ГУБНОЙ НАКАЗ НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛЕ 1559 г.

Публикуемый ниже Новгородский губной наказ 6 мая 1559. г. представляет значительный научный интерес. Он является первой и единственной пока известной нам новгородской губной грамотой, да притом грамотой, адресованной сразу всей Новгородской земле. В этом отношении наказ восполняет существенный пробел в имеющемся в нашем распоряжении весьма ограниченном материале по истории губного управления XVI в. 1

Вопрос о проведении губной реформы в Новгородской земле из-за недостаточности источников изучен еще очень слабо 2. По существу мы располагаем лишь косвенными данными (сами первые уставные новгородские губные грамоты до нас не дошли) о введении в конце 30-х годов губного самоуправления в Новгородской земле. Так, в Белозерской и Каргопольской губных грамотах 1539 г., помимо общих указаний о “учинении” губных старост “в иных” (по отношению Белозерского и Каргопольского уездов) “городех и в волостях”, специально разъясняется, что, если “с розбоев... розбойники куды нибуди поедут, и в Новогородскую землю, а вам (губным старостам.- Н. Н.) про тот розбой весть учинится, и вы б меж собе свестяся все заодинь за теми розбойники ездили, да где нибуди тех розбойников доедете, и вы б тех розбойников имали беспенно” 3.

Таким образом, мы видим, что указания губных грамот 1539 г. о повсеместном проведении губной реформы в полной мере распространимы и на Новгородскую землю, где, так же как “в иных” городах и волостях, должно было состояться (или уже состоялось) изъятие разбойных дел из ведения наместников и волостелей и передача их в руки губных старост (“выборных голов”). Закончено же было введение [213] губного самоуправления на новгородских землях, по-видимому, как и в центральных районах, к концу 1541 г., поскольку от февраля 1542 г. мы уже располагаем данными о проведении губной реформы (наличии губных грамот) даже о таких отдаленных (в прошлом новгородских) северных волостях, как Кереть и Ковда, расположенных на Кольском полуострове 4. Во всяком случае, к 1543 г. губное самоуправление уже настолько укрепилось на новгородских землях, что имеет место даже тенденция (причем, исходящая снизу) к расширению губными старостами своей компетенции как органов местного управления. Об этом ясно говорит великокняжеская грамота 18 октября 1543 г. губным старостам Выгозера, Сумы и Нюхчи по поводу нарушения последними прав выгозерских волостелей. Грамота предписывала губным старостам “не вступаться” у местных волостелей “в душегубныя дела и в поличныя, и в бои, и в грабежи, и во всякия судныя дела”, а “ведать” и “обыскивать” “только прямых розбойников чеклых (т. е. “ведомых”.- Н. Н.) по нашей губной грамоте, какова у вас наша грамота губная” 5.

Но если о конце 30-х — начале 40-х годов можно говорить как о времени введения в новгородских землях губного самоуправления, то о его дальнейшей судьбе в середине XVI в. мы до сего времени почти ничего не знаем. И это, несмотря на то, что в нашем распоряжении имеется такой богатый актовый материал, как новгородские грамоты Ивана IV 1555-1556 гг., дающие, казалось бы, возможность довольно полно восстановить основные черты организации управления в Новгородской земле в этот переломный (мы имеем в виду так называемую земскую реформу 1555-1556 гг.) для истории местного управления период 6.

Это “молчание” новгородских материалов о “губных делах” наводит на мысль, что та общая реорганизация губного управления, которая была проведена московским правительством в центральных районах страны в 1555-1556 гг., на новгородских землях была практически реализована лишь в конце 1559 г., как раз путем выдачи 6 мая 1559 г. нового, на этот раз уже единого губного наказа для всей Новгородской земли.

Характер Новгородского губного наказа 1559 г. подтверждает это предположение. Дело в том, что по своему содержанию губной наказ 1559 г. составлен по единому образцу с губными наказами 1555-1556 гг., рассылаемыми Разбойным приказом во исполнение новых правительственных постановлений о реорганизации губного управления в связи с отменой кормлений, но имеет одно существенное отличие: в наказе ее указаны имена лиц, которые утверждаются Разбойным приказом в губных старостах, как это имеет место во всех губных наказах XVI в. (и в этом одно из основных их отличий от уставных — учредительных губных грамот), а предполагается еще только выбрать новых губных старост. “Велел (великий князь.- Н. Н.) ... у них быти, — читаем мы в наказе, — в Великом Новегороди на посаде и в Новгородцком уезде, в станех и в волостях, у розбойных и у татиных дел в губных старостах детем боярским, кого землею выберут, да с ними губным целовальником” 7.

Отсутствие конца Новгородского губного наказа 1559 г. (заключительная часть наказа в публикуемом нами списке не сохранилась) не дает возможности уточнить [213] эту его особенность. Но сам факт, что по наказу всей Новгородской земле предписывалось выбрать в 1559 г. новых губных старост, нельзя оценить иначе как ликвидацию существующего до этого на новгородских землях волостного губного самоуправления и введение, в масштабах уже всего Новгородского уезда в целом, единых губных органов. Подобное укрупнение губных округов в середине 50-х гг. уже было проведено в центральных районах страны, где вместо выбора губных старост для каждой волости в отдельности учреждаются единые губные старосты для всего уезда (“губы”) в целом. Эта реформа губных округов имела решающее значение для всей дальнейшей судьбы губного самоуправления, поскольку именно в результате ее было упразднено обособленное черносошное (волостное) и посадское губное самоуправление и вся губная власть на местах полностью сосредоточивается в руках выбираемых из местного дворянства уездных губных старост.

Подобная оценка Новгородского губного наказа 1559 г., как своего рода учредительного, вводящего на новгородских землях новые губные порядки, находит свое подтверждение и в новгородском актовом материале 60-90-х гг. XVI в., в котором, в отличие от актового материала 40-50-х гг., мы находим многочисленные данные о деятельности новгородских пятинных губных старост, распространявших свою власть на все без исключения новгородские земли, кроме самого Новгорода, в котором “розбойные дела” ведали непосредственно новгородские дьяки, осуществлявшие общий контроль над всем местным управлением в Новгородской земле.

Наконец, для определения значения Новгородского губного наказа 1559 г. весьма показательно и его как бы сказать археографическое окружение.

Новгородский губной наказ 1559 г. дошел до нас в составе рукописного сборника середины XVI в. новгородского происхождения, содержащего в своем составе, помимо него, список Судебника 1550 г., дополнительные статьи к нему и образец крестоцеловальной записи губных старост 50-х гг. Губной наказ 1559 г. помещен в конце сборника, непосредственно за образцом крестоцеловальной записи, конец наказа оборван. Указанный состав документов наводит на мысль, что перед нами какой-то новгородский официальный сборник, включающий в себя основные законодательные материалы по вопросам суда и управления, касающиеся всей Новгородской земли. Сборник, видимо, был составлен новгородскими должностными лицами для практических целей. Если это так, то включение в подобный сборник Новгородского губного наказа 1559 г. говорит о том, что он рассматривался составителями книги как документ первостепенной важности — своего рода новый губной устав Новгородской земли.

Текст Новгородского губного наказа публикуется по правилам издания документов XVI в. Текст наказа дошел до нас в весьма ветхом виде: все стертые и порванные места рукописи специально оговариваются; испорченные места восстанавливаются в примечаниях по Медынскому губному наказу 25 августа 1555 г. (включенному в состав Уставной книги Разбойного приказа 1555-1556 гг., видимо, в качестве образца для подобного рода наказов). Пропуски слов и букв восстанавливаются в квадратных скобках без специальных оговорок.

Н. Е. Носов


Губной наказ Новгородской земле

6 мая 1559 г.

Наказ губных старост

Лета 7067 маия в 6 день царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии пожаловал есми в Нове Городе в Великом на посаде и в Ноугородцком уезде в станех и в волостех князей и детей боярских, и всех служивых людей, старост и соцких, и десяцких, и всех крестьян царя великого князя дворцовых сел, и митрополичьих, и владычных, и княжих, и боярских, и монастырских, [214] и черных, и оброчных, и вотчинников, и помещиков, и бортников, и бобровников, и превестьников, и рыболовей и всех без омены, чей хто ни буди. Что нам били челом, а сказывают, что, деи, у них в Великом Нове Городи на посадех и в Новгородском уезде в станех и в волостех чинятца розбои и татьбы великие: села и деревни розбивают и крадут, и на дорогах многих людей розбивают и грабят, и до смерти многих людей убивают. А иные многие люди разбойников и собя держат, а к иным людем розбойники с розбоем приежжают и розбойную рухлядь к ним привозят и на розбой от них ездят. И мы к ним в тех розбоех посылали своих обыщиков и недельщиков, и им, деи, от наших обыщиков и недельщиков чинятца убытки великие.

И яз, царь великий князь Иван Васильевич всея Руси, по их челобитью, пожаловал: велел есми у них быти в Великом Нове Городи на посади и в Новгородцком уезде в станех и в волостех у розбойных и у татиных дел в губных старостах детем боярским, кого землею выберут, да с ними губным целовальником. И старостам и целовальником розбойные и татиные дела делати по сему списку, съехався в одно место. Да велети им у собя быти на съезде изо всее губы князем и детем боярским, и их приказчиком, и игуменам, и попом, и дьяконом, и царя великого князя дворцовых сел и черных деревень крестьяном, и митрополичьим, и владычним, и княжим, и боярским, и Монастырским крестьянам, и рыболовем, и бобровником, и осочником, и всем без омены, чей хто нибуди, с выти по человеку.

И как на съезд к старостам съедутца, и старостам обыскати князьми и детьми боярскими, и их приказщики, и царя великого князя дворцовых сел и черных деревень крестьяны, и митрополичьими, и владычними, и княжими, и боярскими, и монастырскими крестьяне, и бортники, и бобровники, и рыболове, и всеми без омены, чей хто нибуди, по цареву великого князя крестному целованыо, игумены и попы и дьяконы по священству: кто у них в губи лихих людей татей и розбойников, и х кому тати и розбойники приежжают и розбойную рухлядь привозят, и от кого на розбой ездять, и х кому розбойную рухлядь продают за розбойное. И на кого в обыску скажут, что они лихие люди — тати и розбойники, и х кому розбойники приежжают и розбойную рухлядь привозят, и от кого на розбой ездят, и кому розбойники розбойную рухлядь продают за розбойную, и что их лихо — кого розбивали, кого крали, и старостам те речи велети писати на список подлинно земскому дьяку. А х тому списку обыскным людем, которые грамоте умеют, и игуменом, и попом, и дьяконом велети к тем речем прикладывати руки. А которые обыскные люди грамоте не умеют, и в тех место велети к тому списку руки прикладывати отцем их духовным.

А на которых людей в обыску скажут, что они лихие люди, а исцов им нет, — и старостам по тех людей по обыску посылати, а велети их имати, да ставити перед собою, а животы их и статки, переписав, запечатати, да приказати беречи до тех мест, как дело вершат. И как их перед старостами поставят, и старостам тех людей по обыску в розбоех пытати. И учнут на собя и на товарищов своих в розбое говорити — и старостам по языку по тех людей посылати, а велети их ставити перед собою с языки с очей на очи, а животы их печатати потому ж. А с очей на очи язык с них не зговорит, — и старостам про тех людей обыскивати многими людьми. И назовут их в обыску многие люди, что они люди добрые — и старостам тех людей давати на чистую поруку за обыскных людей, которые одобрят, а по разбойничим речем имати на них в исцовы иски выти по сыску и по новому приговору выти, что будет доведетца. А которые люди сами на собя в розбоех говорили, и тех казнити, а о животех о их отписати на Москву к бояром в Розбойную избу.

А на которых людей язык взговорит в розбои на одной пытке, а с очей на очи с него зговорит, а в обыску его назовут добрым, и старостам тех давати на чистые поруки за обыскных людей безвытно. И на которого человека [215] язык говорит на дву пытках, а с очей на очи или на третьей пытки или, идучи х казни, учнет с него зговаривати, а в обыску назовут добрым, и того человека по обыску дати на чистую поруку, а по языку взяти на нем выть, а тому зговору не верити. А на которых людей в розбои язык зговорит, а в о[бы]ску их назовут лихими людьми, и старостам тех пытати, а учнут на собя и на товарыщов говорити, и старостам по тому ж по языку посылати и с очи на очи ставити, и про них обыскивати и управа им чинити потому ж, как в сем списку писано. А которые люди сами на собя в розбоех говорили, и тех казнити смертною казнью, а животы их исцом и выти впол исцовых исков; а будут боярские люди, и старостам за тех людей имати выти вполы исцовых исков на государех их, чьи люди. А на которых людей язык в розбои говорил, а в обыску их назовут лихими людьми, а сами теи лихие люди на собя на пытках в розбоех не учнут говорити, и старостам тех людей по обыску казнити смертною ж казнью, а животы их исцом в выти в пол исцовых исков. А на которых боярских людей языки в розбои говорят, и те князи и дети боярские таких людей у собя скажут, а их перед старостами не поставят, и старостам за тех людей на тех князех и на детех боярских и на их приказщикех имати выти вполы исцовых исков. А тех князей и детей боярских, чьи люди, давати на поруки, что им тех людей, добыв, перед старостами по ставити; а как их поставят — и старостам про них обыскати и управа чиниги по сему ж наказному списку. А на которого княжего и на боярского человека в розбои язык говорит, а тот князь или сын боярской такова человека у собя не скажет, и старостам около их мест, где они живут, обыскати многими людьми: бывал ли у него таков человек. И скажут в обыску, что у нево таков человек был, и старостам на том князи или сыне боярском за того человека имати выть вполы исцова иску, а того князя или сына боярского дати на поруку, что ему того человека, добыв, поставити перед старостами. А как его перед старостами поставит, и старостам про него обыскати и управа чинити по сему ж наказному описку. А скажут в обыску, что у него таков человек не бывал, на которого язык говорил, и старостам на том князи или на сыни боярском выти не имати.

А на которых людех исцы исщут розбоев, а на тех людей языки в розбоех не говорят, а исцы, опричь поля, улики не учинят некоторые, и старостам про тих людей обыскивати. Скажут про них в обыску, что они лихие люди, а лиха про них в обыску в розбоех именно не скажут, и старостам тех людей по обыску пытати. Не скажут на собя в розбои и в обыску про них розбою именно не скажут, — и старостам тех людей по обыску посадити в тюрьму на смерть, а животы их, оценя, отдати исцом в выти вполы их исков, а что останетца тех животов от исцовых исков, — и старостам о тех животех 8 отписати на Москву к боярам в Розбойную избу. А не скажут на собя в розбои, а в обыску про них в розбои именно скажут, ино их по обыску казнити, а животы их отдати исцом, по тому ж оценя.

А на которых людей в розбоех язык говорил, а в обыску его назовут половина добрым человеком, а другая половина лихим человеком, и того человека пытати; и не учнет пытан на собя в розбоех говорити, и того человека дати на поруку за обыскных людей, которые его одобрили, а по разбойничем речем взяти на нем выть. А будет в той половине болыши обыскных людей, которые люди назовут лихим человеком, человек пятнадцать или двадцать, а пытан на собя в розбои не учнет говорити, и того человека по языку и по обыску старостам посадити в тюрьму на смерть, а животы его отдати исцом вполы исцовых исков. А после того прибудет на него иное лихо в розбойном деле, и того человека казнити смертною казнью, а на обыскных людей взяти выть, которые его одобрели. [216]

А на которого человека говорят в розбоех языки два или три, а в обыску его назовут половина добрым, а другая лихим, и того пытати; а пытан на собя не учнет говорити, и того человека посадить на смерть в т[ю]рьму, а животы их отдати исцом вполы исцовых исков. А после на него прибудет ино лихо в розбойном деле, и того человека казнити смертною казнью... 9 обыскных людей, которые его одобрили, взяти выть, а сверх того обыскных людей лгутчих дву или трех бити кнутьем.

А на которых людей языки два или три говорят, а исцы на них учнут бити челом и на пытку их просити, — и старостам и до обыску тех людей ведети пытати и управа им чинити по сему ж наказному списку. А на которых людей языки говорят, а оне учнут бити челом об обыску, чтобы они послали в те места обыскам, где они преж того жили, и старостам в те места, где они жили, послать обыскати. И назовут их в обыску лихими людьми, и старостам их пытати и управа им чинити по сему ж наказному списку. А будет пытаны на собя и на своих товарыщов не учнут говорити, и старостам тех людей упра...ти 10 по сему же наказному списку. А будет про тех людей в обыску скажут, ч.... 11 и старостам тех людей пытати... 12 пытан на собя говорити, и старостам тех людей посадити в тюрьму на смерть.

А на которых 13 учнут языки говори[ти] в розбои, а с очей на очи на ставки учнут с них зговаривати, а в обыску их назовут лихими людьми з доводом, и старостам тех людей по обыску пытати. И учнут пытаны на собя говорити и старостам их казнити; а не учнут пытаны на собя и на своих товарыщов говорити в розбоех, и старостам тех людей по обыску казнити ж; а будут исцы, ино их животы и статки отдати вполы их исков; а не будет исцов, и старостам животы их продавати, да что на чем возьмут, и им то писати на список под[линно] порознь, да о том отписы... 14 в Розбойную избу.

А взговор... 15 в розбоех или в татьбе, и старостам... бы 16 посылати к старостам ж целовальников губных з грамотами, чтоб про тех людей, на кого, язык говорил обыскали да тех людей и обыску своего [список] прислали к ним.

А как к ним тех людей пришлют, и старостам тех людей ставити с языки с очи на очи и управа им чинити по языку и по обыску по сему же указному списку. А которых целовальников з грамотами старосты в иные губы к старостам о оговоренных людех и пошлют, и целовальником велети с собою имати сторонних людей человек трех и четырех, да при тех людех старостам отдава ти грамоты. А не пришлют из ыных губ старосты оговоренных людей по грамотам, и тем старост... 17 язы[ки] говорили отписывати о том... 18 в Розбойную избу, кого целовальника... 19.

Архив ЛОИИ. Собрание Н. П. Лихачева, сборник 228, лл. 75-81об. — Список.


Комментарии

1. Правда, надо отметить, что в последнее время, благодаря архивным находкам А. А. Зимина, круг источников о губном управлении XVI в. пополнился рядом новых материалов. Мы имеем в виду опубликование А. А Зиминым Уставной книги Разбойного приказа 1555-1556 гг., а также четырех новых губных наказов 1555 г. — Медынскому, Владимирскому, Переяславль- Рязанскому уездам и Старой Рязани (“Памятники Русского права”, вып. IV, М., 1956, стр. 179-185, 356- 370; А. А. Зимин. Губные грамоты XVI в. из Музейного собрания. “Записки” Отдела рукописей . ГБЛ., вып. 18, М., 1956, стр. 210-229). Нами опубликован образец крестоцеловальной записи губных старост 50-х гг. XVI в. (Н. Е. Носов. Очерки по истории местного управления Русского государства первой половины XVI в. М.-Л., 1957, стр. 343-346). Таким образом, в настоящее время в нашем распоряжении, включая публикуемый ниже Новгородский губной наказ 1559 г., имеется 17 губных грамот XVI в., вместо 12 известных до недавнего времени (сводные тексты и археографическое зписание известных ранее губных грамот см.: С. А. Шумаков. Губные и земские грамоты Московского государства. М., 1895; его же. Новые губные и земские грамоты. ЖМНП, 1909, № 10). Поиски новых губных грамот безусловно следовало бы продолжить. Во всяком случае, совсем недавно, благодаря любезности В. И. Садиковой, нам стало известно, что среди неразобранных бумаг П. А. Садикова сохранился отрывок из подготовленной им еще до 1917 г. (но так и не увидевшей свет) публикации двух неизвестных губных грамот: губного наказа Судской волости Белозерского уезда от 9 октября 1549 г. и губного наказа селам Кирилло-Белозерского монастыря в Белозерском уезде от сентября 1550 г. К сожалению, в бумагах П. А. Садикова сохранилась в переписанном виде лишь начальная часть указанных губных грамот и нет никаких указаний на место их хранения. Проведенные нами розыски этих грамот в ряде архивов пока не дали результатов.

2. В литературе по местному управлению XVI в. только С. А. Шумаков, характеризуя правовую природу губных грамот, высказался по этому вопросу в более или менее развернутой форме. Он считал, что губной реформы как таковой, то есть как правительственного акта, проведенного в общегосударственном масштабе, вообще не было, а губные учреждения зародились первоначально (в силу потребностей в них широких слоев самого местного населения) на новгородско-псковских землях и оттуда постепенно распространялись по остальной территории Русского государства (С. А. Шумаков. Новые губные и земские грамоты, стр. 343-344). Подробный разбор этой точки зрения (по нашему мнению ошибочной) мы даем в нашем специальном исследовании, посвященном губной реформе (Е. Е. Носов. Очерки по истории местного управления, стр. 201- 204 и др.).

3. Цитируем Белозерскую губную грамоту 23 октября 1539 г. ААЭ, т. 1, №187 (разрядка наша.- Н. Н.), ДАИ, т. I, № 31.

4. ААЭ, т. 1, № 196 — II, стр. 176. Подробно о датировке и характере проведения губной реформы см.: Н. Е. Носов. Очерки по истории местного управления, стр. 236-288.

5. Акты Юшкова, № 142, см. также № 141. Разрядка наша. — Н. Н.

6. Новгородские грамоты Ивана IV 1555-1556 гг. сохранились, как известно, в копиях XVI в. в составе актовых книг архива ЛОИИ (№ 23) и в значительной степени были использованы при издании первого тома “Дополнений к Актам историческим”, где названы первой официальной книгой новгородских грамот. Еще Б. Д. Греков, характеризуя данную копийную книгу новгородских грамот 1555-1556 гг., указывал, что она “содержит в себе копии 235 грамот о поместных, судебных и других делах и дает очень полную картину ежедневной практики правительства” (Б. Д. Греков. Описание актовых книг, хранящихся в архиве Археографической комиссии, Пг., 1916, стр. 23).

7. Разрядка наша. — Н. Н.

8. В рукописи “животех” повторено дважды.

9. Рукопись здесь и далее попорчена. Согласно списку Медынского губного наказа 1555 г., следует читать — “а на”.

10. Рукопись попорчена. Следует читать — “управу учинити”.

11. То же. Следует читать — “что их не знают”.

12. То же. Следует читать — “...ж. А не учнет”.

13. Пропущено — “людей”.

14. Рукопись попорчена. Следует читать — “отписывати к бояром”.

15. То же. Следует читать — “взговорят языки на кого в иные губы”.

16. То же. Следует читать — “в те губы”.

17. То же. Следует читать — “Старостам, у которых”.

18. То же. Следует читать — “к бояром в”.

19. Дальнейшие листы рукописи оборваны — лл. 82-85об. Сохранились только начальные буквы нижнего левого края листов, показывающие, что на листе 85 об. губной наказ кончался.

Текст воспроизведен по изданию: Губной наказ Новгородской земле 1559 г. // Исторический архив, № 4. 1959

© текст - Носов Н. Е. 1959
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Елисеева Е. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Исторический архив. 1959