«АПОЛОГИЯ» МАГНУСА ГОЛШТИНСКОГО ИЗ ШВЕДСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО АРХИВА

Герцог Магнус Гольштинский, брат датского короля Фредерика II, известен прежде всего тем, что в 1570 г. перешел в подданство к Ивану Грозному, который пожаловал ему звание «короля Ливонии». С его именем связан ряд эпизодов Ливонской войны 1558-1583 гг., среди которых особое значение имеет неудачная осада Ревеля (Таллинна) в 1570-1571 гг. В начале 1578 г. он перешел на сторону польскою короля Стефана Батория и поселился в принадлежащей тому Курляндии.

У современников «ливонский король» снискал себе сомнительную славу. В окружении царя с ним особо не церемонились, обращаясь с ним порой почти как с узником. [121] Ливонские хронисты второй половины XVI в. видели в нем причину многих горестей, выпавших на долю их родины, а в Западной Европе его воспринимали как предателя интересов «христианства» и пособника кровавого русского «Тирана». Историки XIX-XX вв., обращавшиеся к фигуре Магнуса Голштинского, в целом также отмечают его заурядность, но при этом не упускают из вида феноменальность исторической ситуации, в центре которой тот оказался волею судеб ¹. Служба западноевропейского принца Ивану Грозному и его участие во внешнеполитических маневрах этого государя, равно как и характер пожалованною ему звания «короля Ливонии», не раз становились объектами исследований, что в немалой степени стимулировалось большим количеством освещающих этот сюжет источников. Наряду с русским и зарубежным нарративом, историки располагают довольно обширной подборкой опубликованных документов ², которые, впрочем, представляют лишь небольшой фрагмент неизданных рукописных свидетельств, хранящихся ныне в российских и, главным образом, в зарубежных архивах ³.

Большое количество документов, касающихся Ливонской войны, находится в Шведском государственном архиве (Riksarchivet, RA) в Стокгольме. Так, в фонде Livonica I нами был обнаружен рукописный фрагмент так называемой «Апологии Магнуса» ⁴, полный текст которой известен исследователям по идентичным рукописям, выполненным одной рукой, из Государственного архива Дании в Копенгагене ⁵ [122] и из Государственного архивною хранилища (Staatliches Archivlager) в Геттингене ⁶. Рукопись из RA содержится в папке «Livo-Moscovitica» ⁷ и представляет собой запись, выполненную во второй половине XVI в. на листах in 4°, которые сброшюрованы в тетрадь и снабжены бумажной обложкой недавнею происхождения. На обложке имеется архивная пометка «Переговоры с русским великим князем и Дерптом. 1570» (Foerhandlingar med ryske storfursten i Dorpat. 1570).

В силу своей фрагментарности, шведский экземпляр «апологии» никогда не попадал в фокус внимания историков, хотя он представляет определенный интерес. Содержащееся в нем повествование охватывает временной промежуток с 1570 по 1573 гг. — с приезда Магнуса в Москву и до его примирения с царем после размолвки, вызванной провалом осады Ревеля и бегством принца на о. Эзель (Сааремаа). Это составляет менее четверти объема полной редакции, однако надо учитывать, что именно на этот период приходилась кульминация развитая отношений принца с Иваном Грозным. К тому же, в целом совпадая с текстом конечной, копенгагенской редакции, документ из Стокгольма имеет довольно существенные отлична, которые заключаются в пропуске отдельных фраз и вставках дополнений, содержащих сведения, отсутствующие в датской рукописи. Вкупе с различиями в орфографическом оформлении эти разночтения позволяют видеть в шведской «апологии» ее особую, возможно, более раннюю редакцию. Не исключено, что речь идет о черновике. Во всяком случае, в ней присутствуют следы редакторской правки в виде зачеркнутых или приписанных слов, а также многочисленных ремарок на полях. Малоразборчивая канцелярская скоропись, которой выполнен документ, также свидетельствует о его черновом характере.

Как уже было сказано, служба Магнуса Голштинского русскому «Тирану» давала западноевропейским государям основание видеть в нем предателя. Положение усугублялось неприязнью, которую питал к брату датский король Фредерик II, полагавший, что своей ливонской авантюрой тот поставка под угрозу датско-шведские договоренности 1570 г. Бегство Магнуса из Ливонии, сделавшее его недосягаемым для русскою царя, в его отношениях с европейскими государями мало что изменило, и потому [123] герцог, оказавшимся в положении политического изгоя, вскоре после побега приступил к написанию своей «Апологии», которую закончил, судя по упоминаемым в ней событиям, к концу 1579 г. Создание этого сочинения, как отмстила издатель копенгагенской рукописи Ф. П. Енсен, точно совпадает со временем осуществления многочисленных дипломатических демаршей, посредством которых Магнус стремился примириться с братом и тем самым вернуть себе владения на Сааремаа и в Вике (Ляэнемаа), а также расположить к себе влиятельных родичей, дабы при их содействии восстановить свое реноме и вернуть благоволение европейских государей ⁸.

Вместе с тем, несмотря на столь откровенный прагматизм и апологетизм, при составлении данного документа был использованы не только живые впечатления очевидца и непосредственного участника описываемых событий, но и архивный материал, о чем, в частности, свидетельствуют ссылки на вполне конкретную деловую документацию, что повышает значение «Апологии» как исторического источника. [128]

<...> выяснив это, мы направились с Эзеля в Дерпт, куда (прибыли. — М. Б.) на Пасху (15)70 года. Того же мнения придерживался также и Иоганн Таубе.

Что за дела велись с великим князем в Москве

После того как мы провели определенное время в Дерпте и нас затребовали к великому князю в Москву, Иоганн Таубе за время пути очень часто нам говорил, что мы едем к е(го) к(няжеской) м(илости) в качестве князя, и есть надежда, что обратно его княжеская милость отправит нас в королевском звании. Но по поводу сказанною им мы не могли узнать ничего достоверною.

Когда мы добрались до Москвы, нам дали один день отдохнуть, после чего великий князь соизволил пригласить нас на обед, и поскольку было бы плохим изъявлением благодарности с нашей стороны не пожелать здравия его княжескому величеству за то, что, принимая в княжеских владениях, нас полностью обеспечивали всем необходимым. [129]

На четвертый день он пожелал, чтобы мы назначили нескольких наших советников для обсуждения дела между ним и нами при посредничество его советников, посланных для этой цели. Когда же его советники встретились с нашими (советниками. — М. Б.) особом доме (in ein sonderlich hauss), (расположенном. — M. Б.) перед московский Кремлем, его советники пожелали, чтобы наши советники от нашего имени пояснили, чего мы хотим от великого князя, на что те отвечали, что мы просим все ливонские земли, к тому времени подчиненные его (великого князя. — М. Б.) власти. Те же по приказу великого князя нам отказали и под конец, после долгих переговоров, предложили нам замок (hauss) и область Оберпален с тем условием, чтобы мы всегда пребывали с ним в союзе против всех его врагов, а если это для нас неприемлемо, отправлялись бы в обратную путь-дорогу в Ливонию.

Услыхав подобное, мы послали к И. Таубе и Э. Крузе напоминание о тех добрых словах и великих посулах (gelubde), которыми они нас переместили за границу, чтобы они, поскольку для нас было совершенно невозможно принять столь оскорбительное условие, изволили сделать так, чтобы это дело велось и завершилось в соответствии с их обещаниями, или же чтобы нас со всеми нашими спутниками могли беспрепятственно переправить назад через границу. И упомянутые Таубе и Крузе просили у нас извинения за то, что не думали, что великий князь столь непостоянен (wankelmudich). Сердца всех государей находятся, дескать, в Божьих руках, и в отношении их персон они в настоящий момент не могут ничего больше сделать, кроме как верноподданнически советовали нам не противиться воле великого князя. Но это все было еще не конец: великий князь пожелал сперва узреть нашу верность, поскольку о нас, якобы, в те времена не было известно ничего положительною. Нам позволили совершенно свободно уехать из Москвы, но вскоре нас развернули и повелели нас и со всеми нашими (спутниками. — М. Б.) в поношение нашему происхождению послать и доставить на татарскую границу для вечного служения. И мы должны были удовольствоваться этим и ничем иным.

Судить о том, с каким сокрушением в сердце и с какой порождавшей жалобные сетования болью мы тогда пребывали, и как наше сердце остановилось, и как сильно мы желали вновь оказаться на немецкой земле, мы оставляем тем, кто в варварских краях имел дело с великим князем.

Тогда как мы видели себя столь подло обманутыми, И. Таубе обмолвился при нас о своем проекте относительно дочери брага великою князя, что, дескать, если мы с ним подружимся, то не будет сомнений в том, что нам не только предоставят несколько бочонков золота в качестве приданого, но и то, что мы будем просить касательно земли и людей, и нас избавят от вечного татарскою плена, который мы должны были бы принять.

Тогда мы должны были согласиться на все то, чего от нас добивались, и великий князь через некоторых своих советников повелел указать, что он постановил свою «отчину» (erbe) Ливонию, поскольку он имеет обыкновение так Ливонию называть, всю целиком привести под свое управление добром либо силой и хочет нас ею пожаловать, ничего не отделяя (nichts aussenbescheiden). Поскольку тогда мы пребывали в крайней нужде и опасности, а кроме того не желали вечного пребывания в плену [130] к великому поношению полагающеюся нам величия и всею Голштинского дома, мы не могли тут ничего сделать, кроме как ему угодить, хотя мы могли бы призвать в свидетели наряду с Всевышним всех наших советников (и поклясться. — М. Б.) в том, что у нас во время нашего приезда (в Россию. — М. Б.) не было ни малейшей мысли о том, чтобы желать для себя и самой малой части от всей Ливонии, и что русская грамота на этот счет была изготовлена только в связи с крестоцелованием.

Когда же Э. Крузе перевел ее для нас на немецкий язык, и мы увидели, что в ней значатся также курляндская епархия, Эзель и Вик, мы испытали затруднение, поскольку они пользовались защитой его королевскою величества короля Дании и т. д., на что нам был дан ответ, что, поскольку так значится в русской грамоте, ничего нельзя изменить и нам следует поспешить к крестоцелованию, что великий князь в величии своем ожидает нашего прибытия и т. д. Мы, таким образом, поспешили и должны были целовать крест, под которым помещались грамоты на немецком и русском языках в серебряном ларце, после чего нас отвели в большой зал, иуда к нам пришли все советники великого князя и указали, что царь и великий князь приказал провозгласить нас королем Ливонии /3/ и пожаловал нас дочерью своего брата и т. д., и все это для нас было в равной степени неожиданно (unvermuedtlich). Мы были сильно этим напуганы, тем более что с прискорбием осознавали, что она (Ливония. — М. Б.) будет в составе такого кровавою царства, где ее станут врачевать мечом.

Поскольку невеста была предложена нам без какого бы то ни было положенного предварительною обсуждения, нам в связи с этим через присланных советников пояснили, что нам не следует желать королевскою титула прежде переговоров с великим князем о женитьбе.

По этому поводу великий князь повелел нам вновь прибыть к нему и спросил, сколько денег нам желательно получить в приданое. Согласились на пяти бочонках золота. Как это все привести в исполнение, Таубе и Крузе сообщили великому князю /3v/.

Что последовало за крестоцелованием

Когда крестоцелование совершилось, Таубе и Крузе сообщили великому князю, а также нам, что они уведомлены о том, что великий князь может ныне наделить немецким князем город Ревель, (так?) который, устав от шведскою владычества, вверит себя под защиту великого князя. Великий князь повелел предоставить нам некоторое количество русских войск, а также деньги для вербовки немецких солдат, и осадить город Ревель.

Мы же, после того как выслушали Таубе и Крузе в Москве, велели написать в город и узнали нечто противоположное (widderspil).

В связи с этим великий князь прислал нам больше воинских людей, которые во время своего пребывания полностью разграбили нашу усадьбу (hauslein) Фегефойер («Чистилище»), причинив нам тем самым урон в несколько тысяч талеров, а также доставили всяческие затруднения нашим немецким лейб-гвардейцам (hoffeleute), которых у нас было 4 роты (fhanen), поубивали многих при заготовках фуража. Мы могли [131] бы смотреть на дела с Ревелем как на почти завершенные, когда б немцы и русские захотели помириться хотя бы на время /4/.

И так мы осаждали Ревель целую зиму, но когда великий князь получил уведомление о новом вторжении крымских татар, он отозвал свои войска, а мы с навербованными лейб-гвардейцами отступили в нашу область Оберпален и тяжелой ценой удерживали его на протяжении всего лета, пока Таубе и Крузе не напали на Дерпт в день св. Урсулы 1571 года и вместе с теми, кто за ними следовал, без всякой жалости устроили в нем кровавую баню, бросив нас, кто об этом деле не имел ни малейшего понятия, на произвол судьбы.

Тогда в Оберпалене случилась такая страшная чума, что даже светильники на нашем столе источали яд, и многие из наших юнкеров из-за этого умерли. Поэтому мы писали дерптскому воеводе, чтобы он выделил нам здоровое место в дерптской епархии, где мы могли бы оправиться от чумы, и тот обратился по этому поводу к великому князю.

И поскольку Таубе и Крузе сильно ожесточили всех русских против немцев, обратили внимание на то, что мы якобы, поскольку считали Таубе и Крузе /4v/ нашими наипервейшими советниками, должны были знать о нападении, а великий князь, будучи по природе тираном, многих за то без какого-либо разбирательства казнил.

И поэтому мы со всеми немцами, находившимися в области Оберпален, должны были спешно собраться и покинуть округ Оберпалена, оставив в замке, однако, сильный гарнизон, и двинуться через вражескую территорию в свои владения (lendlein) на Эзеле.

С Эзеля мы написали Таубе и Крузе, которые уже отступили из дерптской епархии в пределы (рижского. — М. Б.) архиепископства, что раз они сперва доставили нас к великому князю, а ныне, совершив непредвиденное нами и неизвестное нам нападение на город Дерпт, отступили от великого князя, то мы желаем знать от них самих, по какой причине совершилось нападение, куда они направляют свой поход и как нам дальше надлежит поступать.

На это они отвечали, что поскольку великий князь снарядил несколько тысяч татар пленить и угнать всех ливонских немцев, /5/ они совершили нападение и обратились к Польской Короне, а нам советовали оставаться в Священной Римской империи.

Как только русские узнали про наше отступление, они осадили замок Оберпален и призывали великого князя их поддержать. Наши же люди держались при этом мужественно, множество раз вступали с ними в перестрелку, многие погибли, свыше сотни стрельцов (hakenschuetzen) потопили в реке и удерживали замок до тех пор, пока великий князь не отозвал своих.

Что произошло вслед за нашим отъездом из Оберпалена

С Эзеля же мы также приказали направить суммарное описание (summarie) нашего прежнею положения всем нашим кровным родичам, а также его королевскому величеству королю Польскому в надежде получить помощь и утешение. [132]

Между тем от великого князя прибыло послание следующего содержания: великий князь к прискорбию своему сумел узнать /5v/, что мы уехали из страха за кровавую баню, которую Таубе и Крузе устроили в Дерите, а потому он, великий князь, нас за то полностью милует и желает, чтобы мы вновь прибыли к нему, поскольку хочет пожаловать нас своей великой милостью.

На это послание мы отвечали, что должны были отступить на Эзель не из-за одного только страха, но много больше по причине чумы, которой мы заразились в Оберпалене, а в особенности потому, что не смогли получить в дерптской епархии здоровою места, где могли бы оправиться (от болезни. — М. Б.) вместе с нашими (людьми. — М. Б.).

То, что он нас прощает за кровавую баню, не является справедливым, потому что мы и наши советники совсем ничего не знали о кровавых делах, а также — что мы Бога призывали в свидетели, что не нападали на него. То, что он захотел за то руками татар пленить немцев и угнать оттуда, как о том сообщают Таубе и Крузе, также не является справедливым.

Что же касается нашего возвращения, то мы направили нашим кровным родичам свое послание /6/, ответ на которое мы должны ожидать на Эзеле, и просили его не налагать на нас за то опалы (ungnade).

Вскоре после этого он написал очень коротко, что никогда не поручал татарам угонять немцев и что прощает нас полностью за все дела, но нам следует в ту же зиму вновь занять Оберпален или он повелевал, чтобы мы посетили его. Мы терпеливо ждали, обернется ли это выгодой для нас, равно как и для наших (людей. — М. Б.).

Это письмо на протяжении некоторого времени мы оставляли неотвеченным, а тем временем шведский наместник в Ревеле направил к нам в качестве посланцев двух ратманов, (Дитриха. — М. Б.) Кауера и Генриха Рутена, и предложил, чтобы мы в том случае, если не захотим вновь обращаться к Московиту (Muschowiter), породнились со шведской Короной, чему он, наместник, хотел бы с преогромным усердием поспособствовать.

Этим посланцам мы сообщили в ответ, что раз нам со стороны шведских владений не чинилось никакой вражды, /6v/ пусть его королевское величество, поскольку мы подвергаемся преследованию со стороны Московита, отобьет вражеские силы, а главный образом, пусть отзывается о нас во всех положительных (смыслах. — М. Б.), по возможности, снабжая все это королевской печатью и подписью. Тогда же мы захотели точно также оправдать свое поведение перед всей Священной Римской империей, господами нашими кровными родичами и всеми честными людьми, но поскольку Московит почти вторгся к нам, мы пожелали направить своих послов к великому князю, чтобы ревностно способствовать заключенного мира между великим князем и его королевским величеством (королем. — М. Б.) Швеции или пребывать при нем. Вскоре такого рода инструкция (Instructio) была подготовлена и зачтена послам.

Отъезд эти послы осуществили по льду в свите посла, (направлявшеюся. — М. Б.) к его королевскому величеству королю Швеции, пообещав и взяв на себя обязательство сообщать нам, что из этого последует. Это случилось в (15)72 году, на неделе перед Esto mihi (Dominica, 17 февраля. — M. Б.). [133]

После того как наши посланцы достигли Новгорода, они оставались там четыре недели, после чего на расстоянии одной или двух миль им через ратмана Юргена Фаренсбека, который прибыл от великого князя, было вручено послание великого князя, предназначенное для нас, /7/ следующего содержания: мы не должны были направлять посланцев, (поскольку. — М. Б.) он хотел, чтобы мы его посетили (лично. — М. Б.). Наши посланцы пребывали в огромной опасности, но, несмотря на это, направились к великому князю в (Александрову. — М. Б.) слободу (Schlawodda), и великий князь простил нам наш отъезд из Оберпалена, равно как и дерптскую кровавую баню, и под конец пожелал, чтобы мы вновь вернулись в Оберпален. (Дело. — М. Б.) со Шведом, который кого-то к нему снаряжал, могло, возможно, увенчаться миром.

На Эзеле мы оставались всю зиму, и за это время не было получено сообщения от наших кровных родственников, только послание от его величества короля Польского, из которого мы могли почерпнуть мало утешительного. Мы прождали до Троицы, но ответа из Швеции также не получили, в чем не ощущалось особой дружбы. И пока мы, таким образом, пребывали в мучительных заботах, шведские войска, как мы о том получали ежедневные известия, захотели осадить нас на Эзеле и, поскольку в Аренсбурге не было продовольствия, а великий голод мог случиться также в сельской местности наших владений, мы, в конце концов, видя себя всеми оставленными /7v/, вновь направились в наш замок Оберпален, доверительно позволив открыть шведскому наместнику в Ревеле то, что узнают наши посланцы, направленные для получения отзыва от шведского короля и по поводу заключения мира.

Что последовало после нашего отъезда в Оберпален

В Оберпалене мы провели все лето, а также получили почту от наших кровных родственников, которые выражали сердечное сочувствие по поводу нашего состояния и советовали, чтобы в будущем мы, со своей стороны, вели себя осторожно.

Шведские войска в Ревеле и Вейсенштейне, получив подкрепление, множество раз подвергали разграблению область Оберпалена и даже имели намерение осадить нас в замке, из-за чего мы должны были направиться в Дерпт и взывать к русским о помощи.

Поскольку из-за совершенного Таубе и Крузе нападения нас в Дерпте не хотели якобы терпеть, великий князь приказал дерптскому воеводе расположить нас в деревне, где нас полагалось очень строго охранять. /8/

Поскольку тем временем шведские отряды ежедневно совершали нападения на оберпаленцев, вейсенберщев, а также лаисцев, великий князь собирает все свои силы и пишет нам, чтобы мы направлялись во Псков, а потом к нему в Ямгород (Jammogorod), чтобы выступить вместе с ним против шведов. (Провожать. — М. Б.) нас до Пскова был назначен пристав по имени Иван Колтовский (Iwan Koltoffschen), чью сестру он (царь. — М. Б.) взял (в жены. — М. Б.), чем мы были очень довольны.

Вскоре после этого он приказывает его от нас забрать и препоручает нас одному бесчестному, безбожному, тираничному злодею (buben) по имени Константин, который провожая нас вместе с нашими спутниками от Пскова до Ямгорода и держался [134] с нами и нашими (людьми. — М. Б.) еще более дурно, чем это следовало из приказа великого князя.

В Ямгороде он держал нас при себе, не много с нами совещался, но постоянно предпринимал в отношении нас тиранические трюки, о которых можно судить по такому случаю: он дал нам с воеводами и боярами указанно спешно освободить горницу, угрожая длительным бичеванием <...>.

Литература, использованная в статье

Бессуднова, Марина Борисовна. «Livo-Moscovitica» в Шведском Государственном архиве (Стокгольм) // Архивы и история Российской государственности. Вып. 3. Санкт-Петербург: Издательство СПбГУ, 2012. С. 17-27.

Форстен, Георгий Васильевич. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях (1544-1648). Т. 1. Санкт-Петербург: Типография В. С. Балашева и К°, 1893. 731 c.

Adamson, Andres. The Role of Duke Magnus of Holstein in the Baltic Sea Region During the Livonian War (Abstract). Tallinn: TLU KIRJASTUS, 2006. 18 p.

Angermann, Norbert. Studien zur Livlandpolitik Ivan Groznyjs. Marburg/Lahn: Elwert Verlag, 1972. 134 s.

Busse K. H., von. Herzog Magnus von Holstein und sein livlaendisches Koenigthum. Auszuege aus gleichzeitigen Actenstuecken // Mitteilungen aus dem Gebiete der Geschichte Liv-, Est- und Kurlands. 1855. Bd. 8. S. 240-301.

Donnert, Erich. Der livlaendische Ordenritterstaat und Russland: der Livlaendische Krieg und die baltische Frage in der europaeischen Politik 1558-1583. Berlin: Ruetten & Loening, 1963. 320 s.

Ensen, Frede P. Hertug Magnus af Holstens forsvarsskrift af 1579 om hans forhold til tsar Ivan den Grusomme // Danske Magazin. 1975. Bd. 5. P. 54-83.

Hansen, Gotthard, von. Johann Taubes und Eilart Krauses Machinationen und die darauf durch «Koenig Magnus» erfolgte Belagerung Revals 1570-1571 nach den Urkunden des revalsches Ratsarchivs // Beitraege zur Kunde Ehst-, Liv- und Kurlands. 1887. Bd. 3. S. 264-329.

Huebner, Eckhard. Zwischen allen Fronten: Magnus von Holstein als Koenig von Livland // Zwischen Christianisierung und Europaeisierung. Beitraege zur Geschichte Osteuropas in Mittelalter und frueher Neuzeit. Festschrift fuer Peter Nitsche zum 65. Geburtstag. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 1998. S. 313-334.

Kirschner, Walther. The Rise of the Baltic Question. Newark: Delawere, 1954. 294 p.

Renner, Ursula. Herzog Magnus von Holstein als Vasall des Zaren Ivan Groznyj // Deutschland- Livland-Russland. Ihre Beziehungen vom 15. bis zum 17. Jahrhundert. Beitraege aus dem Historischen Seminar der Universitaet Hamburg. Lueneburg: Verlag Nordostdeutsches Kulturwerk, 1988. S. 137-158.

Schiemann, Theodor. Magnus, Koenig von Livland // Schiemann T. Characterkoepfe und Sittenbilder aus der baltischen Geschichte des sechszehnten Jahrhunderts. Mitau, 1877. S. 77-102.

Комментарии

1. Busse К. Н., von. Herzog Magnus von Holstein und sein livlaendisches Koenigthum. Auszuege aus gleichzeitigen Actenstuecken // Mitteilungen aus dem Gebiete der Geschichte Liv-, Est- und Kurlands. 1855. Bd. 8. S. 240-301; Schiemann T. Magnus, Koenig von Livland // Schiemann T. Characterkoepfe und Sittenbilder aus der baltischen Geschichte des sechszehnten Jahrhunderts. Mitau, 1877. S. 77-102; Hansen G., von. Johann Taubes und Eilart Krauses Machinationen und die darauf durch «Koenig Magnus» erfolgte Belagerung Revals 1570-1571 nach den Urkunden des revalsches Ratsarchivs // Beitraege zur Kunde Ehst-, Liv- und Kurlands. Bd. 3. Reval, 1887. S. 264-329; Форстен Г. В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях (1544-1648). Т. 1. СПб., 1893; Kuerschner W. The Rise of the Baltic Question Newark, 1954. R 115-119, 136-144; Donnert E. Der livlaendische Ordenritterstaat und Russland: der Livlaendische Krieg und die baltische Frage in der europaeischen Politik 1558-1583. Berlin, 1963. S. 181; Angermann N. Studien zur Livlandpolitik Ivan Groznyjs. Marburg/Lahn, 1972. S. 65-67; Renner U. Herzog Magnus von Holstein als Vasall des Zaren Ivan Groznyj // Deutschland-Livland-Russland. Ihre Beziehungen vom 15. bis zum 17. Jahrhundert. Beitraege aus dem Historischen Seminar der Universitaet Hamburg. Lueneburg, 1988. S. 137-158; Huebner E. Zwischen allen Fronten: Magnus von Holstein als Koenig von Livland // Zwischen Christianisierung und Europaeisierung. Beitraege zur Geschichte Osteuropas in Mittelalter und frueher Neuzeit. Festschrift fuer Peter Nitsche zum 65. Geburtstag. Stuttgart, 1998. S. 313-334; Adamson A. The Role of Duke Magnus of Holstein in the Baltic Sea Region During the Livonian War (Abstract). Tallinn, 2006. 18 p.

2. Перечень публикаций источников см.: Renner U. Herzog Magnus von Holstein... S. 155-156; Adamson A. The Role of Duke Magnus... P. 5-6.

3. См.: Baltic Connections. Archival Guide to the Maritime Relations of the Countries around the Baltic Sea (including the Netherlands) 1450-1800 / Ed. L. Bes [u. a.]. 3 vols. Leiden [u. a.], 2007.

4. Riksarchivet. Livonica I. Vol. 24. Livo-Moscovitica.

5. Rigsarkivet i Kobenhavn. TKUA. Speciel Del. Livland. A III. Tillaeg nr. 3. 1560-1569. Опубл.: Ensen F. P. Hering Magnus af Holstens forsvarsskrift af 1579 om hans forhold til tsar Ivan den Grusomme // Danske Magazin. Ottende Raekke, 1975. Femte Bind, 54-83.

6. Ныне находится в Шверине: Schwerin, Auswaertiges Amt 229. Livoniae 1571-1584.

7. Бессуднова M. Б. «Livo-Moscovitica» в Шведском Государственном архиве (Стокгольм) // Архивы и история Российской государственности. Вып. 3. СПб., 2012. С. 17-27.

8. Ensen F. P. Hertug Magnus af Holstens... R 55-57.

© текст - Бессуднова М. Б. 2013
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
© OCR - Андреев-Попович И. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Петербургские славянские и балканские исследования. 2013