, кавалер д'Еон состоял, с 1755 по 1760 год, при французском посольстве в Петербурге и играл роль тайного дипломатического агента короля Людовика при русском дворе и вместе с тем шпиона, приставленного к французскому посланнику ¹. Гальярде, не упоминая ни слова о книге Лезюра, следующим образом объясняет появление текста «Завещания» Петра Великого в руках д'Еона:

«В 1757 году, — говорит он, — кавалер д'Еон привез (в Париж) драгоценный документ, открытый им, благодаря его тесной безграничной дружбе (с императрицей) и бесконтрольным изысканиям (intimite sans bornes et a ses investigations sans controle) в самых секретнейших царских архивах. Документ этот, о котором с тех пор заговорил весь свет, существование которого было известно, но которого никто не мог достать, или списать, был тайно вручен д'Еоном, вместе с специально написанным им сочинением о России, министру иностранных дел аббату Берни и королю Людовику XV. Это, — по словам д'Еона, — буквально верная копия с завещания, оставленного Петром Великим его потомкам и преемникам на троне».

И так, авантюрист, носивший то женское, то мужское платье, и долго считавшийся гермафродитом, мелкий дипломатический агент, шпион французского правительства при Французском же посланнике, пользуется «тесной, безграничной дружбой» русской императрицы, получает доступ в «секретнейшие царские архивы», не зная русского языка, «бесконтрольно» роется в них, отыскивает акт, который должен бы считаться величайшей государственной тайной, снимает с него «точную копию» и привозит ее во Францию для вручения королю. Как много во всем этом правдоподобия!

Политическая программа, которую Петр Великий завещает, устами кавалера д'Еона, своим преемникам, заключается также, как и у Лезюра, в 14 пунктах; но ей уже придан вид торжественного и несомненного акта, — «Завещания» (название, которое с тех пор и удержалось за ним) посредством такого вступления:«Во имя святой и нераздельной Троицы, мы, Петр, император и самодержец всероссийский, всем нашим потомкам и преемникам на престоле и правительству русской нации и проч. и проч.» За вступлением следуют пункты с изложением советов:

«Поддерживать русский народ в состоянии непрерывной войны, чтобы солдат был закален в бою и не знал отдыха: оставлять его в покое только для улучшения финансов государства, для переустройства армии и для того, чтобы выждать удобное для нападения время. Таким образом, пользоваться миром для войны и войною для мира, в интересах расширения пределов и возрастающего благоденствия России.

II.

«Вызывать всевозможными средствами из наиболее просвещенных стран военачальников во время войны и ученых во время мира, для того, чтобы русский народ мог воспользоваться выгодами других стран, ничего не теряя из своих собственных.

III.

«При всяком случае вмешиваться в дела и распри Европы, особенно Германии, которая, как ближайшая, представляет более непосредственный интерес.

IV.

«Разделять Польшу, поддерживая в ней смуты и постоянные раздоры, сильных привлекать на свою сторону золотом, влиять на сеймы, подкупать их для того, чтобы иметь влияние на выборы королей, проводить на этих выборах своих сторонников, оказывать им покровительство, вводить туда русские войска и временно оставлять их там, пока не представится случая оставить их там окончательно. Если же соседние государства станут создавать затруднения, то их успокоивать временным раздроблением страны, пока нельзя будет отобрать назад то, что было им дано.

«Делать возможно большие захваты у Швеции и искусно вызывать с ее стороны нападения, дабы иметь предлог к ее покорению. Для этого [101] изолировать ее от Дании и Данию от Швеции и заботливо поддерживать между ними соперничество.

VI.

«В супруги к русским вел. князьям всегда избирать германских принцесс для того, чтобы умножать родственные союзы, сближать интересы и, увеличивая в Германии наше влияние, тем самым привязать ее к нашему делу.

VII.

Преимущественно добиваться союза с Англиею, в видах торговли, ибо это именно та держава, которая для своего флота наиболее нуждается в нас и которая может быть наиболее полезною для нашего флота. Обменивать наш лес и другие произведения на ее золото и установить между ее и нашими торговцами и моряками постоянные сношения, которые приучат наших к торговле и мореплаванию.

VIII.

«Неустанно расширять свои пределы к северу и к югу, вдоль Черного моря.

IX.

Возможно ближе придвигаться к Константинополю и Индии. Обладающий ими будет обладателем мира. С этою целию возбуждать постоянный войны то против турок, то против персов, основывать верфи на Черном море, мало по малу овладевать как этим морем, так и Балтийским — ибо то и другое необходимо для успеха плана — ускорить падение Персии, проникнуть до Персидского залива, восстановить, если возможно, древнюю торговлю Леванта через Сирию и достигнуть Индии, как мирового складочного пункта. По овладении ею, можно обойтись и без английского золота.

«Заискивать и старательно поддерживать союз с Австриею, поощрять для виду ее замыслы о будущем господстве над Германиею, а в тайне возбуждать против нее недоброжелательство в государях. Стараться, чтобы те или другие обращались за помощью к России и установить над страною нечто в роде покровительства с целью подготовления будущего господства над нею.

XI.

«Заинтересовать Австрийский дом в изгнании турок из Европы, а по овладении Константинополем, нейтрализовать его зависть, или возбудив против него войну, или дав ему часть из завоеванного, с тем, чтобы позднее отобрать это назад.

ХII.

«Привлечь на свою сторону и соединить вокруг себя всех грековосточных отщепенцев (grecs desunis) или схизматиков, распространенные в Венгрии, Турции и южной Польше, сделаться их средоточием и опорою и предуготовить всеобщее преобладание над ними посредством установления как бы духовного главенства: будет столько друзей, сколько окажется у каждого из ее врагов (се seront autant d'amis qu'on aura chez chacun de ses ennemis).

ХIII.

«Когда Швеция будет раздроблена, Персия побеждена, Польша покорена, Турция завоевана, армии соединены, Черное и Балтийское моря охраняемы нашими кораблями, тогда надлежит под великою тайною предложить сперва Версальскому двору, а потом Венскому, разделить власть над вселенною. Если который либо из них, обольщаемый честолюбием и самолюбием, примет это предложение — что не минуемо и случится, — то употребить его на погибель другого, а потом уничтожить и уцелевшего, начав с ним борьбу, в исходе которой сомневаться уже будет нельзя, ибо Россия в то время уже будет обладать всем Востоком и большею частию Европы.

XIV.

«Если, паче чаяния, тот и другой откажутся от предложения России, то надлежит искусно возжечь между ними распрю и истощить их во взаимной борьбе. Тогда Россия, воспользовавшись решительною минутою, должна устремить свои заранее собранные войска на Германию и одновременно с этим выслать два значительные флота, один из Азовского моря, другой из Архангельска, с своими азиатскими ордами, под прикрытием (sous le convoi) вооруженных флотов Черноморского и Балтийского. Выйдя в Средиземное море и Океан, они наводнят с одной стороны Францию, с другой Германию, и когда обе эти страны будут побеждены, то остальная Европа уже легко и без всякого сопротивления подпадет под иго.

«Так можно и должно будет покорить Европу».

Сличение текста «Завещания» Петра Великого, сообщенного Лезюром и д'Еоном, приводит, по крайней мере нас, к заключению, что, не смотря на разницу в некоторых подробностях, они тождественны между собою и что один из них есть не более, как переделка другого. В обоих излагаются одни и те же взгляды на политику России, большею частью, в выражениях буквально-схожих, при чем события совершившиеся приурочиваются к этим взглядам довольно ловко; там же, где приходится говорить о будущем, оба автора дают полный простор своей фантазии, развивают невероятные и несбыточные планы, обнаруживают совершенное незнание действительных национальных интересов русского государства, преподают от имени Петра Великого самые нелепые советы и влагают ему в уста фразы в роде«hordes [102] asiatiques» или «peuples nomades, feroces et avides de butin» и т. п. Вообще, подделка «Завещания» Петра Великого настолько неискусна и очевидна, что не заслуживает серьезного опровержения и может вводить в заблуждение только тех, к сожалению, довольно многочисленных, иностранных публицистов, которые пишут о России, вовсе не зная ее истории; но, вместе с тем, подделка эта дает отличный матерьял тем враждебным нашему отечеству писателям, которые, хотя и обладают достаточными знаниями, но берутся за перо с предвзятой мыслью — клеветать на Россию и ее правительство.

В доказательство последнего приведем пример. Известный многими сочинениями о Польше, польский историк Леонард Ходзько предпринял, в 1839 году, на французском языке, популярное, иллюстрированное издание, под заглавием: «La Pologne historique, litteraire, monumental et illustree» (Польша историческая, литературная, монументальная и иллюстрированная). В первом же выпуске этого тенденциозного сочинения, Ходзько перепечатал из книги Гальярде текст «Завещания» Петра Великого, снабдив его, разумеется, своими рассуждениями и умозаключениями. Мало того, он не затруднился даже сделать к нему такое добавление:

«Петр I набросал проект своего завещания в 1709 году, после сражения под Полтавой, и исправил и дополнил его в 1724 году. Благодаря случаю, сопряженному с романическими приключениями, о которых здесь не уместно рассказывать, французский посланник при дворе императрицы Елизаветы нашел возможность, в 1757 году, снять копию с этого странного (etrange) документа и немедленно отослал его версальскому кабинету».

Таким образом, чтобы придать подделке еще более вид достоверного исторического акта, Ходзько обозначает не только года, но и обстоятельства, при которых он будто бы был составлении приписывает честь добытия этого «странного» документа «французскому посланнику», преднамеренно умалчивая о кавалере д'Еоне, так как имя этого авантюриста могло внушить сомнения серьезным читателям.

«Иллюстрированная Польша» имела несколько изданий и сделалась главнейшим источником множества перепечаток «Завещания» Петра Великого, расплодившихся особенно во время Крымской кампании. Некоторые иностранные доброжелатели России ограничились простым воспроизведением «Завещания» без всяких комментариев; но нашлись и такие, которые не могли отказать себе в удовольствии кое-что присочинить к этой подделке. Так, некто г. Корреадор, пользующийся репутацией дельного военного писателя, напечатал, в 1854 году, по-французски «Карту увеличения России со времени Петра I до наших дней». В примечаниях к карте, Корреадор напечатал «Завещание» Петра Великого и прибавил к нему следующий вариант:

«Это политическое завещание было набросано Петром I в 1710 году, после сражения под Полтавой, исправлено им в 1722 году, после Ништадского мира и окончательно редактировано (formule) канцлером Остерманом».

Кто же был автором поддельного духовного «Завещания» Петра Великого?

Г. Берхгольц отвечает на этот вопрос утвердительно: — Наполеон I, и дает своей брошюре заглавие: «Napoleon I auteur du testament de Pierre le Grand». Цитуя несколько выписок из «Souvenirs contemporains de Villemain», «Memoires du comte Mollin», «Message au senat conservateur» и «Memorial de St. Helene», из которых видно, что взгляды, высказанные Наполеоном, при разных случаях, на политику России, очень схожи с выраженными в поддельном «Завещании» Петра Великого, г. Берхгольц, основываясь на этом, делает следующий окончательный вывод:

«Эти цитаты, которых мы могли бы извлечь множество, нам кажется, достаточно доказывают поразительное сходство между взглядами на вещи Наполеона I и [103] выраженными в документе, напечатанном г. Лезюром. И тут и там те же общие мысли, те же заключения, а в местах, где биографы цитуют собственные слова императора, те же образы, те же выражения, которые можно найти и в речах Наполеона и в документах, диктованных им. К числу последних мы смело относим и «Завещание» Петра Великого, которое по форме и содержанию доказывает каждому, не желающему преднамеренно ослепляться, что сочинителем его был ни кто иной, как Наполеон I».

Доказательства г. Берхгольца очень остроумны, но не совсем убедительны. Мы попробуем высказать наше мнение о происхождении «Завещания» Петра Великого, не делая, подобно автору брошюры «Napoleon I auteur de testament de Pierre le Grand», решительных приговоров.

В 1870 году, Гальярде выпустил в свет второе издание мемуаров кавалера д'Еона под измененным заглавием: «Memoires sur la chevaliere d'Eon La verite sur les mysteres de sa vie d'apres des documents authentiques, suivis de douze lettres inedites de Beaumarchais. Par F. Gaillardet, l'un des auteurs de la Tour de Nesle, ex-editeur redacteur en chef du «Courrier des Etats-Unis» (Записки о кавалерше д'Еон. Правда о тайнах его жизни по достоверным документам, с присоединением двенадцати неизданных писем Бомарше. Соч. Ф. Гальярде, одного из авторов «Несльской башни» и бывшего издателя и главного редактора «Вестника Соединенных Штатов). Это второе издание так существенно разнится от первого, появившегося в 1836 году, что его можно признать за совершенно новое сочинение. В предисловии Галльярде прямо и откровенно сознается в тех вымыслах и мистификациях, которые он позволил себе сделать в первом издании.

«Уроженец местности, — говорит он, — где провел большую часть своей молодости кавалер д'Еон и где еще существуют некоторые члены его фамилии, я получил от последних, в 1835 году, несколько манускриптов, печатных произведений и разных бумаг, которые им достались в наследство от их загадочного родственника. Затем, я выхлопотал себе, через посредство министра иностранных дел герцога Брольи и директора канцелярии г. Милье, право рассмотреть в архиве министерства все бумаги, относящиеся к продолжительному периоду времени политической деятельности кавалера д'Еона. Я нашел здесь драгоценные документы, в первый раз опубликованные мною в мемуарах, изданных в 1836 году. Но мне было тогда двадцать пять лет и я только что написал, вместе с Александром Дюма, драму «La Tour de Nesle». Я бредил мрачными тайнами, трагическими любовными похождениями и сложными интригами. Жизнь кавалера д'Еона, в том виде, в каком она выяснилась из прочитанных мною бумаг, казалась мне слишком обыкновенною и, по моему убеждению, должна была иметь стороны, не поддающиеся изысканиям и тщательно скрытые… Мое воображение работало и в итоге вышло, что сочинение мое составилось из двух элементов: достоверного и выдуманного, романического».

После такого признания, Гальярде уверяет, что второе, заново переделанное им, слишком через тридцать лет, издание мемуаров д'Еона, является совершенно очищенным от всякого вымысла и основанным единственно на строгой исторической истине (stricte verite historique). В этом заново переделанном и «основанном на строгой исторической истине», издании, которое, действительно подкрепляется массой документов и писем, мы опять встречаем текст «Завещания» Петра Великого без всяких перемен. Мало того, Гальярде в предисловии ставит себе в заслугу, что он «первый обнародовал этот «знаменитый» документ» (j'ai ete le premier a mettre au jour la copie de cet fameux testament).

Не морочит ли опять Гальярде доверчивую публику? Не повторяет ли он снова на шестом десятке своего возраста туже мистификацию, которую совершил в молодости, имея всего двадцать пять лет, когда его [104] воображение «сильно работало»? Действительно ли очистил он свое сочинение от всех вымыслов и не является ли оно новым плодом его пылкой фантазии, вторичным сборником небывалых событий и разного рода подделок? Мы думаем, что нет.

Кавалер д'Еон представляет собою полнейший тип авантюриста прошлого столетия, всегда готового, без разбора, браться за все: и за перо, и за шпагу, и за дипломатию, и за грязную интригу и, наконец, надеть женскую юбку, когда это обещает ему какие-нибудь выгоды. Он начал свою карьеру литературой. Первым его произведением было надгробное слово графине де-Пентьеврь, затем он написал: «Essai historique sur les differentes situations de la France par rapport aux finances» (Исторический опыт о разных положениях Франции в отношении финансов) и два тома «Considerations politiques sur 1'administration des peuples anciens et modernes» (Политические соображения об управлении древних и новых народов). Мы не знаем этих сочинений и не можем судить о них, но полагаем, что двадцатишестилетний автор, не имевший серьезной научной подготовки, должен был иметь большую смелость, чтобы трактовать в нескольких томах о таких сложных и специальных предметах, как финансы Франции и управление у древних и новых народов. Как бы то ни было, сочинения эти ввели его в кружок тогдашних писателей и доставили ему знакомство и покровительство некоторых французских вельмож, любивших в то время меценатствовать. Через них он сблизился с принцем Конти и был рекомендован последним королю, как способный и ловкий молодой человек, когда Людовику XV понадобилось, в 1755 году, отправить в Россию, вместе с оффициальным резидентом, кавалером Дугласом, тайного агента, чтобы завязать с императрицею Елизаветою Петровной прямые, так сказать, интимные сношения и, в тоже время, секретно доносить королю о действиях его представителя при русском дворе. В инструкции, данной Дугласу и д'Еону, им поручалось, кроме дипломатических обязанностей, тайно собрать сведения о политическом, военном и финансовому состоянии России, о ее настоящих и будущих видах на Польшу, о намерениях относительно Швеции и Турции, о расположении императрицы и ее министров к Франции, Англии и Германии, о склонности русского правительства к войне, или миру, о преданности малороссийских казаков, о партиях, разделявших петербургский двор и т. д. ² Читая эту инструкцию, нельзя не заметить странного совпадения: почти на все задаваемые ею вопросы мы находим ответ в поддельном «Завещании» Петра Великого.

Посылка в Россию открывала д'Еону, вместо литературной, политическую карьеру. Это первое дипломатическое поручение, полученное им столь неожиданно, разом давало ему положение при дворе и ставило его в непосредственные отношения к королю, а удачное исполнение сулило впереди заманчивую дорогу почестей и наград. Понятно, что, находясь в России, в роли тайного агента, он всячески старался зарекомендовать себя перед своим правительством и выказать свою ловкость и дипломатические способности. Красивый, неглупый, д'Еон скоро втерся в дом вице-канцлера графа Воронцова и других русских вельмож, был принят ко двору, узнавал, расспрашивал, интересуясь, конечно, более всего политическими вопросами. Доказательством, что он желал ознакомиться с Россией и собирал о ней сведения, служит довольно объемистое сочинение, представленное им королю и напечатанное впоследствии под заглавием «Исторические и статистические заметки о русском государстве», где говорится, понемногу, обо всем: и о русской торговле, и о русском тарифе, и о распоряжениях Петра Великого относительно монашествующих, и о трактатах России с Англией, и о судьбе царицы Евдокии Феодоровны, и т. д. Все это написано бойким, самоуверенным [105] тоном, наполнено, разумеется, разным вздором и ложными взглядами, но, вместе с тем, обнаруживает в авторе некоторую наблюдательность.

В 1757 году, Дугласу удалось убедить петербургский кабинет вступить в союз с Францией, направленный против Пруссии. Успешному исходу переговоров много содействовал д'Еон, что засвидетельствовано и самим Дугласом в донесениях его министру иностранных дел. Д'Еон был отправлен в Париж чтобы вручить Людовику XV договор, подписанный русской императрицей. Эта поездка давала ему возможность лично объяснить королю свою дипломатическую деятельность в России, увенчавшуюся успехом, который он исключительно приписывал себе. Есть основания предполагать, что уже в это время д'Еон мечтал о посте французского посланника при русском дворе, посте, которого он и добился в 1762 году, хотя, впрочем, всего лишь на несколько дней, так как назначение его было отменено, по случаю переворота, происшедшего в Петербурге. Достижение этой цели, столь льстившей его самолюбию, могли препятствовать его молодость и неопытность, а потому ему необходимо было выставить себя перед королем и министрами в самом выгодном свете, вселить в них уверенность в своих дипломатических способностях и представить свое пребывание в России плодотворным и важным для французского правительства. Он поднес королю свое сочинение о России, как наглядное свидетельство того, что основательно изучил эту страну. Но все это могло казаться д'Еону еще недостаточным для осуществления его затаенной мечты. В его интересах было предъявить какой-нибудь необыкновенный подвиг, ярко рисующий его ловкость, усердие, уменье пользоваться людьми и обстоятельствами, его обширные связи при петербургском дворе, благодаря которым для него все достижимо, даже сокровеннейшие тайники русской политики. Вот, по нашему мнению, источник происхождения поддельного духовного «Завещания» Петра Великого, и мы вполне уверены, что автором его был ни кто иной, как кавалер д'Еон. Сочинение подобного акта не представляло для него трудностей. Два года вращаясь при дворе дочери Петра I, окружившей себя чисто русскими людьми, которые чтили память ее великого отца и старались во всем следовать его предначертаниям, д'Еон беспрестанно должен был слышать рассуждения о политике и планах Преобразователя России, действительно, как бы завещанных им своим преемникам, потому что они были основаны на глубоком понимании национальных интересов. Д'Еон, разумеется, не мог уяснить их себе; он схватил, так сказать, только внешность, перетолковал ее по своему и изложил, дополнив, с отличавшей его самонадеянностью, своими домыслами и предсказаниями. Для лучшей мистификации подделки, он счел не лишним придать ей оффициальный вид начальными словами: «Во имя святой и нераздельной Троицы, мы, Петр, и т. д.» Однако, не смотря на это, подделка была настолько очевидна, и личность д'Еона внушала так мало доверия, что французское правительство отнеслось с полным пренебрежением к представленным им бумагам: — «Французские министры, — говорит по этому поводу сам д'Еон в одном из своих писем, — не придали никакой важности моему сообщению и признали изложенные в нем планы невозможными и химерическими. На мое открытие не было обращено серьезного внимания потому, конечно, что оно было сделано молодым человеком». Бумаги, доставленные д'Еоном, были, разумеется, сданы в архив министерства иностранных дел, где и лежали покойно до той минуты, когда начинающему французскому литератору пришла, в 1836 году, мысль описать жизнь загадочного авантюриста и разобрать относящиеся к нему документы. Можно судить о радости Гальярде, когда он нашел в кипе запыленных бумаг «3авещание» Петра Великого и получил возможность с гордостью заявить всему свету, что он первый открыл [106] этот знаменитый акт, который, при его полнейшем незнании истории России, не мог возбудить в нем каких-либо сомнений и был признан им, с французским легковерием, за несомненный и действительно существующий.

Теперь мы попытаемся объяснить, каким образом, по нашему мнению, «сущность» завещания, сочиненного д'Еоном, попала в книгу Лезюра. Мы знаем, что император Наполеон I, в борьбе с своими политическими и личными врагами, не был разборчив в средствах и считал каждое из них хорошим, лишь бы оно достигало, или содействовало цели. Задумав, в 1812 году, вступить в решительную борьбу с таким опасным соперником, как Россия, он, естественно, желал привлечь на свою сторону общественное мнение Европы, напугать его грозным призраком возростающего могущества Русской империи и представить себя оплотом цивилизации против завоевательных замыслов северных варваров. В этих видах он и заказал Лезюру написать сочинение: «Des progres de la puissance russe» для распространения его в публике. Лезюр, как историк, не мог совершенно легко отнестись к такой задаче и, чтобы исполнить ее, не компрометируя своего имени, должен был просмотреть в архиве министерства иностранных дел бумаги, касающиеся дипломатических сношений России с Францией в XVIII столетии. Выбирая из них преимущественно те, которые подходили к его предвзятой идее, он, разумеется, обратил внимание на «Завещание» Петра Великого; но имя лица, сообщившего этот документа и содержание последнего, ясно указывали на подделку. Затрудняясь ввести в свое сочинение столь важный акт, достоверность которого ничем нельзя было подтвердить, Лезюр мог показать его Наполеону и просить императора высказать свое мнение по этому поводу. Конечно, Наполеон ни минуты не колебался признать подобный документа подложным, но программа, заключавшаяся в нем, вполне согласовалась с целями, которые имелись в виду при составлении книги Лезюра, — напугать публику завоевательными планами России, и потому было решено, сократив и изменив этот документа, сообразно тогдашнему политическому положению и обстоятельствам, напечатать его с объяснением, что это есть сущность планов Петра Великого, будто бы изложенных им для руководства преемникам в секретных записках, которые, как уверяют, хранятся в домашнем архиве русских государей.

Мы не утверждаем, что в настоящей заметке положительно решили вопрос о происхождении поддельного «Завещания» Петра Великого, и будем очень рады выслушать мнения, противоположные нашему; они могут только способствовать разъяснению этого вопроса, во всяком случае, не лишенного интереса.

С. Шубинский.

Комментарии

1. Биография кавалера д'Еона, написанная по новейшим источникам Е. П. Карновичем, напечатана в 7 кн. сборника «Древняя и Новая Россия» 1875 г.

2. Инструкция эта напечатана г. Бутариком в изданной им «Correspondance secrete, inedite de Louis XV». Paris. 1866. Т. I. P. 204 и след.

Текст воспроизведен по изданию: Мнимое завещание Петра Великого // Древняя и новая Россия, № 1. 1877