XII. Путешествие и Журнал по указу Великих Государей, Царей и Великих Князей ИОАННА АЛЕКСЕЕВИЧА и ПЕТРА АЛЕКСЕЕВИЧА отправленного из Москвы в Китай, Господина Эбергарда Избраннедеса Посланником в 1692 году, Марта 14 дня.

Когда Великие Государи ИОАНН АЛЕКСЕЕВИЧЬ и ПЕТР АЛЕКСЕЕВИЧЬ вознамерились послать настоящее посольство к Китайскому Балдыхану, имел я такую честь, что от Их Величеств в Посланники к помянутому Двору избран, и любопытен был видеть Сибирь [361] и Китай, яко государствы славные, токмо мало знаемые, в которых из иноземцов еще никто не бывал. Я, получа такую мне порученную коммисию с великою радостию, и желая себя прославить первым и верным описанием оных, восприял намерение не токмо все примечания достойные вещи в тех краях, чрез которые тракт мой лежал, имеющей усмотреть, но и дабы с прилежанием о всех ведомостях стараться, чрез которые я к знанию тех вещей, коих видеть не случитца, приведен быть мог.

По получении кредитства своего, и как я богаж свой в порядок привел, и все к такому дальному и трудному путешествию принадлежащее приуготовление учинил я, восприял путь свой из Москвы на санях Марта 14 дня, 1692 году. Сие начало весьма не приятно было; ибо мы дорогою жестоким дождем одержимы были, которой падая на лед, и великому заливанию причиною был, тако что в краткое время дороги с реками смешались, и сани наши от дождевых ручьев начали плавать; однакож Бог помиловал нас, и принес щастливо и в добром здоровье в город Вологду, где остановился, дабы дождаться лучшего время.

Чтож до реки Суханы касаетца, оная течет прямо к востоку, и провинция та, чрез которую оная течет, весьма [362] плодородная, и по обеим берегам множество людный деревень имеется, а по левому берегу лежит небольшой город, называемой Тотмалет; по оной реке судами ходят, на которых повседневно множество с Вологды в город Архангельской приезжают, токмо де оная езда весьма опасная есть, ибо подошва оной реки соль камниста, и стрежен так быстр, и под водою множество потаенных каменьев; и ежели суда не крепкие и не из доброго лесу построены, то на всякой час повреждены быть и утонуть могут.

Город Устюг лежит к самому устью той реки, то есть на том месте, где оная соединяется с Югом, при котором остановился, и был сутки, дабы припастись запасами, и видеться с Воеводою, которой мне друг, и просил меня неотступно у себя кушать; после кушанья поехал, и тогож Марта 29 дня приехал в Солыческую, город немалой, где многие богатые торговые и ученые художники, а паче серебряных и медных дел мастеры и токари, також имеются там многие варницы, откудова соль в Вологду водою и в прочие не в отдаленные места отвозится.

Откудова поехал Апреля 1 дня, и приехал тогож дня в землю Сгренов, называемую Усги волость; язык сего народа от Российского весьма отменяется, [363] а с Ливонским имеет некоторое сходство; ибо некоторые из моих людей кои Ливонского языка искусны, имея с тамошними обхождение, разумели, и они заимно их речи почитать могли. Они Греческого исповедания, под владением Их Царских Величеств, которым они платят повсягодно обыкновенные подати; у них ни Губернатора, ни Воеводы не имеется, но токмо Судьи, которых они промежду собою выбирают, и кто их судом не доволен, тому бить челом на Москве в Канцелярии Иностранных Дел, которая Канцелярия такие дела вершит без дальнего докладу. Платье их почитай с Российским сходно, в домех же они живут таким же образом, как и Российские; а я признаваю, что сей народ прежде сего жительство имел по Лифлянским, или Курлянским границам, и оттуда военным, или иным каким нибудь случаем выехали, и по иным местам переселитися принуждены были. Я чинил иным от них разные вопросы, но токмо они мне ответствовали, что они о роде своем не известны, и не ведают, что предки их пришлыель и из которых стран, не знают; також ответствовать мне не могли, что притчиною различность между их Российского языка имеется, и тако я принужден был своим чаянием удовольствоватца. А они питаютца почитай все пашнею; токмо те, которые близь реки Цидоли живут, мяхкою [364] рухлядью промышляют; положение места у них не малое, ибо оные распространяются до край города, всего длиною на семьдесят чумкас, то есть семьдесят Немецких миль; городов оные имеют малое число, но живут по селам и деревням, которые в большом лесу по разным местам, и дворы у них равным же образом построены как у Руских. Когда мы совсем изготовились из помянутой земли выехать, дождь такой жестокой на нас нашел, что в одной ночи все поля им залились; мы были 4 дни, в средине воды, и не имея путь наш дале препроводить, ниже назад поворотитца, к нашемуж наивящему беспокойству лед, которой растаял, нам помешал чрез реки большие и малые переходишь, которых мы множество по лесам находили; и принуждены были мосты и плотины строить, и разные способы к тому искать, которые нам весьма трудны были; но токмо терпением и прилежанием всякое дело к концу привесть и достичь можно. И как мы от таких трудов щастливо свободились, то приехали Апреля 6 дня в Кай город, которой хотя и небольшой, токмо хороше укреплен, и по Каме реке лежит.

И был намерен оттуда сухим путем к Соли Камской ехать, которой столичной город Великопермский, дабы чрез Верхотурские горы в Сибирь путь [365] свой препроводить, но токмо веси притчиною была, что лед растаял и санной путь разошолся; чего ради принужден иные меры взять, и в Каи город жить, пока возможно будет рекою Камою на судах ехать, которых ради причин тамо, несколько недель одержим был.

Приобщаю при сем некоторую печальную притчину, которая по словам тамошнего Каменданта в Каи городе недавно в бытность прежнего Воеводы приключилась. В Воскресный день по полудни явились у пристани оного города некоторые суда наполнены людьми, которые в барабан били, на дутках играли и многие иные радостные оказательства показали; а понеже во оной правинцы про войну было не слышно, того ради Каигородские жители не опасались от пришедших никакого злого умысла; но думая, что соседи их или приятели приехали, дабы в их городе увеселитца, пустили их на берег, и соединяся с ними, ввели их в город плясая с ними по их музыке; но токмо сия радости не долговремянна была: ибо разбойники, рассмотря место, взяли свои меры и зажгли вдруг город с полуденной стороны, а с полунощной стороны напали на жителей того городка, которых в таком незапном случае побили и разграбили без всякого оборонения. Воевода сам от сих разбойников обойден не был; ибо они разломав ворота, дом ево обступя и поступали [366] неприятельски с ним и непотребным образом все деньги и пожитки, что у него нашли, взяли, и хотя из города за ними и шли, токмо оною было напрасно; понеже только известия достали, что оные бездельники из разных стран собравшись по разным местам в разбое и в воровстве приличились. После того времяни получил я ведомость, что некоторые из них арестованы и по важности дела наказаны были, и я чрез такий извет к надлежащей предосторожности в пути своем приведен был, дабы мне в нападение таких воровских людей без обороны не остатца.

Городе Соль Камская изрядной и расположением не малой, а торги славные имеет, однакож паче всего от соляных заводов прославился, в которых во весь год 50 сковород держатца, а до усолу или жилы соленой не меньше как десять сажен мерою; соли тамо варят множество, которую отвозят на больших судах, кои длиною от 16 до 18 сажен, и подымают на оных соли по сту и по сту по дватцати тысяч пуд, а работников при том бывает от семи сот и до восьми сот человек. Оныеж суда одною маштою снабдены, на которую парус привязываетца шириною на тритцать сажен, и действуют когда случитца способной ветер; на низ всегда почти на гребле, ходят и смотрят, чтоб в баланце содержать, чего ради одним [367] рулем для быстроты править не возможно. Палуба и дно в тех судах плоское сотроено, где имеютца покойные бани. Удивительно мне было слушать, что такая махина без железных гвоздей строитца, оные ходят на низ по реке Каме до самого устья, где в реку Волгу впала, по которой реке вверьх идет на гребле, а при способном ветре и парусом, дабы соль выгрузить в Казане, в Нижнем, и в других по той реке лежащих городах. Весьма мне хотелось, как выше сего упомянуто, путь свой далея препровождать чрез Верхотурские горы, токмо льду уже не было; не смел я чрез оные ехать, ведая, что места болотные и гористые, чего ради летом по оному тракту ехать весьма не возможно. Офицеры и торговые тем трактом никогда летом ехать не дерзают, но ждут всегда в Соли Камской, пока земля промерзнет; они моглиб ехать рекою, дабы такую пропасть миновать, но токмо оным трактом запрещено, и окроме чрез Верхотурские горы ехать не велено; что же до меня касаетца, то я с таким указом для своего чину подвержен не был и требовал у Губернатора судов, которых и получил доволное число с работниками, дабы меня препроводить до реки Чюсовой.

А сел на судно Маия 14 дня и поехал по реке Уголке, чрез которую мы пришли в Каму; и на Троицын день мы [368] приехали на то место, где Европа от Азии разделяется; тут я выходил на берег со всеми своими людьми и взошел на холм, которой весьма зелен был. Мы кушали на сей полуденной Европейской траве, и желая всему доброму щастию в свете и всякого благополучие, пошли паки на судно.

Приехал я в Азию рекою Чюсовою; помянутая река не такова мне хороша показалась, как река Кама, понеже земля черна, которою Кама река течет такова хороша, что не льзя лучше быть. От Соли Камской до того места, где Европа окончилась, по обеим берегам множество людных деревень являлось, от которых большая часть солеными заводами снабдены, також и пространные поля всякими цветами украшены, холмы плодоносные, и пашня также и кусты от времяни до времяни показываютца; онаяж река весьма рыбная, и которая в ней рыба доликатного вкуса есть; и хотя земля, чрез которую река Чюсовая идет, не меньше красотою, токмо нам не возможно было такую красоту подлинно усмотреть и преспектом оной увеселитца для опасностей, которыми мы по оной кривой реке подвержены были; ибо вода такова высока была, что гребли против стрежня действовать не могли, и мы принуждены были чрез двенатцать дней бечевою итти, по прошествии которых к Вагульским Татарам приехали Маия 25 дня, где [369] утруждены водяным путем были; пошел на берег для увеселения своего и людям моим для отдыхания.

Сия земля из лушчих на свете, хотя во оной обывателей имеется небольшое число, однакож я гулял от утра до вечера по горе и по берегу, которая всякими цветами и хорошего духу травами покрыта была; однакож сказали мне, что по верьху оной диких зверей множество имеется; понеже Татары сего края языка, того ради я был любопытен, чтоб про их веру и каким порядком они живут, подлинно ведать, и для того намерения пошел я к ним в деревню ночевать, где нижеследующие ведомости получил.

Вагуличи родом крепкие, и главу имеют широкую, вера их состоит в жертве, которую они на всякой год одинажды приносят таким порядком: они пойдут собравшись в лес, где они бьют разные звери, из которых однакож по их обычью лошадь и козел пегой за превосходные почитаютца; они сдерут с той скотины кожу, и на большие того места деревья повесят, и падая лицем на землю, им молятца; когда сие учинилось, едят они обое мясо, како их жертва, и возвратятца домой, и говорят, сего году мы церемонию и молитву отправили; и с чего промежду ими такой обычай взялся, о том они притчины никакой предъявить не могут, токмо [370] тем отговариваютца, что предки их таким образом поступали.

Что до их закона касается, я спрашивал у них, верют ли они, что есть на свете Бог, которой все сотворил, и которой содержит свет, и обладает им, также и землю дарует дождем и осиянием: они мне на то ответствовали, что почитают солнце, месяц и звезды; понеже они на небе видны, и земля от них светится, что же в протчем, что может быть Бог тамо есть, которой всем обладает, токмо они невидят, а про диявола не хотят слышать. Сказывают, что они Ево не знают, понеже Он им никогда не явился; они чают воскресения мертвых, но токмо каково на том свете будет награждение, тово не знают. Когда из них кто умрет, они ево погребают в лучшем ево наряде, и положат в могилу некоторую сумму денег, смотря на богатство умершего, дабы он тем мог питаться после воскресения мертвых; свойственники умершего приходят ко гробу с великим воем, и мужу токмо по прошествии года позволяется на другой жениться. Собаки равным же образом у них с церемониями погребаются, ибо когда у ловца умрет собака, которая ему на охоте, или где инде служила, он ей построит кануру деревянную вышиною шесть сажен, в которую он ее положит, где то падалище и останется пока та шкура згинет, Татарам [371] позволяется столько жен держать, сколько пропитать могут; когда некоторая из них родить хочет, она пойдет в лес, где и живет два месяца в избушке, пока родит, а мужу к ней ходить не позволяется. И кто из Татар жениться хочет, тот невесту свою от отца купить принужден; свадьбу они играют без всяких церемоней, и не употребляют к тому попа, понеже попов у них не имеется, но токмо ближние свойственники соберутся на том месте, где свадьбу играть намерены, и там молодые без всякой церемонии спать лягут; однакож у них ближе, как по четвертому колену, жениться не позволяется, и на то они никогда не разрешают. Я говорил им про Иисуса Христа, и толковал им, что все Ево признают за Сына Божия и за Спасителя света, и кто в Него верует, то те не токмо на сем свете, но и по смерти восприимут вечное блаженство, желая их таким образом превратить к Христианской вере, но токмо они мне ответствовали, что им не возможно словам моим верить, что я о благополучии Христианском на сем свете говорил; да и нещастливые де люди Российского народа, которые веруют во Христа, гораздо тшрудитца принуждены, чтоб один решетной хлеб нажать, а что духовного и вечного блаженства, которое я им представлял, нужды в том нет, чтоб о том были уведомлены, желают [372] жить и умереть в законе предков их, и поступать по их примерам. Платье у Агулцов и у жен их и детей обыкновенное суть, дворы они строят деревянные четыреугольные, почитай також, как и у Руских, очаги у них каменные вместо печей, и сколь скоро дрова сгорят, то они запрут отдушину, которая на потолоке для выходу дыму закрыта льдом, дабы в избе сквозь того светло было, и таким образом у них избы светлы и теплы; стулья у них не в обычье, понеже они по Персицкому сидят по марам, которые вышиною на пять, а шириною на десять фут и вкруг избы сделаны, и на тех марах они спят. Они питаются тем, что ловлею и стрелянием достанут, а больше всего ходят на ловлю лосей, которая охота у них обыкновенная; а когда довольно наловят, то они мясо изрубят в куски, и вкруг двора своего повесят, и сушат; и когда оное, токмо от дождя, зачинает вонять, то оное им по нраву, и едят, а цыплят и свиней они весьма не едят, диких зверей они достают хитростным образом; ибо у них имеются великие луки, которые они в лесу натянувши, по земле ставят, а по средине лука имеется притрава, к которой тайно веревка привязана; и хотя оную веревку не много тронет, то тотчас лук распуститца так крепко, что хотяб зверь какой ни попался, и [373] помянутую притраву укусит, вдруг стрелою прострелит, от которой раны оной умрет; а сверьх того они великие и глубокие ямы роют в тех ямах, где зверь свой ход имеет, и те ямы они покрывают прутьем, так что зверь, идучи чрез оную, свернется в ту яму, откудова ему и вытти не можно. Помянутые Татары живут всегда в мире под владением Его Царского Величества, которому они и подати платят; жилье их распространяется по реке Чюсовой же до замка Утки к полуночной стороне, от Сибири продолжается пять сот Немецких миль даже и до Самоедов.

На другой день сели мы паки на судно, и приехали Июня 1 дня в добром здоровье в замок Утку; место то укрепленное и состроенное от набегов Башкирских и Уфимских Татар, которые часто на Сибирь набегают.

В бытность мою в помянутом месте некоторой Шляхтичь Уфимской, которой жил под владением Их Царских Величеств, туда приехал, сыскав жену свою, на которой он недавно женился, которая из ево двора недавно сбежала без всякой притчины; понеже, паче словом, он ей ничем не досадил; токмо он ее в Утке нашол, возвратился паки назад, чем был доволен; сказывал, что он ей уже седьмой муж, которого покинула, и видно, что оная женщина любила свежее мясо. [374]

Из Утки, сыскав телеги и лошадей, поехали Июня 10 дня чрез реку Нейву, приехали в замок Ая, где нашли реку Решь, по которой поехали до замка Арзамас, откудова приехали в замок Невъянской, который лежит на помянутой реке Нейве. Сей недальной тракт меня гораздо увеселил; понеже мы на всяк час наезжали жилье, плодородные поля, где мы всякие запасы и потребности весьма дешево покупали; а где деревень не имелось, в тех местах хорошие луга, и рощи, и озера являлись, которые отменным своим положением, что наилучшого на свете прошпект предъявили.

Пробыв в Невъянске несколько дней, сели на судно, и поехали Июня 21 дня рекою Решею, которая течет близко Нового замка, и с радостию я смотрел деревни и замки, которые по берегам оной реки лежат, в которых живут Русские кресьяне, и оные земли свои с великим прилежанием пашут.

Из оной реки мы приехали в реку Туру, которая впала в реку Таболь, и тогож Июня 25 дня приехали мы в Тюмень счастливо; оной город укрепленной и по расположению места весьма людной; три доли тамошних жителей Российских, а протчие суть Татара Махометанцы; торги оные имеют великие с Калмыками и Башкирцами; оные живут по деревням, и питаютца пашнею и рыбною ловлею: в Тюменском дистрикте иной рухляди, [375] кроме красных лисиц, волков и медведей, не имеетца, токмо несколько миль оттудова в лесу, называемом Редной Волок, находятца черные лисицы, которые шерсть свою зимою переменяют, как протчие лисицы. Сих лисиц кожа величиною против протчих лисиц вдвое, и кожа их толста, и такова хороша, что оную из всех мягких рухлядей в лутчих почитают; но токмо сей рухляди на одном месте в Российском государстве находят, того ради запрещено под великим штрафом ими торговать, и из государства вывозить; понеже она держитца токмо на Дворцовой расход, и сей зверь такое свойство имеет, ежели в лесу найдет лисицу не своего роду, то оную умертвит и съест.

В бытность мою на Тюмене слух разносился, которым тамошние жители не мало потревожились, а имянно, будто Татарская Орда, состоящая из Калмыков и Козаков, на Сибирь напала, где оная уже разные деревни разграбила и людей немалое число побили; и понеже город Тюмень таким же поступкам подвержен, рассуждая что помянутая Орда от оного расстоянием только на пятнадцать миль, то обретающейся Воевода, собравшись людством, также и из Табольска и из прочих городов послали оным Татарам встречу, которые их побили, и назад прогнали с немалым упадком; однакож я уже не рад остаться на том месте, [376] которой таким опасностям подвержен был, требовал свежих гребцов и салдатства для провожания, и сел на судно, поехал рекою Турою, которая нас принесла в реку Таболь, а Таболь река толь низкие берега имеет, что лежащие близь оной поля всегда покрыты и вешнею водою замыты. Притчи на тому есть, что и проезду чрез оные нет, и жилья тамо никакого не имеется; но токмо некоторые промышленики по тем берегам живут, и ловят разные рыбы.

Июля 1 дня приехали в добром здоровье в Табольск, которой город лежит на высокой горе, и кроме натурального укрепления великими монастырями каменного строения и высокими башнями снабден, которые в нужном случае вместо крепости быть могут. Подле города течет река Иртышь, и по берегам оной и около Табольска живут Татара Махометанского закона и Бухарды, которые по той реке торга свои до земли Калмыков и оттуды до Китаю распространяют; и ежелиб возможно было чрез Калмыцкую землю без опасения ехать, сей тракт подлинно был бы всех ближе, переезжая Ямышево озеро.

Табольск столичной город всей Сибири и губернии Сибирской; оная распространяете к полудни от Верхотурских гор до реки Оби, включая тут же землю, называемую Барабу, к востоку даже до Самоедов, к западной стороне до земли [377] Уфы и до реки Чюсовой, к полуночной стране до земли Остаков. По сим местам живут не токмо Руские, которые старания прилагают, чтоб из пустошей пашню завесть, и землю в лучшее состояние привесть, но и другие Татары и языки, которые Его Царскому Величеству подать платят. Всякие запасы в Табольску весьма дешевы, сто фунтов рженой муки покупают за пять алтын с копейкою, бык по два рубли с полтиною, свинья середнего роду по тритцати по пяти копеек. Иртышь река весьма рыбная; осетр от сорока до пятидесять фунтов за пять и за шесть копеек; сия рыба такова жирна, ежели оную сварить, то в котле на два пальца жиру останетца; также имеетца множество диких зверей и протчей дичины, и лосей, оленей, зайцов, тетеревей, рябчиков, лебедей, уток и гусей, и дешевле говядины покупается; город снабден добрым гарнизоном, и салдатства имеется довольно, которые завсегда к походу в готовности, когда повелено будет; сверьх того еще несколько имеетца конных служивых Татар, которые по провинциям разделены той же губернии.

Часто случается, что Орда Казацкая и Калмыцкая под командою Тестихана, яко командующего над Бухарскими Татары, летом на Сибирь набегают, и многие места раззоряют; уфимские и Башкирские Татары тож иногда нападают, и [378] к такому нападению такое время выбирают, в котором салдатство не праздно обретаетца в Табольску. Митрополит, или главной над церковью, которой из Москвы присылается, во всей Сибири и Даури духовенство правит.

Имеетца тому назад ныне около ста лет, что Сибирь областям Их Царских Величеств подвержена, которое случилось нижеследующим образом. Во время царствования Царя Иоанна Васильевича отправил салдатство, дабы оных разбойников переловить, и Ермак принужден был бежать, и пришед к реке Каме, сел на суда, и поехал с товарищами своими до реки Чюсовой, по которой ехавши, пристал к земле некоторому Строгонову надлежащей, заставил того часу подчиненных лежащие по реке пустоши чистить и пахать, и тогда оной пашни на семьдесят миль по реченной реке завел. Ермак думал, что он тем склонность патрона своего заслужил, и просил ево, чтоб он прилагал старание свое, дабы ево при Дворце в милость привесть, обещая для получения оной всю Сибирь под владение Царя привесть. Строгонов по ево прозьбе во Дворце об нем представлял, и как его проэкт опробован был, то и на объявленные притом кандицы позволено было. Ермак марш свой подлинно восприял, и пошел с войском своим, которое добрым оружием снабдено было, вверьх по реке Серебренке, которая верьшину свою имеет к Норд-Осту в [379] Верьхотурских горах, и в Чюсовую впала, откудова он шел сухим путем до реки Тагил, которой он ехал на судах, и приехал в реку Туру, которою путь свой препроводил до города Тюменя, которой он взяв, ограбил. По учинении того поехал он дале по реке Таболе, и явился у города Табольска, и в том городе имел тогда столицу свою Татарской Князь, называемой Артоней Кутумовичь, которому от роду только двенатцать лет. Ермак отаковал, и завоевав оной город, оставил там из подчиненных своих некоторую часть для гарнизона, и послал оного нещастливого Князя, которого он победил, в Москву. Внук оного Князя еще и поныне на Москве обретаетца и Царем Сибирским слывет. Ермак гордый увидев, что дело ево так благопоспешно пошло, восприял намерение иттить далея, но токмо когда он шел на низ по реке Иртыше несколько миль от Табольска, ночным временем множество Татар на него напали, и не мало из ево людей побили, и Ермак намерен был сам с своего судна перейти на другое, упал в воду, и потонул, а тела ево никогда нигде не нашли. Между тем Строгонов писал ко Дворцу, и скоро после того приехали несколько сот Российских салдат и Афицеров, которые в новозавоеванные места определились, и заступили; и сие было начало завладения Царя Сибириею.

Татары, которые около Табольска живут, все суть Махометанского закона. [380] Любопытствовал, дабы видеть их церемонию. Я просил Господина Воеводу, чтоб он меня взял с собою в их мечеть; понеже кроме начальников никому во оные входить не позволяется, что он по моему прошению и учинил. В помянутой мечете кругом большие окна сделаны, которые того для отперты были, и на полу хорошие ковры посланы были, только и укрепления в сих мечетех; примечать достойного изобрел я все: кто входят, башмаки свои оставляют за дверьми, и сидят рядом на полу по Персицкому; поп одет был в ризы, из белой китайки сделанных, а на голове у него чалма из белого полотна; когда люди все были по местам, позади их воющей голос слышан был, которой промолвил некоторое слово, то всяк встал, и сел на коленки; тогда поп выходил, и сказывал им некоторые слова тихо, да вдруг закричал всею силою Ала, Ала, Могомет! теж слова присутствующие еще крепче ево закричали, и на землю поклонились; а как замолчали, то поп начал смотреть в руки свои, яко бы он там нечто читал, а вдруг другой раз закричал крепче голосом Алла, Алла, Магомет! по том он молчал, повернул голову к правому, а после к левому плечу, и тако оная церемония окончилась, которая весьма краткая была.

Главной поп называется Мувтий, Арабского роду, преимущество которео [381] Магометанцы за великую честь почитают; притчиною есть то, в великом почтении имеют тех, кои по Арабскому читать и писать умеют. Поп, которой службу отправлял, позвал нас к себе в дом, и потчивал чаем; у всех Татар имеютца рабы больше из Калмыков, и между ими случитца иногда быть детям и Князей Калмыцких, которых набегами берут.

Тогда я в Табольску со всеми запасами, которые мне для дальнего провождения пути надобны были, требовал конвою, сел на судно, по реке Иртыше Июля 22 дня поехал; по берегу оной реки множество деревень имеютца, из которых знатные Ямам и Демьянск, в которых живут Татары и Остяки; блиско Демьянска речка Пенкюха в Иртышь впала.

Июля 28 дня приехали мы в Самаровской ям, где мы гребцов переменили, и судно наше мачтою снабдили в том намерении, дабы при способном времени парусом бежать рекою Олью, от которой мы уже не далеко были. Вода реки Иртыша белая и очень чиста; она имеет верьшину свою в горах Калмыцкой земли, и течет от полудня к полуночи чрез два озера Кабако и Занзан. К Зюд-Осту Ямышевские высокие горы, на которой кедры ростут; а к Нерд-Осту поля, чрез которые оная идет, весьма низкие суть, где имеютца медведи и черные волки, так [382] же красные и серые лисицы чрезвычайной величины; несколько миль от Самаровского яму течет река, называемая Камсука, которая во Обь впала, и по берегам оной реки ловят серых лисиц, не много хуже тех, которые находятца в Редком Воласе, о которых выше сего в третьей главе упомянуто. Не могу оставить росказать здесь дивной случай, которой мне сказан от Самаровских жителей: прошедшей осени у них случилось поутру, как рассвело, большой медведь, пришедши во оную слободу, и разломав двери некоторой конюшни, где коровы держались, взяв одну корову, и держав оную передними лапами, и на задних ногах побежал и с добычею своею, соседи розбудились от ревения оной коровы, встав, и взяв ружье и дубины, побежали за медведем, и часто по нем из ружья стреляли, чтоб он корову покинул, однако унес.

В Самаровском яму живут Руские ямщики, которые получают Его Царского Величества жалованье. Воеводы, протчие чины, которые в Сибирь по указу едут, куда надлежит, отвозят без прогонов; ониж должны всем через их слободу едущим за небольшие деньги до города Сургута зимою подводы давать, а летом водою отвозить. Они в свои сани сабак запрегают; понеже на лошади ехать не возможно для снегу, которой по тамошним дорогам иногда вышиною на сажень выпадает. Сии сабаки тонкие, но однакож [383] великую силу имеют. Две сабаки повезут сани и с клажею три ста фунтов, и везут так лехко, что след их по снегу чуть знать, и так скоро, что саням в снегу утонуть не возможно. Большая часть из оных, что по последнему слову, когда кто перед ними скажет, узнают, скороль им достанетца ехать, и тогда соберутца по ночам, и воют; когда они на дороге изохотятца зверей ловить, то хозяин принужден ружье свое взять, а их в лес отвести, а сам пойдет на лыжах по снегу; а когда затравит что, то хозяин возмет себе шкуры, а мясо сабакам отдаст, что случаетца больше всех черных лисиц, и по том путь свой дале препровождает.

Сии сабаки среднего росту, рылы имеют вострые, уши прямые, правило длинное и серпом, они на волка и на лисицу так схожи, что охотники часто ошибаютца в лесах, и вместо помянутых зверей их часто застреляют. Также сказывают, что оные сабаки с помянутыми зверьми блудятца, и за подлинно будто видали, что лисицы и волки стадами приходят в деревни, где охотники и с своими охотничьими сабаками живут.

Июля 29 числа поехал я от Самаровского яму, и река Иртыш впала в реку Обь, и чрез два устья, из которых одно проездом труднее другова. Мы шли чрез то, где опасности меньше, и на другой день, то есть Августа 1 дня приехали [384] в славную реку Обь, которая по тому месту на добрые полмили расширяется к западной стороне; являются по берегу оной высокие горы, а к востоку, докуда смотреть можно, имеютца поля гладкие.

Августа 6 дня приехали мы в городе Сургут, которой лежит по восточному берегу от сего города до города Нарыма, которой по томуже берегу вверьх по реке Обиж; находится в лесах и в борах соболей, из которых иные самые черные, а иные красноваты, тут же что наилучше и большой горностай ловитца; из самых хороших черных лисиц между такими лисицами и такие, которые берут на Дворцовой расход, такие, которые вместе оценятся по три ста рублев, и так черны, что никакой соболь из всей до удали против их не будет; тех лисице ловят сабаками, и притом мне сказывали дивной случай, с год де тому назад не в отдаленной от Сургут деревни прилучилось.

Хорошая черная лисица явилась некоторого дня у ворот деревни, где увидя оную мужик, пустил сабаку свою за оною, чтоб поймав, такою хорошею шкурою покорыстоватца; лисица признала, что ей от сабаки уйтить не возможно, вздумала хитростию спастись, и пошла сабаке встречу ласковым образом, наклоня голову, и шевеля хвостом, ложилась на спину, и вставая, около сабаки скакала, и так обольстила сабаку, что она, забыв [385] горячность свою, и заимно также льстила, и с нею валялась и играла, и не тронув ее, паки побежала назад, а лисица в лес ушла; чего ради мужик, увидя оное, хотя ружье свое в руках имел, да препятствовать не мог, возвратился назад весьма печален, что такой хороший зверь ушел, которого увидеть не чаял. По прошествии двух дней лисица паки на прежнее место явилась; мужик, увидя оную, у которого белая сабака была, которую он с собою тогда не взял, хотя оная у него была из лутчих, вздумал оную сабаку ныне за лисицею пустить; но токмо черная сабака из прежних, которая за оною пущена была, уже приближалась, и лисица играла с нею, а белая сабака весьма искусная, на хитрость умышленная, претворила себя, якобы и оная с нею играть вознамерена, скакала, и показывалась, токмо для того приближается, чтоб от своих друзей не отстать, но токмо взяв свои меры, бросилась на лисицу, и лисица вскоча назад, освободилась, и в лес ушла, где оную того дня найтить было не возможно. Мужик пребезмерно тужил, почитая себе в щастие, чтоб такою хорошею шкурою покорыстоваться, да и отчаялся, что уже дважды у него ушла, которую в третий раз не увидит, и думал оного долго о способе, чрез которой бы ему желание свое исполнить; имел напоследок щастие то, выдумал, что ему действительно было, [386] очернил белую свою сабаку, дабы лисица ее не узнала, и отвел ее одну в лес, которая духом сыскивать горазда, нашла скоро след той лисицы, и лисица увидела издалека, и признала оную сабаку за тое черную, которая с нею играла, а вреда ей никакова не учинила, и прибежала тотчас к ней встречу, и начела играть, как она обыкла с другою сабакою, но токмо сия смышленная чертовка, лестя лисице и нашед такое время, и ухватя за шею, задавила до смерти, и отнесла хозяину своему, которой за кожу взял сто рублев.

Черных лисиц и с сединою, кои называютца бурые, так множество, а самых черных находитца не много, тож красных лисиц; рассамахов и бобров множество ловят.

Рассамах хищный зверь есть, которой тем питается в дереве разным образом как рысь, и там не тронитца пока осел, лось и заец забежит мимо того места, где он караулит; и как увидит блиско, броситца, и ухватит зубами за тело, и заест до смерти. Некоторой Воевода, которой такова зверя для увеселения у себя держал, приказал ево в воду бросить, и пустил за ним дву сабак, и тот рассамах в тот час одну ухватя за голову, утопил и к другой приближился, которую равным же бы образом умертвил, токмо некто из посторонних бросил полено в воду, [387] которым помешало, а между тем сабака отплыла от него прочь, и тем спаслась.

Бобров находится там множество, подле тракту являются стадами, про них многие дивные вещи рассказывают, из которых, уповаю, не многие имоверные, а иные фабулам подобны; представляю при сем, которые что тамошние жители за истинну признавают.

Понеже бобры питаются рыбами, того ради они живут по берегам рек; однакож больше обретаются по пустым местам, где суда не ходят. Весною все, которые из одного краю совокупятца стадами, и пойдут соединенным образом ловить других их роду, и сколько их достать могут, тех утащат с собою в свои ямы, и владеют ими, подобно как рыбами. Они грызут зубами целые деревья, которые после в меньшие куски настоящей длины перегрызут же, и из того делают себе жилье, для поклажи заготовленного про себя летом запасу чуланы строят; сие однакож не столь дивно, как обычай их: когда самки их плодятся, то все того соседства бобры соберутца, и пойдут стадами, и перегрызут зубами дерево толщиною иногда от четырех до пяти дюймов, а длиною двух сажен, и тащат оную тягость в реку, и ставят чрез реку стоймя одно после другова, и запрудят тем деревом реку подобно как плотину, хотяб какая быстрота реки была, [388] оную не повредит; а ежели человек тронетца рукою хотя чуть до того дерева, то в ту минуту все отвалитца, и плотина испортитца, и попловет все на низ, как и обыкновенно дерево по реке плавает.

Вышли вверьх реки Оби, то парусом, то бечевою, как ветр нам способен, или противен явился. Августа 13 дня приехали мы к устью реки, называемой Вага, которая вершину свою на Туруханских горах имеет; оная широка и вода в ней черновата, она течет из Норд-Осту, и впала с правой стороны в Обь промежду Сургутом и Нарымом.

В 24 день прибыли в Нарым, которой город лежит по правой стороне реки, на хорошем и веселом месте; оной кремль гарнизоном хорошим снабден; около оного города находитца множество красных и бурых лисиц, бобров, и горностаев и соболей.

По тех мест по берегам реки Оби идолопоклонники живут, называемые Остяки, которые живут в избушках, из лубьев состроенных, и оленьими кишками связаны. Сей народ признавает, что Мусит на небе бог был, которой всем обладаем, но токмо они ему никакой чести не отдают, а делают себе идолов деревянных и из глины, в разных человеческих фигурах изображенные, которым они молится, и всяк имеет идола своего у себя в избушке, а 389] называется по их Сентански. Знатнейший из них тем от простова народа отменяется, что своих идолов шелковыми платьями на Руские сарафаны подобными наряжают, и по одной стороне идола висят кудри, пополам с длинными человеческими волосами смешены и из гривы лошадиной а с другой стороны сосуд с молошною похлебкою, чем они на всякой день идола своего кормят, и льют им большими лошками в рот, а идолы не умеют проглотить, и течет у них по обеим сторонам рта до земли подобно как ручеик.

Сие идолопоклонники время молитвы либо стоят, или сидят на земле, а никогда не покланяютца, и молитвы их в том стоят, что они губами мызгают, и свистят подобно как стучат. Некоторого дня множество их пришло к нам на судно, и продавали рыбу: тогда один из моих людей, желая их раздразнить, взяв из своего баула дивну махину, которые в Наекберхе делаются, а именно образ медведя, в котором были часы, и пружины такие, чрез которые медведь на барабан часы бил, и притом глазами вертел, чему Остяки дивовались такой вещи; как оная махина стала играть, они все испужались, и удивительно было смотреть на их пазнатуры и дураческие действы, и начали губами мызгать, и свистать, и стучать, так как они молятся своему Сентану, [390] и почитали оную свыше идола, и говорили, что наши де Сентаны против сей фигуры ничто; и ежелиб де у нас такой Сентан был, мы бы де ево черными соболями и лисицами украсили; и притом просили, чтоб мы им ту махину продали токмо им; тотчас приказал ту фигуру спрятать в сундук, дабы их идолопоклонству больше поводу не дать.

Остяки держут столько жен, сколько пропитать могут, и в женидьбах своих ни на какое колено не смотрят свойства; когда из них кто умрет, то свойственники умершего запрутся в шелашах своих, и лицо закроют, и лежа на коленях чрез несколько дней беспрестанно воют, по том умершего понесут на палках, и погребут.

Они в нищете живут, хотя в такой земле обретаются, где чрез прилежание свое всем довольныб быть могли, ибо около Оби реки, что ни лутчая мяхкая рухлядь находитца, и в реке рыб толь множество, что мы за дватцать осетров только на три копейки табаку дали, но токмо Остяки весьма ленивы, и когда они столько соберут, чем зиму прожить чают, то больше того не желают, и протчее время так праздны пролежат. Собою они среднего росту, нежные, и к работе негодные, рожею дурны, нос имеют широкой и плоской, красноваты, и люди весьма невоеванные, и ружьем владеть не могут, а действуют на охоте луками и стрелами, и [391] то не горазди; одежды у них другой, кроме что из осетриной кожи, не имеется, которую выделывают, и шьют платье и шапки, а на ногах кроме ничего, как только башмаки и с чулками из той же осетриной кожи сделаны, и то только что ноги у них непрестанно мокры, они в такой одежде всю зиму претерпевают; но токмо когда морозы случатца чрезвычайные, то они на верьх той одежды другое такоеж надевают из той же кожи сделанное крепко. Примечают чрезвычайные морозы, которые в их век были, помнят, и разговаривают промежду собою, помнишь ли ты зиму, что по два платья носили; а иногда зимою ходят на охоту, одевшись осетровой кожи в платье, и грудь не застегивают, а нагреваются тем, что непрестанно бегают по снегу на лыжах; когдаж сильные и жестокие морозы на них найдут, что часто случаетца, и кто из них стерпеть не может, то они сами обнажатца и бросятца в снег, чтоб без муки скорея умер, и пропадают. Жены их почитай таким же образом одеты, как и они. Остяки лутче забав не имеют, как медведей травят; иногда они собравшись на охоту пойдут, то вместо оружия всяк имеет рогатину; и когда они такова зверя убьют, отсекут ему голову, и повесят на древо и станут круг ево, и подобно как идолам своим честь отдают; и по том к туловищу медведя придут, и сожалея [392] об нем, печальным образом говорят, кто тебя убил? Руские. Кто тебе отсек голову? Тапор Руской. Кто с тебя кожу содрал? Ножик, от Руских сделанной; одним словом, Руские всему притчина, а Остяки смерти медведя невинны.

Остяки имеют своих Князей, из которых я одного видел, называемого Князь Мурсемуганик, которой несколько сот шелашами владеет; оной подати собирает с них, и Воеводе Его Царского Величества отдает, и ево в том щитают. Сей Князь пришел ко мне на судно и с своею свитою для свидания со мною, и поклонясь по своему, дарил меня свежею рыбою, за что и я ево взаимно подарил табаком, и воткою поил ево, чем он весьма доволен был, и отнесши мой подарок домой, паки ко мне пришел, и просил меня, чтоб я к немух в гости шед, и по той ево прозбе не для ево стола, но для любопытства, чтоб дом его увидеть; и пришед в дом ево, которой из лубья зделан, шелашик небольшой, и не лутче, как и упоследнего ево подданного, застал тут четырех ево жен, двух старых, двух молодых, платье было из красного сукна, и около шеи несколько ниток стеклянного бисера, и в волосах такой же жемчуг, кои были заплетены, и по обеим сторонам висели серги у ней большие проволочные, к которым длинные снурки привязаны, а по оным снуркам также бисер был нанизан; причем из [393] поминутных женщин подчивали меня сушеною рыбою, всякая на особливом блюде, из березового лубья сделаны; а которая красным платьем одета, принесла на таком же блюде осетрину свежую, которая такова желта была, как червонное золото. Я поел не много, и велел их подчивать воткою и табаком, к которому Остяки великие охотники; в помянутом доме никакого убору я не приметил, кроме лубеных люлек и ящиков, в которых постели их положены, а имянно струшки, которые так мяхки, как наши перины, чурки были по углам для огня, которой по средине шелаша роскладен был; поваренных судов только один медной котел и несколько лубеных, в которых стряпают на жару, понеже на огне ими варить не возможно.

Остяки обоего пола табак курить охотники, но вместо трубок употребляют глиненые кальяны, и приставят чубук, или дягиль, и взяв в рот воды, и натянув дым, и вместе полон рот воды с дымом проглотят, чрез два, или три все выкурят, и так затянутца, что с полчаса на земле без памяти лежат, и глаза помутятца, и руки и ноги дрожат, и во рту пена, якобы параличем убитые, от чего множество их в воде и в огне пропадают.

Ежели кто им вспомнит про их родителей, которые уже хотя и давно померли, то они жестоко рассердютца, а [394] читать и писать они не умеют; и что в их веках ни сделалось, они не помнят; ониж так ленивы, что ни пашни не пашут, ниже сады имеют, однакож хлеб очень любят; у них ни церквы, ниже попов не имеетца; а суды по рекам употребляют лубяные, тонкими досками усланные, которые длиною трех сажен, а шириною на 5 футов, на которых они возле самого берегу ездят, опасаютца, чтоб не розбило.

Остяки зимою шелаши свои оставя, делают себе землянки, в которых токмо одно окно наверьху имеют, в которое люди входят, в той же и дым выходит, а спят на земле подле огня; и когда их изоймет стужа, то они непрестанно то тем боком, то другим, к огню поворачиваются, и так ночь препровождают, хотя и всегда там ненастье случаетца.

Остяк, которой о верности жены своей сумневаетца, то отрежет горсть шерсти медвежей и подает жене, на которую подозрение имеет; и буде она не виновата, то с охотою от него приимет; а ежели виновата, то принять не смеет, и повинную принесет: то он от себя отпустит, которая вольна за другова вытти замуж. Такая проба у них с великим почтением и откровенным сердцем делается; понеже оной народ признавает, буде такая женщина лгать дерзнет то всеконечно тот медведь чрез три дни из [395] мертвых востанет, и такую женщину съест; а когда у них до присяги дойдет, то они тому лук и стрелы, тапор и дубины положат в таком намерении, ежели кто не право за такие инструменты примется, то того часу тем и убит будет. Такоеж намерение и Российские, кои в тех краях, за истинну держат. Впротчем до устья реки Оби, где оная в Студеное море впала, до реки называемой Томклима, та такова студена, что ни хлеба, ниже овощей там не родитца и меду не находитца, но токмо одни кедровые орехи по деревам ростут.

Покинувши Обь, ехали мы выше Нарыма по реке Кете, которая от Норд-Осту в Обь впала, и Сентября в 1 день приехали в город Кетской, тогож Сентября 28 дня в монастырь святого Сергия, а Октября в 3 день в село Вараченкино, и тогож дня некоторой человек из моих людей, называемой Яган Геор Ветцел горячкою умре; оная горячка с апостемою, которая у него в груди имелась, прыткою была, чем он уже через две недели болен был. Оной Ветцель Шленской природы, живописец был.

Октября в 7 день приехал я щасливо в Маковское село, где я отправил похороны нещасливого Ветцеля, которого я велел погресть посреди села близь реки на имеющемся холме.

Езда по реке Кете нам всем всех скушняе была, мы были чрез пять недель [396] на воде, и шли с великим трудом вверьх по реке, которой стрежень имелся очень быстр, и течет весьма криво, а по берегам оной никто не живет, кроме некоторых бедных Остяков, которые увидя нас издалеко, в лес убежали как дикие звери; они такиеж идолопоклонники, как и те, которые на реке Оби живут, токмо язык особливой.

Мы не токмо так трудным путем были на воде утруждены, но сверх того от самого Табольска, окроме рыб, никаким правиантом не запаслись, в чем скудность имели, а паче всего в муке; однакож мы шли весьма тихо; понеже Остяки, которые наше судно тянули, так угасли, что надобно было их беспрестанно к работе понуждать, и на всякой день из них бежали; а последним морозом, которой на нас нашел, так утомило, что уже судна и с места тронуть не могли.

От нас еще три писать миль впереди было, и по тому тракту хотя путь наш дале препровождать могли бы, токмо никакого места пристать не имелось, и тако мы пребывали в пустом месте, и с голоду умереть бы могли, ежелиб Енисейской Воевода, которой по щастию нашему о путешествии нашем уведомился, и к нам людей и правианта встречу прислал.

Земля, чрез которую река Кет течет, ровная, и кустами и лесами украшена; течение оной реки так криво, что едешь чрез весь день, а к вечеру блиско [397] тогож места приедешь, откудова с утра поехали; рябчиков, фазанов и тетеревей по берегам множество находитца и можно их много застрелить по утрам и по вечерам, когда они прилетают воды пить, что нам было весело смотреть, и в скудости нашей весьма было приятно; а на полях мы много видели земляницы, малины, смородины; в горах, которые лежат к Норд-Осту от сей реки мамонтовые кости и зубы находятся, также и по берегам рек Енисея, Турухан, Мукгачей и Лены и около города Якуцкого до Студенего моря. Все сии реки идут чрез помянутые горы; и когда тает лед, то по оным так жестоко идет, что из оных гор превеликие куски земли отмывает и уносит; а как вода убудет, то те куски земли обсохнут, и рассенутца, в средине которых зубы мамонтовые, а иногда и целые мамонты лежат. Некоторой путешествующей, которой со мною ехал в Китай, что он повсягодно ездил искать Мамонтовых костей, за истинну мне сказывал, что в одном месте целую голову Мамонтову в мерзлой земле нашел, токмо де мясо на оной уже гнилое было, и зубы в щеках так были, подобно как у слона, что ему и с товарищи ево вырвать было трудно, а кость шейная еще и крововая была; он еще искал дале в той же мерзлой земле, и нашел мерзлую ногу чрезвычайной величины, которую он в [398] город Тураханск отвез, и оная нога по ево словам такова толста была, как у дородного человека около поеса бывает.

Тамошней народ о таком звере разное имеет мнение; идолопоклонники, Якуты, Тунгусы и Остяки чают, что маманты живут под землею в пространных пещерах, откуду они никогда не выходят, и во оных якобы ходить могут, но токмо когда они из оного места на другое выступят, то земля подымется, и вдруг провалится, от чего великие пропасти бывают; и будто сие дикие люди часто своими глазами видят; ониж думают, будто мамант того часу умрет, как свет увидит, или воздух выходит; и в том стоят, что все маманты, которые по берегам реки находятца, таким образом пропали; понеже те реки из их пещер выходят, и те звери будто к берегам тех рек нечаянно выходят. Таковое сего народа есть мнение; токмо однакож никто маманта не видит живова.

Древние Сибиряки и Руские верят, что маманты и слоны одно, хотя зубы из мамантов больше нагнуты и против слоновых в щеках крепче, о чем следующим образом рассуждают: До потопа, они говорят, места их якобы были весьма теплые, и слонов тамо имелось множество, кои со всеми протчими тварьми потопли, и плавая по воде, пока оная збыла, и тогда такие слоны в грязях [399] и в болотах остались, а после потопа климат у них переменился, и стало быть весьма холодно, и оные болоты купно и с слонами замерзли; а как от вешнего воздуха растает, что наверьх выходят, а мерзлость их от гнилости сохраняет, и сие мнение не льзя весьма уничтожить, выключая токмо о перемене климата. Сказано может быть, что в потопе вода, которого весьма свет залило, слоновые падалище в те места принесло, которые там купно и с землею замерзли.

Впротчем такие мамантовые зубы в помянутых местах летом подлинно находят; которые из них черные и расколоты, те ни к чему не годятся; а которые хорошие, почитаются так как слоновая кость, и такие вывозят в Москву, где из них гребни и иные славные вещи делают. Путешествующий со мною, о котором я выше сего упомянул, мне рассказывал, что он прежде сего в такой голове нашел два зуба, в которых обоих весом двенатцать пуд тянуло, то есть около четырех сот Немецких фунтов, и потом оной мамант, из которых щек такие зубы выдернули, может быть был чрезвычайной величины, ибо те зубы, которые всегда находят, против помянутых гораздо меньше; однакож с ним я о мамантах не рассуждал. Никто меня не мог обнадежить, чтоб живова когда видал, ниже каковы они собою. Из чего [400] признаваютца, что мнение упомянутых народов о пребывании таких зверей, окроме чаяния, основания не имеет.

В Маковском покинув скушную реку Кет, шел не больше дале сухим путем, и приехал щасливо Октября 21 дня в город Енисейск, которой расстоянием от Маковского шестнатцать миль, и принужден в помянутом городе зимнего пути ждать. Я имел довольное время отдыхать, и тамошнюю землю рассмотреть; Енисейской и во всей провинции, в которой оной город наиглавнейшей именуетца по реке Енисии, которая течет подле стен оного города. Оная имеет вершину свою к полудни в Калмыцких горах, течет прямо к северу, и впала в Студеное море чрез одно устье, и тем от реки Оби отменна, которая разными устьями не в один залив пришла; у города Енисейска оная шириною около двух верст, и вода в ней белая и чистая, но токмо рыбы в ней мало находитца. Купецкие люди города Енисейска мне сказывали, что семь лет тому назад они обще на ловлю китов судно отправили, о котором и поныне никакого известия не получали; из чего я признавал, что такое судно всеконечно во льду пропало, однакож жители града Туруханска, которой ниже Енисейска по той же реке лежит, мне известили, что они повсягодно для такой ловли суда отправляют, и щасливо возвращаютца. [401] Знатно что во оном городе люди знающие, и время способное выбирают, и ото льду, которой по морю ходит, умеют себя беречь.

Город Енисейской расположением не великой, токмо людной, и укрепленной, и деревнями и монастырями окруженной, и поля к пашне весьма удобные, хлеба богато, скотины и птиц везде там множество; народы, называемые Тунгусы, которые живут по берегам реки Тунгусенки, росправе оного города подвержены; оные Тунгунцы платят Его Царскому Величеству подати мяхкою рухлядью; морозы в тех местах такие жестокие бывают, что там никакие фрукты, окроме земленицы и смородины, не родятца, и тех мало находитца.

Сколь скоро зимний путь становился, поехав из Енисейска по реке Енисее, которую оставя на праве, Генваря в 20 день к Тунгуске реке приехали, и прибыли в Рыбной Острок; понеже рыбы там множество ловят; оной Острок посреди реки Тунгуски лежит, и Руские на оном живут, ловят там осетры, щуки и семги чрезвычайной величины, что и называют оной город по тому Рыбным.

Генваря в 25 день приехали в город Илимской лежащей по реке Илме, которая течет из Зюдоста до Нордюнордоста, [402] и впала в реку Тунгуску. По берегам оной живут Руские и Тунгусы.

Из Илимска расстоянием несколько верст великие пороги, называемые Шаманские; понеже славной Тугунской Шаман, или колдун блиско сего живет и шалаш свой имеет. Сии пороги продолжаютца на три версты, и подошва оной реки не токмо камениста, на и по берегам страшные каменья являютца; вода по оным такова быстра течет, что и смотреть страшно; валы бьют с каменья, понеже им тут припор, и оттуда поворотясь, разливаютца в глубину, упираютца, откуду и выходу нет, от чего так шумит, что расстоянием мили на три слышно. Суда, которые вверх по тому берегу идут по шести и по седьми дней удержаны тем бывают; ибо не токмо оные завозом итти, но сверх того надобно людей заставить, дабы окованными по концам шестами судно против быстрины удерживали; иногда весь день трудятца, но однакож судно ни с места тронуть не могут, а паче когда по мелким местам случитца, где судно на каменья надвигаетца, и валы так крепко и часто но носу бьют, что оное на корму упираетца, и опасно, чтоб не опрокинуло; насупротив того вниз ходящие суда так скоро пробегают, что удивительно; и я сам видел, что в двенатнать минут и меньше оные три версты пробегают; однакож такую [403] предосторожность имеют, что товары выгружают, и на том месте паки нагружают, где опасности нет.

Руские или Тунгусы, которые по сему месту итти принуждены, суда их двумя правильными веслами снабдевают, из которых одно на носу, а другое на корме имеютца, и по обеим сторонам гребцы имеютца, лодманы командуют, замахивая полотном; понеже вода так шумит, что голосу не слышно; они же для всякого опасения суда свои накрывают, дабы валы, которые сверху бьют в судно, не помокло, и тем бы судно не затопило; однакож повсягодно на сем месте, какое нибудь судно пропадет, и которые навигацыи не знают, те против других опасности больше имеют; кто такое нещастие имеет, что судно ево пропадет, и на том месте разобьетца, тому ни по которому образу спастися не возможно, и тела их, которые там утонут, мало находятся; и для того, по берегам того места несколько сот крестов находитца, которые от Руских поставлены бывают над потоплыми и для памяти своей, и для товарищей.

Впротчем сии пороги только летом видны; ибо зимою лед из моря воду остановит, от чего поворотитца к вершине, и пребывает, и с высокими местами сравняетца, и замерзнет так, что чрез оные пороги, которые подо льдом скрытые, на санях свободно можно ехать. Выше сего упомянуто, что Шаман то есть [404] Тунгуской колдун, блиско речных порогов живет, слух про которого слугу диавольского везде в тех местах рассеялся, возбуждало меня такое любопытство отъехать с настоящей дороги; нашел человека ростом высокого и летами старого, которой двенатцать жен держит, вид его весьма смелой, и смелость его до нахальства распространяетца; ибо он для своей науки между товарищи своими в великом почтении; он мне показал того часу все свои инструменты, которыми при отправлении своем действует, и свое церемониальное платье, которое железными висящими разными птицами, рыбами и дикими зверями, стрелами, пилами, палашами, дубинами, и протчими страшными фигурами украшено было; обувь его також из железа сделана, и подобными фигурами, как платье, изнавешено было; рукавицы ево были две махины, во образ медведя сделанные, а голова шишаком железным, таковыми же фигурами изображенными покрыта была, а напереди того шишака два великие роги железные, на оленьи похожие, укреплены были; отведал такую железную лату поднять, но токмо одною рукою и с места чуть тронуть возможно было. Когда помянутой колдун службу свою отправляет, он помянутое платье на себя наденет, и взяв в левую руку барабан, а правою во оной бьет палочкою, обшитою мышачьею кожею, притом он пляшет то на [405] одной, то на другой ноге, дабы упомянутыми железными фигурами, которыми он весь обвешен, гремел, и сообщая к тому шуму медведей свой рев; ибо он подобно как медведь реветь умеет, и прямую адскую музыку творит; он при мне такое действо учинил, токмо сие обыкновенное начало ево действ назватися может. И я приобщаю при сем дальние ево поступки, а именно: когда из Тунгусов кто пограблен, и у сего колдуна имя грабителя своего, или иное какое нибудь откровение, спросит: то надлежит прежде всего ево довольствовать, и по том он свое действие зачинает таким образом, как выше упомянуто; притом он не престанет в барабан бить, плясать и реветь, пока большая черная птица страшной фигуры вдруг чрез трубу в шелаш его прилетит; тогда Шаман опрокинетца, и лежит без памяти, пока птица тогож часу опять пропадет, и погодя с четверть часа, колдун опять в себе приидет, и встанет, и тайность откроет, в чем он, что до Тунгусов касаетца, никогда не погрешит. Все того краю идолопоклонники к сему ложному пророку во всех века своего случаях прибегают, и за такое ево пророчество, что он похочет, то ему заплатят, и он не малое богатство наживет, которое однакож в скотинах состоит. [406]

Сии идолопоклонники, которые называютца Низовые Тунгусы, собою велеки и широки, и волосы имеют длинные и черные, которые заплетают в косу, и на спине у них висит подобно как хвост лошадиной, а жены волосы свои жемчугами и разными железными фигурами украшают; лицо у них широкое, но токмо нос не таков плоск, и глаза не таковы малы, как у Калмыков бывают; токмо тайные уды поясом коженым шириною на четверть, которой кругом подобно как бахрама вырезано, в левой руке они почитай всегда носят горшок, в котором куритца гнилое дерево, и тем они от комаров спасаютца, которых по реке Тунгуске и по лесам тех мест множество имеетца.

Путешествующее принуждены себе, лицо свое, руки и ноги покрыть, ежели от помянутых комаров мучены быть не желают; которые и дикой народ больше моглиб оскорбить, токмо кожа их, от того что они наги ходят, затвердела, и мало чувствуют.

Тунгусы красоту лица очень любят, но токмо, дабы по их обычаю лицо красное было, надобно ево резать; они шьют себе рожи разными узоры по лбу, и по щекам, и по бороде нитками, которые нитки черною сажею намазаны, и когда они чают, и фигуры крепко по лицу изображены они нитки выдергивают, и [407] таким образом сие изображение вечное у них бывает.

Зимою они носят платье, из оленьей кожи сделанное, и собачьими кожами подбивают, и снаружи лошадиные хвосты по разным местам для украшения пришивают; они ни пеньки, ни шерсти не имеют, однакож из рыбей кожи нитки делают, которыми платье свое и посуду сошивают; вместо шляпы на голове оленьи кожи и с рогами надевают, которые наипаче тогда носят, когда за оленями гоняют, дабы оной зверь таким видом, будто он тогож роду, обманывают; и чтоб сия хитрость действительней была, они у них на руках и на ногах ползают, и дабы тайным образом ко оным приближитца, и по оным так блиско стреляют, то редко не убьют. Для увеселения своего они собираютца, а один из них в средине станет, и держит длинную палку в руках, и со оною палкою он вкруг вертитца, как бы товарищей своих по ногам ударить; но токмо они так стерегутца, и ноги так скоро поднимают, что редко кому попадетца; однакож когда случитца, что палкою кого ударит, и того в воду посадят.

Умерших вешают на деревья, и висят, пока сгниют; тогда кости их погребают; попа никакова, окроме Шамана своего, не знают; а домы у них деревянные, в человеческих фигурах [408] изображенные, и длиною на пример с поларшина, и всякой Тунгус имеет своего особливого идола в своем шелаше, где он ему на всякой день что наилутчее кушанье представляет, но токмо идолы Тунгусов апетитов не имеют больше, как о идолах Остяков выше упомянуто; того ради и их кушанье, которое им в рот пихают, равным же образом по обеим сторонам рта до земли течет.

Шелаши сих идолопоклонников из берестового дубья состроены и снаружи лошадиными хвостами и гривами обито, по воротам они луки свои и стрелы вешают, и мало находятца такие шелаши, в которых молодых сабак не жарят. Лодки их также из березовых лубков сделаны, они длинные, но токмо уские и без лавок; понеже гребцы трудятца на коленях, и гребут с правой и с левой стороны по переменам; ибо с обеих сторон вдруг грести не возможно; однакож такие бездельные лодки восемь человек лехко поднимают, и ходят на них до большим рекам без всякого опасения. Что до промыслов Тунгусов касаетца, они летом рыбною ловлею, а зимою охотно питаютца, на которой они всякую рухлядь достают.

Проехавши землю Тунгусов, приехали Февраля в 1 день в крепость Бурат, Подле которой река Ангара течет блиско Байкал моря, или озера; тогож Февраля 11 дня приехали в другую крепость, [409] называемую Булаганск; по той же реке по горам и по полям сих двух мест живут идолопоклонники, называмые Бураты, которые скотиною богати, и больше всего быками и коровами, у которых шерсть длинная, но токмо оные без рогов. Сей народ живет в избушках низеньких деревянных, известью подмазанных и глиною покрытых, в среди которых они огонь кладут, а дым чрез отдушину, что на потолоке имеетца, выходит; они строятся один подле другова, как деревни бывают, но всегда по берегу какой нибудь реки; ониж жилье свое не переносят как Тунгусы и протчие идолопоклонники, о которых выше сего упомянуто, и пред избушками ставят в землю большие столбы вострые, как копье, к которым баранов, козлов и лошадиные кожи привязывают.

Весною и осенью их собираетца несколько сот, и ездят верхами за охотою оленей, диких коз и сайгаков, что на их языке аблава называется; когда они на то место, где за зверьми гонять намерены, приедут, они вкруг становятца, что немалое место окружат; по том они все вдруг к средине приближаютца, и таким образом, как кольцо, и стесняются час от часу ближе, и тем зверей окруженных множество добивают, и часто случаетца, что ни един не уйдет; понеже всякой охотник больше тритцати раз выстрелит; [410] случаетца, что они, стреляя беспрестанно и беспорядочно, друг друга застреливают, и множество лошадей ранят, и стрел своих они отнюд не потеряют, но по окончании охоты всяк свою разберут.

Они из всех зверей, сколько их не убьют, кожи сдерут, и вынимая кости, мясо на солнце сушат, и пока оного станет, тем питаютца; а буде все изошли, то они опять за охотою ехать, или рыбною ловлею промышлять вздумают.

А что они ждут так долго, не из какой лености; но понеже тем обнадежены, что таких диких зверей завсегда, когда хотят, довольное число достать могут, и подлинно в тех краях зверей толь множество имеетца, что мне самому с горы случилось видеть диких коз, которых длиною на полторы версты шли стадами; однакож рухляди мало находится там, и около пяти, или шести миль только небольшое число медведев и волков находитца.

По сим местам путешествующие верблюдов и быков покупают, сколько им для отвозу своего богажа надобно. Бураты денег никаких не берут, но токмо злато и сребро, оловянную и медную посуду, простых соболей, красные Гамбургские сукна, выдры и Персицкие парчи разных цветов; за быка они возмут помянутого товару, ценою на четыре, или на [411] пять рублев, а за верблюдов на десять и на двенатцать.

Сии идолопоклонники собою великие, широкие, и думают про себя, что лицом они пригожи; ониж отчасти на Китайских Татар похожи, обоего полу люди зимою из бараньих кож кафтаны носят которые широки, и по обеим концам железом окованным поясом подпоясываются; шапка, которую употребляют они, называетца малахай, которою уши покрывают; многие из них лехкое носят платье, сделанное из тонкова краснова сукна, но токмо страшно на них смотреть; ибо они никогда не умываютца и ногтей не обрезывают; девицы у них волосы свои заплетают в розные косы, которые как и женщины, около головы подобно как лучи солнечные стоят, а женщины только по одной косе, на одной стороне висящую имеют, и разными оловянными фигурами украшены; когда из них кто умрет, то они ево в лутчем ево платье с луком и с стрелами погребут. Закон их в одном действии состоит, что они в год дважды, или трижды отправляют, ставят они у ворот своих столбы, на которые живых баранов и коз сажают, по том они становятца около таких скотин, и кланяютца им, пока умрут; такожде они солнцу и месяцу честь отдают наклонением колен, и головы, но токмо зубы притом закусят, [412] и ни одного слова не промолвят, а про Бога, или про другой закон не хотят слышать; попов своих убьют, когда им захочетца, для того надобно де их послать на тот свете, дабы за нас молились, и погребают их в платье и кладут с ними деньги, чтоб имели чем на том свете питатца. Когда кого к присяге приводят, они поведут ево на большую гору, которую они за святую почитают, оная от них расстоянием на два дни подле берега Байкале моря, на оной горе он присягает крепким гласом, и чают они, что ему живому со оной горы не сойти, ежели ложно присягает, и помянутая гора у них издревле во высоком почтении, и они часто на гору ходят, жертву приносят. В земле Будратов мускус, или зверь, из которого оной вынимаетца, находитца такой зверь без рогов, молодому еленю самке подобен, кроме того, что шерстью потемнее, а голова с волчью сходна, и два загнуты зуба, из рыла, подобно как у кабана выходят; по брюху упомянутого зверя имеетца опухоль кругом, как мешок с тонкою кожею, и по коже мяхкою шерстью покрыто. Китайцы оной зверь называют ехием, то есть елень мусковой, для упомянутого сходствия.

Филип Мартыне в книге, называемой Атлас Китайской, упоминает, что мускусы в провинциях Китайского государства имеютца, а имянно в [413] провинции Ксаукси, около города Лено, в провинции Ксаикси в третей губернии, называемой Гаихан, во второй называемой Пионигфу, около города Киятинг и крепости Тигацывен, в Сухожской провинции, и еще по разным местам Юнанской правинции, и в других провинциях, к востоку лежащих, он описывает того зверя следующим образом:

Мускус, он говорит, молодому еленю самке подобный, только де что шерстью потемнее; он так лениво поворачиваетца, что охотники оного без всякого труда достают, и часто к нему приближася, убивают, что он и с места не тронетца, и из оного зверя вынимают муску нижепомянутым порядком.

Когда того зверя поймают, тогда кровь из него до последней капли выпустят, по том одерут его, будто мешок, которой под брюхом у него имеетца, и благовонным запекшимся соком наполнен, тако и кровь купно с помянутым соком кладут в посуды, и спрячут, а по снимании кожи мясо в куски разбивают. Китайцы мускус на три руки делают, первое возьмут заднюю часть того зверя, от самых почек, да мясо толкут в иготе, и кровь помачивают; когда клею подобно становится, и тогда оное сушат; и когда высохнет, то положат в мешки, сделанные из кожи помянутого зверя, и [414] сей руки мускус всех прочих превосходит.

Другой руки таким образом мускус делают, токмо это без выбору частей, весь зверь ко оному употребляют, и того ради он добротою против вышеупомянутой хуже.

Третей руки мускус делают, которой всех хуже, из передних частей оного зверя, а имянно от головы до щеке сочиняется, и хотя против первой и другой мускус руки подлинно не будет, однакож в великом почтении находится, и таковой зверь в дело годится, мясо, кровь и кожа все в пользу обратитца, из чего у Китайцов пословица взята, что мускусовой елень лутче нежели живой; только упомянутой Мартын о мускусе упоминает. Что же до еленя касаетца, я не слыхал, чтоб Бураты оной зверь таким образом употребляли, как Китайцы.

Поехавши из Булаганска, ехал несколько дней Буратами, приехал в город Иркуцкой, по реке Ангаре лежащей, которая река вершину свою из Байкале озера расстоянием от города на шесть миль имеет, и с полудни к вечеру течет; оной недавно город состроен и с крепким Кремлем, и большими слободами снабден; хлеб, соль, мясо и рыба дешево там покупаетца, а ржи больше всего, и столь много, что сто Немецких фунтов за семь копеек [415] купить можно; ибо земля тамошняя весьма плодовита; от Иркуцка до Верхалейска всякого хлеба довольно родится, Руских дворов там находитца множество, и они пашнею и богатство наживают, и кроме пашни ничем не промышляют; по выше Иркуцкого не в дальнем расстоянии к западу пещера имеетца, которая прежде сего огнь испускала, а ныне из оной токмо еще один дым выходит. Тамошние жители сказывали мне, что чрез многие лета в ней горело, и в недавном де времяни как погасло, и понеже почитай на всякую осень в тех краях земли трясение случаетца, однакож без великого раззорения: того ради я признаваю, что оная пещера огниста таким образом закрылась; понеже оное не от чего другого токмо скважина, в которой по всему видно какие нибудь серные, или иные какие лехко обжигаемые жилы были, которые выгорели; однакож ежели шестом в той пещере шевелить станешь, то и поныне еще жар выходит.

Близко того места лежит монастырь Святого Николая, не малого создания, подле которого река Иркут в Ангару впала, и по оной рек город Иркуцкой именуется; в оном монастыре жил некоторой Тайша или Мунгальской Барон под протекциею Его Царского Величества, которой Греческой закон принял; сестра оного Барона тут же обреталась, и черницею [416] Мангальскою выла; и оная по моему рассуждению по примеру брата о принятии христианской веры не отдалена была; ибо когда с нею о вере кто говорил, то она отвечала, что Христианской Бог сильной, и нашего бога из неба выгнал, однакожде наш бог паки в небо вознесен будет; токмо де Христианской Бог и в другой раз ево выгонит оттудова; она когда приидет в собрание людей, то никому не кланелась, не для Мунгальских обычаев, которые кланяютца, но токмо по регулам ордена, которой они исповедали, оное запрещено, а в руках своих держала четки перебираючи.

В том же монастыре еще был Ланакли, Мунгальской поп, которой также обык длинные четки в руках держать, и непрестанно их перебирал, и губами шептал, и рожу кривлял, и чрез долгое время щитание четок палец у него был до состава, однакож не чувствуя себе никакой болезни.

В Иркуцком отдыхав несколько времяни, поехал на санях Марта 1 дня; и приехал тогож Марта 10 дня к берегу Байкал озера, которое уже стало; мы, переехавши ево, приехали щастливо в деревню Кабан; оное озеро распространяется шириною на шесть, а длиною на сорок Немецких миль, и толщина льду на нем около шести футов была. Опасность ехать, когда ветр несет; [417] понеже снег весь сносит, и по льду тогда так скольско, что лошади непрестанно падают, ежели востро шипами не подкованы; на том же озере имеютца полыньи, которые никогда не замерзнут, от чего путешествующие великой опасности подвержены; и когда жестокой ветр понесет, то лошади упадут: тогда сильной ветр и собственная их тягость купно и с саньми так по льду несет, что удержать их не возможно; и ежели по нещастию случитца блиско полыньи поскользнуться, то совсем в нее внесет, и без всякого способу пропадают, иногда же от ветру по озеру лед станет щеляться, то подобно грому щум бывает.

Тогдаж верблюды чрез оное озеро поведут, которых к езде в Китай употребляют; тогда надевают им на ноги подобно как сапоги, у которых под исподом с шипами железом подделано, чем по льду держатца; а быки подковываютца власно как лошади; понеже без того им по льду ходить не возможно.

Вода в том озере сладкая, чистая и зеленоватая, подобно как в Окияне бывает; тюленей в нем находитца множество, по тем местам, где полыньи имеютца, выходят, и на несколько времяни показываются; они все черные и без шерсти, подобны тем, кои в Белом море имеютца; також в том [418] озере множество рыб, осетров, щук, которые там ловятся, и так велики, что по двести фунтов одна рыба весу имеет.

Одна Ангара река вершину свою из оного озера имеет, которая из Норд-Осту течет, а из тех рек, которые во оную впали, река Селенча называетца, оная течет и с полудни из больших рек, и в земле Мунгаков вершину свою имеет; протчие же маленькие речки очень каменисты; во оном небольшом море и острова имеютца, на которых островах и по, берегам Бураты, Мунгалы и Оконты живут, а на горах и в лесах около того места хорошие черные соболи ловятца, и что ни лутчей Сибирской кабардинер тут же находитца.

Позабыл упомянуть, что когда я хотел спускатца на озеро у монастыря святого Николая, которой лежит блиско того места, где река Ангара вершину свою имеет: разные жители тех краев пришли меня нарочно увещевать, дабы я не называл Байкал озером, пока мне по нем ехать, называл бы всегда морем; понеже по их рассказу все путешествующие, которые по их увещеванию не поступали, многим опасностям от жестокого ветру, которой вдруг на них напал, подвержены были; я смеялся такому их дураческому смыслу, и восприял намерение, чтоб нарочно отведать, можно ли оному морю досадить без притчины; [419] однакож, предав себя в волю Божию, поехал по самой средину и велел себе подать рюмку водки, и выпив за здоровье всех Европейских Христиан, слался в том на озеро, во свидетельство называя озером, что значит спящую воду: в то время не токмо погода поднелася, но и весьма утихла, и день стал весьма красен, так что я чрез море, которому я досадил, спокоен переехал до земли Кабанской, где первое место Доурской провинции; сожалеть надобно о слепоте народа, которой в таком суеверии пребывает; а на Бога, которой всех создал, и всеми обладает, кому море и ветры послушны, не надеютца.

Замок, называемой Кабания, есть первое место Доурской провинции; я во оном жил один день, а Марта 12 приехал в местечко Большой Замок, в котором почитай все Руские живут. Поля и к тому местечку принадлежности в таких сухих холмах состоят, что едва хлеб родитца, но токмо оной недостаток множеством соболей награждаетца, которых там зимою много находитца.

Марта в 14 день приехали в заок Таксинской, в котором жителей сильной казачей гарнизон держит для оборонения от Мунгальских набегов, и Марта в 19 день пришли в город Удинской, которой лежит на высокой горе, и хорошим Кремлем укреплен. Большая половина тамошних обывателей [420] живут под горою реки Уды, которая от того места расстоянием на две версты к востоку в реку Селенгу впала. А когда Мунгалы на них нападают, то они в Кремль убегают, где всегда держат гарнизон Российские казаки; оной город почитаетца ключ Каурской провинции, и Мунгалы летом часто подбегают по лугам того места около и отгоняют лошадей, и увозят тамошних обывателей; поля к паханию негодные для сухих гор, которых множество, и деревья там мало растет, токмо садовых овощей, капусты, репы, моркови, там множество родитца, в том и богатство того краю состоит.

В бытность мою в том городе было трясение земли, которое все дворы поднело, и продолжалось с час место; не токмо в таком кратком времени трожди так крепко и жестоко затреслось, что мы не мало потревожены были; и хотя раззорения никакова в городе не случилось, однакож страху было довольно.

Река Уда весьма не рыбная, и в одинатцати месяцах, окроме нескольких щук и семги, никакой рыбы в ней не имеется; но токмо в Июне месяце на всякой год из Байкала озера удивительное множество маленких рыб приходит, которых тамошние обыватели онули называют, которые сельдям подобны; оная рыба вверх оной реки идет стадами до самого города, где [421] остановляетца, и дале нейдет, и побыв там несколько дней, паки в озеро уйдет. Комендант того места сказывал, что часто для ловли тех рыб велел сухую известь в воду бросать; но токмо оных рыб толь множество было, и так тесно шли, подобно как плотина, на которых оная известь осталась и до подошвы реки дойти не могла; когда обыватели их ловить ходят, они вместо невода мешок, рубашку, или простыню в воду кинут, и вдруг столько на берег вытащат, что на весь год станет. Нам уже на санях далея препровождать было не возможно, я принужден был в помянутом городе несколько дней остатца, и ждать, пока лошадей и верблюдов, сколько мне надобно было, нашли, и по исправлении того, я поехал Апреля 6 дня, а Апреля 26 ехал по реке оной, и в 27 день по реке Курде; оные обе от Норд-Оста текут, и в реку Уду впали; до сих мест мы всегда по берегу оной реки шли вверх, но токмо на сем месте надобно было оную покинуть, почитай на средине ее длины.

Апреля в 26 день приехали щастливо в замок Ариуна. От замка Удинска до сего места ни пашни, ниже обывателей не имеетца, и во всем помянутом тракте я одного человека не нашел; и сверх того та гора весьма неглаткая была, наипуще всего скучила: того ради не мало [422] обрадовался, что из таких мест выехал.

В замке Ярауне казачей гарнизон содержитца, и около оного замка несколько Руских дворов являетца, которых обыватели достованием соболей промышляют. В дистриктах, которые ко оному замку надлежат, живут идолопоклонники, называемые Конные Тунгусы, которые нравом и поступками с Тунгусами, кои по реке Тунгусте и Ангаре живуги, не мало сходствие имеют, хотя языки у них и разные; они погребают умерщих с платьем и с луком и с стрелами в ямах, и великим камением покрывают, по том что ни лутчую лошадь умершего убьют, и к столбу, на могиле умершего доставленному, привяжут, где оная и сгниет. Они питаютца охотою соболей, которых множество, и самых хороших до тем местам находитца, також и рысей и белок темно-серых, которых Китайцы очень почитают. По северной стороне оного замка мы наехали три озера, каждое три Немецких миль вкруг имеет; в них множество щук, окуней и сазанов ловят. Блиско сих озер имеютца две дороги по разным трактам, в Цыбинской и Платебишу ездят: я велел иным из моих людей с корованом по той дороге итти, которая к полудни по озере Шихе и до Яблошным горам лежит; оные горы так назьваютца, понеже фрукты [423] тех дерев такой скус имеют, как яблоки, а сам с провожанием сорока человек людьми ехал по другой стороне, и приехал горами и каменьями в город Телимба.

Во граде, или замке Телимбе живут Руские, которые зимою ловлею соболей промышляют, и соболи, которые по сим местам находятца, всех Сибирских и Даурских превосходят.

Ночевав во оном городе, совсем изготовяся, въехал тогда Тунгунской Князь, называемой Лилюлка, ко мне приехал, и у оного Князя волосы были очень длинные, которые он в коженой косе носил; оная коса трожды около плеча ево обложена была, чтоб ему не мешала; по моему рассуждению оные волосы были не натуральные, но подделанные, и любопытствовал, дабы о том продлинно ведать, я велел оному Князю водку подносить, дабы его увеселить, и тем склонить, чтоб волосы свои он развязал: чрез такую мою вежливость желание мое исполнилось, и я удивился, как такие висящие волосы увидел, и просил у Князя, чтоб дал мне позволение волосы ево смерять. Князь на то позволил, и я нашел длины четыре Галанских локтя; при оном Князе был сын ево, которому от роду только шесть дет, но токмо волосы у него были таковыж, как и у отца, длиною на аршин, которыем он не завязав носит по плечам лежащие. [424] Тунгусы сих краев идолопоклонники суть, как и протчие, живут по горам, где множество соболей хороших, в чем их богатство состоит. К Норд-Вестной и Зюйд-Остной сторон от города Телимба высокие являютца горы, чрез которые не меньше, как в два дни переходят; к северной сторон того города река Конела вершину свою имеет, которая лияние свое применила в половин течения своего, Витим называется, и к Норд-Вестной стороне под сим именем в большую реку Лену впала, которая устье свое к Студеному морю имеет. Из оных высоких гор, которые к Зюйд-Вестной сторон лежит, рекаж Дита происходит, и сошлась с рекою Икгодою, которая в Амур реку впала, а Амур течет к востоку, и устье оной реки пришло ко Акиану.

Маия в 15 день приехал в Плотбиш, где я людей своих и с корованом достиг, которые по тому тракту великим опасностям от Мангулов подвержены были; ибо оные Мангулы траву всю по горам выжгли, и лошадям и верблюдам никакова корму не достали, из чего путешествующие с великими трудами всегда из ближних гор фураж доставали. Местечко Плюбишь по реке Цет лежит, в котором мы чрез несколько дней мусили остатца возовым скотом для отдыхания и для строения плотов, на которых по рекам Ингоде и Шилке [425] до Нерчинска ехать; плоты мы строили не для того, что у нас барок не было, но понеже вода по оным рекам толь мелка и камениста, что по оным на судах ходить не возможно; и когда все было исправно, я велел экипаж свой везть по горам, а сам и с людьми сел на плоты, и ехал по реке Ингоде, из которых плотов того часу два под камением розбились, чего ради мы принуждены были все на третьем по возможности уместитца; 19 числа доехали до реки оной, которая в земле Мунгалов вершину имеет, и от полудня к северу течет, с рекою Ингодою сошлись, из которого места обе соединились, имянуютца шилка, по которой мы путь свой дале препровождали. Вода? реки Ононы очень бела, и по берегам оной живут Мунгальские орды, которые пользуютца тем, что помянутая река в реку Шилку впала. Набеги свои и воровство часто до Нерчинска распространяют, однакож они в набегах своих не всегда щастливы; понеже их часто ловят, и не токмо добычу от них отымут, но как разбойников называют, и сверх того казаки Руские около Нерчинска помянутыми реками в землю Мунгалов нападение чинят, и куда не попали, взаимно всех раззоряют и грабят.

Путь наш щастливой дошел, и Маия в 20 день приехали в добром здоровье в Нерчинск. Оной город [426] лежит по реке Нерце, которая течет из Норд-Осту и к полудни, расстоянием от города около трех верст в реку Шилку впала; оной город хорошим Кремлем укреплен, и пушками и гарнизоном снабден, которой из Даурских казаков пеших и половина конных состоит. Нерчинской город высокими горами окружен, однакож в средине травные поля находятся, где скотине довольно корму есть, и помянутые горы по оным местам к паханию удобные, и обыватели тамошние по оным всякой хлеб сеют; повыше города расстоянием мили на четыре, или на пять, и пониже расстоянием миль на девять, или на десять по рек Шилке разные Дворяня и казаки живут, которые пашнею, рыбною ловлею и скотиною промышляют, сверх всякого хлеба по горам родитца множество цветов, трав благовонных и всяких хороших кореньев, яко ревень черенковой чрезвычайной длины и ширины, лилик желтой и белой, маковицы красные и белые, размарин, тимиран, маеран, лавенда и множество других цветов и благовонных трав, которых я не узнал, плодоносных дерев там мало увидишь, и фруктов, окроме земляницы и малины, не родитца.

Идолопоклонники сего краю, которые Его Царского Величества областям подвержены, Тунгусы называются, разделяются конные Тунгусы и аленьи, Тунгусыж [427] конные принуждены на лошадях служить и когда опасности подвержены от набегов, или Губернатор куда заблаго рассудит послать.

Оленьи Тунгусы должны пешие охранять город во время опасности, и при атаке охранять. Главной над конными Тунгусами тогда был Князь некоторой, называемой Павел Петрович Гантимур, или по Тунгускому Катанаган-Тимур, человек старой, уроженец Китайской; он служил прежде сего в Китаю, и был Пашею, но токмо обижен, и из службы отпущен; с ордою своею ретировался в Даурскую провинцию, где он Греческую веру принел, и отдался в протекцию Его Царскому Величеству; оной Князь таков силен был, что всегда три тысячи человек конных и вооруженных бойцов поставить мог, из которых часто случалось, что пятьдесят человек четыреста Мунгалов в куски изрубят Тунгусы, которые около города служат, скотиною питаютца, а которые но берегам Шилки и Амур рек живут, окроме, соболей, никакова богатства не имеют; понеже в тех местах очень хорошие ловятца.

Они все живут в шелашах, которые они по своему юрты называют; такие шелаши основывается на двух столбах, во оных поставленных, и таким образом состроены суть, что в кратком времяни их снять и на ином месте [428] поставить, когда Тунгусы квартеры свои переменить похотят, то они землею и вой лаками покроют, и на потолоке имеетца окно, чрез которое дым выходит, а в средине шелаша очак построен, около которого вся фамилия зимою на земли садятца. Вера у сего народу такая, как и у прочих Дауров, от которых они по моему мнению произошли, и такое мнение о роде причина есть, что между всеми народами Великой Татарии до земли Мунгалов совершенное сходствие имеетца, о чем упоминаем впред. Тунгусы, про которых здесь речь емть ростом великие, сильны, и лицом широкие; девки молодые верхами ездят, и луком и стрелами так хорошо действуют, как и мущины; онеж одеты таким образом, как мущины; вода у них обыкновенное питье есть, однакож богатые чай пьют, что они по своему называют карается, то есть черной чай; понеже он подлинно воду чернит; они такой чай в кобыльем молоке варят, и с водою мешают, и в горшок кусок мяса, или сала положат; ониж из оного молока вино сидят, которое у них арак называется, курят следующим образом: Варят некоторую порцию пресного молока; и когда сварилось, то кислова молока не много во оное положат, и во всю ночь на воздух поставят, и всякой час мешают, и положат в горшок, и обмажут, и другим горшком покроют, и [429] труба из трости, и на огонь поставят, как куб, но токмо надобно дважды перегнать, то ево и пить можно; и как двожды перегонят, то такой цвет и вкус даст, как вино, которое из хлеба гонено; а кабылье молоко для того употребляют, что во всей Сибири и Даурии и Татарии коровы, пока сосущей теленок у них есть, не доятся; а когда телят нет, то и молоко подсохнет, а кабылье молоко сладче и жирнее коровьего молока. Тунгусы весной и осенью за охотою ходят, подобно как Бураты, и таким же образом мясо убитых зверей на солнце сушат, которого весною и осенью столько собирают, чтоб им зимою и летом пропитатца можно было; ониж собирают луковицы желтых лилей, что они сафуну именуют, и то сушут и мелют, и хлебы пекут; неводами рыбы не ловят, токмо бьют круглыми и тежолыми стрелами, которыми дале пятнатцати и дватцати сажен стрелять не возможно, и такими стрелами щуки и семги убивают; понеже они подле берегу и поверх воды плавают, и в которую рыбу попадут, то власно как топором рассечет; они идолопоклонники, особливым образом присегают, которая присяга между ими больше нижеследующим образом употребляется: Понеже пространная земля называется Сибирь, в разных народах состоит, иные под владением, иные под протекциею Его Царского [430] Величества обретаютца: того ради Воеводы, дабы в верности обнадежены быть могли, обыкли из знатнейших обывателей брать детей в аманаты, которых при себе держат, пока состареет, иныеж и попеременно живут; однакож их всем довольствуют, дабы такая неволя им сносна была, и Воевода Нерчинской обыкновенно при себе дву Тунгусов имеет. Часто живет, что сии невольники с ревности, или иных ради притчин укоряют друг друга, и порочат и попрекают, и которого всех жесточае почитается, ежели кто из своих товарищей ково колдовством умертвит, или по смерти его над телом колдовал; и когда сия жалоба случится Воеводе, то он принужден судить по Тунгуским правам, и ответчика того часу спрашивают, смеет ли он себя присягою очистить? и когда он на то ответствует, что смеет, то принесут ему того часу живую сабаку, которую он того часу ножем в бок проколет под левую ногу, и по том из оной раны всю кровь из сабаки до последней капли высосет, и такое оправдание за сильнейшее всех почитается; и которой таким образом невинность свою доказал, того оправят, а челобитчика вместо его для напрасного ево прошения жестоко наказывают. О протчем между сими идолопоклонниками употребляемых обычаев ниже сего упомянуто будет. [431]

Принужден в бытность мою в Нерчинском купить верблюдов, лошадей и быков, також и припастись запасами для дальнего препровождения пути своего, и таким их правлением несколько недель одержим был; однакож Июля в 18 день из оного города поехал, на другой день ехал я по реке Шилке, и будучи десять дней на дороге, Августа в 3 день приехал щастливо в Аргунской сей город, или замок, последнее место к востоку, которое Его Царского Величества областям подвержено; оной лежит по реке Аргуне, которая из Зюйд-Весту к Норд-Осту течет, и разделяет Руское государство с Китайским, впала в Амур реку, к востоку той же реки значит великая степь Татарская; я мусил несколько дней в сем пограничном месте остаться, дабы телеги на двух колесах сделать для отвозу своего богажу, что мне толь трудно и продолжительно было; понеже напред сего никто по оной степи на таких телегах не езживал.

Тракт из Нерчинска в Аргун очень бы весел был, ежелиб дорога была хорошая; по правой и левой стороне являютца холмы с цветами неблаговонными, травами покрытые, подле которых речки самой чистой воды текут, и превысокие кедры и леса березовые, и везде по рекам множество Тунгусов живут и протчих идолопоклонников, [432] которые под владением Его Царского Величества, которому они из доброй воли и подати платят; но токмо дороги по сему тракту толь плохие, что путешествующие больше стерегутца, дабы в пропасть не попасть, нежели хорошим пресапертом того края веселиться. По сему тракту несколько сот крепостей являетца, которые почитай все развалились, хотя из больших каменьев состроены. Тунгусы сказывают, что военные люди, а не иные состроили для оборонения от Мунгальских Татар, которые от западу на королевство Киявское часто нападали, а под именем Киявского королевства тамошние обыватели того дистрикта значат, которые от Нерчинска по Амур реку до Албазитских гор и до провинции Леатунг распространяютца; ибо Китайцы и доныне Нерчинской Киявским называют; по горам я видел разные могилы Тунгурские каменьем покрыты, и на оных мертвые лошади к столбам привязаны. Недавно тому назад обыватели тех мест начали телеги употреблять с кованными колесами, и по мельницам жерновые каменья, чаю что с того времяни, как с Киявским, которые по границам провинции живут, пересеки имели; ибо о таких способах ни Мунгальцы, ниже из других народов: земля, чрез которую Амур река течет, и везде равна, до, устья реки Аргун по обеим берегам [433] являются высокие холмы, деревьями и

Цветами украшены, которые изрядный преспект дают; но токмо дале проехав по той реке, кроме крутых и сухих гор, ничево не показываются, и будто действие натуры пресеклось.

Августа 5 дня поехал из Аргунска, и проехавши на примере миль с восемь, прибыли к берегу реки Серебренской, по Мунгальскому Монгагол, а оная в реку Амур впала; оттудова расстоянием на две мили вверх, по реке Серебреные заводы находятся, из которых древние обыватели королевства Княжского Анунгалы прежде сего много руды доставали, и плавильна, которая у них еще была видна, токмо оные заводы пренебрежены; того ради дождевыми ручьями и землею, которая из гор осыпаетца, все занесло. По возвращении своем в Москву я привез оной руды для пробы, которая весьма хороша была; и я надеюся, что Его Царское Величество вознамеритца оные заводы в совершенство привесть, и с которых немалые доходы быть могут; а наипаче, что они хорошего расположения, и лесу около оных мест довольно. Августа 9 дня проехали мы реку Аргун, и наехавши караван, которой очень люден был, мы мусили два дни на берегу остатца, пока совсем исправились, и поехали 9 числа около вечера; на другой день мы в Татарскую степь вступили, и шли к Зюйд-Осту весь день по горам, [434]пока до деревни, называемой Калаба, дошли, которая в городах Татарских вершину свою имеет, и от востоку к западу течет, и в реку Аргун впала. Ночью, как мы шли по берегу оной речки, такой мороз стал, что на другой день лед толщины против ефимка показался, чему мы зело дивились; понеже в средине лета было.

Августа во 12 день мы шли чрез реку Тербу, которая толь широка, и таким же образом течет, как река Калабу, токмо де что она глубже; на другой день приехали к берегу реки Ганы, которая очень поднялась, и такова глубока была, что и верблюды подошвы достать не могли. Будучи в степи, где перевозу никакова не имеетца, принуждены были сами себе перевозе по возможности строить; мы рубили деревья, которые с трудом достали, и свезали под все место, и перевозились на оных, якобы на плотах, товар наш и богаж, а по том строили для перевозу людей маленькие суда из вестия, которые таким же порядком связали, и бычачьею кожею покрыты; по исправлении того верблюдов, лошадей и быков вплавь переплавили, из которых всех лехчае верблюд плавает, лежа на боку, подобно как мешок ветром надутой; надобно такую скотину по пяти, по шести одну к другой к хвосту привязать, а наперед человека верхом пустить; ибо без того быстрота реки [435] у них унесет, понеже оные иным способом прямо переплыть не могут, но всегда за реку к берегу ниже того места припловут. Река Ган очень широка, и быстрота оной течет из востоку к западу, в реку Аргун впала, и тем перевозом несколько дней удержаны были; и тогож Августа во 12 день к другой реке, называемой Мергень, чрез которую мы лехко перешли, понеже она не широка и не глубока и впала в туж реку Аргун; оттудова шли между Зюйд-Остом, и приехали 23 дня тогож месяца в другую, называемую Килар, которая от Зиойд-Оста происходит, и к Западу в Аргун реку впала; 25 дня еще реку перешли, называемую Цедук, которая из Зюйд-Осту к Норд-Весту течет, и впала в реку Каклар.

Сентября в 1 день, приехавши на гору, называемую Яло, тут ночевали; на том месте нашел я Руского Дворянина, которого я в Ксиксигар отправил, оттудова он воротился, и приезду моего чрез несколько дней ожидал на оной горе и с знатным Китайцом, при котором людей было десять человек, оные по извету помянутого Дворянина навстречу ко мне присланы были; оной Китаец мне поздравлял именем Китайского Балдыхана, и дарил мне несколько фунтов чаю, пирогами и пятнатцать баранов; он же дал мне пятнатцать свежих лошадей под мой багаж, которое я [436] приняв, и благодарил тож напротив того, и я с своей стороны некоторыми презентами ево дарил.

Гора Яла именуется от реки Ялы, которая вершину свою имеет, но токмо подле оной горы разные речки во оную впали, которые яко жилы из гор происходят, и оную расширяют; на гору приехал я с Сиверной стороны, а под гору спустился к Полуденной стороне, но токмо спуск против подъему гораздо труднее был; и которого часу я с горы на ровное место спустился, великая перемена климата явилась; от реки Каклар, до реки Яло дорога очень камениста, и промежу высокими горами лежит; и хотя кусты и есть, однакож один от другого не близко, и дров не имели, чего ради принуждены были от места до места с собою вести; горыж те не бесприятные, ибо большая часть из оных цветами и благовонными травами украшены, також по оным аленей и диких коз множество, и нам случилось их несколько сот в одном месте увидеть, рябчиков и диких гусей, уток довольно имеется; насупротив того после реки Аргун ни одной рыбной не имеется, разве в некоторых малое число щук и семги, а других никаких рыб нет, и климат сим местом не очень посредственной, больше холодного, нежели жаркова воздуха находится. [437]

Сентября во 2 день пришли мы под гору, и шли нисколько времяни по берегу реки Ялы, которая изрядными зелеными дубьями и липами и орешником украшена, а орешник вышиною футов на пять, а орехов по них растет много, и сверх того дорога безмерно хорошая; того ради мы путь свой чрез несколько дней с немалым увеселением препроводили.

Сентября в 4 день с великою радостию наехали первой Китайской караул, которой на высокой горе стоял, откудова все, что по полям того места делается, видно; кой час оной караул путешествующих увидел, то проведает об них подлинно, и к Мергенскому Губернатору о том рапортует; про оной обычай мы до приезду нашего не ведали; проехавши помянутое место без задержания, увидел тогож Сентября 5 дня первые шелаши Торензонов, а на другой день и последние позади нас остались. Сей народ вольной состоит; токмо Китайскому Балдыхану подати платят; они промежду собою главного не выбирают, но токмо кто сильняя, тот и главной, тому они послушны; они идолопоклонники, и дияволу молятся, росту они среднего, и лицо имеют широкое подобно как Мунгалы, летом из лазоревой китайки платье носят, или из сделанной кожи, а зимою бараньими шубами; понеже морозы по их местам для блискости гор иногда жестоки бывают; язык [438] их почитай с Мунгальским сходен, и живут в шелашах, сделанных из морских тростей. Они сеют множество ржи, овса и просы, продают в Ксиксачаре и в протчих местах, скота у них всякого довольно держут, из которых последние, то есть овцы, чрезвычайной красоты, хвосты у них широкие и длинные и очень жирны, насилу ходят; Татары ездят на быках, власно как на лошедях; луки они делают, которые изо всех Татарских наилутчие почитаются, и дорого около тех мест покупаются, оными они зело искусно действуют.

Мы чрез помянутую землю следовали всегда по реке Яле, которая к полудни течет, и можно сказать, что по всему тракту нашему дороги нам весьма веселея оного места не было, берега до сей реке раю подобны; ибо со всех мест поля, и луга и кусты, из которых множество маленьких речек происходит, в которых вода серебру подобна, и от тех мест расстоянием на версту горы цветами и травами украшенные, и сверх той красоты множество диких зверей, якобы оное место нарочно для их украшено, елени, кабаны и бобры под тенью дерев играют, и так между собою играют, что зверства у них узнать невозможно; птицы везде летают, и множество диких гусей небольших, называются турпаны, и [439] уток разных родов, и перьями изрядными украшенных, Индейским гусем подобные; ряпчиков разных же родов, у иных хвост на аршин, а величиною и вкусом фазаном подобные, поля ими покрыты; и когда их ловят, то кричат слово слово как лебеди. С сожалением покинул я такие хорошие берега для дального препровождения пути своего к Зюйд-Осту чрез высокие горы, по которым мыслил чрез три дни; по оной дороге не только для каменья и пропасти опасность великая являлась, но и сверх того нигде дров, ни воды, которуюб пить было можно, не нашли; и таким образом принуждены были холодным кушаньем удовольствоватца, а жажду черною вонючею водою утолять, которой по рвам по нашему щастию еще малое число осталось.

Сентября 11 дня из таких мизерных мест выехали, и в поле вступили, по которой дорога прежней полутче, но токмо земля бесплодна, что ничего по ней не родитца; мы шли по оной степи весь день, и наехали речку маленькую, подле оной остановились, и начевали; можноб до местечка Ксаксигар доехать, которое расстоянием от нас еще на три версты было, токмо мы не знали, чтоб оное место толь близко было.

Выше сего упомянуто, что местечко Ксанксагар расстоянием от того места, где мы остановились, только на три [440] версты было; и понеже Ксанксагар первое пограничное место Китайского государства, того ради отправил фурьера, дабы о пришествии моем Мандарина, или Андагана уведомить, которой нарочно для принятия меня послан был; а на другой день поутру, поставя всех людей во обыкновенной при посольстве строй, выступил; отправленной от меня курьер попался мне навстречу, и объявил, что помянутой Мандарин и при нем тритцать человек людей из Ксанксагара мне навстречу уже поехали, которого мы расстоянием от Ксанксагара препровождали, где изрядной дом для меня приуготовлен, людем моим такожде квартиры всякому по ево рангу показаны, и казакам, которые при мне обретались, и все порядочно расставлены были. Климат сего краю зело нездоровая и непостоянная, облака по небу редко являются, но всегда обыкновенно по полудни чрез два часа ветр жестокой несет, которой с превеликим солнечным жаром, которым землю так сушит, что несносная пыль и такой воздух от Ксанксагара на пять миль примечать было можно, от чего превеликой туман везде виден был, а по выходе из гор небо весьма чисто было; я уже усмотрел, что по краю гор, якобы облачной венец видим был, которой от запада к востоку даже до Албазанских гор распространялся. [441]

Сентября в 14 день Мандарин, которой меня принял, желая меня удовольствовать, прислал к себе звать, где он истинно яко дворцовой меня удовольствовать, и сверьх того особливую дружбу показал; на стол несли ушное и жареное, приуготовленное из разных Китайских фруктов, в сахаре вареных; салдаты около для нас поставлены были таким порядком, как и в Европе водится; одним словом, все приуготовление в том ево пиру приуготовлено было все изрядно, но токмо одно мне не показалось, что я на каврах на земли сидеть принужден был, поджав под себя ноги.

На другой день просил я оного Мандарина к себе кушать, и по нашему ево довольствовал; и сколько за здоровье пили, то трубачи и габоисты играли, что реченному Мандарину зело приятно было, и весел был, видя Европейской у меня обычай.

Сентября в 25 день откушал я у него другой раз, и на завтрея ево взаимно удовольствовал, между тем велел все надлежащие приготовлении к пути нашему до Пенинга изготовить; и объявил Мандарину, что имею желание в путь далее ехать. Он мне приятно ответствовал, что Государь ево Китайской Балдыхан приказал ему для препровождения толикое число людей дать, сколько мне надобно, и по исправлении всех [442] наших нужд поехали с ним обще из Ксанксагара тогож Сентября 28 дня.

Прежде нежели о препровождении пути до Пенинга, упоминанием прилично нравы и обычьи того народа кратко описать, которые около Ксанксагара живут; расстоянием от оного течет река Наун, по которой лежит новопостроенной город Наункотон, которой земляным Городом и снаружи полисадами из больших дерев укреплен, жители того города и принадлежащие шесть деревень, которые лежат к полудню, называются Дори, или древние Дауры, и земля от Татар, которые по берегам Науны и Ялы рек до Албазинских гор живут, Дауры именуются, которые земледельством питаются, и сады заводят, а больше всего хорошей табак садят; а вера их в том состоит, что они дияволу молятся, называют себя Шанами, которые диявола в помочь себе призывают, что у них чинится нижеследующим образом: Несколько человек обоего пола в соседстве живут, соберутся в полночь в избу, где один из них по земле ростелется, и пока он в таком действии, прочие великой шум делают, и притом в печальной звон, сделанной нарочно для такой церемонии барабан бьют, и тот шум чрез два часа продолжается; по прошествии того тот, которой на земле лежал, будто изумлен встанет, и росказывает все, [443] что он видел и слышал в том месте, куда он по ево словам вознесен был; он притом пророчествует многим предбудущие приключения, и открывает всякие дела которые они ведать желают, и то ево пророчество с великим почтением за истинно принимаетца, а в бытность мою на всякую ночь в оной земле такой страшной шум, или стон, или с другой стороны слышан был.

Умерших чрез три дни в домех держут, прежде нежели их погребут, потом их в неглубокие на полях, или в садах выкопаные ямы кладут, а на том месте, где они головою лежат, окно делают, в которое ближние умершего завсегда кушанье и питье приносят, и подают ему лошкою в рот, которая для того нарочно сделана, а питье в оловянной посуде около могилы ставят, и тако их учреждение чрез несколько дней производят; по прошествии тех дней тело умершего, до половины изгнитое, настоящим образом погребут. Дворы у Дауров из земли сделанные и морскою тростью покрыты, почитай так, как у Европейских языков водится, стены внутренные известью выбеленные, а в средине двора поставлен столб вышиною на сажень, которой кишками некоторого дикого зверя обверчен, и на оном столбе висит небольшой лук со стрелами, копья и другое оружие; всякой [444] раз, когда некто того дому мимо оного столба идет, то он к земле припадает и молитца. Во оном дворе на горнице ниже житницы не имеетца, и он, прямо сказать, из одного нижнего апартамента состоит, которой до половины лавками, вышиною на три аршина на шесть футов окружен, и рогожами из морской трости плетенными украшен, под одною лавкою каменная печь состроена, которого с надворья близко того дому топят и варят, но токмо оная печь дом не очень нагревает; токмо тем тепло, кои на той лавке днем сидят, а ночью спят, хотя она чуть дух теплоты слышать; в одном углу дома завсегда два котла чугунные стоят, из которых один завсегда кипятком наполнен для варения чаю, а в другом мясо варят; в том доме большие четвероугольные четыре окошка сделаны, в которых бумажные раздвижные окончины вставлены; а когда жаркие дни бывают, то раздвигаются для проходу ветру. Дауры собою пригожи, и женской пол чрезвычайной красоты бывают, платье как муское, так и женское все одного образца, и с Манжурскими Китайскими Татарами сходно. Секретарям над Каруном, которые в сию провинцию и во всю Татарию для Государева дела посылаются, позволяется для утоления похоти из жен и девиц, которые им понравятся, взять, коих похотят, и с ними подобно [445] как с женами жить, и они всегда письмом за рукою Балдыханского Величества снабдены бывают, в котором на вышеписанное имянно позволяется; они при мне часто таких брали, чему я дивился, что мужья и отцы тою честью величаютца, что Господа Посланники таким образом в свойство им приходят; хотя же и есть такие, кои теми поступками не довольны, однакож опасаясь немилости, или лишения живота, говорить не смеют.

Препровождая путь свой чрез весь день, проехали между сего народа, прибыли ввечеру купно с Мандарином, которой меня провождает в большую деревню, где мы начевали; на другой день Сентября 29 мы еще многие деревни проехали без остановки, и наехавши паки реку Ялу на том месте, где оная с рекою Науною сошлась, перешли чрез оную без всякого труда; понеже вода весьма мелкая была; река Наун преспектом весьма изрядная, широкая и глубокая, но не очень быстрая, а весьма рыбная; понеже в ней множество осетров, щук и протчих разных рыб ловятся, по берегам оной реки местами песок и земля, и по многим местам жемчужные раковины находятца.

Сентября в 30 день, оставя помянутую реку на деве к Зюйд-Осту, куда оная чрез горы течет, шли по равным песочным местам, и к вечеру приехали к реке, называемой Мунгал; понеже по [446] берегам оной живут несколько Мунгалов, которые областям Китайского Балдыхана подвержены. Мы оставили помянутые места; понеже речная вода нам показалась, ибо цветом з болотною водою была сходна, чего ради мы копали ямы, из которых воду черпали, и за неимением дров просили у Мунгалов, между которыми мы обретались, о позволении, чтоб на их огнях во всяком шелашике по котлу поставить, что они с вели кою учтивостию позволили, и по возможности своей нам служили. Оных Мунгальских шелашей всего около пятидесяти имелось, которые войлоками покрыты.

Близко сих мест лежат 3 небольшие озера, в которых вода такова бела, как молоко, что употреблять никуда не возможно; к западу сих озер горы и песочные холмы лежат, которые к востоку и к югу далеко распространяются, в которых никакой реки не находится; чего ради путешествующие для нахождения воды ямы копают, в которых хотя и есть, однакож весьма плоха бывает.

Шедши четыре дни по степи, не наезжая никакова жилья, приехали к разоренному городу, в котором никто не живет, и весьма древней, и земляными четыреугольными Городами расстоянием на милю окружен был.

По полям того места видна была еще пашня, к востоку и к западу [447] небольшие рвы, браздам подобные; однако земля не плодоносная, где мы никаких фруктов не нашли. Поехавши оттудова, шли еще шесть дней; не видя ни одного шелаша, и приехали в другой пустой город, называемой Танлган Ецанг, оной великого создания, и древней, подобно как первой земляным четвероугольным городом окружен, сверх того еще оной городе бастионами и двумя башнями снабден, из которых одна другой выше; онаяж выше каменного строения и осмиугольная, и по углам того строения сделаны на стульях, вышиною от земли около десяти сажен, разные каменные изображенные в разных фигурах значат. Между ими приметил я некоторые большие статуи, сидящие по Персицкому на коленях, Короли с служителями своими, и стоящие Королевны со служанками, поджав свои руки к сердцу, а оные Короли и Королевны отменны от других статуй были тем, что на главах их имелись венцы, а протчие являлись все поднятыми руками, и с такими венцами, как около глав святых пишутся; почему я признавал, что такая достопамятная вещь от некоторого Христианина создана; по другим стульям, которые вкруг вышепомянутых поставлены были, являлись статуи Китайской резной работы; из которых большая часть героины, и с копьями своими изображались. А в середине круга [448] стоящей Император показался с обнаженною головою, имея державу в руках, и страшными диявольскими фигурами окружен. Все упомянутые статуи такова мастерства были, якобы живые, и я не чаю, чтоб в Европе сего мастерства лутче найтить было могло. В башнях тех ниже в них входу, ниже окошка не было, а в городе находились остатки каменной стены, и статуиж в человеческих и идольских фигурах и зверских изображенные; между ими одно изображение льва, и другое черепахи, чрезвычайной величины были, и сверьх всего еще было многое украшение; из чего узнать было можно, что оное место столичной город некоторого королевства, или княжества был. Оной город земляным городом окружен был, и пространными и чрезвычайной вышины бастионами окружен был распространение города на другую милю, однакож больше четырех ворот не было, а по улицам и рынкам трава поросла, и зайцов везде множество, а человека ни в городе, ниже за городом ни одного не видно было, Китайцы сказывают, что несколько сот лет тому назад, некоторой Король, или Утайхан Татарской во оном городе царствовал, но токмо будто он Китайским Балдыханом войною побежден был, и из государства выгнан.

На горах близко того города по разным местам каменные башни являются, которые еще в целости; також и [449] такие места имеютца, которые кладбищами называют; еще одна гора, расстоянием на милю, разными цветами и благовонными травами украшена.

Усмотря окуратно помянутое разоренное место, путь свой паки восприяли; мы шли четыре дни, не видая никакого дому, ни жилья, паки приехали в третий пустой город, называемой Бурхатон, или город идолов; оной город по видимому земляным городом укреплен был, из которого еще некоторые остатки видимы были, по средине того города четыреугольная высокая башня казенная имелась, по Китайскому состроена, на которой несколько сот маленьких колоколов висело, от которых во время ветра приятной звон давало, а съисподи в помянутую башню входе был, чего ради велел я некоторым из моих людей посмотреть, что во оной примечания достойного обретаетца, но токмо они испужавшись, воротились назад, и сказывали, что в темном месте нашли пещеру, и в ней больше тысячи идолов в удивительных фигурах изображенные увидели, что гнусно на оных смотреть, по углам оной башни из разных мест от долговремянного стояния и от погоды многие каменья отвалились, и в тех местах множество надписей имеетца от восточных Монгалов, и от Татар, и от Ламас, или идольских попов, которые мимо сего места [450] хаживали, они грамотные разные глиненые фигуры изображали. Расстоянием от оного места на полмили лежит деревня, в которой кроме Ламас почитай никто не живет; оные попы в помянутом месте только за тем живут, дабы путешествующие по сему тракту Татары у них становились, где они таких вере и идолопоклонству обучают.

Оттудова мы шли чрез песочную дорогу, на которой по обеим сторонам песочныеж холмы и небольшие горы, на Которых несколько старых берез является; оная гора у всех Мунгалов и Китайских Татар за святую почитаетца; поверье у них такое, будтоб им дорога щастлива не будет, ежели они из своего платья, или что на себе носят, в жертву не принесут, и тое жертву к березам прицепляют, которая из низу до верху шапками, платками, мешками, рубашками, портками, сапогами, и плетьми и множеством других вещей изнавешена, и подобно ветошным лавкам, за великое осквернение и бесчестие почитаетца, и тех вещей, которые к деревьям повешены, никому не брать; но надобно, чтоб оное там и сгнило. Дале наехал реку, называемую Шеверин, или Молодая Лошадь, которая из западу к востоку течет, и в реку Кигру впала; оная река не шире тритцати сажен, и очень не [451] глубокая, чего ради мы оную на лошадях и верблюдах переехали, и скоро после того приехали к другой реке, называемой Логая, которая от западу идет, и в реченную Шеверин реку впала; оная река Логая течет чрез землю, по которой небольшие горы лежат, на которой и пашня видна была, и переехавши недалеко от оного места, остановились в большой деревне, в которой нашли мечеть ветхую, но токмо во оной идолов не было; подле оной мечети двор некоторого знатного Китайца построен, которой на дочери Балдыхана женат был; потом приехали в небольшой город, называемой Каракатан, или Черной Город; оной высокими дубовыми полисадами окружен для оборонения от неприятельских нападений, или больше, дабы от барсов и бобров спастись, которые по ночам прибегают, а днем в горах между каменьями и высокими дубьями, которых по горам множество находится, живут. От оного места даже до большой стены, по ночам без опасения от диких зверей ехать не возможно; и дабы их тем от себя отдалить, надобно лошадям, верблюдам, быкам и ослам, которых кто на пути употреблять хощет, колокольчиков на шею навесить. Обыватели тамошние нам сказывали, что такие звери тех всех людей, которые имели дерзновение по тем горам итти, нещастливым [452] образом заели; чего ради Мандарин мне увещал, дабы я людем своим запретил, чтоб и с большой дороги не съехали, по которому ево увещанию я и поступал.

Китайской Балдыхан повсягодно, и при нем две, или три тысящи человек Татар, которые луком и копьями искусно действуют, по тем местам охотою за барсами забавляются; оные Татары и с своими оружиями становятца по горе, и снизу до верху, пока Балдыхан пешком за зверем гоняет, которой изо всех сторон окружен, чрезвычайно вскочит, дабы спастись, но токмо куда ни поворотитца, барабанным боем и трубачным звоном, которого оные звери страшно боятся, отгоняютца, так что напоследок утомленной Балдыхану дается приближиться, которого он убьет своими руками без всякого опасения; понеже он снабденными и искусными людьми окружен, которые бы барса того часа отдалили, лишь бы ежели он на Балдыхана стал бросатца. Помянутой Балдыхан такоже охотою за другими зверями, яко за кабанами, еленями, зайцами, лисицами и волками увеселяется, которых зверей в его государстве довольное число находится, что я выше сего об охоте за барсами упомянул, не токмо обыватели Черного города свидетельствовали, но Несунты, которые Балдыхана часто на охоту такую провожали, оное [453] утвердили. В принадлежащих ко оному городу местах некоторая птица находитца величиною и фигурою с цаплею сходная; оная на дереве садитца; оная разных хороших цветов; ибо по шее и груди белыми, а по крылам и по хвосту кармазинными перьями украшенная, да притом тельная и доброго вкусу; еще там другая птица является, величиною против попугая, и с накривленным же носом и хвостом, длиною на аршин, из разных цветов перьями украшена, но токмо оная очень дикая, и не льзя оную ловить ниже к ней приближитца; рябчиков с длинными пестрыми хвостами множество по сим местам находитца.

От Черного города не в дальном расстоянии мы наехали гору, по которой нашли дорогу, человеческими руками вырубленную, шириною семь, а длиною двести сажен, которая путешествующих от великих трудов избавит, ибо без оного способу принужденыб были чрез отдаленные другие кривые дороги до самого верху оной горы доехать, по которым дорогам из обеих стран страшные пропасти являютца; сошедши из оной горы, по которой дуба и липы множество было, и пришли в овраги орешником, подле которого и самородными виноградными деревьями насажденные, по выходу которых лежит чрезвычайной вышины камень такой крутости, что ни [454] с какой стороны входу не было, по средине его вышины, то есть от земли на полтораста сажен явилася мечеть идолов, в камень врубленная, и четырьмя окошками украшенная, и напротив идола мы видели каменные статуи шесть, в человеческих фигурах изображенные; мне оное весьма удивительно и непостижимо было, каким образом людям на такой крутой камень взойти было возможно, которой окроме крутости еще толь скользко, что и мыше на оной взлесть трудно. Обыватели тех мест сказали, что по тому же и несколько сот лет, что оное сделалось.

Октября 27 дня несколько башен вверху под каменем чрезвычайной вышины появлялись, и вскоре после того славную Китайскую стену, называемую Цаган-Крым, увидели, к которой мы тогож дня еще приехали; не доезжая до помянутой стены сажен на пять сот, наехали окрестную каменную стену, изо всех сторон батареями и небольшими каменными шанцами укрепленную, которые шанцы чрез стену вышиною трех сажен Соединены; проехавши оное место, пришли к каменной башне, вышиною на пример восемь сажен, которая железными воротами снабдена была, чрез которые нас пустили, и проехавши оные врата, к самому входу стены прибыли, оная стена из востоку к западу ведена, и местами по самому [455] верху превысоких каменей состроена, и башнями, расстоянием одна от другой на пять сот сажен, укреплено, фундамент оной стены, вышина на сажень, и четвероугольными каменьями создано, которых по обеим сторонам премножество находитца, и по такому фундаменту стена кирпичей да известью состроена, вышина оной стены всего шесть аршин четыре сажени; шесть человек верхами по оной свободно фрунтом ехать могут; оная в таком добром состоянии, яко бы лет тому тритцать назад была зделана; и по оной нигде такие худые травы не ростут, как по иным ветхим строениям бывает; подле первых ворот оной стены мечеть является, на которой тогда знамена идолов и Китайского Балдыхана поласкались.

Проехавши первые ворота, шли чрез площадь, шириною около ста сажен, по выходу которой пришли к другим воротам, у которых также как и у первых пятьдесят человеке караульщиков стояли из обеих стороне; у последних ворот каменная стена до большой стены ведена, которою помянутая площадь окружена была, чрез помянутые ворота пришли паки на другую площадь, вкруг около трех сот сажен, которая высокими деревьями насажена, и к западу той площади подле высокого камня уборная мечеть состроена явилась. А [456] от оного места, расстоянием на фузейной перестрел, приехали в городе, называемой Галхан, где по пришествии нашем тремя выстрелы из всех того города пушек нас поздравляли; оной город четвероугольного создания, высокою стеною окружен, но токмо не пуще людной.

Ночью в слободе остался, где по улицам народу столько набралось, что и с трудом проехать было, ибо обыватели любопытны; чтоб такое им необыкновенное везде увидеть, все собрались, и большая часть из них в трубы трубили, и тем честь мне отдали.

Ввечеру Мандарин, которой меня провожал, прислав ко мне звать к себе ужинать в балдыханской дом, в котором он стоял; Губернатор оного города и первые Магистратские члены еще до меня с великою учтивостию; после богатой ужин приготовлен был, и отужинав, Китайскую комедию смотрели, при которой на множество разных худостроенных инструментах без всякого порядку и искусства вдруг так разногласно и неприятно играли, что я истинным сердцем от оного места отдален был; гости сидели на стульях при таком банкете по два за малинькими деревянными столами резной работы, да и спереди изрядными шелковыми покрывальными украшениями; на столах ни скатертей насланных, [457] ниже салфеток, тарелок, ножей и вилок положено было, но токмо на всяком столе лежало по две палочки, из слоновой кости, или Индейского дерева деланные, в чем все их приуготовление состояло; такие палочки Китайцы на всякие потребы употребляют, и так искусно оными действуют, что никакой кусочик, хотя оной не больше булавочной головки был, не уронят, и они такие палочки правою рукою между тремя большими пальцами держат кушанье свое, из которых обыкновенное и жаркое мясо не в блюдах, но в фарфоровых посудах на стол принесут; всякое жареное мясо в особливой посуде, и в маленькие куски изрезали, а фрукты и конфектуры напоследок в маленьких фарфоровых же посудах порядочно на стол ставят.

Кушанья Китайские хорошего вкусу суть; понеже мушкату, корицы и протчих приправ довольное число во оные кладут, и еще некоторую траву в кушанье употребляют, которая по их словам по каменьям и в море ростет, когда оная трава сухая, или зелена бывает; а когда варитца, то прилипчивая и кудрявая становитца, листы оной травы один от другова неразделенные, вместе ростут; помянутая трава в кушанье употребляетца, деликатного вкусу, и весьма здоровая есть, но токмо по словам некоторых людей оная трава не [458] что иное, как гнездо некоторых птиц есть, которых Китайцы за здоровое почитают; они же и брагу делают приятного духу и хорошего вкусу из ракового мозгу, смешав с голубиными яйцами, и травы подорожника, искрошив мелко, к тому употребляют; вместо солонок маленькие посуды, росолом наполненные, на стол ставят, в которые кушенья обмакивают, ложех для хлебания, поливок не употребляют, но всяк, взяв стоящую пред собою посуду, хлебает из оной, пока всю опорожнит; а что ему ртом из посуды доставать трудно, то костеными палочками из оной достают, и таким способом они платья своего никогда не замарают; по том губы шелковым платком вытирают; понеже, как выше упомянуто, салфетки у них не в обычье.

В таких домах, где трактиры держут, у стола на краю всегда такой человек имеетца, которой кушанье разрезывает, и перед ним стоят разные посуды, с жареным мясом наполненные, которое мясо он, в куски изрезав мелко, в посуды кладет, и тем, кои кушать приходят, представляет; когда они мясо от костей все обрежет, то он кости руками переломает, и разломки разделит; и понеже он ни салфетки, ни плашка, чем руки утереть возможно было, никакова не имеет, того ради жир ему по рукам беспрестанно до [459] локтей течет, что не без сомнения тому, которой к такой нечистоте не привык, и так гнусно, что и смотреть на то противно.

Из напитков у Китайцев употребляется вотка, у оных арак называемая, да вино, что они из зеленой пшеницы сидят, которое по прошествии года, или двух лет, что оное в погребу лежало, вкусом, цветом и крепостью таково, как реин-веин, так горечо и пьяно.

Мы отужинав, хотели встать, тогда главной из комедиантов полз на коленях, и приближился к Мандарину, которой подле меня сидел, и подал мне книгу, которая черными характерами по красной бумаге писана была; помянутой Мандарин читал во оной книге несколько времени, и показал, которая комедия ему надобна: реченной комедиант пал ему к ногам, и у даря лбом о землю, встал, и пошел то по приказу Мандарина исполнять.

Скоро после того тратрума роскрыла, и женщины певчие выходили, которые золотым парчевым платьем одеты, и алмазами украшены были, главы их венцами были покрыты, а в руках махальники держали, собою они были красивые, и пели одна после другой приятно, после оных певчих комедия зачелась, в которой сила, что некоторой Китайской Балдыхан, обороняя свое отечество, убит, и славные ево дела во оной [460] комедии представлялись, помянутой ерой явился чисто богатым платьем одет, и с костеною плоскою державою, в руках держимою, и часто Афицеры ево с знаменами, оружиями и барабанами показывались, интермеди из небольших забав состояли, которые служители и домашние между собою в смешных платьях наряжены были, искуства и действия против наилушчих Европейских комедий предъявили; я велел из помянутых забавных действ одное перевесть, о чем я ни величание, ниже изумление усмотрел, но насупротив того все показалось вероятное, ко обращению лутчего жития казаемое. Между протчими играми лехко верющего к обители, которой намерен женитца на чернице, весьма худова состояния жену взял, которая ему толь не верная была, что и ево присутствие оной о блядских ее поступках не мешало. Оное небольшое действо весьма приятным порядком представлено было, и притом очень искусно на лютне играли.

Упомянутая комедия в полночь окончилась, где я с компаниею простился, и поехал в свою квартиру, откудова на другой день поднялся, и переехал реку Лагу чрез деревянной мост, которая река течет от Востоку к западной стране, в Кореацкое море впала, а к полудни приехал в город Лания. В реченной город я вшел под пушечным выстрелом, и взяв квартиру себе в слободе, [461] Мандарин прислал меня звать обедать в загородной дом Балдыхана, где по ево же зву Губернатор и Магистратские члены собрались; оной банкет очень богатой был, и как выше упомянуто, игранием комедии окончилось.

Поехавши оттудова, тогож дня переехавши реку, называемую Ксунго, которая от запада к востоку течет, прибыл к вечеру в город Кантугунг, где я от Мандарина таким же порядком принят и удовольствован был, как в вышереченных. На другой день ехал я чрез болото по мосту, которой из четвероугольных каменьев состроен, и разными сводами снабден, и по верху многими каменными статуями хорошего мастерства украшен, из которых статуев наилутчие в фигурах львов изображены были; по том наехали разные местечки и люди и деревни, которые однакож почитай все и с постоялым из таких дворов состояли, в коих чай, лошадей и прочие дорожные потребности путешествующим продают, а к вечеру приехал в город Кунгунка. Мандарин и во оном городе вознамерился в доме Балдыхана банкет вделать; но понеже я тогож дня отправлением дальнего пути утомлен был, того ради, прося прошением отдыха в показанной мне квартире, где по приказу Мандарина для моего возвеселения изюм деликатного вкусу, цытронов, [462] яблоков, груш больших, каштановых и других орехов, и множество иных хороших фруктов приуготовлено было.

На другой день препровождали путь наш от западной страны, и принуждены были ехать чрез большую гору, вверьху которой лежит монастырь, называемой Югинку, которого монастыря внутренная страна из четвероугольных каменей состроена, и крепости подобная показалась, что при таком возвышении изрядной преспект даст; на другой день поворотились на лево к востоку, и переехавши разные местечки и деревни, приехали к превысокой горе, на которой такой же монастырь являлся, в котором образе некоторого Китайского Балдыхана молятся; для такого преимущества помянутое место в Пекинской провинции толь славное стало, что обыватели всех мест жити, и из большой стены до столичного Города повсягодно дважды с церемониею туда ходят, а имянно весною молятся, дабы лето было благополучное и плодовитое, а осенью идолу за обильную жатву благодарят, которою он их благословил. Во время такой церемонии деревни пустые бывают, понеже мущины, женщины, дети и попы все туда побежат; попы несут с церемониею образы, или статуи их идолов, пока музыканты, которые при фрунте в средине в замке при такой церемонии хорами определены, барабанным боем, трубами, дудками и [463] множественным инструментом громко шумят, женщины в средине процеси лутчими своими платьями одеты, на ослах ездят, промежду первой и другой хоругова Лама следует с кадилом, и в замке церемонии другой Лама идет, держав Пред собою коробку позолоченую серебреную, бумагою наполненную, которую он расстоянием от мечети на полторы версты для славы идола идучи бросает; помянутые деревенские люди в средине монастыря чрез несколько дней останутца, и в бытность свою попеременно молятца и веселятца, по той стороне упомянутой горы лежит город, в котором, окроме Балдыханских матрес, никто не живет, к которым он Балдыхан придет для отдыхания, когда он от охоты около того места утомлен. Реченной город небольшого расстояния, но токмо во оном все дворы из четвероурольных каменей состроены, и красными черепицами покрытые, и мечетей множество имеетца, оной же каменною стеною чрезвычайной вышины укреплен, расстоянием от города на три пушечные перестрела, к западу ключ горячей, из камени происходящей воды находитца, по которым местам изрядные теплицы отведены.

Ноября 1 дня шли чрез гору и город, о которых выше сего упомянуто, и проехавши еще несколько деревень, приехали в полдни в город [464] в Кичу, и из оного места гор уже никаких не видно, но везде равное поле от востоку к западу являетца; однакож большая стена из Зюйд-Остной стороны еще от части видна была; ввечеру переехали реку, называемую Кангу, по каменному мосту хорошего создания, и ночевали в городе Кангеголе; на другой день перешли чрез другую реку, называемую Тунко, также по каменному мосту, по которой реке лежит город Тунко, где мы остановились. Пришедши на мост, Губернатор и Магистратские члены оного города, и при них не малое число людей, приехали верхами меня поздравлять, и Мандарин, которой меня провожал, сказал, что оной Губернатор из Мунгальских Татар знатного роду, коего учтивость довольно была показана; они удовольствовал меня и Мандарина богатым обедом, к которому знатнейшие оного града также призваны были.

Городе Тунко не малого создания, и очень людной, высокою каменною стеною окружен, из оного наизнатнейшие Китайские торги в Японию, провинцию Нанквинг да в Карею отправляютца; у пристани оного города завсегда многие суда, называемые ионки, лежат, и находятца из Балдыханских, которые голериями и окошками резной работы украшены, для отвозу Губернаторов учрежденным местам. Когда оные Офицеры, пристав к берегу, из такова судна выходят, то [465] они принуждены задом итти, доколе оное судно увезут. Партикулярные суда не малого создания и хорошего строения, и множество Тунгунских обывателей в них живут, как в домах, и ездя опять, в них же и детей своих воспитают; ибо от морозов беспокою им не бывает, и реки никогда не замерзают; оные суда гниловатою землею обмазаны, которая земля когда высохнет, очень крепка бывает, и хорошей глянец даст; машты делают из морской трости, которые в средине пусты, однакож крепки; случилось мне такие трости видеть, которые толщиною против человека были; парусы употребляют рогоженные, также из трости плетенные, и с великим искусством как махалники складывают; нос у таких судов плоской состроен, но однакож оные и к навигации очень способные; и слыхал я от некоторых тамошних обывателей, что при способном ветре из Тунки в четыре дни в Корецкое море, и оттудаж в четыре, или в пять дней в Японию поспевают.

Шли чрез город, я на рынке находил пребезмерные хорошие посуды лутчего фарфору, что мне от роду в первое случилось такие видеть; також почитай по всем улицам монастыри и мечети хорошего создания являлись; и ночевав в слободе, велел свое [466] приуготовление к публишному въеду учинить, понеже оная ночь нам на дороге до Пекинга города последняя была. На другой день, то есть Ноября 3 дня по полуночи в 10 часу пришли мы в добром порядке расстоянием от города на три версты к богатым загородным дворам, которые Мандарина из знатнейший обывателей города Пекинга; от того места по обеим сторонам дороги даже до города в линею построены, пред оными дворами небольшие каналы сделаны, дабы во оныеж дождевая вода стекала, и по тем каналам местами каменные небольшие мосты изрядного строения имеютца, при всяком дворе находитца за каменною стеною окруженной с беседками и воротами самой лутчей архитектор украшенной; оные богатые строении, которые одни от другова длинными кедровыми и кипарисными алеями отделенные, удивлению достойно, преспект дает и любопытность, дабы въезд Посланника смотреть притчиною было, что все ворота отперты стояли, чрез которые превеликие цветники видеть было можно, кой богатому созданию помянутых дворов очень приличны являлись.

С большой стены даже до Пекинга города по дороге высокие каменные башни являютца, расстоянием одна от другой на четыре часа езды, а на всякой башне пять, или шесть человек [467] караульщиков имеетца, и знамена желтые с гербом Балдыхана над оными полощут, такими знаменами о нападениях восточных Татар ведомости дают; ибо сколь скоро первой караул оных увидит, то он знамя свое зажигает, дабы другой караул о том был известен, которой опять таким же образом поступает, и тако сигнал идет от места до места, пока оная ведомость таким порядком до дворца дойдет, что во время нескольких часов учинитца.

Земля от города Лания до Пекинга ровная есть, и пашни везде находитца, рожь там не родитца, а пшена, пшеницы, ячменю, просы, овса, гороху и сочевицы повсягодно жнут довольное число; дороги везде широкие, прямые, и с великим завсегда попечением в хорошем состоянии содержутца; ибо есть такие люди, которые за то получают жалованье, чтоб оные беспрестанно смотрели и чистили, и кои должность свою таким щастием отправляют, что и каменья никакова, малой оной ни был, на дороге не увидишь; в деревнях, которые по дороге лежат, завсегда ведра с водою держат, дабы путешествующие верблюды свои и ослы из оных напоить могли, и по дорогам такая беспрестанная езда, что кажется яко бы не на поле обретаютца. [468]

Караван свой пустил наперед, которой битой час шел, а по том следовал сам, и при мне девяносто человек людей, окроме казаков, по обеим сторонам улиц солдаты расставлены были; но токмо народу толикое число собралось, что Офицеры, называемые Болши, которые предо мною для свободного проезду шли, с великим трудом народ отгоняли, и таким образом провожали меня до обыкновенного Посольского двора, где некоторые Мандарины приехали меня поздравлять; у ворот моего двора караул поставлен, и того часу мы разными запасами снабдены были, благодаря Бога, что Он нас чрез полтара года и два месяца в пути нашем сохранил, и в добром здравии всех до места принес, окроме одного человека, которой умре.

Чрез три дни отдыхал, исправлялся, по прошествии которых просил, чтоб к ауедиенции меня допустили; но понеже у Китайцов обычай такой есть, что до ауедиенции Посланнику для поздравления обед дают, того ради Балдыхан приказал меня звать, и еще того же дня из знатнейших Мандаринов некоторые по меня приехали, и в Кремль провожали, где дом Балдыхана Сунгут Дариамба, которой генеральный Намесник империи, и с ним четыре из знатных Китайского государства меня с великою учтивостию приняли, в сани богатые [469] ковры насланы были, по которым помянутые Господа меня просили садиться, и сами сели же; по том Дариамба мне говорил, хотя Государь его Китайской Балдыхан о моем характире еще не известен, однакож он приказал мне сам банкетом поздравлять и щастливым окончанием трудного моего и дальнего пути. Окончав оную речь, поставили мне одному небольшой стол, длиною и шириною трех футов, на котором разное холодное жареное мясо поставили, а имянно ряпчичи, цыплята, свиное и баранье мясо, оное мясо лежало в серебреных блюдах, которые перемидами поставлены были, и я щитал больше семидесят блюдов, поснимали; после оного принесли фрукты и конфитуры, и по том чаю тарукум и реншвеин; пока я за столом сидел, помянутые господа, которые меня приняли, курили табак, а откушавши, Кариамба мне паки говорил, что Государь ево Китайской Балдыхан по прошествии нескольких дней даст позволение, чтоб кредит мой вручить, я между тем признаком милостью ево доволен был, которую он мне показать соизволил; ответствовав оное, просил о прощении, и воротился в дом свой.

Ноября 12 дня Дариамба прислал ко мне некоторые Мандарины с тем, чтоб я приуготовился на третей день [470] ко дворцу приехать для вручения Его Царского Величества грамоты, и упоминаемого дня по полуночи в 8 часу приехали трое из реченных Мардаринов и привели пятьдесят оседланных лошадей, для обретающихся при мне людей, дабы меня ко дворцу провожать, а оные Офицеры камчатными платьями одеты, и по тем платьям на груди и на спине образы львов, барсов, драконов и журавлей золотом вышиты были, поздравляя с обеих сторон, поехали; пониже я людей своих по Европейскому обычаю устроил, того ради в добром порядке ко дворцу приехали.

Приехавши к первым воротам, у которых стоит столб с разными карактерами, увещали меня, что по тамошним обычаям надобно с лошадей слестиь, что учиня чрез три большие дворы, и пришедши в четвертой, множество Мандаринов, церемониальными своими платьями, как вышеупомянутые, одеты, меня приняли; скоро по том уведомились, что Балдыхан на троне, чего ради меня ввели, где отдав ему свой кредит, по окончании церемонии и кратного разговору с ним, паки отпущен был.

Ноября 16 дня Мандарины приехали мне объявить, что Китайской Балдыхан велел меня звать, чтоб перед ним откушать, по которому извету, собрав [471] Дворян, которые при мне были, приехав ко дворцу, где на дворе, как первой раз через множество господ и Мандаринов, которые церемониальными платьями одеты были, принят был; скоро по том Балдыхан приказал, чтоб меня ввели, я пришел в залу, где трон ево поставлен, на котором он гулять изволил, а при нем было насколько человек людей, кои на дутках играли, да семьдесят два человека гвардии ево с вызолочеными партазанами без концов, сверху у которых длинные бобровые и барсовые хвосты висели; по пришествии моем Балдыхан изволил сесть, музыка пресеклась, и гвардия с пратазанами по обеим сторонам трона по Персицкому, то есть положа ноги под собою накрест, на полу сели.

Дариамб, яко дядя Бзлдыхана, и два из знатнейших сели по обеим сторонам Балдыхана, уступя от него не далеко, и ко мне по правой руке расстоянием от трона четыре сажени место показали; пред Балдыханом стол был холодным жареным мясом, фруктами и конфитурами в серебреных блюдах наставлены, и желтым камчатым покрывалом покрыт.

Балдыхан, смотря на меня несколько времяни очень прилежно, изволил Дариамбу приказать, которой ево приказ на коленях выслушал, чтоб он велел [472] мне ближе притти к трону, и того часу помянутой Офицер, взяв меня за руку, повел, расстоянием от Балдыхана сажени на две, а Дворяне мои стояли позади меня расстоянием на пример на шест сажен, на правой стороне стояли подле меня некоторые из больших Китайского государства, и на левой стороне был подле меня дядя Балдыхана. Его Величество изволил Дариамбу дважды ко мне прислать, дабы поздравление их Государских Величеств во особливых милостивых терминах спросить, на что я пристойным образом ответствовал, по том Балдыхан велел стол роскрыть, и приказал мне кушать; для меня особливой стол приуготовлен был, желтою же камкою покрытой. Мандарин и прочие Офицеры, которые при оной церемонии присутствовали, сели по их обыкновенным местам по два за одним столом, а все сели на коврах, ноги под собою по Персицкому, Балдыхан изволил того часу с своего стола ко мне прислать жареного гуся, свиного и часть жирного бараньего мяса, потом же несколько блюд с фруктами и кумку чаю, которой с молоком да с маслом был вареной; приняв такую милость с великим почтением, Его Величество изволил скоро после того приказать у меня спросить, сколько я знаю из Европейских языков, на что я [473] ответствовал, что умею говоришь по Руски, по Немецки, по Галански, и что я отчасти разумею по Италиански, по которому извету Его Величество изволил послать некоторого Офицера задним апартаментом дворца, и вдрух из оных выходили три Изуита, которые, припадая к стопам на коленях, и поклонясь, получили приказ, чтоб встать.

Один из них родом Француз был, и назвался Петром Яганом Францышком Гербилан, протчие два были Португальцы, и один из них назвался Антоном Томасом. Балдыхан приказал одному со мною говорить, которой, приближался к моему месту, имянем Его Величества по Италиански спросил, сколь долго я из Москвы до города Пекинга на дороге был, чрез которые земли, и на чем я оной путь препроводил: на что ответствовал со изъяснением, и он переводил такую мою отповедь Балдыхану, которой показался тем доволен был, сказывая, гова, гова, то есть очень хорошо, очень хорошо,

Погодя не много, Его Балдыханское Величество изволил еще Дариумба своего ко мне отправить с тем, что он желает меня в близости видеть, которой, взяв меня за руку, повел к трону, на которой я взошел чрез шесть ступеней, и на том троне, которой в скорости состроен был, поклонился [474] по Европейскому, Балдыхан изволил меня напротив себя за стол посадить; Его Величество изволил по том несколько времяни с отцом Гербиланом говорить, чрез которого он меня другой раз спросил, сколь долго я на дороге был, коим образом я путь свой препровождал, и сколь далеко пошли Францыя, Италия, Португалия, Галандия расстоянием от Москвы: на помянутой вопрос ответствовал по возможности; Балдыхан приказал золотой кубок принесть, которой кумшом наполнен был, то есть воткого из кабылья молока; оной кубок Балдыхан, отдав Дариамбу, велел мне ево поднести, которой я принял с поклоном, и при кушавши вотку, отдал назад; по том Балдыхан изводил приказать, чтоб люди мои приближались расстоянием от трона на десять сажен и по исполнении того его приказу, он велел им рядом кубок с тоюж воткою поднесть; когда оное исправилось, то я поклонился, и сошедши с трона, Дариамба взяв меня опять за руку, отвел на прежнее место, где я сидя остался, пока меня уведомили, что пора встать.

По окончании церемонии Балдыхан встал, и провождая меня чрез залу к апартаменту, которой на левой стороне имелся. По выходе моем из залы, Дариамба, пришедши ко мне, спрашивал [475] имянем Балдыхана, не слыхал ли я, будучи в Европе, новых ведомостей про некоторого отца Гримази, которого Его Величество для государственных нужд туды послать изволил: и я ответствовал на то, что при отъезде своем из Москвы слышал, что помянутой отец в Смирну прибыл, и при нем дватцать пять человек людей, и якобы он на пример оттудова путь свой дале в Персию и в Индию препровождать. Он сказал, что подлинно помянутому Гримази в Индию ехать повелено, и что он по пришествии своем в город Гоа ко Дворцу писал, откудова он для исправления полученной ему комисии далее поехал, и что тому ныне семь лет, как он из Китая отлучился. Окончав оную речь, Дариамба со мною простился, и я поехал обратно в дом свой.

Продолжение будет в конце IX части.

© текст - Новиков Н. И. 1789
© сетевая версия - Тhietmar. 2016
© OCR - Иванов А. 2016
© дизайн - Войтехович А. 2001