РУССКИЙ ПЕРЕВОД ВИТРУВИЯ НАЧАЛА XVIII ВЕКА

РУССКИЙ ПЕРЕВОД ВИТРУВИЯ НАЧАЛА XVIII ВЕКА

Большие государственные и общественно-бытовые преобразования Петра I поставили новые задачи перед архитектурой. Для решения этих задач, наряду с русскими мастерами, были приглашены иностранные архитекторы. Одновременно осуществлялась усиленная подготовка отечественных кадров, путем прикрепления учеников к приглашенным иностранным зодчим или путем посылки одаренных молодых людей для обучения за границу.

Параллельно с изучением архитектурной практики, русские ученики за рубежом глубоко изучали теорию архитектуры, трактаты Витрувия, Палладио, переводя их на русский язык. Так, например, в 1699 году, в Венеции по указанию князя Долгорукова был подготовлен выборочный перевод из Палладио под названием: «Архитектура цывильная выбрана ис Паладиуша славных от математика и архитектора Кашпара Векио». ¹

В том же году был сделан перевод французского краткого пособия по гражданской архитектуре под названием: «По исправленному размеру старому и новому, где не токмо открываются разные погрешности славнейших архитекторов, но и даются особливо новые правила о пяти образцах архитектуры, ради согласия пропорции по лучшим древним римским славнейшим авторам образцах кратким и елико возможно разумительным чрез Яна Балтазара Лаутербака архитектора их высочеств светлейших Брауншвейгских и Липербургских принцев и профессора математики, напечатана в Амстердаме». ²

Девять лет спустя, в 1708 году, Михаилом Шафировым были подготовлены к изданию переводы выдержек из книги Юста Данкерса по архитектуре, геометрии, артиллерии и фортификации. ³

Характерно, что авторы переводов не стремятся буквально воспроизводить принципиальные теоретические положения трактатов. Критически изучая их, они пытаются отдельные положения сформулировать по своему, в соответствии с требованием времени. Наглядной иллюстрацией является сохранившаяся рукопись одного из русских учеников, присланная из Амстердама в кабинет Петра I в 1715 году. Названа она так же, как первая глава трактата Витрувия: «Что есть архитектура и которые части подобает знать архитектору». ⁴ Автора этого перевода, к сожалению установить не удалось. ⁵

Текст начинается с определения понятия «архитектура»:

1. «Архитектура есть наука, к которой принадлежат многие разные учения и знания, через которые (можно) разсуждать о всех работах и иных художествах принадлежащих к ней. Сия наука (архитектура) получается через теорию и практику. Теория толкует и показует сходство размеров, что принадлежат к вещи создающей, а практика состоит в прилежании всегдашних и разных образцах, по которым случаются разные приклады в работе, и которые архитекторы тщатся превзойтить в совершенстве их художества через искусство руки. Немного успели без практики, хотя и при великом их труде, немного же и те которые через едино знание наук и через единые разговоры и не видав ничего никогда надеелися достигнуть совершенства; но те которые присовокупили к теории практику, оные одни достигли совершенства в их начинаниях понеже знали что есть нужно к совершенству».

В этой выдержке, переведенной почти дословно из Витрувия, обращает на себя внимание несколько иное, чем в трактате, толкование практики. Если у Витрувия, «практика есть постоянное и обдуманное применение опыта для выполнения руками человека работ из любого материала по данному чертежу», ⁶ то в переводе говорится, что «практика состоит в прилежании всегдашних и разных образцах, по которым случаются разные приклады в работе, и которые архитекторы тщатся превзойтить в совершенстве их художества через искусство руки». Смысл перевода несколько иной. Если ссылка на образцы в какой-то степени указывает, что автором не отрицается необходимость использования опыта, то указание на то, что «архитекторы тщатся превзойтить в совершенстве их художества» [90] акцентирует внимание на творческой направленности и совершенствовании архитектурного мастерства.

2. «В архитектуре яко во всех прочих науках знатные суть две вещи: первые что уже какие правила даны неподвижные и простые, а вторые что при деле получается и познается из матерей (материи), и ради сего чтоб архитектор знал одно и другое совершенно и чтоб он был смыслен и работящ купно. Понеже смысл без работы ни работа без смысла не сочинят ни какого художника совершенного. Подобает же ему (архитектору) знать писать и рисовать (а так же) геометрию, нечто оптику, арифметику и довольно знать историю. Напоминаю еще последуя Ветруву (Витрувию) чтобы знать архитектуру, философию, музыку и нечто медицины, юриспруденцию и астрологии причина ему (архитектору) есть, дабы сие знали архитекторы о чем еще впредь напомню. По моему намерению последуя (архитектору) подобает учредить добрую память и ради сего уметь писать, надлежит знать рисовать дабы возмог з большею свободностию по рисунку назначить все окрасы которые принадлежат к работе. Геометрия есть великий способ особливо научит добре употреблять линию и циркуль и знать прямизну совершенную и округлость. Оптика служит чтобы знать дать свет в пристойных местах. Арифметика есть ради счисления иждивения на работу которую зачинать и учредить пропорции которые некогда находятся лучше через числа нежели через геометрию».

Если в тексте Витрувия сказано, что архитектор должен уметь рисовать, чтобы на основе рисунков производить постройку здания, то в переводе необходимость рисунка обусловливается тем, что это «даст архитектору з большею свободностию по рисунку назначить все окрасы (т. е. украшения — В. Ш.).

3. «Гистория довольствует наибольшую часть украшений в архитектуре о чем архитектору подобает знать. На приклад места столбов ставятся статуи образом жен честно одеянных, которые называются кариадския: возможно же показать тому кто неизвестен ради чего сие делается тако яко жители кариадские которой есть град Пелопонеской совокупились некогда с персами и имели войну с другим греческим народом, и яко греки победившие их славно сочинили конец оной войны и было тако потом кариадам что грады их взяли и раззорили, людей посекли и жен пленили, и дабы их держать с большим поруганием не позволяли честным господам с себя снимать их длинного обычайного платья, и ни какого их украшения, и толико чтобы единожды ввесть их с победою но чтоб они видели себя не како в стыде пропровождая всю жизнь являяся всегда в том же состоянии каковы были в победоносный день, и знали того, что их град того достоин был, и чтоб оставить образ в вечность о наказании которое претерпели кариады и дать знать потомкам какая им была казнь, архитекторы того времени поставили вместо столбов такие статуи к строению публичному, а мы видим ныне такие статуи кариадов в Париже в старом королевском доме, которой называется Лувр, и поставлены в зале гвардии швейцарской при короле Генрихе втором».

Дополняя Витрувия, безымянный автор привел пример использования кариатид в оформлении зала швейцарской гвардии в Лувре.

4. «А дедемонцы (лаконяне) у чинили тоже тогда как приводом по указанию сына Клембротова (имеется ввиду греческий царь Клеомврот) побили с малыми людьми войско персидское, на баталии Палерской, понеже приведши пленников с триумфом построили на шатры и на все взятое от неприятелей галерею, которую назвали персидская, в которой были статуи изображенным персиан пленных в их обыкновенной одежде и они держали свод той галереи, дабы показать тот народ сходно чему они достойны были и оставить потомкам сокровище добродетелей и побед».

5. «А лаконяне сочиняя свою храбрость так ужасну их неприятелям и возбуждая их народ к обороне своего отечества прикладами своими. Потом последуя ацедемоном (лаконянам) многие архитекторы делали чтоб держать, измышляли и иные украшения на статуях персидских и тако обогащали их работы сходными к тому такими же вымыслами, суть еще многие такие истории которые нужно знать архитектору».

6. «Учение философии последуя Витрувию служит такожде к совершенству архитектора чтобы быть великодушну и верну что есть найбольшего, понеже не возможно есть чтоб без верности и без чести кто мог когда что сделать доброго, неподобает же быть прилежателю к сокровищу, и не тщится чтоб себя набогащать, и не чинить ни чего чтоб было недостойно так почтенному художеству и се есть что преднаписует философия; но ради сего (нужно) быть добрым христианином нежели философом».

7. «Еще довольно показать к чему удобна архитектору философий и физика ради приводу вод и знания их чтоб избежать случающихся некогда запоров в трубах от сильного ветра что больше случается в полуденных странах, а в северных [91] странах сего не случается, а кто искусится невозбранно токмо не нужно».

Как видно из приведенного текста, автор перевода вступает с Витрувием в полемику и опровергает необходимость знания философии и физики «ради приводу вод», ссылаясь на особенности климата северных стран.

Некоторые элементы полемики имеются и в последующем тексте:

8. «Пишет оный же Витрувий что музыку надлежит знать архитектору ради некоторых инструментов военных, которые в старину с струнами бывали о чем пространно надлежит толковать но здесь кратко глаголю, нужды нет нам, понеже наши картауны и без нот играют согласно».

9. «Еще Витрув пишет чтобы знать музыку ради установки горшков на театрах оперских ради звону голосов чтоб слушателям крепче приходилось в уши ради разности и слабости голосов и сего ради возможно оставить музыку архитектору понеже уже таких горшков ныне не умеют делать которые назывались вазы Энеа».

Характерно, что автор совершенно исключил, как не нужные, по его мнению, современному архитектору рассуждения Витрувия об общности музыки и архитектуры, о математических и канонических пропорциях, а также о военных метательных машинах-баллистах и катапультах.

10. «Витрув же пишет чтобы знать медицины нечто архитектору ради знания разности климата, и чтоб знать воздуха растворения и на сие такожде согласуется что полуденных стран архитектору сие знать надлежит: понеже суть места опасные на приклад у Пуцоли пещера собачья, или воды с ядом».

В главе 3 книги VIII Витрувия, как известно, описываются различные свойства источников и приводятся в качестве примеров ядовитые. ⁶

Автор перевода, повидимому, сомневаясь в существовании этих источников и зная что в России («в северных странах») таких нет, считает, что эти знания необходимы только архитектору «полуденных стран».

11. «Оной же Витрув пишет чтоб знать архитектору юриспрюденцию и обычаи места» ... и от себя добавляет: «правда не худо, а учиться с фундаментов не подобает».

«Пишет оной же (Витрувий — В. Ш.) чтобы архитектору знать астрологию ради знания квадрата который дает восток, запад, полудень, север, равнонощие, сольстициум и все звериное течение».

После этой фразы автор вновь выявляет свой сугубо практический взгляд на вещи:

12. «Ветрув погрешил квадрат и звездное течение не показуется в астрологии понеже мы имеем от первого Платона который разделил астрологию с астрономией и сие в астрономии, а в астрологии есть что будущее предвещать и ради того в моем основании не предложил сих пяти частей (знать) понеже излишнее мне кажется и понеже великой архитектор сие положил за благо есть ради полуденных стран».

13. «Понеже возможно архитектору обогащать от знания так многих вещей не возможно верить чтоб человек мог быть скоро архитектором и не надлежало бы ему принимать той (большой) части (знаний) на себя, разве чтоб он зачал с своих младенческих лет восходить по всем ступеням наук и художеств, которые могут возвысить до последнего совершенства в архитектуре».

Смысл абзаца в переводе полностью совпадает с соответствующим местом у Витрувия.

14. «Возможно рещи (речи) нетщательные возымеют трудность понять яко вразумение и память единого человека возможет только знать когда они присмотрят что все науки имеют комуникацию между ими и тогда уверится что се есть возможно: понеже энсиклопеди (или круг наук) есть сложен що всех сих наук яко тела из членов и которые училися с младенчества познают их свободно через сходство которое присмотрят между некоторыми и обычайно во всех науках одни служат чтоб выучить другую свободнее».

Это место в переводе искажено. В переводе Баженова ⁵ оно изложено так: «может быть невеждам покажется непонятным чтоб разум и память одного человека могли освоить такое количество знаний, но если они присмотрят» ... Дальше автор довольно точно передает текст Витрувия.

15. «Се есть ради чего Пириус (Пифий) древний архитектор, который превзошел от сооружения капища Минервина (Афины) во граде Приене, пишет в своей книге чтоб архитектор был во всех науках которые знает и знал бы совершенно науки, однако сие не праведно есть, понеже не возможно чтобы архитектор был такой же грамотный как и Аристарх также великий музыкант как Аристогсен также превосходный маляр (живописец) как Апелес, такожде добрый скульптор яко Мирон или Поликлет и чтоб так великий доктор как Гиппократ. Довольно чтоб он знал грамматики, оптики, пиктуры (живопись) перспективы, механики, понеже разуму единого человека невозможно знать в совершенстве толико изрядных и разных наук». [92]

Сохраняя в начале абзаца смысл текста Витрувия, автор в конце причисляет к необходимым знаниям новые науки, которые в тексте Витрувия не указаны: оптику, перспективу, механику, но не упоминает приведенных в тексте Витрувия музыку и врачевание.

16. «И не толико что сии совершенства удаляются от единых архитекторов но от самых еще тех которые особливо имеют каждый свое художество и трудится чтоб быть совершенну и знать что есть особливого и тончайшего во всяком художестве и ежели трудно есть сыскать в каждом веке одного человека который бы превосходил в своем едином художестве какое же взыскать на едином архитекторе о чем много порознь труда имеют и ради того мне кажется что Пириус (Пифий) погрешил всем и не усмотрел он что во всяких науках суть две вещи практика и теория и из сих двух вещей которая принадлежить особливо тем которые искусны того художества, а вторая се есть теория есть знаема всеми учеными тако что один доктор и один музыкант могут добре говорить на приклад о движении планет из которых полюс есть сложен».

Витрувий говорит о том, что врач и музыкант могут судить о темах, близких тому и другому специалисту. Автор перевода ставит вопрос шире и несколько по иному.

17. «Но еще бы лечить одну язву или иную какую скорбь не поверят в том музыканту но позовут доктора, такожде ежели что не согласно в каком инструменте не позовут доктора но музыканта и суть математика которые могут писать с фундаменту обо всех разных науках, но сии разумы суть немногие и мало находится таких как Аристарх в Самосе, Филолаус и Архитас в Таранте, Аполлониус в Перге, Сретостен (Эратосфен) в Цыренне, Архимед и Скопинас в Сиракузах которые нашли много изрядных вещей в механике и в гномонике, (наука как делать солнечные часы посредством «гномона», т. е. указателя, который ни что иное как игла поставленная вертикально на гладкой поверхности) но натура дала не многим сию приятность однакоже нужно чтоб архитектор мешался во все сии разные вещи».

Эта мысль о знаниях, необходимых архитектору, более четко выражена в переводе трактата Баженовым, где сказано, что «для хорошего архитектора достаточно, если он посредственно знает другие художества и науки, принадлежащие к архитектуре, чтобы когда нужно было о них судить и рассматривать, не пристыдил бы себя неумением вымолвить ни слова. Если найдутся такие люди которые смогут совершенно знать все прочие науки, то эти их способности необходимо оценить как превосходящее для специальности архитектора». ⁷

Учитывая необходимость быстрой подготовки архитектурных кадров автор приводимого перевода считает возможным пересмотреть рекомендации Витрувия в части объема знаний архитектора. Высоко оценивая энциклопедичное образование, он говорит о нецелесообразности изучения архитектором «с фундамента» всех наук.

Текст рукописи заканчивается в духе окончания первой главы трактата Витрувия:

18. «Прошу Вас униженно и всех тех кто будет читать малой труд мой опустить погрешения которые найдутся противо правил грамотности буде известен что се есть ни филосов, ни ректор, ни граматив совершенной но ученик архитектуры который писал принадлежащие ради основания напомнить что есть архитектура».

Сохранение приводимого документа в делах кабинета Петра лишний раз говорит об огромном внимании, которое уделял Петр развитию отечественной архитектуры.

Весьма примечательно, что главенствующая роль в рукописи отводится практике — «искусству руки». Органическая связь теории и практики объявляется основой, которая может обеспечить наивысшие достижения в области архитектуры.

Безымянный перевод фрагментов трактата Витрувия свидетельствует о пытливости, широкой образованности и стремлении глубоко овладеть архитектурным мастерством, характерным для питомцев Петра.

Комментарии

1. ЦГАДА, ф. б-ки МГА, № 181, оп. 181/20, д. 258/463, собрание рукописей.

Гаспар Векки — римский архитектор, умер в 1643 г.

2. Там же, д. 269/474.

3. Там же, д. 270/464.

Данкерс Юстус — голландский книгоиздатель и гравер XVII века.

4. ЦГАДА, ф. кабинета Петра I, отд. II, л. 451-455. Повидимому, отрывки из этого трактата опубликованы А. И. Михайловым в журнале «Архитектура СССР», 1940 г., № 11.

5. Автор, повидимому, пользовался лучшим французским переводом Витрувия, исполненным Перро в 1673 г. С него же переводили Ф. Каржавин и В. Баженов.

6. Витрувий, Десять книг об архитектуре, перевод В. Петровского, изд. Академии архитектуры, 1934.

Текст воспроизведен по изданию: Русский перевод Витрувия начала XVIII в. // Архитектурное наследство, 7. Институт истории и теории архитектуры. М.-Л. 1955