-

ОЧЕРКИ МИНЕРАЛЬНЫХ ВОД НЕРЧИНСКОГО ОКРУГА И НЕСКОЛЬКО СЛОВ ВООБЩЕ О ТОМ КРАЕ.

(Посвящается Петру Константиновичу Бейтону, в Иркутске).

....В предлагаемой краткой статье я намерен обратить внимание только на Забайкалье, еще менее — на Заяблонье, и то не в смысле полном, обнимающем их во всех отношениях, а лишь с одной стороны. «Хм!» — найдутся многие и скажут — «Забайкалье!... Заяблонье!... Чтоже это за земли!... Чем заслуживают они нашего внимания?... Да таких названий, мы, кажется, нигде не встречали и, даже, не слыхивали». Так, так, Мм. Гг. не ошибаетесь. Эти две страны такая безделица, что помнить об них, право, не стоит; да и велики ли оне?... Много, много с какую нибудь Германию, а о Германии, этой мировой стране, с цивилизацией народа, достигшей высшей степени развития, знает каждый читающий малютка?... Сибирь же…. По речь наша не о том: так думает тот только, кто не знает Сибири, кто на Сибирь смотрит как на огромный ледник, пустынный, безжизненный, не подозревая в нем бесконечного, удивительного разнообразия, того разнообразия, которое, и красит Божий мир и богатит бедного владыку его — человека. ¹ Да, Сибирь велика, и может дробиться на [472] множество разных, почти самостоятельных частей, из которых о каждой порознь найдется сказать дельного столько же, сколько говорили и говорят о ней всей.

И так наша беседа будет пока об одних минеральных водах Нерчинского округа, т. е. Заяблонья, не касаясь ничего, или очень мало касаясь, постороннего, что, как чудесный мираж, непременно заставит нас далее и далее увлекаться от настоящего предмета.

Нерчинский округ.!... Как понимаете вы его?... Как обыкновенный округ, провинцию, темный угол земли, забытый целым миром, где жители без души, природа без жизни, где от всего, от земли и неба, от камня и цветка, от воды и молнии навевает каким нибудь убийственным однообразием, где все холодит не разгорячая, не согревая даже. Не так ли вы понимаете его? И, поверьте мне, горько ошибаетесь. Сорвать вдруг покрывало с того, что таится в этом отделении Сибири, одной из кладовых чудес природы, значит неосторожно перенести вас, мой добрый читатель, из вечной тьмы в ослепительный свет. А я не хочу этого, боясь за вашу самостоятельность.

В Нерчинском округе сосредоточилось все, что может произвести великолепного природа севера, не лишив и очарований юга. Блистательные очерки прибрежьев Онона, Амура, Шилки, Аргуни, Ингоды, Нерчи, Аги, характеристика их, оригинальная и разнообразная; кряжи огромных гор с логовищами дорогих зверей и неисчерпаемыми родниками редких камней; леса, вечно неистощимые; реки с обильною наградою рыболову; пещеры с сталактитами; древние могилы с скелетами, — все это, и много другого не разработанного и не открытого, должно обратить на Нерчинский округ любопытный взор образованного человека, который в этой стране, самобытной и неведомой, найдет для [473] себя много нового. А минеральных вод, скажите, где больше встретите и где так мало занимаются ими? Я дам вам географическое описание двадцати таких источников Заяблонья, удостоенных названий, существование которых знаю достоверно и польза которых признана; но ни слова о безъимянных, неизвестных, хладнокровно попираемых ногою туземца, забытых участием медицины. И самые известные не устроены, не исследованы основательно, не разложены по составным частям своим; ими лечатся, не заботясь о методе лечения. Впрочем полного устройства всех минеральных вод Нерчинского округа и требовать нельзя: тогда были бы только медики, а больных бы не было, от того, что Заяблонцы наслаждаются довольно цветущим здоровьем, и в случае болезней прибегают прежде к пособию какого-нибудь домашнего знахаря.

Но считаю обязанностию сказать, что в мою статью вкралось немаловажное упущение, именно в описании вод нет главного — медицинского суждения. Вина не моя. Каким бы образом, не будучи сам медиком и не испытав внутреннего достоинства описываемых мною вод, я стал бы говорить о них с полною отчетливостию, как они того заслуживают? Надобно покориться необходимости и для основательного описания ждать другого случая и другого времени; а теперь ограничимся этим, и разве лишь разделим все источники на купоросные или кислые, в состав которых входит больше всего купорос, или кислотворный газ, иногда обугленное железо, или угольная кислота в неравномерном количестве, производящая различную кислоту и вязкость, и на серных или теплых, где найдем угольную кислоту, осеренную соду и магнезию, обугленную известь, и, не редко, обугленное железо, оводохлоренную соду и магнезию и оводохлоренную известь. Не скажу о том, что все эти и много других многосложных причин, производящих разность в водах, в [474] одинаковой ли степени разлиты по описываемым мною минеральным источникам, и как, относительно их, могут рассматриваться эти источники. Также умолчу о степени температуры; не укажу на те из вод, кои имеют движение, подобное замеченному в некоторых Европейских водах, и происходящему, вероятно, от водохранилищ внутри земли, которые с местом истока соединяются посредством сифона; не назову подверженных или периодическому изливанию, или мутности при наступлении дождливого времени, вероятно, зависящей от измененного давления воздуха, при чем газообразные тела возмущают осадок дна, или признакам мыловатости и проч.

а) Купоросные или кислые.

1) Зюльзинский, находится от г. Нерчинска в 75 вер. к северозападу, по течению р. Нерчи, и в 15 вер. от Зюльзи, деревни, передавшей ему свое название. Появился очень давно; но известным сделался не далее 1836 года, когда некоторые крестьяне, посещая те места, его заметили. Неизвестный им странный вкус воды и особенный запах ее, сначала изумили их, и они несколько времени молчали о своем открытии.

Местоположение Зюльзинского источника очень замечательно: он лежит в прекрасной долине, называемой Калтамайкон; живописные горы, которых большая половина покрыта лесом, вековым, огромным, непроходимым, где смело блуждают только дикие звери, их природные и единственные обитатели, ² да раздаются [475] выстрелы отважных охотников, опоясывают долину вокруг. Богат, разнообразен ландшафт этого места, природа является здесь в грозном поэтическом виде своем! Сладко после городской скуки отдохнуть в [476] долине Калтомайкон: в нее не проникает ни раздражительный шум, ни убийственный шопот народной толпы; воздух ее свеж и ароматен, цветы роскошны, и так тихо, что слышен шелест листка. [477]

В вершине долины вам бросается в глаза небольшое пространство земли, изрытое и усыпанное огромными грудами железняку: это самые воды. Употребляются они весь год, но весной и осенью действуют на болезни сильнее и с большею целимостию. На вкус довольно крепки и приятны. Какой я мог вывесть результат из личных наблюдений и отзывов других о составных частях Зюльзинского источника, то об этом [478] скажу разве только, что главное место здесь должно занимать железо, потом магнезия, и, наконец, сера.

Кроме местных крестьян, сюда съезжается много городских жителей, и один из них г. Епифанцев, Нерчинский купец, выстроил близ ключа маленький домик для помещения небольшого числа больных пациентов. В то лето (1839), когда я посетил Зюльзинский источник, нашел на нем до 200 челов., из которых очень немногие жили в домах, а большая половина рассеялась по долине, уединилась в шалаши, палатки, под купы берез, в углубления гор. Как на каких нибудь Европейских минеральных водах, и здесь вы встретите несколько здоровых посетителей, привлеченных любопытством, разнообразием, главное — кочевою, сельскою жизнию. Сознаюсь, сколько все это, еще более нестерпимая скука в городе, и меня включила в число здоровых гостей источника.

Теперь о дороге, как о самом важном условии всякого путешествия, особенно путешествия на минеральные воды. От города до деревни Зюльзи она довольно ровна и, даже, живописна: местами или пересекается не высокими горами и прекрасными перелесками, где, то тихонько журчит ручеек, то поет малиновка, то стрекоза откликается, или унизывается по сторонам озерками, круглыми, блестящими, очаровательными, а тут ведут веселую беседу долгоногие зуйки; или, чинно, в кучке, толкуют степенные утки. От деревни же до вод камениста, кочковата и вообще очень дурно устроена. Желательно, чтобы местное начальство обратило свое заботливое внимание как на устроение дороги, так и самого источника, при котором необходимо сделать ванны и крышу над всем пространством, занимаемом им. ³ [479]

2) Бошовочный, лежит от Нерчинска в 20 вер. на север, около деревни Бортовки, по течению р. Шилки; открыт в 1834 году. И если бы не мутность его воды, к отвращению коей, думаю, можно найти средства, то источник этот вошел бы в большую славу, как самый ближайший к городу. Посетители бывают только мимоездом.

Мне кажется, я очень мало сказал о Боршовочном источнике, а более, право, нечего. Ах, да, виноват! В моем дорожном портфеле есть что-то об нем; позвольте целиком выписать: «9 часов вечера 12 Мая 1839 года. Мы (нас было трое) уже давно кончили чай, а теперь, облокотясь каждый на кудрявую сосну, думали о вчера, мечтали о завтра; упорное молчание длилось, длилось, прерываемое лишь ропотом минерального источника, который бил в нескольких шагах от нас, да с изредка шелестом ветерка, целовавшегося с благовонными цветами рощи. Я перестал и мечтать и думал, я смотрел внимательно на горизонт Хингана, который горел странным багровым заревом. На нем отражались по временам какие-то темные полосы; он вздрагивал как будто, то бледнея, то краснея сильней. Что же бы это такое? Пожар? какой и где? В минуту я был на одной из гор, нас окружавших, в мгновение обнял всю окрестность, и как вам сказал о той великолепной картине, какая представилась мне? Кряж Шилкинских гор пылал в полном смысле этого слова. Огонь вился потоком, взбегая на холмы, опускаясь в долины; он, то тянулся длинной вереницей как стая саламандр, то скатывался в одну кучу, то, будто борода Абидабы, ⁴ висел косматою кистью, и быстрей, быстрей стремился вперед. Столетние деревья, некогда могучие, роскошные, теперь торчали обгорелыми пнями; а там, где должна была кипеть [480] растительность, лежал слой золы. Точно праздником духов, казался мне этот лесной пожар. Треск пламени, стоны ветра, гула, реки сливались в одну нестройную ораторию, так походившую на адский концерт. Я поднял глаза к небу, — там темно, ни одной звездочки, ни одного заблудшего метеора; опустил на землю, — и здесь мрачно, как в могиле, только один запад, празднует день. Мне стало и грустно, и страшно. Скорее назад».

3) Каменский, от Нерчинска в 35 вер. к юго-западу и 1 1/2 вер. от села Андроникова, находится в красивой подушке, ⁵ называемой Каменкой. Этот источник замечателен во многих отношениях. Я не говорю о собственном достоинстве его, потому что он принадлежит к числу обыкновенных, малоизвестных; но полоса земли, где лежит, считается за одну из плодоноснейших и населеннейших в Нерчинском округе. ⁶ Горы, примыкающие к этому пространству, [481] богатые чудесными ландфшатами, полные, неисчерпаемые в своих драгоценностях, и наконец, появление не так давно нового минерального ключа, совершенно [482] особенного свойства, недалеко от Каменских вод, придают им большую замечательность. Какое же я могу дать понятие об открывшемся источнике? то разве только, что [483] он имеет цвет зеленоватый и на вкус очень вязок. Не новый ли род это вод минеральных, где основание растворенная медь?

4) Кутомарский, от Нерчинского большего завода в 70 вер. к юго-востоку, по речке Кутомару, между Кутомарским и Екатерининским сереброплавильными [484] заводами, от первого в 4 вер. к северо-западу, а от второго в 6 вер. к юго-востоку. Этот отличный и, почти, единственный минеральный ключ в губернском ведомстве известен с давних времен и прежде пользовался большою славою. Для посетителей, которых тогда бывало очень много, построен здесь небольшой гошпиталь с гостинницей; но ныне все эти заведения оставлены без внимания, конечно, по малочисленности пациентов, и место вод, прекрасное, живописное, обратилось в пустыню.

5) Улятуевский, от Нерчинска во 120 вер. на западе, в пади Улан-Булаке, окруженной с северо-востока и юго-запада двумя безлесными, голыми хребтами. Три селения примыкают к нему: Шаранай в 15 вер., Усть-Улятуй в 18 вер. и Улятуй, довольно большое, в 30 вер.

Вы любите степь, не пустынную, не песчаную, а благовонную, цветущую, степь с жизнью, с поэзией, с дыханием радости? Вам нравится пурпуровый закат солнца ее, одевающий далекий горизонт этой степи темными фантастическими тенями, где воображение ваше может рисовать и чудный эльдорадо и страшный таму ⁷ Ламайцев? Взор ваш охотно покоится на широкой зеленой скатерти, освеженной благотворной росой, и слух приветливо внимает журчанию светлого ручья, или песне крошечной малиновки? Если так — взойдите на одну из гор, окружающих Улятуевский ключ. Пред вами откроется прелестнейший из видов земного шара: сначала Турга, огромная, верст на пятьдесять, степь, где местами разбросаны войлочные юрты Бурят, а отважный поклонник Шагемуни кружится около них на диком коне, приветливо скажет вам «мен-ду-амур» ⁸ и богачь Тулбури поднесет благоговейно [485] чашку араки; ⁹ потом — смотрите в даль, — там волшебный Адун-Шолун, ¹⁰ закутанный в нити драгоценных камней, блестит своей аквамариновой митрой, и седые Талангуйские горы чернеют между землею и небом, смело упираясь от последней к первому; далее, далее исторический Кондуй, где слышится вам победная песнь Чингисова воинства, и жемчужная вода Урулен-гуя, в которой весело плещется прекрасная Монголка; а между всем этим вы отдохнете мысленно на берегу озер Цаган-Нор, или Гурбан-Нор, десяти и трех озер. Но пойдемте назад, только не забудьте прежде положить несколько кусков гранита на эти пирамиды камней, памятники усердия посетителей, и спускайтесь осторожнее, чтобы не потревожить веселой беседы тарбаганчиков, которые, перекликаясь, или выпрыгивают из нор, или прячутся в них. Все горы усеяны жилищами маленьких зверков этих. Да, — еще на одно слово! Ружье с вами, сделайте из него выстрел пожалуйте, и послушайте, как окрестность откликнется вам шесть раз, то хохотом Мефистофеля, то смехом Наяды. Подобного этому эху я нигде не встречал в Нерчинском округе.

Целимость Улятуевского источника доставила ему первенство между минеральными водами Заяблонья: он пользуется всеобщею известностию. Открытый очень давно, не более 30 лет, имеет постоянных посетителей. Стараниями бывшего Нерчинского окружного начальника, г. Бобылева, выстроен здесь дом, где [486] содержится караул. Тогда же при ключах устроены были ванны, а теперь их нет, и самое здание близко к разрушению. Между обыкновенными составными частями, магнезия занимает главное место.

По пади Улан-Булаке, кроме Улятуевского источника, находятся еще два, или три безъимянные и безвестные.

6) Князе-Урульгинский, от Нерчинска во 125 вер. к юго-западу, находится по течению реки Ингоды, и в 5 вер. от села Урульги, местопребывания Князя Гантимурова, начальника Тунгусов. Он открылся около 1828 года, на равнине, между безлесных гор, и каждое лето переменяет место своего появления, но чему ничего не предпринято к его устройству, да и почтенный Князь сочел удобнее содержать здесь свои стада и табуны. Малоизвестен.

7 и 8) Улдургинские, от Нерчинска во 160 вер. к юго-западу, также по течению Ингоды, состоят из двух ключей, находящихся в лесистых горах, на расстоянии 7 вер. между собою и на таком же от деревни Улдурги. Открытые около 1820 года, они пользуются местною известностию, особенно Бурят которые сохраняют к ним глубокое уважение, доходящее даже до боготворимости. По священному ли какому побуждению, или по инстинкту, если нельзя сказать разуму, только понятия этих дикарей, в отношении минеральных вод, далеко превышают понятия наших крестьян: ни один Ламаец не проедет самого ничтожного ключа, не сделав ему приношения, обыкновенно состоящего или в медных деньгах, бросаемых в воду, или в лоскутьях разных материй, вешаемых, около, на кустах. По почве Улдуринских источников заметно, что они содержат в себе больше всего железа, впрочем не исследованы; а говорить о том, имеют ли какое нибудь здание для посетителей, конечно не нужно: изобилие минеральных источников [487] и цветущей здоровье жителей освобождают их от необходимости в подобных заведениях.

9) Дарасунский, лежит от Нерчинска на юг, на расстоянии 232 вер. и 2 вер. от деревни Дарасун, прежде богатой и населенной, а теперь малолюдной и обедневшей. Открылся с давних времен, и принадлежа лучшим минеральным источникам Нерчинского округа, пользуется большою известностью; но число посетителей против прежнего гораздо меньше. Очаровательное местоположение этих вод, бесконечно разнообразные виды окрестностей их, в другом месте, более образованном и населенном, сколько бы привлекли любителей этой неподдельной, девственной красоты! Посмотрите, в каком величии высится здесь, над самым клюнем, гранитная скала, поседевшая от тяжести лет и подернувшаяся пестрым мхом; как мило вьются по подошве ее кустарники роз, свежих, пахучих роз, и в каком пестром разнообразии стелятся вокруг чудные перелески, где мечта неугомонного поэта найдет верный приют себе. А там — и нажить зрелого хлеба, и табун коней, и стадо баранов, — любимая картина Сибиряка, центр всех планов его. Назад тому двадцать семь лет, распоряжением бывшего Иркутского Губернатора, г. Трескина, при Дарасунском источнике построены ванны и порядочный дом для больных; но, думаю, все это скоро разрушится, сколько от невнимания самих жителей, еще более от недостатка в средствах к поддержанию.

10) Улан-Булакский, ¹¹ от Нерчинска в 250 вер. на юго-запад и в 15 вер. от Ачинской степной Думы по течению реки Ачи, открылся в падушке того же имени, кочковатой, болотистой и летом ни кем не [488] посещаемой. Зимою же, напротив, кочует здесь много Бурят, которые и употребляют воду с пользою.

11) Читинский, от Нерчинска к западу в 257 вер. и в 12 вер. от Читинского острога, лежит между гор. По своей слабости не приобрел никакой известности, и посетители бывают только мимоездом.

12) Илинский, от Нерчинска в 263 вер. к югу, не далеко от деревни Или, по течению реки Онона, появился в 1838 году. О достоинстве и свойствах этого ключа решительного ничего нельзя сказать, потому что он еще очень малоизвестен и почти совершенно не испытан. Сеноконская долина, где находится Илинский источник, не представляет ничего особенного в своей местности: летом запах сухой травы, впрочем приятный, и даже ароматический запах, копны сена, зароды несколько десятков Русских физиономий с граблями и косами в руках — вот все картинные атрибуты ее! Но обернитесь к югу и посмотрите на горизонт где, как темное облако, чернеет голец Алханай, гордо высясь над окружающими его окрестностями. Все поникает, бледнеет пред Алханаем. Точно магик на уста одних он налагает печать безмолвного удивления, на уста других ужаса, и на всех раболепного верования в его чудодейственность. А я не сказал причины этого верования? Лучше молчать: она так многосложна и невероятна. Когда нибудь после. ¹²

13) Аршандуевский, ¹³ от Нерчинска к югу на расстоянии 340 вер. и 20 вер. от Акшинской пограничной крепости, в прекрасной падушке, окайменной живописными горами. Открылся назад тому лет двадцать. [489] Пограничные казаки, единственные его посетители, пользуясь прекрасным местоположением пади и плодородием земли, завели в ней хлебопашество, чем и доставили водам некоторую известность. ¹⁴

14) Думнинский, лежит от Нерчинска в 360 вер. и от крепости Акши в 5 вер. по течению реки Онона. Открыть с давних времен, но никакою почти не пользуется известностию. Говоря об этом ключе, я не могу не сказать о прелестном местоположении его, не могу не вспомнить того приятного чувства, вызываемого из глубины души нашей поэзией всего прекрасного, чувства, которое, как вдохновение, как музыкальный [490] мотив овладело всем существом моим, все предметы озарило радужным светом. Я забылся; видел над собой только улыбающееся небо, а под ногами роскошную землю. Восторг и грусть сменяли одно другим. Я понял тогда свое предназначение человека.

Мне бы хотелось описать богатую природу Думнинского ключа; но думаю, перо не всегда может выражать, что только ощущается. Прекрасная долина, веселая, цветущая, где находится он, простирается версты на две, и выходит к Онону далеко выше его берегов. Совершенно невредимая от губительного наводнения реки и защимаемая горами от сильных ветров, смертельных для хлеба, высокого и созревшего, она вся разработана, вся засеяна. Говорят, ни один клок ее не обманывал ожиданий сеятеля, ни один год не изменял его надеждам, и всегда плодотворная, с избытком, vallee de bonheur, как я назвал ее, щедро вознаграждает труды, за что благодарность благочестивого земледельца и воздвигла часовню в вершине, не далеко от вод, лежащих в скате горы, среди маленькой рощицы. — Остановитесь на одной из возвышенных сторон этой долины, бросьте взгляд ни все пространство, которое откроется пред вами, и тогда скажите, что вы будете чувствовать, не забьется ли живее ваше сердце, душе не будет ли веселее, более нежели веселее — не забудетесь ли вы? Отсюда нет никакой порядочной дороги, удобной для быстрого тележного проезда; чаще ездят по узкой троне, проложенной хлебопашцами из крепости в долину счастия но вершинам гор, по непроницаемой чаще лощин их. И я ехал по ней, я удивлялся хладнокровию, терпению, привычке наших крестьян переносить трудности, потому что совершенно свободные, без всякой тяжести, следуя внимательно этой тропе, мы, на наших бегунах, то легонько поднимались на прямые сопки, скользя по каменистой почве с боязливою мыслию потерять [491] равновесие; то с тою же опасностию спускались вниз, и сердце замирало от малейшего перевбса вперед; камни прыгали из-под ног лошади. Но за то прекрасные виды, открывавшиеся с сопок, щедро вознаграждали за-всю неприятность нашего положения. Здесь к северу вы видите угрюмые горы, которые, как грозные исполины, выдвинулись к вам на встречу, на защиту вас от дыхания морозных ветров, шумящих и бунтующих за ними. Взор ваш, окованный благоговением, невольно останавливается на седых вершинах этих гор, одетых в туман, и, пораженный, утомленный небесным величием их, обращается на кристальную поверхность Онона; река же, оставив далеко одинокое русло свое, разливается здесь по лугу, тонет в его объятиях, создает маленькие островки, цветущие, пышные, кольцами вьется между ними, сверкает, шумит и, наконец, быстро исчезает в неуловимую даль. Потом ваш радостный взор перебегает на противоположный берег реки, любуясь его разнообразием, то холмистым, отдрапированным кудреватым кустарником, то луговатым, унизанным группами цветов, пестрых как радужные мечты юноши и свежих как утренняя роса. К югу степь и снова горы, те же безмолвные, угрюмые, беспредельные, те же сердитые облака, куда исполины упирают свои косматые головы, и тот же столетний лес, одевающий их черною пеленою. А к востоку Акшинская крепость, стройная, гостеприимная, ласковая; деревянная церковь, окруженная земляным валом, остатком от древних укреплений, занимает зеленую площадку среди строений крепости.

Я никогда не забуду этого милого места с его прекрасными окрестностями, где все так живо, неподражаемо, все дышет какою-то торжественною тишиною нежит чувства, очаровывает взоры. Как приятное сновидение, одетое в фантастическое платье, я [492] запечатлел его в моей памяти, лелея им в минуты грусти мое воображение и сладким воспоминанием прошедшего разнообразия однообразие настоящего.

15) Урейский от Нерчинского в 410 вер. к югу и 70 вер. от крепости Акши, находится по течению р. У рея, по левую сторону Опона, на равнине, окруженной ото всюду лесом. Он принадлежит к числу лучших минеральных источников Нерчинского округа, и так крепок, что разрывает зимою берестяный кувшин, наполненный и плотно закупоренный. Приобрел местную известность.

16) Мангутский, лежит от Нерчинска к югу в 420 вер., в 80 вер. от крепости Акши и 12 вер. от Мангутского караула, по течению Онона, в долине, примыкающей с обеих сторон к безлесным горам. Этот источник так же принадлежит к числу лучших; но еще более замечателен тем, что в пяти верстах от него находится пещера, требующая внимания и любопытства, не только ученого, но и каждого частного образованного человека. Она очень искусно и чисто высечена в скале, которая возвышается над землею сажени на три. Внутренность ее образует правильное квадратное пространство в роде комнаты, длиной и шириной сажени в две. К одной стене пещеры присечено из того же камня возвышение на пол-аршина от пола, очень похожее на диван или кровать, а в двух прочих сторонах выбиты углубления, должно быть предназначенные для хранения чего нибудь, и, вероятно, съестных припасов. Доступ к этому редкому памятнику старины иначе невозможен, как по лестнице, нарочно высеченной в той же скале с правого боку. Два или три насека, сделанные из вне за отверстием, или входом пещеры, но одному направлению с ним, показывают, что художник выбирал место пробуя крепость камня. Но главное, чем возбуждается здесь любопытство ученого, то это какие-то [493] иероглифы, или письмена, начерченные по стенам пещеры, из которых некоторые могут ясно различаться и ныне! ¹⁵

17) Бырцинский, на расстоянии от Нерчинска 480 вер. к югу и 140 вер. от Акшинской крепости, лежит по течению Онона, не далеко от Онгоцонской Тунгусской управы в пади, окруженной дремучими лесами и хребтами. Открылся назад тому лет двадцать и приобрел местную известность. Этот ключ не бьет и не кипит, как все обыкновенные; но, подобно времени, он струится незаметно. Посетителей здесь бывает много, между коими более Бурят и Тунгусов.

в) Сернокислые или горячие.

18) Былыринский, от Нерчинска в 600 вер. на юг и в .00 вер. от Акшинской крепости, прилегает почти к Китайской границе и назван так по имени речки Былыры, от которой находится в 15 вер. Природа этого источника представляет полный тип [494] Сибирской: она дика и угрюма. Высокие горы являются здесь в грозном величии своем, и огромный лес, вплоть примыкающей к водам, тянется черной тучей на необозримое пространство, служа только убежищем страшным зверям, и много рассказывают интересных анекдотов о посещении медведями заведения вод, где всего, когда не бываем посетителей, живет один человек, сторож. Проезд к Былыринскому источнику большую половину верховый. Близь его нет никакого жилья; самые съестные припасы надобно доставать за несколько десятков верст. ¹⁶ Но не смотря на такую дальность вод и трудность пути к ним, посетителей они имеют всегда очень много, особенно же Тунгусов. Для помещения больных, г. Разгильдеев, начальник Акшинской крепости, назад двадцать лет, выстроил здесь дом, который теперь, кажется, близок к разрушению. Былыринский ключ есть почти единственный и лучший не только в Нерчинском округе, но и во всем Забайкалье; он пользуется большою известностию, и по делимости выше Туркинского, потому что не разводится обыкновенною водою, как тот.

19) Кырыиский, лежит в 50 вер. от Кырынского караула, на пути к Былыринскому. Этот источник, превышающий первый своею температурою, бьет среди речки Кыры, потому может употребляться только зимою, когда пресная вода, разливаясь по лугу, промерзает на сквозь его. Не уступая достоинством первому, во время удобное для пользования всегда почти имеет пациентов Монголов.

20) Газимурское теплое озеро, от Нерчинска к востоку в 200 вер., находится около Газимурского [495] серебро-плавильного завода, недалеко от речки Газимура. Это озеро образовалось на каменистой почве в виде бассейна, глубины посредственной, имеющего в окружности сажен до двадцати, и но физиономии походящего больше на волканический провал. Зимою оно никогда не замерзает, и в это время почти облака паров висят над ним. Температура Гашмурского озера не очень большая, и это доказывается тем, что здесь некогда промывали конопли. Польза же его, как поды минеральной, кажется не исследована. Около озера попадаются куски лавы, а в полуторых верстах добывается известь.

Не кончит ли уже печальную историю вод, так редких, дорого ценимых в других странах, а здесь затоптанных, униженных, забытых? Но, заметьте, я сказал это о минеральных источниках только Нерчинского округа; но сколько, быть может, еще рассеяно их от берегов Байкала до Амура, и неведомых никому! Сколько на этом пространстве таится еще других замечательных предметов на которые здесь никто не обращает внимания, и если смотрит — как на чуждую вещь! И эта страна, этот край, юный жизнию, цветущий богатствами, оригинальный, где все так свежо, ново и не почато, забыт всеми образованными людьми, даже самими учеными. Я уже не говорю о всей Сибири, а замечаю только о Забайкалье и Заяблонье. Не здесь ли, может бы, отчизна грозных Монголов, непобедимых завоевателей Европы и Азии, наложивших на Россию роковую, едва стертую, печать своей грубой необразованности? Не здесь ли, на реке Ононе, по рассказам Историков, были дворцы ¹⁷ Чингиса, славного [496] Хана и владыки России, Татарии, Тибета, Китая и необозримой Монголии, и могила его не открыта разве? Не приезжал ли сюда для принесения покорности грозным завоевателям Русский Князь Александр Ярославич Невский, и не посетил ли он этих далеких неведомых пустынь? Не проникли ли сюда последователи Ермака и каждый шаг свой не покупали ли они кровавыми битвами с народами, защищавшими свою родину и свои жилища? Не здесь ли, в Нерчинске, заключен славный трактат с Китаем, положивший крепкий и не иссякаемый источник Сибирской торговле? Нет ли здесь, в Нерчинском округе, столько верных, неразрытых и драгоценных родников для Историка, Археолога, Натуралиста и Наблюдателя? Смотрите: в этой стране вы всюду окружены курганами, могилами, памятниками старины, часто сохраняющими подлинные ключи к тайнам древности; ото всюду смотрят на вас вековые утесы, сложенные из редких камней и дорогих металлов, еще не тронутых рукою изыскательною и не обогативших кабинета ни одного минералога; кругом вас в своих девственных, не початых берегах текут ручьи целебных вод! А эти огромные степи с разбросанными улусами Бурят, живых памятников древних эпох, завета минувшего к настоящему и свежих, новых источников для изыскателя. Неужели быт, образ жизни, обычаи, вера и предания сих [497] древних обитателей, отколков знаменитого народа, приютившихся в далеком уголке России, не стоят ничьего внимания?

Нет, нет! Настанет время, когда дух изыскательности и жажда знаний обратят свое внимание на Сибирь; проникнут к Северу, в Охотск, Камчатку, за Байкал, в Нерчинск, и края отдаленные, малоизвестные и любопытные усыновят с отеческою заботливостию.

Александр Мордвинов.

Мая. 1841.
Нерчинск.

Комментарии

1. А таких мыслителей, даже печатно, не краснея, объявляющих антиздравые мнения свои, к несчастию, очень много. Что же вы прикажете делать с простолюдином, который по невежеству крестится с ужасом при имени Сибири; когда человек образованный называет ее Исландией, Гренландией, неблагодарной, пустыней, землей, не стоящей внимания, попечения, трудов и проч. Как это мило слышать от Русского!... Невольно вздохнешь.

2. В самом деле здесь водятся все почти, известные Сибирские животные: волки, медведи, собаки, лисицы, рыси, рысомахи, изюбри, сахатые, множество диких коз, кабарги, кабанов, и белки. От этого изобилия их, так редкого в других странах, возникла здесь, можно сказать, новая, важная отрасль промышленности, на которую я считаю долгом бросить, хотя легкой, взгляд, не смотря, что он совершенно чужд предмета моего описания.

Крестьяне всех окрестных и даже отдаленных деревень, увлеченные большими выгодами от звериной ловли, сделались страстными охотниками и неутомимыми посетителями огромных гор и обширных лесов Калтамайконских. Кончивши летние полевые занятия, они осенью отправляются на звероловлю в даль, за несколько сот верст, на полтора, или два месяца (Октябрь-Ноябрь). В пути составляют партии, которые хотя следуют одному направлению, но во время охоты, по утрам, расходятся в разные стороны, а к вечеру собираются в одно известное место, что делается каждодневно, и таким образом подвигаются вперед.

Лов зверей состоит во многих различных манерах; из них замечу шесть: 1) винтовки, главный и преимущественный; 2) капканы, употребляемые для ловли волков и медведей, которых промышляют еще посредством 3) помета, или отравы, делаемой из чилибухи и мышьяку; 4) ямы, выкапываемые очень глубоко и для обмана закидываемые сверху хворостом, куда попадаются лоси, козы, изюбри; 5) петли и луки с стрелами, расставляемые для зайцев и толуев; 6) плашники, или ловушки, которыми убивают белку, корсаков. Звероловы, употребляющие последние пять средств, остаются иногда в лесах на целую зиму, возвращаясь домой в Феврале или Марте.

Каждый стрелец свою добычу должен присоединить к добыче товарищей. Дележ же бывает по окончании охоты, и разности между счастливым охотником и неудачным, между искусным и неопытным, нет никакой: всем достается поровну. Если кто нибудь из членов партии убил дорогого или огромного зверя, чего другим не удалось сделать, то и он входит в раздел. В обыкновенный год, бельих шкур, составляющих главную, обширную часть звериного промысла, на человека приходится ста по полтора и более, а в неудачный по тридцати и менее. Но не всегда так: иногда и триста шкур достается на пай в урожайный год, а десять в противоположный. Я взял среднее число.

Лучшие звероловы из жителей Нерчинского округа — ясачные, получившие от Правительства на звероловлю особенное право для взнесения податей звериными шкурами; также Тунгусы Князя Гантимурова, Агинские Бурята, некоторые из крестьян-староумков и, особенно, Орочены, или оленные Тунгусы, народ кочевой, проводящий свою жизнь в дремучих лесах единственно в лове зверей.

Орочены, разделенные по месту своего жительства, или кочевья, на Ленские, Витимские, и Баунтовские, замечательны в истории торговли Заяблонного края тем еще, что некоторые торговцы его выменивают у них пушных зверей сверх закупа у прочих туземных промышленников. Этот меновой торг, также как и ловля, производится за несколько сот верст от крайних крестьянских сел округа в пустынных лесах берегов Витима и гор Оленминских. Он бывает два раза в год, весной и осенью, каждый раз продолжаясь месяца два с переездом, который возможен только верховый. В первый путь Русские выменивают: изюбревые рога, навиваемые пантами, кабарговуго струю (moshus mochiferus), половинки, или, выделанные изюбревые и сохатиные шкуры и, частию, путных зверей, особенно лисиц. Во второй же — исключительно белку и прочую мягкую рухлядь. Сами променивают: хлеб, разное платье, кожи, шерсть, скот и многие домашние изделия. Место, назначаемое для съездов, называется больджор. — Таковое посещение стран далеких, неизвестных, непроходимых, сношение с народом кочевым и, почти, диким, наблюдение его обычаев, его характера, и, наконец, самое изучение местности — очень любопытны и в описании Нерчинского округа должны бы составить несколько интересных страниц.

Я не заметил, что лов зверей производится не в одних Зюльзинских и Олеклинских горах. Нет! Промышленники посещают и горы, лежащие по течению рр. Шилки, Аргуни, Онона, проникая даже на Амур, на берегах которого сходятся иногда с Манегирями, народом, подобным Орочонам..

Кончив мои заметки о звероловле, не ждете ли вы чего нибудь и о том источнике, откуда эта отрасль промышленности берет свое начало, т. е. о лесах? Что же я вам скажу?... Разве то, что у нас каждогодно сгорает лесов, или, но крайней мере, обгорает их порослей и семенников, которые целое полстолетие могли бы быть полезны еще большему народонаселению, что с этим умышленным, непростительным выжигом огромных пространств звери удаляются из округа, уменьшаются, и один из первых, главных родников богатства Заяблонья, теряет свою важность, — что будет время, когда лесистая, мрачная Сибирь превратится в степь, и это случится ранее несколькими столетиями, если палы (лесные пожары) не будут совершенно уничтожены, и если виновников этого зла не заставят, вместо такого пагубного удобрения земли, избрать лучшее, верное и менее ценное средство, и вместо заботы об одном настоящем — помнить еще будущее.

Всех этих мер, «этого необходимого внимания на нашу Даурию, мы ждем от просвещенного нынешнего Генерал-Губернатора восточной Сибири Вильгельма Яковлевича Руперта. Да, быт жителей, спутанные, не раскрытые источники их благосостояния, летаргический сон промышленности, торговли, образования, словом — вся народная цивилизация Забайкалья давно ожидают новой, прекрасной зари на своем сумрачном горизонте.

3. Кроме Зюльзинского источника, по той же самой полосе рассеяно, говорят, еще много мелких, незначительных минеральных ключей; но я об них умалчиваю, как о безъимянных и, почти, неизвестных.

4. Ламайский бог ада.

5. Падью, падушкой, называют в Сибире долину между гор и также глубокие впадины в горе.

6. Здесь, на этой полосе, на протяжении 40 вер. от Нерчинска, по течению рр. Шилки и Урульги, находится десять деревень, все почти они имеют местоположение прелестное. Жители их, народ деятельный и трудолюбивый, как и все крестьяне горного ведомства, с успехом обработывают не только луга, но и самые горы, на которых построено несколько сел и которые всегда вознаграждают труды заботливых. Проезжая летом по Урульге, — так вообще называется это пространство, — вы не поверите, что находитесь в Сибири, земле, заклейменной именем пустыни, и что именно в Нерчинском округе, стране, где воображают, будто на каком нибудь из подполюсных островов, все мертво и мрачно; а напротив — здесь изумительная для Забайкалья населенность и деятельность переносят мысли ваши на берега живой, роскошной Волги; прекрасный климат, великолепные поэтические окрестности, цветы, аромат рисуют воображению Кавказию, и, наконец, самый быт жителей представляют уму полный очерк благословенной Украйны.

Вся Урульга находится в зависимости Нерчинского горного начальства, которое своею заботливостью много споспешествует благосостоянию жителей. У них управители волостей, обыкновенно избираемые из Унтер-Шихтмейстеров, подчиненных строгому надзору высшего начальства и также неусыпно наблюдающих за сельскими старшинами, поддерживают, оживляют дух промышленности крестьян, служат точными исполнителями благотворной воли своих начальников, которым верно передают положение тех; и таким образом крестьяне горного ведомства, неся большую повинность, не имеют за собою никакой недоимки и живут очень не дурно. Почтенный старец Бергауптман Константин Захарьевичь Рик, член Совета горного Правления, заведывая хозяйственною частию, по истине, без всякой лести, называется отцом крестьянами, от него зависящими: точно заботливая мать печется о малейших недостатках их, всемерно сравнивает с хлебопашеством, входит в домашние нужды, облегчает положение бедных; будучи около 20 лет в занимаемой им должности и на службе в Большом заводе около 50 лет, он знает отдельно быт каждого крестьянина, и потому всякий из них пользуется непосредственным его влиянием. Система, принятая г. Риком, относительно хозяйственного устройства, есть, без всякого сомнения, превосходная, хотя и трудная система; но при содействии благонамеренного и умного начальника и прочих чиновников, она без затруднения приводится в исполнение. Из крестьян же Губернского ведомства можно отдать достойную похвалу некоторым из сел старообрядческих, где всегда обеспечивается собственное продовольствие запасом, даже на несколько неурожайных лет, а такие годы в Нерчинском Округе встречаются очень часто, и — я думаю — совсем не от причин естественных, или не предотвратимых, а просто от дурного возделывания почвы, неудобрения, неверных посевов, словом — совершенного отступления от правил севооборотной системы.

От чего же иногда граница, все почти ведомство горное, частию губернское, при небольшом бездождия, не терпят неурожаев, подобно остальным местам Округа? От того, что здесь хлебопашец действует по некоторым правилам, не покоряется слепо случаю, но этот случай покоряет себе: устроил кое-где поливные пашни; а к устройству поливных пашен есть тысяча возможностей, и, будьте уверены, что страна, где земля столь богата и плодородна, как Забайкалье, при усиленном правильном хлебопашестве одним урожайным годом покроет пять лет неурожайных, когда заставят рожь родиться сам-пятнадцать, а ячмень сам-осьмнадцать, чего не трудно достигнуть.

Благоденствие горных крестьян также резко выражается и в Ундинской стороне, или в деревнях, лежащих за кряжем Урульгинских гор, где остающийся с избытком хлеб ежегодно снабжает, во время неурожаев, Нерчинск и окрестные губернского ведомства селения.

К довершению, наконец, богатства природы Урульчинской и Ундинской полос, горы, отрасль Хингана, разделяющие их, открыли недавно в себе богатые родники драгоценных камней. Открытием этого обязаны решительно случаю: крестьянин Кривоносовой деревни, по какой-то собственной надобности, посещая Урульгинские горы, нашел случайно на одном из утесов их маленькие кристаллы аквамарина и щетки тяжеловеса. Как житель страны минераллов, зная несколько ценность их, он тотчас понял важность своего открытия, и, до времени, думал один пользоваться его плодами; но такая тайна, сколько ни была бы она ничтожна, никогда не остается тайною, то, разумеется, скрытные отлучки крестьянина были замечены его товарищами, и тяжеловесный родник, найденный по горячим следам Кривоносовцами, сделался известным всей Урульге и частию Унде, не менее к нему примыкающей. Кроме этого родника, по одной с ним линии, найдены и другие, имеющие такое же почти сложение и чуть ли еще не изобильнее дорогими минераллами.

Урульгинские тяжеловесы имеют свои отличительные черты от Адун-Шолунских, с которыми сходны только в кристализации; по цвету же, подходящему к бледноогненному, и крепости, не так большой, далеко ниже их. Недавно начали открывать в горах Урульги тяжеловесы и белого цвета, довольно крепкие; но не столь яркие, как принадлежащие Адун-Шолуну, а главное с кристализацией совершенно различной. Рассматривая восемь сторон, между которыми четыре больших и четыре малых, кристалла их, ограненного при оконечностях таким же числом площадок неравной величины, необходимо надобно заключить, что это какой нибудь новый минералл, или решительная разность самого тяжеловеса. Не менее любопытны изображения на площадках кристалла, составленные как будто из нарочно выколотых точек и часто обрисовывающие ясно литеры, древесные ветви и пр. Во всяком случае подобное явление требует особенного внимания ученого минералога. Главное же, что возвышает ценность Урульгинских тяжеловесов, то это изумительная величина и чистота кристаллов..

Аквамарины Урульгинских гор всех возможных цветов; преимущественно находят жанкилевого цвета, зеленого и голубого. Кристаллы этого последнего цвета попадаются еще в виде сосковатом, на подобие сахара, проточенного каплями воды, или вешнего льду, изигленного солнечной теплотой. Сверх этих камней находят здесь черные шерлы, розовые и зеленые турмалины, красную венису, разноцветный плавиковый шпат, слабые аметисты, ситрины, огромные раухтопазы, между коими встречают кристаллы, покрытые голубою, розовою, фиолетовою корками, будто перерождающиеся в аметисты, и некоторые другие камни. Думаю, что будет время, когда откроют в Забайкалье изумруды, яхонты, сапфиры, даже алмазы, потому что положение пород показывает присутствие этих минераллов. Но довольно!

7. Ад.

8. Здравствуй, мое почтение, — Монгольское приветствие.

9. Вино, делаемое Бурятами и Тунгусами из молока. Оно походит на кумыс и довольно пьяно.

10. Я говорю Адун-Шолун, вместо Одон-Чалон, как принято обыкновенно, потому что правильнее так, и что Одон-Чалон есть искаженное Адун-Шолун, название разговорное, которое происходит от книжного Монгольского Адагун-Чилагуя (груда камней).

11. Это Монгольское название, что значить по Русски: красный ключ.

12. Просим. Ред.

13. Аршан — простонародное Монгольское слово, происходящее от книжного рашиян, святая вода, или Тибетского рашияна, имеющего тоже значение. Монголы иногда называют и пресную воду аршаном, по особенному ее вкусу и чистоте.

14. Кстати ли, не кстати здесь будет, только я не могу пропустить случай, чтобы не сказать чего нибудь о быте Нерчинских пограничных казаков, резко отличающихся от прочих жителей округа чрезвычайным благосостоянием, проистекающим от безмерного богатства в скотоводстве и необыкновенных хлебных урожаев. Здесь самый бедный казак тот, который имеет разного скота до 50 штук, а зажиточный до 1000, 2000 и более. Есть такие семейства, что вы найдете у них 3000 голов одних лошадей, 1000 рогатого скота, и по две, но три тысячи баранов. Это почти неимоверно, но в самом деле так! И не будем удивляться, когда узнаем, что размножение скота на границе вековое, что целые табуны лошадей плодится несколько десятков лет в огромных и цветущих степях, где они живут зиму и лето, и где аркан постороннего не смеет и не умеет коснуться их гордых шей. Наконец звероловля, рыболовля, чрезвычайная деятельность и оборотливость казаков, свобода в жизни и некоторые другие источники заставляют благоденствовать границу.

Жители ее очень вежливы и радушны. Каждый казак, живущий не хуже какого нибудь сельского купца, примет и угостит вас, как не угостит ни один казака во всей Сибири. Домы их довольно обширны и построены очень не дурно; чистота и опрятность царствуют по всюду.

15. За недостатком лучших Археологов — думаю, с помощию какого нибудь ученого Ламы можно будет решить, не подходят ли к Монгольскому, Тибетскому, или Китайскому языкам эти письмена, и тогда значение их, конечно, сколько нибудь откроет историю пещеры и ее неведомого обитателя. Подобные же письмена есть и в другом месте Нерчинского округа, но за достоверность их не ручаюсь: об них говорят только рассказы промышленников, которые, посещая одну речку, называемую Писуем и находящуюся от Нерчинска в 210 вер. открыли утес, нависший над самой речкой. Здесь они увидели три строки, написанные красными чернилами на неизвестном им языке. Бока писанной плоскости украшены разрисованными драконами, и эти письмена, говорят, сохранялись в свежести, имея от дождя защиту в выдавшейся верхней части утеса. В Верхнеудинском же округе есть целый утес, исписанный таким образом и до сих пор не объясненный.

16. А именно: с Кырынского караула, находящегося от источника в 55 вер.; с Мангутского кар. — в 80 вер. и Ульхунского — в 80 вер. Ближе всего кочевья Тунгусов.

17. В самом деле, в 1800 году, на речке Уруленгуе, впадающей в Аргун, около деревни Кондуя, находящейся в 200 вер. от Нерчинска, открыто было какое-то здание. Оно каменное, довольно обширное и по наружным признакам крестообразное. Квадратная форма кирпичей удивительной крепости, с разными символическими изображениями, показывает его древность; а найденные внутри строения драконы означают, что здесь было пребывание какого нибудь знатного человека, если не верховного владыки. Из верхнего слоя стен этого строения выстроена в Кондуе целая церковь. Теперь вопрос: какое это здание, кем и когда построено, и почему же оно не один из дворцов Чингис-Хана, тем более, когда тут же не далеко от него и могила Темучина открыта. Чем опровергнуть подобное предположение? Будем ждать результатов от будущего.

Текст воспроизведен по изданию: Очерки минеральных вод Нерчинского округа и несколько слов вообще о том крае // Москвитянин, № 10. 1841