H

ЗАМЕТКИ ОБ АВТОРЕ "ЗАПИСКИ О ПОДГОРОДНОМ РОДЕ"

Среди исторических сочинений, принадлежащих перу забайкальских бурят, имеется небольшая работа по истории Подгородного рода, автором которой, как это установлено С. Д. Дылыковым ¹, является Долсам Доржи Гемпилон. Сведения об авторах бурятских летописей, хроник и других исторических сочинений довольно скудны и отрывисты. Лишь в некоторых случаях, когда автором являлся какой-либо главный тайша, как, например, Тугультур Тобоев или Дамби Джалцан Ламбоцэрэнов, можно установить с известной долей достоверности некоторые данные,, касающиеся его биографии. Обычно же биографические сведения об; авторах ограничиваются лишь краткими данными, сообщенными ими же самими в своем сочинении.

Между тем биография или даже отдельные факты из жизни летописцев представляют известный интерес. Ведь авторы исторических работ были представителями немногочисленной бурятской интеллигенции XIX в. (точнее первой половины и середины его), Еыразителями оригинальной и своеобразной культуры, испытывавшей одновременно влияние европейской и восточной цивилизаций. В этом отношении достаточно любопытна фигура ученого ламы Долсам Доржи Гемпилона, автора публикуемого С. Д. Дылыковым небольшого исторического сочинения, которое можно назвать краткими записками по истории Тураева или Подгородного рода. В этом сочинении Гемпилон сообщил кое-какие сведения о самом себе ². Кроме этого, биографический материал о Гемпилоне можно извлечь из его писем, адресованных монголоведу О. М. Ковалевскому.

Известно, что последний вел обширную ученую корреспонденцию. Но эта переписка не ограничивалась обменом письмами с представителями европейской науки, а велась также со многими бурятами, с которыми О. М. Ковалевский познакомился и сблизился во время своего пребывания в Забайкалье в 1828-1833 гг. (с перерывом для поездки в Пекин). О. М. Ковалевский тщательно хранил полученные им письма. Хотя его научное наследство, как известно, подверглось многим превратностям судьбы ³, все же коллекция писем к нему на монгольском и бурятском языках сохранилась и ныне находится в Архиве Ленинградского отделения Института народов Азии (шифр ИВ F416-505). [148]

Коллекция состоит из 90 писем различного содержания. Некоторые из писем — просто коротенькие записочки, извещавшие О. М. Ковалевского о получении посланных им книг, расчеты по расходам. Иные же - письма и длинны и любопытны по своему содержанию, отражающему жизнь бурятских степей первой половины XIX в. Среди последних имеется семь писем от Долсам Доржи Гемпилона. Письма датированы 1832-1836 гг. Кроме того, в хранилище монгольских рукописей Ленинградского отделения Института народов Азии хранятся еще два его письма (шифр КДА 289 ^eG64 ^e и КДА 289 ^CG64 ^C). Написаны все письма собственноручно Гемпилоном, который иногда подписывался Dolsam Dorji Gempil-on, иногда Dolsam Dorji Ginpil-on. Собственное имя Гемпил или Генпил достаточно широко распространено среди бурят, орфография же Ginpil объясняется скорее всего своеобразием почерка автора при написании мягкого g.

Язык писем весьма витиеват, изобилует пышными, велеречивыми фразами в духе ламской учености, но содержит многочисленные орфографические ошибки.

Долсам Доржи Гемпилон принадлежал к достаточно известному и состоятельному роду, основателем которого был Андахай, выходец из Монголии ⁴. Старший сын Андахая Амор был, что называется, гордостью рода, он был переводчиком с монгольского языка во время переговоров, ведшихся Саввой Рагузинским, а впоследствии имел звание зайсана ⁵ Сам же Долсам Доржи был внуком младшего брата Амора по имени Муухай ⁶. Отец Долсама Доржи Гемпил был зайсаном. Долсам Доржи также имел почетное монашеское звание "тонна", которое дается главным образом лицам аристократического происхождения.

Долсам Доржи был хорошо образованный лама, имел степень гелуна — высшую степень монашеского посвящения. Он состоял духовным наставником главного тайши Селенгинской Думы Юмдэлэка Ламбоцэрэнова ⁷ и также руководил, как лама, тайшой Шераб Ниндак Вампилевым ⁸ и, следовательно, был достаточно влиятельным человеком. Тайша Юмдэлэк Ламбоцэрэнов известен в истории Бурятии не только своими вымогательствами и "противозаконными поступками" ⁹, но и тем, что был одним из крупнейших бурятских летописцев ¹⁰. С помощью [149] Ламбоцэрэнова Долсам Доржи выстроил буддийский монастырь, который был местом его постоянного пребывания. Монастырь этот был, по-видимому, невелик. Вот как описывает его Долсам Доржи в одном из писем к О. М. Ковалевскому: qoyar duyar monastiri-yi eduge mi пи sayudi bayiday oron-i ta noyan tijegseger teguni dergede prtikenbuyun(!) kulken-u nom-un yoson uilendtigci manastiri-du arban blam-a dam butugen uilendeku bolai_y egtini nada luy-a qamtu butugelcegu dotayu sibi minu yumdileg tayisa bui ¹¹.Второй монастырь, где я теперь всегда живу, вы, господин, видели. Около него, выполняя святой закон пути пратьекабудды, десять монастырских лам предаются созерцанию. Его (монастырь) вместе со мной выстроил духовный ученик мой тайша Юмдэлэк'.

Кроме этого монастыря Долсам Доржи распоряжался еще двумя, о которых он также сообщал О. М. Ковалевскому, прося оказать ему помощь в наречении одного из них. Один из этих монастырей находился неподалеку от Селенгинской думы, по-видимому, в родовых кочевьях ламы на расстояний десяти верст (arban modun-u yajar). Ко всем трем монастырям было приписано двадцать пять штатных лам, и Долсам Доржи просил О. М. Ковалевского помочь ему в его ходатайстве о награде пяти лам медалью за "Выполнение ими [религиозных] правил".

Близкие отношения с тайшами Ломбоцэрэновым и Вампиловым проявлялись не только в построении новых монастырей (дацанов), но и в том, что Долсам Доржи принимал участие в различных делах Селенгинской думы, связанных с Казанским университетом. Именно через Селенгинскую думу О. М. Ковалевский получал для университета некоторые книги, через нее искал сотрудников для университетской типографии и учителей для Казанской гимназии. Именно тайша Селенгинской думы отправил в Казань учиться четырех мальчиков, одним из которых был Доржи Банзаров. Долсам Доржи участвовал во всех этих предприятиях. В одном из своих писем к О. М. Ковалевскому Долсам Доржи рекомендовал ламу-эмчи в качестве наборщика монгольского текста в типографию при Казанском университете ¹², в другом школьного учителя для учения в университете ¹³, в конце третьего сообщал об отправке учеников в Казанскую гимназию ¹⁴.

Возможно также, что близкие и дружеские отношения с Ковалевским и были причиной составления Долсамом Доржи его исторической записки о Подгородном роде. Ведь известно, что Ковалевский поощрял бурятских летописцев и что по его просьбе и была составлена в 1833 г. одна из самых больших летописей "Бичихан запискэ", автором которой, как ныне установлено, был тайша Юмдэлэк Ломбоцэрэнов ¹⁵. Легко допустить, что Ковалевский внушил и Долсам Доржи ту же мысль о необходимости записать сведения о происхождении своего рода. Если это так, то датировать составление записки можно было бы годами 1832-33, т. е. временем наиболее близкого общения между Ковалевским, бывшим в те годы кандидатом Казанского университета, и ученым-ламой. А виделись они, судя по письмам Долсам Доржи, в эти годы часто, читали [150] вместе буддийские сочинения, лама знакомил Ковалевского с догматическими основами ламаизма» В письмах упоминается прочтенная книга "Сутра свершения тайного обета" ("Niyuca tangyariy butugeku sutur») и редкая, по словам ламы, "Книга наставлений хранителей учения" ¹⁶{"Coyijun qatong kemeku sutur").

В одном из своих писем Долсам Доржи дал объяснение учения о "красной религии", сущность которой хотел выяснить Ковалевский ¹⁷. В этом письме лама старается рассказать о "двух религиях" ламаизма. Конечно, это было нелегкой задачей — растолковать в письме коротко и ясно один из догматов буддизма, тем более что автор, по-видимому, и сам понимал его недостаточно четко. Он пишет так: yadayatu sijin (sajin) gegdi-yi ulayan sijin gedeg bide_y dotayatu sijin gegci-yi sira-yin sijin gedeg bide мы называем красной религией так называемую внешнюю религию; мы называем желтой религией так называемую внутреннюю религию'.

Из этой фразы, благодаря употреблению терминов "красная и желтая религии", можно предположить, что речь идет о двух наиболее распространенных сектах — "красношапочной" (нинмаба) и "желтоша- почной" (гэлукпа).

Однако далее Долсам Доржи пишет следующее: sira-yin sijin-i Sigemuni nomalaysan, ulayan sijin-i Sigemuni-ece qayin-a 'желтую религию проповедовал Сакьямуни, красная религия появилась после Сакьямуни. Кажется, что в этой фразе Долсам Доржи указывает на два направления в истории буддизма — Хинаяну и Махаяну. Но еще далее, описывая появление учения о защитниках веры — докшитах, лама сообщает, что функцией этих божеств была охрана "внутренней религии" {dotayatu sijin-i dayisun-u sakituyai 'да защитят внутреннюю религию от врагов') и что сами-то эти божества и составляют внешнюю религию. При этом он ссылается на учение Вачир-Дара ламы и упоминает Сандуй, т. е. одно из тантрических учений буддийской символики. Таким образом, в этих довольно путаных объяснениях переплелись сведения о различных периодах развития буддизма с системами символических его учений. Приведенные высказывания Долсам Доржи могут служить иллюстрацией, как своеобразно воспринимались бурятскими ламами некоторые догматы ламаизма.

Более ясно, но все же примитивно толкует Долсам Доржи учение о трех путях веры: burqan-u yurban Ictilgen пот nomlal bui ajiyu 'существует проповеданное Буддою учение о трех колесницах' — пишет он в другом письме (F — 503) и далее объясняет, что три колесницы, или пути достижения святости, составляют путь бодисатвы, путь пратьекабудды и путь шравака. Эти сведения Долсам Доржи сообщает с большой таинственностью. Так, например, он тщательно описывает, как долго не решался рассказать о тайнах своей веры, как долго размышлял, можно ли говорить об этом, и даже плакал от этих своих размышлений. Наконец он решился рассказать Ковалевскому о самом сокровенном, объяснить догматы ламаизма: tayis-a-nar bolun, ken erdem-tu lam-a-nar bolun, uqayan-du tilti medegsen, tilti boduysan, uui sanaysan₉ ken cige-ten uikude ulu sonaysan-i ta undur torul-tti-du tinen jiruken yool dumda-ada yaryaju ayiladqamui 'докладываю вам высокорожденному (т. е. вашему высокородию), говоря из самой глубины правдивого сердца о том, чего еще никто совсем не слышал, не знал, не помышлял, будь то ученые [151] или ламы, ставшие учеными, или ставшие тайшами'. Такими предосторожностями оформлял лама сообщаемые им краткие сведения о сущности некоторых догматов. Он даже называет одно из своих писем (F — 472) "Секретный доклад" (Niyuca ayilyadyan).

Несомненный интерес представляет отзыв Долсам Доржи о деятельности М. М. Сперанского, который был в 1819-22 гг. генерал-губернатором Сибири. Сперанский пытался бороться с местным взяточничеством и казнокрадством, широко практиковавшимися среди сибирского чиновничества в те годы. В отзыве ламы отразились те надежды бурятского народа, которые возникли в связи с ревизией Сперанского, отдавшего под суд многих местных администраторов, причинивших немало страданий местному населению.

Приведем полностью выдержку из длинного письма Долсам Доржи от 1833 г. (F — 501), где имеется этот отзыв: basa-bar erte onggurugsen yeke minyan nay man jayun arban ytistin on-du yeke degedu-yin oron-aca ugedu bolju iregsen noyan miqayilan miqayilaci ispiyeranseke, tere-ber unen uge-ber tor и bariju, uker terge-ber ayula dabaju iregsen ulemeci sayin noyan-u Jang yosti-iyen bolai. bey-e anu tegsi sayiqan buged, ge gegen ciri (cirai) anu bolqumal altan metti, jarliy anu qamuy amitan-u ami-yi aburuyci burqan qayan metti asaraqu tirtisiyeku bodi sedkil-un tongyalay rasiyan jarliy-tu, sedkil-un unen onul tegusugsen-u tula, qamuy amitan-u ecige bolju-yin yirtiecti-yin oron-du unide ugedu bolju sayuqu boltuyai kemen. burqan аса qutuy yoyun jalbiramui. tere ispiyreseke qu- dal tige-yi cay jayuri mtisgiged (?) olju muyuyun cidayci qub ugtilegciyi qoyar niyur-iyar-i gergecigulen kesike cidayciuinen sigulde kiktu aur, burqan qayan-u siyayan-iyar jarqutu buyuy gem-tu-yin uge-yi abun cidayci. sayin-i ujebesu ongge tilli qaraqu mayu-yi tijebesu ulu doromci- laquy sijin torti-yin qouli yurim-i nom-un cayaca-bar yosucilen uyiledtin budvgen cidayci, qamuy amitan-i ober-tin tirisetu-luge adali aburunuirti- siyen cidayci, endegtirel ugei bodi-bar, boyan nigtil-i ilayan cidayci... Еще прежде, в прошедшем 1819 г. из великой верховной страны (т. е. из России) пришествовал господин Михаил Михайлович Сперанский; он управлял справедливо; стало обычаем превосходного, славного господина приезжать в коляске, перевалив через горы; своей особой был он весьма хорош, а пресветлое лико его было как червонное золото; повеления его для всех живых существ были подобны дыханию спасителя Будды-владыки; в повелениях его была прозрачная рашиана милосердной, сострадательной, святой души; душа его, подобно бурлящему источнику, была очень глубока. Буду молиться, прося у Будды благословения, говоря: "Да будет жить в этом мире издавна ставший наверху, ради свершения правдивых помыслов ставший отцом всему живущему". Сей Сперанский смог заставить замолчать говоривших лживые слова, когда обнаружил их, смог правильно вести расследования, допрашивая преступных в судебных делах по указанию государя; смог осуществить управление религией согласно законам и священным постановлениям. Когда видел хорошее, то встречал достойным образом, когда видел плохое, то не унижал; он мог жалеть и старался спасти каждого человека, был ему как родной; он мог преодолевать грехи своим безошибочным совершенством и добродетелью'.

Таков был ламский панегирик Сперанскому, сохранившийся в письмах к Ковалевскому. За пышной ламской фразеологией легко можно рассмотреть все еще живые воспоминания о деятельности Сперанского, хотя ко времени написания письма она уже имела десятилетнюю давность. [152]

Приведенные отрывки из писем свидетельствуют о том, что лама Долсам Доржи Гемпилон был человеком незаурядным. Его переписка с О. М. Ковалевским, крупнейшим монголоведом XIX в., содержит не одни объяснения догматики ламаизма, но и отражает в известной степени оценку событий, происходивших в Бурятии. Он стремится помочь чем только может Ковалевскому, достает ему книги, подыскивает людей для работы в типографии и в школе. Он пишет краткую историю своего рода. Эти черты его биографии и личности позволяют причислить Долсам Доржи Гемпилона к еще небольшой в первой половине XIX в. группе бурятской интеллигенции.

Комментарии

1. См, в нашем сборнике статью С. Д. Дылыкова, Из истории селенгинских бурят, стр. 125-146.

2. Там же, стр. 146.

3. W. Kotwicz, Josef Kowalewski orientalista, Wroclaw, 1948, s. 128. См. также Г. Ф. Шамов, Научная деятельность О. М. Ковалевского в Казанском университете, — "Очерки по истории русского востоковедения", II, М., 1956, стр. 180.

4. С. Д. Дылыков, Из истории селенгинских бурят, стр. 143.

5. Там же, стр. 143-144.

6. Там же, стр. 145.

7. Письмо Долсам Доржи к О. М. Ковалевскому от 1832 г. (F-501).

8. Письмо его же от 29 августа 1833 г. (F-472). Ниндак Вампилов или Вампилон был тайшой селенгинских бурят и известен как инициатор отправки бурятских учеников в Казанскую гимназию.

9. Ф. А. Кудрявцев на основании архивного дела за 1838 г. из фонда Селенгинской думы подробно рассказал о суде над Юмдэлэком Ламбоцэрэновым "за захват казенной и общественной суммы и противозаконные поступки". Юмдэлэк получил выговор и был отстранен, по-видимому только временно, от дальности главного тайши. (См. Ф. А. Кудрявцев, Очерки по истории бурят-монгольского народа, Иркутск, 1940 г. стр. 201-202; о подробностях приговора см. также Е. М. Залкинд, Присоединение Бурятии к России, Улан-Удэ, 1958, стр. 305-306).

10. Юмдэлэк Ламбоцэрэновым были написаны: "Заметки о роде Хатагчин" (1837 г. Qatagin otoy-un temdeg), "История шаманки Асуйхан" (1832, Asuiyan-u teuke), "Мелкие записки" (1833 г. Бичихан запискэ), "История монголо-бурят, составленная главным тайшой селенгинских монголо-бурят Дамби Джалцан Ломбо Цэрэновым" (1868 г). Текст этой последней работы опубликован под названием Летописи селенгинских. бурят, вып. 1. Хроника убаши Дамби Джалцана Ломбо Цэрэнова — "Труды Института востоковедения", XII, М. — Л., 1936. Дамби Джалцан — духовное имя Юмдэлэка, принятое им, по-видимому, при посвящении в убаши. (см. 3. Тагаров, Заметка о бурят-монгольской летописи "Бичихан запискэ" — "Труды БМНИИК", Улан-Удэ» 1952, XV, стр. 85).

11. Письмо от 1832 г., средний зимний месяц (F-503). В этой цитате, как и в остальных, сохраняется орфография подлинника, отмечены в скобках лишь очень грубые ошибки.

12. См. письмо КДА 289 G64.

13. Письмо КДА 289 G64.

14. Письмо F-476.

15. З. Тагаров, Заметка о бурят-монгольской летописи "Бичихан запискэ»,стр. 85. См. также Г. Н. Румянцев, Бурятские летописи как исторический источник — "Труды Бурятского комплексного научно-исследовательского института"» Улан-Удэ, вып. 3, 1960, стр, 7.

16. Письмо F-501.

17. Там же.

Текст воспроизведен по изданию: Заметки об авторе "Записки о подгородном роде" // Краткие сообщения института народов Азии, № 83. Монголоведение и тюркология. 1964