Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ПОСОЛЬСКАЯ КНИГА ПО СВЯЗЯМ РОССИИ С НОГАЙСКОЙ ОРДОЙ

1548-1549 гг.

7057/1548 сентябрь 29. — 7058/1549 апр. 29.

Отпуски государевых грамот к Белек Булат мурзе и к Оруслан мурзе о бытию в дружбе и ссылке и о соединении противу общих недругов. Лист 1.

II. Приезды из Ногайской Орды: 1) От Исмаил мурзы гонца Разгилдяя и посла Тягрибердяя с требованием об отпуске Дервиша царевича и с предостережением от походу на Казань. Лист 4.

2) От Касай мурзы гонца Исенькилдея к князю Юрью Васильевичу о испрошении ему у брата его, царя Ивана Васильевича, прощения за нападения на российские пределы. Лист 13.

3) От Шихмамая князя посла Сары мурзы с требованием о возобновлении через пять лет прервавшейся ссылки и об отпуске племянника его Дервиша царевича и других, взятых в полон людей. Лист 16.

III. Отправление к Шихмамаю мурзе и к другим мурзам российского посла Ивана Федцова с известием об отпуске по прозьбе его Дервиша царя и с требованием о даче шерти в сходственность учиненнаго в том с послами их предварительного постановления. Лист 46.

IV. Приезды из Ногайской Орды:

I) От Исмаил мурзы и от других мурз посла Байтерека с требованием о бытии в братстве и дружбе и о беспошлинном торге гостям их. Лист 88.

2) От Юсуфа князя гонца Байсунгура с предложением о спостшествовании его к учинению Шигалея казанским царем и с жалобою на [235] чинимыя в проезде послов его и гостей грабежи. Лист 109.

V. Отправление к Юсуфу князю гонца Кадыша Кудинова с предложением о обращении оружия против крымцов, общих неприятелей, и с требованием об отпуске Ивана Федцова. Лист 117.

VI. Приезды из Ногайской Орды:

1) От Юсуфа князя и от других мурз посла Исергепа с жалобою о чинимых притеснениях в проезде послов его и гостей на Дону и с известием о присылке к нему турецким султаном посла. Лист 129.

2) От Белек Булат мурзы и от других мурз посла Карача с известием о чинимых ими недружбах крымцам и с требованием о присылке поминков и о возвращении покраденных у гостей их товаров. Лист 145.

3) От Юсуфа князя гонца Илемана с предложением посредничества своего к примирению государя с казанцами и с требованием об отсрочке для сего посылкою войска. Лист 158.

VII. Отпуск к Юсуфу князю российского гонца Кормана с известием о бывшем государевом походе на Казань. Лист 177.

У сей книги с начала и в конце нескольких листов не достает.

* * *

/л. 1/ ... да дал им грамоты. А молвил: везите те грамоты своим государем. И отпустил их, а велел им дати корм в стола место.

А послы били челом о том же, чтоб их государь пожаловал, отпустил с гостями вместе.

И поехали послы и гости с Москвы сентебря ж 29 день.

А се грамота от царя и великого князя к Белек булат мирзе с его человеком Карачею:

Царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии слово Белекбулат мирзе. Слово наше то: прислал еси к нам человека своего Карачи з грамотою, /л. 1 об./ а в грамоте своей к нам писал еси, что отец наш, князь великий Василей, держал себе другом твоего отца Кошум мирзу. И нам бы ныне потому ж держати тебя другом и человека бы твоего Карачи, не отставливая от послов, к тебе отпустити. А ты на своей дружбе крепко стояти хочешь. И которые ваши братья похотят нам [236] недружбу делати, и ты нам про то хочешь весть держати. Ино ты делаешь гораздо, что на своей дружбе крепко стояти хочешь. И мы ныне хотим тебя держати себе другом по тому ж, как отец наш, князь великий Василей, держал себе другом отца твоего Кошум мирзу. Да и свыше того, хотим к тебе /л. 2/ дружбу свою держати. И дружбе своей ныне знамя есмя тебе показали: человека твоего Карачи, не отставливая от гостей, к тебе есмя отпустили и послали есмя к тобе с твоим человеком Карачием тегиляй з горностай да однорядку черлену. А которого вашего человека взяли на Поле наши люди, и мы того вашего человека с Карачием отпустили. И нечто которые наши люди на Поле попадут в руки вашим людем, и вы б наших людей потому ж к нам отпускали. И вперед бы еси на своей дружбе крепко стоял. А которые похотят нам недружбу делати, и ты б нас о том без вести не держал. И увидим твою крепкую дружбу, и мы тогды своей дружбы свыше /л. 2 об./ того прибавим. Так бы еси ведал. Писана лета 7057 го.

А се грамота к Аруслан мирзе с его человеком со Отемешом:

Царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии слово Араслан мирзе. Слово наше то: прислал еси к нам своего человека Отемиша з грамотою, а в грамоте своей к нам писал еси чтоб нам к тебе дружба своя держати потому ж, как отец наш, князь великий Василей, держал дружбу к отцу вашему. Да и свыше того хотим к вам дружбу свою держати, и вы б на своей дружбе крепко стояли. А мы ныне дружбы /л. 3/ для ваших людей, не отставливая от гостей, к вам отпустили. А которого вашего человека взяли на Поле наши люди, и мы того человека отпустили к вам с вашими людьми вместе. И нечто которые наши люди на Поле попадут в руки вашим людем, и вы б наших людей потому ж к нам отпускали. А что еси у нас просил шубы, и мы твоего прошенья не оставили: послали к тебе шубу с твоим человеком со Отемешом. Писана лета 7057го 1. /л. 4/

Того же лета 7057-го октября 5 день писал с [237] Резани намесник князь Иван Шемяка Васильевич Пронской, что идет от Исмаил мирза посол, Урозгилдеем зовут, а гостей с ним 50 человек, а лошадей — 200. А царь и великий князь в то время был в объезде.

И боярин князь Ондрей Дмитриевич Ростовской с таварищи велели нагайских послов и гостей поставити под Павшиным. А береженья для велели у них быти князю Григорию Елетцкому да с ним наделщиком и детем боярским, ружаном.

И октебря ж 6 день казначей Иван Иванович Третьяков велел Исмаилеву человеку Уроз/л. 4 об./гилдею быти на дворе, и взял у него грамоты, и, переведчи, послал ко царю и великому князю в объезд.

А се грамота Исмаилева с его человеком с Урозгилдеем:

Исмаил мирзино слово. Белому князю поклон. Послали есмя к тебе людей своих, и ты б их, не издержав, к нам отпустил, только тебе быти с нами в дружбе, и ты ныне с нами учинишься в дружбе. А от сего год, коли ходили Каса мирза да Чамаш мирза. И толды яз многих людей ис полку воротил и унял, не дал есми ити. И ты буди со мною /л. 5/ в дружбе. А чего яз прошу, то мне дай; будешь добр, и яз тебе друг. А которые похотят недружбу делати, и яз учну уимати. А не возмогу унять, и яз к тебе прикажу. А с моими людьми вместе пришли ко мне своих людей. Да ссватался есми с Тинмагмедем царем. И похочешь же со мною быти в дружбе, и ты мне пришли три шубы горностайные, да три шубы собольи, да три шубы куньи, да что самому мне вздевати, пришли крепкой полный доспех, да сукна пришли, чем телега покрывати, да людей наших вборзе к нам отпусти. А гонец мой — Урозгильдей князь.

А се другая грамота Исмаилева с Урозгильдеем же: /л. 5 об./

От Исмаил мирзы христьянскому государю поклон. Молвя, ведомо буди: коли ходил мой человек с Карачею вместе, толды де у моего человека Урозгильдея моих восмь конев взял Иван Челищев. А ведомо то и Ивану Третьякову да и Савастьяну. И только назовешь себе нас братом, и ты те кони вели отдать. Молвя, грамоту послал есми. [238]

От Исмаил мирзы поклон. Карамышом зовут, мой человек там взят. И христьянской бы государь отдать его велел Урозгильдею — афызу.

И октября ж 8 день приехал к царю и ве/л. 6/ликому князю от Исмаил мирзы татарин его служилой Бахтеяр Баймаков, а наехал царя и великого князя в объезде в Дмитрове. И сказывал царю и великому князю, что он был у Исмаил мирзы на Каме 60 верст от Казани. А Исмаил тут летовал, и отпустил его с Камы, и послал с ним посла большего Тягрибердея, а с ним 30 человек. А гостей с ними нет. А идут на Володимер. А он от них поехал наперед ис Кадомы. А близко украины царя и великого князя, сказывает, нагайских послов, и их переграбили и розгоняли казанские люди, и дву человек у послов убили.

А про Исмаля сказал, что хочет со царем и великим /л. 6 об./ князем быти в крепкой дружбе. И воинские люди, сказал: от Нагаи не хаживали никуда, и на украины царя и великого князя от них войне не быти.

И царь и великий князь Исмаилевы грамоты слушал, которые привез Урозгилдей, и велел их себе прочести на Москве вместе с теми грамотами, которые привезут большие послы, Тягрибердей с товарищи.

И октебря ж 11 день Исмаилевы послы, Тягрибердей с товаризи — 30 человек, к Москве приехали. И бояре велели их поставити на Нагайском дворе. /л. 7/

А казначей Иван Иванович Третьяков назавтрее, октебря 12, взяв у послов грамоты и, переведчи, послал ко царю и великому князю.

А се грамоты с Тягрибердеем с товарищи:

Исмаил мирзино слово. Белому князю из дальние земли ближнею мыслью многом-много поклон. Молвя, слово то: с отцом твоим гораздо есмя говаривали и в дружбе были. И ныне, при нашем с тобою времяни, гораздо же поговорим. Послал есми ныне твоего здоровья отведати большего посла, доброго слугу своего Тягрибердея Багатыря. Мы твоего посла, не издержав, отпустили. А и ты нас почти, послов наших /л. 7 об./ вборзе отпусти. А братству нашему и дружбе нашей с тобою знамя то будет: только с нашими послы вместе пришлешь [239] к нам доброва сына боярсково. А на сем году нам ити на войну. И ты б нам прислал пушку добру и с стрельцом такову, какову б мочно возити кочевными людем. То и братство будет. Мы и опять к тебе отошлем. Верь по Богу. Молвя, грамоту послал есми.

А се другая грамота Исмаил мирзины с Тягрибердеем же:

Исмаил мирзино слово белому князю. Не пригодитца тебе ни вн дружбу, ни на войну /л. 8 об./ послать. Чтоб еси нас почтил братства для: Дервиш царевича отпустил, не оставил бы еси нас для ат тех наших людей, которых есмя ныне послали людей своих, чтоб есми отпустил его с ними вместе. Да ссватался есми с Тинмагметем царем дочерью своею за его сына. И кому что понадобитца другу у друга и брату у брата — меж себя ссуду просят и ссужаютца. Чтоб еси прислал мне две шубы горностайные, да две шубы собольи, да два постава сукон, один бы синь, а другой зелен. Да з Байтереком еси прислал мне пансырь. И ты сам того пансыря смотрив ли еси, ко мне послал, или не смотрив? Одним пансырем ни тебе убогу быть, ни мне розбогатеть. Прошу у теба /л. 8 об./ по братству, чтоб еси ныне прислал мне пансырь крепкой, чтоб был велик и пространен. За то б еси мне не постоял, чего у тебя прошу. А что тебе понадобитца, и ты к нам прикажи — и мы инако не учиним. Да хочешь ити х Казани, а наши люди то ведают, что тебе быть х Казани. И они приговорили на том, что им того беречи. И тебе от нас ныне братство наше то: чтоб еси сего году не ходил, а дому б еси своего не покинул. Богу верь, да и нам поверь. Молвя, грамоту написал.

Да у той же грамоты на другой стороне писано:

Которая рать пойдет на тебя, /л. 9/ и в той рати ни мне, ни моим детем не быти. А с ыных мне не смочи. Так то ведай: которое слово ныне к тебе приказал есми, и ты тому моему слову верь.

И октебря ж 15 приехал из Нагаи от Ших-Мамая князя царя и великого князя татарин служилой Девлет Хозя Усейнов с товарищи. А сказал бояром, что Ших-Мамай князь с ними вместе послал ко царю и великому князю большего своего [240] посла Сары мирзу, а с ним послов 80 человек, а гонцов 30 человек, а гостей с ними идет 450 человек, а лошадей с ними 16 000. А он поехал от послов с Прони. А про гонцов /л. 9 об./ сказал, что гонцы идут на Володимер.

Да Девлет Хозя ж сказал, что Ших-Мамай хочем со царем и великим князем быти в крепкой дружбе. А сын его, Касай мирза, захотел было ити на царя и великого князя украины воиною, и Ших-Мамай ему ходити не велел. И Касай, не послушал. И Ших-Мамай послал к сыну своему, Касай мирзе, жену свою, а Касаеву матерь, воротити его. И Касаева матерь Касая воротила. И на царя и великого князя украины войною нагайским людем не быти никому.

Да Девлет Хозя ж сказал: пришли к Ших-Ма/л. 10/маю вести, что крымской царь посылает пушки и пищали в Астарахань. И они послали беречь того на дорогу Юсуфова сына Али мирзу, а с ним людей тысяч с 10 000. А велели ему ити и на крымские улусы к Перекопы. И Али мирза и пошел под крымские улусы. А на царя и великого князя украины, сказал, нагайским людем войной никак не быти.

И октебря ж 20 царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии приехал из объезда к Москве и приговорил Исмаилевых послов и гостей отпустити к Исмаилю.

14 октебря ж 22 царь и великий князь велел /л. 10 об./ Исмаилевым послом Тягри бердею и Урозгилдею быти на дворе. И послы того дни у царя и великого князя были. И приехав на площадь, сошли с коней против Архангела и шли ко царю и великому князю. А царь и великий князь сидел в Середней избе. И как послы вошли в избу, и явил их царю и великому князю челом ударити казначей Федор Сукин.

И послы правили от мирзы челобитье. А о грамотах молвили: грамоты, государь, у нас взял твой казначей.

И царь и великий князь звал послов карашеватца и велел им сести. /л. 11/

«Тягри Бердей и Урозгилдей! Которые есте грамоты привезли к нам от своего государя, и мы те грамоты выслушали. А ныне вас к мирзе [241] отпускаем. А с вами посылаем от себя к мирзе грамоты. А вы от нас ту грамоту везите и мирзе от нас поклонитеся».

И послы говорили от Исмаил мирзы, чтоб государь послал с ними к мирзе своего человека. И мирзе будет добре за честь. Да и верно ему государево жалование — дружба, что человека своего к нему пришлет.

Да бил челом Тягри Бердей о себе, что его на дорозе близко украины ограбили, и он пеш и наг, и государь бы его пожаловал. /л. 11 об./

И царь и великий князь Тягри Бердея пожаловал: велел ему дати конь.

И отпустил их к мирзе. А подавал им мед, а ести их звал же. Да велел им стол отмолвитя. А в стола место велел им сказати корм.

Да велел царь и великий князь послом ити на Казенной двор. И выслал к ним казначея Федора Ивановича Сукина да дьяка Бакаку Митрофанова. И велел им молвити:

«Говорили есте, чтоб нам послати к Исмаил мирзе своего человека. И мирзе будет добре за честь, и наша ему дружба будет верна. И мы ныне человека своего не послали потому, что оже, Бог даст, ко князю и мирзам хотим отпустити Дервиш царевича». /л. 12/

И поехали послы с Москвы октебря ж 24, а провожати их поехал князь Григорей Елетцкой.

А се грамота к Исмаил мирзе с послом его с Тягри Бердеем:

Царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии слово Исмаил мирзе. Слово наше то: прислал еси к нам посла своего Тягри Бердея з грамотами, а в грамотах своих к нам писал еси, что еси с отцом нашим в дружбе был. И нам бы ныне потому ж тебя держати себе другом, и послов бы твоих, не издержав, к тебе отпустити, и Дервиша б царевича вам отдати. И мы ныне хотим тебя держати себе другом по тому ж, как тебя держал /л. 12 об./ себе другом отец наш князь великий Василей, да и свыше того хотим к вам дружбы своей прибавити. И дружбу свою ныне к тебе являя, послов есми твоих, не издержав, к тебе отпустили. А что у нас просите Дервиш царевича — и мы вашего прошенья не оставим: Дервиш царевича к [242] вам отпустим, и с Дервиш царевичем большего своего посла к вам пошлем. И с своим болшим послом прикажем к вам о всех своих делех и о ваших. А ныне есмя твоего прошенья не оставили, послали тебе шубу горностану, да пансырь с твоим послом Тягри Бердеем. Писана лета 7057-го октебря месяца. 2 /л. 13 об./

И октебря месяца 23 дня прислал с Резани намесник князь Иван Пронской Шемяка Юсуф мирзина гонца Ахкулогуя. А писал, что идут от Юсуф мирзы послы и гости, всех 400 человек, а лошадей с ними 2 000.

Да князь Иван же Шемяка прислал Касай мирзина гонца Исен Килдея да Ивана Яковлева сына Измаилова. А писал, что Иван приехал с тем Касаевым гонцом на Рязань от Касаевых послов. А отпустил его Касай на отмену, дати ему за себя два татарина. А гонец Касаев сказал, что его Касай послал бити челом князю Юрью Васильевичю, царя и великого князя брату, /л. 14/ чтобы царю и великому князю о Касай мирзе печаловался, чтоб ему царь и великий князь гнев отложил. А он в том виноват, что приходил на украины резанские.

И царь и великий князь Касаева гонца и Юсуфова велел поставити на Нагайском дворе. А Юсуфова гонца велел грамоту взяти и перевести.

А о Касим мирзине гонце приговорил вспросити его ещо: таки ль ко князю Юрью прислал? И будет прислан ко князю Юрью, ино ему велети быти у князя.

И Касай мирзина гонца вспрашивал казначей Федор /л. 14 об./ Сукин. И он сказал, что прислал ко князю Юрью бити челом, чтоб о Касай мирзе царю и великому князю печаловался, чтоб царь и великий князь гнев ему отложил.

И октебря ж 25 царь и великий князь велел Касаиву гонцу Исен Килдею быти у князя Юрья Васильевича. Исен Килдей того дни у князя Юрья был. А князь Юрий сидел в Середней полате. А у него сидели царя и великого князя бояре.

И Исен Килдей, вшед в ызбу, правил князю поклон да подал грамоту. /л. 15/ [243]

И князь Юрьи вспросил: Касай мирза здорово ли?

Исен Килдей говорил от Касай мирзы князю Юрью, чтоб о нем царю и великому князю печаловался.

И князь Юрьи звал Исен Килдея карашеватьца да звал его ести. Да о столе велел ему отмолвити, что ему у князя ести невместно. А велел ему сказати корм в стола место. А грамоту Касаеву велел перевести.

И октебря ж 26 царь и великий князь Касаевы грамоты и Юсуфовы, что привезли гонцы, слушал. И приговорил сказати ему ат князя, что князь царю и великому князю /л. 15 об./ о Касай мирзе печаловался. И царь и великий князь Касая пожаловал, гнев ему отложил. И как послы его придут, и тогды государь послом Касаевым велит у себя быти.

А се грамота Юсуфова з гонцом его со Аккуллуем:

Юсуф мирзин поклон брату моему, князю. Доброго нашего человека, сына Елбодуя, послал есми. И толь со мною похошь в добром братстве быти, — и ты того моего человека так же смотри, как прежних моих людей. И братству твоему к нам знамя то, чтоб еси на собя лошадей не велел имати. А только велишь взять, ино братству не бывати. А грамоту послал есми с Резановым названым /л. 16/ сыном со Аккулуем.

А ся грамота Касаева з гонцом его, з Иссен Килдеем:

Силы находца Касым мирзино слово. Брату нашему, князю Юрию, многом-много поклон. Молвя, ведомо буди, и слово наше то: з братом своим, с Отаришым, тобе как бы то говарити мочно, и мы по своему достоинству гораздо поговорим. И какому добру мочно быти, и мы на том и будем. А от лиха упаси Бог. При брате твоем, при великом князе, и при отце нашем, при Ших-Мамае князе, мы у курети ноги не изломим, а вы у жеребяти ноги не изломите. Послал есми гонца своего Исен Килдея. Молвя, с нишаном грамоту на/л. 16 об./писал есми.

И ноября месяца 1 день Ших-Мамаев посол Сары мирза с таварищи и гости к Москве пришли. И царь и великий князь велел послов поставити [244] на Нагайском дворе, а гостем велел стати на лугу против Симанова. А встреча им писана у ямских диаков.

И ноября ж 5 день царь и великий князь велел Ших-Мамаеву послу Сары мирзе с таварищи и гонцом быти на дворе.

И послы и гонцы того дни у царя и великого князя были. А приехав на площадь, ссели с коней против Архангела и шли ко царю и великому князю. И царь и великий князь /л. 17/ сидел в Середней полате. А како вошли в полату, и явил их царю и великому князю челом ударити окольничей Федор Нагой.

И Сары мирза правил от князя челобитье. А иных мирз правили челобитье их гонцы. Да подал Сары мирза и таварищи его грамоты.

Да говорил Сары мирза ат князя речью:

«Государь мой Ших-Мамай хочет с тобою быти в крепкой дружбе. И прислал меня, посла своего, к тебе, государю, того отведати: хочешь ли с ним быти в дружбе? И похочешь с ним быти в крепкой дружбе, и государь мой Ших-Мамай велел тебе бити челом, чтоб еси Дервиш царевича к нему отпустил и большего своего /л. 17 об./ посла к нему прислал. И отпустишь царевича и большего посла своего пришлешь — и государь мой, Ших-Мамай, тебе, государю, до смерти друг. А что сын государя моего, Касай мирза, приходил на твои украины, и государь мой, Ших-Мамай, на своей правде устоял, тебе, государю, о том ведомо учинил своим человеком Янчюрою. И та неправда на государе моем не осталась. Да государь же мой велел тебе бити челом и просити, чтоб еси Азика Багатыря ему отдал. Да и о иных своих людех бил челом. А писаны в грамоте».

И царь и великий князь молвил:

«Сары Юсай, речи твои слышели». /л. 18/

Да звал Сарыя карашеватьца и таварищев его 6 человек.

Да звал их ести. И ели того дни у царя и великого князя. А стол был в Середней полате.

А после стола подал царь и великий князь ковш меду, да и таварищем 6 человеком подал меду ж, а иным велел подати мед стольником.

А с медом к ним послал на подворье Ондрюшу [245] Истомина сына Мясного. А мед им велел послать с яму. А что к ним меду послано, и то писано у ямских диаков.

И се грамоты Ших-Мамаевы княжие с послом его с Сарыем:

Высочайшаго порога государя и повелителя от воина /л. 18 об./ от благочестнаго Ших-Мамая князя московскогу государю Иванову княжому сыну, болому князю, много-много поклон. Молвя, мы поздорову, а и ты б на многие лета здоров был. После слово то: при наших прежних, при Окасе князе и при Мусе князе, и при шигым князе, и при Кад Ахмеде князе, и при твоем деде, при Василье князе, наши добрые люди хаживали, и казну с ними посылывали, а и ваши з добрым боярином казну присылывали. От начала ведетца, что меж себя брань воздвигли. А ныне есми на отца своего юрте князем учинился. Мы вам посмотрилися лихи и послы наши лихи же. А тому уже пять лет, как от тебя к нам человек доброй не бывал. А кото/л. 19/рые послы наши ходят, и их деи не чтите, а гостей деи грабят; что деи у них лучшее, и оне то у них емлют сильно. Да и просил есми у тебя родимого племянника своего — царевича — и ты и того к нам не отпустил. И про то молотчие наши братья и дети захотели воевати, потому что нас деи так не чтит, как деи наших прежних чтили. И яз молвил, что мне з белым князем слово доброе есть. Да с тем наперед их Янчуру гонцом послал есми. И яз то чаю, что того миняту на мне не осталось. А и ты ко мне о том же приказал. А от меня и наперед того лихо не бывало. Сам же еси в пять лет не почтил. И про то братья наши молотшие и дети так учинили. А яз наперед их с вестью послал, и мы уже ту войну оставили. И ныне наше слово /л. 19 об./ то: чтоб еси брата нашего — царевича — вборзе к нам отпустил. Да пришлешь только к нам з боярином казну да и людей наших тех, которые там взяты, к нам отпустишь. Да братству нашему знамя то: только з гостей наших сверх своих прямых пошлин иную пошлину имати не велишь. Да и тем нас почтишь: мусульманов наших повыпустишь. И яз до века в братстве и в дружбе буду. А только того нашего слова не послуешь 3, а нас не почтишь — [246] и мне, опричь войны, иново дела нет. При прежних наших времяни добро бывало, и при нашем только времяни сстанетца лихо. И кому то Бог даст — и тому и будет. И мне того поискати попытатись. Да чтоб Азика Багатыря /л. 20/ в опричнину отпустил еси. Да паробок мой, Исень Кулом зовут, да Келдибак Бозанов сын, да Кидырбек, да Хошболжу Обеков сын — люди то мои, чтоб еси тех людей нам отдал. Да у княжово посла, у Келдиша, Съондюк Кучменев да Яни взяли двенадцать конев. И ты те лошади был отдать: мои то лошади. И ты б те лошади велел отдати. Да нашего деда, великого князя, карачея — Китаймелик Пашина княжово сына пошлово верного Сары мирзу посольством послал есми. И ты, как меня учнешь смотрети, так и Сары мирзу смотри. А у меня лучшего человека нет. А он человек таков: пособствует тому, как бы меж нас доброму делу быть, всякие речи о всяких делех учнет словом говорити. /л. 20 об./ И ты Богу верь, да и послу верь. Молвя, тяжелый поклон, легкай поминок послал есми. А опричь Сары мирзы, иного посла не жди. Молвя, с поклоненьем грамоту написал. Да что еси мне прислал пансырь пошлой такой, какова б стрела не иняла, прошу у тебя.

Да у той же грамоты писано по полем:

Аксюров Магмедяр афызов сын, Сюрбашев брат меньшей — мой слуга — однолично бы его отдал: пожаловал. Да мой базаренин ходил с торгом, да в тюрьму попал, а зовут его Бобетем; да Тогурча Китай Кочеков брат — Кирантаем зовут — паробок; да богатого Кайтуков сын — Девлет-Яром зовут. Чтоб тех людей пожало/л. 21/вал: поотдавал. Да только меня почтишь, и ты Исадыря нашего почти. И брата б еси нашего, царевича, отпустил к нам наперед послов. А послов бы еси наших отпустил по насту.

Да у той же грамоты на другой стороне писано:

Коли Касай мирза ходил, толды взят — Хозяем Бердеем зовут. Просим его, чтоб за него не постоял: отпустил бы его.

А се другая грамота Ших-Мамаева ж:

От благочестнаго Ших-Мамая князя московскому государю, Иванову княжому княжому сыну, белому князю. Прошу тебя: кречата и с [247] сокольником, чтоб еси жалованье свое учинил: /л. 21 об./ прислал. И только сокольника пришлешь — и тот минят на мне буди, что ему корм дадим. Да Ивану Третьякову, казначею, многом-много поклон, чтоб о нас белому князю печаловался. Только оне нас почтят — и мы их почтим. Пошлому верному Девлет Бахты Аталыку дашь, ино до нас доидет казначей, князь. Однолично б нашего слова не оставил. Молвя, грамоту послал есми.

А се грамота с послом его Елбулдуем:

От благочестнаго Юсуф мирзы слово многие /л. 22/ Русии государю — Ивану князю. После поклона слово то: нас, мусульманов Бог сотворил, а вас, христьян, Бог же сотворил. Слава Богу, мы зде поздорову на отца своего юрте, на своем государстве живем. Слава Богу, и ты на отца своего юрте, а на своем государстве еси, и здоров бы еси был. Еще слово то: похочешь нас собе братом звати — и мы на братстве стоим. А быти б нам с тобою в таком братстве, чтоб меж нас на обе стороны и убогие люди ходили. А братству моему знамя то: нечто мои молотчие братья или дети в вашу сторону похотят ити войною, и яз только взмогу братью свою и детей унять — и яз уйму. А не взмогу унять — и яз к тебе весть пошлю. Моя правда то. Так бы еси ведал однолично б. При твоем здоровье и при моем чтоб нам /л. 22 об./ меж себя ссылку чинити: мы б своего доброго человека к тебе послали, а ты б к нам своего доброго боярина прислал. Да еще слово то. Братству твоему к нам знамя то: только к нам отпустишь Дервиш царевича — и на сем свете братству и любви твоей знамя то и будет. А назовешь жо нас себе братом — и братству знамя то: чтоб еси к нам доброво боярина прислал да и казну б почал. И после того на сем свете, опричь тебя, иново брата мне не будет. Братья ли мои молотшие или дети наши похотят ити войною, и везде тебе про то весть будет от меня. Слова нашего правда то. Так бы еси ведал. Да еще слово: только назовешь меня себе братом. Что летось прислал еси /л. 23/ мне пансырь, и тот был пансырь не мойсеой 4. И ныне, только в братстве будучи, мне что [248] пришлешь? И ты б прислал мне пансырь доброй крепкой, чтоб пригодился мне самому вздевати, да шатер доброй. Да дал есми дочерь свою замуж. И ты б прислал — чем телегу покрвать: — сукно синее. Да еще слово то: у брата своего, у князя, прошу тех своих людей, которые в Русь взяты: в головах Азик Багатыря да Такчи Агалай афиза, да Кибчак Бандервиш Багатыря, да Аксюрюв Сюирбаш Багатыря. Да взят мой паробок — Кошаем зовут. Где он ни будет, чтоб еси его, меня для, велел, доискався, отдать. Да ходил з Байгетием мой паробок — Байдервишем зовут, остался потому, что ограблен и ранен был. И Баигит про нево и казначеем сказывал. /л. 23 об./ Да Кибчак Сангир Баатырев брат меньшей — Явкачтыем зовут — мой паробок взят. И ты б пожаловал: велел его, доискався, отдати. А он мой паробок. Да и мои же паробки — Уишун Акяном зовут да Аксюрюв Янкорпеем зовут. Да еще слово то: твоего здоровья отведати — болшово посла своего Елбуду, доброво слугу своего, к твоим дверем послал есми лета 955 месяца сентября. Да ещо слово то: только отпустишь послов наших в генваре месяце — то и братство будет. Да у Дервиш царевича есть мой паробок — Карамышем зовут. Чтоб еси дружбы и братства для за того Карамыша мне не постоял. Да Токунчиев сын — Алием зовут — паробок мой взят. Чтоб еси пожаловал меня им. Да хочешь /л. 24/ с нами быти в братстве, и братство таково ли бывает? И будешь жо по прежнему обычаю, как были прежние твой дед и отец твой. И коли они с нами были в братстве, и у них в обычае таково бывало: что лошадей покрадут — за то плачивали. А ныне посылал есми Осенег Бай Игитяй, толды украли у него тритцать конев. И тех де татей шти человек, изымав, приведчи, в руки дали. И вы деи тому обыску не учинили, хотя того, чтоб те лошади изсидети. И только ныне похош с нами братства, и ты б все речи наши принял. То братству и знамя будет. Только за те лошади, которые крадут, велишь поплатить. Ино то тому братству знамя то и будет, что ты с нами учинишься в братстве. /л. 24 об./

А се грамота другая Юсуф мирзина:

Другу и брату нашему, Ивану князю, от Юсуф мирзы слово то: за все мы к тебе о дружбе и о [249] братстве послов и гонцов своих с казною посылаем. И те наши люди к нам приходят не совсем поздорову. Третьего году з Байсуфуем послал есми лошади, и тольды ис тех лошадей взяли в твоей земле сорок лошадей наших. А ведает про те лошади Темеш Каракадымов. Да послал есми з Байсуфуем полторы кали краски, и он деи то продал, и взял сто дватцать четыре рубли. Да Байсуфу ево самово его на помиестадесять рублев с полтиною рухляди куплено было. И ту деи полторы кали краски купил у него Савастьян толмач; /л. 25/ а деньги деи отчел за краску, Максимом зовут, крестьянин. Да после того послов и гонцов провожати послал еси, Тимофеем зовут, боярина. И он деи, ведаючи, доброю дорогою не отпустил, да отпустил деи их дорогою встречю рати. И те куны все рать взяла. И то дело твоему посланнику, служилому татарину Девлет Хозе, ведомо, которово ты прислал ко князю, что там взяли много кун. И только похочешь с нами дружбы и братства, и ты б мою полторы кали краски да Баисуфуеву рухлядь на том Тимофее доправити велел, который вел их негораздо. А яз своего стада много лошадей посылаю продавати, и ты б с тех лошадей тамги имати не велел. Мы твоего слова почтили: голодних и либивых, братью свою /л. 25 об./ и детей уняли, не дали ити. А и ты б наших речей, о чем мы говорим, гораздо б еси послушал. Молвя, грамоту послал есми. Асес, мой паробок, сего году на мою службу ходил да ограблен пришел. И ты б нас для его гораздо почтил.

Да у той же грамоты на поле написано: как того нашего посла посмотришь, так и того смотри.

А се грамота Касай мирзы с его человеком Девлет Хозею:

Победителя и силы находца на сем свете доброво, а на том свете спасенова Касай мирзино слово. Белому Ивану князю многом-много поклон. Молвя, ведомо было: будет тебе меня чтить, и ты Ивана почти. /л. 26/ Да еще слово то: мы поздорову, а ты б там здоров был, дай Боже. Да ныне слово наше то: отец наш и дяди наши как бы то хотят о братстве говорити. Отец наш и дяди наши какое пригожество учинят, и мы на том же слове. Сам ты приказал про наших дедов и про прадедов [250] наших, про князей, и про дядь наших, про мырз, и в обычае каково, что велось им. И ты б и отцу нашему, Ших-Мамаю князю, казну порушил да ему дал. А таким великого князя детем, каково мы, что в обычае велось, и ты по тому же обычью и нам учини. А отцу нашему, князю, молвил еси, что ему казну порушить было. И ты, то послышав, да отца своего и дядь своих слова не сотавили есмя. Да еще слово наше то: сам есми не видал, /л. 26 об./ а слышал есми, что де меня моложе, о твоем братстве брата нашего, белого князя, мы гораздо поговорим. И ныне добрым словом пособник есми у брата своего, князя, печалованье наше то. Просим тово: только нас почтишь, и в начале ныне дай нам Дервиш царевича. Да коли яз ходил, толды взяли в Терехове городке послужилца моего, слугу, а родом он кирк. И будет он жив — и ты б велел его, доискався, отдати. А ныне в киркех, Янием зовут, Дуван. И ты его знай гораздо. Да еще печалуюсь: в роду в сотнице доброй послужилец имилдеш мой доброхотной Давлет Яр Афыз — прошу его. А которые твои нам попали, яз лутчево к тебе отпустил — /л. 27/ Ивана. Да еще слова нашего правда то: прошу, чтоб еси отдал Уишуньяная. Да отдай нам, Амосном зовут, родом он кирк. Да Кенегес Тойсана нам отдай, да мирзина слугу Келбака нам отдай, да слугу, что взят ис Казани, Байчигас Афыз, того отдай. Да и тех бы еси поотдавал, которые взяты в Мещеру. Да у князя, у брата своего, челобитье наше то: чтоб прислал мне пансырь крепкой, да шелом з золотом, да шубы горностайные и собольи. Только ты дашь нам доброе, да к нам о чем прикажешь — и мы тебе не стоим. Да пришли мне кречета да судно золочено, чем пить носят. И коли деи ссужаютца, чем добрым дают и емлют, и то /л. 27 об./ праведно на сем свете, а на оном свете спасенье, так говорят. А не ссудишь жо добрым, ино братство оставитца. А что у нас доброе есть — и то твое. Да бью челом, прошу, чтоб дал девять сукон. Да коли Сары князь там ходил посолством толды, коли ты к нам Андрея прислал, у моего посла, Девлет Хози с товарищи, у трех станов людей взяли, рухляди много в Сялмачикове селе. И ту рухлядь, сыскав, ялся деи князь назад отдати. Ведомо Ивану Третьякову, да дияк толды был. Да [251] и Тенишу Бакшею ведомо. И к роте деи в том привели, да отпустили. И ту рухлядь нам отдай. А гневу нашему начало: та рухлядь — то бы еси ведал. /л. 28/ Да родом кирк — Шыгаем зовут — и того отдай. Да которой за все о братстве ходит, Девлет Хозю послал есми.

Да писано меж строк: чтоб еси к нам прислал посольством Якова.

Да у той же грамоты написано после: чтоб нам пожаловал Азик Богатыря, то братству и знамя, а не одна рука з грамотою.

И ноября ж 13 царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии велел Ших-Мамаеву послу Сары мирзе с товарыщи быти на дворе. И Сары того дни на дворе был. И приехав на площадь, шел на Казенной двор в ызбу Казенную. И царь и великий князь выслал к Сары мирзе /л. 28 об./ с ответом казначея своего Федора Ивановича Сукина да дьяка Бакаку Митрофанова.

И Федор и Бакак Сары мирзе говорили:

«Царь и великиа князь велел тебе говорити: говорил еси нам от государя своего Ших-Мамая князя, что Ших-Мамай князь хочет с нами быти в крепкой дружбе, и нам бы к нему дружба своя крепкая потому же держати. И для б нам крепкие дружбы Дервиш царевича к Ших-Мамаю князю отпустити и своего большего посла к нему послати. А которую еси грамоту подал нам от своего государя, Ших-Мамая князя, /л. 29/ и в той грамоте писано о том же деле, чтоб нам с Ших-Мамаем быти в крепкой дружбе и вас бы, послов его, отпустити по насту, а Дервиш бы царевича наперед отпустити.

Царь и великий князь велел вам говорити: и мы Ших-Мамая князя хотим себе держати крепким другом. И для крепкие дружбы Дервиш царевича к Ших-Мамаю князю отпустити хотим с тобою вместе. И з Дервиш царевичем и с вами вместе хотим послати к Ших-Мамаю князю своего большего посла, ближнего человека. /л. 29 об./

Царь и великий князь велел тебе говорити: да писал к нам Ших-Мамай, что люди его у нас переиманы, и нам бы дружбы для тех людей ему отдати. И те люди приходили на наши украйны войною, и многие приведены ранены, и посажены [252] тогды в тюрьму, и иные из них померли, занеже тех людей не берегут и назад не отдают, которые приходят войною. И мы ныне для Ших-Мамаевы дружбы велели тех людей доискиватись, о которых нам писал Ших-Мамай. И которые будут те люди Ших-Мамаевы живы, и мы для крепкие дружбы тех людей хотим к Ших-Мамаю отпустити з Дервиш царевичем и с своим большим /л. 30/ послом, и с вами вместе.

Царь и великий князь велел тебе говорити: да писал к нам Ших-Мамай о Атзике Багатыре, чтоб нам его в опришнину ему отдати. И того Атьзика взяли наши люди у недруга нашего, казанского царя, войною и привели его к нам добре ранена. И мы его послали в Новгород в Великой в тюрьму, и он на дорозе умер.

Царь и великий князь велел вам говорити: да писал к нам Ших-Мамай, чтоб нам з гостей его сверх прямые пошлины иных пошлин /л. 30 об./ имати не велети. И мы для Ших-Мамая, опричь прямых пошлин, иных пошлин з гостей его имати не велели. И вперед также з гостей, опричь прямых пошлин, иных пошлин имати не хотим. А которые лошади велим взяти на собя, и мы за те лошади велим цену прямую давати. И обиды гостем не велим никакие делати, и хотим вас, послов и гостей, жаловати и беречь, и свыше того, как бывало наперед сего.

Царь и великий князь велел тобе говорити: и Ших-Мамай бы князь по тому ж к нам дружбу свою крепкую держал. А вперед, /л. 31/ какове меж нас пригоже дружбе быти, и мы о том велим опять с тобою говорити своим казначеем».

И Сары мирза, выслушав речь, говорил:

«Коли государь такую свою дружбу ко князю и мирзам являет, ино кабы в прежние времена при святых пророкех дружба и правда бывала, такова и ныне дружба крепкая будет».

И казначей Федор Сукин и дьяк Бакак Митрофанов Сарыевы речи сказывали /л. 31 об./ царю и великому князю.

И царь и великий князь Сарыя отпустити на Нагайский двор.

А к Дервиш царевичу послал на подворье казначея Федора Сукина да дьяка Бакаку [253] Митрофанова сказати свое жалованье, что его ко князю и к мирзам отпускает.

И Федор, и Бакак по царя и великого князя наказу, приехав, Дервиш царевичу говорили:

«Государь наш царь и великий князь велел /л. 32/ тебе говорити: прислал к нам Ших-Мамай князь большого своего посла, Сары мирзу, бити челом, просити тобя, чтобы нам дружбы для тебя к нему отпустити. И мы для дружбы хотим тобя отпустити к Ших-Мамаю князю с Сарыем вместе. И с тобою хотим послати к Ших-Мамаю князю большего своего посла Ивана Борисовича Федцова».

И Дервиш царевич говорил:

«Яз бил челом государю, чтоб государь пожаловал: принял меня к себе в дружбу. И государь зачем меня не жалует? Яз ему, государю, и ныне хочу служити». /л. 32 об./

И Федор, и Бакак Дервиш царевичу молвили: «Государь ныне тебя отпускает по Ших-Мамаеву прошенью. И коли будет твое хотенье государю служити, и ты, видевся со князем и с матерью, и с женою, приедешь к государю нашему служити, и государь наш тогды пожалует тебя великим своим жалованьем и устроит тебя, как тебе мочно жити».

И Дервиш царевич бил челом великого государево жалованье. Как государь свое слово молвил, так и свершает.

Да Дервиш же говорил:

«Жалованья государева, платья и ествы — много, только /л. 33/ сижу во дворе в закуте. И государь бы пожаловал: ослободил поездити по полю погулять, чтобы как ветру позаняти».

И Федор, и Бакак челобитье Дервиш царевичево сказали царю и великому князю.

И царь и великий князь велел з Дервиш царевичем ехати на поле Ивану Ильину сыну Челищеву да Савастьяну, да и корму ему велел прибавити.

И генваря 2 царь и велики князь велел нагайским послов Сары мирзе с таварищи быти на дворе. И послы того дни на дворе были, а у царя /л. 33 об./ и великого князя не были. Приехав на площадь, сошли с коней против Архангела и шли на Казенной двор в ызбу.

И царь и великий князь выслал к послом казначея Федора Ивановича Сукина да подьячего [254] Ивана Михайлова. И Федор, и подьячей Иван послом говорили:

«Государь наш царь и великий князь велел тебе говорити: о которых делех писал к нам Ших-Мамай князь в своей грамоте и о которых делех говорил словом ты, Сары мирза, от государя своего — и мы о тех о всех /л. 34/ делех высылали к тебе говорити казначея своего Федора Ивановича Сукина. И вы наш ответ слышели, что хотим князя и мирз держати с собою в крепкой дружбе и Дервиша царя отпустити, и большего своего посла к ним послати хотим. И мы ныне вас хотим отпустити ко князю и к мирзам, и Дервиша царя отпускаем с вами вместе; и з Дервишем царем, и с вами вместе посылаем ко князю и к мирзам своего большего посла Ивана Борисовича Федцова. И вы готовьтеся ити к своим государем, и мы вас отпустим не модчая, чтоб князю и мирзам наша дружба ранее ведома была. А ныне нам учините правду на том, что князю и мирзам быти с нами в крепкой дружбе и до своего живота по тому, /л. 34 об./ как к нам князь и мирзы в грамотах своих писали и с вами приказывали, а во се тому запись, как промеж нас вперед со князем и мирзами пригоже дружбе быти. И вы записи послушайте да на той записи нам правду учините».

И послы, выслушав речи, говорили:

«Говорите, господине, нам о шерти, чтоб нам учинити шерть, а жалаванья есмя от государя никакова не видали, кормите нас шертью, а брюхо наше порожне, а царя нам государь не отдал же. И нам правды учините нелзе, не видев к себе государева жалованья». /л. 35/

И послы, челом ударя, говорили:

«Коли, господине, государевы очи увидим, а царь у государя будет, и от государя жаловальное слово услышим, и мы тогды шерть государю учиним».

Да говорили о татарех, которые сидят в тюрьмах, а в грамотах о них князь и мирзы писали.

И Федор, и Иван им говорили:

Коли Бог даст государевы очи увидети, и государю о них побьете челом, и государь тогды вашего челобитья не оставит. А ныне поедете к себе. [255] А как вам у государя быти — и мы вам тому весть учиним».

И поехали послы на подворье, а дан им тогды корм в стола место.

И Федор, и Иван челобитье их сказали царю и великому князю. /л. 35 об./

И царь и великий князь говорил о том з бояры и проговорил, что пригоже царю велети быти у себя и свое жалованье ему сказати, что его отпускает, и пожаловати его платьем, и ести его позвати. Да и к правде его привести перед послы на записи: что ему царю и великому 5 добра хотети. А как царь будет у царя и великого князя, и послом нагайским в то же время быти у царя и великого князя. И молвити им царю и великому князю, что для княжего челобитья и его братьи, и детей — Дервиша царя ко князю и мирзам отпускает, и с ним посылает своего большего посла Ивана Борисова сына Федцова. Да Ивана им явити. /л. 36/

И послал к послом Федора ж Ивановича Сукина да подьячего Ивана Михайлова. И велел послом сказати, что их челобитье до государя донесли. Государь царю очи свои хочет дати, велит ему быти у себя. Да им со царем велит быти у себя ж и жалованье свое им скажет. А они б тогды, слыша государево жалованье, шерть дали.

И Федор Иванович Сукин, и Иван Михайлов послом говорили:

«Сказывали есмя вам и преж сего государево жалованье, что князя и мирз государь наш хочет с собою держати в крепкой дружбе, и Дервиша царя к ним отпускает с вами вместе, и большего своего посла ко князю и мирзам посылает — Ивана Борисовича Федцова. /л. 36 об./ А ныне есмя вам то же государево жалованье сказывали. И вы говорите не гораздо, что шерти дати не хотите, а слыша таково государево жалованье ко князю и мирзам. А вас государь пожалует тогды, как шерть учинити».

И Сары с товарищи говорили:

«Мы, господини, слышим от вас великое государево жалованье, да только есмя от государя самого слова о том не слышали. И вы, господине, донесите наше челобитье до государя, чтоб [256] государь пожаловал: велел царю быти у себя и нам слово свое молвил, что царя отпустит. И мы, господине, видев царя и услыша от государя слово жаловальное, тогды шерть учиним на той /л. 37/ записи, которую чли перед нами».

И лета 7057-го генваря 17 царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии велел Дервишу царю быти на дворе. А послал по него Ивана Ильина сына Челищова да толмача Савастьяна Аврамова. А послом нагайским Сары мирзе с таварищи велел со царем же вместе быти на дворе.

И Дервиш царь, и Ших-Мамаев посол Сары мирза с таварищи того дни на дворе были. И, приехав на площадь, послы сошли с коней /л. 37 об./ против Архангела. А Дервиш царь вышел из саней против Казенного двора. И шел Дервиш царь и послы среднею лесницею.

И как взошел царь на лесницу — и на переходах против проходных сеней встретили царя диаки: Бакака да Чюдин Митрофановы дети Карачарова. И шли со царем в Набережную полату, где бояре судят. И, проводив царя в полату, сказали царю и великому князю.

В нагайские послы взошли к верху поопосле царя. И шли в Набережную полату в большую. А встреча им не была.

И выслал царь и великий князь к Дервишу /л. 38/ царю казначея Федора Ивановича Сукина да подьячего Ивана Михайлова сына Висковатова. А велел Дервишу царю молвити, что ему у царя и великого князя у карашеванья быти непригоже того для, что он по грехом болен. И Дервиш бы, вшед в избу, государю челом ударил, а х корошеванью б не ходил.

И Федор, и подьячий Иван по государеву наказу Дервишу царю говорили. И Дервиш царь, выслушав речи, говорил:

«То, господние, так. По грехом есми болен, и яз то знаю, что ми у государя быти у корошеванья непригоже. Да пожалуйте: донесите до государя мое челобитье, чтоб государь велел мне х себе быти без послов. Есть мне до государя /л. 38 об./ челобитье тайное, чтоб мне побити челом государю без послов». [257]

И Федор, и Иван речи Дервиш царевы сказали государю царю и великому князю.

И царь и великий князь велел Дервишу царю ити к себе. А послал по него Ивана Челищева.

И как пошел Дервиш царь ко царю и великому князю, и в сенех перед Столовою избою встретили царя казначей Федор Иванович Сукин да диак Постник Губин.

И как вшел ко царю и великому князю — и явил /л. 39/ его царю и великому князю челом ударити казначей Федор Сукин.

И царь и великий князь велел Дервишу царю сести. И, посидев мало, царь и великий князь молвил Дервишу царю:

«Был еси болен, и ныне как тебя Бог милует?».

И Дервиш челом ударил, а молвил:

«Ныне ми, государь, полегче».

И царь и великий князь говорил Дервишу царю:

«Прислал к нам Ших-Мамай князь своего посла Сары мирзу, а Ших-Мамаевы братья и дети прислали к нам своих послов бити челом, чтоб нам пожаловати тебя: к ним отпустити. /л. 39 об./ И мы для Ших-Мамаева челобитья и братьи для его, и детей — тебя жалуем: к Ших-Мамаю отпускаем. И с тобою вместе посылаем ко князю и к мирзам своего большего посла Ивана Борисова сына Федцова. А Ших-Мамаева посла Сары мирзу с таварыщи с тобою же вместе отпускаем».

Да велел Дервишу царю явити Ивана Федцова.

И Дервиш царь челом ударил да, став на коленях, учал говорити речь. И царь и великий князь велел ему говорити стоя. И Дервиш говорил:

«Преже сего есми, государь, приказывал /л. 40/ к тебе, государю, с твоим казначеем, с Федором Ивановичем Сукиным, чтоб ты, государь, пожаловал меня: взял к себе в службу. И ты, государь, меня не пожаловал: в службу к себе не принял. И ныне меня жалуешь: отпускаешь к Ших-Мамаю князю. И яз, государь, тебе везде холоп и служити рад, сколько моя мочь. А пожалуешь меня: примешь к себе в службу, — и я, видевся с Ших-Мамаем князем и с маткою, буду к тебе, государю, служити часа того». [258]

И царь и великий князь Дервишу молвил:

«И преж сего есмя к тебе о том прика/л. 40 об./зывали с своим казначеем, с Федором, что по Ших-Мамаеву челобитью жалуем тебя: отпускаем к Ших-Мамаю князю. И, видевся с Ших-Мамаем, приедешь к нам служити, и мы тебя тогды пожалуем: в службе себе примем и устроим тебя. И ныне тебе слово наше тож: видевся с Ших-Мамаем, приедешь к нам служити, и мы тебя тогды пожалуем».

И Дервиш царь челом ударил.

И царь и великий князь велел ему сести. Да велел царь и великий князь Ших-Мамаеву послу Сары мирзе и Юсуфову /л. 41/ послу, и Касаеву послу, и иных мирз послом ити к себе. А послал по них Чюру Руделева.

И как послы вошли в избу, и явил их челом ударити казначеи Федор Иванович Сукин.

И царь и великий князь велел Сары мирзе с таварищи ити к себе. И Сары с таварищи, пришед близки, стали на коленях.

И царь и великий князь говорил Сарыю сам, а толмачил Савастьян.

«Сары с таварищи! Били есте челом от Ших-Мамая князя и от его братьи, и от их детей, /л. 41 об./ чтоб нам Ших-Мамая князя и его братью, и их дети держати с собою в дружбе и Дервиша б царя пожаловати: им отдати. И мы Ших-Мамая князя и его братью, и их дети хотим держати с собою в крепкой дружбе. И для дружбы ныне Дервиша царя ко князю и мирзам отпускаем с вами вместе. И з Дервишем царем ко князю и мирзам посылаем своего большего посла Ивана Борисова сына Федцова».

И Сары с таварищи челом ударили и говорили о Азике, чтоб государь пожаловал: велел Азика отдати и иных татар, государей наших, которые сидят в тюрьмах.

И царь и великий князь послом молвил:

«Пре/л. 42/же сего есте били челом о Азике. И мы вам велели сказати казначею своему, что он умер, и вам о нем и сказано. И ныне, что уж и говорите, коли его нет. А которые сидят в тюрмах — и мы тех велим доискатися».

Да велел царь и великий князь Дервишу царю [259] и нагайским послом ити в Набережную полату, где бояре судят.

И послал царь и великий князь к Дервишу царю и к нагайским послом казначеев Ивана Ивановича Третьякова да Федора Ивановича Сукина, да подьячего своего Ивана Михайлова говорити с ними о шерти: чтоб царь /л. 42 об./ и послы шерть учинили на записех.

И Иван Третьяков говорил царю:

«Государь наш — царь и великий князь — велел тебе говорити: сказали есмя тебе свое жалованье, что для челобитья Ших-Мамая князя и его братьи, и детей жалуем тебя: ко князю и мирзам отпускаем. И посла есмя своего Ивана Федцова тебе явили, которого ко князю и мирзам с тобою посылаем. И ныне хотим тебя себе держати другом. И ты ож, как Бог даст, придешь в Нагаи, и ты б наше жалованье к себе памятовал, и другу нашему друг был, а недругу недруг. /л. 43/ И правду бы еси нам на том учинил на записи, что тебе другу нашему другом быти, а недругу недругом. А во се, господине, запись. И ты ее послушай да на ней государю нашему шерть учини».

И Дервиш царь говорил:

«Яз государю на всем правду учиню, как государю любо. И служити есми государю рад, сколько моя мочь».

И казначеи велели запись шертную чести. И как запись прочли, и Дервиш царь, выслушав запись, говорил:

«Яз, радуясь на всех тех делех, государю правду учиню и учну ему правити. И холоп есми везде государев».

Да и правду Дервиш царь на записи учинил. /л. 43 об./

И как Дервиш царь правду на записи учинил, и казначеи положили на него шубу — бархат червчат, гладкой, на соболех.

Да говорил казначей Федор Сукин Ших-Мамаеву послу Сары мирзе с таварищи:

«Государь наш — царь и великий князь — велел тебе говорити: преж сего велели есмя тебе говорити, что Ших-Мамая князя и его братью, и детей хотим с собою держати в крепкой дружбе. А вы б за Ших-Мамая князя и за его братью шерть [260] нам учинили на записи. И запись вам чтена. И вы, выслушав запись, говорили, что есмя ещо Дервиша царя вам не отдали и жа/л. 44/лованья своего никоторого к вам не учинили. И нам бы вас пожаловати: Дервишу царю велети быти у себя на очех, да и вам с ним и свое жалованье о Дервише царе вам сказати. И вы, видев наше жалованье, правду на записи учините на всех тех делех, что в записи писано. И вы ныне у нас были, и Дервиша есте царя видели, и жалованье наше слышали, что князя и мирз хотим с собою держати в крепкой дружбе.

И вы ныне на той шертной записи за князя и за мирз правду нам учинити».

И Сары с таварищи, говорили:

«Мы, господине, правду учиним. А государь бы пожаловал: велел /л. 44 об./ Азика Багатыря отдати и иных татар, которые сидят в тюрьме».

И казначеи ему отвечали:

«О Азике есмя тебе сказывали, что он умер. Ино о мертвом что говорити, где его взяти? А которые сидят в тюрмах — и мы о том твое челобитье донечем до государя, а ты и сам у стола государю побьешь челом. И чаем, что государь вашего челобитья не оставит».

И послы молвили:

«И мы, господине, правду учиним, а вы до государя наше челобитье донесите».

И казначеи велели запись шертную чести. /л. 45/

И Сары с таварищи, выслушав запись, говорили:

«Написано, господине, в записи, что государя вашего людеи на Поле и на Волге не имати и не грабити. А ваши мещерские казаки за все на Поле государя нашего людем насильства чинят великие татьбою и грабежи. И нам на том правды учинити нельзя. А учиним мы правду на тех делех — и государь бы царь и великий князь унял своих мещерских казаков. А государь наш Ших-Мамай и мирзы на своей правде устоят: ни на которое зло не помыслят и людей своих уймут. А учинитца которое лихо от мещерских казаков или oт наших людей, ино то на том шерть, с которые стороны лихо учинитца, а он не уймет». /л. 45 об./

Иван Третьяков и Федор Сукин Сарыю с таварыщи говорили:

«В записи написано о тех людех, которые [261] будут на Волге и на Поле государевою посылкою, а не о мещерских казаках. А мещерским казакам государь наш прикажет накрепко, чтоб однолично лихо от них никакова не было. А которые учнут которое лихо чинити — и государь тех велит доискиватись да велит тех казнити. А вы которых лихих изымаете — и вы их секите и вешайте, а государь за лихих не стоит. А ты, Сары, и сам гораздо знаешь: в великих государствах без лихих не бывает. А которых лихих доищутца — и тех казнят. А без ведома которое лихо учинится — ино /л. 46/ тех где доискатись?».

И Сары с таварищи говорили:

«То так и есть, лихие везде есть, и уберечь от них не мочно. Да только б государь велел мещерским казаком приказати накрепко, чтоб не воровали. А мы шерть дадим на сей записи на всех тех делех, что в записи писано».

Да и дали послы шерть на записи.

И казначеи после шерти сказали Сарыю государево жалованье: шубу кунью под сукном под лунским. Да и положили на него шубу. А таварищем его: Юсуфову послу дали шубу — хребты бельи под сукном под лунским, а Касаеву послу дали шубу на черевех на бельих. И Касаев посол /л. 46 об./ тое шубы не взял за худом. И тое шубу дали царевичеву человеку.

И дав казначеи послом шубы на шерти, сказали царю и великому князю. И царь и великий князь велел Дервишу царю и послом нагайским ити к себе.

И царь, и послы, вшед в ызбу, били челом царю и великому князю на жалованье, на шубах. А ударили челом все в землю.

И царь и великий князь велел Дервишу царю сести. Да и послом сести ж велел. /л. 47/ Да звал царь и великий князь Дервиша царя и послов ести. Да велел им сести ж. И посидев мало, велел им итти в Набережную полату дожидатись стола.

И ели того дни Дервиш царь и послы у царя и великого князя. А стол был в столовой избе. А к столу царя звал Иван Челищев. И сидел царь в кривом столе, а была ему к столу приставка. А от царя подале сидел Ших-Мамаев посол Сары мирза, а от него мирзины послы. [262]

А в большом столе сидели бояре: князь Юрьи Михайлович Булгаков да Василей Михайлович /л. 47 об./ Юрьев. А от них сидели князи и дети боярские. А встречю бояр в скамье сидел окольничей Федор Одашев, а у него сидел Иван Федцов. А велел его государь посадити того для, чтоб его царь и послы видели.

А как пришел царь, и послы первое царю и великому князю челом ударити. А Ивану велел царь и великий князь сидети на окольничем у Федора у Нагово того ж для, чтоб его видели.

А за столом первое царь и великий князь прислал хлеба Дервишу царю, а после бояром да послом прислал.

Да прислал ко царю вина в кубке. /л. 48/

Да середи стола прислал ко царю еству.

А как стол отходит — и царь и великий князь, изпив, подал царю остатки пити.

А как стол отшел — и князь и великий князь подал царю ковш меду да молвил ему: «Велели есмя тебя пожаловати».

И казначеи явили царю государево жалованье: шубу — бархат з золотом на горностаех и иное платье, всего девятером. А писано то у казначеев. Да 300 алтын денег.

И шубу на него велел положити в ызбе. И царь, положа /л. 48 об./ на себя шубу, ударил челом в землю.

И царь и великий князь велел ему сести. Да подал по ковшу меду Сары мирзе с таварищи. Да пожаловал их шубами ж. А что кому дано — и то писано у казначеев.

И туто ж бил челом Касай мирзин посол, чтоб его государь велел 6 пожаловати.

И царь и великий князь его пожаловал: велел ему дати шубу кунью под сукном.

И посидев, царь и великий князь, мало, позвал /л. 49/ к себе Дервиша царя. И молвил ему:

«Пожаловали есмя тебя: отпустили в Нагаи по Ших-Мамаеву княжому челобитью, и его братьи, и детей. И поеди к себе, и прави нам по тому, как еси нам на шертной записи правду учинил».

Да подал ему ковш меду и отпустил его в [263] Нагаи. И царь, испив, ударил челом в землю и поехал к себе.

А послом царь и великий князь подал по ковшу ж меду и отпустил их.

А приказал с ними ко князю и мирзам поклон.

А молвил Сары с таварищи князю и мирзам: /л. 49 об./ «От нас поклонитеся».

Да послал царь и великий князь к Дервишу с медом на подворье подчивати Ивана Ильина сына Челищева да толмача Савастьяна. А велел царю дати волю: где похочет стати — с послы вместе или на старом подворье. А послом нагайским велел у царя ж быти у подчиванья.

И царь приехал к себе на двор, где стоял, и тут пил. А послы нагайские Сары с таварищи у него были. /л. 50/

А се запись шертная, на которой Дервиш царь царю и великому князю правду учинил:

«Яз, Дервиш царь, даю шерть царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии на том, что меня царь и великий князь пожаловал: отпустил к Ших-Мамаю князю и к его братье, и к детем по их челобитью. И мне, пришед в Нагай, царя и великого князя другу другом быти, а недругу недругом, и у князями, и у мирз дела царя и великого князя беречи, и говорити князю и мирзам, чтоб все, содиначася, царю и великому князю правду учинили на тех же делех, на которых делех учинили за них правду послы их. И по той /л. 50 об./ бы правде царю и великому князю и правили, и на недругов бы царя и великого князя были со царем и великим князем заодин. И посла бы царя и великого князя Ивана Федцова, не издердав, ко царю и великому князю отпустили, и с ним послали своих больших послов. А нечто которые царя и великого князя недрузи похотят царю и великому князю какую недружбу чинити — и мне о том царя и великого князя без вести не держати, а прислати с тою вестью ко царю и великому князю своего человека или иного человека, какова нибуди. И во всяких ми делех царю и великому князю и его землям добра хотети по сей шерти вправду, без хитрости. И пра/л. 51/вити ми ему о всем по тому, как в сей записи писано». [264]

А се запись шертная, на которой Ших-Мамаев посол Сары мирза и Юсуфов посол Елбулдуй, и Касаев посол Девлет Хозя, и иных мирз послы царю и великому князю правду учинили:

Даем шерть государю царю и великому князю Ивану Васильевичю: всеа Русии: яз, Шихмаев 7 княжой посол Сары мирза, и яз, Юсуф мирзин посол Елболдуй, и яз, Касай мирзин посол Девлет Хозя, и иных мирз послы на том, что государь наш, Ших-Мамай князь, и мирзы /л. 51 об./ прислали нас к царю и великому князю, чтоб царь и великий князь Ших-мамая князя и мирз учинил с собою в крепкой дружбе. И Дервиша б царя, брата их, пожаловал: к ним отпустил. И своего большого посла к князю и к мирзам послал. А государь наш, Ших-Мамай князь, и его братья Юсуф и Измаил, и их дети хотят со царем и великим князем быти в крепкой дружбе до века. И царь и великий князь княжей грамоты и мирзины, и наши речи выслушал и хочет Ших-Мамая князя и мирз держати с собою в крепкой дружбе. И Дервиш царя, брата их, отпускает ко князю и мирзам с своим послом, с Ываном Борисовичем Фед/л. 52/цовым, и с нами вместе. И яз, Ших-Мамаев посол Сары мирза, и яз, Юсуф мирзин посол Елбулдуй, и яз, Касай мирзин посол Девлет Хозя, и все наши таварищи даем шерть царю и великому князю за государя своего, Ших-Мамая князя, и за его братью — за Юсуф мирза и за Исмаил мирзу — и за их дети, и за всех мирз нагайских на том: государю нашему, Ших-Мамаю князю и его братье Юсуфу и Изсмаилю, и их детем, и всем нагайским мирзам царя и великого князя другу другом быти, а недругу недругом быти, и на всех царя и великого князя недругов государю моему, Ших-Мамаю князю, и его братье, и их детем, и всем мирзам нагайским /л. 52 об./ заодин быти. А которой недруг царя и великого князя пойдет на царя и великого князя украины, и пришлет царь и великий князь к государю моему, Ших-Мамаю князю, и Юсуф мирзе, и Исмаил мирзе, и их детем, и всем мирзам на царя и великого князя недругов царю и великому князю пособляти, самим ли поити или братью и детей, и людей своих [265] с ними многих послати. И быти им со царем и великим князем на его недругов заодин. И хоти царь и великий князь к государю моему, к Ших-Мамаю князю, и к иным мирзам вести не пришлет, а взведают то государь мой, /л. 53/ Шах-Мамай князь, и иные мирзы, что которой царя и великого князя недруг поидет на царя и великого князя украйну, и государю моему, Ших-Мамаю князю, и всем мирзам, и, не дожидаяся от царя и великого князя присылки, на его недругов ему пособляти, и помешка им чинити. А земле царя и великого князя Ших-Мамаю князю и всем мирзам, и их братье, и их детем, и их людем лиха никоторого не чинити, и людей своих на царя и великого князя украины воевати не посылати. А которые похотят ити — и князю, и мирзам их от того уимати. А царя и великого князя о том без вести не держати. /л. 53 об./ А которые люди 8 царя и великого князя будут посылкою на Поле и на Волзе, или которой царя и великого князя посол и гости с ними поидут от царя и великого князя х которому к иному государю Волгою или Полем, или от иного от которого государя к царю и великому князю поидут послы и гости с ними Волгою и Полем, и над теми царя и великого князя послы, и над 9 людьми, и над гостями моему Ших-Мамаю князя, и его братье, и их детем, и иным мирзам, и их людем силы и грабежу никак не чинити, и их самих не имати. Так же которых послов царь и великий князь пошлет х которому государю, и гостей с ними Доном, или от которого /л. 54/ государя поидут послы и гости с ними к царю и великому князю Доном, и государя нашего Ших-Мамаевым людем, и иных мирз людем — тех послов и гостей на Дону не стеречь, и не имати тех послов и гостей, и не грабити, и лиха никакова не чинити. А которые государя моего Ших-Мамаевы люди и братьи, и их люди, и иных мирз люди без их ведома доспеют каково лихо царя и великого князя украинам, или которых царя и великого князя людей и послов, и гостей на Поле и на Волге, и на Дону пограбят и головы поемлют, и государю моему Ших-Мамаю князю, и их братье, и иным [266] мирзам тех своих людей доискатись. Да которых царя и великого князя людей поемлют — и им, головы сыскав, без от/л. 54 об./купу отдати, а грабеж весь, сыскав, велети отдати, а их велети показнити, чтоб впередь от них царя и великого князя украйнам и царя и великого князя людем на Поле и на Волзе, и на Дону лиха никакова не было. А нечто, коли государь мой Ших-Мамай князь и иные мирзы, и их братья, и их дети прикочюют блиско царя и великого князя украйне, и от государя моего Ших-Мамая князя, и от их братьи, и от их детей, и от всех мирз нагайских, и от их людей царя и великого князя украинным людем лиху никак не быти. А ныне царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии послал к государю моему Ших-Мамаю князю своего большего посла Ивана Борисовича Федцова. /л. 55/ И мне, Ших-Мамаеву княжому послу Сары мирзе, и всем мирзиным людем того царя и великого князя посла Ивана Федцова и толмача, и всех людей, которые с ними поидут, до своего государя, до Ших-Мамая князя, допровадити здорово безо всякие хитрости. А как будет царя и великого князя посол Иван у государя моего, у Ших-Мамая князя, и тому царя и великого князя послу, и всем людем, которые с ним придут, от государя моего, от Ших-Мамая князя, и от их братьи, и от их детей, и от их людей, и от всех мирз силе и грабежу никак не быти и пошлинам никаким не быти. И того царя и великого князя посла Ивана, и всех его людей ко царю и великому князю отпустити безо всякие зацепки. /л. 55 об./ А которые гости придут изо царя и великого князя земли к нашему государю, к Ших-Мамаю князю, и ко всем мирзам в Нагай, или которые гости будет 10 наперед сего зашли, и над теми гостми от Ших-Мамая князя и от иных мирз, и от их людей силе и грабежу, и пошлинам никаким не быти. И приехати, и отъехати в государя нашего земли, в Нагаи, добровольно безо всякие зацепки по сей шерти вправду без хитрости. А как будет у Ших-Мамая князя царя и великого князя посол Иван — и Ших-Мамаю князю самому правда учинити на тех же на всех делех. И которые мирзы у него, и тем /л. 56/ всем также велети правда учинити. [267] И царя и великого князя посла Ивана, и всех людей царя и великого князя отпустити безо всякого задержанья со всеми их животы по сей шерти вправду без хитрости.

И поехал Дервиш царь и послы с Москвы февраля в 2 день.

А царя и великого князя посол Иван Федцов после послов поехал с Москвы на третей день, февраля в 5 день. А с Иваном послан толмач Гриша Коняев да станица /л. 56 об./ татар служилых. Да даны Ивану подводы ис прогону по его челобитью. А сколько ему дано подвод — и то писано у ямских диаков.

А се посольство с Ываном к Ших-Мамаю князю и к мирзам.

Говорити от царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии Ших-Мамаю князю Ивану Борисову сыну Федцова:

«Царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии велел тебе поклонитись». /л. 57/

А после поклона поминок подати. А после поминка грамота подати. А после грамоты речь говорити:

«Царь и великий князь велел тебе говорити: прислал еси к нам большего своего посла Сары мирзу з грамотою. А в грамоте своей к нам писал еси и словом нам от тебя посол твой Сары мирза говорил, чтоб нам к тебе дружба своя крепкая учинити: Дервиша царя к тебе отпустити и большего своего посла к тебе послати, и з гостей бы твоих лишних пошлин /л. 57 об./ имати не велети. И только твоего прошенья не оставим. И ты хочешь нам быти крепким другом и до своего живота. А братья твои и дети писали к нам о том же деле.

Царь и великий князь велел тебе говорити: и мы твоего прошенья не оставили: хотим к тебе и к твоей братье, и к вашим детем дружбу свою крепкую держати. И для крепкие дружбы Дервиша царя, пожаловав, к вам есмя отпустили. И з Дервишем царем послали есмя к тебе своего большего посла Ивана 11 Борисовича Федцова, и твоего большего посла Сары /л. 58/ мирзу с таварищи к вам есмя [268] отпустили з Дервишем царем и с своим послом вместе. А которых еси своих людей у нас просил и те люди приведены были ранены, и многие из них померли, а которые остались — и мы тех всех дали в руки твоему послу Сары мирзе и отпустили их к тебе. А посол твой Сары мирза с таварищи за тебя и за твою братью, и за ваши дети правду нам крепкую учинили: что впередь тебе, князю, и твоей братье, и вашим детем, и всем мирзам быти с нами в крепкой дружбе и до своего живота. И на всех наших недругов быти вам с нами заодин. А как придет к тебе наш посол Иван — и тебе перед нашим послом Иваном, содиначася со всею своею братьею /л. 58 об./ и з детьми, и со всеми мирзами, правда к нам учинити на тех же делех, на которых делех учинил нам за тебя правду посол твой Сары мирза. Да и на том нам Сары мирза с таварищи правду учинили, что тебе и твоей братье, и вашим детем, и всем мирзам, и всем вашим людем послу нашему Ивану и всем его людем нечести и трабежу никакова не учинити, и, не издержав его, к нам отпустити.

Царь и великий князь велел тебе говорити: и ты б, Ших-Мамай князь, по посла своего правде, Сары мирзы с таварищи, с своею братьею /л. 59/ и з детьми, и со всеми мирзами содиначась, все вместе перед нашим послом, перед Иваном, правду нам крепкую учинили по тому ж на всех тех делех, как нам учинил за вас правду, посол ваш Сары мирза с таварищи. И по той бы еси своей правде впередь был с нами в добром согласье, и дружбу свою и любовь к нам крепко держал и до своего живота, как еси к нам писал в своей грамоте и с послом своим Сары мирзою приказывал, по тому б еси нам и правил. А которой твоей братьи и детей, и иных мирз близко тебя не будет — и ты б к тем послал, чтоб они по тому же на тех добрых делех правду к нам учнили. И учиня б есте правду крепкую перед нашим послом, посла нашего Ивана, /л. 58 об./ не издержав, к нам отпустили, и с нашим послом Иваном прислали к нам своих больших послов, и с своими большими послы, и с нашим послом Иваном приказали к нам о всех наших делех и о своих: как пригоже меж нас добрым делом делатися. И как будет у нас наш посол Иван и ваши большие [269] послы, и крепкую вашу правду, пришед, нам скажут — и мы тогды, поделав те дела, о которых к нам прикажете, послов ваших, не издержав, к вам отпустим, и иного своего посла к вам пошлем, и впередь дружбы своей к вам свыше того прибавим, и на всех ваших недругов также будем с вами заодин. И которое слово о добре молвили есмя — и на том слове учнем и стояти, а вы б /л. 60/ впередь на своей правде также 12 крепко стояли и на всех наших недругов были с нами заодин.

Царь и великий князь велел тебе говорити: а что еси писала нам о своих гостех, чтоб нам дати им торг добр, и лишних бы пошлин на них имати не велети. И которые ваши гости пришли к нам с вашими послы — и мы их пожаловали: торг добр дали и лишних пошлин на них имати не велели, и велели их беречи во всяких делех, чтоб им обиды ни от кого не было. И гости ваши учали ездити по деревням, и сельских людей бити, и животы их грабити. И наши /л. 60 об./ сельские люди за те их лихие дела хотели над ними лихо учинити. И мы своих сельских людей от того уняли, лиха им над вашими гостми учинити не дали, а что были у ваших гостей взяли — и мы то все, сыскав, отдали твоему послу Сары мирзе с таварищи. А которые люди без нашего ведома учинили были обиду вашим гостем — и мы в том вашим гостем оборону учинили: тех своих людей велели про то казнити. А ваши послы и гости то видели, как их казнили. И ты б, князь, с своею братьею и з детьми тех гостей доискались, которые нашим сельским людем обиды чинили, и доискався тех своих гостей, также велели показнити перед нашим послом Иваном, чтоб впередь /л. 61/ их лихими делы меж нас дружба не рушилась. А впередь, которые ваши гости учнут ходити в нашу землю торговати, и вы б им приказывали накрепко, чтоб нашим людем лиха никакова не чинили. А учнут впередь, приходя, которое лихо чинити, и что над ними наши люди учинят, и то им от себя будет. А которые ваши гости впередь, приходя, лихих дел не учнут делати, и мы для вашие дружбы тех ваших гостей хотим пожаловати своим великим жалованьем: торг добр [270] давати и во всяких делех их 13 беречи свыше того, как было преж сего. А вы б наших людей, которые к вам придут, по тому ж берегли и оборон им от своих людей чинили, чтоб впередь меж нас добро было, а лиха б никакова не была. /л. 61 об./

Царь и великий князь велел тебе говорити: а что еси писал к нам о Азике, чтоб нам его к тебе отпустити — и Азика взяли наши воеводы под Казанью ранена, и довезли его до нас жива, и мы были послали его в Новгород Великой, и он на дорозе умер, потому что ранен добре».

Говорити от царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии Юсуф мирзе Ивану Борисову сыну Федцова:

«Царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии велел тебе поклонитися». /л. 62/

А после поклона поминки подати. А после поминков грамота подати. А после грамоты речь говорити:

«Царь и великий князь велел тебе говорити: прислал к нам Ших-Мамай князь своего большего посла Сары мирзу з грамотою, а ты к нам прислал своего посла Елбулдуя з грамотою, а иные мирзы прислали к нам своих послов. И в грамотах своих писали есте, и словом нам послы ваши говорили, чтоб нам держати вас с собою в дружбе и для бы дружбы Дервиша царя к вам отпустити, и посла своего к вам послати. А вы хотите с нами быти 14 в крепкой дружбе и до своего /л. 62 об./ живота. И правду нам послы ваши на том учинили, что вам быти с нами в крепкой дружбе и на всех наших недругов быти вам с нами заодин. И послу нашему от вас нечести и грабежу, никак не быти. А как будет у вас наш посол — и вам перед нашим послом правда учинити на тех же добрых делех, как нам учинили за вас правду послы ваши.

Царь и великий князь велел тебе говорити: и мы вашего прошенья не оставили, хотим ко князю и к вам дружбу свою крепкую держати. И ныне для крепкие дружбы Дервиша царя к вам есмя отпустили, /л. 63/ и з Дервишем царем послали есмя [271] ко князю и к вам своего большего посла Ивана Борисова сына Федцова, и ваших послов с ними вместе отпустили. И как придет ко князю и к вам Дервиш царь и наш посол Иван, и ваши послы — и вы б по послов своих правде перед нашим послом Иваном, содиначася со князем, правду нам крепкую учинили на тех же делех, что вам быти с нами в крепкой дружбе и на всех наших недругов быти вам с нами заодин. И учиня б есте правду, потому нам и правили, и посла б есте нашего Ивана, почтив, не издержав, к нам отпустили. И с нашим послом вместе прислали б есте к нам своих больших послов. И с нашим послом, и с своими послы приказали к нам о всех наших делех и о своих. И как будет у нас наш /л. 63 об./ посол Иван и ваши большие послы, и вашу правду нам скажут — и мы также на своей дружбе учнем крепко стояти, и на всех ваших недругов будем с вами заодин. И поделав все свои дела и ваши, послов ваших не издержав, к вам отпустим со всем добрым делом.

Царь и великий князь велел вам говорити: писали есте к нам о своих гостех, чтоб нам дати им торг добр. И которые гости пришли к нам с вашими послы — и мы их пожаловали: торг добр дали и велели их беречи /л. 64/ во всяких делех, чтоб им обиды ни от кого не было. И гости ваши учали ездити по деревням и сельских людей бити и животы их грабити. И наши сельские люди за свои обиды хотели над вашими гостми лихо учинити. И мы своих сельских людей от того уняли — лиха над вашими гостми учинити не дали. А что были у ваших гостей взяли — и мы то все, сыскав, отдали вашим послом. А которые люди без нашего ведома учинили были обиду вашим гостем — и мы в том вашим гостем оборон учнили: тех своих людей велели про то казнити. А ваши послы и гости то видели — как их казнили. И вы б тех гостей доискалися, которые нашим сельским людей обиды чинили, /л. 64 об./ и, доискався, тех своих гостей также велели показнити перед нашим послом Иваном, чтоб впередь их лихими делы меж нас дружба не рушилась. А впередь, которые ваши гости учнут ходити в нашу землю торговати — и вы б им приказывали накрепко, чтоб нашим людем лиха никакова не чинили. А учнут впередь, приходя, которое [272] лихо чинити, и что над ними наши люди учнят — и то вашим гостем от себя будет. А которые ваши гости впередь, приходя, лихих дел не учнут делати — и мы для вашей дружбы тех ваших гостей хотим жаловати своим великим жалованьем: торг добр давати и во всяких делех беречи свыше того, как было преж сего. /л. 65/ А вы б наших людей, которые к нам придут, по тому ж берегли и оборон им от своих людей чинили, чтоб впередь меж нас добро было, а лиха б никакова не было».

Говорити от царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии Исмаил мирзе Ивану Борисову сыну Федцова:

«Царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии велел тебе поклонитися».

А после поклона поминки подати. А после по/л. 65 об./минков грамота подати. А после грамоты речь говорити:

«Царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии велел тебе говорити: присылал еси к нам посла своего Тягрибердея з грамотами, а в грамотах своих к нам писал еси, что отец наш держал тебя с собою в дружбе, и нам бы ныне тебя по тому ж держати себе другом, и Дервиша б царя вам отдати, и послов ваших, не издержав, к вам отпустити. И мы послов ваших, не издержав, к вам отпустили, и с вашими послы к вам писали, что хотим вас держати с собою в крепкой /л. 66/ дружбе и Дервиша царя вам отдати, и большего своего посла к вам послати. И после ваших послов Ших-Мамай князь и Юсуф мирза, и их дети, и иные мирзы прислали к нам своих больших послов — Сары мирзу с таварищи — и приказывали к нам о том же деле, чтоб нам их учинити со собою в крепкой дружбе и Дервиша царя им отдати. А они хотят с нами быти в крепкой дружбе и до своего живота. И правду нам послы учинили на том, что князю вам быти с нами в крепкой дружбе и на всех наших недругов быти с ними заодин. А послом нашим от вас и от ваших детей, и от ваших людей нечести и грабежу никак не быти. И правда вам на тех делех нам учинити перед на/л. 66 об./шим послом.

Царь и великий князь велел тебе говорити: и [273] мы для крепкие дружбы ко князю и к вам Дервиша царя отпустили, и з Дервишем царем послали есмя ко князю и к вам своего большего посла Ивана Борисовича Федцова. И вы б, со князем содиначася, правду нам учинили на тех же добрых делех: что вам быти с нами в крепкой дружбе и на всех наших недругов быти с нами заодин. И учиня бы есте правду, посла нашего Ивана, почтив, не издержав, к нам отпустили, и с нашим послом Иваном прислали к нам своих больших послов, и приказали к нам с ними о всех наших делех и о своих. /л. 67/ И как придет к нам наш посол Иван и ваши большие послы, и пришед, вашу правду нам скажут, и мы потому же на своей дружбе учнем крепко стояти, и на всех ваших недругов будем с вами заодин. И поделав свои дела и ваши, послов ваших, не издержав, к вам отпустим, и с вашими послы прикажем к вам о всех наших делех и о своих, как впередь меж нас добрым делом быти. И которое слово о добре молвя, и на том слове учнем стояти».

Говорити от царя и великого князя Касай мирзе Ивану Борисову сыну Федцова: /л. 67 об./

«Царь и великий князь велел тебе поклонитись».

А после поклона поминок подати. А после поминка грамота подати. А после грамоты речь говорити:

«Царь и великий князь велел тебе говорити: прислал еси к брату нашему, ко князю Юрью Васильевичю, человека своего Исенкильдея з грамотою. А в грамоте своей писал еси, и человек твой Исенкильдей брату нашему словом говорил, чтоб брат наш нам о тебе печаловался, чтоб нам гнев свой тебе отложити и послу б твоему велети нам итти к себе безстрашно. И брат наш нам /л. 68/ бил челом. И мы для брата своего, князя Юрья, гнев свой тебе отложили, и послу твоему Девлет Хозе, и гостем твоим велели к себе ити, и очи свои послу твоему дали. И посол твой у нас был, и грамоту нам от тебя подал, и словом нам от тебя говорил, что отец ваш — князь — и вы хотите с нами быти в крепкой дружбе. А которые недобрые дела нашим украйнам резанским от тебя учинились, и нам бы то дело тебе отложити, и впередь бы нам гневу своего на тебя не держати. А отца твоего посол [274] Сары мирза и Юсуфов посол, и все ваши послы нам говорили, чтоб нам князя и вас учинити с собою в крепкой дружбе, и для б крепкие дружбы Дервиша царя к вам /л. 68 об./ отпустити, и гостем бы вашим торг добр давати. Да и правду нам послы ваши за вас учинили, что князю и вам всем быти с нами в крепкой дружбе, и на всех наших недругов быти вам с нами заодин. А послом нашим от вас нечести и грабежу никак не быти. И правда вам к нам учинити перед нашим послом на тех же добрых делех.

Царь и великий князь велел тебе говорити: и мы для брата своего, князя Юрья Васильевича, челобитья прежние твои недобрые дела тебе отставили, и гнев свой тебе отложили. И хотим впередь ко князю и к вам /л. 69/ дружбу свою крепкую держати. И ныне для крепкие дружбы Дервиша царя ко князю и к вам есмя отпустили, и з Дервишем царем послали есмя ко князю и к вам своего большего посла Ивана Борисовича Федцова, и ваших послов к вам отпустили. И вы б послов своих правде, содиначася со князем, перед нашим послом, перед Иваном, правду нам крепкую учинили на тех же делех, на которых делех учинили на за 15 вас 15 правду послы ваши. И по той бы есте своей правде впередь нам и правили, и на всех наших недругов были с нами заодин, и посла б есте нашего Ивана, почтив, не издержав, к нам отпустили, и с нашим послом Иваном прислали к нам своих больших послов. И как наш посол Иван и ваши большие послы, пришед к нам, /л. 69 об./ вашу правду нам скажут — и мы потому ж на своей дружбе учнем крепко стояти, и послов ваших, не издержав, к вам отпустим, и на ваших недругов с вами будем заодин.

Царь и великий князь велел вам говорити: писали есте к нам о своих гостех, чтоб нам дати им торг добр. И которые гости пришли к нам с вашими послы — и мы их пожаловали: торг добр дали, и велели их беречи во всяких делех, чтоб им обиды ни от кого не было. И гости ваши учали ездити по деревням и сельских людей бити и животы их грабити. И наши сельские люди /л. 70/ за свои обиды [275] хотели над вашими гостми лихо учинити. И мы своих сельских людей от того уняли, и лиха им над вашими гостми учинити не дали. А что были у ваших гостей взяли — и мы то все, сыскав, отдали вашим послом. А которые люди без нашего ведома учинили были обиду вашим гостем — и мы в том вашим гостем оборон учинили: тех своих людей велели про то казнити. А ваши послы и гости то видели — как их казнили. А вы б тех гостей доискались, которые нашим сельским людем обиды чинили, и доискався, тех своих гостей также велели показнити перед нашим послом Иваном, чтоб впередь их лихими делы меж нас дружба не рушилась. А впередь, которые ваши /л. 70 об./ гости учнут ходити в нашу землю торговати — и вы б им приказывали накрепко, чтоб нашим людей лиха никакова не чинили. А учнут впередь приходя, которое лихо чинити, и что над ними наши люди учинят — и то вашим гостем от себя будет. А которые ваши гости впередь, приходя, лихих дел не учнут делати, и мы, для вашие дружбы, тех ваших гостей хотим жаловати своим великим жалованьем: торг добр давати и во всяких делех беречи свыше того, как было преже сего. А вы б наших людей, которые к вам придут, по тому ж берегли и оборон им от своих людей чинили, чтоб впередь меж нас добро было, а лиха бы /л. 71/ никакова не было».


Комментарии

1. Лист 3 об. — чистый.

2. Лист 13 — чистый.

3. Так в тексте.

4. Так в тексте.

5. Пропущено: «князю».

6. Написано над строкой.

7. Так в тексте.

8. Написано над строкой.

9. Написано над строкой.

10. Написано над строкой.

11. Написано дважды.

12. Далее зачеркнуто: «на своей правде».

13. Написано над строкой.

14. Написано над строкой.

15-15. Написано над строкой.

Текст воспроизведен по изданию: Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой 1489-1549 гг. Махачкала. Дагестанское книжное издательство. 1995

© текст - Кельдасов Б. А., Рогожин Н. М., Лыкова Е. Е., Лукичев М. П. 1995
© сетевая версия - Strori. 2021
© OCR - Strori. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Дагестанское книжное издательство. 1995