ОБ ОБЫЧНОМ ПРАВЕ КУДАРИНСКИХ БУРЯТ

Публикуемое ниже “Положение о степных законах и обычаях между инородцами Забайкальской области кудыринского племени существующих” является ценным источником для изучения обычного права бурят и истории бурятского крестьянства середины и второй половины XIX века. Оно было обнаружено нами в государственном архиве Читинской области в 1957 г. Оригинал “Положения”, составленный более 100 лет назад в Кударинской степной думе, написан четким почерком и представляет собою беловую рукопись. Мы печатаем его текст без каких-либо изменений.

“Положение” было составлено по инициативе главного родоначальника кударинских бурят — тайши Заяхана Хамаганова, вступившего на эту должность в 1852 г. “по наследству” после смерти своего отца Хамагана Данбуева. Последний был главным тайшой Кударинского ведомства с 1828 по 1852 год. Как указывается в приговоре бурят этого ведомства от 29 апреля 1852 г., Заяхан Хамаганов происходил, как и его отец, из абызаевского рода, имел 25 лет от роду, “веры шаманской”, грамотный (ЦГА БурАССР, ф. 5, д. 608, л. 6-8.). Очевидно, он был не только вдохновителем, но и идеологическим редактором “Положения”, о чем свидетельствует, в частности, то обстоятельство, что оно подписано им. Пока нам неизвестны непосредственные источники, использованные составителями “Положения”, что не позволяет судить о степени их творческой самостоятельности. Но не подлежит сомнению, что авторы “Положения” использовали не только своды обычных прав, существовавшие в других бурятских ведомствах, но и нормы обычного права, бытовавшие у кударинских бурят.

Непосредственным поводом для составления “Положения” послужила, по-видимому, “выписка” свода законов Российской империи для степной думы в 1859 г. В приговоре “всех родов старшин и лучших родовичей” Кударинского ведомства от 10 января 1859 г. говорится: “По неимению при нашей кударинской степной думе свода законов постоянно встречаются недоразумения и затруднения по всем вообще оборотам управления ведомством, а особенно при разбирательствах между инородцами и другими людьми и при взысканиях с инородцев за разные их проступки, а также при решениях тех дел, которыя по закону предоставлены к решению инородческого начальства, а потому признали необходимым иметь при нашей кударинской степной думе свод законов, которым бы вполне можно было руководствоваться при всех вообще [175] делах”. На выписку свода законов было собрано 40 руб. серебром, которые были высланы вместе с приведенным приговором начальству (ЦГА БурАССР, ф. 5, д. 168, л. 2.).

Очевидно, сводом законов, полученным степной думой, оказалось “не вполне” возможным “руководствоваться при всех вообще делах”, и это обстоятельство, видимо, “побудило родоначальников составить “Положение о степных законах и обычаях...” в качестве дополнения “российских законов”. Необходимо при этом иметь в виду, что в самом своде законов имелись такие указания: “Степные законы приемлются присутственными местами в основание в суждениях о делах иноверцев, недостаток в степных законах при решении дел дополняется общими узаконениями”, или: “Кочевые инородцы для каждого поколения имеют назначенныя во владение земли. Подробное разделение участков сих земель зависит от самих кочующих, по жребию, или другим их обыкновениям” (“Свод законов Российской империи”. Кн. 1, т. 2, Спб., 1912, стр. 538.).

В “Положении” отразились многие черты и особенности жизни и хозяйственного быта кударинских бурят, обусловленные их историческим прошлым. Известно, что они были выходцами из среды бурят Иркутской губернии. В Забайкалье кударинские буряты расселились небольшими улусами на берегу Байкала (по протокам дельты Селенги, впадающей в Байкал, по рекам Хараузе и Булане) и образовали здесь четыре рода: абызаевский, первый и второй чернорудские и сборный. Первые три рода принадлежали в основном к племени эхиритов, а последний был образован из разных родов булагатского (кудинские булагаты) и отчасти эхиритского племени. В 1834 г. в Кударинском ведомстве числилось 3518 душ обоего пола (ЦГА БурАССР, ф. 5, д. 225, л. 54.), а по переписи 1858 г. (X ревизия) — 4614, в том числе в абызаевском роде — 1040, в первом чернорудском — 1595, во втором чернорудском — 1184, в сборном —774, оседлых инородцев — 21 (Там же, д. 174, л. 17.). К моменту составления “Положения” буряты Кударинского ведомства хорошо помнили о кровном родстве с иркутскими бурятами и, как свидетельствуют архивные материалы, часто ездили в гости “к своим сородичам”, в частности, приезжали на “главные тайлаганы”, устраиваемые “тамошними инородцами” — шаманистами. Следует заметить, что кударинцы, в отличие от других забайкальских бурят, не приняли ламаизма и остались верными шаманизму. Однако в первой половине XIX в. среди них довольно интенсивно стало распространяться христианское вероисповедание. По данным степной думы, в 1859 г. людей, “выкрестившихся из бурят и детей их”, в Кударинском ведомстве числилось 176 (93 мужчины и 83 женщины), шаманистов — 4433 (Там же, л. 8, 17 об.).

Кударинские буряты, как и иркутские, жили оседло, перекочевывая в летние месяцы с зимников на летники. Основным их занятием было скотоводство и земледелие. По данным степной думы, в 1834 г. в ведомстве числилось лошадей 3462 головы, рогатого скота — 4842, овец — 5395, коз — 309, посевов — 1121 дес. (Там же, д. 222, л. 17-17 об.), а в 1859 г.— соответственно 4075, 7183, 4282, 700 и 2360 (Там же, д. 174, л. 35 об.). Следовательно, за 25 лет число лошадей увеличилось на 18%, рогатого скота — на 48, коз — на 126, посевная площадь — на 110, а поголовье овец уменьшилось на 25%. Численность населения за этот же период увеличилась на 31%. [176]

В экономической жизни кударинских бурят большую роль играли, кроме скотоводства и земледелия, извозный и рыбный промыслы. В летнее время они занимались перевозкой купеческих товаров “из Кяхты до Прорвинской пристани”, а в зимнее — от Кяхты до Иркутска. Из Кяхты они везли китайские товары, главным образом чай, а из Иркутска — “разные российские товары”. Кударинские буряты занимались рыболовством на Байкале и на р. Селенге, где они “упромышливали” главным образом омуль путем “употребления” невода. Этот промысел продолжался на Байкале с 15 мая по 8 июля, на Селенге — с 1 августа по 20 сентября. Добытую рыбу они сбывали в Иркутске, Верхнеудинске, Кяхте и “на месте промысла” (ЦГА БурАССР, ф. 5, д. 174, л. 8-8 об., 9.). О значении извозного и рыбного промыслов в экономике кударинцев говорят такие данные. В 1832 и 1833 гг., по сведениям думы, было выручено в среднем в год от продажи рыбы 5155 руб., от продажи скота — 950 руб., от извозного промысла — 925 руб. (Там же, д. 222, л. 11.), а в 1859 г.— соответственно 1375, 1900, 2300 рублей (Там же, д. 174, л. 8-9.).

Известный интерес представляют данные о землепользовании. По сведениям степной думы, в 1834 г. в пользовании кударинских бурят находилось 36 203 дес. земли (Там же, д. 222, л. 10 об.), а по данным 1859 года — 36 432 дес., в том числе под усадьбами и выгоном — 9950 дес., под пашнями — 3430, под сенокосами — 5631, под лесами — 8216, под дровяным лесом и кустарниками — 9028, неудобной земли — 177 дес. (Там же, д. 174, л. 10 об.) По сведениям, собранным в 1897 г. статистико-экономическими обследователями, в пользовании кударинских бурят находилось одной удобной земли 21 022 дес., то есть в среднем на одну душу мужского пола приходилось 10,07 дес., тогда как у соседних русских крестьян Посольской волости — 26,46 дес., Кабанской волости — 16,26, у бурят Селенгинского ведомства — 29,77, Хоринского ведомства — 94,10 дес (См.: “Материалы Забайкальской комиссии”. Вып. 8, Спб., 1898, стр. 261-262.). Следовательно, буряты Кударинского ведомства были малоземельными, и земли они имели меньше крестьян Кабанской волости в 1,5 раза, Посольской — в 2,5, бурят Селенгинского ведомства — почти в 3 и Хоринского ведомства — в 9 раз. Этим в значительной мере объясняются беспрерывные земельные споры кударинцев с соседними русскими крестьянами (См. там же, вып. 7, стр. 222-224.) и наличие переделов угодий по числу душ.

Текст воспроизведен по изданию: Об обычном праве Кударинских бурят // Труды Бурятского института общественных наук, Вып. 5. Серия историческая. БФ СО АН СССР. 1967

© текст - Асалханов И. А. 1967
© сетевая версия - Тhietmar. 2006
©
OCR - Ingvar. 2006
©
Скан - Хартанович М. 2006
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Бурятский Институт общественных наук. 1967