К истории Бурятии в XVII в

К истории Бурятии в XVII в.

«История бурят-монгольского народа полна кошмарных страниц, писанных кровью» ¹.

Уже с первых годов XVII в., с того момента как Московское государство «проведало», что «братцкая земля богаче и людей в ней много», Бурято-Монголия превращается в арену для кровопролитных боев между бурятами и царскими колонизаторами.

Рост экспорта русских товаров и в частности сибирской пушнины, особенно усилившийся с развитием торговых связей с Голландией, толкал Московское государство на дальнейшие колониальные захваты, в частности на захват бассейна «великой реки Лены», где находились «лутшие соболиные места».

Движению на восток способствовали и слухи о полном сказочных богатств Богдойском царстве, т. е. о Китае. В это время Московское государство всячески стремилось стать единственным посредником между рынками Европы и азиатского востока.

«Что касается персидских и восточных товаров, — писал в 1629 г. Михаил Федорович Людовику XII, — то мы будем так дешево продавать их вашим поданным, что им не будет нужды ехать за ними куда либо»². Китайские товары сулили колоссальные барыши. Кроме того, на востоке от Енисея, по слухам, имелись богатые залежи серебра, столь необходимого Московскому государству, переживавшему острый дефицит в драгоценных металлах. «Еще в 1535 г., — указывает К. В. Базилевич, — пониженная денежная стопа была установлена в 3 рубля из гривенки серебра в 48 золотников. Дальнейшее понижение веса монет произошло, повидимому, в конце царствования Василия Шуйского. При Михаиле Федоровиче, в 1613 г. и позже, была принята стопа в 4 руб. из гривенки серебра. После 1616 г., но не позже 1626 г., вес монеты был еще понижен и стопа была доведена до 4 1/2 р. »³

Кризис 40-х годов XVII в. усилил стремление Московского государства к дальнейшим захватам Сибири. Войны на юге России требовали больших расходов. Их должна была компенсировать сибирская пушнина. И кризис денежной системы, вынудивший прибегнуть к выпуску медной монеты, требовал усиленной компенсации драгоценными металлами.

Дальнейшее продвижение на восток рисовалось как разрешение всех противоречий, сулило такие же богатства, как в свое время завоевание Сибирского царства. Недаром енисейский воевода Пашков, предлагая проект построения военных острогов в Забайкалье и по Амуру, писал царю о том, что в этих районах можно привесть под «государеву царскую высокую руку многих земель людей» и что «в тех... новоприводных землях будет другое Сибирское царство»⁴.

Опорными пунктами, откуда началось продвижение против бурят, были Енисейский и Красноярский остроги, основанные в 1618 и 1628 гг.

Из Енисейского острога шли по Ангаре, а из Красноярского — вверх по Кане. Уже в первых сведениях, полученных русскими о бурятах, они [157] вырисовываются не только как скотоводы, но и как земледельцы. Сеяли буряты по преимуществу просо. Часть проса они обменивали у тунгусов на пушнину, в частности на соболей, которые шли «в Мугалы». В составленной в 1640—1641 гг. росписи рек точно отмечается, что «серебро в браты идет из Мугал, а покупают братцкие люди то серебро у Мугал на соболи»⁵.

К Бурятам из Мугал шло не только серебро, но и другие товары в частности очевидно, бухарские и китайские. Уже в 1627 г. Максим Перфирьев сообщал о том, что у бурят «соболи и лисицы и бобры и бухарских товаров дорогов и киндяков и зенделей и шелков и белья много»⁶.

Часто буряты после сильных поражений, нанесенных им русскими казаками, сразу не уплачивали ясак, а «упрашиваются в ясаке до осени». Это является показателем активного обмена, который велся бурятами с соседними племенами. С балаганских бурят в 1655 г. Дмитрию Фирсову не удалось получить ясака именно по этой причине. Как сообщал Фирсов, бурятские князцы просили в «ясаке дать сроку до осени 163 году, а ныне де, государь, ясака дать тебе, государю, им нечево: которые де, государь, у них были соболи и с весны де, государь, рано до поставки твоего государства нового Балаганского острогу торговали они с мугальскими людьми и соболи свои все променили им на их мугальские товары»⁷.

Буряты оказывали стойкое сопротивление завоеванию их Московским государством. Оно проявилось сперва в длительной активной борьбе с казачьими отрядами, затем в бесчисленных восстаниях и нападениях на укрепившихся в острогах и севших на пашню колонизаторов, и наконец, приняло форму массовых откочевок в Монголию.

«Опрично де, государь, тех брацких воинских людей, — доносили казаки, — во всей Ленской земле таких воинских людей тебе непослушных нет»⁸.

Бурятские воины, судя по казачьим отпискам, были храбрыми, хорошо вооруженными всадниками. «А приходят де брацкие люди, — сообщали служилые Верхоленского острожка, — под острог войною на конях, збруйно в куяках и в шишаках, а бой у них лучной и копейной и сабельной».

По словам казаков, размер бурятских отрядов достигал иногда «боевого люду человек тысячи с две и больше».

Вооружение бурят, а порою даже превосходство вооружения бурятских отрядов по сравнению с царскими (особенно в том случае, когда у последних нехватало «огненного боя»), неоднократно подчеркиваются местными документами. «А те государь брацкие люди, — доносил ленский воевода, — с ними, служилыми людьми, на боях бьются с броны в куяках и в наручах и в шеломах, а они де, служилые люди, из твоих худых пищаленок ничего оным не учиняют и их куяков мало пробивают»⁹.

Бурятские воины, эхириты и булагаты, очевидно, были хорошо снабжены металлическими доспехами, ибо после каждого удачного с ними сражения мы имеем указания о том, что захвачены куяки, шеломы и пр.

Для самозащиты бурятские воины, кроме того, имели щиты; под прикрытием которых и производилось нападение.

Бои, как правило, были продолжительны и упорны. Сын боярский Алексей Бедарев встретился выше реки Орленги 31 октября 1646 г. с отрядом бурят. «Дрались с ними, — писали казаки, — с полдни до вечера». В ходе боя со стороны бурят было «три выпуска», т. е. три атаки. В результате боя число убитых русских превышало число убитых бурят. Произошло это потому, как объясняли [158] впоследствии казаки, что «те служилые и охочие люди были безодежны, пансырей и куяков ни у ково не было».

Упорное сопротивление бурят привело местную администрацию к выводу, что существовавший до того времени метод посылки отдельных, не всегда хорошо вооруженных и немногочисленных карательных отрядов против бурят ни к каким результатам не приводит.

Действительно, опыт борьбы говорил о том, что после самого сильного разгрома с уходом карательного отряда буряты вновь оказывали упорное сопротивление сборщикам.

«И только де тех братцких людей войною не смирить», — писал в 1647 г. ленский воевода Пушкин в Сибирский приказ, понимая под войною эпизодическую посылку вооруженных отрядов.

В Верхоленском остроге Пушкин предлагал сформировать отряд в 200 человек конных, снабдив их из Москвы панцырями и ружьями. Кроме того, предполагалось прислать в Верхоленский острог из Москвы же 300 мушкетов для «охочих» людей, которые пойдут воевать с бурятами не из-за жалованья, а из-за военной добычи.

Вербовка торговых, промышленных и прочих «охочих» людей для борьбы с бурятами проходила на Илимском волоке весьма успешно. Участие в подобной военной экспедиции сулило большие барыши, чем торговые операции, ибо «охочие» получали не только «погром», как предлагал Пушкин, но и жалованье.

По сведениям конца 20-х годов XVII в., буряты даже в ближайших к русским поселениям районах оставались еще независимыми и «ясаку с них не имывали».

В росписи, «рекам, и новым землицам, и князцом, с которых государев, ясак сбирается в Енисейский острог»¹⁰, датируемый серединой 1630 г., упоминаются лишь буряты, живущие «на вершине Тассевы реки» у устья Уды и по р. Оке.

С 1641 г. по 1650 г., как сообщал Курбат Иванов, были им «объясаченых братцких князцей и улусных людей человек тысячи полторы». И хотя, по его словам, «те братцкие люди и тунгусы учинились ныне под государевою царскою высокою рукою в прямом холопстве и ясак учали давать», рассматривать захваченные районы как районы ясачные не приходится.

Казаки недаром писали, что «тот государев ясак с тех новых людей с тунгусов и с братов по вся годы имали за саблею и за кровью»¹¹.

Размеры взыскиваемого ясака определялись в конечном счете соотношением сил туземцев и сборщиков.

За отдельные годы удается собрать полностью ясак, сообщить в Сибирский приказ о полной замиренности бурят, о их желании «повсягодно ясак давать», но из тех же районов в следующем году казаки сообщают о резком сопротивлении туземцев и о полной невозможности собрать с них пушнину.

Победа над бурятами и возможность их эксплоатации были достигнуты не только при помощи военных отрядов, но и при помощи заселения бурятских земель пашенными крестьянами.

Закрепление захваченной территории было одной из существенных задач, которую должны были выполнить русские поселения, создав местную продовольственную базу и тем самым удешевив содержание войск и стоимость администрации в новой колонии. Посаженный на экспроприированную у туземцев пашню, наделенный отнятым у них скотом, будучи постоянно в окружении враждебно настроенного местного населения, подобный крестьянин должен был явиться не только «пахарем», но и «легионером», охраняющим захваченные территории, углубляющимся и осваивающим такие районы, куда вооруженные казаки порою и не заходили. [159]

Выбирая место для острога, царские колонизаторы, в первую очередь, руководствовались наличием в этом районе «пашенных мест» и «сенных покосов». Были случаи переноса острога с места на место в виду недостаточности в выбранном для острога месте годных для земледелия участков.

По представленной Курбатом Ивановым в начале 40-х годов XVII в. «росписи пашенным местам и сенным покосам», имеющимся вокруг предполагаемого устройства у устья реки Куленги острога, можно судить, какой размер предполагалось придать поселениям пашенных крестьян, и какое количество наиболее плодородных земель было экспроприировано у бурят уже в первые годы колонизации.

На расстоянии от усть Куленги до усть Куты было зарегистрировано 2 270 десятин пахоты и сенокоса на 13 950 копен сена¹².

Исходя из предполагаемой нормы надела «в 30 десятин человеку в пахоту и под двор и под скотину тут же, да сенных покосов по 200 копен»¹³, следует сделать вывод, что уже в 40-х годах в этом районе предполагалось посадить 70 с лишним человек. При этом следует иметь в виду, что часть пашенных крестьян пользовалась наемной рабочей силой в несколько человек.

Таким образом, вместе с семьей и работниками получалась солидная по тем временами и по условиям того района армия. Эти хозяйства, отстоявшие на некотором расстоянии друг от друга, являлись укрепленными крепостями, способными выдержать довольно длительную осаду бурят.

Государева пашня в целом себя не оправдала. Наблюдался колоссальный отсев «саженных» на пашню крестьян, который вызывался главным образом злоупотреблениями местной администрации, жестоко эксплоатировавшей присланных крестьян, но все же из среды пашенных крестьян вырастал ростовщик, державший в экономической кабале туземцев, а в случае надобности и с оружием в руках выступавший на борьбу с ними. Этот слой поселенцев и должен был гарантировать московскому правительству возможность систематической эксплоатации колонии и возможности дальнейших колониальных захватов.

Буряты в допросе в Иркутском остроге говорили: «Илимского уезду каменские и олонские служилые и посацкие люди и пашенные крестьяне нас бьют и увечат и с островов Иркутского острогу, на которых островах преж сего кочевали деды и отцы наши, зжили и кочевать нам по тем островам не дают и по тем островам они, каменские и олонские, илимские сено косят, да они ж де, каменские и олонские, вина сидят и по нас братцких мужиках ездят и продают и нас они бьют и увечат беспрестанно и нас они згонили с островов два годы»¹⁴.

Процесс земельной экспроприации, начавшийся с первого момента проникновения царизма в Бурятию, к началу XIX в. принял особенно циничные формы.

Непрерывный процесс вытеснения бурят с «угожих» мест переселенцами из России в начале XIX в. завершился знаменитым «обменом» между хоринцами и царским правительством, по которому буряты лишились свыше ста тысяч десятин наиболее плодородных земель, «взамен» которых им были предоставлены голые степи, вдобавок им же и прежде принадлежавшие. Как доносил землемер, производивший обмежевание, «принятые хоринцами земли суть степи, годные единственно для скотоводства подле тунгуских кочевьев и между хоринских стойбищ находящиеся, которые зимними жилищами хоринцы и те прежде беспрепятственно занимали»¹⁵.

Дальнейшее наступление на земельные угодья бурят не прекращалось вплоть до падения самодержавия.

Прямой грабеж, характерный для периода активной борьбы царизма с [160] бурятами, постепенно сменяется замаскированным грабежом — как со стороны чиновников из туземной верхушки, так и министерских чиновников.

Один лишь гражданский губернатор Трескин успел под видом подарков себе и своей «супруге» получить с бурят в течение девяти лет (с 1811 г. по 1819 г.) мехами, наличными деньгами и прочим на 85 650 рублей — сумма по тем временам колоссальная. Не отставали от чиновников и туземные верхи, которые быстро превращались в царских прислужников.

Жалобы на притеснения тайшей следственными властями, как правило, «не подтверждались», наоборот, туземная верхушка получала всяческие награды и поощрения, за активную помощь в эксплоатации своего народа, за активное участие в насильственном крещении и т. д.

Обреченную на вымирание в условиях царизма страну преобразила Великая социалистическая революция. Из отсталой царской колонии Бурято-Монголия превращается в передовую республику Страны советов.

Плодороднейшие земли и тучные пастбища, которые столько лет были объектом грабежа царских чиновников, отныне принадлежат трудящимся Бурято-Монголии. «Окончательно закреплена вековая мечта нашего народа — получил он земли и богатые пастбища в вечное пользование», — заявил секретарь обкома Бурято-Монгольской республики на приеме в Кремле.

Народ, который столько лет был объектом чудовищной эксплоатации, стал в первые ряды борцов за построение нового бесклассового общества, являющегося единой братской семьей равноправных народов. «Бурято-Монголия, — говорил т. Молотов, — по своей настойчивости в создания новой социалистической жизни, по работе колхозов и развитию культурных начинаний относится к передовым советским республикам».

Созданная по инициативе товарища Сталина Бурято-Монгольская автономная республика достигла под руководством коммунистической партии и ее гениального вождя, небывалого расцвета и имеет крупнейшие достижения, как в экономическом, так и в культурном отношениях.

Государственный план по животноводству — ведущей отрасли народного хозяйства в Бурятии — в 1935 г. не только выполнен, но и перевыполнен. Страна индустриализируется: вырастает ряд крупных промышленных предприятий, заканчивается строительство паровозо-ремонтного завода-гиганта

В республике, где до пролетарской революции не было ни одной национальной школы, ныне имеется 283 учебных заведения. В республике, где число грамотных едва достигало 8%, — ныне грамотных 70, 2% всего населения.

«Бурято-Монголия находилась под гнетом царизма в течение 300 лет, и только лишь Октябрьская революция, наша славная коммунистическая партия во главе с великими Лениным и Сталиным освободила Бурято-Монголию от векового гнета и дала возможность образовать свою Автономную Советскую Социалистическую Республику»¹⁶.

Настоящая публикация является частью подготовленного к печати Ленинградским отделением Центрального исторического архива сборника документов но истории Бурято-Монгольской АССР.

С. Окунь

Комментарии

1. Из речи т. Ербанова на приеме делегатов Бурято-Монгольской АССР руководителями партии и правительства.

2. «Торговля и торговый капитал в Московском государстве». Л., 1926 г., стр. 121.

3. К. В. Базилевич. Денежная реформа Алексея Михайловича, «Известия Академии наук», 1936 г., № 3, стр. 201.

4. ГАФКЭ, Сибирский приказ, 1665 г., столб. № 6388/344, лл. 571—589.

5. «Дополнения к актам историческим», т. II, стр. 248.

6. ГАФКЭ, Сибирский приказ, 1627 г., столб. № 605/12, стр. 87—89.

7. Там же. 1665 г., столб. № 6399/344, лл. 633—642.

8. Там же. 1647 г., столб. № 274, лл. 338—352.

9. Там же.

10. Там же. 1627 г., столб. № 6056/12, лл. 475, 478—481.

11. Там же, столб. № 6446/402, лл. 182—195.

12. Там же. 1647 г., столб. № 274, лл. 287—289.

13. Там же.

14. Там же, 1686 г., столб. № 6791/747, лл. 52—55.

15. ЛОЦИА, ф. 977, 1807 г., д. № 323, лл. 30—39.

16. Из речи т. Ербанова на приеме делегатов Бурято-Монгольской АССР руководителями партии и правительства.

Текст воспроизведен по изданию: К истории Бурятии в XVII в. // Красный архив, № 3 (76). 1936

500casino

500casinonews.com