Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ПОСОЛЬСКАЯ КНИГА ПО СВЯЗЯМ РОССИИ С НОГАЙСКОЙ ОРДОЙ

А се грамота от Келмагметя с его человеком з Байтереком:

Келмагмет мырзино слово: Ивану князю многие Русии государю. Другу моему много много поклон. После ведомо б было: в нагайских людех яз тебе друг стою. Отцов наших и /л. 143/ дядь наших рать на тобя будет. Ино тобе яз, друг твой, прикажу: мы доколе здоровы будем, Волги не покинем. Моя тобе правда то: от Крыма рать будет: пойдут на твою украйну, и будет мне сила, и яз их, пришедши, потопчю, а не потопчю — и яз к тобе весть пришлю. А однако великую дружбу учиню. А измотчали есмя к тобе послати затем: боярин твой был у Исмаил мырзы, да там замотчал — к нам не приехал. И мы затем Тоюша не отпустили, да, не хотячи во лжи быти силою, его есмя отпустили, чтобы наша весть не замотчала. Молвя, /л. 143 об./ да бьем тобе челом, чтоб еси послушал: слух наш пришел, что деи Крым на тобя пошел. И мы, брата своего молодшего Янай мырзу нарядив и рать есмя ему дав, послали беречи. Да наперед того, послышел, есмя весть нам учинилась: из Крыма деи идут в Казань люди, и яз послал шестьдесят человек беречи того, а в головах Барак Багатыря послал. И те люди посланы были следу беречи, да встретились с твоими людьми, да в руки им попали, и что паки у них из рук вашего взято. И ныне, с тяжелым поклоном, с легким поминком, твоего здоровьа отведати посла своего Байтерека послал есми. /л. 144/ И ныне правде моей и дружбе знамя то: чтоб еси мне ту шестьдесят человек отдал, да посла моего Байтерека гораздо бы еси подчтил, да отпустил бы еси его, не мотчая. А ныне нам с отци нашими и дядями прямые речи меж нами есть: мы своих яртаулов уняли, а ты своих мещеряк не унял. И ныне дружба то, чтобы еси их унял. [185] Всяков же год о кунах правда так ли была? Казна было тобе 48 порушите, и ты на том своем слове не устоял. И только тех людей не отпустишь, а мы как тобе молвили о Крыме и о Казани, на той правде и стоим. И ты б /л. 144 об./ к нам тех людей, которые попали к вам в руки, прислал. И не отпустишь к нам тех наших людей, и ты б нам правды своей отступился. Жиковиною запечатав, грамоту послал есми. Июля месяца 15 день, лета девятьсот 43. Писана на Самаре.

А се грамота Урак мырзина:

Ивану князю многие Руси государю. Урак мырза челом бьет. Ведомо б было: и отец наш, и дядя наш Сеид Ахмат князь тобе друг, также еси и нам друг. /л. 145/ А ныне те нашы большие отцы и дядя наш на Яике стоят. А мы з братею, Келмагмет да яз, Урак, на Волге стоим. На сем свете Волги нам немочно оставити, а к твоему счастливому порогу посла послали; есмя гораздо с тобою наговоритися и здоровьа твоего отведати. И впрок однолично люди меж нас безпрестанно учнут ездити, и будут тобе отец наш и дяди друзи. И моя к тобе дружба то, как бы которой брат твой у тобя в дворе живет, да бережет которой твоего дела, а яз также дела берегу, яз не в Нагаех живу, яз как бы в твоем дворе живу. А будет /л. 145 об./ тебе отец наш и дядя наш гневные дела межи нас проидут, и яз тебе тайные их думы отведал, прикажу. И отца своего и от дядь: от Шыидяка князя и от Ших-Мамай мырзы, тебя для отстану. А от тобя, от брата своего, не отстану право и истинно перед Богом. И во всяку правду роту такову не погрешенну введу. С тобою нашие правды знамя то: которые из моих улусов пошли гости, да из Келмагметевых улусов пошли гости, да и послы, и ты б однолично, как изторгуют, не задержав, их отпустил. Да чтобы вольной /л. 146/ человек пожаловал, прислал мне не ловлю серой кречат, да язстреб старой, да сокол. А ныне есмя послали к твоему счастливому порогу твоего здоровьа отведати, слугу своего Тюгея. Да еще тобе, водному человеку, наше челобитье то: на пяти-шти мырзам [186] одново посла посылаешь, и того деля не умеем их нихто по достоинству подчтити твоего посла, ни речей твоих прямо не умеем уведати. И ныне мы тобе бьем челом, чтоб еси нам порознь своих послов посылал. И опосле того нас собе поизвестишь, как кого жаловать. Молвя, грамоту послал есми. /л. 146 об./

А се грамота другая Урак мырзина:

Ивану князю многие Руси государю. Урак мырза много много поклон. Ведомо бы так было: межи нагайских людей тебе яз друг стою. Рать отколе будет на тебя: от отца нашего или от дядь моих, и яз тобе прикажу, а доколе помрем, а Волги не покинем. Моя тобе правда то, нечто от Крыма рать будет, а пойдут на твою землю, и будет мне мочно, яз, шед, потопчю, и будет мочно коньми дойти добросильно. А нелзе будет — и мы весть оттошлем, и ведомо учиним. /л. 147/ А однако тобе великую дружбу учиню. Сами есмя ныне, по лету кочюючи, до Казани докочевали и торговали есми. А в Казань дружбы для есмя не дошли. За иже то извечное наше кочевище х Казани кочевати. И ты б о том на нас не помолвил. А казанской царь нам извечной недруг, а твоя нам дружба гораздо сходится, мы от твоей дружбы не отстанем, и мне твоя дружба и братство то будет: брата моего старейшего Келмагмет мирзыны шестьдесят ли, восмьдесят ли слуг твою землю воевати ходили, а ныне у твоего у счястливаго порогу в полону стоят. /л. 147 об./ И ныне у тобя прошу дружбе и братству твоему знамя то. За иже семьюдесят или осмью десят человек нагай не оскудны будут, а твоему братству ничево не прибудет. Ты ведаешь, послали есмя твоего здоровья к твоему счястливому порогу слугу своего Тюгея. И ныне у тобя, у брата моего, прошенье наше то: Алгазыева сына Карту, Баишикова сына Байсарыа, Баимова сына Апкелиша, Меркит, Барак Багатыря, Ачки. Тех пяти человек на выимок прошу, так бы еси ведал. Молвя, грамоту послал есми.

А се грамота Янай мырзина: /л. 148/

Янай мырза Ивану князю много много поклон. Молвя, ведомо б было челобитье наше то: дяди моево Келмагмет мырзыны шестьдесят человек попали, а в них было моих шесть слуг: Янъмагмет, Тештерь, Бюидали, Бекъбулат, Кошай, Тобук. И [187] ты б тех людей отдал, а яз дядь своих людей взяв, пошел крымские дороги беречи. А Тоюшь да Янбулат то видели, что яз пошел крымские дороги беречи. А ныне послали есмя к тобе с легким поминком, с тяжелым поклоном посла своего Кармыша, и ты б его гораздо подчтил. А тех бы /л. 148 об./ еси шти человек моих отдал, и только не отдашь, ино ведь и отца своего и дядь своих слуг емлючи, яз хожу, и ты меня у собя види. А на правде стою. А как всяков же год посол ваш, пришед к нам, и яз ни одинова не хаживал. Слово мое то.

А се грамота другая Келмагметева. Имена людем, которые попали великого князя людем в руки.

Келмагмет мырза великому князю челом бьет о тех своих людех, которые у нево в руках. Да и спи/л. 149/сок послал с своим послом з Байтереком тех людей имена: Барак Багатырь, Янмагмет, Бесарай, Акъкелишь, Акчюра, Карта, Сюлейман, Бекъбулат, Буйдали, Байкелишь, Тягрикулы, Идилсуфу, Яныбек, Ичек, Келди, Тагай, Шагай, Байтук, Шакай, Илеман, Акмагмет, Игилик, Чюрна, Утемишь, Темирбулат, Етим, Бешим, Тобук, Якши, Берди, Кудайберди, Али, Аикара, Акбакты, Утемишь, Юблебаш, Яныбекбай, Янали, Кочека, Тяилян, Одек, Сюирбаш, Янъкылыч, Алмач, Аранчи, Козюнберди, Темтир, Барак, Байкелди, Булат, Неболса, /л. 149 об./ Козке, Алсенбакты, Харабура, Курка, Атыктай, Ишкулат, Яукашты, Аманлык, Янкелди, Актуган, Кошай. 62 человека.

И октября 16 день велел князь великий нагайским гонцом Ансарыю с товарищы быти на дворе. И как гонцы на двор приехали, и вышли в ызбу к великому князю, и били челом великому князю на жалованье. И князь великий велел им сести. И подавал им меды в ковшах в серебряных и отпустил их того дни в Нагаи. А с ними вместе по/л. 150/слал к мырзам князь великий своих казаков з грамотами: Розгозю Еманова сына с товарищы.

А се грамоты с Розгозею с товарищы:

Божиим велением великого государя Ивана Божиею милостию государя всеа Русии и великого князя володимерского, московского, ноугородцкого, псковского, смоленского, тферского, югорского, пермьского, вятцкого, болгарского и иных, [188] государя и великого князя Новагорода низовские земли, черниговского, рязан/л. 150 об./ского, волотцкого, ржевского, бельского, ростовского, ярославского, белозерского, удорского, обдорского, кондинского и иных. Слово Келмагмет мырзе. Слово наше то: прислал еси к нам слугу своего Байтерека с своею грамотою. А в грамоте в своей к нам писал еси, и словом нам от тобя говорил твой слуга Байтерек: «Как есте нам молвили дружбу свою делати, так и ныне по своему слову к нам дружбу свою и добро свое хотите 49 делати. И впередь к нам дружбу свою и добро свое хотите делати и на нашых недругов с нами заодин хотите быти. А пойдут /л. 151/ наши недрузи на наши украйны, и вы на них хотите приходити и их топтати. А не потопчите их, и вы к нам хотите весть присылати. И то, Келмагмед мырза, делаете гораздо, как есте нам молвили дружбу свою делати, так и ныне, и впередь на том хотите стояти, и нам дружбу свою делати. И вы б вперед на своем слове, как есте к нам приказывали и в грамотах писали, крепко стояли и дружбу свою нам делали, и на нашых бы есте недругов были с нами заодин. А мы к вам вперед дружбу свою и свыше хотим делати. Да писал еси /л. 151 об./ к нам: учинилась тобе весть, что из Крыма идут люди в Казань. И ты послал своих людей шестьдесят человек, а велел тех людей стеречи. И те твои люди встретились с нашими людьми и вашим людем в руки попали. И нам бы тех твоих людей к тобе отпустити. И те ваши люди пошли были воевать на нашы украйны и встретились с нашими людьми, и нашим людей в руки попали. Ино вы нам дружбу хотите делати, а ваши люди нашим землям лихо чинят. И нам было тех ваших людей и непригоже вам отдати. А ныне для вашие дружбы, /л. 152/ что вы нам дружбу делаете, отпустили есмя к тобе твоего человека. А впередь учнете на своем слове стояти, а нам дружбу делати, а наши люди, которые ныне у вас, да и ваши люди у нас будут. И которые будут ваши люди у нас в наших землех, и мы их к вам отпустили. А ныне есмя к вам отпустили ваших людей: Байтерека с товарищы. А с ними вместе послали есмя к вам своих [189] казаков з грамотою. И как аж дасть Бог, ваши люди и наши казаки до вас дойдут, и как будет вам лзе. И вы бы нашего ближнего человека Петра Левского и всех наших людей к нам отпустили, /л. 152 об./ и с ними вместе послали к нам добрых своих людей».

Урак мырзе, Исмаил мырзе, Усек мырзе, Девит мырзе, Янай мырзе, Уразлы мырзе — таковы ж грамоты.

Да в Уракове грамоте в одной, на опосле приписано: да писал еси к нам, чтоб нам к тобе послати кречат серой неловлю, да сокол, да ястреб старой. И мы к тобе кречат и сокол, и ястреб старой послали с твоими людми: с Тюгеем с товарищы. /л. 153/

А се грамота в Нагаи к Черкесю князю казанскому с Розгозею с товарищы:

От великого князя Ивана Васильевича всеа Русии Черкес князю и иным князем и мырзам. Приказывали есте к нам, бьючи челом, с Келмагмет мырзиным слугою з Байтереком, что некоторое для нуживы ехали есте из Казани. И нам бы вас пожаловати: велети вам ехати к собе. А вы хотите к нам ехати. И будет к вам наше жалованье, похотим вас у собя. И нам бы послати к вам своя грамота, чтоб вам к нам приехати /л. 153 об./ без всякого опасу. И ты б, Черкес князь, и кто с тобою будут, и иные князи, и мырзы, и казаки поехали к нам безо всякие боязни. А мы вас жаловати хотим, а приехати вам к нам доброволно безо всякого опасу. А сиа вам наша грамота и опасная, а которые иные князи и мырзы, и казаки приедут из Казани в Нагай, а похотят к нам ехати служити, и вы б им говорили, чтобы к нам поехали служити без всякие боязни. А мы их жаловати хотим, а приехати им к нам доброволно, без всякого опасу. А сия наша грамота всем вам /л. 154/ и опасная. Писана на Москве лета 7045, октября месяца.

И того ж лета ноября 9 день Петр Левской из Нагай от Чемаш мырзы приехал. А сказал великому князю, что ево Чемаш мырза и Исмаил мырза, и Келмагмет мырза, и Урак мырза к великому князю отпустили, а с ним вместе послали к великому князю своих людей: Епара с товарищы. [190]

И ноября 20 день нагай/л. 154 об./ские гонцы Епар с товарищы на Москву приехали. И князь великий велел их поставити на нагайском дворе.

И ноября 26 день велел князь великий нагайским гонцом Епару с товарищы быти у собя. И Енар, пришед к великому князю, правил великому князю от Чемашь мырзы поклон. А от Исмаил мырзы, от Келмагмет мырзы и от Урак мырзы их люди правили великому князю поклоны да подали грамоты и поминки. А что поминков подали, /л. 155/ и то писано на Казенном дворе у казначея.

И князь великий звал их карашеватись и пытал их про мырз: мырзы поздорову, сами есте здорово ли ехали? Да подавал им мед, да молвил: «Велел есми вас пожаловати».

А се грамоты с Епаром с товарищы:

От Келмагмет мырзы челобитье князю. После челобитьа так ведомо было: мы которые речи молвили, мы на тех речех и стоим. А /л. 155 об./ ты нам как бы ко лжи прилично дедаешь. Всяков же год мы к тобе дву послов посылали, а обеих еси сам призвал к собе на том, что было нам межи собя крепким другом быти, и что нам надобно. И тебе было давати нам их взяли; и ты моего большего посла, пооставя у собя, да ни с чем их отпустил, а с меньшим нашим послом малые некоторые поминки послал еси к нам. И только бы ты нам друг был, и ты так ли то бы учинил, и всяков же ты год так солгал. И мы ныне прислали правды твоей отведати. И назовешь собе нас другом, и ты которые еси нам куны молвил. /л. 156/ И ты б те прислал, а назовешь собе нечто, что есмя розделили, и дружба твоя тово для с нами розставается. И те улусы вместе не сойдутся, и после с нами как говорити. Казанской царь ежедень нас звати присылает, чтобы мы с ним Москву воевали, и нам бы с правды своей не поступить, крепко стояти. Ино ты с своей правды сступишь, ты ведаешь, а мы своей правды не съступим. А ты которые нам куны молвил еси, и ты б те прислал, и назовешь нас к собе другом и свою правду доведешь, и мы Казани не пособляем, /л. 156 об./ а от Крыма бережем, занеже нам недруг. И которые люди наши к вам ныне пошли, и ты с теми нашими людьми, которые еси куны нам молвил, с своим послом прислал, а не [191] пришлешь, ино правда на твоей шее. А что есмя твоего посла у собя позадержали, и ты б о том на нас не помолвил, нечто межи нас некоторые речи были. А наших бы еси послов наперед зимы к нам отпустил, правда моя то. А с Казанью есми заратился: посла своего есми не послал х Казани, а знаменье наше с Казанью недружбе: гостей есми их грабил, которые у нас были, то уж две правды мои. /л. 157/ А Янай мырзу отпустил есми под Крым, а с ним послал есми тысячю человек, то уж моя третья правда. А без вести есми тобя не держал, а прислал еси к нам одново человека, и мы его позадержали, а берегли есмя ево. И ты б наших послов подчтил, а Шыидяк князь твоего посла не отпустил, а ты б моево посла отпустил; его правда у нево, а наша — у нас. И ты б наших послов: Байтерека да Меретя, к нам, не издержав, отпустил, да которые люди наши попали к вам, шестьдесят человек, и ты б их к нам прислал. И не пришлешь ино, шерть на твоей шее. Молвя, жиковиною за/л. 157 об./печатав, грамоту послал есми.

А се грамота от Исмаил мырзы:

Исмаил мырза князю кланяется. Мы которые речи молвили, на тех и ныне стоим. А ты к нам как бы ко лжи близко говоришь. Всяков же год посылал есми к тобе дву послов по твоему званью, а хотел еси с нами прямым другом быти, и чего мы попросим, тебе было давати. На том их взяли от нас. А болшево был еси моего посла у собя пооставил, да опять еси его сухо отпустил, а меньшему послу мало нечто поминков /л. 158/ еси дал, да отпустил. И только бы ты нам друг был, и ты б так ли делал, и ты всяков же год нам солгал. И я ныне к тобе опять Ифара послал, правды твоей отведати. И назовешь нас собе другом, и ты бы те куны прислал, которые еси посулины. А молвишь так, кое мы на двое розделилися, тово деля дружба рушится: опять те люди, пришед, не състанут ли ся, да после того опять как с нами говорити. А казанской царь ежедень нас присылает звати, чтоб мы с ним Москву воевали. И мы не хотим /л. 158 об./ своей правды порушити, кто порушит правду — тот порушит, а мы не рушим. И ты бы к нам з Зифаром и посла своего прислал, и поминки с ним же прислал, толко нас собе назовешь [192] другом, и правду свою доведешь. И мы Казани не пособляем, а от Крыма бережем, занеже и нам ратны. И толко с нынешними послы не пришлешь нам того, что нам посулил, ино шерть на твоей шее, да не помолви о том, что мы посла твоего у собя позадержали: меж нас речи некоторые были, да наперед бы еси зимы их отпустил, да попала к вам два паробка мои: /л. 159/ Тюрком зовут да Хонзяяром. И назовешь меня собе другом, и ты бы их прислал ко мне с моим человеком.

А се грамота Урак мырзина:

Волного человека, белого Ивана величеству. Дай, боже, ему долгой век. Урак мырза печалуется, а печалованье его то: всяков же год, коли наш гонец у тобя был, великого нашего человека, моллы Дервишь-Алея, кони поймав, холоп его бежал к твоему счастливому порогу. А бесермененин тот был холоп, да после и в веру де в вашу дей стал. А и ты его у собя оставил. А тот холоп /л. 159 об./ твою землю трижды воевал: впервые воевал с Менли-Гиреем царевым сыном с Магмув солтаном; вдругоряд — с Магмет-Гиреевым сыном з Багатыр салтаном; а в третие был с Магмет-Гиреем царем, коли он Оку перелез и, за реку перелезши, да и вожевал. И он всего воевал трижды, а все был в толмачех, да в ту войну, сказывает, шесть человек убил селских людей. А мы у него то слышели, те речи з бои холоп был. И мы ныне того человека у тобя просим, чтобы еси отдал, да куны его отдал, чтобы у нашего человека за безлеп не пропало. /л. 160/

И того ж лета, генваря 3 день Микита Симин сын Волошенинова из Нагай от Шыйдяка князя приехал. А сказал великому князю, что ево Шыйдяк князь к великому князю отпустил, а с ними вместе послал своего Шавкал мырзу.

Да сказал Микита великому князю, что его Шыйдяк князь грабил, и не /л. 160 об./ чтил, и год его к собе не пустил, и корнуша не дал.

И генваря 26 день нагайские гонцы Шыйдяковы: Шавкал с товарищи, на Москву приехали. И князь великий велел их поставити на нагайском дворе. [193]

И февраля 23 день князь велики говорил з бояры: «Шыидяк князь нашего посла не чтил и к собе долго не пустил. Ино 50 они дуруются, /л. 161/ а мы по своему обычай свои чины сводим, тому вернимся 51, нагайским гонцом Шыйдяковым велети к собе итти по обычаю. И велел князь велики Шыйдякову гонцу Шавкалу быти у собя. И Шавкал, пришед к великому князю, правил великому князю от Шыйдяка князя челобитье, да и от мырз их люди правили великому князю челобитье, да подали грамоту.

И князь велики вспросил: князь по-здорову 52, мырзы по-здорову ли? Да звал их карашеватися, сами по-здорову ли, да велел им сести. /л. 161 об./ Да подавал им мед, велел есми вас пожаловати да велел им ехати на подворье.

А се грамоты с Шавкалом:

Великого князя Сейдягметево княжое слово.

Ивану князю поклон. Гонцом есмя Ельболдуя послал, и назовешь себе меня государем и братом, и ты б его гораздо подъчтил, как еси и Сеналея чтил, так бы еси его почтил. А некто пойдет из наших улусов ертоул на ваши украйны, и мы к тобе беглеца отпустим, и ты б тому верил. А кто /л. 162/ наших меншей брат и детей пойдут, а нас не оставят, нам велят пойти, и я и тогды к тобе беглеца отпущу.

А се грамота Сюндюк мырзина:

Сюиндюк мирзино слово. Брату моему Ивану князю поклон. Нас собе учинишь другом и братом, и ты, которые Урак мырзе поминки посылаешь, те мне пришли. Взмолвишь ж нет, ино мы отцовых дети видимся. Да прислал бы ми еси узду да седло на выетмок, а которые поминки мне пошлешь, и ты б отца моего /л. 162 об./ послу не велел дать, велел бы еси дать моему послу. Молвя, грамоту послал есми.

А се грамота княжей матери:

Волного человека княжей матери большия царевны слово. Ивану князю поклон. Нам братом и сыном стоишь. Послала есми Байрик Таша, паробка своего. И ты б его гораздо подчтил, а мне [194] бы еси шубу кунью да шапку черну лисью прислал, а дал бы еси моему паробку Бирик Тушу. Богомолица есми твоя. /л. 163/

И побыли нагайские гонцы на Москве зиму и весну. И говорил князь великий, что ему нагайских гонцов пригоже отпустити, и велел был быти им на дворе, и отпустити их хотел. И князь Андрей Иванович, сын великого князя Ивана, от великого князя отступил, пошел был к Новугороду к Великому. И князь великий нагайских гонцов помотчал отпустити, доколе княжа Андреево дело минется. И князь Андрей на 53 Москву 53 приехал. И князь великий говорил з бояры, что ему пригоже Шыйдякова княжево человека и иных мырз лю/л. 163 об./дей отпустити.

Июня 19 день велел князь великий нагайским гонцом быти на дворе. И как гонцы нагайские приехали на дворе, и князь великий высылал к ним Федора Иванова сына Карпова, да диака своего Меншево Путятина, а велел им говорити Шыидякову гонцу: «Приехали еси к нам от Шыйдяка князя з грамотою. А писал к нам Шыйдяк князь в своей грамоте, некоторые неподобные речи, а велит нам собя звати государем и братом. И толко меня князь великий на/л. 164/зовет собе государем и братом, и он мне будет брат. И нам государь един Бог, а братья нам — турской салтан и иные цари. И впередь бы князь к нам таких безлепичных речей не писал. Да князь же к нам писал, что мы его посла Кудояра не жаловали и не чтили, и товарищев его в тюрму велели метати. И мы его посла жаловали и чтили как пригоже, а безсудной земли нигде нет, которые люди дошли вины, ино винных в тюрмы мечют, а от лиха по вине уимают, как есть обычаи, да то князь на нас пенни чает не по /л. 164 об./ делу. А нашего боярина год к собе на очи не пустил и корнуша не дал, и отпустил его к нам, ограбив, и нечесть ему велику делал. Да писал к нам Шыйдяк князь, которые его люди попали в руки нашым людем, и нам бы тех людей велети, в своей земле сыскав, отпустити. И мы велели в своих землях его людей искати и, кого могут, — доискатися. И как будет у нас княжой и болшей [195] посол, а кого взможем доискатися его людей, и мы их ко князю отпустим. И Шавкал против того не говорил ничего, что к нам писал к великому князю, /л. 165/ чтоб его князь великий назвал собе государем, а погневался князь на великого князя про то, что князь великий метал его людей неповинно в тюрму. «А ныне был яз послан ко государю больший посол, и что государю вашему надобе у государя нашего, и яз за своего государя имаю, а за иные мырзы не имаю»».

И Федор с товарищы ему говорил: «Ныне государь тобя ко князю отпущает, а с вами посылает своих казаков».

А опосле того Федор и Меньшей говорил Ефару — Келмагметеву человеку: «Приехал еси ко государю /л. 165 об./ нашему от своего государя з грамотою. И государь тобя отпущает же, а с вами вместе посылает к Шыйдяку князю и к иным мырзам своих казаков з грамотами».

И позвали к великому князю переже Шыйдякова княжево гонца. И как пришел к великому князю, и князь великий говорил: «Ныне яз тобя к Шыйдяку князю отпущаю, а посылаю с тобою вместе ко князю с своею грамотою своих казаков: Девлет Хозю с товарищы. А посла есми своего болшего ко князю и к мырзам не послал за ростаяниа пути, /л. 165/ что они кочюют в дальних землях». А приказал с ним князь великий ко князю поклон, и звал его карашеватись, да подал ему мед и отпустил его.

И того ж дни велел князь великий к себе итти Исмаилевым людей и иных мырз людем. И как пришли к великому князю в ызбу, и говорил им Федор Карпов от великого князя: «Князь велики вас к мырзам отпущает и с вами вместе посылает к вашим государем, посылает своих казаков: Зенея /л. 166 об./ Бехметева с товарищы. И как будут от ваших государей к нашему государю их послы, и государь тогды пошлет к вашим государем своих больших послов». Да также им мед подавал, да и отпустил их к мырзам, а приказал с ними к мырзам поклон.

И поехали с Москвы нагайские гонцы и великого князя казаки, Девлет Хозя с товарищы, июня 25 день. [196]

А се грамоты з Девлет Хозею с товарищы: /л. 167/ Божиим велением великого государя Ивана, Божиею милостию государя всея Русии и великого князя володимерского, московского, ноугородцкого, псковского, смоленского, тферского, югорского, пермьского, вятцкого, болгарского и иных, государя и великого князя Новагорода низовские земли, черниговского, резанского, волотцкого, ржевского, бельского, ростовского, ярославского, белозерского, удорского, обдорского, кондинского и иных. Слово Шыйдяку князю. Слово наше то: «присылал еси к нам человека своего Шавкал мырзу з грамотою. А в грамоте к нам писал еси многие непри/л. 167 об./гожие слова, а иные еси таковы слова непригоже писал, что за таковыми словы непригоже и в дружбе быти. И ты б, князь, вперед таких непригожих слов к нам не писал, чтобы межи нас с тобою дружба не рушилася. А писал бы еси к нам попригожу. А пишешь к нам, чтоб яз з большим боярином казну к тобе послал, и кто нам дружбу делает и нам служит, и мы тем поминки свои посылаем попригоже, а тобя есмя своими поминки не оставливали, посылали есмя к тобе своего боярина, а с ним добрые поминки. И ты нашего боярина боле году и на очи к собе не пустил. И вели/л. 168/кую истому, у тобя будучи, видел, ино то гораздо ли делается. А к нам пишешь, что мы твоего посла Кудояра не подчтили, а товарищев ево в тюрму велели метати. И яз твоего посла жаловал и берег, и чтил как есть болшего твоего посла. И безсудные земли нигде нет, товарищев ево вины дошлы, и по их вине метали их в тюрму. А писал еси, что наперед сего говорил еси о которых кунах, и ты ныне те куны отложил, и то делаешь гораздо, что безлепицу откладываешь. А мы также иных своих дел не поминаем, а впередь бы еси к нам дружбу свою делал, а мы к тобе /л. 168 об./ дружбу хотим делати. А ныне есми твоего человека Шавкал мырзу к тобе отпустили, а с ним вместе послали есми к тобе своих казаков: Девлет Хозю Усейнова с товарищы; а боярина есмя своего к тобе не послали за дальними разстоянии пути, что деи в дальних землях кочюете, а даст Бог, пришлете к нам своего болшего посла, и мы к вам с ним вместе пошлем своего болшего посла с [197] поминки. Да писал еси к нам, что ваши люди попали нашим людем в руки, и нам бы тех ваших людей велети в своих землях доискатись, да к вам отпустити. И мы в своих землях ваших людей велели доискива/л. 169/тись, и взмогут кого доискатися ваших людей, а у нас будут ваши послы, и мы ваших людей к вам отпустим с вашими послы. А которые нашы люди попали в руки вашим людем, и ты б тех нашых людей, сыскав, к нам прислал. Да писал еси к нам, чтоб нам к тобе послати шуб и иные рухляди, и мы ныне послали к тобе казаков своих легким делом, а ож даст Бог, впередь учнешь к нам дружбу свою делати и пошлешь к нам своего большего посла, и мы с ним пошлем к тобе своего боярина, и что у нас лучит, и мы то к тобе пошлем, а людей есмя ваших у собя позадержали, столь /л. 169 об./ борзо к вам их не отпустили за некоторыми своими великими делы». Писана на Москве лета 7045 июня месяца.

А се грамота к Исмаил мырзе с великого князя Каззенеем з Бехметевым с товарыщи.

Божиим велением великого государя Ивана Божиею милостию государя всеа Русии и великого князя володимерского, московского, новгородъцкого, псковского, смоленского, тферского, югорского, пермьского, вятцкого, болгарского и иных, государя и великого князя Нова/л. 170/города низовскии земли, черниговского, резанского, волотцкого, ржевского, бельского, ростовского, ярославского, белозерского, удорского, обдорского, кондинского и иных слово. Исмаил мырзе слово наше то. Присылал еси к нам своего человека Ефара з грамотою, а в грамоте в своей к нам писал еси, что которые есте речи молвили, на тех крепко стоите; а к нам есте наперед сего послов своих посылали, и мы с ними поминки малые послали к вам. А большие поминки хотели мы к вам послати, и нам бы те поминки ныне к вам послати. И вы, мырза, /л. 170 об./ попамятуйте, присылали есте к нам своих людей, а приказывали есте к нам, чтоб нам к вам дружба своа делати, а вы хотите дружбу нам делати и дела нашего беречи, и на нашых недругов хотите нам помочь делати. Да и правду нам за вас ваши [198] люди на том учинили, что вам 54 дружба делати, как у вас будет с вашими людьми наш человек. И вам самим на том нам правда учинити. И мы вместе с вашими людьми послали к вам своего доброго человека Петра Левского з добрыми поминки. А приказывали есмя к вам, чтоб вы нам правду учинили перед нашим человеком по тому, /л. 171/ как здесь нам ваши люди правду учинили, и дружбу бы есте нам делали, и недругом нашим недружбу доводили. И мы вам дружбу свою хотим делати, и жалованье свое, поминки вам пошлем. И вы нам правды не учинили и дружбу еще нам есте никоторые не учинили. И вы б ныне и впередь на своем слове крепко стояли, и нам дружбу делали. И станете нам дружбу свою делати и дела нашего беречи, и мы к вам жалованье свое хотим делати и поминки свои к вам станем посылати попригожу, что у нас лучит. А ныне есмя к вам человека доброго не по/л. 171 об./слали за ростоянии пути. А станете нам дружбу делати и пришлете к нам своих послов, и мы к вам с ним вместе пошлем своих послов и поминки с ним. Да писал еси к нам, что некоторые наши люди на украйне попали в руки нашим людем, и нам бы тех людей, сыскав, к вам 55 прислати. И мы ваших людей в своей земле велели доискиватись, и кого ваших людей в наших землях могут доискатись, и мы их вам отпустим с вашими послы; а которые наши люди попали в руки вашим людем, и вы б наших людей, сыскав, к нам прислали. А ныне /л. 172/ есмя к вам отпустили ваших людей Ефара с товарищы, и с ними вместе послали есмя к вам своих казаков: Зенеа Бехметева сына Белово с 56 товарищы. И как доедут до вас ваши люди и наши казаки, и вы б их, не издержав, отпустили к нам, чтоб межи нас без замешьканьа наши люди ездили, а ваших людей у собя есмя позадержали, столь борзо к вам не отпустили, за некоторыми своими великими делы. Писана на Москве лета 7045, июня месяца. /л. 172 об./

И лета 7046 сентября 25 день приехали к великому князю из Нагай от Розгози его татарове, [199] а сказали великому князю, что Шиидяк князь и иные мырзы з грамотами послали к великому князю гонцов сказати, что Шыйдяк князь и иные мырзы послали к великому князю своих послов и гости с ними с коньми.

И князь велики послал встречю послом Володимера Иванова сына Ларивонова, а велел с ними ехати дорогою, и до Москвы и корм им давати. А береженья для послал князь велики к послом встречю князя Михаила Дашкова, /л. 173/ да Савина Одябьева, да Ивашка Прокудина, да толмачя Савастьяна Аврамьева, а с ними послал детей бояръских и конюхов, чтоб от нагайских послов и от гостей христьянству дорогою силы и грабежу никоторого не было.

И октября 19 день приехали нагайские послы Кудояр и иных мырз послы к Москве. И князь великий послал к ним встречю на Всполье в ясельничего место Ивана Тургенева, а с ним детей боярских молодых. А велел им молвити:

«Государь наш велел вам поклонитись. Государь наш /л. 173 об./ велел вас вспросити: по-здорову ли есте дорогою ехали? Государь наш велел вас на подворье поставити». А на подворье посылал к ним со ествою князь велики сына бояръского. И велел князь велики на базаре быти для береженья князю Миките Щепину да князю Михаилу Дашкову, да Борису Дятлову, да с ними детем боярьским недельщиком и москвичом, да конюхом, да псарем.

И октября 27 день велел князь велики нагайским послом Кудояру князю с товарыщи быти у собя впервые. /л. 174/ И Кудояр, пришед к великому князю, от Шиидяка князя великому князю правил поклон, а от иных мырз правили их люди челобитье. Да подали грамоты. И князь великий звал Кудаяра карашеватись и иных мырз людей. А ести их князь велики не звал, что он ест у матери. И велел им еству и мед сказати на подворье и отпустил их того дни на подворье.

А се грамоты с Кудояром. От Шиидяка князя грамота к великому князю: «Бог богаты щедрый, дая пространство, яко же хощет веленья великого, дружбы вселенскиа. Сеид Ахметево княжое слово /л. 174 об./ Ивану ведомо б было. Мы зде по-здорову, а ты б на отцове юрте здоров был. Писал еси к нам, [200] чтобы мы тобе непригожих речей не говорили. От отца нашего, от великого князя, пошлина нам осталась. И ныне во царево место яз, а в Калгино место Ших-Мамай, а во княжое место Кошум, и в Калгино место Мамай был, и ныне Мамаю на тобя гнев есть. И он к тобе ныне посла не послал. И ныне в то место Юсуф мирза. И ты что царю давал, то мне дай, а что Багатырь 57 Солтану давал, то Ших-Мамаю дай; а что князю давал, то Кошуму дай; а хоти к тобе посол Мамаев не пошел, и ты б ему Нурадинову пошлину таки послал. А Юсуфу в головах таки пошлину пошли. И так ся толко не сстанет, и ты собе меня другом и братом не зови. На всякой год люди нашы /л. 175/ к тобе ходят, и ты, затейку чиня, поминков к нам не посылаешь. И ныне чего есми с Шавкалом к тобе посылал просити, и ты б все то к мне прислал: казну бы еси свою порушил, да доброго бы еси своего боарина прислал. Да възмолвишь, чтобы мне быти тобе другом и братом, и ты б мне прислал пансырь крепок, да прислал бы мне еси девять шуб горнастайных, да девять шуб собольих, да девять шуб куньих, да девять шуб горла лисьи, да девять шуб хребтовых бельих, да девять шуб черевьих бельих, да девять поставов сукна, да девять сукон добрых, да тысячю листов золота сусального, да тысячю листов потали, да шесть красок розных, да батман шафрану, тысячя листов бумаги, да тысячю горнастаев неделаных, сто /л. 175 об./ тысящ гвоздей, да одно седло добро, да девять тегиляев гарнастаи опущены, погвицы золоты, да девять шеломов.

Молвя, грамоту послал есми. Да что попали в руки наши люди вашим людем: базарянин мой Бешим, да ички моего сын Осман, да Янтюгелев сын Ишболду, да Яфаров сын Тюрк, да Язурус Карамай Гит-Итяк. А всех бы еси послов с казною дал послу нашему Кудояру, а посла бы еси моего больши десяти ден не задержал. Молвя, грамоту послал есми. А почтит нас, ино у нас большая дочь есть, и он бы и ее почтил: прислал ей что. Да прислал бы мне еси котел винной, да батман олова, да послал есми с Алишем седло делати, ино и до сех мест не бывало. И ты б его, срядив, прислал ко мне. [201] Да еще Ивану князю /л. 176/ ведомо б было: кто отколе не ездит в которые земли, тот там живет. Из Гиляни пришел лет з десять Сеид Делал, и ты его изымал, и ты б его ныне мне дал, спору и затейки бы не чиня с Овчиною Карпов, Тилевлием зовут — человек там есть. И оне бы мне его отдали. Да прислал бы мне еси кречат ловец с своим человеком. А яз того человека отошлю назад. Конарова сына Инди Босана мне бы отдал. Карпову бы ведомо было.

А се грамота от Ших-Мамая мырзы:

От Ших-Мамай мурзы Ивану князю поклон. После ведомо б было: брат мой старейшей князь на царском жеребьи сидит, /л. 176 об./ а мы на Коложском жеребье сидит, что князь молвит, яз ис того не выйду, а взъмолвишь, что еси князю повинен, и братом его назовешь — ино вельми добро. А будет князь недруг — и мы таковы ж. И пошлешь ко князю царевы поминки, и ты б ко мне прислал Калгины поминки. Да имянно у тобя просим отца твоего пансыря да з золотом седла, да з золотом шубы, да золота ковша, да ковша серебрена, да бектеря сыдавного, да горностаины, да собольи шубы, да куньи шубы, да горляны шубы лисьи, да тех бы было всех по две шубы. А со князем гораздо поговоришь, и наше слово тож. А у нас чего имянно похочешь — и ты к нам прикажи: и то перед тобою будет. Да прислал бы еси к нам в опришнину посла. И он доброго и лихово увидит. /л. 177/ А наш посол Тагаберди, и ты его гораздо чти. Молвя, грамоту послал есми.

А се грамота третья Кошум мырзина:

Всеа Русии князю Ивану Васильевичю Кошум мырза челом бьет. Послал есми к тобе, твоего здоровья отведати, с лехким поминком, с тяжелым поклоном, посла своего Карача, всяков же год его еси не почтил. И ты б его ныне почтил, сего году, на отца своего есмя юрт пришли и все есмя заодин ся учинили. А наше почтенье то, что послов наших в осенинах отпустишь на борзе, а поминки наши им оприче подаешь. Молвя, жиковиною запечатав, /л. 177 об./ грамоту послал есми. Да чтоб брат мой пожаловал: прислал мне пансырь добр да трубу ратную, да шатер.

А се грамота от Юсуф мирзы: [202]

От неповинного Юсуф мирзы победителя изволеного веления, от благочестнаго Юсуф мирзы московскому князю слово то. Казатцких людей ходили есмя воевати и дошли есмя их. И ныне есмя другу твоему друзи, а недругу недрузи. В некоторые времена кабы от воздуха в ту землю попали, были есмя. И велит Бог, и мы к Волзе идем. Ямгурчи Баатыря /л. 178/ твоего здоровья отведати к тобе послали есмя. И ныне нам дружбе твоей знамя то: тех людей, которых есмя к тобе послали, чтоб еси не задержал однолично, на сей осени к нам отпустил, да нас бы для гораздо почтил их. А как наперед того было, да такой взяток по старому обычью и гораздо бы есте не постояли, дали б есте, да прислал бы еси мне пансырь добр да шатер.

А се грамота Исмаил мырзина:

От Исмаил мирзы князю поклон. Молвя, ведомо б было: ты не учнешь лгати, а мы не лжем, /л. 178 об./ и вы б в своем слове не устояли. И взмолвишь, что с нами в друзех и в братстве хочешь быти — и мы будем. А ныне князи и мирзы все на одни уста смотрят. И възмолвишь, что с ними в друзех хочешь быти, и ты наперед того как говорил, которую казну хотел еси прислати — ту бы еси прислал. А нечто тое казны сею дорогою не пришлешь — и твое слово ложно учинится; опять наши люди не учнут тобе верити. И нечто почяешь, что отец наш и дяди друзи тобе будут, да посол наш к Москве шел к тобе, и твои люди у него человека взяв, да отвели. А ныне деи тот наш человек у Тиниша в селе, а зовут его Исень Бердеем, а живет деи ныне у Мунмыша в дворе. И нечто собе меня възмолвишь другом, и ты б пожаловал: велел /л. 179/ его отдати. Да ныне есмя послали твоего здоровья отведати большего своего посла Самата князя. Молвя, жиковиною запечатав, грамоту послал есми. Да что поминок мне пошлешь, и ты б ко княжим поминком не прикладывал.

А се грамота Чемаш мырзина:

Князю, брату моему, от Чемаш мирзы челобие. Молвя, ведомо б было: в отца твоего лета в Ших-Мамаеву и в Кошумову версту меня чтил. И ныне отца твоего не стало, ты бы здоров был. И ныне есмя твоего здоровья отведати, слугу своего Карача послал есми. /л. 179 об./ [203]

А се грамота Урак мирзина:

Вольному человеку Ивану, белому князю. Дай Боже ему долгой век. Урак мирза поспешеством Божиим почтеный челом бьет. На своем счястливом государьстве здоров бы еси был. И лета бы твои долги были, а недруг бы твой в укоре был, а мы б твои друзи и братья, как наперед того изначала. Отец наш, князь великий, Идиги князь, с твоим отцем, с великим князем Иваном 58, один был как отец наш, а другой был как сын. И нашего отца время кончалося, также и вашего отца время кончалося. Занеже сей свет превратен есть, ничто на сем свете и долго не пребудет. Да ныне наши отцы и дяди, Сеид Ахмат князь /л. 180/ да Ших-Мамай мирза, и все карачи и князи, подумав, на сем свете с тобою в дружбе и в братстве хотят быти. А коли Сеид Ахмет князь на Яике был, а Ших-Мамай мирза на Сыре был, и оне нам, двем мирзам — Келмагметю да мне, Ураку, — придумали на Волге быти, а с тобою гораздо говорити, и людем меж нами ездити, чтобы тобе от нагаев лиха не было. Тенклыч Афыз пошел был воевати, и яз его воротил. И после того Чалов сын Бурундук пошел был, и яз и того воротил, а после того Кенегес, а и Кимбирди Багатырь пошел был, и яз и того воротил, ино на твоей украйне было ли то, куряти ногу кто изламливал? Есть ли то? А ты прислал мещерян на наши улусы да велел еси /л. 180 об./ у нас многие кони отгонити. У нашего у доброго человека у Дервиш Али моллы сто и пятьдесят лошадей отогнали. И белой бы князь и все князи пожаловали: Дервиш Али моллиных сто и пятьдесят лошадей для, из счастливые твоей казны жалованье бы еси учинил. Мы о том сами печалуемся, и белой князь только пожалует, до второго твоему счястку перестатка не будет — наши книжники так говорят. Да еще, всяков же год, Аксюрюв словет наши люди: пришед ваши мещереня, у них триста лошадей взяли, да тут же двое робят взяли: одново зовут Ижболдуем, а другово зовут Каргою. И ты уже тех трехсот лошадей не просим, и ныне о тех паробкех бьем челом, чтобы их пожа/л. 181/ловал, [204] еси велел отдати, а и сам бы еси берегся крепко, и ертоулы б и сторожи у тобя были. Того для, однолично блюдуся крымского приходу белого князя, отца его брат о княженье ся розсварил да счястливого Хандикеря воротом пришел, рати прочил. И счастливой так поведенье учинил, в Крым прислал, чтобы деи весь Крым пошел, а того бы князя юрт достав, да ему бы дали. Так его повеленье было. А то нам, приехав, сказывал наш человек истинные прямые вести так. И яз, ехав, те вести князю Сеид Ахмату сказал, и князь правду свою объявити Бакы князя послал, а с ним тысящю человек. И будут полные вести, что Крыму будет итти на вашу землю, ино яз Магмет-/л. 181 об./Киреевы царевы сестры сын, и он меня наряжает, а со мною шестънатцать тысящ человек посылает. А стояти мне меж Быстрые Сосны и Бердержавца, там мне велел беречи, занеже яз, как бы твой казак и твоих ворот человек, так бы еси ведал. А князь и мирзы все на Волгу приити думали, астарканьские войны для, и крымского для обереганья. И ныне бы князь пожаловал и все князи, прислал бы мне десять кречатов да десять ястребов, да десять соколов, чтобы мне свое жалованье учинил, а яз челом бью. А ныне есмя твоего здоровья отведати к счястливым твоим воротом князя своего Китай Байкобека послали. Молвя, грамоту написали. /л. 182/

А се грамота Баки княжая:

От Баки князя Ивану князю поклон. После ведомо б было: отец наш Темирь князь с твоим отцем как были друзи и братья — сам ведаешь. А нас к людем не причел еси, поминка и поклона не прислал еси, и мы ныне пошли, где б конь или платно добыти. Да сею дорогою Текеша — слугу своего — послал есми к тобе. И почтишь его, и мы в своего отца меру тобе дружбою будем.

А се грамота Девлет Киреева Бакиева меншово брата:

Бакыев меншей брат Девлет Кирей Ивану /л. 182 об./ князю поклон. Мы з братом своим старейшим до твоей земли не дотыкаемся, и тобе было пригоже нас почтити. Мы не поидем твоей земли воевати, а из сее земли нихто не ходит опричь нас воевати. И ты, как наперед того отца нашего Темиря князя [205] чтили, так и нас чтите, ведь мы того ж от царя дети.

А се грамота Усек мырзина:

Усек мирзино слово то: из дальние земли ближнею мыслию князю челобитье. Молвя, слово то; Зде бы мы здоровы были, а там бы ты здоров был на многие лета, и ныне мыслим то: в сем юрте мы здо/л. 183/ровы будем. А на своем юрте оне бы здоровы были, а послы бы наши меж нас ходили. Дяди наши послов посылают, а мы по своему пригодству посылаем. И почнешь нашего посла чьтити, и мы и впередь к тобе своих послов посылаем; не станешь же чтити, ино в сей земле мы бы здоровы были; у Волги в верховье летуем, а на устье зимуем. А ведаешь, нет в твоей земле, где б мы не видали, так бы еси ведал. Молвя, мишан послали есмя с паробком с своим с Кушубаем да поминка — лук Чаадайской.

А се грамота Сеить Ахматова княжая: /л. 183 об./

От Сеита Ахмата князя Ивану князю ведомо б было: шурина своего Хан Булат Салтана, царем его чиню. И ты, как на нашего посла смотришь, так бы еси на его посла смотрил также и самого, как меня смотри добро и поминок, и поклон пошли ему, как сам ведаешь. А посла его Якшибаем зовут, а просит собе царевич у великого князя седла, и пожалует, даст, и он бы дал его послу.

А се грамота Шийдякова сына Сьюндюк мирза: Князю челобитье, ведомо б было слово то: мы по-здорову, а ты б там здоров же бы был. И ныне есмя сею дорогою /л. 184/ послали есмя к тобе Кытай Баранчи Баатыря. Нас почтишь, и ты и его почти. Отец наш Сеид Ахмат князь тобя другом и братом учинил собе. И назовешь меня собе другом, ино и яз тобе друг и брат. Да бию челом князю, чтоб пожаловал: пансырь добр прислал. А не молвил бы еси, что у нас железа нет. У нас железа много, и ты б мне добро прислал, а князю лехкой поминок — конь пег.

И того же лета ноября 27 день приехали к великому князю из Крыма великого князя казаки Карач с товарыщи. А сказали великому князю, /л. 184 об./ что, пришед из Нагай, Бакый князь Асанов сын Темирев внук Ислама убил и улус его, и жены поимал. И князя Семена Бельского в полон взял, [206] и в Нагаи повел. А в те поры на Москве нагаиские послы: Шыидяков посол Кудояр князь и Кошумов посол Карач, и Бакин посол княжей человек Текеш, и иных мырз и князей послы.

И князь великий говорил з бояры, что ему Шиидяков княжова посла Кудояра князя и иных мырз посслов еще не пригоже отпустити, а пригоже ему для Бельского отпустити Кошум мырзина посла Карача и Бакина княжово посла Текеша /л. 185/ и с ними вместе послати з грамотами своих казаков.

И послал князь велики в Нагаи х Кошум мырзе и к Бакый князю з грамотами казаков своих Каспира Кудинова с товарыщи. И поехали с Москвы нагаиские татарове и великого князя казаки Каспир с товарыщи, декабря 12 день.

А се грамоты х Кошум мырзе и к Баки князю с великого князя казаки с Каспирем с Кудиновым с товарыщи: /л. 185 об./

Божиим веленьем великого государя Ивана Божиею милостию государя всеа Руссии и великого князя володимерьского, ноугородцкого, псковского, смоленского, тферского, югорьского, пермьского, вятцкого, болгарского и иных, государя и великого князя Новагорода низовские земли, черниговского, резанского, волотцкого, ржевского, бельского, ростовского, белозерского, удорского, обдорского, кондинского и иных. Слово Кошум мырзе. Слухи нас дошли, что Бакый князь ходил х крымскому юрту недружбы делати, и там попал ему 59 в руки наш человек князь Семен Бельской, и била нам челом мати его и братья его князь Дмитрей /л. 186/ и князь Иван Бельские, чтоб нам их пожаловати: послати о нем к тобе и Бакый князю, чтоб Бакый князь дал князя Семена на окуп. И ты б, Кошум мырза, нам дружбу свою делал: Бакый князю говорил, чтоб Бакый князь нашего для слова князя Семена матери его и братье дал на окуп. А мы к тобе дружбу свою и добро и впередь хотим делати. А Бакый князя сверх того хотим жаловати своим жалованьем. Писана на Москве лета 7046 декабря месяца.

А се грамота Бакый князю с Каспирем Кудиновым: Божиим велением великого государя [207] Ива/л. 186 об./на Божиею милостию государя всеа Русии и великого князя володимерского, московского, ноугородского, псковского, смоленского, тферского, югорьского, пермьского, вятцкого, болгарского и иных, государя и великого князя Нивагорода 60 низовские земли, черниговъского, резанского, волотцкого, ржевского, бельского, ростовского, белозерского, удорского, обдорского, кондинского и иных.

Слова Бакый князю: дошли нас слухи, что еси ходил Хрымъскому 61 юрту недружбы делати. И там попал тобе в руки наш человек князь Семен Бельской. И здесе нам била челом мати его и братья: князь Дмитрей и князь Иван Бельские, — чтоб нам их пожаловати — послати о нем /л. 187/ к тобе, чтоб ты его им дал на окуп. И ты б, Бакый князь, нашего деля слова князя Семена матери его и братье его дал на окуп. А мы тобя сверх того хотим жаловати своим жалованьем.

И того же лета июня 22 день великого князя казаки Каспир Кудинов с товарыщи приехали, а с ними вместе приехали от Кошум мырзы человек его Карача. А от Бакый князя человек его Сююндюк и от иных мырз их люди.

И се грамота от Кошума: /л. 187 об./ Победителя Кошмагмет мирзино слово: Божиею милостию всеа Русии государю великому князю володимерьскому, московскому, ноугородскому, пъсковскому, смоленскому, тверскому, югорьскому, пермьскому, вятцкому, болгарскому и иных, Нижнего Новагорода государю, черниговскому, резанскому, волотцкому, ржевскому, бельскому, ростовскому, ярославскому, белозерскому, удорскому, обдорскому, кондиньскому и иных. Великому князю слово то. Прислал еси к нам с Карачею Багатырем своих казаков Казберю с товарищи, а писал еси к нам, что пришли к тобе княже семеновы Бельского братья старейшая: князь Дмитрей, да князь /л. 188/ Иван, — да мати их, да тобе в ноги пати. Так еси к нам писал, молвя, чтоб нам добро учинити, которой окуп братья и мати его пришлют — и нам бы тот окуп взяти, [208] а наше жалованье вам оприче будет — писал еси. Да и сыну бы яз своему Бакы князю твое слово молвил. Молвя, приказал еси к нам. И мы сыну своему Баки князю добрую речь говорили, и он нам бил челом, что Королев царев черскаской князь много ему на нем кун окупа хотят дати. А чтобы нам на московские куны не утечись, на окуп его на Москву не дати. Такова деи ему грамота пришла, а после того крымской царь Сагиб Кирей царь да кафинской князь присылали, Ахмеметем князя зовут, и тот пришел нам бити /л. 188 об./ челом. Будет вам его на откуп дати, и вы б его нам на окуп дали. И после того приехал к нам Карачя Богатырь да Казберю, и как те пришли, и мы говорили Баки князю: «С упокойником со отцем твоим, с Темирем князем, князь Велики Василей колько меж собя добра делали, и ты того добра не потеряй». Так осмя ему молвили, чтобы наше слово почтил, а первого добра не потерял. И он нашего слова послушал да сшолся на твое слово. И ныне, что давал Король царь с него — которой окуп — и вы б инако не молвили. И будет вам князь Семен надобен, и вы бы тот окуп подавали человеку Бакыеву Сююндюку, инако бы не учинил. Да похочешь с нами впередь добра поискати — мы на своего отца юрте стоим, а ты на своего отца юрте стоишь. Ино другу и недругу добро ли слышети? /л. 189/ Послу моему Караче по две деньги на день велел еси давати, при предних ваших так ли было то было? Мы посылаем в Асторахань к Темир Кутлуеву цареву юрту, ко царю, своих послов. И ныне им дают по волу на день корму, опричь конского корму. Да прислали ми сорок тысящ алтын денег из Астарохани, а ваш то казак Казберю видел. А вспросишь своих старых старцов: Нурадын мирзины пошлины не ведают ли с Астархани? И ныне бы ту пошлину мне дали, инако не молвя. И похочешь с нами свое дело делати, и ты б прислал к нам доброго своего боярина, верного человека, и мы с ним переговорим всю свою мысль добрую. Да поверишь Богу, и ты поверь и нашему прямому слову: пришли своего боарина, которой бы, князя Семена взяв, пошел. А яз предних /л. 189 об./ твоих послов, дву день не задержав, отпустил. И ты б свое дело в даль не откладывали, а наших бы еси людей ранее к нам [209] отпущал. Дружбе знамя то: послов не задерживати. Так бы еси ведал: наперед того на Баракове цареве на казацком юрте ходили есмя. А ныне опять на свой юрт пришли есмя, дружбу и недружбу знаем, опричь того у нас иного нет, добра ищем. А лихое бы слово меж нас не прошло — так бы еси ведал. Грамоту послал есми лет девятьсот четыре десять четвертаго; апреля месяца. Да прислал бы еси нам пансырь добр со всем полным доспехом и с шелемом, которой доспех сам на собя кладешь; да трубу ратную, да шатер, опричь наших иных поминков. Да наш паробок, /л. 190/ Кошаев сын Карача, ходил на свое дело, и ваши казаки его взяли да к вам привели. И ты б, брат наш, отдал нам. А попал тодды, коли потоптали Баубека да, Тюнкатаром зовут, — паробок, а ныне во Царевичеве городке, и ты б и того отдал, инако б не учинил.

А се грамота Бакина княжая: Бакы княжое слово. Божиею милостию всеа Русии государю Ивану князю поклон. Молвя, слово то: с покойником, со отцем нашим с Темирем князем, твой отец, князь великий, любовь их меж собя и дружба опришно были, и то добро слышети. Еше старые у тобя карачи князя осталися, и ты их въспроси сам, еси ныне то добро забыл. Да что попал /л. 190 об./ нам в руки брат твой, и ты его прислал просити с Карачем Богатырем — казака своего Казберю, просити прислал еси. А к нам прислал Король царь да Черкасского города князь грамоту окупати его: четыре пансыри со всем полных доспехов, а пансыри, которых бы стрела не няла, а пытати ми их на стрелу самому, да десять шуб горлатых, да две шубы с отласом горнастайные, да одинънатцать паробков, да десять шапок черных, да четыре шапки красные, да две шубы хребтовые бельи, да две шубы собольи, да три куньи, да пятьнатцать сукон пипьских, да пять поставов сукон, да пять кадей меду пресного, да пять седел с уздами и с похвями, и с паперсинами, да сто копь /л. 191/ литовских грошей давал мне. Да приказывал мне, чтоб деи на куны его не давал на Москву, а крымского царя Исень Хозин сын Ахмат приездил, да и от кафиньского князя выкупати его, [210] и мы им срока не учинили. Так бы еси ведал, а тобе срок чиним, предние любви деля. А как Волга станет на своей мере, и ты б послов поих и своих отпустил, а срок два месяца, и мы отцов своих добра не потеряем: дружбе знамя то. Молвя, грамоту послал есми, да князю Дмитрею, да князю Ивану поклон, чтоб для брата своего нас почтил: много бы кун нам прислали, а мы зде брата их почтим. Да еще великому князю своего верного казначея тех кун имати — паробка своего Сююндюка Багатыря посылаю. А ты какова к нам человека своего пришлешь, ты ведаешь? /л. 191 об./

А се грамота Келмагметь мырзина: Келмагмет мырза Ивану князю многом много поклон. Молвя, ведомо б было: с отцем нашим, Шыидяком князем, и з дядями нашими — тридцать лет уже тому как есте в правде. А с нами три тому годы, как в правда еси, и яз на своей правде стою, а ты в те три годы шерть свою порушил — то паки не поруха ли правде? Мы своих людей послали на вести, и ты тех людей велел переимати да в тюрьму пометати — то первая правде твоей поруха; а в другом есте ещо порушил, еси на Волзе на отца своего юрте стоял /л. 192/ есми, и прешедчи, твои мещеряня у меня четыреста лошадей отгонили, да четыре паробки головами свели. А третье — то не поруха ли шерти: послал есми к тебе посла своего Байтерека, а с ним сто человек, да с ними ж гонца своего большего Кулболду, а с ними вместе был твой посол Розхозя Азей. И твои люди тех потоптали: пятьдесят человек к нам пришли живы, а пятидесят человек нет. Да туто же у них две тысячи лошадей взяли. И ты смотри: твоя правда в трех местах порушилася: а моя правда в трех местех исправилася, да ещо яз братью свою меньшую и детей своих, хто против тобя стоят. Да хоти Баки /л. 192 об./ князь и Янай, и Усекъ — все те с моего слова пошли, тысячю человек взяв с собою. Да шед, и у твоего, и у нашего недруга голову ссекли — у Ислама. И моя правда то: Темир Кутлуев царев юрт был, и он Бога забыл, и слова нашего не попамятовал. И яз Богу на коленех сел, и он для шерти их порухи нам их дал. Тот же Бог Аккубека царя нами прогнал, так же и Тактамышева царева юрта царь Бога забыл, и яз Богу на коленех сел. [211] И он для нашие правды нам его дал, тот же Бог. Так же и Урусов царев юрт был Бога забыл, и нашего слова забыл, и шерть свою порушил, и Бог и того нам дал. И яз к тобе ныне Байтерека послал да Кулбулду. И ты б мне наших штидесят человек дал первых, а назовешь собе меня другом и братом, /л. 193/ и ты б и ту четыреста лошадей и четыре паробки мне отдал. А не отдашь их, — и ты мне шерти моей отступися; да мою калью краски вели отдати. А ныне есмя послали паробка своего Баима, и будет вам куны мои дати, и вы бы их моему казначею дали. И назовешь собе нас другом и братом, — и ты б посла нашего Байтерека, не издержав, отпустил. С нишаном грамоту послал есми. Да опосле всего, бью тобе челом, чтобы еси мне прислал десять шеломов, десять сабель, десять пансырей, десять полных доспехов. Нас собе только братом и другом назовешь, и ты б то нам подавал, да и Келмагметя бы еси к нам вместе с ними прислал. Да коли приходили на Байтерека, и толды детину взяли в полон, Аикелдеем зовут. /л. 193 об./ И ты б и того к нам прислал.

Июня 27 день велел князь велики Кошумову человеку и Бакину быти на дворе. И пришед к великому князю, правили великому князю от Кошум мырзы и от Баки князя поклон, и от иных мырз их люди. А говорили, что Бакин князь князя Семена Бельского на окуп хочет дати.

Да Кошум же мырза писал к великому князю и Баки князь: которые их люди попали в руки великого князя людем, и князь бы велики тех людей велел в своих землях сыскав, да и отдал. /л. 194/

И князь велики говорил з бояры: которые люди есть в нашей земле живы — ино их отдати.

И июль 9 день велел князь велики Кошумову человеку Карачю быти на дворе. И пришед, великому князю челом ударил. И князь велики велел ему сести. И посидев мало, велел им ити на Казеной двор и высылал к ним Федора Карпова да дияка Меньшево Путятина. А велел им молвити: «Карач, писали к нам мырзы в своих грамотах, которые их люди попали в руки нашим людем, и нам бы их людей в своих землях велети доискатись. И кого есмя могли доискатися в своих землях, и мы их к мырзам и к Баки князю отпаскаем. [212] И во се те люди перед вами. А впередь кого можем доискатись их людей /л. 194 об./ в своих землях, и мы их мирзам и князю отдадим же.

А се имена тем татаром, которые отданы Кашум мирзину человеку Карачю и Бакину княжому человеку.

Кошум мирзиным людей отдано его человеку Карачю 17 человек: Иштык Аман Сеитев, сын его Караул, да его братья Итсеить да Сары, да Арыков сын Суун, да его брат Егаль, Агалаков сын Тингилдей, да его же сын Кинче, Карчиков сын Саталмыш, Асан Чюлюмов сын, Сарычак Маков сын, Актуганов сын Дчав Сумгун, Тогузак Черевкеев сын, Чирклан Якши Гилдеев сын, Девлет Килдей /л. 195/ Агалаков сын, Такай Миков сын, Илместин Сеитев сын.

Ших-Мамай мирзины люди, три человека: Танаку Деяров, Сккузя Кузелеев сын, Абдал Кудеяров.

Мамай мырзины люде, двенатцать человек: Танатар Черсев сын, Чарламыш Аикумов сын, Аксюба Чанчюрин сын, Тениз Байку Четематов сын, Салтана Ичюбанов сын, Ясыбай Бактыев, Исень Кожег Тматов сын, Челев Утарчеев сын, Аккозя Козелеев сын, Сары Аппаков сын, Мамат, Акъ Зелакъ Сеитев.

Се люди Келмагмет мирзины отданы /л. 195 об./ послу его Байтереку: Аим Кибердей Абызов сын, Куртка Кулмендеев сын, Аигул Кебеняков сын, Тиметей Мелгишев сын, Аранчей Кузем Бердеев сын, Бехтерь Бердеев сын, Черныш Ефаров сын.

Июнь велел князь велики быти на дворе Шийдякову княжому послу Кудояру и высылал к нему с ответом Федора Иванова сына Карпова да диаков Меньшого Путятина да Федора Мишурина.

А се речь, что говорили Кудояру: «Князь велики велел тобе говорити: /л. 196/ приехал еси к нам от Шиидяка князя, грамоту еси нам от него подал и речь говорил. И Шиидяк князь к нам писал не о том, как пригоже меж нами дружбе быти, ни пак х которому дружебному делу пристоит. Ни из начала такое дело бывало, что царю посылаем каковы поминки, таковы бы и ему посылати, и иным мирзам, калгины и иные поминки и иным мирзам посылати. И мы царю урошных поминков не [213] посылаем, коли нам подружат, а наших недругов воюют, толды им от нас и поминки ходят, ни князю и мирзам пригоже чюжих поминков просити. И как наперед сего отец наш, князь велики, был с Шиидяком князем в дружбе, и другу нашему был Шиидяк князь друг, а недругу недруг, и на всякого нашего недруга был со отцем нашим заодин. И ныне /л. 196 об./ мы по тому ж с ним хотим в друзех быти, а он бы другу нашему друг был, а недругу недруг, и на всякого нашего недруга был с нами заодин. И люди бы наши меж нас ездили здоровья нашего видети, и поминки ходили. А тобя есмя, Кудояр, позадержали борзо, не отпустили за своими за великими делы. А ныне тобя отпущаем, а с тобою ко князю посылаем своего доброго человека Якова Кашинцова с своими з добрыми поминки; и о чем к нам князь писал о запросе, и мы к нему посылаем, что ся у нас лучило, с тем же з добрым своим человеком, сь Яковом. А князь бы над нашим послом соромоты не чинил и грабити его не велел». /л. 197/ И велел князь велики сказати Кудояру, что посылает ко князю своего посла Якова Кашинцева. И велел ему князь велики к собе итти, и подавал ему князь велики мед. И его отпустил, и Якова с ним.

А се посольство в Нагаи с Яковом.

А се речь, что говорити от великого князя Шиидяку князю Якову Алексееву сыну Кашынцова. Говорити от великого князя Шиидяку князю Якову Алексееву сыну /л. 197 об./ Кашинцову: «Князь велики Иван Васильевич всеа Русии велел тобе поклонитися». А опосле того поминки подати. А опосле поминков грамоты подати. А после грамоты речь говорити: «Князь велики велел тобе говорити: как наперед сего отец наш к тобе и к мырзам дружбу свою держал и добро делал, а ты и мырзы другу нашему друзи были, а недругу недруги были, /л. 198/ и на всех наших недругов были есте с ним заодин. И ныне мы к тобе и к мырзам дружбу свою и добро свое потому ж хотим держати, а ты б и мырзы другу нашему друзи были, а недругу недрузи. И на всякого нашего недруга был бы ты и мырзы с нами заодин. И люди бы нашы межи нас на обе стороны ездили без всякого оаопасства, нашего здоровья видети. А посла есми твоего, Кудояра [214] князя, в борзе к тобе не отпустили, подержали есмя ево у собя за некоторыми своими великими делы. А ныне посла твоего, Кудояра князя, к тобе есмя /л. 198 об./ отпустили, а с ним вместе послали есмя к тобе своего доброго человека большего посла и поминки есмя с ним к тобе свои по обычаю добрые послали, а о чем еси к нам писал о запросех, и что у нас лучило, и мы и то к тобе послали.

А се грамота к Шийдяку князю с Яковом: Великого князя Ивана Васильевича всеа Русии слово Шыйдяку князю. Слово наше то: присылал еси к нам посла своего, Кудояра князя, и грамоту нам /л. 199/ от тобя подал и речи говорил. И мы, речи твои выслушав, и грамоту уразумели. И ты писал к нам не потому как пригоже межи нами дружбе быти, ни паки х которому дружебному делу пристоит. Ни из начала такое дело не бывало, которые поминки царю посылаем, таковы бы нам к тобе поминки посылати, а иным мырзам Калгины и иным мырзам иных царевичев поминки. И ты, князь, положи на своем разуме: пригоже ли так пишешь? Мы с которыми цари в дружбе и в братстве будучи урочных поминков не посылаем, а коли нам дружбу учинят, и мы к ним тогды свои поминки /л. 199 об./ посылаем по-пригожу. И тобе было так писати непригоже, чюжих поминков просити. И ты б впередь так не делал, коли с нами дружбы хочешь, и впередь к нам так не писал. А как наперед сего отец наш к тобе и к мырзам дружбу свою делал, а ты б ныне потому к нам был друг. И мырзы и другу нашему друзи были, а недругу недруги были, и на всех наших недругов были есте с нами заодин. И люди бы наши межи нас на обе стороны ездили без всякого опасства, нашего здоровья видети. А посла есмя твоего, Кудояра князя, в борзе /л. 200/ к тобе не отпустили, подержали есмя у собя за некоторыми своими великими делы. А ныне посла твоего, Кудояра князя, к тобе есмя отпустили, а с ним вместе послали есмя к тобе своего доброго человека, большего посла Якова Алексеева сына Кашинцова, и поминки есмя с ним к тобе свои по обычаю добрые послали. А о чем еси к нам писал о запросех, и чтос у нас лучило, и мы и то к тобе послали с своим добрым человеком, с Яковом. И над нашим бы добрым человеком, надь Яковом, от [215] тобя и от мырз, и от всех людей нечти и соромоты, и грабежу /л. 200 об./ ни которого не было. И поделав бы еси наши и свои дела, нашего бы еси доброго человека Якова, не издержав, к нам отпустил. Да писал еси к нам, что которые ваши люди попадали в руки нашим людем, и нам бы тех ваших людей, сыскав, к вам отпустити. И мы ваших людей в своих землях велели доискиватись, и которых ваших людей в наших землях могут доискатися, и мы их к вам отпустим. А ныне есмя доискались у собя твоего человеку Манмуша, и мы его к тобе отпустили, дали есмя его твоему послу Кудояру. /л. 201/

А се грамота Ших-Мамай мырзе со Яковом с Кашынцовым: Великого князя Ивана Васильевича всеа Русии слово. Ших-Мамай мырзе слово наше то: присылал к нам Шийдяк князь своего посла, Кудояра князя. А ты вместе со княжим послом прислал к нам своего посла Тагабердеа с своею грамотою. А в грамоте в своей к нам писал еси, что отец наш к вам дружбу свою и добро свое держал, и нам бы потому ж к вам дружбу свою и добро свое хотим держати, и послати /л. 201 об./ бы нам ко князю и к вам своего посла. Ино то, Ших-Мамай мырза, делаете гораздо, что отца нашего к собе добро помятуете и свою правду, и ты б и впередь памятовал к собе отца нашего дружбу и добро, и свою правду. И ныне бы еси к нам дружбу свою и добро свое держал. А мы к тобе дружбу свою и добро свое хотим к тобе и свыше держати. А ныне ваших есмя послов к вам отпустити, и с ними вместе послали есмя ко князю и к вам своего ближнего человека Якова Алексеева сына Кашинцова и с ним послали есмя ко князю /л. 202/ и к вам свои добрые поминки. И как аже, даст Бог, наш посол Яков будет у вас, и от ваших бы людей над нашим послом, над Яковом, силы и нечти, и грабежу ни которые не было. И отпустили бы есте его к нам, не мотчая. Писан на Москве, лета 7046 майя месяца.

А Урак мырзе и Юсуф мырзе с Яковом таковы ж грамоты посланы, какова Ших-Мамаева грамота.

А се память Якову Кашинцову. Память Якову Кашынцову: как /л. 202 об./ оже, даст Бог, приедет в Нагаи к Шыидяку князю, и кого к нему пришлет князь встречю, а велит ему подворье указати и корм ему [216] от Шыидяка князя привезут, и Якову тому что дати, что пригоже: шуба лехка или однорядка, а не в пошлину. А в пошлину Якову никому ничего никак не давати. А хто ему подворье укажет, а корьму не явит, и ему тому человеку не давати ничего. А как велит ему Шыдяк 62 князь быти у собя, и кого по него пришлет, и Якову тому человеку не давати ничего. А как поидет ко князю, и хто у него станет ка/л. 203/ких пошлин просити, и ему пошлин не давати никаких.

А говорити ему: «Присылал к государю нашему Шиидяк князь своего посла Кудояра князя, а Ших-Мамай и Юсюф мырза и иные мырзы — своих людей, чтобы государь наш ко князю и к ним добро свое и любовь держал, а они со государем с нашим хотят быти в дружбе и в правде по тому ж, как были со отцем сь его, с великим князем Васильем. И государь наш ко князю и к мырзам добро свое и любовь хочет держати, и меня государь мой послал ко князю и к мырзам. /л. 203 об./ А посол Шиидяков княжой Кудояр и Ших-Мамаев человек, и Юсуф мырзин человек, и всех мырз люди государю нашему правду учинили на том, что мне от князей и от мырз, и от их братьи, и от их детей, и от их людей силы и грабежу никак не будет, и пошлин на мне никаких никак не имати. И государь наш потому меня и послал, и мне ныне какая пошлина давати. А от государя нашего х которым царем к его братье послы ходят, ино и там пошлин никаких нет, а мне здесе какие пошлины давати?». Дав пошлину, Якову однолично ничего /л. 204/ никому никак не дати, а нечто батог покинут да учнут пошлины просити у батога, ино и тут пошлины никак не давати, а и у дверей учнут пошлины просити, ино не давати же. И нечто его не пустят ко князю и к мырзем, х которому, ино и прочь итти, а пошлины никак не давати, опричь того, хто его чем почтит, и Якову тому за его добро дати, что пригоже, а не в пошлину, а в пошлину однолично не дати Якову ничего.

А велит ему Шиидяк и мырзы, х которому приидет, итти прямо /л. 204 об./ к собе, и зацепки ему [217] никоторые не учинят и о пошлинах ему не учнут говорити, и Якову итти прямо к Шыйдяку князю и мырзам от великого князя поклон правити и поминки подати, и грамота подати, и речь говорити по записи, по великого князя наказу.

И нечто Шиидяк князь станет Якову говорити: «Писал ко мне князь велики в своей грамоте, чтоб мне с ним быти в дружбе и в правде, да и правду ему наш посол Кудояр /л. 205/ князь учинил. Как будет у нас великого князя доброй человек, и нам, содиначився с мырзами, с своею братьею и з детми, великому князю правда учинити. И наша братья от нас кочюют далече, соехатися им с нами не мочно». И Якову говорити: «Коли, господине, братья твоя от тобя далече кочюют и сьехатись им к тобе немочно, ино, господине, ныне ты государю нашему правду учини, и которые мырзы у тобя близко кочюют, или у тобя ныне в улусех, ино б те мырзы с тобою государю нашему правду учинили. Да говорити о том, как мочно, чтоб князь правду /л. 205 об./ учинил, или кто мырз у него будет, или близко его кочюют, и те бы мырзы со князем правду учинили. И нечто възмолвит Шийдяк княз Якову: «Яз правду великому князю учиню. А приказывал яз к великому князю, что нам от городетцких казаков насилье велико чинится татьбами и иными всякими делы. И князь велики велел казаков уняти, и впередь бы нам от них лиха не было. И князь велики на том правды не велел учинить. И впередь нам на том правду велит ли учинити».

И Якову говорити: «Государь наш, господине, лихих людей не научает. И ко/л. 206/торые казаки станут на вашы улусы приходити, и вы их имайте и вешайте, а которых казаков лихих государь наш может доискатись и государь наш тех лихих также велит казнити. А ныне государь наш послал в Городок, а велел того накрепко беречи, чтоб городетцкие казаки на вашы улусы не ходили. А послал государь наш на Волгу казаков своих для казанского дела. И государь наш послал с казаки своих детей боярских, чтоб того накрепко берегли: под вашы бы улусы казаки однолично не ходили, и нечто те дети бояръские не убе/л. 206 об./регут, а которые [218] казаки придут под вашы улусы, и вы их велите имати и казнити, а которой в Городок приедет, и тех государь велит казнити. А как ты и мырзы государю нашему правду учините и меня ко государю моему отпустите, и своего посла ко государю нашему вместе с нами пошлешь, и государь наш перед твоим послом велит тобе правду учинити, что казаком городетцким на вашы улусы не приходити и лиха вашим людем не чинити». И захотят у Якова на том правды, что казаком не приходити на их улусы и Якову /л. 207/ правда дати на записи, какова ему запись дана. А опричь записи на ином ни на чем правды не давати.

А нечто възмолвит князь Якову: «Писал яз к великому князю в своей грамоте, чтоб мне князь велики прислал то, о чем яз к нему писал, и князь велики мне того чего деля не прислал».

И Якову говорити: «Князь, господине, наперед того государь наш послал к тобе свои добрые поминки, а ныне государь наш свои поминки со мною прислал к тобе добрые ж /л. 207 об./ по-пригожу. А ты, господине, государю нашему дружбы никоторые не учинил, а впередь, господине, учинишься, со государем нашим в крепкой дружбе и в правде, и государю нашему свою дружбу учинишь, и государь наш и впередь к тобе дружбу свою свыше хочет чинити. А о чем тогды ко государю нашему прикажешь по-пригожу, а что у государя нашего лучит, и государь наш тобе за то не стоит по-пригожу. А о чем ты ныне ко государю писал, и что ся лучило у государя нашего, и государь наш и то к тобе прислал».

Да будет мочно Якобу быти /л. 208/ у которых мырз, и Якову ехати в улусы к Ших-Мамай мырзе, к Юсуф мырзе, а поминки к ним посланы с их людьми. А Якову подати грамота, которая которому писана. А к иным мырзам в улусы ни х кому однолично не ехати. А х которым мырзам от великого князя посланы поминки, опричь тех мырз, которые имены писаны в сей памяти. И Якову тем мырзам давати поминки у Шийдяка князя в улусех или у Ших-Мамай мырзы, или у Юсюф мырзы, которой х ко тому мырзе придет в улус, /л. 208 об./ и ему им там те поминки давати, а в улусы к иным мырзам [219] однолично не ездити опричь Шиидяка князя и тех мырз, которые в сей записи написаны.

А нечто взмолвит Шиидяк князь и мырзы Якову: «Писали мы к великому князю, что нашим людем от городетцких казаков великие убытки ссталися. И князь бы велики того доискався, к нам прислал, и князь велики нам наших убытков ничего не велел отдати». /л. 209/

И Якову говорити: «Князь, писал к тобе государь наш в своей грамоте, что ты к нему пишешь о прошлых делех, о которых ты делех ко государю нашему наперед сего писал. И ответ тобе государь наш о тех делех неодинова чинил твоими послы и своими послы. И ты б, господине князь, впередь о тех делех ко государю не писал, которым делом ответ тобе был, зань же где уж те дела собрати».

А нечто вмолвят Якову: «Посылали мы к великому князю своих послов, да и гости наши с ними многие ходили, и послу нашему чти не было, /л. 209 об./ а гостем торговати не дали, что им надобе. А людей наших пограбили, а иных соромотили, а иных до смерти побили и лошади у них крали. И впередь нам как послов посылати и гостем ходити?».

И Якову говорити: «Мы, господине, того не ведаем, чтоб послом чти не было. Как пришла весть ко государю нашему, что идут ко государю нашему ваши большие послы, и государь наш послал их на украйне встретити детей боярских многих, да велел им корм давати и до Москвы их велел беречи, едучи дорогою, чтобы им от государя нашего /л. 210/ людей насильства никоторого 63 не было. И мы того не слыхали, чтоб им где нечесть учинена. А как на Москву приехали, и государь им потому же честь велику учинил и беречи их приставил людей добрых, чтоб им ни от кого лиха не было. А лошади, которые пропадали, и приказщики государя нашего того обыскивали, да лихово, доискавься, казнят, а из животов из их, на ком что мочно взяти — и они деньги платили. А и о всех делех государевы приказные люди обыскивают, да доищутся лихова — и они их казнят. А чего могут гибели доискатись — и они то отдадут /л. 210 об./ вашим людем. А коли лихово не добудут, ино гибель на [220] ком имати? А опричь, господине, жалованья и чти государя нашего, вашим людем лиха никоторого не было, а лихой человек что учинит — не государь его учит».

А нечто взмолвит Шиидяк князь Якову, чтоб Яков дал Шиидяку князю и всем мырзам правду потому ж, как дали великому князю правду Шиидяков посол Кудояр князь и иных мырз люди.

И Якову Шийдяку князю правду дати по записи, какову запись /л. 211/ дал князь велики Якову, а не прибавити опричь тое записи ничего.

А нечто учнут Якову говорити, чтоб им Яков дал правду, а учнут что перед тобою записью прибавливати, и Якову говорити: «Приказывали есте ко государю нашему с своими послы, чтоб государь наш к вам дружбу свою и добро свое держал, а вы государя нашего другу другом хотите быти, а недругу недругом, и на всех недругов хотите со государем нашим быти заодин. Да на том вашы послы государю нашему и правду /л. 211 об./ учинили. И государь мой к вам дружбу свою и добро свое хочет держати и людем вашим государь наш своим людем лиха никоторого не велел чинити. Да и правду мне на том государь мой велел вам учинити. И яз вам на том правду дам, что к вам государь мой добро свое и дружбу свою хочет держати». Да опричь тое записи, какова ему запись дана, Якову правды однолично не давати, да говорити о том по великого князя наказу.

А нечто Шиидяк князь и мырзы Якова к великому князю /л. 212/ не отпустят, а велят ему быти зачем у собя.

И Якову говорити Шыидяку князю и мырзам: «Велели есте, господине, мне побыти у собя, ино то вы ведаете. И вы, господине, о том учините ведомо государю нашему, пошлите к великому князю человека, что вы мне велели у собя побыти, чтоб государю моему ведомо было, чего деля вы 64 мне 64 велите у собя быти».

И пошлют Шыйдяк князь и мырзы своих людей к великому князю, и Якову послати с ним вместе /л. 212 об./ великого князя казаков из тех, которые с ним посланы, а с ними отписати к великому князю про [221] те, про тамошние, дела подлинно. А нечто Шиидяк князь и мырзы к великому князю своих людей не похотят послати, и Якову не ослободят человека послати к великому князю, и ему будет как мочно, так ему домышлятися на лете и на осени, чтоб ему послати человека к великому князю, а с ним отписати о всех, о тамошних, делех подлинно, чтоб князь велики безвестен не был. Будет ему из казаков мочно послати, ино из казаков послати опричь Собаки. /л. 213/

А будет не мочно из казаков послати, ино добыти человека — полоняника или татарина — что будет пригоже ино ему дати, только бы у великого князя однолично вести были про все б, про тамошние дела князь велики ведал. Да и про Казань собе пытати о всем деле: ссылка им в Казане есть ли? И будет есть, и они о каких делех ссылаются? Да и виликому князю о всем о том отписати подлинно, что там услышит. И о всех ему, о тамошних делех, отписати подлинно, да и самому Якову у Шиидяка князя и у мырз проситись, чтоб его к великому князю отпустили. И отпустят его к великому князю, и ему наперед собя послати к великому князю казаки великого князя, кого пригож из тех, /л. 213 об./ которые с ним посланы. А к великому князю ему с ними отписати, что его Шиидяк князь отпустил. И кого с ним Шийдяк князь и мырзы послали своих послов, да и про тамошние ему дела, про все отписати подлинно: где нагаи кочюют и где зимовали, и куды им чаять итти, и на сю сторону кто по синему леду на весне не перелезли, и как нагаи с Астороханью, и как Асторокань с нагаи, и зсылка есть ли с Астороханью и з казаки, и из Крыма у них хто бываль лы, и они кого в Крым посылывалихль, и впередь нагаи хотят ли итти на казаки? И будет итти, ино о кою пору итти? И о всех, о тамошних, делех отписывати подлинно, кого пошлет к великому князю. /л. 214/ И нечто Якову учнут говорити о полону, и Якову говорити: «Писали вы ко государю о своих делех, и государь наш розослал в своих землях, а велел ваших людей доискиватись, и кого нашли, и он того к тобе со мною послал, а иных кого найдут — и он их к вам пришлет.

Июля 21 день велел князь велики нагайским [222] гонцам: Караче и Бакину княжому человеку Сююндяку, И Кошумову человеку Баиму, и Исмаил мырзину человеку Байтереку с товарыщи, — бытя на дворе. И велел им сказати, что посылает х Кошум мырзе своего ближнего человека Ивана Выродкова, и мырза бы, поделав дела, Ивана, не издержав, отпустил. /л. 214 об./

И отпустил князь велики нагайских гонцов и Ивана Выродкова.

И били челом великому князю нагайские гонцы, что у них великого князя люди лошади крали многие под Москвою да трех человек до смерти убили.

И князь велики приговорил з бояры, чтоб о тех конех обыскати да велети им платити за те лошади деньги, хотя б и не сполна. А лихих людей, которые будут людей побили, доискатися да их показнити. А доискались дву мужиков — тех убоец, — /л. 215/ и велел их князь велики бити кнутьем да по руке отсечи. А за кони нагаем деньги даны, а что дано — то у Федора у Мишурина.

Июль 25 день велел князь велики Мамаеву послу быти на дворе. И как пришли к великому князю, и князь велики велел им сести, и, посидев мало, велел ему сказати, что с ним мырзе посылает своего ближнего человека Шемета Мотякина, и подавал им мед, и отпустил их того дни и Шемета с ним.

И поехали с Москвы нагайские послы июля 28 день. /л. 215 об./

А Иван Выродков и Шемет Мотякин поехали с Москвы в Нагаи августа 3 день.

А се речи Ивану Выродкову говорити Кошум мырзе. Говорити от великого князя Кошум мырзе Ивану Григорьеву сыну Выродкова: «Князь велики Иван Васильевич всеа Русии велел тобе поклонитися». А опосле того поминок подати, а опосле поминка грамота подати, /л. 216/ а опосле грамоты речь говорити.

«Князь велики велел тобе говорити: присылал еси к нам своего посла Карачю с своею грамотою. А в грамоте в своей к нам писал еси о дружебных делех, чтоб нам с тобою быти в дружбе. И мы по прежнему обычаю дружбу свою и добро хотим к [223] тобе держати, а ты б к нам дружбу свою и добро держал.

Князь велики велел тобе говорити: да писал еси к нам с нашими казаки, с Каспиром с товарищи, что давал на князь на Семене на Бельском окупу крымской царь и Король, и из Азова. /л. 216 об./ И нам бы на нем братье его и матери тож велети к вам послати, а дати бы тот окуп велети Бакину человеку Сюундюку. И мы окупу Сююндюку не велели дати за разстоянии пути, а велели есмя послати окуп с своим великим человеком, с Олександром Упиным, а подлинно о тех делех, о всех, писали есмя к тобе в своей грамоте с своим ближним человеком, с Ываном с Выродковым.

Князь велики 65 велел тобе говорити: и что нашего дела бережешь и делаешь — ино то делаешь гораздо, что к нам дружбу и добро свое держишь, и ты б и впередь к нам дружбу свою и добро делал, /л. 217/ и другу бы еси нашему друг был, а недругу недруг, и на всех наших недругов был бы еси с нами заодин, а мы к тобе дружбу и добро свое хотим и свыше делати.

Князь велики велел тобе говорити: а што еси писал к нам о своих делех: о Елякшие и о Яныбеке, и о ином полону — чтоб нам их, доискався, к тобе отпустити, — и мы для твоего прошенья твоего человека Елякшыя к тобе отпустили и иной полон, которого могли доискатись, а Яныбека есмя в своих землях не допыталися, а впередь допытаемся в своих землях твоих людей — и мы их к тобе их отпустим, а которые наши люди /л. 217 об./ попали к тобе полоном в руки — и ты б их к нам отпустил: дружбе твоей знамя то и впередь делу твоему с 66 нами 66 крепость».

А се память Ивану Выродкову. Память Ивану Григорьеву сыну Выродкова: как оже даст Бог, приедет в улусы х Кошум мырзе, и кого к нему пришлет мырза встречю, а велит ему подворье указати и корм ему от Кошум мырзы привезут, и Ивану тому дати, что пригоже: шуба легка или [224] однорядка, а не в пошлину. А в пошлину /л. 218/ Ивану никому никак ничего не дати. А хто ему подворье укажет, а корму не явит, и ему тому человеку не давати ничего, а как велит ему мырза быти у собя, и кого по него пришлет, и Ивану тому человеку не давати ничего. А как пойдет к мырзе, и хто у него станет каких пошлин просити, и ему пошлин не давати никаких. А говорити ему: «Присылал ко государю нашему Кошум мырза своего посла Карачю, а Баки князь — своего человека, чтоб государь наш к ним добро свое и любовь держал, а они со государем нашим хотят быти в дружбе и в правде, по тому ж, как были со отцем с его, /л. 218 об./ с великим князем Васильем. И государь наш к мырзе и ко князю добро свое и любовь хочет держати и меня государь мой послал к мырзе и ко князю, а от государя нашего х которым царем, к его братье послы ходят, ино и там пошлин никаких нет, а мне здесь какие пошлины давати». Да в пошлину Ивану однолично никому ничего никак не давати. А нечто батог покинут да учнут пошлины просити у батога, ино и тут пошлины никак не давати, а и у дверей учнут пошлины просити, ино не давати же. И нечто его не пустят к мырзе и ко князю, ино и прочь итти, а пошлины никак не давати, опричь того, хто его чем почтит, и Ивану тому за его добро дати что пригож, /л. 219/ а не пошлину, а в пошлину однолично не давати Ивану ничего.

А велит ему Кошум мырза и Баки князь итти прямо к тобе и зацепки ему никоторые не учинят, и о пошлинах ему не учнут говорити, и Ивану итти прямо х Кошум мырзе и к Баки князю, и от великого князя поклон правити, и поминки подати, и грамота подати, и речь говорити по записи, по великого князя наказу.

И нечто Кошум мырза станет Ивану говорити: «Писал ко мне князь велики в своей грамоте, чтоб мне князя Семена Бельского дати на окуп братье его /л. 219 об./ и матери, которой нам с него окуп давал король. И нам бы на те ж куны князя Семена на Москву дати братье его и матери. И мы писали к великому князю, что для его князя Семена братье его и матери дадим на окуп на те ж куны, которые нам куны давал король на князе Семене. А велел бы князь велики те куны дати Бакину княжому [225] человеку Сюундюку, и князь велики тех кун Сюундюку дати не велел, а писал, что те куны послал на украину, и те куны ныне где на украйне». И Ивану говорити: «Мырза, господине, те куны все, о которых ты и Баки князь писали, что на князе на Семене взяти, послал государь наш и вам сверх /л. 220/ свое жалованье с своим великим человеком, с Лександром Упиным, на украину в свой город в Елатму. И ты, господине, делай ранее дело государя нашего да меня отпусти, не мотчая, и князя Семена пошлите с своими людьми. И как будут ваши люди с князем Семеном на украине, и государя нашего сын боярский окуп на князе Семене твоим людем даст и сверх государево жалованье, а твои люди князя Семена тобе отдадут».

И нечто молвят Ивану: «Да и ты мне на том правду 67, что те куны все сполна, что нам на князе Семене давал король во государя вашего украинном городе. И пошлю яз по те куны своего доброго человека и с ним князя Семена пошлю, и те куны моему человеку сполна великого князя сын боаръской даст, и людем нашим /л. 220 об./ от великого князя людей силы и грабежу никоторого никак не будет, и те ему куны все сполна дадут».

И Ивану на том мырзе правда дати. Пошлет мырза своего доброго человека и князя Семена с ним в великого князя украинной город, и великого князя сын боярской ту рухлядь всю сполна даст Кошумовым и Бакиным людем, кого они пошлют, и силы и грабежу, и нечти от великого князя людей Кошум мырзиным и Бакиным никоторые никак не будет.

А се грамота х Кошум мырзе с Иваном с Выродковым: Великого князя Ивана Васильевича всеа Русии /л. 221/ слово. Кошум мырзе слово наше то: посылали есмя к тобе казаков своих Каспира с товарыщи с своею грамотою. И ты наших казаков к нам отпустил. А к нам прислал еси своего посла Карачю с своею грамотою, а в грамоте в своей к нам писал еси дружебные слова, хотя от нас к собе добра и дружбы. И мы по прежнему обычаю дружбу свою и добро хотим к тобе делати, а ты б к нам дружбу свою делал. Да писал еси к нам, что [226] мы к вам писали с своими казаки, с Каспиром с товарыщи: били нам челом наши бояре: князь Дмитрей да князь Иван Федоровичи, да их мати, что попал в руки Баки князю брат их — князь Семен — и нам бы о том к вам посылати, чтобы ты Баки князю говорил: князя бы Семена /л. 221 об./ Бельского матери и братье его дал окуп, а мы к вам и сверх того хотим добро свое делати. И ты писал к нам, что к Баке присылал король и из Крыма царь, и из Азова, чтобы его им дали на окуп, а к Москве бы его на окуп не давали. И ты нам дружбу делаючи, Баке еси о том говорил, и Баки князь тобя не ослушался, и на наши слова сшел: в Литву и в Крым, и в Азов Бельского на окуп не дал, а нас деля хочет его дати братье и матери. И что король давал на Бельском окупу, и нам бы те куны велети дати Баки княжому человеку Сююндюку. И мы ныне Бакину княжому человеку Сююндюку кун дати не велели для разстояния пути, и берегучись на дорозе от недругов, /л. 222/ и вашы люди с нашим боары тоже говорили. А послали есмя к вам своего ближьнего человека Ивана Выродкова, а з своим жалованьеим и с кунами на Бельском окупу, о которых кунах вы писали, по бояр своих челобитью послали есмя своего сына боярского великого человека Александра Семеновича Упина. А велели есмя ему быти на нашей украйне в Елатме. И как до тобя доидут твои люди, и наш ближней человек Иван, и ты б нашего ближнего человека Ивана, не издержав, к нам отпустил. А князя Семена Бельского послали бы есте с своими людьми вместе с нашим ближним человеком с Ываном. А велели князя Семена отдати нашему сыну боярскому Александру. А тот наш сын боарской наше жалованье от нас вам даст и окуп на Бельском. А что нашего дела бережешь и делаешь, а нам дружбу делаешь, /л. 222 об./ ино то делаешь гораздо. И ты бы впередь дела наши берег, а нам дружбу делал, а мы к тобе впередь дружбу свою и добро и свыше хотим делати. Да писал еси к нам, что король давал на Бельском в кунах же в окупу одинънатцать паробков. И у нас того в обычае не живет, чтоб крестьян велети давати кому в окупу. Да писал еси к нам, что попали ваши люди нашим людем в руки, и нам бы их, доискався, к вам отпустити. И [227] которых ваших людей могли есмя доискатись в своих землях, и мы их ж вам отпустили и отдати их велели вашим послом. А иных есмя велели доискиватись, и кого могут доискатись, и мы их велим вам отдати. А которые нашы люди попали в руки вашим людем, и вы б их к нам отпустили, /л. 223/ чтоб на обе стороны наши люди свободны были. Писан на Мостве лета 7046 июля месяца.

Да писал еси к нам, что на Волзе Бобеково селище, и ты на том селище хочешь город ставити, и нам бы послати тобе на то дело своих холопов сто человек топорников да с ними десять человек пищальников с пищальми, а со всеми бы с теми людьми послати нам своего доброго человека. И нечто которые нашы недрузи: крымской и король, — похотят нам которую недружбу учинити, и пришлем мы к тобе помочи на них просити, и ты тогды Али мырзу и с ним иных шти мырз за дватцатью тысящами рать свою на них пошлешь, и недружбу им велишь делати, нам дружбу делаючи, и мы того добре хотели, чтоб нам тобе ныне дружба учинити твоего для /л. 223 об./ дела и своего. И впередь тобе хотим дружбу делати. А ныне нам не осталося время на то дело своих людей послати. А впередь что будет твое к нам прошенье, и ты к нам пиши, и что по-пригожу, и мы тобе дружбу свою хотим делати. И о чем к нам напишешь, а мочно нам тобе дружба своя учинити, и мы тобе за то не стоим, и дружбу свою тобе хотим делати, а ты бы нам дружбу свою делал.

А се грамота Баки князю: Великого князя Ивана Васильевича всеа Русии слово Баки князю. Слово наше то: посылали есмя х Кошум мырзе и к тобе казаков своих — Каспира 68 /л. 225/ Кудинова с товарыщи — с своею грамотою; и Кошум мырза, и ты наших казаков к нам отпустили. А к ним прислал еси вместе с Кошумовым послом с Карачою своего человека Сююндюка. А писал еси к нам дружебные слова, хотя от нас к собе нашые дружбы. Да писал еси к нам, что мы писали к стобе: били нам [228] челом наши бояре, князь Дмитрей и князь Иван Федорович Бельские, и их мати, что тобе попал в руки брат их князь Семен, и нам бы к вам послати, чтобы ты брата их дал им на окуп. И ты писал к нам, что присылал к тобе король и царь крымской, и из Азова, чтобы ты князя Семена к Москве на окуп не давал, а дал его им на окуп, и ты нам дружбу делаючи, сшел еси на наши слова: хочешь князя Семена дати /л. 225 об./ братье его на окуп, а нам бы велети за него послати к тобе куны, которые тобе за него король давал, а дати бы нам те куны велети твоему человеку Сююндюку. И мы ныне кун твоему человеку Сююндюку дати не велели для расстоянии пути и берегучися от недругов, а и вашы люди с нашими боары тоже говорили, а послали есмя к вам своего ближнего человека Ивана Выродкова. А с своим жалованьем и с кунами на Бельском окуп, о которых кунах вы писали, по бояр своих челобитью, послали есмя своего сына боярского великого человека Александра Семеновича Упина, а велели есмя быти ему на нашей украйне в Елатьме. И как до вас доедут ваши люди и наш ближней человек Иван, и вы бы /л. 226/ нашего человека Ивана, не издержав, к нам отпустил, а князя Семена Бельского послали бы есте с своими людьми, вместе с нашим человеком Иваном, а велели князя Семена отдати нашему сыну боярскому Александру. А тот наш сын боярской наше жалованье от нас вам даст и окуп на Бельском. А что нашего дела бережешь и делаешь, а нам дружбу делаешь, ино то делаешь гораздо. И ты б и впередь дела нашего берег, а нам дружбу делал. А мы впередь к тобе дружбу свою и добро и свыше хотим делати. Да писал еси к нам, что король давал на Бельском в кунах иже в купу одиннатцать паробков, и у нас того в обычье нет, что велети крестьян давати кому в окуп. Да писал еси к нам, что ваши люди попали в руки нашим людем, и нам бы ваших людей, доискався, к вам отпустити, и которых /л. 226 об./ ваших людей могли есмя доискатись в своих землях, и мы их к вам отпустили, и отдати их велели вашим послом. А иных есмя велели доискиватися, и кого могут доискатись, и мы их велим вам отдати. А которые наши люди попали в руки вашим людем, и вы б их к нам [229] отпустили, чтоб на обе стороны наши люди свободны были. Писан на Москве, лета 7046, июля месяца.

А се грамота к Исмаил мырзе: Великого князя Ивана Васильевича всеа Русии слово. Исмаил мырзе слово, наше то: присылал еси к нам вместе с Кошум /л. 227/ мырзиным послом с Карачою своего человека Тавбузара с своею грамотою. А в грамоте к нам писал: еси не потому, как тобе пригоже, с нами в дружбу быти, ни пак, х которому дружебному делу пристоит, а наперед того брат ваш старейший Шыйдяк князь о тех же делах к нам писал, и мы также ему ответ учнили, что к нам не пригоже о том пишет. А и тобе было не пригоже о том к нам писати. А впередь похочешь с нами быти в дружбе, и ты б к нам таких слов не писал; писал бы еси к нам попригожу, чему мочно състати. А как наперед того отец наш дружбу свою и добро свое вам делал, и мы ныне и свыше того к тобе дружбу свою и добро свое 69 хотим 69 делати, и люди бы наши межи нас на обе стороны ездили без всякого опасства, нашего здоровья видети. А ныне поминки есмя свои к тобе послали, /л. 227 об./ а ты б с нами был по тому же, как есте были со отцем с нашим, и дружбу бы еси свою нам делал 70. Да приходили к нам наша бояре: князь Дмитрей да князь Иван Федоровичи Бельские и мати их, что брат их князь Семен Бельской попал в руки Баки князю, и нам бы к Баки князю послати, чтоб его дал братье и матери на окуп. И мы х Кошум мырзе и к Баки князю послали своих казаков. И Кошум мырза прислал к нам своего посла Карачю, а Баки князь прислал к нам своего человека Сююндюка. А писали к нам, что нашы слова приняли, а князя Семена братьи и матери хотят на окуп дати, и ты б, Исмаил мырза, в том нам дружбу свою делал, а вражды бы еси никоторые не делал. И Кошум мырза, и Баки князю говорил, чтоб нашего ближнего человека Ивана отпустили к нам, не издержав, и князя б /л. 228/ Семена Бельского Баки послал с своими людьми вместе с нашим ближним человеком с Ываном. А ты б к нам послал своего [230] посла, а мы к тобе впередь дружбу свою и добро свое и свыше хотим делати. Да бил нам челом наш казенной подьячей Костя Лобанов, а сказывает, что ехал от него сын его Ондрейко на Резань, и с Резани с казаки резанскими поехал в Азов и на Поле попал в руки астороханским людем. А ныне сказывают его в твоем улусе, у Енеш мырзина человека у Янглыш Бая. И ты б, Исмаил мырза, того нашего подьячего Кости Лобанова сына Андрейка у Енеш мырзина человека у Янглыш Бая взяв, к нам прислал. То бы еси нам дружбу свою учинил. А мы тобе дружбу свою и добро хотим делати. Писан на Москве, лета 7046 июля месяца. /л. 228 об./

А се грамота Келмагмед мырзе: Великого князя Ивана Васильевича всеа Русии слово. Келмагмет мырзе слово наше то: присылал еси к нам вместе с Кошум мырзиным послом своего человека Байтерека з грамотою. А в грамоте в своей писал еси к нам, что ты на своей правде стоишь, а мы будто правду свою порушили тем, посылали вы людей своих на вести, и оне нашим людем в руки попали, и наши люди к нам их привели, и мы их пометали в тюрьму; да кочевал еси на Волзе на отца своего юрте, и казаки наши городетцкие, пришед, под ваши улусы, четыреста лошадей у вас отгнали. И то еси дело наперед сего и отмолвил нам своею грамотою и с своими людьми, про те кони, а писал еси к нам, о дву паробкех, что деи те /л. 229/ Итяков сын Келди Исень Гилдей Кара 71 /л. 230/ наши казаки взяли у тобя дву паробка, и мы тех дву паробков, доискався, да и послали к тобе с вашими людьми. А что к нам посылал еси посла своего Байтерека, а с ним сто человек, и на сей стороне Волги наши казаки Байтерека потоптали, пятьдесят человек убили, а пятьдесят человек тех людей к вам пришли, а лошадей взяли у твоих людей две тысячи. И нам бы тех дел всех отискати и убытки вам поплатити. И вам гораздо ведомо: лихих где нет? На Поле ходят казаки многие: казанцы, азовцы, крымцы и иные баловни казаки, а и наших украин казаки, с ними ж смешався, ходят, и те люди как вам тати, так нам тати и розбойники, и на лихо их нихто не учит, а, учинив которое лихо, [231] розъезжаются по своим землям. Да о том /л. 230 об./ деле зде и бояре наши говорили с послом с твоим Байтереком. И посол твой Байтерек сказал, что ты то дело пооставил. А и сам посол твой Байтерек также не хочет памятовати тех своих убытков. А мы ныне в Городок послали: велели том обыскивати и тех людей пытати. И кого доищются — и мы лихих велим казнити. А что мочно на них доправити — и мы велим, доправив, да вашим людем отдати. И как отец наш на своем слове крепко стоял и к вам дружбу свою и добро делал, так и мы на своем слове крепко стоим и к вам дружбу свою и добро ныне и впередь хотим делать. И ты б потому же к нам дружбу свою и добро свое делал. А ныне и всегды казаком своим приказываем накрепко, чтоб вашим людем лиха никоторого не делали. /л. 231/ А о наших меж нами делех тыыб, мырза, впередь писал к нам по-пригожу, как мочно меж нами дружбе быти. А которые слова к дружбе не пристают, таких бы еси слов к нам не писал. А как наперед того отец наш ко князю и к вам дружбу свою и добро делал, и мы ныне к тобе дружбу свою и добро хотим делати. А ты б к нам дружбу свою делал, и люди бы наши меж нас ездили на обе стороны без всякого опасства, нашего здоровья видети. Да писал еси к нам: которые ваши люди попали в руки нашим людем — и нам бы тех ваших людей в своих землях велети доискатися, да к вам послати. И которых ваших людей могли есмя доискатись в своих землях, — и мы их к тобе отпустили. А впередь, которых твоих людей в своих землях можем доискатись — /л. 231 об./ и мы их к тобе отпустим.


Комментарии

13. В тексте: «дръжати».

14-14. Написано над строкой.

15. В тексте: «Шиидя».

16. Написано под строкой.

17-17. Написано по счищенному тексту.

18. В тексте: «каки».

19. «вищ» — написано над строкой.

20-20. В тексте ошибка.

21. В тексте: «ини».

22. В тексте: «Смаил».

23. В тексте 2 раза.

24. В тексте: «ушал».

25-25. Написано над строкой.

26. В тексте: «моны».

27. Написано над строкой.

28. Написано по счищенному ранее тексту.

29-29. Написано дважды.

30. В тексте: «Пупятина».

31. В тексте: «бло».

32. В тексте: «Шыйдя».

33. Написано над строкой.

34-34. Написано над строкой.

35. Исправлено из «вам».

36. Исправлено из «московского».

37. В тексте: «Шыика».

38-38. Написано на полях.

39-39. Написано над строкой.

40. Исправлено из «никак».

41. В тексте: «пошин».

42. В тексте: «праву».

43. Так в тексте.

44. Далее зачеркнуто: «запи».

45. В тексте: «ных».

46. В тексте: «Мосву».

47. Исправлено из «татарана».

Текст воспроизведен по изданию: Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой 1489-1549 гг. Махачкала. Дагестанское книжное издательство. 1995

© текст - Кельдасов Б. А., Рогожин Н. М., Лыкова Е. Е., Лукичев М. П. 1995
© сетевая версия - Strori. 2021
© OCR - Strori. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Дагестанское книжное издательство. 1995