-

ДЕНИСОВ А.

Встреча в Москве персидского слона в царствование Петра I.

Рассказ очевидца.

Предлагаемый небольшой рассказ принадлежит перу известного раскольничьего писателя Андрея Денисова и составляет одно из многочисленных посланий, какие писал он к своей Выговской пастве во время частых своих отлучек в Москву и Петербург по делам Выговского монастыря. Денисов, бесспорно, принадлежит к числу наиболее замечательных русских литературных деятелей эпохи Петра. Чрезвычайно даровитый от природы, знаток древнерусской письменности, ученик Феофана Прокоповича, усвоивший под его и его помощников руководством Киевскую школьную ученость, он в своих многочисленных сочинениях является выразителем мировозрения громадной массы русского народа, представлявшей оппозицию русской православной церкви в царствование Петра Великого. Большинство его сочинений, равно как и сочинений его брата Семена, имеет в настоящее время даже в глазах самих раскольников, значение не более, как историческое; но, тем не менее нельзя не признать, что в трудах двух братьев Денисовых содержится вся догматика раскола, вся полемика его против православия, все раскольничье учение. ¹ Настоящее послание — одно из мелких сочинений, принадлежащих перу Андрея [170] Денисова, имеет значение как обращик тогдашней риторики и как литературная картинка, рисующая одно из случайных явлений тогдашней обыденной жизни.

Н. Б.

Повесть риторическая о срете в Москве слона персидского.

Послание Андреево с Москвы в общебратство.

Понеже любопотщательни есте, яко пчелы, по различным цветником повестей облетаете, от многодейственных цветов пресладкий мудролюбия плод обсыпаете: откуду желательно и нам ленивым повествовати вам, что новонародное и удивляемо услышим надеющи и отсюда возмощи вам татьствовати душепитательный мед, аще-ли же что и младенчески речем, уповаем, яко отцелюбно не грубость осудите, но усердие и любовь воспримите.

Бысть убо нынешнего (года) в третий день октября, персидского посла со зверьми и птицами приезд в Москву, ему же и честно славная стреча и многонародное зрение, еже как бысть, в кратце ниже услышите.

К выше помянутому же дню обнощева посол близь Воробьевых гор, на загородном Долгорукова дворе (тамо преведен с Володимерского пути;) заутра же в день той внезапу, яко вода воскипеша московитии народи: улицы востопташася, слободы пролияшася, переулки протекоша. Мужи и старцы с юнотами текуще, жены спешащеся, мнози детей на руку носяще, конники, колесничники ретящеся, вкупе налияся людьми путь той, во граде и по каменному мосту, огусте народами калужский путь, все поле до самага дворца на шесть верст многочеловечно возблесне, лавки и дворы утеснишася и кровы их от многолюдства востужиша, на тынех, на стенах, на углах (и аще бы мощно внести на воздухе) всюду везде по оному пути бесчисленным кипящим народом, и ниже дождь бывый того дня, ниже продолжившееся до вечера время возможе домам люд отелати, но всем, яко некое диво ожидающим зрети слона; поставлены же во граде по пути тому полцы пеших солдат. Бывшу же полдню, выехаша с Москвы конных в строю полка с два, храбро же и мужески, шпаги на голе имеюще. Таже потом сановники златоодеяннии московстии на украшенных конех, их же колестницы златосияющие, каяждо спряжены имея по шести аргамаков златообкованных и среброуздных. Пред колесницами же и по них и окрестъних колесница красноучрежденная от великоможных домов, по них же одеждах кипяше злато и сребро, оружие их сияше и кони их во украшении гордо топчашеся, диво зрящим показующе. С таковым высокоявлением проидаша, приемше посла с товарищи его на златосияющие колесницы прежде же отпущены быша запасы [171] посольские к Москве на ямских подводах. По сем с вышеявленною славою двигнушася с послом, предшествующим и последующим конники с военоначальники, воинам окружающим златоупестренным юношам, по осыпану полю безчисленными народы, идущим с ними прекрасным с краснейшими провожатаи колесницам, между колесницами же лев и львица на особых койждо телегах и жар некая небывалая птица, и бобр, многопестрый зверь и попугай различными цветы. Таже по сих что народодное шатание? Что друг друга поревнование? что бесчисленное и многоутесненное людей пролитие? Понеже узреся иже николиже в Москве видеся, и увидеся чудо не во океанском, но в Московском народном мори, не бывалое зрителище — превелий слон зверь, всадникаправяща его на шеи имея, при нем на нем узрети его, аки врабия; высоту бо зверя сего глаголют и видится быти аршина с полпята, имея нози длиною с человека толсты яко бревно, толстотелесен, недолог по высоте, безшерстен, великоглав, черновиден, горбоспинен, задопокляп, ступанием медведоподобен, от верхния губы имея (нарещи) нос или губа или хобот, яко рукав платна висящ до земли, им же яко рукою брашно и питье приимет, и согнув в уста своя отдает. От верхних зубов два зуба велики вне торчат сюду и сюду, уши имея велики, яко заслоны печные, рожки малы, подобны агнчим, хвост подобен воловьему; седчи арап имеет в руце не узду, но железное орудие согбенное, его же остротою за главу емля, удерживает и управляет, не от ремения же и побивало, но железо острое, аки чопал. Сицеву чуду со всадником бредущу, народам же от .... страну яко быстринам морским окружающим, насмотретися множайше усердствуют, и едва от многотиснения путь дающим задним прибдижнейшим быти ретящимся, пред ним же от них близь зверя прибросаемым, отгоняющих им приставником. Овогда же арап оный седяй, аки глумяся, обратяше зверя на народы, и зверь, аки глумяся, скоро поступали на десно или на шуее, или назад или на людей, бегство у людей учиняшеся. Диво же безрети: ниже бо народи далече убешати могуще, ниже зверя потопта или досади кото, но абие не вредя людей, обратяся водим всадником, в путь свой идяше. Тако сие чудо, народы окружаемо, с покровов и с высот зремо и удивляемо, в Москву вниде. Сице с славою и честию посол во уготованный ему дом в вечер глубок прииде; народы же расходящеся носяху каждо во устех видение зверя, и бе слышати у всех количество и качество слона на языце обносимо.

Но аще кто о звери чудится, мы долженствуем и сия в [172] потщание добродетелей и пользу свою повесть восприяти. Аще бо толико усердие показаша народи видети бессловесного зверя: не пачели возъусердствуем мы, в торжества и праздники, и присно, ни видедение Бога и святых его в молитвах и слышании свящ. писания дни препровождающе, теми, очистившеся, невидимого зрители будем: блаженни рече, чистии сердцем, яко тии Бога узрят. И аще толь честно подобно и чинно украшено, на славу царствия иноцарственного посла приемлюще чиноначальницы с воинствующими: не паче ли в духовных делех, в молитвах и торжествах духовнии начальницы, и причетники, долженствуем благоукрашати и благоговействовати на умоление и приятие самого царствующих царя, и пречистые его Богоматере, и святых угодников его. И аще толь велий зверь малому при нем всаднику повинуется, и водится от малосильного многомощное бессловесное диво; сице покорившему всяческая под нозе человека создателю повинуется: кольми паче мы, словесная Божия тварь, Создателя своего повеления долженствуем незабывати, и озвершияся страсти наша обуздывать.

Аще бо бессловесный удерживает ярость воздержати устремление, стяжевает покорение, и ласкает питающему: не паче-ли нам достоит питающего нас Бога вовлюбити, тако, якоже рече: лю- и бяй ми, заповеди моя соблюдает, и стяжати доброе послушание, и удержати ярость, и вовдержати бесчинное вожделение, да не како похулится нами, беззаконий ради наших, но паче да прославится во исправлении добрых дел великолепное Божье имя. (Андрей Денисов).

Сообщ. Н. И. Барсов.

Комментарии

1. О жизни и сочинениях Денисовых см. нашу монографию; «братья Андрей и Семен Денисовы. Эпизод из истории раскола»; — в «Журнале Православное Обозрение» за 1866 год. Н. Барсов.

Текст воспроизведен по изданию: Встреча в Москве персидского слона в царствование Петра I // Русская старина, № 9. 1880