СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

По поводу заметки «Историческая могила»

В сентябрьской книжке «Исторического Вестника», г. Е. С., сообщая несколько сведений (давно известных уже мне, как историографу своего рода) о пребывании и кончине князя Василия Василиевича (Великого) Голицына в Архангельской губернии, заканчивает свою заметку словами: «В настоящее время, на различных ступенях государственного служения подвивается немало представителей именитой фамилии Голицыных. Потомкам Василья Васильевича не худо было бы почтить память своего знаменитого прадеда сооружением памятника над его могилою».

Этот косвенный упрек относится не к одним потомкам князя Василья Васильевича, даже не к представителям какого либо одного рода нашего боярства и знати, но к большинству их, чуть ли не ко всем!...

Действительно, гробницы наших предков — в небрежении, даже многих из тех, коих память живет между нами «с похвалами». Не желая защищать нашего равнодушия, часто сказывающегося не только к бренным остаткам родичей, но даже к их деяниям и судьбам, следует заметить, что в печальном состоянии гробниц и надгробных камней наших «прадедов» отчасти виноваты и те церкви и монастыри (особенно последние), которые часто щедро и очень щедро ¹ награждались [667] знаменитым предком при жизни его, или по завещанию, в надежде, что братия будет постоянно совершать ежегодные поминания, блюсти и охранять могилу. Время идет; в первые годы, молились, без сомнения, о щедром и знатном «болярине», род еще не размножался, было кому смотреть за исправностью памятника, к тому же, в начале, вовсе не требовавшего ремонта; но затем род дробится, потомки множатся... Кому охранять памятник? Чья это обязанность? Монастырское начальство не прилагает стараний даже о самом ничтожном, необходимом ремонте. Оно тоже не трудится навести справки о ближайших потомках (что не представляло бы затруднений, ибо это можно даже делать путем печати), и камень, плита, надпись, памятник, представляющий даже иногда художественную ценность, ломится в прах, и сам собою напоминает тщету и непрочность всего земного, даже массивных каменных глыб, прикрывающих прах предков, для увековечения их памяти.

Равнодушие духовенства, церквей и монастырей к нашим семейным гробницам часто невероятно.

Князь М. А. Оболенский, предки коего внесли когда-то щедрые вклады в один из первоклассных монастырей московских (Симонов или Донской?), посетил однажды родовое кладбище, на котором с трудом нашел следы могильных памятников и надгробных камней своего рода, только одно запустение! Впечатление, которое он вынес, не послужило на пользу духовенству.

В половине 1870-х годов, после его кончины, единственная его наследница ни зa что не согласилась ни продать, ни подарить в собственность духовному ведомству небольшую дачу, занимаемую издавна православными архиереями (в Подольской губернии), построенную на земле, бесспорно принадлежавшей ее отцу, а потом ей.

Мы слышали сами от нее рассказ о негодовании кн. Михаила Андреевича на монастырское духовенство, на неблагодарность последнего, и что поэтому именно она не желает делать вкладов на пользу черного духовенства.

А вот и другой пример: в слободе Мстёре, Вязниковского уезда, под местною церковью, находится семейная усыпальница князей Ромодановских. Двенадцать гробниц стоят рядом, но признаки надписей сохранились только на двух плитах. Кто эти усопшие? Покоится ли между ними прах князя-кесаря? И кто виноват в этом запустении и забвении? Потомки или причт местной церкви, построенной и обеспеченной этими забытыми предками?..

Примеры приводить, впрочем, излишне. Напротив, охранение и исправность памятников скорее составляют у нас исключение. В лучших условиях находятся лишь те памятники, которые устроены внутри самых церквей, под постоянным и как бы невольным наблюдением и контролем молящихся и церковного причта. Памятники Безбородко в Александро-Невской, Румянцева — в Киево-Печерской лавре, а также могильные плиты и надписи многих князей Голицыных, покоящихся в церкви и приделах московского Богоявленского монастыря, без сомнения, всегда будут в целости и сохранности.

Но теперь дело идет о могиле великого боярина, окончившего жизнь далеко, в ссылке, среди дикой, полярной природы, в снежных, безлюдных пустынях. Тут еще понятнее, каким образом могила его могла прийдти, втечение 172 лет, в запустение и раззорение. [668]

Есть еще иные причины, затрудняющие поддержку памятников предков, особенно, когда они умирали далеко или в ссылке. Сколько трудов стоило князю Александру Сергеевичу Меншикову розыскание праха князя Александра Даниловича в Березове! А о князе Василье Васильевиче ошибочно, в добавок, сообщалось до сих пор, будто он умер в Холмогорах: так гласили все наши печатные источники ². Расстояния далекие, в старину были и дебри, трудно проходимые, местных рабочих нет, надо везти памятник из Питера или Москвы, ездить присматривать, хлопотать у разных начальств и проч.

Наконец, еще причина: постановка таких памятников не легка и не дешева, а всем известно современное дворянское оскудение...

Но, несмотря на это оскудение, полагаем, что не одни прямые потомки князя Василья Васильевича с удовольствием внесли бы свой вклад на это семейное дело. Потомки его (принадлежавшего к старшей линий князей Голицыных — Васильевичам) составляют весьма немногочисленную семью (человек 6-8), не занимающую видного положения на государственной службе. Это его пра-пра-пра-правнуки, или шестое от него колено. Все остальные князья Голицыны принадлежат к 3-й и 4-й линиям (Алексеевичам и Михайловичам), но все же они составляют один род, который поистине может гордиться славным именем и историческою личностью ближнего боярина князя Василия Васильевича.

Желая смягчить резкость косвенного упрека, делаемого г. Е. С., мы вместе с тем спешим заявить и полное одобрение его мысли — возобновить или даже поставить новый памятник в Красногорском монастыре. Пожертвования могли бы, впредь до накопления достаточной суммы для выполнения заказа или ремонтной только работы, с разрешения настоятеля монастыря (с которым, я уже состоял в переписке), сосредоточиваться на месте, у казначея братии (в Красногорский монастырь, чрез г. Пинегу). Срок подписки следовало бы назначить двухлетний. Ведение этого дела я готов принять на себя. Желательно, чтобы главнейшие периодические издания перепечатали настоящее приглашение для оповещения большинства князей Голицыных, читающих газеты. Для сношений со мною, прилагаю и свой адрес: Петербург, Николаевская, 50.

Князь Н. И. Голицын.

Комментарии

1. Это не может, впрочем, относиться к Красногорскому монастырю, ибо князь Василий Васильевич умер в бедности и изгнании.

2. Он скончался с селе Кологóрах, под гор. Пинегою. В селе этом у него был собственный дом. (См. мои «Материалы для полной родословной росписи князей Голицыных», Киев, 1880, 4°, стр. 11-я).