-

МАТВЕЕВ А. А.

ЗАПИСКИ

ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ ЗАПИСОК АНДРЕЯ АРТАМОНОВИЧА ГРАФА МАТВЕЕВА. ¹

Андрей Артамонович Матвеев родился 15 августа 1666 года. Отец его, боярин Артамон Сергеевич, любимец Царя Алексея [186] Михайловича, с ранних лет приготовлял своего сына к службе. Государь, в день имянин Царицы Наталии Кириловны, пожаловал молодого Матвеева комнатным стольником, на восьмом году от рождения. Царские милости счастливили семейство Матвеевых до смерти Государя Алексея Михайловича. С восшествием на престол Феодора Алексеевича, недоброжелатели отдалили Матвеева от трона: с начала отправили его на воеводство в город Верхотурье, а потом сослали на заточение в Пустоозерский острог. Здесь Матвеев прожил шесть лет в самом бедственном положении. Отсюда умолял он своих гонителей — Милославского, Волынского и Языкова. Челобитные Матвеева оставались в руках гонителей. Ходатайство Апраксиных, Лихачевых, Царицы Марфы Матвеевны умилостивили Царя Феодора Алексеевича. Матвеева возвратили из заточения, наградили дворами, но не приближали к Двору, и поселили в городе Лухе. После смерти Царя Феодора Алексеевича, Наталия Кириловна возвратила семейство Матвеевых в Москву.

Матвеев, вызванный на защиту Двора против партии Милославских, был принят в Москве с восторгом. Враги обрекли его уже на смерть [187] еще до приезда. В первых минутах стрелецкого бунта, злодеи умертвили своего избавителя в угодность Милославским. Молодой Матвеев был спасен от смерти родственниками своими, Нарышкиными. Шестнадцатилетнего сироту Царица Наталия Кириловна приняла в свое покровительство.

О воспитании Андрея Артамоновича мы не знаем. Ля-Невиль, посол польского короля, встречаясь с ним в доме князя Василья Васильевича Голицына, писал: «Артамонович обширного ума, говорит по латыни, любит чтение; привязан к иностранцам; с восторгом слушает о всем европейском. Я ему советывал обратиться к изучению французского языка. На 22 летнем возрасте уверял я его, не трудно изучить этот язык. Этим самым можно достигнуть своего желания — читать писателей старых и новых.» Вероятно, что знание латинского языка доставило ему место служить переводчиком при князе Василье Васильевиче Голицыне.

На 26 году от рождения Андрея Артамоновича пожаловали в воеводы двинские, а на другой год произвели в окольничий, за службу отца. Два года он управлял воеводством, выстроил вновь Холмогоры, встречал там, в 1693 году, Петра Великого и вышел в отставку. Переселясь в Москву, он обратился к переводам. В наших архивах сохранились его переводные книги: [188]

1. Скаргина сокращения летописей церковных, Барония.

2. Летодеяния церковные кесаря Барония, переведения с польского языка на славяно-российский, прелог Царского Величества неким синг-литиком. Написася в царствующем град Москве, в лето от сотворения мира 7197 г. (1698).

Переводы Андрея Артамоновича сохраняются в Румянцовском музеуме. По листам рукописи находится подпись: «Сия книга, глаголемая Барони, еже есть летодеяния, преведения дому окольничего Андрея Артамоновича Матвеева, для известия домовного; подписана по сим страницам его же Андрея Артамоновича рукою власною. Лета 7204 (1696), месяца октоврия в 1 день.

После шестилетней ученой жизни, Матвеева, в 1699 году, отправили чрезвычайным и полномочным послом в Голландию. В 1705 году Великий Петр поручил ему заключить торговый договор с Франциею. Договор не состоялся. Людовик XIV, ожидая заключения мира на севере, не приступал к договору, и дозволил только вашим купеческим кораблям иметь въезд в французские пристани. Из Риги Великий Петр отправил его в Лондон для отклонения английского Двора от признания польским королем Станислава Лещинского. Неприятные происшествия, случившиеся с ним в Лондоне, при отъезде его, кончились прощением, по ходатайству [189] английской королевы Анны. Служба Матвеева продолжалась в Голландии до 1712 года. Государь вызвал его в Дрезден, пожаловал тайным советником и назначил полномочным министром при австрийском Дворе. В 1715 году он был вызван в С. Петербург, а при отъезде был возведен в графское достоинство Римской Империи. Диплом, выданный ему на графское достоинство, доселе сохраняется в Румянцовском музеуме.

Памятник его дипломатической жизни сохраняется в Императорской Публичной библиотеке, в огромном волюме, где вписаны все его дипломатические сношения с иностранными министрами и послами, с 1709 по 1711 год. Будущий историк Великого Петра найдет здесь очень много замечательного. Рукопись Матвеева принадлежала прежде г. Флорову.

В 1719 году Матвеев пожалован сенатором и призидентом юстиц-коллегии. Петр Великий, отъезжая в Москву для коронации Екатерины I, поручил ему Царевну Наталию Петровну, Великого князя Петра Алексеевича и Великую княжну Наталию Алексеевну, и надзор за всеми коллегиями. В июле месяце граф Матвеев был наименован президентом московской сенатской конторы. В 1726 году, пожалованный действительным тайным советником, был отправлен «с полною мочью» обревизовать присутственные [190] места в городах Переславле-Залеском, Юрьеве-Польском, Суздале, Владимире, Костроме и Ярославле. Строгое преследование злоупотреблений было первою его обязанностию. Так в первом городе он повесил секретаря воеводской канцелярии. Этот поступок не был одобрен Двором. В 1727 году граф Матвеев был уволен от всех дел.

Граф Матвеев скончался 16 сентября 1728 года, и погребен в Москве, вместе с своим отцом, в приходе церкви св. Николая, близ Мясницкой, на Покровке.

Андрей Артамонович, бывший свидетелем в 1682 году стрелецкого бунта, оставил нам описание. Его записки, доселе известные только по разным спискам, представляют это событие совершенно сходно с другими очевидцами. Во время стрелецкого бунта ему было только 16 лет, и, вероятно, что эти записки составлены были им в последствии. В 1793 году Туманский напечатал отрывок из этих записок, в издаваемых им тогда записках о Петре Великом.

________________________________________

Возрастающу же благочестивому Государю, Царю и Великому Князю Петру Алексеевичу, любомудрому и остроумному Монарху в юных летах, но и в детских летах издалека [191] прозорливому и беспокойному, в нем распространялася к тому любимая его воинских наук высокохвальная охота. Того ради его Царское Величество повелел набрать из разных чинов людей молодых, и учить их пехотному и конному упражнению во всем строю, а с некоторыми и сам повсевременным тем обучениям и трудами своими, как российских, так и окрестных государств военным наукам и хитростям преизрядно изучася уже навык.

Оных молодых солдат, не по летам своим всему воинству строго обученных, повелел мундиром темнозеленаго цвета убрать, и всем надлежащим ружьем в самом прямом порядке честно учредить, и назвать их в то время «Потешными,» к которым приставлены были тогда штаб, обер и унтер-офицеры из фамилий изящных, комнатные его Царского Величества люди, для содержания всегдашнего их в добром том воинском обучении, как бы к прямой какой впредь ожидаемой с неприятелем войне ². И [192] не токмо его высокопомянутое Величество неусыпно от тех молодых своих похтей оный корпус молодых тех солдат сам всегда назирал, но и все те, начав от барабаньщищья чина, солдатские чины прямыми своими заслугами прошел. В селе же своим Преображенском в рощах во всегдашних обучениях тех воинских их солдат потешных содержал. При том же его Царское Величество, чтобы они солдаты его к приступам и осаде крепостей в том же обучении своим воинском со временем навыкали, того ради повелел в том же селе, при реке Яузе, сделать потешную регулярным порядком фортецию или крепостцу, назвав Пресбургом, который город в Венграх столицею есть. И действительно по временам к осаде той приступал с притворными из мартиров бомбами, которому искусству они потешные солдаты прямо изучались. И со дня на день оный корпус тех потешных умножался, которые уже потом все в лейб-гвардию употреблены на два Преображенский и Семеновский полки, и поселены были слободами в [193] тех же селах в Преображенском и Семеновском; о чем всем известно есть.

Царевна же София Алексеевна издалека бодрственно усмотри, что Монарх сей в великом целомудрии и с чрезвычайными талантами рожден был, и показывал в себе от самой младой юности разум проницательный и понятный, и что по неописанной глубине остроты своей исследовать может предбудущие зело великие намерения ее, весьма была предусмотрительна и осторожна, и ведая неукротимо, что по вышеписанным злопагубным делам мятежников от Его Царского Величества незабвенно отмщение достойное не минет, всячески уже мыслила к надежному своему впредь утверждению и ко избытию тех последований от стороны его царской начала принимать благополучные и безопасные для себя меры. Того ради, при своей начатой властолюбивой державе, она Царевна избрала из разряда дьяка Феодора Щекловитого, великого лукавства и ума человека бессовестного, и пожаловала его в думные дьяки, и в место князей Хованских поручила ему стрелецкий приказ. Все тайные секреты свои между себя и стрелецких полков к будущим намерениям ко обороне своей ему открыла, и в великой содержала его при себе верности. И потом уже он Щекловитый в скором времени до палатной окольнической чести, по крайней ее к себе Царевниной милости, произведен, [194] вотчинами, и богатством и дачею в Белом городе на улице Знаменке отписным двором князя Андрея Хованского удовольствован и обогащен был, и намеренные злые дела на сторону его Государя Царя Петра Алексеевича в пользу ее Царевны совершить намерился; о чем на своем месте подлиннее изъявлено будет.

Потом в то же время боярин князь Василии Васильевич Голицын ³ вступил в великую ее [195] Царевнину и в крайнюю к ней милость, и для управления государственных и иностранных дел повелено ему ведать посольский приказ, и писать имя его везде: «ближним боярином, новогородским наместником и государственных посольских дел и государственные большие печати сберегателем.» Но однакож в прямом всех тайных ее Царевниных дел секрете скрытно самым видом, особливо же в советах стрелецких, всегда первенствовал Щекловитый.

В те же часы с умною предосторожностию рассмотря, он боярин князь Голицын, самую крепкую сторону его Государя Царя Петра Алексеевича и впредь прочное основание будущей державы его [196] Величества, и напротив того сторона Царевнина по всем бывшим тогда и явновидимым зело противным делам не прочна была, себе же из того предвидя впредь весьма слабую надежду, под видом политическим уже приготовлял себе путь как бы оттого бедственного ему угрожаемого упадка благими случаи безбедно удалиться; а другого лучшего к тому и бесподозрительного себе он боярин князь Голицын способа не нашел, токмо чтобы куда в поход военный отрешиться и не прогневать ее Царевнину волю.

В лето 7195, по постановлении вечного мира с короною польскою, повелела вышеозначенная Царевна собрать многочисленное войско, и послать на крымского хана войною. Дворцовым же воеводою в большом полку быть тогда сказано ему боярину князю Василию Васильевичу Голицыну; а в сходных с ним воеводах с новогородским разрядом боярину Алексею Семеновичу Шеину; с белогородскими полками боярину Борису Петровичу Шереметеву; с рязанским разрядом [197] боярину князю Владимиру Дмитриевичу Долгорукову; да к тому же велено быть черкасскому гетману Ивану Самойловичу, по казацкому назвищу Попейку, со всем малороссийским войском.

В том походе пришедши оные воеводы за реку Самару, хотели в Крыму татарские юрты раззорить. Они же Татары, увидя многое российское войско, на войну не вышедши, в степях зажгли траву Кавыл, от сожжения которой також и от ядовитые той степной пожженой пыли и дыму многая теснота и тягость российскому войску припала; а от бескормицы за лишением травы и воды лошадям учинился великий урон. От чего воротясь российское войско, пришло на реку Самару без всякого из той чаемой себе войны поиска.

При том походе, в украинских местах бесчисленная саранча нападши, хлеб пожрала, доходила до Москвы и исчезла вскоре.

При оной вышепомянутой армии великой, или войске, тогда-ж некоторые от старшин черкасских, возненавидя гетмана своего, Ивана Самойловича, оклеветали его дворцовому воеводе князю Голицыну: «будто он гетман посылал в Крым.» О чем помянутый воевода, несклонный к нему гетману, писал на него царскому величеству в Москву. И по указу, присланному тогда из Москвы, велено гетмана оного от [198] гетманства того отставя, послать в Сибирь ⁴ в ссылку; а гетманом на прежнее место учинил он князь Голицын генерального есаула Ивана Мазепу, который видом и делом уподобился древнему Иуде, потом во время шведской войны, его царскому величеству изменя, проклятою и ужасною исчез кончиною; о чем уже есть известно. Воевода-ж и воинские люди возвратилися в домы свои тщетно. И того-ж лета построена для предосторожности впредь от набегов Орды на реке Самаре крепость, и названа Богородицкою.

В то же лето, Божиим всемогуществом, христианские нивы хлебом со многим удовольствием милосердо угобзило; ибо в Москве четверть ржи покупали ценою тогда по четыре алтына, овса по семи копеек.

Всепресветлейший же Государь, Царь Петр Алексеевич, от времени до времени из юного своего возраста в большие лета приходя, неусыпными своими добрыми очами смотрел на властолюбивое восхищение сущей законной державы своей, и правление то свое пред правлением Софии Алексеевны не стерпел больше меньшим [199] быть, в до самовластной воли не хотел так дерзновенно впредь допускать, и великой силе по хотению ее Царевнину распространяться. Того ради вскоре тогда-ж начал сам в думу входить где в палате она царевна и бояре собирались, и думали о управлении государственном.

Того-ж лета, июля 8 день, отправлялся собор-пый крестный ход в церковь Богородицы, явления образа ее бывшего в Казани, в котором ходу, по древнему обычаю, присутствовали великие государи цари, и пришедши в соборную церковь, Успенскую, стали оба на своем царском месте. Пришла же тогда, в ту пору, и она царевна. Из соборной церкви за святыми иконами, при том же ходе, с их царскими величествами чрезвычайно пошла вместе чином и она царевна публично. Государь же, царь Петр Алексеевич увидя то, сказал ей, «что не прилично при той церемонии зазорному ее лицу по необыкновенно быть;» но она в том исполнила по своей воле. Того ради он Государь, Царь Петр Алексеевич за святыми иконами вместе с нею не пошел, но вступил в церковь Архангела Михаила, и пошел в село Коломенское. Царевна-ж то его братнее презрение увидав, впала в немалое мнение.

Рвение же ярости и неукротимой злобы, пременяющей крепость разума, подвигло уже к злопагубным промыслам, и за вышеписанные [200] царского величества показанные выше сего ей царевне причины ко скорому отмщению ускоряла. И того-ж месяца августа в первых числах, в Кремле у Никольских ворот на дворе, тогда называемом Лыковым, где ныне цейхгауз, то есть, пушечный каменный двор построен, поздно по ночам, чрез пересылки тайные с Феодором Щекловитым, изо всех стрелецких полков выборные по нескольку человек надежных их стрельцов собиралися для некоторого самого злого намерения их, коего исполнение и тот секрет их за присяжною верностию у них вельми крепко и скрытно был содержав, что ни кому отнюдь уведать того было не возможно.

Государь же, Царь Петр Алексеевич вместе с матерью своею и со всем царским своим домом из того села Коломенского, в тех же самих числах, воротяся, и мало побыв в Москве, пошел в село Преображенское.

Августа месяца против 8 числа, внезапу, в глубокую самую ночь из тех сонмищ стрелецких с Лыкова двора наскоро прибежали в то село Преображенское из стремянного полка знатные четыре человека, а имянно: Ипат Ульфов, Дмитрий Мелков с товарищами, и с великим поспешением донесли его высокопомянутому Величеству, что уже разных полков стрельцы собрався в Кремле на том Лыкове дворе с ружьем, намерены за ними тотчас идти в [201] помянутое село по совету Щекловитого бунтом, в убить его царя, матерь его и супругу его царицу-ж, сестру его царевну, и всех знатных при его Величестве особ, и, чтоб ни часу не мешкав, изволили их величества наскоро идти и спасать себя, куда заблагорассудят.

Услышав о том стрелецком воровском умысле, они высокоименованные Величества, в самые короткие часы, ночью собрався налегке, без ведома всех походных бояр и ближних людей и стольников бывших тогда, покинув все, с малолюдством самым наскоро в Троицкий Сергиев монастырь побежали, и туда пришли; о чем тогда никто не ведал. И многие бояре и ближние люди, уведав о том, в самой же скорости за их Величествами в тот троицкий поход из Москвы последовали. В ту же пору из Сухарева полка стрельцы, их же Величествам верные, с поспешением великим за ними побежали, и не во многие часы в Троицкий монастырь прибыли.

Вышеименованная же царевна, о внезапном шествии их царском уведав, наипаче тяжко совестию утесняема, по премногу начала быть в большем смущении; а ближние ее люди и стрельцы были в великом страхе, увидя, что тайное их бывшее намерение на среду вынесено, ожидали последования весьма уже злополучного.

Потом его высокопомянутое Царское [202] Величество указал всем боярам, царедворцам, полковникам московским, и всех городов всякого служивого чина людям к нему Государю из Москвы во оный Троицкий монастырь быть в крайней скорости. И что учинилось без замедления, кроме некоторых бояр, князя Голицына и других содержащихся палатных людей при стороне ее Царевниной, которые потом вскоре-ж указом позваны были.

Увидя она Царевна все то видимое себе и при ее стороне ближним людям следующее несчастие, просила святейшего патриарха, чтобы он в Троицкий монастырь пошел, и у его Царского Величества просил, чтоб гнев его и все бывшие ссоры уничтожать.

По оному прошению ее, патриарх в монастырь тот пошел. Уведомившись там совершенно о злом том стрелецком умысле, по навождению Щекловитого и прочих с ним сообщников, что они намерены учинить, и для того оттуда уже в Москву не возвратился, а пробыл с его Царским Величеством в монастыре том до самого его возврата непоколебимо, и во всем содержал его царскую сторону, уклоняся от той стороны противной.

Времени же ко всемерному злополучию ее Царевны уже близ сущему нечаемо, отчаянно она Царевна София Алексеевна, с некоторыми из сестер своих, взяв на руки свои икону [203] Спасителеву, якобы объявляя тем пред светом и всем народом свою невинность и напрасный на себя царский гнев, пошла из Москвы в оный Троицкий монастырь с чиновным походом и, прибыв в село Воздвиженское, там стала с безотложным намерением своим в тот монастырь идти и видеться с его Царским Величеством.

О вышеименованном том походе из села Воздвиженского весть того-ж часу донесена была, по которой, ни мало не медля, от лица его Царского Величества послан был наскоро из комнатных стольников Иван Иванов сын Бутурлин говорить ей Царевне, чтобы она в тот монастырь отнюдь не ходила; но она Царевна в том упорно стоя, в ответ сказала ему Бутурлину, что она конечно идет.

Комнатный вышеименованный стольник учиненную от ней Царевны ему отповедь его Царскому Величеству подлинно донес. И потом еще послан был к ней же Царевне в село Воздвиженское боярин князь Иван Борисов Троеруков с последним словом: «чтобы она Царевна ни как отнюдь в Троицкий монастырь не шла; ежели же дерзновенно придет, то с нею нечестно в тот ее приход поступлено будет.»

По той обсылке услыша она Царевна ведомость ту несходную с ее желанием, зело постыдно с великою печалию, в самой скорости назад из [204] помянутого села поворотилась в Москву. Потом же времени вскоре к ней же Царевне послан из бояр Петр Васильевич меньшой Шереметев и с ним стрелецкий подполковник Иван Нечаев, чтобы она, не отговариваясь ни чем, вора Щекловитого им отдала. Послан был с ним боярином Шереметевым особый приказ к Государю Царю Иоанну Алексеевичу.

Хотя она Царевна София Алексеевна всякими человеческими уму постижными отговорками выручала его Щекловитого, якобы сущую его во всем невинность, и ложный на него донос, тогда в своих хоромах тайно его Щекловитого всячески укрывала; однакож велела в запас всех христианских таинств его сподобить. В тот же самый час от него Государя, Царя Иоанна Алексеевича прислан был к ней Царевне Софии Алексеевне дядька его, боярин князь Петр Иванович Прозоровский, в крепких словах говорить ей: «чтобы она, напрасно больше не отговариваясь отнюдь ни чем, того Щекловитого во властные руки тому присланному подполковнику. Нечаеву вместе с другими стрельцами, воровства того сообщников, отдать велела; ибо он Государь, Царь Иоанн Алексеевич ни в чем, и ни для ее Царевны, с любезным братом, а не токмо для такого вора Щекловитого, ссориться не будет.»

Тогда она Царевна, видя прямую стороны своей [205] явную слабость и крайнее безмочество, и что никакими уже меры у себя его Щекловитого удержать ей было невозможно, принуждена была с великими слезами его Щекловитого и сообщников его в руки вышеименованному подполковнику отдать.

По малых днях он подполковник его вора Щекловитого и сообщников его воров, полковника Семена Юрьева сына Розанова из выборных стрельцов Оброську Петрова и Кузьку Черм-наго с прочими в монастырь тот за крепким караулом привез. И в тот привоз его в тот монастырь у ворот бесчисленное собрание народа было, и пыль такая встала, что едва возможно было в той одному другого видеть. И та встреча была ему Щекловитому от народа с великими угрозами и ругательством.

В монастыре оном тогда того-ж дня все бояре и палатные люди во дворце в собрании были. Тотчас по привозе, за великим караулом, оный Щекловитый в царские палаты приведен, и пред боярами спрашиван, и на воловьем монастырском дворе жестоко пытан, и по изобличении с очных ставок не токмо во всем вышепоказанном воровства своего умысле винился, но и потом все обстоятельства всех своих бывших намеренных воровских дел, своею рукою написав, подал. Токмо зело удивительно всем показалося затмение его ума: когда он [206] Щекловитый пред боярами по пытке с дыбы был снят, просил у них бояр, чтобы его велели накормить, понеже несколько дней уже не ел.

В коротком том же времени, по приговору боярскому, за те воровские его поступки на площади близ монастыря, что к Московской дороге, он Щекловитый, по прочтении громогласном от думного дьяка Гаврилы Деревнина тех его всех вин, никакого слова к оправданию своему не учиня, казнен смертию: отсечена ему голова. При той казни и сказке стоял тогда боярин Борис Васильевич Бутурлин.

С ним же Щекловитым в ту же пору казнены смертию выборные из разных полков стрельцы, а именно: Оброська Петров с товарищами: отсечены им головы-ж. Конечно из тех памяти годно и пристойно есть то, что Оброська Петров зело прямодушно учинил; ибо к той казни шедши, дерзновенно при своим прощении перед всем народом голосно со слезами о тех воровских своих винах чистое покаяние свое приносил, объявя подлинно, что по истине он такой поносной смерти достоин, и чтобы другие, на его смерть смотря, явно казнились, и впредь от такого погибельного случая и от действия себя оберегали.

В тот же день полковнику Резанову за его воровство учинена торговая казнь: там же бит кнутом, и язык ему до половины урезан, и в [207] Сибирь он в ссылку на вечное житие с другими послан.

Тогда же указом его Царского Величества сказано боярину князю Ивану Борисовичу Троерукову: быть в стрелецком приказе; понеже был он человек умный и зело строптивый и ярый, который принял их стрельцов в прямые ежевые рукавицы, в принадлежащее свое правление. И вышепомянутого розыскные дела вора Щекловитого тогда-ж поручены в отправление боярину Тихону Никитичу Стрешневу.

Вскоре по том же времени близ города Смоленска, в Бизюкове монастыре, пойман был старец Сильвестр Медведев, прежде бывший в приказе тайных дел подъячий именем Симеон, который чернец великого ума и остроты ученый, сообщник о всем том воровском умысле был с ним же Щекловитым, и по розыскам во всех винах своих оный растрига винился, и в том же Троицком монастыре на площади за то воровство свое, казнен смертью; отсечена ему голова.

По некоем же обождании из Москвы в Троицкий монастырь прибыл боярин князь Василий Васильевич Голицын, который у монастырских ворот был удержан, и велено ему ехать на постоялый двор до указа. И вскоре после того позвали на монастырь и, не допустя его до царских палат, на крыльце, в присутствии его же [208] боярина Стрешнева, от того-ж думного дьяка Деревкина, при всенародном собрании, сказывана была сказка гораздо пространная о винах, за которые вины у него князя Голицына боярство было отнято, а у сына его поместья и вотчинные домы и все пожитки описаны на его Царское Величество: а потом, назнача им в приставы из царедворцев Павла Михайлова сына Скрябина, посланы они были оба князья Голицыны со всем домом их в Пусто-Озерский острог на вечное житие. Однакож потом велено им быть на Мизени, и после того на Пинече. Там старый князь скончался, а сын его князь взят по прежнему в Москву ⁵. В те же самые числа от его Царского Величества из Троицкого похода в Москву к Государю Царю Иоанну Алексеевичу послан был вышеименованный боярин князь Троеруков со объявлением: чтобы за известные подыскательства, учиненные ею Царевною Софьею Алексеевною, не допуская впредь до горьшего от нее последования, ни мало не умедля из дворца шла она в Новодевичий монастырь. И хотя она [209] много тогда отговаривалася, но необходимо принуждена была разлучиться с сестрами своими Царевнами во многом плаче и, оставя свое прежнее властолюбие, идти в тот монастырь, где ео назначено жить.

Для крепкого ее содержания от неприличной впредь с другими подобно прежним пересылками, вскоре поставлен был пред монастырем тем крепкий караул из потешных солдат Преображенского полка, над которыми командовал тогда в главном правлении из комнатных стольников князь Феодор Юрьевич Ромодановский, муж верный и твердый, со всегдашним надзирательством. И по некоторых летах, постригшеся в той же обители, она Царевна наречена была во инокинях: Сусанною; там она пребыла до самой кончины своей неисходно, и там же погребена честно.

К стороне же ее Царевниной в благополучное ее время принадлежащие из палатных людей: окольничий Алексей Ржевский, ведавший приказ Большего дворца, Богдан Полибин, который поместный приказ ведал, и прочие из ее комнаты Василий Парбеков, князь Петр Львов, посланы были в город Богородицкой, то есть, на Самару, и в другие малороссийские города по малым воеводствам тайно. И тако вся власть преждебывшая ее Царевнина весьма сокрушися.

Октября в 1 день его Царское Величество с [210] Государынею Царицею материею своею и с Государынею супругою своею и со всем своим Царским домом из Троицкого похода отправилися в Москву. И не дошед до села Алексеевского, встретили их Величества всяких чинов люди в чрезмерном множестве с несказанною всенародною радостию; а стрельцы из полков, принесши топоры и плахи за вины свои, лоском лежали при том пути, и просили милосердого в своих винах всепокорно у его Царского Величества прощения. Но потом из них приличные воры, по розыску боярина князя Троерукова, достойную казнь себе получили, и многие полки из них в ту пору по разным городам в службу из Москвы были разосланы, оставя их стрельцов в Москве перед прежним с великою убавкою.

Вшедши же их Величества в самый город Москву с торжественною радостию и со всенародным утешением, не заходя в свои хоромы, пришли в великую соборную церковь с премногим благодарением Господу Богу и Пресвятой Божией Матери за всемилосердое их избавление от преждебывших многообразных их бедствий. И в то же самое время брат его Государев, Царь Иоанн Алексеевич, встретил их Величества со всекрайнею своею братнею любовию, и со многою честию; понеже его Величество ни малые причины противные к бывшему озлобительству тому, и раздражению его, брата своего [211] Государя Царя Петра Алексеевича, и к вышеозначенным мятежам ни в чем отнюдь не имел; но токмо душевными своими добродетелями сияя, с чрезмерною кротостию, в непрестанной молитве и твердом посте ко Господу Богу присвоися, и все царственное управление с любовию равноангельскою ему, брату своему, Государю Царю Петру Алексеевичу вручил. И от того времени его высокопомянутое Величество государственный прямого своего правления скипетр приняв, начал всесовершенно царствовать, утвердя себя от всех впредь бед крепко.

Комментарии

1. В 1841 году, г. Сахаров издал в свет исторические записки XVII века, под заглавием: «Записки Русских Людей.» Любопытные записки эти заключают в себе: записки графа Матвеева, Крекшииа, Желябужского и Медведева, — все современники Императора Петра Великого. Чтоб дать понятие вашим читателям о форме изложения исторических записок в XVII столетии, мы поместим в этом журнале по одному отрывку из каждой записки. Сверх сего, пред каждым отрывком будет напечатана краткая биография составителя той исторической записки, из которой заимствуется самый отрывок.

2. О составлении Потешных, Миллер собрал сведения и напечатал в 6 ч. трудов вольного Российского собрания. Миллер говорит, что набор Потешных начался не с 1683 года, как думали некоторые писатели, а с 1687 года; что сперла было набрано не более одной роты, состоящей из 50 человек; что капитаном над ними был выбран полковник Леорт; что они находились в Преображенском селе, но с увеличением числа размещены в селе Семеновском. Князь Меншиков был из первых Потешных; а бывший фельдмаршалом, князь Михаил Михайлович Голицын вступил рядовым солдатом в 1687 году, в Семеновский полк прямо из стольников комнатных. В 1687 году Государь был 18 лет. С самого учреждения, по запискам Гордона видно, что барабанщиков для Потешных вытребовал Государь от солдатских полков, и в особенности от Бутырского.

3. Князь Василий Васильевич Голицын, родился в 1639 году: отец его, боярин Василий Андреевич, служил при Дворе Царя Михаила Феодоровича, и умер спокойно в 1652 году, не успев образовать сына. Мать его, Ульяна Ивановна, находясь в верховых боярынях, занялась воспитанием сына. Молодого Голицына обучали греческому, латинскому и немецкому языкам и определили в придворную службу. Здесь он был пожалован в стольники и чашники; езжал с Государем Алексеем Михайловичем в Саввинский Звенигородский монастырь; потом, в 1668 году, назначен главным над сотниками выборной сотни. Царь Феодор Алексеевич пожаловал его в бояре, в 1677 году.

С этим званием, он вступил в военную службу; его отправили в Путивль охранять малороссийские города от набегов Турков и Крымцев. Тогда забушевал Дорошенко. Голицын своею деятельностию усмирил его, отнял клейноды и возвел в гетманы Ивана Самойловича. Четыре года он провел в походах; усмирил снова взбунтовавшего Дорошенку, бил Турков и Татар. Его вызвали ко Двору. Царь поручил ему образование войска. Доселе незаметный своими действиями между старыми боярами, он вдруг обнаружил свой высокий характер — советом Государю уничтожить местничество. Созвали бояр и владык. Царь говорил речь пред всею думою о вреде местничества. 12-го января 1682 было подписано соборное деяние государственными чинами об уничтожении местничества и сожжении родословных книг. Голицын занялся устройством войска: разделил на роты, определил ротмистров, и установил новый порядок. Это государственное дело возвеличило Голицына пред всеми и открыло ему дорогу к большим видам. Находясь при Дворе, он успел обратить на себя внимание Царевны Софии Алексеевны, вкрался в ее доверенность, и был руководителем во всех ее предприятиях. С смертию Царя Феодора Алексеевича произошли перемены при Дворе. Явились новые лица, новые события. Голицын действовал скрытно своим влиянием на Милославского и Софию и достиг первого сана в России, отстранив всех бояр, старых и молодых, окружавших трон. Царевна София возвела его в сан ближнего боярина, украсила титлом сберегателя царственныя большия печати и государственных великих посольских дел и наместника новгородского. С этого времени Голицын действовал решительно, управлял с Царевною Софиею государством. Придворные крамолы, жажда Софии захватить одной престол, увлекли Голицына к погибели. Враги его восторжествовали. Голицына осудили, как государственного преступника, послали в деревню на заточение. Это было в 1689 году; чрез два года растрига Ивашка оклеветал ложно его: но враги воспользовались этим и заточили в Пустозерский остров, потом в Мизень, а после в Пинегу. Двадцать четыре года он провел в заточении и скончался в 1713 году.

4. Гетману Ивану Самойловичу, приписан был неудачный поход в Крым. Князь В. В. Голицын представил ко Двору доносы казаков и получил разрешение сменить гетмана. Его лишили сана гетманского, послали с сыном прежде в Нижний-Новгород, а потом в Сибирь.

5. Два сына князя Василья Васильевича Голицына находились с ним в ссылке; Алексей и Михаил.

Алексей был уже боярином и наместником Великопермским, а в посольском приказе был товарищем отцу. В ссылке он впал в задумчивость и потерял умственные способности. Михаил служил во флоте. С кончиною отца их, Петр I возвратил их из ссылки.

Текст воспроизведен по изданию: Извлечение из записок Андрея Артамоновича графа Матвеева // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 50. № 198. 1844