ПРИЧИНЫ, ЦЕЛИ И ХОД ВОССТАНИЯ ПО ПОКАЗАНИЯМ ПЛЕННЫХ КАМЧАДАЛОВ.
21. Из «доношения» о допросах камчадалов Федора Харчина, Тенивина и других, август — октябрь 1731 г.
... 1 Августа 27 дня прибыли на Ключи к жилищу изменника Дадей и Урила с родниками и посланные от нас служилые люди наперед в легких батах для присмотру и опасности усмотрели изменников в великом собрании и учинилась у них пальба, и мы на ту пальбу пошли в скорости и пришед во близость на остров и стали с ними переговариватца, чтоб они принесли ея императорскому величеству повинну, и посылали к ним ради призыву Пеучеву острогу тоена Колыча и после служилых людей посылали, Алексея Воробьева да Костентина Веретнова. Однако они с повинной не пришли, и стали мы по 28 число августа до полудни. [64] И видя себе в конечной осаде, изменник Фетька Харчин пришел к нам с братом своим Степаном да Тенивина острогу тоен Нефед, а другие изменники ушли на высокую гору и аманатов не дали, и оружья огненного не вынесли, а просили у нас служило[го] человека к себе в аманаты. А вышеписанных разговоров речи толмачили служилые люди Алексей Поливанов да Иван Шигин да казачей сын Василей Курдюмской, новокрещеной Федор Мешков. И видя их такое непостоянство, велел служилым людем, вооружась из двух пушек, по них выпалить с кортечами, и они, изменники, все разбежались в лес.
Августа 30 дня прибыл на Еловку реку на жилища Фетьки Харчина изменника и брата его Степана Харчина. И он, Фетька, допрашивал, а в допросе ска[зал], что была де у нас дума о [и]змене сего 731 году весною в мае месяце, а в замыслу де той думы был я, Фетька Харчин, да дядя мой Голгоч, да вверх по Камчатке от Крестов Игул, Тавач да подострожной Хаврат, Кана, еловской тоен Тигил с братом да еловской же Валагала да Лалот, Чарамаш Лехтарев племянник, да ключевские Тадея и Урин, да брат его Ханея да брат его сродно[й] Урил с братом, Налач да Налачев брат Илту, да новокрещен Алексей Чюдинов да Чюгеч, да Каменного острогу тоен Колыч с братом Гыжуром. И согласясь де мы, вышеписанные, хотели острог взять, а казаков прибить. В начале вверх по Камчатке в собрании нашем у Крестов убили Нижнего Камчадальского острогу толмача Андрея Орлика да служи[лы]х Ананью Тюхова, Степана Ларионова да Елесея Долгополова, да казачью жену Алексея Чурина, да казачью жену с детьми Обросима Сорокоумова с двумя сыновьями, да посадских людей Захара Третьякова, Ивана Татаринова с сыном и с женой. Да на устье Еловки реки убили служилых Петра Саранчина, да двух казачьих детей Колычевых, да но[во]крещенного якута Данила. И прибыв под острог ношным временем июля 20 дня, иермонаха Иосифа двор зажгли таким умыслом: как де побегут служилые на пожар и тут стрелять, и выбежал его ермонахов сын Андрей Лазарев бить в набат в колок[ол], и тут де его подстрелили и почали казаков бить и убили Алексея Чурина [с]сыном, Ивана Обуховского с пасынком, Дмитрея Новогородова с женою и двух сынов и две дочери, Ивана Буторина с тремя сыновьями, Александра Русанова да новокрещена Якова [с]сыном. И в острог мы зашли, а дворы казачьи сожгли, а острог мы хотели переносить на сопочку пониже острогу, а монастыри повыше над рекою, а церковь и двор государев хотели перевесть и сжечь на дрова. А как де пришли под острог от партии служилые люди и вызывали де нас к себе из острогу, чтоб сдатся и вытти без бою, и я было хотел выттить, чтоб сдатся, да вышеозначенной дядя мой Голгоч да Июра ключевской и другие старики разговорили, а возьмем де мы в остроге и отсидимся, и для того де я и не вышел. И как де учали приступать, и тогда де мы, видя, что в остроге не отсидется, согласясь с означенным дядей Голгочем, да Налач, да Урин, да Илту, из острогу убежали, а которые после в остроге зажглись, и про то де он Фетька не знает.
А после того пришел де к нам Тадея и Урин сын, и пошли де мы на Еловку реку для собрания людей. И пришел де я в Тавачев острог, и тут де я нашел брата своего Стефана, которой был посылан со служилыми людьми Дмитреем Бологовым, Григорьем Поповым на Уку для сбору ясашного толмачем. Он де мне сказал, что де вышеозначенные Бологов с товарыщем да служилые ж, которые были на рыбных промыслах: Данило Комаров, Семен Островской, Евсей Чирышев, Гаврила Бубенной, Андрей Багуев, Евдоким Ворыпаев, казачей сын Иван Кузнецов да посатцкого сын Макар Обухов, да промышленной Василей Жировиков, да промышленной Михайло Жировиков, а у служилых Дмитрея Бологова, Григорья Попова руки обрублены и на колье втыканы да служилых людей Ивана Смирнова жена с двумя дочерьми убиты, Андрея Багуева жена за ноги повешена. [65]
А которая де была сборная ясашная казна, привезенная Дмитрием Бологовым с Уки реки, и оную казну взял де брат его Степан, а сколько де было сборной ясашной казны, тому де явствуют книги. И из оной де казны брат де мой Степан подарил мне десять лисиц красных, одного соболя, одну лисицу сиводущатую. Да он же де, Степан, дарил дядю нашего Голгоча пять лисиц красных да два соболя, да еще дарил Налача пять лисиц красных, да Тадее ключевскому лисицу красную да соболя, да Урилу две лисицы красных, да Илту две лисицы красных же. А из тех де я, Фетька, десяти лисиц сшил себе одеяло, а из соболей малахай, а сиводушка в целости. А Голгоч и Тадея из означенных соболей шили ж малахаи. А достальную де казну куды он, Степан, употребил, про то де я не известен.
И тут де я, Фетька, собрав иноземцов Тенивина острогу тоена новокрещеного Нефеда с братом и с родниками, да тоена Тигиля с родниками, и поплыли вниз по Еловке и по Камчатке к морю в поход на казаков и умышляли, приплыв к морю с конца бараборы зажечь и на том пожаре служилых людей побивать. И приплыв на Ключи, стояли на сопке для караулу, а как прибыли от партии служилые люди в легких батах наперед, и увидя мы их поехали навстречу на одном пороме да в бату с оружьем огнянным и с луками и хотели их побить, чаяли, что только их идет не во многих людях. И постречав те лехкие баты и с ними бой имели и из оружья стреля[ли] и в такой стрельбе усмотрели де мы, что идут де служилые люди во многих батах, и мы де собрались на означенную сопку, и как де пришли служилые люди и обсадили нас на сопке и стали нас призывать к миру, чтоб нам дать ... 2 аманатов и жить по прежнему нам смирно, и на такой де мы призыв вышед с братом своим Стефаном, а других де изменников — вышеозначенного дядю своего Голгоча с товарыщи призывал и аманатов привести им велел и оружье огненное принести велел, токмо де они меня не послушали, а аманатов не дали и оружья не при[несли] и засели на той сопке и просили к себе двух или одного служилого человека на промену в аманаты, и по такой же их противности от служилых людей из двух пушек по нас выпалили, и оные изменники с той сопки все разбежались.
А вышеозначенная де наша измена учинилась от несносных обид, а имянно с бытности камисаров Ивана Новогородова, Михаила Шехурдина с 1730 и с 1731 годов и подьячих их Екима Мухоплюева да Ивана Свешникова. Брали де с нас на один год по два ясака и по три, а кроме ясака с нас берут себе за каждый ясак чащин по три и по четыре лисицы или соболей лисишных, а ежели де у кого чащин купного нет, то берут себе у нас за чащины жен и детей под заклад, а строки пишут на малое время, что нам на такие строки выкупить нечем, и то охолопливают их себе вовсе. А еще де летнею порою посылают к нам закащики за юкольным сбором, сбирают с нас с каждого человека вязки по три и по четыре юколы, а у кого юколы нет, то берут у нас за юколу за вязку по лисице, а ежели и лисицы нет, то последние с нас парки и куклянки. Да еще берут с нас траву сладкую с человека по полтора пуда, а травы у кого нет, то также берут, у кого что увидят. Тако же кипрей, сарану берут повсягодно. Да еще сбирают с нас гуси, утки, а уток по пятидесят [с] человека. А зимою прикащики посылают сбирать с нас рыбу, гольцы и ушканы и всяким с нас берут неокладными и необстоятельными поборы.
А такие поборы собрав и отвозим в острог Нижнекамчадальской мы сами на нашем коште, летом в батах и каюры нашими, а зимой на собаках и на санках наши же. Да еще летом закащики посылают нас в кормовую пору по дрова себе и нас всегда продержат в каюрах. И за иными [66] своими прихотьми, летом не дадут нам в удобное время промыслить к зиме рыбного корму, а зимой не дадут нам и промыслить зверя за своими излишними прихотьми и за необстоятельными с нас поборами.
А за вышеозначенными поборы посылают от прикащиков и закащиков служилые люди и берут с нас себе хоженного со всякого человека по лисице, и за свои они прикащики и закащики и сборщики чащины и другие иные поборы бьют нас батоги и на правеже на смерть, а иные не стерпя такого мучения давились.
И от таких де несносных тягостей и от великих разорениев и обид в такую измену вступили, и в том де я, Фетька Харчин, повинен, а за вину де мою что ея императорского величества укажет. А вышеписанный допрос ответствовал он, Фетька Харчин, сам, понеже он руской язык сам знает. К подлинному допросу вместо Федора Харчина его велением Макар Новосельцов руку приложил.
1731 году сентября 6 дня Тенивина острогу изменник новокрещен Нефед, иноземческое название Тавач, допрашиван, а в допросу сказал, что де как думал о измене Фетька Харчин, того де я не знаю, а как де он, Фетька, с товарыщи Нижнекамчадальской острог взял, а казаков прибил, тогда де он послал к нам на Еловку ведомость, чтоб которые имеются на Еловке служилые люди ради рыбных промыслов, всех прибить. И пришли Пеучева острогу Гижур да еловские Итатель, Тигилев брат Тонач, а Тигиль сверху приплыл, а при нем Валагала, також Кана, Лалот, Чамора и все верховые еловские иноземцы, и мне де сказывали, что вверху служилых людей Дмитрия Бологова, Григорья Попова, Евсея Чирышева, Евдокима Ворыпаева, Андрея Багуева побили, а сборная де казна с Уки реки, привезенная Дмитрием Бологовым, была у толмача и изменника Степана Харчина в целости ли де или нет, про то де я не известен. И почали де оне служилых людей Семена Островского, Данила Комарова, Гаврила Бубенного, Михаила Жировикова побивать, а убойцы были Лалот, Гыжур, Карымча, Канахач да брат де мой Иван, а иноземческое звание Итатель. И после того прибыл де к нему в острог изменник Фетька Харчин с ключевскими и со своими сродниками, и почали де меня звать с собою, а ежели де ты с нами не пойдешь, то де и тебя убьем, и тогда де я с ними, Харчиным с товарищи, и поплыл на низ к морю в поход на казаков, а как де нас постречали от партии служивыя люди, и когда де мы увидели служилых людей в батах, и тогда Фетька Харчин с братом своим Степаном и с другими изменники поехали к нам настречу, чтоб их побить, и стреляли по служилых людех из огненного оружья, и когда де нас служилыя люди обсадили на сопке и стали нас вызывать, и я де, видя нам конечную осаду, и пришел к служилым людям с покорностию и в том я во всем повинен, а за вину мою что ея императорское величество укажет, а вышеписанной допрос ответствовал он, Нефед, а по иноземски Тавач, сам, понеже он руской язык сам знает. К подленному допросу вместо новокрещеннова Нефеда Тенивина его велением служилой человек Леонтей Амосов руку приложил.
Того ж числа Тенивина ж острогу новокрещен Иван, а иноземское звание Итатель, допрашиван, а в допросе сказал, что де как сперва о измене и с кем думал Фетька Харчин, того не знаю, а как пришла ведомость от Фетьки Харчина, что острог он с изменники взял и казаков прибил, и послал на Еловку он, Харчин, Итателя да Тигилева брата Тонача, Гижуру, чтоб на Еловке казаков побить, и тогда де я пристал к ним своею волею и которые де были служилыя люди на Еловке ради рыбных промыслов и с теми изменники Итателем с товарищи служилых людей побивали обще, и которые служилыя люди Дмитрей Бологов да Григорей Попов пришли с казной с Уки реки и оных побивали же вместе, а сборную де казну взял к себе изменник Стенай Харчин, а как де прибыл брат его изменник Фетька Харчин, и оную де казну делили по себе. И собравшись де мы с ним, [67] Харчиным, поплыли к морю в поход, чтобы служилых людей побить, и постречавшись мы со служилыми людьми на Ключах, он, Фетька Харчин, и с другими изменники навстречу выехал на бой и по служилых людях из оружья палил. И тут служилыя люди обсадили нас на сопочке и ласкою нас вызывали по два дни. И оныя де изменники и я де с ними обще на ласковой призыв не похотели итти и хотели бой иметь. И как де служилыя люди почали налить из пушек, и мы де с той сопки все разбежались.
И в той де измене я, Иван, иноземчески Итатель, повин[ен], а в вине де моей что ея императорское величество укажет. При вышеписанном допросе ответствовал он, Итатель Тенивин, сам, понеже он руской язык сам знает. К подлинному допросу вме[сто] но[во]крещенова Ивана, а иноземским звание[м] Итателя Тенивина, его велением Федор Тибалов руку приложил.
Сентября 6 дня Тенивина острогу взяты двойныя аманаты с новокрещена Нефеда, названием Тавача, сын его Клим да брат его Иван, иноземски Итатель.
1731 году ноября 3 дня Ключевского острогу изменник Урил ясаул пойман на Коргане речке, в посланной партии допрашиван, а в допросе своем сказал. Сего де 731 году весною в мае месяце в замыслу о измене с Фетькой Харчиным и с дядею его Голгочем, да вверх по Камчатке от Крестов Игул, Тавач да подострожной Хаврот, Кана, еловской тоен Тигиль с братом, да еловский же Валагола да Лалот Чарома, Чаромаш Лехтарев племянник, да ключевские Тадея и Урин, да его Ханея, да брат мой сродной Налач, да Налачев брат Итту, да новокрещен Алексей Чюдинов, да Чегоч, да Каменного острогу тоен Ливуч с родниками, да Пеучева острогу тоен Колыч с братом Гыжуром, и согласясь мы все с вышеозначенными изменниками стали казаков бить и в остроге зажгли дворы и казаков, которые в остроге были, всех прибили, а вышеозначенной Пеучева острогу тоен Колыч у убивства не был, а я с вышеозначенными изменниками во взятом казачье[м] остроге засел, а как пришли от партии служивыя люди для взятья и стали из пушек палить, и я, видя, что в остроге не отсидется, и стали мы с Фетькой Харчиным и Голгочем соглашатся, как бы убежать, и, изождав время, убежали. И убежав собрались на Ключах в свой иноземческой Ключевской острог и оттуду пошли на Еловку собирать иноземцов. И собрав иноземцов, приплыли тут же на Ключи в иноземческой острог и тут удумали, что плыть к морю и там казаков всех прибить, а назад идучи, всех от моря иноземцов ясашных жилища выжечь, и усмотрели мы по Камчатке реке, что идут два бата от моря, и для того мы стали на паром, пошли мы навстречу, ежели служивы[е] люди, чтоб их побить. И как съехались со служивыми людьми, и они стали по нас палить, и мы от них побежали и собрались на вышеозначенную сопку для переговору со служилыми людьми и на ласковое слово мы для того не пошли, что нас не пустили Голгоч да Таноч, Кана да Тигиль, да Лалот Чарома для того, что они у нас были главны[е]. А с означенной де сопки пошли мы с помянутыми Голгочем с товарищи вверх по Камчатке для собрании к себе иноземцов по Козыревской и по Шапино[й] и Машуринских, чтоб в Верхнем Камчадальском остроге служивых людей побить и, служивых людей побив, острог взять. И подшед де мы под Машурин острог, усмотрели, что тут живут служивыя люди на опасном карауле, и оттуда я, Урил, взяв с собою десять человек, и поплыл батами вниз по Камчатке реке, а означенной Голгоч пошел на Козыревской острог. И вышеозначенного Голгочу, пришли из Верхнего камчадальские казаки, побили и с другими изменниками, а кого имяны и сколько человек, того де я сказать не знаю, понеже я с ними на том бою не был, а слышал я от брата своего Налача. А в вышеозначенной моей измене [68] и в вине волен я ея императорского величества. А в вышеозначенную измену вступили от несносных обид... 3
Да еще вышепоказанному допросу в пополнении изменника Фетьки Харчина, брат его Степан Харчин подарил меня на Еловке двумя лисицами красными, а какие оные лисицы, казенные ли или его, Степана, собственные, про то я сказать не знаю, а оные лисицы я отдал изменнику Фетьке Харчину в гостинцы. У вышеописанного допросу речи толмачил Тавачева острогу тоен новокрещенной Стефан Кузнецов. У подлинного допросу знамя Урилова подписал велением его чрез толмача Стефана Кузнецова Федор Тибалов. К подлинному допросу вместо толмача Стефана Кузнецова его велением Василей Нижногородов руку приложил.
1731 году октября 15 дня приплыв из Верхнего Камчадальского острогу до разоренного Нижного острогу, за невозможностию пути за великою шугой стали и, не дошед иноземческого Ключевского острогу, в лесу поймали изменника Хобина, которой Хобин в допросе своем показал. А когда Нижней острог изменники взяли, и я в остроге не был и был на Шантальском озере с изменником же Чремашем Лехтаревым племянником, и убили мы на озере казачья сына Филиппа Красильникова, сына его, а как зовут, имя его не знаю, да казачью девку новокрещенную Варвару слепую и казачьи жилища на озере разорили. С означенным Чремашем пошли на Ключи, где живут жили 4 изменники, и товарыщ мой Чремаш ушел с Ключей на другое море, и я де остался тут на Ключах, и прибыли на Ключи изменник Фетька Харчин с дядей своим Голгочем во многом собрании, и ко оным изменникам и я пристал. А когда пришли служилыя с войским и нас с войским вызывали ласкою и просили у нас ружье, мы ружья не дали, и за ту противность стали по нас палить, и мы от той пальбы разбежались. И ушел я по сухой речке и к горелой сопке и сделал себе юрту и хотел ясак промышлять и, промысля ясак, хотел с платежем вытти, для того что видя себе гибель, что никуда не попасти. А что де явился у меня парусной лоскут, и тот лоскут нашла девка моя в лесу, а боле де того я, Хобин, сказать не знаю.
У вышеписанного письма речи толмачил Егор Иконников. У подлинного знамя Хобина подписал его велением чрез толмача Егора Иконникова Федор Тибалов. К подлинному допросу вместо толмача Егора Иконникова его велением Василей Нижногородов руку приложил.
Того ж числа изменник Степан Харчин допрашиван, а в допросе своем сказал. Про измену брата своего не знал, в думе с братом своим Фетькой и с дядей Голгочем и с протчими не был. А был я посылан в то время со служилыми людьми с Дмитрием Болотовым на Уке для ея императорского величества ясаку и у ясачного сбору толмачем. И собрав ясачную казну, пришел я со служилыми людьми на Еловку реку Валагале, и тут изменники Тигиль с товарыщи в сборе, и убили они ясашных сборщиков Дмитрея Бологова с товарыщи. А сборной казны де было тридцать девять лисиц красных, пять соболей окладных, и оную казну взял де я и спрятал в лес от означенных изменников и держал оную казну в лесу три недели. И прибыли к нам на Еловку брат мой Фетька Харчин да дядя Голгоч, Тадея и Урин, да Налач да Урил, да Итту и с другими изменниками, взяли меня в не[во]лю и стали у меня просить казну из за пристрастия. И я, убояся смерти, означенную казну принес, и оные изменники, взяв тое казну, розбили и делили по себе, а я де означенною казною никого не дарил. Только я из своих пожитков подарил брата своего Фетьку Харчина четыре лисицы красных, да два соболя, а дядю своего Голгочу [69] подарил двумя лисицами красными, да Налачу Ключевсково подарил двумя лисицами красными, Тадее и Урину лисицу да соболя, Урилу две лисицы красных, Итту две лисицы же. А дарил де я своими пожитками для того, чтоб они, изменники, казны не разграбили. А оные изменники, не смотря на мои подарки, и оную казну разграбили и меня с собою взяли и поплыли наниз по Еловке и по Камчатке и прибыли на Ключи в иноземческой острог. И тут брат мой Фетька Харчин и дядя Голгоч с другими означенными изменниками умышляли плыть к морю в поход, служивых людей побить. И прибыли от партии служивые люди на нас, изменников, в поход, и мы собрались все на высокую сопку для переговору, и как де нас стали ласкою призывать, и я с братом Фетькой да Тенивина острогу новокрещеной Нефед к служивым людям вышел, а дядя мой Голгоч с протчими изменниками на той сопке остались и на ласковой призыв не пошли и с той сопки бежали, а куда, о том неизвестен. И пошли служивые люди на Еловку реку для взыскания изменников и пограбленной казны. И как прибыли на Еловку в Тигилев острог и стали искать по лесам, и в та поры Костянтин Веретнов, Нижнего Камчадальского острогу служивой человек, угрожал меня, ежели я Тигиля и пожитков его не найду, то тебя будем огнем жечь, и я, тех угроз бояся, убежал, и вышеозначенной моей вине что ея императорского величества укажет. При вышеписанном допросе он, Степан, ответствовал сам собою, понеже он, Степан, руской язык довольно знает. К подлинному допросу вместо Степана Харчина его велением Василей Нижногородов руку приложил.
От партии солдат Александр Змиев руку приложил 5.
Экспедиция Беринга, д. № 3, л. 122 об. — 127; печатается по копии.
Комментарии
1. В опущенных кратких допросах «бунтовщицы» Офимьи, жены Никитки Родихина, Хобина и Никитки Родихина содержатся сведения, имеющиеся и в последующих допросах.
2. В оригинале слово не разобрано.
3. Повторение показаний Федора Харчина о всевозможных обидах и поборах, чинившихся в бытность комиссара Новгородова.
4. Так в оригинале.
5. Листы документа скреплены: «К сей копии от партии солдат Александр Змиев руку приложил».