-

Артемий Петрович Волынский.

(Материалы для его биографии)

1711-1718.

Материалы эти относятся к первоначальной служебной деятельности А. П. Волынского, о которой в биографиях его имеется весьма мало сведений.

Рассматривая собственноручные его письма, нельзя не заметить преобладающего «i», употребляемого им вместо «и». Это обстоятельство, а вместе с тем и почерк дают повод предполагать, что Волынский, родившийся вероятно на юге или юго-западе России, учился или у униата, или иезуита, которые в то время преимущественно занимались воспитанием в тех местностях России. В подтверждение такого предположения можно указать еще на то, что Волынский в своем письме (№ 7) определяет болезнь латинскими словами, тогда как современники его называли лихорадку «огневою» болезнью, и наконец употребляет кстати в другом письме (№ 9) латинское женерозы (generosus), великодушный, щедрый.

Письмо его из Астрахани, 5 августа 1718 г. резко обрисовывает его [935] личность, и именно так, как охарактеризовал ого покойный И. И. Шишкин в биографическом очерке («Отеч. Зап.». 1860 г., т. CХХVІІІ-СХХХ).

К сведениям, заключающимся в сообщаемых ныне материалах, мы можем добавить, что А. П. Волынский в начале 1711 г., в чине ротмистра, был послан в кн. Голицыну, киевскому губернатору, с указом кн. Меншикова «о переделании мундпрунку в генералном шквадроне и о набрании 5 рот». (Письмо кн. Голицына к кн. Меншикову, 19 апреля из Богуславля). 20-го августа того же года Волынский отправлен бароном Шафировым из обозу турского к государю в Карлсбад, при чем Шафиров снабдил его рекомендательным письмом к кн. Василию Владимировичу Долгорукову, в котором писал: «В надежде всегдашней вашей ко мне милости, прошу приносителя сего господина ротмистра. Артемья Волынского, которой послан к царскому величеству, милостиво выслушать в каком мы бедственном случае здесь обретаемся и его величеству представить, чтоб я не был здесь оставлен за мою службишку, которую я при сочинении нынешнего мира показал.... напомни, мой государь, великому государю и государыне царице, дабы не допустил нас до напрасной погибели, по которой потом, чрез последствующую паки войну, вящее бедство приключится, может государству великому интересу, о чем о всем пространно писал и самому его величеству, и к Гавриле Ивановичу (Головкину), и устно донесет вам он, господин Волынской». Вследствие этого письма Волынский был отправлен кн. Долгоруким к государю (письмо кн. Долгорукого к кн. Меншикову из Торуни 22-го сентября).

Исполнив поручение Шафирова, Волынский отправился обратно в Турцию, прибыл в Бендеры 13-го декабря, а 15-го числа отправился до Стамбула, как объяснил каргопольского полку вахмистр Петр Безобразов, который был послан с Волынским до Бендер и возвратился оттуда 29-го декабря; путешествия эти, как видно из показания того же вахмистра, были небезопасны: люди короля шведского и воеводы киевского (Орлика) непрестанно стерегли курьеров царского величества, имея указ от короля шведского ловить их, — и турецким конвоям приходилось вступать в бой, при чем дело необходилось без убитых и раненых.

Наконец известие о заключении 25-го-летнего мира с Турцией и подлинный трактат привезены Петру Волынским. Фельдмаршал граф Шереметев высочайшим господам правительствующему сенату, в Москву, 8 июля 1713 г., между прочим, доносил: «Сего числа от послов его царского величества из Адрианополя прибыл генерального шквадрона ротмистр Волынской, да капитан Трегубов и подали мне письмо, отпущенное из Адрианополя июня 23-го дня, в котором написано, что при помощи Божией, они, послы, трактатами, с крайним визирем Али-пашею, того-ж июня 22-го дня разменились и помянутой ротмистр Волынской с тем известием отправлен отсюда к его царскому величеству. А барон Шафиров в письме к графу Головкину от 3-го июля 1713 г., из Адрианополя, писал: «По заключении нынешнего двадцатипятилетнего мира междо его царского величества и салтаном турским, со известием о постановлении оного, двух курьеров, да с разменений трактата с крайним визирем, с тем подлинным трактатом турским, и третьего ротмистра от шквадрона господина Волынского отправили к его царскому величеству».

Последнее поручение доказывает, что Волынский уже в это время успел [936] обратить на себя внимание Петра и заслужить его расположение. Известно, что Шафиров опасался, как будет принят Петром мир и потому, вероятно, независимо собственного убеждения в пользу Волынского, выбрал его в настоящем случае, как личность, которая нравилась государю — Ред.

1. Устный приказ Петра Великого фельдмаршалу графу Борису Петровичу Шереметеву, переданный А. П. Волынским. ¹⁰

1711.

Его царского величества устны приказ к сиятельнейшему графу и повелительнейшиму господину фельдмаршалу Борису Петровичу.

Ежели будет писать господин подканцлер барон Шафиров о выводе войск царского величества из Польши, которые обретаются под командою вашего сиятельства, потому его царское величество приказал поступать и войски свои из Польши выводить, против прежнего своего величества указу, а ежели король шведской еще одержался не выслан из Бендер, тогда, как возможно, чтоб хотя полков пять или шесть кавалерии при себе в Польше ваше сиятельство удержать поволили;

второе: повелел его царское величество во всяких делах вашему сиятельству иметь сообщение с господином подканцлером бароном Шафировым и во всем поступать, усмотряя по тамошнему, ротмистр Артемей Волынской доносил и подписался.

2. Письмо Волынского к князю Меншикову.

Светлейший князь премилостивейший государь. Во известие, государь, вашей светлости покорне доношу. Посылан я был до царского величества от визиря из турецкого лагеря с прошением тем, дабы его величество против учиненных трактатов соизволил приказать обещанное им отдавать скорее и от царского, государь, величества послан паки к визерю с ответствием из Карлсбада. Из турецкого, государь, лагерю я поехал августа 20-го дня; но отъезде моем, государь, турки осталися не дошед Дуная мили за полторы, король шведской у Бендер и воевода киевской Орлик с своими, государь, войски при нем.

Более, государь, того к доношению вашей светлости не имею, токмо рабски предаюся в сохранение милосердия вашея княжея [937] светлости; вашея светлости, всепокорный нижайший раб Артемей Волынской.

Августа 20-го дня 1711 года. ¹¹

3. Письмо Волынского к графу Борису Петровичу Шереметеву.

(буквально).

(Собственноручное). Премилостивыи государь мои, яко отец, Борис Петрович. Покорне доношу во известие вашему сиятелству. В Рашков из Бендер от Махмет-паши я себе полковника турецкова с конвоем получил, и с ним до Бендер доехал благополучно; в Бендере ныне паша Исмаил, которои был у князя Димитрея Михаиловича (Голицына) в Самаре. А Махмет-паша, которои был в Бендере, онои поехал в Мисюр, также и те паши перемененены оба, которые были с воиским у Бендер. Вчерашнего, государь, дня, я у Исмаила-паши был, и о трудности проезда говорил, понеже на тои стороне Днестра ниже Рашкова в деревне Соколе, да в деревне Сохарне полковник Розухатъекии воеводы киевскова ждал меня из Рашкова с 400 человеками, и ежели-бы государь того дня не пришел конвои, то уже он получил указ от короля, чтоб меня добывать ему и в Рашкове. Ежелибы турки неускорили полуднем; и наша о сем хотел говорить королю также и о розбое наших купцов говорить хотел и писать до Константинополя, а что побрали, то наградить, и которые приличатца волохи области турецкой о тех сказал, что будут караны. Которые впрет от царского величества или от вашего сиятелства поедут посланные, паша мне говорил, чтобы ваше сиятелство им повелел задерживатца в рашкове, а о себе-б присылали известие к нему; а он конвои хотел ко всем высылать; а бес турок, государь, до границы турецкой проехать будет невозможно; да при бытности своеи Небогатой ¹² сказал, что бутто ваше сиятелство обещал прислать наше презент, и мне о сем нынешней паша говорил, чтоб о сем до вашего сиятелства я писал. Вашего сиятелства, премилостивого моего государя, покорный раб Артемей Волынской. Из Бендер я государь поехал декабря дня 15.

Помета: «получено, в Киеве декабря 29 дня (на обороте: «1713 год декабрь»). [938]

4. Известие, сколько явилось недочету, в присланной казне с ротмистром Артемьем Волынским в двух стах пятидесяти тысячах рублях. ¹³

В поданной ведомости в канцелярию шквадронца Герасима Глотова, у которого по отъезде Михайла Бестужева, оная казна была во осмотрении, между тем, что из оных денег в канцелярию отпущено, написано:

Декабря в 10-й день 1711 году отдано в канцелярию тысяча восемьсот Рублев, а на бочке, в которой те деньги были, подписано, что в ней денег две тысячи восемьсот рублев. И неявилось в той бочке против подписи тысячи рублев, а та-де бочка отпущена от генерала крикс-цалмейстера Петра Бестужева и везена из армеи царского величества до турского обозу с другою бочкою в фурмане сына его Михайла Бестужева, которые по приезде в турском обозе ротмистр Волынской приняв осматривал и потому его осмотру еще тогда тот недочет тысяча рублев явился.

Генваря в 10-й день 1712 году отдано две тысячи девятьсот восемьдесят три рубли, а на бочке, в которой те деньги были, подписано три тысячи рублев, и по осмотру явилось недочету семнадцать рублев, потому что один мешок явился по ярлыку восемьдесят три рубли.

Генваря в 11-й день отдано в канцелярию две тысячи восемьсот рублев, а на бочке, в которой те деньги были, подписано, что в ней денег три тысячи пятьсот рублев. и против подписи неявилось в той бочке семисот рублев.

Итого по той поданной ведомости в трех бочках недочету тысяча семьсот семнадцать рублев.

А на тех бочках ярлыки и печати комиссарские или иные какие были-ль, о том в той ведомости не написано.

Да по приказу государственного подканцлера барона Петра Павловича Шафирова, генваря в 22-й день 1712 году, остаточная казна за отдачею в канцелярию по оное число, которая тогда была под надсмотром шквадронского капрала Архипа Ласунского, для того, что помянутой шквадронец Глотов был в то время болен, [939] осматривана; а что по тому осмотру явилось недочету, то ниже сего написано.

Бочка, на дне написано слово S, да число в ней деньгам две тысячи семьсот рублев; а по осмотру в ней денег две тысячи шестьсот рублев, и против подписи неявилось ста рублев, а на той же бочке на дне написано, при вышеписанном числе, сколько в ней денег, что та бочка большой таможни целовальника Герасима, а чей прозванием незнаемо, потому что письмо стерлось. Да в той же бочке явилась роспись, сколько в той бочке, положено денег, в которой написано то же число, что и на бочке, две тысячи семьсот рублев, счетов разных счетчиков, и в низу у той росписи написано приему целовальника Карчагина, а имя не написано, а кто тое роспись писал неозначено.

Бочка, на дне написано ЛД.. и что в ней было денег три тысячи рублев, и из того числа вынята тысяча рублев, за тем в остатке две тысячи рублев, и по осмотру в той бочке толикое число две тысячи рублев, по той отметке не сходно; а где и на что вышепомянутые деньги тысяча рублев выняты, того на той бочке ненаписано. И у сего ж осмотру на тое бочку смотря подъячей Алексей Березин сказал: «та-де бочка отпущена от коммиссара от князь Якова Кольцова-Масальского, и вышеписанную-де тысячю рублев из той бочки вынял он, комисар, князь Кольцов-Масальской при нем Алексее Березине, и отпущена-де та тысяча рублев от него комисара к генералу Адаму Вейду, сие он, Березин, подлинно-де знает, потому что при том коммисаре был и к той сказке он, Березин, руку приложил».

Бочка, на дне вырезаны слова А. М. и денежное число, что в ней положено три тысячи рублев, а по осмотру в ней денег явилось две тысячи семьсот рублев и против подписи неявилось трех сот рублев; а те наличные деньги счетов: десять мешков на ярлыках написано по сту рублев, в мешке бургомистра Федора Филатьева с товарищи, за таможенною печатью, сто рублев — счет и печать игольнова ряду Семена Венедиктова; сто рублев мелочные счеты и печать целовальника Павла Федотова, Мещанской слободы; сто рублев — счет и печать Мещанской слободы Петра Соколовского; сто рублев — счет и печать счетчика Ивана Петрова, Новгородского уезду, села Лыскова, 1709 году соляные; сто рублев счет — и печать верхнего железного ряду, Фомы Иванова; два мешка, на которых на ярлыках написано по сту рублев в мешке, счет и печать иголного ряду, Терентья Никулаева; сто рублев обору таможенного 1710 году, счт и печать овощного ряду, Ивана Еремеева; сто [940] рублев счет и печать Мещанской слободы целовальника Павла Федотова мелочные, сто рублев таможенного сбору 1710 году, счет и печать ветошного ряду, Василия Григорьева, два мешка, на которых на ярлыках написано по сту рублев в мешке, сбору большие таможни 1710 г., счет и печать игольного ряду, Макара Михеева; сто Рублев — счет и печать Алексеевской слободы, Давыда Григорьева, за его печатью; два мешка, на которых на ярлыках написано по сту рублев в мешке, счет и печать конюшенной овчинной слободы, Дмитрия Лотова 1710 г., сто рублев — счет и печать счетчика соляного ряду, Ермила Харитонова; сто рублев — счет и печать крашенинного ряду, Ивана Григорьева.

Бочка, на дне вырезано слово. Е. и денежное число две тысячи пятьсот рублев. И по осмотру в ней явилось две тысычи рублев, и против подписи не явилось пяти сот рублев, а те наличные деньги счетов: четыре мешка, которых на ярлыках написано но сту рублев в мешке, таможенного сбору 1711 году бургомистра, Федора Семенникова, с товарищи, счет и печать целовальников Федора Сафонова, Федора Юрьева, Нефеда Артемьева; сто рублев — счет и печать Мещанские слободы Сидора Тимофеева; сто рублев счет и печать Хамовной слободы, Андрея Фляжникова; сто рублев — счет и печать шелкового ряду, Петра Иванова, сына Меркулова; сто рублев — счет и печать ветошного лоскутного ряда, Насилья Иванова, сына Слухова; сто рублев — счет и печать Садовые слободы, Ивана Герасимова; сто рублев счет и печать Овчинной слободы, Григорья Никифорова; сто рублев — счет и печать игольного ряду, Ефима Андреева; сто рублев — счет и печать сапожного ряду, Николая Михайлова; два мешка, которых на ярлыках написано посту рублев в мешке, счет и печать Таганной слободы Максима Васильева; два мешка, которых на ярлыках написано но сту рублев, в мешке, сбору мытной таможни бургомистров Алексея Деева с товарищи, печать месячная 1710 году; сто рублев сбору отдаточного двора 1710 году, счет целовальника Кожевницкой полусотни Антипа Иванова; два мешка, которых на ярлыках написано по сту рублев в мешке; счет и печать Дмитревской сотни Никифора Иванова: сто рублев отдаточного двора 1710 году, счет целовальника Баражской слободы Савелья Яковлева.

И того в тех четырех бочках недочету тысяча девятьсот рублев.

А те бочки, по осмотру подъячего Федора Сенюкова, при шквадронском капрале Архипе Ласунском, у которого оные тогда были во осмотрении, також при подъячем поместного приказу Алексее [941] Березине и при шквадронце Михаиле Арсеньеве, да при драгунах гранодерских полков Дорофее Кобылицком с товарищи трех человеках, явились без ярлыков и без печатей коммисарских и целовальницких, только за одними печатьми государевыми, и те зело помяты, а были-ль на тех бочках такие ярлыки и печати того знать не почему, для того, что от тех людей, кто оную у коммисаров принимал и потом во осмотрении в турском обозе имели, о том ведения в канцелярию не подали.

Всего по сей записке в семи бочках недочету три тысячи шестьсот семнадцать рублев, и понеже по приему явилось в двух бочках двести рублев сверх подписи на них лишних, итого будет недочету три тысячи четыреста семнадцать рублев.

Письма А. П. Волынского из Персии к барону П. П. Шафирову.

(буквально).

1. (Собственноручное). Милостивои Государь, мои отец Петр Павлович. Всепокорне доношу вашему превосходительству, что я прошедшего сентября «26» дня суда приехал; откуды имел изрядную встречу, на которои как салтаны, так и все лутчие (кроме самого Хана) с 50 персон были, а прочих около 3000 человек; потом «29» дня был у меня Хан, у которого после и я был, вчем хотя прежде и спорили, однакож напоследок уступили: точию, как я вижу, их зело горди народ, еще паче турков и требуют от меня себе такова почтения, как власно от своего подданного (чем их иснортил исраиль Ории ¹⁴ для своей портикулярной ползы). Потом Хан бутто и дружбою ко мне склоняется, но только на словах, а не в действе, и ни для чего иного, толко чтоб я во всем ему уступал и делал по их воли, хотя вчем и чести царского величества противно; и по истине доношу, ежелиб их не умягчала одна причина, то-б еще горшее с ними поступать турков, и говорят, что для дружбы ханскои во всем мне уступать можно; а мне мнится, ежели здесь поступать слабо, то уже и там, как в чести, так и к ползе ничего у них не выиграть будет; ибо такие имеют нравы, если покажется приятельство, то уже хочет и осил наложить, чтоб во всем слушать, и так делать как они хотят; однакож, сколко можно, я с своей стороны являюся к ним дружбою и желание к тому показываю, точию моей ползы никакои нет, и хотя и богата Персия, что уже и я вижу и могу сказать, что я таких уборов у везиреи не видал, какие здесь у хана, также и лошедеи, однакож я, по истине, и по се время живу за свои денги; и ежелиб здесь не было [942]

прикащиков Матвея Григорьевича. у которых я занимаю денги. которыми и живу, а то-б по истине моги умирать з голоду, ибо от здешних еще и куска хлеба их не видал, чего я прежде и сам по чаял; и хотя покусился подарить от себя и не мало хана, но от нево против того ни на одну копейку не получил, толко свое потерял; я мню, что уже многие о мне мнят, что и мне досталась часть персидского богатства; точию свидетелствуюся Богом, что истинну доношу вашему превосходителству, яко отцу; а ежели буду жалованьем неопределен, не знаю чем впредь и жить буду: однакож уже о том просить не смею, точию всепокорне прошу ваше превосходительство показать ко мне отческую свою милость в том, чтоб изволили присълать другим, которые при мне остались, годовое их жалованье, ибо мне (как я вижу по поступкам здешним). своим их содержать невозможно, и впредь уже и ума моего нет, чем от долгов своих и свободится; а ныне живу в такой скуке, что себе не рад, понеже кто при мне ни был все лежат болны, ис которых умерли капитан Вилет, да Алексей Бахтеяров ¹⁵, да из людей моих 9 человек, а и досталные многие при смерти, и теперь всех и десяти человек здоровых не осталось; и как и вступили в здешную проклятую область, то власно как в пропасть, и воздух здешнеи еще многим тяжеле турецкова, и я какои болезни не имел. а здесь такою посетил Бог, времянем так жестоко мучуся головною болезнью, что не дает света видеть, и когда схватит, то невозможно и перо в руке удержать, и держит часа но два и болше, а в одно время целые сутки продержало и уже здесь так три раза мне было, а чаю, что живому не возвратитца в свое любезное отечество и вас, милостивого моего отца, видеть; здесь еще, слава Богу, прямова поветрия нет. однакож у людей наших, на многих была и ныне есть фебра малигна, а в ыных местах великое поветрие, а паче за поветрялом Гилян и Таврис, где сказывают многие места от того запустели; точию от сентября починает быть лехче, и отсель уже теперь с купечеством поехали туда, а прежде никово непускали, и везде того ради заставы поставлены были. Я мню, еслиб суда приехать в мае или в июне, то чаю, чтоб реткой из нас живой осталъся, а и теперь не знаю отсель как и ехать. Ежели не дать времен то болные помрут все дорогою, а здесь везде такие пронасные горы, которые блиско провалов; однакож я в последних днях сего месеца надеюся отсель ехать; о [943] турецком посланюке и здесь прямои ведомости не мог получить, понеже корреспонденция вся ныне за поветрием пресечена, и уже из испогани (Испагани) давно ведомости не имеют. однакож чрез некоторых слышал, что за тем будто прислан, чтоб персидское купечество все было обращено чрез турецкую область, того ради, что он ныне имеет со всеми християны войну, и чтоб шах болше желал ему прибыли, а не христианом; второе, которые прежде сего от шаха посылалося к салтану на всякой год по 40 таев сырцу в презент, а ныне уже того с сорок лет непосылали, что за все годы заплатит, также купцов турецких ограбили разбойники. едущих в области шаховой, у которых пропало на несколко тысяч, чтоб и те убытки заплатить. — А заподлинно в том я уверить не могу; точию то проведал, что прислан не прямой посол (как по их обыкновению называются чапар-элчи) и всего в 50-ти персонах приехал; а о обхождении их, как я от здешних слышу, великую анътипатию с турками имеют и не токмо им, но и законом их мерзят, и которые и здесь в области шаховой живут в том законе и тех ненавидят и великое несогласие имеют с ними, которых здесь болшая часть точию все подлой народ (называются сунли).

Еще-ж я уведомился, что шах начинает войну против индиан и сюда прислал одного и своего дому знатного и ближнего, которому велено навербовать здесь «4000» и привесть в Гиспоган, также и выные места посланы. При сем иного ко известию вашему превосходителству доносить не имею, точию о своем злом несщастии, что я в такую бездну попался, где нечаю инова, кроме погибели, чего никогда я не мыслил. Понеже хотя немогут так явно стращать, как турки, то уже иным образом подсылают, бутто з дружбы охраняют меня; а сказывают, что могут меня отравою уморить здесь или люты их побъют людей моих, пришед в дом мой и разграбят мои вещи, ежели противны мои поступки покажутся здешним, а сами какую обиду ни сделают жаловатся не велят, и все за безделицу почитают, и говорят, что честному человеку не надобно никаких противных слов слушать и худые слова все на ветер уходят. И правда, невозможно похвалить здешних Кучукова поступак, которои бешеные дела дела и, однако-ж невытерпчивому можно всяком взбеситца по их поступкам; донесши сие, всепокорне прошу ваше превосходительство содержать меня в милостивой своей протекции непременно по своему отеческому милостивому обещанию. Впрочем, всепокорне прошу милостиво меня охранить как в невинности, так и в недоумении моем в чем либо изволит усмотреть из поступав моих, что хотя [944] и погрешил, как молодой и необыкновенно человек, в том прошу прощения, а во всем ссылаюся ко известию вашего превосходителства на приложенную при сем записку, о которой чаю, что за множеством дел до рук графских недойдет, понеже............ недопустит (однако-ж) милостиво оную посмотреть изволит, и что обрящется противного, в том меня вразумить, дабы впредь исправнее поступать...

Примечание. Конец этого интересного письма утрачен. Слова подчеркнутые писаны шифром, два слова в этой фразе нельзя понять или по ошибке в цифире или потому, что они писаны по другому ключу. Фраза до рук графских недойдет, относится к канцлеру груфу Головкину. Ред.

(Собственноручно). Милостивои государь мои отец, Петр Павлович. Пред сим, я до вашего иревосходителства отсюды писал и о приезде своем доносил, с которых еще прилагаю при сих дупликат также и ныне всепокорне доношу об отъезде своем я сколко мог старался; однакож видел, что день од дня проманивали, а потом сказали, бутто еще ожидают из Гиспогани куриэра. которои отсюды с тем послан, что я сюда приехал и чают в сих днях оттуды возвратитца; а вчера мне объявил при став мои, что уже подводы все готовы, того ради надеюся после пяти дней отсюды ехать ¹⁶ о дороге меня неоднократно спрашивали, по которой я хочу ехать чрез Гилянь или Ардевиль, или на Тавриз; я хотя и желал видеть Гиляна, однако-ж не хотел о том объявить; а сказал, что мне нет причины в том только бы где была дорога лучше, тогда они стали говорить, что на Гилянь невозможно ехать, будто для поветрия; а как я признал, то они подозрительны в том, а при том объявили, будто и шах о том писал к ним, чтоб чрез Гилянь для поветрия не ездить, а ехать бы на Тавриз; в чем я упорно не осмелился говорить, дабы больше не навесть суспиции; но пропустя несколько дней, стал говорить, что я осведомился о тавриской дороге, что оная зело гориста, и того ради я хочу ехать чрез Гилянь; но они сказали, что невозможно отменить указу шахова, и говорили от себя, будто та дорога лучше, точию то неправда, а усилить их в том не чаял, понеже могли-б отговориться тем указом, а я бы явно на себя подозрение навел; однакож я гневу от его величества зело опасен, дабы то не причтено было мне в мою оплошность; о чем милостивой мой отец вас всепокорне прошу, дабы в том милостиво меня изволили [945] охранить; точию впредь не оставлю так, чтобы сия неосвидетельствована была дорога мною или иным кем, понеже, когда увидят меня без подозрения, тогда легко будет и сие сделать, ибо со временем могу нарочно послать о той дороге, будто за каким делом туда или до Шамахи такова, который может искусно описать, так как я ныне, и так буду делать, чтоб неприняли за противно. О поступках здешних не знаю, как донести, ибо временем поступают ласково, а другим — как самые неприятели, и какие слова ни слышу от них, то редкие, чтоб факции были, ибо сколько могу, то во всем пробую, и как видится, то они к нам середние друзья, точию один их страх к тому неволит; и какие дела будут впредь, и с которых что и станут хотя делать, только не ради дружбы, по для помянутой причины; и такой здесь лживой народ и гордой, что чаю таких нигде нет, и что ни говорят ничему невозможно верить, и кто что больше солжет, то больше за политику почитают, а не в стыд. И я еще здесь но се время, кроме одного калан-тара (которой здесь государственные доходы ведает), доброго человека почитаю что не нашел, и хотя прежде хан и показал себя бутто дружбою, и обещался многим дарить (к чему он на словах все женерозы ¹⁷, понеже домы свои также и деревни, и сады все дарят, а из рук их ничто нейдет, и я еще ни на полушку ни от каво не получил). А как уже я рассмотрел, то он только для своей гордости так трудился, чтоб- или дружбою, иди-б таким обещанием меня склонить к тому, чтоб я его так почитал, какое он имеет почтение от своих, а себя-б повел ниско, как больше их испотворовал Исраиль Ори, которой зъдесь назывался послом от трех государей, от его царского величества, и от цесаря, и от папы, чему здешние и верили, а вели его, яко своего подданного, в чем он и уступал им для своей прибыли больше (нежели хранил честь), и правда, как я слышу, чрез то и получил немалое багатство, однакож я так поступать не смею, хотя тем у себя и теряю не мало.... (конец утрачен).

Милостивой государь мой, отец Петр Павлович. Вашего превосходительства милостивого моего государя почтеннейшее писание, от 21-го марта, из Москвы отпущенное чрез куриэра Нагаева (в бытность мою в Шемахе) прошедшего июня 4-го дня, в целости принять я получил; за которое вашему превосходительству [946] нижайшее благодарствую. И при том доношу, что я прошедшего июня 11 дня выехал из Шемахи ¹⁸, и хотя мне до Каспийского моря от лезгинцов и от прочих варваров проезд был не без страха, однакож знатно не смели напасть, увидя, что я с осторожностию ехал и против несчастия готов был. Также и солдат имел при себе человек с 150 (из тех, которые были на Красных водцах от князя Черкаского оставлены), которыми я и спасся, а то-б так не оставили; и тако, слава Вышнему, проехал невредно. А потом 25 того-ж месяца и берега персидские оставил, где надеялся, что уже от всего несчастия моего убегну, но оное и в море меня сыскало, ибо где прочие переезжают в 3 дня, а мы принуждены были качаться 22, и такие были жестокие штурмы, что хотя бы и в октябре разве-б в ту-ж нору. А суды у нас конопачены по новому, вместо смолы салом, понеже в Астрахани и в Казани смолы нет, и уже 3 года непочиниваны, однакож ни одно не погибло, что зело дивно. И тако слава Вышнему, я сюда в Астрахань 18 июля прибыл, что по истинне, милостивой государь мой. уже из головы моей-было вышло, и не мыслил того, что-б мне любезное отечество видеть, точию и здесь меня господин Чириков ¹⁹ так приятно принял, как сущий варвар, и слышу, что на меня великие в небытность мою жалобы приносил, будто я чрез ваше превосходительство и Петра Андреевича (Толстого) его царскому величеству о разорении астраханском внушил, и домогаюся себе губернации здешней, за что меня (как уже ныне вижу) и губил в Персии, но увидел, что я тамо не пропал, то он уморил у меня здесь слона за день до моего сюда приезду, так нагло, что он приведен к нему на двор здоров, а вышед из двора его, стал тотчас тосковать, которого и рвало зело много зеленою пеною, и тако после пяти или шести часов и умер (такого злодея на меня напустил Бог). Я в каких был напастех и разорении, однакож желая услуги мои его величеству принести, по истинне я сего зверя содержал так и хранил как бы мое здоровье, и истинно издержал на него больше 1000 руб. (кроме того, что о нем при дворе шаховом домогался). Однакож, как я вижу, что здесь иное государство, а не Россия, понеже что государю и государству противно, то здесь приятно, и такие дикие дела делаются, что и слышать странно, ибо [947] против христианства и совести (хотя-б и страх государя своего оставить) уже ныне здесь почали людей отдавать русских на Кубань, а вместо того духовых лошадей и иноходцев берут, также которые прошлого года татара с Кубани приходили и разоряли в Синбирской и протчие уезды, из тех лутчей приводец (именем Эльмурза) здесь в юртах был, и к Чирикову неоднократно приезжал и с сыном (а сын его от наших драгунов был и ранен), и привели к нему изрядных лошадей с Кубани, но потом, когда здесь разгласилось о их приезде, отпустили их паки на Кубань, и несколько спустя, послали за ними гонять родственника их юртавского мурзу Касая Тимбаева-ж, который их будто не настиг, а поймал одну жену Эльмурзину, которая здесь несколько сидела за караулом, а потом, сказывают, была отдана в юрты на поруки, а ныне слышу, что и той здесь уже нет. Чаю я, что сие вашему превосходительству зело удивительно будет, чему и я по истинне удивляюсь, понеже когда случается мне видать господина Чирикова в церкви, то невозможно думать, чтоб он был такой совести, ибо непрестанно шепчет и очень тяжело вздыхает, а кланяется всегда до земли. Однакож о делах его как ваше превосходительство изволите рассудить, а и мне кажется не хорошо; а прочих пакостей здешних и описать невозможно. Стыжуся я вашему превосходительству о моем мнении доносить, а по истинне сумневаюся о здешнем благодетеле, чтоб на меня не напустил татар или калмыков, когда я отсюды поеду. Намерен я ехать с 15 августа со всеми до Саратова вместе: а в рескрипте изволили написать, чтоб мне отсюды на легке ехать, чего мне ныне по истинне, милостивой государь мой, невозможно учинить, разве растерятся. Паче же связали меня лошади, которых я несколько для его величества имею, также и для государыни царицы персидских лошадей есть у меня шесть карепегих, и слава Богу, все сюды здорово довезены (кроме тех, которые с Лопухиным посланы были); того ради намерен я, что при себе имею проводить до Саратова, и там управя, оставлю кого при том и велю им иттить по возможности, а сам наскоро поеду, также и в Москве разве одну неделю умедлю. Бог свидетель, что я и сам не токмо желаю, но и веры нейму, что мне ко двору доехать и хотя миролюбцам и противен будет приезд мой, однакож, что чинить буди воля Божия, токмо дай всевышний, дабы я сподобился его величество видеть. Также при том и ваше превосходительство, милостивого моего государя, дай Боже здрава видеть и с радостию лобызать, яко родителя моего; ныне же прошу дабы изволили меня содержать в неотемлемой отеческой милости и [948] верить, что я есмь и пребуду даже до смерти, милостивой государь мой, вашего превосходительства верный и покорнейший слуга Артемей Волынской.

Из Астрахани, августа 5 дня 1718 года.

Р. S. Прошу ваше превосходителство показать ко мне отеческую милость, дабы отпущен был без задержания куриэр сеи, чтоб он мог меня въстретить хотя в Москве.

Отрывки из собственноручных писем Волынского, неизвестно кому писанных.

1) Сего месяца «6» числа было здесь затмение в месеце, зело удивително и необыкновенно. Началось в «7» часу пополудни, сначала тмитца начал, от севернои стороны, так как и обыкновенное бывает, но потом, когда весь круг затмился, то стал так красен как самои огонь, и так временем являлось, в кругу как бы горело. Потом по средине круга стало кроваво от верхнего края шире, а к нижнему уже притом являлася но краям светлость (однакож ненатуралная), временем от севера, а временем снизу, которая казалася так как бывает первая четверть месяца, а иногда мало не до самого верха оба конца сходились (что так болше случалось, когда та светлость покажетца снизу нежели от стороны), а между тем паки зело красен становился, кроме самои средины, однакож и та временем болше, а временем менше являлась, и тако стояло с полтора часа без мала, потом начал светлеть снизу натуралным светом только так равно, как бы было отрезано, и что болше стало прибавятца света, то та темность становилась кровавее и гуще, и так равно дошло до самого верха, что окончалось в 10-м часу.

Случалось мне пред сим видать несколко раз как и здесь видели мы в бытность свою в Кашани, однакож никогда не токмо я и другие такова (которое было ныне) не видали...

2) Еще прошу ваше превосходителство, чтоб изволи отписать к Травину о том, дабы поступал опасно, понеже они в поступках меры не знают. Как я видал Кожина ²⁰, которой и того врать в Астрахани не оставил бутто царское величество намерен быть туда зимовать, в чем уже я ему воспретил и рассудил, а здесь тотчас пронестись может, что за самую правду примут, ибо и так в том подозрителны также, когда и измеривать поедет, то лутче-бы на таком судне, которые употребляют для купечества, а здесь уже их [949] знают, и чтоб опаснее около берегов ездил, а особливо бы под тем образом, что то с таваром судно; я удивляюся, что такие пустоголовые для таких дел посланы, и што вижу беду зделают, ибо здешние, как я вижу, так подозрителны, что еще паче нежели турки; а в самом море, то как хочет может ездить без всякого подозрения, понеже не токмо инова их судна ни лотки не увидит; а о Кожине, я думаю, что ему нельзя не пропасть, понеже такие безделицы и шалости делал что описать нелзя, и почитают ево там что он у «Г» первая персона, а он увидел то, и сам себя также стал показывать, то он как может ис такой высокой в портикулярную претворить себя персону, и я чаю как скоро туда приедет то ево и татарченка побет досмерти я о том и ему говорил, что ево не унимает, но он им тамошних жителей всех травит, и што делает я дивлюсь как с рук сходит....

Сообщ. П. П. Ламбин.

Комментарии

10. Приказ этот в связи с прутским перемирием. В условиях перемирия постановлено: в польские дела царю не мешаться. По проискам Карла XII, турки настаивали о выводе русских войск из Польши, чего Петр не желал исполнить. Ред.

11. Здесь очевидная ошибка в числе: Волынский отправился из турецкого лагеря 20-го августа 1711 г. и не мог в тот же день видеть государя в Карлсбаде, и кроме того, Петр прибыл в Карлсбад (как это видно из письма полковника кн. В. В. Долгорукого к князю Меншикову из Торуни от 22-го сентября) 13-го сентября. Вероятно, письмо это писано Волынским 20-го сентября, и ошибка последовала в переписке. Ред.

12. Подъячей Иван Небогатово находился при бароне ІПафирове. Ред.

13. Найдено в черновых бумагах фельдмаршала графа Б. П. Шереметева. К сожалению, других сведений о недочете не оказалось. Не эти я деньги были посланы с Волынским и Михаилом Бестужевым барону Шафирову? (Письмо Петра к Шафирову. См. «Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России». Соч.А. Терещенко, ч. III. Вице-канцлеры, стр. 16: «Известная к вам посылка отправлена с ротмистром Волынским и Михаилом Бестужевым»). Ред.

14. Израиль Ория. См. «Ист. Рос.» С. Соловьева, т. XVIII, стр. 53-56. Ред.

15. Де-Вилет и Бахтеяров — отправлены были в свите Волынского. Ред.

16. Отсюда до конца все писано цифирью. Ред.

17. Великодушны. Ред.

18. В биографическом очерке И. И. Шишкина сказано, что Волынский прожил в Шемахе до 1-го мая 1718 г. Сведение это Шишкиным заимствовано из рукописного сочинения г. Буткова «Материаиы, относящиеся к истории Кавказа». Ред.

19. Обер-комендант астраханский.

20. Поручик Кожин, морской офицер, был послан в экспедиции, отправленной в 1716 г. под начальством князя А. Б. Черкасского, для исследования Аму-Дарьи и для осмотрения золота. Ред.

Текст воспроизведен по изданию: Птенцы гнезда Петрова. 1701-1725 // Русская старина, № 6. 1872