-

ДЕКАБРИСТ Н. А. БЕСТУЖЕВ О ХОЗЯЙСТВЕ БУРЯТ СЕЛЕНГИНСКОГО РАЙОНА

В истории изучения Бурят-Монголин значительное месте занимает краеведческая деятельность декабристов Николая и Михаила Бестужевых. Находясь на поселении в Селенгинске, они внимательно изучали забайкальскую природу, историю хозяйство и быт русского и бурятского населения, производили записи произведений устного народного творчества. Н. А. Бестужев изложил результаты своих изучений и очерке «Гусиное озеро», статье «Бурятское хозяйство», в мемуарах и письмах. Эти работы получили уже широкую известность и не раз использовались в литературе. Очерк и статья Н. А. Бестужева выявлены и опубликованы М. К. Азадовским в сборнике «Декабристы в Бурятии» ¹. Статья «Бурятское хозяйство» была впервые напечатана и «Трудах Вольно-Экономического общества» (1853 г., т. I), очерк «Гусиное озеро» — в «Вестнике естественных наук» за 1854 г.

В исторической литературе высказывалось мнение, что ряд работ краеведческого характера, написанных Н. А Бестужевым, затерялся. М. А. Бестужев в своих мемуарах упоминает о составленном его братом «Обзоре Забайкальского края», который «кажется, был напечатан».

В 1857 году, через дня года после смерти Н. А. Бестужева, в «Земледельческой газете», издававшейся в Петербурге, были опубликованы довольно пространные «Очерки Забайкайльского хозяйства» ². Они напечатаны без подписи, но их содержание и стиль свидетельствуют, что автором был Н. А. Бестужев. Видимо, о них и упоминал его брат, не совсем точно передавши и заглавие.

В очерках охарактеризовано сельское хозяйство Селенгинского района и развиты высказывания по этому вопросу, [271] приведенные и статье «Бурятское хозяйство» и очерке «Гусиное озеро». Из очерков видно, что автор жил и вел свое хозяйство в окрестностях Селенгинска, проводя такие же сельскохозяйственные работы, которые отмечены в воспоминаниях и письмах Бестужевых.

«Очерки Забайкальского хозяйства» начинаются с краткой естественно-географической характеристики местности (горы, долины, почва). Затем приведены данные о сенокосных угодьях и условиях пользования ими.

Автор пишет, что и районе, прилегающем к Селенгинску, «по гористому и каменистому местоположению, сенокосных мест немного. Самые удобные покосы на островах и нередко там, где горы расходятся широкими долинами, и то если они не каменисты» ³.

В очерках отмечено наличие в этом районе, особенно вдали от Селенгинска и русских деревень, обширных земель, еще не распределенных на участки и пригодных для хлебопашества. Здесь «никто не спорит о пахотной земле». Считая эти угодья своими, буряты нисколько не возражали против того, что русские распахивают землю под хлеб в их владениях. Они знали, что после трех жатв с этой земли, русские хлебопашцы оставят ее и станут обрабатывать новую. На старой земле вырастет бурьян, полынь, репейник, что составит подспорье для корма скота в неурожайные годы. По свидетельству автора очерка, даже в урожайные годы бедняки, не имеющие покоса, запасали эту скудную пишу на зиму для скота.

В «Очерках Забайкальского хозяйства» читаем:

«Где вы только увидите незанятую землю, там вы беззаботно распахиваете ее летом, двойте осенью, а на весну, вспахав и засеяв, загораживаете от бродячего скота, называете своею пашнею — и никто на вас не претендует» ⁴.

Другое дело с покосами. Ими особенно дорожили.

Из очерков видно, что в землепользовании проявлялось расслоение бурятского общества:

«Исключая деревни и города и некоторые бурятские общины. где покосы общие, исключая оброчные статьи, переходящие из рук и руки по истечении оброчного срока, прочие покосы суть захватная собственность богатых бурят и служат поводом к беспрестанным жалобам со стороны бедняков».

Необходимо отметить, что факты расслоения бурятского общества, закабаления бедняков богатыми И. И. Бестужев приводит и в очерке «Гусиное озеро».

Пользование покосами затруднялось тем, что лучшие острова. выгоднейшие пади сдавались от казны на оброк, составляли так называемые оброчные статьи. [272]

В Селенгинском районе происходило огораживание покосов и пашен от потравы скотом. Оно было использовано богатыми скотовладельцами для захвата покосных угодий и закрепления их за собой. В «Очерке Забайкальского хозяйства» говорится по этому поводу следующее:

«Огораживание покосов вполне возможно и выгодно для зажиточного человека, но тяжело для бедняка. Богатый скотовод бывает в возможности загородить хорошенько падь или ручеек для поливки, а бедняк по необходимости оставляет свой скот на подножном корме. В старину, когда еще не знали засух, редкий думал о запасе сена, подножный корм удовлетворял и лето и зиму здешние стада, но по мере того, как народонаселение стало увеличиваться, леса вырубаться на строение, на отопление. и выгорать от частых пожаров, болота, питьевые ручейки и ключи пересохли, реки обмелели, дожди стали реже, то богатые стали думать о будущем... Когда они городили покосы, то бедняки смотрели на это как на роскошь... Но когда пришли другие времена, то бедные догадались, что они обижены. Впрочем, их догадка заключается в одних жалобах, на которые владельцы отвечают правом давности» ⁵.

Автор очерков дает классификацию трав по их качеству. Он разделяет травы на островные, луговые и степные. Первые растут на более сырой земле, бывают высоки и густы, но жидки. Луговыми называют травы, растущие на лугах, прилегающих к рекам. Эти травы по качеству лучше островных, но уступают степным, которые «предпочитаются прочим». «Трава тут не высока, — пишет автор, — а потому стебель ее тонкий; вырастая на сухих местах, она более других питательна, хотя и тверже. В особенности лучшая трава вырастает на земле солонцеватой» ⁶.

В очерках описана одна из падей Селенгинского района и объяснено самое название падь:

«Одна из таких падей теперь перед моими глазами. Эта падь идет прихотливыми живописными зигзагами, образуемыми новыми отрогами отрогов главного хребта до самой Селенги, до которой она опускается заметными склонами; этот то склад между гор и выражается словом падь» ⁷.

Из очерков видно, что автор их сам занимался сенокошением и нанимал 20 косцов из бурят, живших недалеко от Селенгинска. О занятиях сенокошением Н. А. Бестужев сообщает и в статье «Бурятское хозяйство». Он отмечает, что пишет с сенокоса, отстоящего от дома на 15 вёрст. Покос находился в горных разлогах (падях). Было поставлено в зароды 500 копен, затем накошено еще столько же. В качестве косцов работали буряты. [273] «Бурят и плотник, и кузнец, и столяр, и работник у нас, и пахарь. и косец», — писал Н. А. Бестужев ⁸.

В «Очерках Забайкальского хозяйства» сообщается об условиях найма косцов. Нанимали посотенно или понедельно. В первом случае платили сдельно: по числу поставленных копен условленной величины. Косцы работали тогда на собственных харчах (питании), со своими косами, граблями, вилами, обязываясь поставить скошенное сено в зароды. При понедельной оплате инструменты, лошади и харчи были хозяйские. В соответствии с формой оплаты среди косцов различались посотенщики и понедельщики:

«Если трава хороша и густа, то выгоднее отдавать посотенщикам. которые тогда охотно за нее берутся, если мала и редка, то лучше употреблять понедельщиков», — пишет автор очерков ⁹.

Н. А. Бестужев сам определял порядок сенокошения. Косцы шли не один подле другого, а каждому было дано место для прокоса. Косец шел прокосом, пока было возможно, а затем поворачивал назад и валил другой вал скошенного сена на первый. Таким образом, вместо двух валов получался один двойной. «От этого грабли идут скорее, да и сама косьба успешнее, потому что каждый косец не зависит от других, как в сплошном ряду, где остановка одного задерживает других» ¹⁰. Дело в том, что косцам приходилось останавливаться для того, чтобы «подлопатить» — подточить, подправить косу, причем, один останавливался раньше, другой позже. В результате происходила задержка и тех косцов, которые шли за ними. При распределении же работников по прокосам такая задержка устранялась.

Интересны данные очерков о проведении канав для орошения покосов и пашен. Автор высказывает предположение, что «Вероятно, соседство с китайцами научило бурят искусственному орошению полей» ¹¹. Оно применялось в тех местностях, где были горные речки, имеющие значительное и быстрое падение. На такой речке выбирали удобное место, где можно перенять воду. Её запруживали бревном и наваливали около него навоз. Таким образом получалась небольшая плотина. От неё вели особую борозду и наблюдали, ведет ли по этой канавке вода. Если она текла вслед за сохою, то борозду вели дальше по увалу горы; если вода переставала течь, направление канавки изменяли. Определив направление, прокапывали несколько отверстий в канавке и пускали воду на поле. Полив один участок, отверстие против него забрасывали землей или закрывали дерном, затем против следующего участка делали новые отверстия. Таким образом орошали все поле. [274]

Н. А. Бестужев пишет: «Надобно отдать справедливость искусству бурят, с каким они создают, можно сказать, из ничего свои покосы» ¹². Он приводит пример, как бурятские крестьяне путем расчистки от камней, накладывания толстого слоя земли на голую каменистую почву, искусственного орошения превращали бесплодную землю в хорошие покосы. Н. Л. Бестужев обращает внимание на хорошее качество трав Селенгинского района: «Здешних трав нельзя назвать сочными, но они очень питательные и сообщают мясу какой-то особенно приятный вкус дичины».

В статье описывается перекочёвка бурят-скотоводов из зимников в летники:

«Обыкновенно, с наступающим летом, несмотря на то, что покосы огорожены, требуют от всех около живущих бурят, чтобы они откочёвывали в другие места, иначе скот будет беспрестанно ломиться в городьбу и травить покос. Поэтому у каждого почти бурята есть летнее стойбище, куда он к Николину дню и откочевывает от своего зимника, называемого огульжоном»… ¹³

Как и в статье «Бурятское хозяйство», автор «Очерков Забайкальского края» пишет о распространении земледелия среди селенгинских бурят. Он отмечает, что буряты научились у русских пахать землю, а русские восприняли у них искусство орошения пашен и покосов. Обращая внимание на такой важный факт, как развитие земледелия среди бурятского народа, Н. А. Бестужев повторяет, однако, ошибку, допущенную в очерке «Бурятское хозяйство». По его мнению, начало хлебопашества среди бурят было положено иркутским губернатором Трескиным, т. е. в начале XIX в. На самом же деле земледелие стало распространяться в бурятских ведомствах (районах) еще во второй половине XVIII в., а немногие, правда, земледельцы встречались в конце XVII в. В более заметных размерах земледелие возрастает к 80-м годам XVIII в. ¹⁴

Интересно замечание Н. А. Бестужева о «загадочной прибыли воды на Байкале и в Гусином озере на протяжении последних 4 лет».

Высоко и разносторонне образованный человек Н. А. Бестужев проявлял глубокий и живой интерес к русской и всеобщей истории, придерживаясь передовых для своего времени исторических взглядов. Для характеристики их очень ценны его высказывания о хозяйстве и быте древних бурят. Ссылаясь на античных авторов. Бестужев пишет, что «древние буряты [275] походили на древних греков Гомеровых» ¹⁵ в отношении обычаев, жилища. пиши, одежды и пр. Отмечая такое сходство между древнегреческими и бурятскими скотоводами. Н. А. Бестужев по существу применял сравнительно-исторический метод исследования и выражал мнение, что сходные условия материальной жизни порождают сходство обычаев и быта даже у народов, живущих очень далеко друг от друга.

Очерки Н. А. Бестужева проникнуты благожелательством и уважением к бурятскому народу и его труду. Недаром селенгинские буряты называли Николая Бестужева «Улан-Наран» — Красное солнышко. В целом «Очерки Забайкальского хозяйства» представляют значительную ценность для изучения истории социально-экономического развития Бурят-Монголии ¹⁶.

Комментарии

1. Декабристы в Бурятии. Верхнеудинск. 1927. стр 9-17 и 41-78.

2. «Земледельческая газета». 1857 г., № 31, 32, 33.

3. «Земледельческая газета». 1957 г., № 31, стр. 242.

4. Там же.

5. «Земледельческий газета», 1857 г., № 31, стр. 242.

6. Там же, стр. 243.

7. Там же.

8. Сб. «Декабристы в Бурятии», стр. 12.

9. «Земледельческая газета», 1957, № 31, стр. 243.

10. Там же. № 32, стр. 250.

11. Там же. стр. 251.

12. «Земледельческая газета». 1857, № 32, стр. 252.

13. Там же. № 33, стр. 259.

14. История Бурят-Монгольской АССР, том I, изд. 2, Улан-Удэ. 1954, стр. 131.

15. «Земледельческая газета». 1857. № 33, стр. 258.

Вопрос об исторических взглядах Н. А. Бестужева рассматривается в книге Г. Е. Павловой «Декабрист Николай Бестужев — историк русского флота». М., 1953, и в докладе автора этой книги на научной сессии, посвященной Н. А. Бестужеву, в Улан-Удэ в 1955 г. Данные «Очерков Забайкальского хозяйства» Г. Е. Павлова не использовала.

16. Список трудов и картин Н. А. Бестужева приведен в обстоятельной книге М. Ю. Барановской «Декабрист Николай Бестужев». М., 1954. «Очерки Забайкальского хозяйства» там не указаны.

Текст воспроизведен по изданию: Декабрист Н. А. Бестужев о хозяйстве бурят Селенгинского района // Записки Бурят-Монгольского научно-исследовательского института культуры и экономики, Вып. XXIV. 1957