Письма Медико-Хирурга Г. Галкина к А. А. Иваненку о плавании шлюпов Востока и Мирного в Тихом Океане.

(Продолжение. См. 49 кн. С. О. 1822.)

Письмо 5.

4 Июня мы снялись с якоря, и вышли в пролив Кука. Вскоре встретил нас сильный ветер, и заставил лавировать в узком и неосновательно известном месте. К вечеру черные, густые тучи собирались над шлюпами; ветер усиливался; ртуть в барометре понижалась: все предвещало бурю. Наступила ночь: непроницаемая тьма скрыла восток и берега, а с нею и небо и земля и вода, казалось, соединились на наше погубление. Ужасный гром, проливной дождь, град, снег, сильнейшие порывы ветра, каких мы до сего времени не испытали, рев моря, удары валов с невероятною силою о борты шлюпа, и вблизи утесистые берега заставляли нас ожидать бедственнейшего кораблекрушения. Боясь приблизиться к [158] берегу или востоку, принуждены мы были поворачивать шлюп чрез полчаса. Офицеры и матросы истощали силы, и казалось со всеми ужасами всеобщего разрушения боролись мы в сию ужасную ночь.

В следующий день шторм величайший. Вечером шлюп Мирный получил от волны сильный удар в правый борт; казалось, брошен на подводный камень; вода хлынула в кают-компанию. Ужас невольный! но, благодаря Провидению, оно нас сохранило. Ночью буря не преставала свирепствовать во всей своей силе. К счастию мы уже вышли из узкого места, и утесистые берега менее угрожали нам опасностию.

Пять дней противный, сильный ветер удерживал нас в проливе Кука; наконец, 9 числа, вышли мы за мыс Пализер, и с попутным ветром быстро понеслись к острову Опаро. Албатросы разных возрастов, бурные и другие морские птицы, небольшие киты и аккулы нам сопутствовали; впрочем сей переход не доставил нам ничего занимательного.

29 числа увидели мы остров Опаро. Фрегаты и сухопутные птицы встретили нас за 6 миль. Приятные береговые впечатления снова оживились в душах [159] наших, и мм с чувством истинного удовольствия приближались к сему уединенному острову. Его вид для нас был совершенно новый. Представьте себе насколько крутых, с острыми вершинами тесно между собою при основании соединенных гор, имеющих в окружности не более десяти миль: вот Опаро. Он почти весь покрыт небольшим лесом; изредка видны песчаные места. Будучи отдален от большой земли и тропических островов, казалось, должен бы быть не обитаем, но, к большому удивлению, и здесь есть люди. Неоспоримо, появление их в сем месте навсегда останется для нас непроницаемою тайною, и мы до сего времени можем основывать оное на одних только догадках.

Лавируя вокруг острова для положения оного на карту, мы не имели времени съехать на берег, и очень жалели, если нам не удастся видеть обитателей оного. Но на другой день, в 6 часов утра, приблизились к нам более двадцати лодок, и вскоре, без всяких переговоров, с неустрашимостию явились на наших шлюпах Опарцы. В знак дружества они прикасались своими носами к нашим, и пристально смотрели в глаза. Цвет тела [160] имеют они смуглый; черты лиц их правильны: роста ровного подобно Европейцам, вообще мускулезны и здоровы. Волоса подрезывают подобно нашим крестьянам; бород не бреют и ходят совершенно нагие. Некоторые опоясаны тонкою травою, которой один конец идет между ногами и связан с другим спереди; быть может, сей пояс есть признак женатых. Характер имеют чрезвычайно живой, и разными пресмешными коверканиями нас удивили. Чтоб получить гвоздь, они страшно сверкали глазами, вертели подле них указательным пальцем, то визжали, то смеялись беспрестанно. Мы от них были в восторге, и щедро наделяли их гвоздями. Получив один, они в ту же минуту просили другого. Будучи по пылкости характера нетерпеливы, некоторые готовы были вырвать гвозди из рук наших, и мы для таких кидали оные в море: они за ними бросались со шлюпа, ловили в воде, и после опять являлись на палубе. Наконец вдруг все бросились в море. Вахтенный офицер увидел, что один украл сектор. Едва мы успели задержать на шлюпе старика, и требовали сектора от сидевших уже в лодках Опарцев. Все показывали свои руки, и [161] объявляли себя невинными. Но после продолжительного крику, боясь верно, чтоб мы не увезли их старика, принуждены они были возвратить драгоценную для них добычу. Некоторые после сего, когда шлюп шел уже довольно скоро, и лодки далеко отстали, держались за ванты и просили гвоздей: получив оные, с радостию нас оставляли и быстро плыли к своему флоту. За наши подарки мы получили от них несколько морских раков и неизвестный нам белый мучнистый корень, который по сварении вкусом похож на гречневую кашу: вероятно Опарцы употребляют оный в пищу.

Наши матросы нашли в них большое сходство с своими земляками: одного называли целовальником, другого збитенщиком, саечником (Тот, кто пек сайки. — OCR) и проч. В самом деле народ сей очень здоров, силен и проворен. Женщин мы не видали. Лодки их весьма длинны и узки; в одной помещается до двадцати человек.

Письмо 6.

От острова Опаро, пользуясь попутным ветром, мы пошли к опасному Архипелагу. Во все настоящее плавание [162] осторожность нужна была не менее, как у южного полюса. Ожидая открытия новых островов или подводных камней, матросы не сходили с салингов, и в зрительные трубы осматривали видимую поверхность моря.

5 Июля, находясь недалеко от опасного Архипелага, приблизились мы к низменному необитаемому острову, и съехали на оный для взятия полуденной высоты солнца. Сей остров в окружности очень мал, весь состоит из кораллов, и покрыт бесплодными кустарниками и небольшими деревьями. Здесь много водится фрегатов и чаек.

6 числа, находясь в опасном Архипелаге, открыли мы неизвестный, довольно большой, коральный остров, почти весь покрытый лесом, из которого гордо возвышались кокосовые деревья. Описывая оный, мы увидели на берегу людей. Желая с ними познакомиться, Капитан и несколько Офицеров 8 числа поехали к острову. Лишь только к оному приблизились, как человек сто мужчин и женщин встретили нас с пиками в руках, и угрожали нам смертию, если мы осмелимся сойти на берег. Капитан Беллингсгаузен, равнодушно снося их угрозы, [163] хотел ласковым обращением снискать их доверенность, и с шлюпов как он, так и командир шлюпа Мирного, Г. Лазарев, предлагали им разные подарки, бросали на берег красный материи, гвозди, пронизки и проч.; но они не хотели их брать, а если некоторые и брали, то были к ним очень равнодушны. Казалось, что они приготовлялись с отчаянием к защищению своего отечества; некоторые уже готовы были пустить в нас свои пики и дубины, и по видимому ожидали только с нашей стороны начала сражения. Видя, что без кровопролития невозможно сойти на берег, мы возвратились на шлюпы. Дабы узнать, боятся ли они огнестрельного оружие, приказано выстрелить из пушки. Такая неожиданность навела на них величайший страх. Видя вылетевший из пушки огонь, некоторые, вероятно из опасения, чтоб оный их не опалил, бросились к воде и плескали оную на себя; другие, грозя нам пиками, побежали в лес и зажгли свои хижины, думаю, дабы показать нам, что и они имеют огонь. Женщины оказывали нам при сем большие неблагопристойности, но мы простили их дерзость. Обитатели сего острова имеют сложение тела, цвет [164] оного и черты лица подобные Ново-Зеландцам. У немногих тело испещрено разными узорами. Мужчины были нагие, выключая известные части которые они закрывают поясом, сплетенным из древесной коры, а женщины имели род юпок, оставляя груди открытыми.

Предполагаю, что несогласие жителей сего острова пустить нас на берег произошло единственно от боязни их быть побежденными, и с сим лишиться всего своего имущества. К сему появление у их берега людей, совершенно для них новых по лицу и одежде, и двух шлюпов, о которых они прежде вероятно никакого не имели понятия, очень могло увеличить их страх.

10-е число. Счастье, можно сказать, нам сопутствовало: еще открыли мы неизвестный остров. Миль за 6 от оного увидели мы четыре лодки, идущие к берегу. Скоро они к нам приближились на каждой встал один человек, и обратившись к нам, кричал. Мы знаками просили их пристать к шлюпам: долго они оставались в сомнении, наконец исполнили наше желание. Разные вещи принимали они от нас очень хладнокровно, мало их рассматривали и клали у своих ног. [165] Когда мы за наши подарки просили у них веревки, то они ни за что не соглашались оной отдать, и дерзость их после сего достойна была наказания. Желая получить от нас красные платки, они сверкали глазами, и веслами старались выбить оные из рук наших: один едва не ударил Офицера по голове. За такое злое намерение Г. Лазарев приказал испугать их ружейным выстрелом. Вдруг с ужасом бросили они веревку, за которую держались у шлюпа, громко начали кричать, грозили нам своими веслами и наконец поплыли к берегу.

Дикие сии цветом и очертанием лица похожи на Опарцев. Лодки их малы: в одной может поместиться не более пяти человек. На острове мы не были. По весьма малой возвышенности оного над водою, должен он состоять из кораллов. На нем много кокосовых дерев.

Письмо 7.

13 числа увидели мы неизвестный коральный небольшой остров, и для описания оного подошли к нему очень близко. Вскоре приехали на Восток двое диких; любопытствуя их видеть, мы туда же [166] отправились и нашли в кают-компании молодого островитянина, с которого Академик Михайлов снимал портрет. Он сидел со всею кротостию, нужною при сем случае, скоро понимал требования Художника, и наконец, увидев подобного себе на бумаге, очень был доволен. От других виденных нами дотоле диких, он особенно отличался выдавшеюся вперед лобною и много выпуклыми темянными костями. Цвет тела его как у Ново Зеландцев; на руках, а более еще на ногах, выведены накалыванием красивые узоры, окрашенные темно-синею краскою. Одежды он не имел. Судя по вольному его обращению и совершенной к нам доверенности, можно предполагать, что он видел Европейцев: сие тем более вероятно, что часто упоминал слово Отаити, и знаками показывал, что там был. Видя у берега лодки с парусами, и узнав от нашего гостя, что на острове мало людей, мы заключили, что они приехали на оный для ловли рыбы или для собирания плодов. Наступило время обеда, и дикой в гусарском мундире, подаренном ему Капитаном, сел с нами за стол. Он старался совершенно во всем подражать нам; ел все кушанья, но вина пил очень [167] мало. После обеда вывели его на шканцы, и при звуке барабана и флейт Капитан Беллингсгаузен надел на него медаль (Для оставления на вновь открытых землях Капитану Беллингсгаузену дано значительное число серебряных и бронзовых медалей с изображением на одной стороне портрета Государя Императора, а на другой с надписью: Шлюпы Восток и Мирный 1819 года. — Соч.). Чтоб дать ему знать, как должен быть значителен для него сей подарок, все к нему подходили, рассматривали медаль, и поцеловав изображение Государя, низко ему кланялись. Он после сего гордо прохаживался по шканцам, и наконец, верно желая отблагодарить Капитана, подарил ему несколько жемчужин, а нам дал удочек из жемчужных раковин очень хорошо отделанных, и послал, дикого с ним приехавшего, который был трусливее его, на берег за рыбою. Вскоре сей возвратился, привез довольно рыбы и двух женщин. Последние весьма были боязливы, и с тихостию всему удивлялись: верно они никогда не видали Европейцев. Рост имели малый, сложение тела мускулезное, и черты лица неправильные; впрочем были одеты со всею скромностию в искусно, не судя по Европейски, сделанную ткань, [168] о которой, равно как и об отличиях свойственных диким, нами открытым, буду писать к вам после.

Желая иметь некоторые сведения о сем острове, Г. Лазарев с Офицерами поехал к берегу, но, по причине большого буруна, никак не мог к оному пристать. В одном месте шлюпка едва не опрокинулась: став на коралл, она до половины налилась водою, и если б не подняла оной волна, то мы верно были бы все в воде, и легко могло статься, что некоторые, попав между кораллов, где большая глубина, могли бы утонуть. Но мы возвратились на шлюп благополучно.

Дикие весьма удобно пристают к берегу при самом большом буруне: имея малые лодки, они ожидают большой волны, которая при сильной гребле веслами, так, сказать, выбрасывает оные на берег, не позволяя им удариться о коралл.

14 числа в полдень, к большому удовольствию, Мирный открыл неизвестный остров, и дал знать о сем Востоку, который, быв от нас далеко, не мог оного видеть. 15 числа приехали к нам с оного двое диких и с полною доверенностию взошли на шлюп. Оба имели небольшие, черные бороды, и кроме сего во всем [169] похожи на диких, виденных нами 13 числа. Они очень смирны, ни сколько нас не опасались, и судя по сему, можно уже думать, что и они видели Европейцев, быть может на острове Отаити. который они знали. Островитяне сии привезли много рыбы, и отдав нам оную, ничего у нас не просили. Редкая черта диких! Но мы за сей подарок отблагодарили их разными вещами, и надели на них медали. Весьма удивлялись они зеркалу: один, увидев в нем себе подобного, о чем-то его спрашивал и ожидал ответа, но после, уверившись в обмане, смеялся. Они охотно ели сухари, а вина пили очень мало, и кажется, желая только нам угодить.

Остров сей очень низок, в длину имеет около сорока миль, а в ширину не более двух. Он почти весь покрыт пальмовыми деревьями.

Не могу без удовольствия вспомнить, в каком восторге мы были при открытии сего острова! Светлая лазурь неба, по которой во всем величии катилось светило дня, умеренная теплота, тихий ветерок, едва струящий поверхность моря, но достаточный для довольно скорого бега шлюпа, и совершенная чистота воздуха суть уже величайшие блага для [170] мореплавателей. Вдруг кричат с салингов: виден берег! Вскоре приблизились мы к обширному, покрытому зеленью и плодоносными деревьями острову. Удовольствие истинно единственное! Очень жаль, что обстоятельства не позволили нам на оный съехать.

(Продолжение обещано.)

Текст воспроизведен по изданию: Письма Г. Галкина о плавании шлюпов "Востока" и "Мирного" в Тихом Океане // Сын отечества, Часть 84. № 11. 1823

© текст - Греч Н. И. 1823
© сетевая версия - Thietmar. 2019
© OCR - Иванов А. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Сын отечества. 1823