СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ЛУИ АНТУАН ДЕ БУГЕНВИЛЬ

КРУГОСВЕТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

НА ФРЕГАТЕ "БУДЕЗ" И ТРАНСПОРТЕ "ЭТУАЛЬ" В 1766, 1767, 1768 И 1769 ГОДАХ

LOUIS ANTOINE DE BOUGAINVILLE

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Плавание от порта Праслин до Молуккских островов. — Стоянка на острове Боеро.

После восьмидневной стоянки, во время которой, как это уже было видно, погода все время была плохая, а ветер почти всегда дул от южных румбов, мы вышли в море. 25 июля ветер снова задул от зюйд-оста [135°], меняясь в пределах до оста [90°], и мы шли вдоль берега на расстоянии 3 лье от него. Берег постепенно закруглялся, и вскоре в открытом море были замечены острова, расположенные один за другим на некотором расстоянии друг от друга. Мы прошли между ними и большой землей, и я дал им имена некоторых из наших офицеров. Мы больше не сомневались, что идем вдоль побережья Новой Британии. Земля эта очень гористая и, по-видимому, изрезана хорошими бухтами, в которых мы заметили огни и другие признаки обитаемости.

/Распределение одежды между матросами/ На третий день после выхода в море я велел сшить из наших тентов одежду для матросов обоих экипажей. Мы уже не раз практиковали подобную раздачу разного рода одежды. Да и во что одевались бы бедные люди в таком длительном походе, когда все время холода сменялись жарой или бесконечными ливнями? В конце концов мне уже больше нечего было им дать: все запасы были исчерпаны. Мало того, снова пришлось урезать на унцию наш рацион хлеба.

/Крайняя нужда в продовольствии/ Небольшое количество оставшейся у нас провизии было частично испорчено. При других обстоятельствах такая солонина давно полетела бы за борт, но сейчас приходилось считать ее годной в пищу. Кто мог знать, когда этим бедствиям наступит конец? Таково было наше положение: мы страдали как от физически ослабивших нас тяжелых испытаний в прошлом, так и от печальных обстоятельств в настоящем, но самым жестоким мне казалась неопределенность нашего [230] будущего. Мои личные переживания усугублялись еще страданиями моих спутников. Я призвал всех не падать духом, ибо терпение побеждает в самых критических случаях. Офицеры подавали пример матросам, и те по-прежнему танцевали по вечерам, как и в период самого большого изобилия. Они даже не требовали увеличения жалованья.

/Описание обитателей Новой Британии/ Вплоть до 3 августа Новая Британия все время была у нас на виду. В это время ветра было мало, часто шли дожди, течения не благоприятствовали нам, и корабли шли хуже, чем когда-либо. Побережье все больше принимало западное направление. 29 июля утром мы подошли к нему гораздо ближе, чем до сих пор. Благодаря этому нас посетило несколько пирог: две из них приблизились к фрегату на расстояние слышимости человеческого голоса и пять к транспорту «Этуаль». В каждой пироге находилось по пять или шесть островитян с черным цветом кожи и густыми курчавыми волосами; у некоторых из них волосы были посыпаны каким-то белым порошком. У них были довольно длинные бороды и на руках белые украшения в виде браслетов. Листья кое-как прикрывали их наготу. Все они большого роста и производят впечатление ловких и сильных. Туземцы показывали нам нечто вроде хлеба и знаками приглашали на берег; мы в свою очередь предлагали им подняться на борт, но наши приглашения, даже подарки в виде кусочков тканей, брошенные в море, не внушили им доверия, и никто из них не решился подойти к борту корабля. Островитяне подобрали брошенные нами предметы и в благодарность за это один из них метнул в нас камень из пращи, но не попал. Мы не хотели платить им злом за зло. Вскоре они удалились с громкими криками. Очевидно их недружелюбие по отношению к транспорту «Этуаль» зашло еще дальше, так как до нас донеслось оттуда несколько ружейных выстрелов, которые обратили их в бегство. Пироги у них узкие, удлиненные и все с балансирами. Нос и корма украшены где больше, где меньше резьбой, делающей честь их мастерству.

На следующий день появилось еще больше пирог; островитяне без всяких колебаний приблизились к кораблю. Один из них, по-видимому, вождь, держал в руках дубинку длиной в два или три фута, разрисованную красной краской, с набалдашниками на обоих концах. Подойдя совсем близко к нам, он поставил ее на голову, придерживая руками, и в такой позе оставался некоторое время. Цвет кожи у этих островитян черный, они, вероятно, [231] принарядились; у некоторых волосы были выкрашены в красный цвет, в волосах у других — пучки перьев, у третьих в ушах висели подвески из каких-то зерен, на шее большие белые круглые дощечки; у некоторых в ноздри были продеты кольца; но обычным для всех украшением были браслеты из больших раскрытых раковин. Мы хотели завязать с ними обмен и уговорить привезти нам кое-какую провизию. Но их недобросовестность говорила о том, что ничего из этого не выйдет. Они старались захватить все, что им предлагали, и ничего не хотели дать в обмен. С трудом мы получили от них несколько корней ямса. Наконец нам это надоело, и тогда они удалились. К ночи две пироги подошли к фрегату, но ракета, пущенная с корабля для сигнала, обратила их в бегство. В конце концов визиты, с которыми они являлись к нам в течение последних двух дней, служили, вероятно, лишь разведкой для того, чтобы выработать план нападения.

/Островитяне атакуют транспорт «Этуаль»/ 31 июля с рассветом мы увидели, как целый рой пирог отделился от берега. Часть из них прошла у нас на траверзе, и все они направились к транспорту «Этуаль»; они, конечно, обратили внимание на то, что это меньшее судно держится позади. Островитяне начали атаку градом камней и стрел. Бой был короткий. Ружейная стрельба расстроила их планы; некоторые из них бросились в море, и несколько пирог было покинуто. С тех пор мы их больше не видели.

/Описание северной части острова Новая Британия/ Земли Новой Британии тянулись теперь только на вест-тень-норд [281 3/4°] и вест [270°], и в этой части они значительно понижались. Это было уже совсем не то возвышенное побережье с несколькими горными цепями; северный мыс острова, который мы увидели; представлял собою почти совершенно затопленную сушу с растущими там и сям деревьями.

/1768 г., август/ Первые пять дней августа были дождливыми. Надвигались грозы, дул шквалистый ветер. В момент прояснения лишь мельком показывался берег, и невозможно было рассмотреть его детали. Но мы видели все же достаточно, чтобы установить, что приливо-отливные течения по-прежнему отнимают у нас часть и без того небольшого расстояния, которое мы проходили каждый день. Поэтому я приказал взять курс на норд-вест [315°], затем на норд-вест-тень-вест [303 3/4°], чтобы избежать лабиринта островов, которыми усеяно море у северной оконечности Новой Британии. 4 августа после полудня мы явственно увидели два острова; я думаю, что это те самые, один из которых Дампир назвал островом Матиас, а второй островом Оражез [Грозовой]. [232]

Остров Матиас высокий и гористый, тянется по румбу норд-вест [315°] на расстоянии 8—9 лье. Длина другого острова не превышает 3—4 лье, и между ними находится островок. Остров, который показался нам 5 августа в 2 часа ночи на западе, заставил нас вновь повернуть на север. Мы не ошиблись, и когда в 10 часов густой туман рассеялся, мы увидели на зюйд-ост-тень-зюйд [146 1/4°] этот низкий, маленький остров. Приливо-отливные течения перестали сносить нас на север и восток; по-видимому, это явилось следствием того, что мы уже прошли мимо северного мыса Новой Британии, который голландцы называют мысом Соломасвер. Следовательно, мы находились не севернее широты 00°41' южной. Мы почти ежедневно измеряли глубины, но дна не доставали.

/Остров Анахорет/ Мы шли на запад до 7 августа при довольно свежем ветре и при хорошей погоде, не видя земли. 7 августа вечером мне показалось, что туманный горизонт на закате является признаком наличия земли, простирающейся от веста [275°] до вест-зюйд-веста [247 1/2°], поэтому я решил ночью держать курс зюйд-вест-тень-вест [236 1/4°], днем мы снова повернули на запад. Утром примерно в 5—6 лье мы увидели по носу низкую землю. Маневрируя в направлении между румбами вест-тень-зюйд [258 3/4°] и вест-зюйд-вест [247 1/2°], чтобы пройти от нее к югу, мы шли вдоль ее побережья примерно на расстоянии 1 1/2 лье. Это был низкий остров длиной около 3 лье, покрытый деревьями и состоящий из нескольких частей, в свою очередь соединенных между собою отмелями и песчаными банками. На острове росло множество кокосовых пальм, а берега его были усеяны таким количеством хижин, что нетрудно было судить о его чрезвычайной населенности. Хижины высокие, четырехугольные, с хорошими крышами. Они показались нам более просторными и красивыми, чем обыкновенные тростниковые хижины, и можно было подумать, что перед нами снова хижины острова Таити. Мы обнаружили много пирог, занятых рыбной ловлей вокруг острова. На наше появление никто не обратил внимания, никто не оторвался от своего занятия. Эти нелюбопытные жители, наверное, довольны своей судьбой. Мы назвали новую землю островом Анахорет ¹⁵⁰. В трех лье к западу от этого острова с верхушек мачт был обнаружен другой низкий остров.

/Архипелаг, названный нами Эшикье/ Ночь была очень темная, и несколько неподвижных облаков на юге заставили нас предположить, что поблизости находится земля. Действительно, когда стало светло, мы обнаружили на расстоянии 8—9 лье по румбу [233] зюйд-ост-тень-зюйд -3°- к зюйду [123 3/4°]два небольших островка. В половине девятого, когда мы еще не потеряли их из виду, перед нами открылся другой низкий остров на вест-тень-зюйд [258 3/4°], а несколько далее — множество мелких островов, протянувшихся на вест-норд-вест [292 1/2°] и зюйд-вест [225°] от последнего острова, имеющего длину около 2 лье. Все остальные, в сущности говоря, — просто цепь плоских островов вулканического происхождения с растущими кое-где деревьями. Злосчастное открытие! Среди них находился островок, расположенный несколько южнее и особняком и показавшийся нам более значительным. Мы стали править в проход между ним и архипелагом мелких островков, которые я назвал Эшикье [Шахматная доска] и которые хотел оставить к северу. Но мы никак не могли выйти из этого архипелага. Цепь, которую мы увидели утром, тянулась гораздо дальше на зюйд-вест, чем мы предполагали.

Мы стремились обогнуть ее с юга, как я уже говорил, однако, когда наступила ночь, мы все еще находились среди островов, не зная точно, где они кончаются. /Опасность, которой мы подвергались/ Из-за плохой погоды и бесконечных шквалов мы не могли сразу заметить опасности; к довершению несчастья, ночь принесла нам штиль, не прекращавшийся до утра. Ночь прошла в беспрестанной тревоге. С минуты на минуту мы ждали, что течения выбросят нас на берег. Я приказал приготовить к отдаче два якоря и распустить бухты их канатов по палубе; но это было почти бесполезной предусмотрительностью, так как, неоднократно измеряя глубину, мы дна не доставали. В этом заключается основная опасность этих земель: почти на расстоянии двойной длины корабля от рифов, окаймляющих эти земли, нет места для стоянки. К счастью, погода не изменилась и не было грозы; около полуночи с севера даже повеял бриз, что позволило нам немного продвинуться на зюйд-ост [135°]. С восходом солнца ветер засвежел и помог нам отойти от этих низких островов, которые, казалось, были необитаемы; по крайней мере, пока мы могли их видеть, никто не заметил на них огня, хижин и пирог. В ту ночь транспорту «Этуаль» угрожала еще большая опасность, чем нам, так как он очень долгое время не слушался руля и приливо-отливное течение заметно сносило его к берегу; однако вскоре на помощь ему пришел ветер. В 2 часа дня мы обогнули самый западный островок и взяли курс на вест-зюйд-вест [247 1/2°].

/Обнаружение Новой Гвинеи/ 11 августа в полдень, находясь в широте 2°17' южной, мы заметили на юге высокий берег, который приняли за [234] Новую Гвинею. Позднее, через несколько часов, мы увидели землю яснее: высокий гористый берег в этой своей части простирался на вест-норд-вест [292 1/2°]. 12 августа в полдень мы находились в двух лье от ближайшего к нам побережья. На таком расстоянии невозможно было рассмотреть его обстоятельно; нам только показалось, что в южной широте 2°25' имеется большая бухта с низкими берегами в глубине, которые можно было увидеть лишь с высоты мачт. По скорости, с которой корабли обогнули берега, мы оценили, что теперь течение нам благоприятствует; но чтобы вычислить сколько-нибудь точно поправку, которую они вносили в наше счисление, нужно было идти ближе к суше. Мы продолжали двигаться вдоль побережья на расстоянии 10—12 лье от него. Направление берега продолжало оставаться на вест-норд-вест [292 1/2°]. Мы заметили там прежде всего два очень высоких пика, стоящих рядом друг с другом и превосходящих высотой все другие горы на берегу, и назвали их Дё-Сиклоп. Выяснилось, что приливо-отливное течение направлялось на северо-запад. Фактически на следующий день мы оказались еще дальше от побережья Новой Гвинеи, которое здесь снова вытянуто на запад. 14 августа на рассвете мы увидели два острова и один островок; нам показалось, что он расположен между ними, но более к югу. Взаимное их расположение по румбу ост-зюйд-ост — вест-норд-вест [112 1/2°—292 1/4°] на расстоянии двух лье один от другого; высота их небольшая, протяженность каждого не более 1 1/2 лье.

/Ветры и течения, влияние которых мы чувствовали/ Ежедневно мы продвигались вперед на очень небольшое расстояние. С тех пор как мы находились у побережья Новой Гвинеи, достаточно регулярно дул слабый восточный или северо-восточный бриз, который начинался около 2 или 3 часов дня и продолжался до полуночи; после бриза наступал более или менее длительный период штиля, за которым следовал береговой бриз переменного направления от зюйд-веста [225°] до зюйд-зюйд-веста [202 1/2°], последний переходил около полудня в штиль продолжительностью 2—3 часа. 15 августа в полдень мы снова увидели самый западный из двух островов, обнаруженных нами накануне. Одновременно мы усмотрели и другие земли, которые показались нам островами, расположенными между румбами зюйд-ост-тень-зюйд [146 1/4°] и вест-зюйд-вест [247 1/2°] за этими низкими землями мы вдали видели высокие горы материка. Самая высокая гора, запеленгованная нами в 8 часов утра на зюйд-зюйд-ост [157 1/2°] по компасу, выделялась среди других гор, и мы назвали [235] ее Жеан Мулино [Великан Мулино]. Самый западный из низких островов, находящийся на норд-вест [315°] от горы Мулино, получил наименование Немф Али. В 10 часов утра мы попали в сулои приливо-отливных течений, которые сносили нас на норд и норд-норд-ост [22 1/2°]. Эти течения были настолько сильны, что до полудня корабли не слушались руля, и так как они увлекали нас в открытое море, мы не могли точно определить их действительное направление. Вода в русле приливного течения несла с собой стволы деревьев, разные фрукты и морские водоросли и в то же время была так мутна, что мы начали опасаться, не находится ли под нами отмель, однако при длине лотлиня в 100 саженей лот не доставал дна. /Сравнение счислимого и обсервованного места/ Казалось, что сулои указывают на существование большой реки на материке или прохода, перерезающего землю Новой Гвинеи, с выходами, обращенными почти на север и на юг. На основании измерения двух лунных расстояний, произведенных шевалье дю Бушажем и господином Верроном, наша долгота 15 августа в полдень была 136°16'30" к востоку от Парижа. Мое счисление, которое я продолжал вести с того момента, когда определил долготу в порту Праслин, давало невязку в 2°47' по долготе. Мы определили в тот же день, что находимся в широте 1°17' южной.

16 и 17 августа было почти безветренно, иногда дул слабый ветер переменного направления. 16 августа в 7 часов утра с верхушек мачт увидели землю — очень высокую и пересеченную. Мы потеряли весь день, ожидая транспорт «Этуаль», который из-за сильного течения не мог идти нашим курсом; и 17 августа, ввиду того что он был очень далеко от нас, я должен был развернуться, чтобы вновь соединиться с ним; это удалось нам сделать только поздно вечером. Ночь была грозовой, с ливнем и страшнейшими раскатами грома. Последующие шесть дней были такими же несчастливыми; шли дожди, был штиль и даже если и начинал дуть ветер, то он был противным. Понять то положение, в котором мы находились, может только тот, кто сам испытал нечто подобное.

17 августа после полудня, приблизительно на расстоянии 16 лье, между румбами зюйд-зюйд-вест-5°-к зюйду [197°] и зюйд-вест-5°-к весту [230°], мы увидели возвышенное побережье; однако ночью потеряли его из виду. 18 августа в 9 часов утра мы открыли возвышенный остров на зюйд-вест-тень-вест [236 1/4°] на расстоянии 12 лье; мы его снова увидели на следующий день, и в полдень он остался за нами между румбами зюйд-зюйд-вест [202 1/2°] и зюйд-вест [225°] на расстоянии 15—20 лье. Течения в [236] последующие три дня вызвали снос на 10 лье к норду; мы так и не смогли определить, к какой невязке пришли в долготе.

/Переход через экватор/ 20 августа, второй раз за время плавания, мы пересекли экватор. Течения продолжали уносить нас от берегов — мы их не видели ни 20, ни 21 августа, несмотря на то, что шли галсами, наиболее приближавшими нас к ним. Было, однако, совершенно необходимо подойти и держаться близко к берегам, чтобы не совершить какой-либо ошибки, вследствие чего мы могли бы пропустить проход в Индийский океан и войти в один из заливов острова Жилоло. 22 августа на рассвете перед нами открылся гористый берег, выше которого на Новой Гвинее мы еще не видели. Мы взяли курс на берег, и в полдень он находился между румбами от зюйд-зюйд-оста-5°-к осту [152 1/2°] и до зюйд-веста [225°], где, по-видимому, еще не кончался. В третий раз мы пересекли экватор. Земля тянулась на вест-норд-вест [292 1/2°]. Мы подошли к ней, решив больше не удаляться от нее, пока не достигнем оконечности, которую географы называют мысом Мабо. Ночью мы обогнули мыс, по другую сторону которого все еще сильно возвышенная земля тянулась не далее румбов вест-тень-зюйд [258 3/4°] и вест-зюйд-вест [247 1/2°]. 23 августа в полдень мы увидели участок берега протяжением около 20 лье, самая западная часть которого оставалась от нас почти на зюйд-вест [225°] на расстоянии 13 или 14 лье. /Бесполезная попытка высадки на берег/ Значительно ближе мы находились от двух низких островов, покрытых деревьями и удаленных один от другого приблизительно на 4 лье. Мы приблизились к ним на 1 1/2 лье, и, пока поджидали транспорт «Этуаль», сильно отставший от нас, я командировал шевалье де Сюзаннэ с двумя вооруженными шлюпками к более северному из островов. Нам показалось, что здесь должно быть жилище и можно надеяться добыть провизию. Отмель, простирающаяся вдоль острова и вытянутая довольно далеко на восток, заставила наши шлюпки сделать большой крюк, чтобы ее обогнуть. Шевалье де Сюзаннэ не обнаружил ни хижин, ни жителей, ни продуктов. То, что мы издали приняли за деревню, оказалось лишь грудой скал и пещер. На деревьях, покрывавших остров, не было никаких съедобных плодов. На острове мы зарыли запись о своем праве на него. Шлюпки вернулись на корабли лишь в 10 часов вечера. Транспорт «Этуаль» шел к нам на соединение. Мы все время находились на видимости берегов и убедились, что течение здесь идет от норд-веста [315°]. Подняв шлюпки, мы пытались следовать вдоль берега, пока это позволяли нам устойчивые ветры, дувшие от [237] зюйда [180°] и зюйд-зюйд-веста [202 1/2°]. /Следование вдоль берега Новой Гвинеи/ Мы были вынуждены сделать несколько галсов, чтобы пройти на ветре большого острова, усмотренного нами при заходе солнца между румбами вест [270°] и вест-тень-норд [281 1/4°]. На утренней заре этот остров все еще был у нас под ветром. Его восточное побережье, которое имеет з длину около 5 лье, дальше идет по меридиану, а возле южной оконечности виден низкий островок небольшой протяженности. Между ним и берегом Новой Гвинеи, который тянется здесь почти по румбу зюйд-ост-тень-ост [123 3/4°], открылся широкий пролив, вход в который, шириной около 8 лье, имеет направление норд-ост—зюйд-вест [45°—225°]. Ветер дул из прохода, а приливо-отливное течение имело направление на норд-вест [315°]. Как же идти вперед, лавируя против ветра и течения? До 9 часов утра я предпринял не одну такую попытку, но с огорчением убедился, что это бесполезно. Тогда я решил спуститься, чтобы идти вдоль северного побережья острова, и с сожалением покинул проход, который, я думаю, мог быть весьма удобен, чтобы вывести нас из этой нескончаемой цепи островов ¹⁵¹.

/Скрытая опасность/ В это утро на корабле одна за другой прозвучали две тревоги. Сначала с салингов заметили прямо по носу длинную полосу прибоя. Мы тотчас же легли на другой галс. Когда мы рассмотрели эти буруны более внимательно, то оказалось, что они являются результатом необыкновенно сильного приливо-отливного течения. Поэтому мы продолжали свой путь прежним курсом. Часом позже несколько человек на баке закричали, что под нами мель; надо было принять срочные меры. Но, к счастью, тревога была столь же кратковременной, сколь и сильной. Мы даже посчитали бы ее ложной, если бы с транспорта «Этуаль», который шел нам в кильватер, не заметили эту самую мель примерно двумя минутам позже; там ее приняли за коралловую банку, где могли встретиться еще и меньшие глубины.

Почти на меридиане этой мели есть небольшая песчаная бухточка, на побережье «которой стоят несколько домиков, окруженных кокосовыми пальмами. Это тем более хороший ориентир, что до сих пор мы не видели никаких признаков того, что этот берег обитаем. В час дня мы обогнули северо-восточную оконечность большого острова, который тянется далее на вест [90°] и на вест-тень-зюйд [258 3/4°] примерно на 20 лье. Чтобы следовать вдоль него, пришлось бы идти почти против ветра; вскоре мы увидели в направлении на вест [90°] и на вест-тень-норд [281 1/4°] другие острова. На закате солнца мы увидели также один остров по пеленгу норд-ост-тень-норд [33 3/4°], к которому [238] примыкала отмель, простирающаяся, как нам показалось, на норд-тень-вест [348 3/4°]; таким образом, мы еще раз оказались бы в ловушке.

/Смерть нашего боцмана/ В этот день умер от цинги наш боцман Денис. Он был уроженцем порта Сен-Мало; ему было 50 лет, и почти вся его жизнь прошла на королевской службе. Это был честный и хорошо знавший свое дело человек, и его смерть вызвала единодушное сожаление. Цингой болели 45 человек. Лимонный напиток и вино были единственными средствами, оттягивавшими роковой исход болезни.

/Затруднительная навигация/ Ночь прошла в лавировке. 25 августа с восходом солнца. Мы увидели себя окруженными со всех сторон землями. Перед нами открылись три прохода: один с выходом на зюйд-вест [225°], второй — на вест-зюйд-вест [247 1/2°], а третий имел направление почти по параллели. Ветер позволил нам воспользоваться только последним, и я ничего не имел против этого, не сомневаясь, что мы находимся среди островов Папус. Следовало избежать дальнейшего продвижения на север, чтобы, как я уже сказал, не углубиться в какой-нибудь из заливов восточного берега острова Жилоло. Основное, что нам следовало сделать, чтобы покинуть эти опасные места, — это перейти в южные широты; там, по ту сторону юго-западного прохода, на юге, насколько может охватить глаз, виднелся безграничный простор открытого моря. Поэтому я решил лавировать, чтобы использовать этот проход.

Все окружавшие нас острова и островки имели довольно крутые, но не очень высокие берега и были покрыты лесом. Мы не заметили никаких признаков их обитаемости.

/Пересечение экватора в четвертый раз/ В 11 часов утра мы обнаружили песчаное дно на глубине 45 саженей; это было для нас неожиданной удачей. В полдень мы определили широту своего места 0°5' северную. Итак, мы пересекли экватор в четвертый раз. В 6 часов вечера мы по-прежнему были у прохода, ведущего на вест-зюйд-вест [247 1/2°]. Значит, за целый день мы продвинулись только на расстояние около 3 лье. Ночь благоприятствовала нам больше. При свете луны мы могли лавировать между скалами и островами. К тому же течение, имевшее противное направление пока мы находились перед первыми двумя проходами, теперь, когда нам открылся юго-западный проход, стало благоприятным.

/Описание прохода, которым мы вышли в открытое море/ Проход, по которому мы наконец вышли этой ночью, шириной приблизительно от двух до трех лье. На западе он ограничен скоплением довольно возвышенных море островов и островков. Его восточное побережье, которое [239] мы сперва приняли за самый западный мыс большого острова, в действительности было лишь скоплением маленьких островов и скал, которые издали кажутся сплошной массой, а промежутки между этими островами выглядят укрытыми бухтами; в этом мы убеждались с каждым галсом, приближавшим нас к этим землям. Лишь в половине пятого утра нам удалось обогнуть самые южные острова нового пролива, который мы назвали Франсуа [Французов]. В середине этого архипелага глубина, казалось, увеличивается в южном направлении. Наши измерения определили глубины от 55 до 75 саженей, грунт — серый песок, ил и ракушка. Когда мы совсем вышли из прохода, то снова провели измерения глубины, но дна не достали. Я приказал тогда лечь на курс зюйд-вест [225°].

26 августа на рассвете по румбу зюйд-зюйд-вест [202 1/2°] открылся новый остров, а позднее по румбу вест-норд-вест [292 1/2°] — другой.

В полдень мы уже не видели лабиринта, из которого вышли, а меридиональная высота дала нам широту 0°23' южную. /Пятое пересечение экватора/ Мы уже в пятый раз пересекли экватор и, продолжая держаться левым галсом, после полудня увидели на юго-востоке небольшой остров. На следующий день на заре мы открыли еще один мало возвышенный остров в 9—10 лье на зюйд-зюйд-ост [157 1/2°]. По-видимому, его протяжение от норд-оста [45°] на зюйд-вест [225°] около 2 лье. В 10 часов утра мы усмотрели чрезвычайно высокую обрывистую скалу, которую назвали Гро Тома. У ее южной оконечности расположен небольшой островок, и два островка находятся у ее северной оконечности. Течения перестали нас сносить на север, наоборот, мы имели невязку между счислимыми и обсервованными местами к югу. Это обстоятельство, а также астрономические определения широты нашего места, показывавшие, что мы находимся южнее мыса Мабо, полностью убедили меня, что мы вошли наконец в воды Молуккского архипелага.

/Дискуссия о мысе Мабо/ Кстати, могут задать вопрос: что такое мыс Мабо и где он находится? Считают, что это тот самый мыс, которым заканчивается на севере западная часть Новой Гвинеи; Дампир и Вуд Роджерс ¹⁵² помещают его: первый — в одном из заливов острова Жилоло, в широте 30' южной; второй — самое большее в 8 лье от этого большого острова. Однако вся эта часть является лишь довольно большим архипелагом маленьких островов, которые адмирал Роггевен, прошедший среди них в 1722 г., назвал архипелагом Тысячи островов. Каким же образом мыс Мабо, находящийся вблизи острова Жилоло, может принадлежать к Новой Гвинее? [240]

Где же его расположить, если, как имеется полное основание предполагать, Новая Гвинея сама представляет лишь скопление больших островов, многие проходы между которыми еще неизвестны? Должно быть, мыс находится на самом большом и самом западном острове.

/Вход в архипелаг Молуккских островов/ 27 августа в полдень мы открыли 5—6 островов, расположенных между румбами вест-зюйд-вест-5°-к зюйду [253 3/4°] и вест-норд-вест [292 1/2°] по компасу. Ночью мы лавировали по генеральному курсу зюйд-зюйд-ост [157 1/2°] и, таким образом, 28 августа больше их не увидели. Мы обнаружили пять других маленьких островов и пошли в направлении их. Они остались от нас в полдень в направлении от зюйд-зюйд-вест-1°-к весту [203 1/2°] до вест-тень-зюйд-1°-к зюйду [257 1/4°] на расстоянии 2, 3, 4 и 5 лье. Приблизительно на 5 лье на ост-норд-ост-5°-к норду [62 1/2°] еще виднелась гора Гро Тома. В это время на расстоянии около 7—8 лье на вест-зюйд-вест [247 1/2°] показался еще один новый остров. За последние сутки нам пришлось почувствовать несколько раз сильные приливные течения, которые, казалось, шли с западного направления. Однако разница между результатами нашего счисления и меридиональных обсерваций составляла от 10 до 11 лье к зюйд-вест-тень-зюйду [213 3/4°] и зюйд-зюйд-весту [202 1/2°]. В девять часов утра я отдал приказ транспорту «Этуаль» изготовить свои пушки к стрельбе и отправить шлюпку к юго-западным островам на поиски удобного якорного места, а также выяснить, можем ли мы достать там провизию.

/Встреча с чернокожим/ После полудня почти заштилело, ввиду чего шлюпка возвратилась только к 9 часам вечера. Она подходила к двум из этих островов и не обнаружила никаких жилищ и следов обитаемости, а также каких-либо плодов. Матросы уже собирались отойти от берега, когда с удивлением увидели чернокожего, приближавшегося к ним на пироге с двумя балансирами. В одном ухе у него было продето золотое кольцо; оружием служили два копья. Он перешел на шлюпку без страха и удивления. Матросы попросили у него еды и питья, и он предложил им нечто похожее на муку, которая, видимо, и являлась его пищей. Ему дали платок, зеркальце и несколько других подобных безделушек. Он принимал подарки со смехом и не восхищался ими. Вероятно, негр уже был знаком с европейцами; возможно, это был беглый с какого-либо из соседних островов, где у голландцев имеются посты, или, быть может, он был послан сюда для рыбной ловли. Голландцы называют эти острова Пятью островами и время от времени посещают их. Нам [241] говорили, что когда-то островов было семь, но два из них были разрушены во время землетрясения, и их поглотило море — явление довольно частое в этих местах. Между островами проходит сильное течение и нет никакого якорного места. Деревья и растения здесь почти те же, что и на Новой Британии. Матросы поймали здесь черепаху весом около 200 фунтов.

/Обнаружение острова Серам/ С этих пор мы продолжали постоянно испытывать сильные приливо-отливные течения, которые направлялись на юг, и мы шли курсами, наиболее близкими к этому направлению. Несколько раз мы измеряли глубину, и лот не доставал дна. Вплоть до 30 августа мы видели лишь один остров на расстоянии 10 или 12 лье на запад. 30 августа после полудня на юге, в большом отдалении от нас, возникла земля значительных размеров. Течение служило нам лучше, чем ветер, и ночью мы приблизились к ней; 31 августа на рассвете мы находились от нее всего лишь в 7 или 8 лье. Это был остров Серам. Его лесистые, частью расчищенные берега тянутся почти точно по параллели, и им не видно конца. Это очень высокий остров: огромные горы поднимаются над землей в разных местах. Множество огней, светившихся со всех сторон, говорило о его большой населенности. Следующие сутки мы провели у северного побережья этого острова, лавируя, чтобы продвинуться на запад и достичь его западной оконечности. Течение было для нас благоприятным, но ветер слабый.

/Замечания о муссонах в этих районах/ При случае я расскажу о всех неприятностях, которые мы давно уже испытывали из-за западных ветров, называемых на Молуккских островах северными муссонами, и восточных, называемых здесь южными муссонами, так как в первом случае ветры обычно дуют с норд-норд-веста [337 1/2°], а не с запада, а во втором они дуют чаще всего с зюйд-зюйд-оста [157 1/2°]. Эти ветры господствуют как на островах Папус, так и на побережье Новой Гвинеи; мы все это трижды испытали на своем собственном опыте, пройдя за 36 дней 450 лье.

/1768 г., сентябрь/ 1 сентября при свете занимающегося дня мы увидели, что находимся у входа в бухту, в глубине которой светилось несколько огней. Вскоре мы заметили два парусных судна, имеющих вид малайских шлюпок. Я велел поднять голландский флаг и вымпел и сделать выстрел из пушки, чем совершил ошибку, сам не зная того. Позже нам сообщили, что жители Серама воюют с голландцами и что они изгнали их почти отовсюду со своего острова. Мы сделали бесполезный галс в глубину бухты; шлюпки укрылись под берегом, а мы, используя свежий ветер, продолжали свой [242] путь. Местность в глубине бухты низкая и пологая, окруженная высокими горами, а сама бухта прикрыта несколькими островами. Для того чтобы обогнуть один довольно большой остров, нам пришлось направиться на вест-норд-вест [292 1/2°]; у оконечности этого острова находятся островок, песчаная банка и отмель, выдающаяся на расстояние одного лье в открытое море. Остров называется Бонао; он разделен на две части очень узким проливом. Когда мы обогнули его, то до полудня шли курсом на вест-тень-зюйд [258 3/4°]. Весьма свежий ветер перешел от зюйд-зюйд-веста [202 1/2°] на зюйд-зюйд-ост [157 1/2°], и остальную часть дня мы лавировали между островами Бонао, Келанг и Манипа, стараясь продвигаться на зюйд-вест [225°]. В 10 часов вечера по зажженным огням мы узнали остров Боеро. Ввиду того что я намеревался здесь остановиться, мы провели ночь в лавировке, чтобы, если возможно, оставаться против входа в бухту и в то же время на ветре по отношению к нему.

/Проект, обеспечивающий нашу безопасность/ Я знал, что голландцы имели на этом острове крупную контору, обеспеченную продовольствием. Поскольку мы находились в полном неведении относительно положения дел в Европе, было бы рискованно получать первые новости от иностранцев, разве только в том случае, если мы окажемся хотя бы немного сильнее их.

/Печальное состояние наших экипажей/ Мы очень обрадовались, обнаружив на рассвете вход в залив Кажели. Здесь у голландцев есть поселение; это был предел, где должны были кончиться наши самые тяжелые бедствия. С тех пор как мы вышли из порта Праслин, жестокая цинга свирепствовала среди нас, и не было человека, которого бы она не задела; половина наших экипажей была не способна к какой-либо работе. Восемь лишних дней, проведенных в море, стоили бы жизни многим из нас и ухудшили бы здоровье почти всех остальных. Оставшаяся у нас провизия настолько испортилась и от нее несло таким запахом падали, что наиболее тяжким в нашем печальном существовании был тот час, когда колокол приглашал к принятию этих противных и вредных для здоровья продуктов питания. Как все это усиливало в наших глазах прелесть берегов Боеро! Уже с середины ночи приятный аромат благовонных растений, покрывающих Молуккские острова, доносился в море на несколько лье и служил как бы предвестником окончания наших бед. Вид довольно большого городка, стоящего в глубине залива, корабли на якоре, скот, бродящий по лугам, окружающим городок, — все это вызвало восторги, которые, несомненно, разделял и я и для описания которых у меня не хватает слов. Нам пришлось сделать несколько галсов, [243] прежде чем удалось войти в залив, северный мыс которого называется Лиссатетто, а юго-восточный — Руба.

Только к 10 часам мы смогли лечь на курс, ведущий к городу. Несколько лодок продвигались по бухте. Я поднял голландский флаг и дал пушечный выстрел, но никто не подошел к нам. Тогда я приказал спустить на воду шлюпку; она пошла впереди нас, так как я опасался отмели у юго-восточного берега залива. В половине первого пирога, управляемая туземцами, подошла к кораблю. Начальник пироги спросил нас по-голландски, кто мы такие, но отказался подняться на корабль. Тем временем мы шли под всеми парусами, следуя за сигналами шлюпки, измерявшей глубину.

/Отмель залива Кажели/ Вскоре мы увидели отмель, которой я так опасался. На море был отлив, и угрожающая нам опасность была хорошо видна. Это была цепь скал и коралловых рифов, начинавшаяся у юго-восточного побережья залива, приблизительно на расстоянии 1 лье от мыса Руба, и тянувшаяся внутрь залива по румбу зюйд-ост — норд-вест [90°—270°] полосой шириною 1/2 лье. На расстоянии длины четырех шлюпок от ее оконечности глубина достигает 5—6 саженей при очень плохом коралловом грунте, а затем глубина сразу возрастает до 17 саженей при песчаном и илистом грунте. Мы следовали курсом почти на зюйд-вест [225°] с 10 часов до половины второго и, пройдя около 3 лье, стали на якорь против торговой конторы ¹⁵³, возле нескольких небольших голландских судов, менее чем в 1/4 лье от берега. Мы находились на глубине 27 саженей, грунт — песок и ил. Место наше определялось следующими пеленгами: мыс Лиссатетто — норд-4°-к осту [4°], расстояние 2 лье; мыс Руба — норд-ост-4°-к осту [49°], расстояние 1/2 лье; полуостров — вест-тень-норд-1°-к весту [280 1/4°], расстояние 3/4 лье; оконечность отмели, которая тянется более чем на 1/2 лье в открытом море от полуострова — норд-вест-тень-вест [303 3/4°]; флагшток на здании голландской конторы — норд-вест-тень-вест-5°-к весту [308 3/4°] транспорт «Этуаль» стал на якорь около нас, немного далее к вест-норд-весту [292 1/2°].

/Стоянка у острова Боеро/ Едва мы стали на якорь, как два безоружных голландца, из которых один говорил по-французски, прибыли на фрегат, чтобы узнать у меня от имени резидента конторы, какие причины привели нас в этот порт, несмотря на то что, как нам должно было быть известно, входить сюда разрешается лишь кораблям голландской компании. Я послал с ними офицера, который должен был передать резиденту, что нужда в провианте заставила меня войти [244] в первую встречную гавань, невзирая на соглашения, по которым иностранным судам воспрещен заход в молуккские порты, и что мы тотчас же покинем порт, если получим крайне необходимую нам помощь. Через некоторое время оба солдата вернулись, чтобы сообщить мне приказ, подписанный губернатором Амбойна, у которого резидент Боеро находится в непосредственном подчинении: в приказе резиденту категорически воспрещалось принимать в своем порту иностранные корабли. /Помеха со стороны резидента/ В то же время резидент просил дать ему письменное объяснение цели нашего захода в порт для пересылки начальству и оправдания того, что он допустил наш заход. Требование было справедливым, и я согласился выдать ему подписанное мною обязательство; в нем я сообщал, что, выйдя с Малуинских островов и направляясь в Индию через Южное море, мы, из-за противных муссонов и недостатка провианта, не смогли дойти до Филиппинских островов, а поэтому были вынуждены зайти в первый встретившийся нам порт Молуккских островов за безотлагательной помощью, которую и прошу его оказать нам во имя человечности.

/Хорошая встреча со стороны резидента/ С этой минуты никаких затруднений более не существовало; урегулировав все, что нужно для отчета компании, резидент предложил нам помощь с таким независимым видом, как будто он здесь полный хозяин. Около пяти часов я сошел на берег с несколькими офицерами, чтобы нанести ему визит. Несмотря на беспокойство, причиненное нашим прибытием, он принял нас наилучшим образом, предложив нам даже поужинать, и мы, конечно, согласились. Жадность и удовольствие, с которыми мы все поедали, доказали ему лучше всяких слов, что мы действительно умирали с голоду. Голландцы были этим очень взволнованы и сами не решались есть, боясь, что гости, увлекшись обильной едой после голодовки, причинят себе вред. Нужно быть моряком и дойти до крайних лишений, которые мы испытывали в последние месяцы, чтобы понять, какие чувства вызвал вид всевозможных салатов и прекрасного ужина в людях, находившихся в подобном положении. Этот ужин был одним из самых приятных моментов моей жизни, тем более что я отослал на корабли провизию, из которой можно было приготовить для всех такую же хорошую еду.

Мы договорились, что ежедневно будем получать по целому оленю, чтобы во время пребывания здесь экипаж питался свежим мясом, а к отходу нам дадут 18 быков, несколько баранов и столько дичи, сколько мы запросим. Пришлось заменить хлеб рисом — основной пищей [245] голландцев. Островитяне едят хлеб из саго, который они добывают из сердцевины пальмы, названной ими саговой; этот хлеб похож на лепешки из маниоки ¹⁵⁴. К сожалению, мы не могли иметь здесь того количества овощей, которое было бы нам так полезно: местные жители не разводят их, но резидент был так любезен, что доставлял для больных овощи из огорода компании.

/Права Голландской компании/ Вообще здесь все принадлежит компании — прямо или косвенно: крупный и мелкий скот, сельскохозяйственные продукты и товары всякого рода. Только она имеет право продавать и покупать. Правда, туземцы-мавры продавали нам птицу, коз, рыбу, яйца и некоторые плоды; но деньги, вырученные от продажи, недолго у них задерживаются. Голландцы быстро отбирают их, продавая им по высоким ценам простые тряпки. Даже охота на оленей им не разрешена: только резидент имеет на это право. Он выдает своим охотникам три заряда пороха и свинца, за что они обязаны доставлять пару оленей по шести су за штуку. Если они приносят только одно животное, у них удерживают в счет долга стоимость пороха и свинца.

3 сентября с утра мы перевезли больных на сушу на все время нашего пребывания здесь. Кроме того, большую часть матросов мы отпускали ежедневно на берег для прогулки и развлечений. Для пополнения запасов пресной воды и доставки различных грузов на корабли мы использовали невольников, которых на дневное время нам предоставлял резидент. Транспорт «Этуаль» воспользовался этим временем, чтобы укрепить эзельгофты мачт, получившие опасную слабину. После прихода мы стали фертоинг, однако, узнав от голландцев о хорошем качестве грунта и регулярности бризов, дующих с суши и со стороны открытого моря, мы выбрали второй якорь. Действительно, голландские корабли стояли только на одном якоре.

Во время нашей стоянки погода была великолепная. В самую большую жару днем термометр не поднимался выше 23°; береговой бриз, дувший днем между румбами норд-ост [45°] и зюйд-ост [135°], к вечеру менялся и имел направление с суши; поэтому ночи были достаточно прохладные. Мы имели возможность ознакомиться с внутренней частью острова. Нам предложили участвовать в охоте на оленей, на что мы, конечно, с радостью согласились. Страна восхитительна; рощи перемежаются с равнинами и холмами, живописные долины между которыми орошаются реками. Голландцы завезли сюда первых оленей, которые очень быстро размножились; мясо их превосходно. Здесь также много кабанов и различной пернатой дичи. [246]

/Подробности об острове Боеро/ Остров Боеро, или Бурру, тянется на 18 лье с востока на запад и на 13 лье с севера на юг. Когда-то он подчинялся королю острова Тернате, облагавшего его данью. Главный пункт — Кажели, расположенный в глубине одноименного залива на болотистой равнине, находящейся между реками Совей и Аббо. Аббо — самая большая река этого острова; ее воды очень мутны. Высадка здесь очень неудобна, особенно во время отлива, когда корабли вынуждены стоять очень далеко от пляжа. Голландская контора и четырнадцать туземных поселков, когда-то разбросанных в разных местах, а теперь собранных вокруг конторы, образуют городок Кажели. Сначала здесь был выстроен каменный форт, который в 1689 г. в результате несчастного случая взорвался, и с тех пор голландцы довольствуются незначительными ограждениями, вооруженными батареей из шести малокалиберных пушек. Этот форт как бы в насмешку носит название «Форта обороны». Гарнизон, приданный резиденту, состоит из сержанта и двадцати пяти солдат; на всем острове нет и пятидесяти белых. В разных местах разбросаны домишки, в которых живут невольники-негры, обрабатывающие рисовые поля.

В то время, когда мы там находились, силы голландцев были подкреплены тремя кораблями, из которых самым большим являлась шхуна «Драак», вооруженная четырнадцатью пушками. Этим кораблем командовал саксонец по имени Коп-ле-Клерк; экипаж состоял из 50 европейцев и предназначался для военных действий в районе Молуккских островов, главным образом против папуасов и жителей острова Серам.

/О местных жителях/ Местные жители делятся на мавров ¹⁵⁵ и альфуров ¹⁵⁶. Первые объединены компанией и целиком подчинены голландцам, внушающим им страх к чужеземным нациям. Они — рьяные поклонники Магомета, совершают частые омовения, не едят свинины и имеют столько жен, сколько могут прокормить; прибавьте к этому, что мавры очень ревнивы и держат жен взаперти. Питаются они саго, рыбой и некоторыми плодами. В праздничные дни лакомятся рисом, купленным у компании. Их вожди, или «оранкаи», подчиняются резиденту, который с ними как будто считается, а управляет народом по своим законам. Компания искусно разжигает между вождями рознь, что обеспечивает ей всеобщее подчинение. Такая же политика проводится и во всех других конторах. Если какой-нибудь вождь готовит заговор, другой его обязательно раскроет и тотчас же выдаст голландцам. Мавры некрасивы, ленивы и невоинственны. Они чрезвычайно боятся [247] папуасов, которые иногда появляются в количестве двух-трех сотен, сжигают дома, уносят все, что могут, и уводят невольников. Память о последнем набеге, совершенном три года назад, все еще свежа. Голландцы не обращают туземцев Боеро в рабство. Компания набирает невольников или с Целебеса или с Серама, жители которых занимаются перепродажей рабов.

/Разумный народ/ Альфуры сохранили свободу, не став врагами компании. Довольствуясь своей независимостью, они не интересуются теми безделушками, которые европейцы дарят или продают в обмен на свободу. Они живут в домах, рассеянных в недоступных горах, занимающих внутреннюю часть острова. Питаются они саго, фруктами и тем, что дает охота. Какая у них религия, неизвестно; говорят только, что они не магометане, так как разводят и едят свиней. Время от времени вожди альфуров посещают резидента; с таким же успехом они могли бы оставаться дома.

/Растительность острова Боеро/ Не знаю, какие были когда-то пряности на этом острове; во всяком случае совершенно очевидно, что их теперь больше нет. В этом пункте компания добывает только эбеновое черное и белое дерево и некоторые другие ценные сорта дерева, применяемые в столярном деле. Здесь имеется прекрасная плантация перца, вид которого подтвердил нам, что это растение ничем не отличается от перца, произрастающего в Новой Британии. Плодов здесь мало, имеются кокосовые орехи, бананы, пампельмусы, немного лимонов, горьких апельсинов и очень мало ананасов. Здесь растет хороший сорт ячменя, называемый оттонг, а также борнейское саго, из которого варят кашу отвратительного вкуса.

В лесах много пернатой дичи самых разнообразных видов, и с ярким оперением; между ними попадаются попугаи редкой красоты. Здесь встречается также дикая кошка, которая носит своих детенышей в мешке в нижней части живота; летучие мыши с колоссальным размахом крыльев; чудовищные змеи, проглатывающие сразу целого барана, и очень опасная змея, которая обитает на деревьях и бросается на прохожих, жаля их в глаза, обращенные кверху. Когда мы охотились за оленем, то убили две таких змеи. Против ее укуса не известно никаких средств.

Река Аббо, берега которой почти сплошь покрыты густыми лесами, кишит огромными крокодилами, пожирающими людей и животных. Они выползают ночью на берег; были случаи, когда они выхватывали людей из пирог. Их отгоняют горящими факелами. На побережье Боеро добывается мало красивых раковин. Те драгоценные раковины, которыми торгуют голландцы, находят на [248] побережьях островов Серам, Амблав и Банда, откуда их вывозят в Батавию. /Хорошее отношение к нам резидента/ На острове Амблав водится и самый красивый вид хохлатых попугаев — какаду. Генрих Оуман, резидент Боеро, живет здесь как верховный повелитель. Сто рабов обслуживают его дом, в котором все в изобилии — и необходимое, и утонченное. Он заместитель главного торгового директора компании; это третий по значению чин на службе компании. Оуман родился в Батавии и женат на креолке с острова Амбойн. Я не могу нахвалиться его добрым к нам отношением. Наше прибытие, конечно, причинило ему неприятности, но он вел себя очень разумно. Уладив все формальности, без которых нельзя было обойтись, он был очень любезен с нами, проявив все качества искреннего и благородного человека. Его дом был нашим домом; в любое время мы могли там есть и пить, а такого рода любезность стоит всякой другой, особенно для людей, еще не оправившихся от голода. Он дал в нашу честь два торжественных обеда; чистота, изящество и прекрасный стол в таком захолустье нас поразили. Жилище этого голландца очень красиво и меблировано в китайском стиле. Все устроено так, чтобы предоставить людям как можно больше прохлады; дом окружен садами, и участок пересекает река. От берега моря к нему ведет аллея из больших деревьев. Жена и дочери резидента носят китайское платье и очень мило принимают гостей. Они проводят время, собирая цветы для настоек и букетов, приготовляют бетель.

Воздух в этом уютном доме напоен восхитительными ароматами, и мы все там охотно проводили довольно много времени. Какой контраст между этим тихим и спокойным существованием и той противоестественной жизнью, которую мы вели в течение десяти месяцев!

/Поведение Аотуру на острове Боеро/ Я должен сказать несколько слов о впечатлении, которое произвел на Аотуру вид этого европейского поселения. Можно себе представить, как велико было его удивление при виде людей, одетых так же, как мы, домов, садов, множества разнообразных домашних животных. Он не уставал разглядывать все эти новые для него предметы. Особенно ценил он гостеприимство, оказываемое в открытой и непринужденной манере. Не видя обменных сделок, Аотуру не думал, что мы оплачиваем получаемые нами предметы, а полагал, что все это нам дарят. В общем наш таитянин вел себя разумно по отношению к голландцам. Он начал с того, что дал им понять, что он был вождем у себя на родине и что теперь путешествует со своими друзьями для удовольствия. В гостях, за столом, во время прогулок он старался подражать нам во всем. В первый наш визит я не [249] взял его с собой, поэтому он решил, что его оставили из-за его кривых ног, и просил матросов выпрямить их. Он часто спрашивал нас, так же ли красив Париж, как эта контора.

/Хорошее качество предоставляемой нам провизии/ Между тем 6 сентября после полудня мы погрузили на корабль рис, скот и всю другую провизию. Счет от почтенного резидента был очень солидный, но нас заверили, что цены устанавливаются компанией и отклонение от тарифа провизии невозможно. Но в конце концов качество продуктов было превосходное. Ни в какой жаркой стране, за немногими исключениями, нет таких прекрасных быков и баранов, а здешняя дичь имеет чрезвычайно тонкий вкус. Масло в этой стране имеет такую славу, что бретонцы могли бы ей позавидовать. Утром 7 сентября я переправил больных на корабль, и все было готово, чтобы уйти вечером с береговым бризом. Свежие продукты и здоровый воздух Боеро оказали на цинготных больных благотворное влияние. Пребывание на суше, хотя и продолжавшееся не более шести дней, способствовало их выздоровлению в пути на кораблях; по крайней мере, их состояние в дальнейшем не могло ухудшиться, особенно при употреблении свежей пищи, которую отныне мы были в состоянии им предоставить.

Конечно, неплохо было бы и для больных и для здоровых продлить эту стоянку; но предстоящее в ближайшее время прекращение восточного муссона заставило нас торопиться с уходом отсюда. /Замечания по поводу муссонов и течений/ Стоит только ветру изменить направление, и мы уже не сможем идти в Батавию, потому что, кроме необходимости бороться с противным ветром, нам пришлось бы преодолевать силу течений, подчиняющихся законам господствующего муссона. Правда, эти течения еще около месяца находятся под влиянием предыдущего муссона, однако перемена направления муссона, которая обычно имеет место в октябре, может произойти месяцем раньше или позже. В сентябре ветров мало, в октябре и ноябре их еще меньше. Это сезон штилей. В это время губернатор Амбойна отправляется для осмотра островов, находящихся под его управлением. Июнь, июль и август очень дождливы. В северной части островов Серам и Боеро восточный муссон дует обычно между румбами от зюйд-зюйд-оста [157 1/2°] до зюйд-зюйд-веста [202 1/2°], а на островах Амбойн и Банда — между остом и зюйд-остом [135°].

Западный муссон дует между вест-зюйд-вестом [247 1/2°] и норд-вестом [315°]. В апреле обычно перестают дуть западные муссоны, которые являются грозовыми, в то время как восточные муссоны — дождливые. [250]

Капитан Клерк говорил нам, что он тщетно в течение всего июля крейсировал перед Амбойном и не мог войти туда; на них обрушились бесконечные ливни, уложившие на больничные койки весь экипаж. Это происходило в то время, когда мы так основательно мокли в порту Праслин.

/Замечания о землетрясениях/ В этом году на Боеро были три последовательных землетрясения — 7 июня и 12 и 27 июля. 22 июля мы испытали толчки на Новой Британии. Эти землетрясения имеют здесь страшные последствия для мореплавания. Иногда при этом исчезают целые острова и уже известные песчаные банки; иногда наоборот, возникают новые банки там, где их до сих пор не было, и в этом споре с природой ничего нельзя выиграть. Для мореплавателей было бы гораздо безопаснее, если бы этих изменений не происходило.

7 сентября после полудня все уже было погружено, и мы ждали лишь берегового бриза, чтобы поставить паруса. /Уход с острова Боеро/ Дуновение бриза почувствовалось лишь к восьми часам вечера. Я тотчас же послал шлюпку с фонарем, приказав ей стать на дрек у оконечности отмели юго-восточного берега, и начал готовиться к съемке с якоря. Нас не обманули, уверяя, что на данной якорной стоянке засасывающее действие илистого грунта очень сильно. Мы затратили очень много напрасных усилий, применяя шпиль, причем кабаля-ринг лопнул и нам удалось вытянуть якорь из засосавшего его илистого грунта только при помощи блока с насмоленым тросом. Лишь к 11 часам мы были под парусами; обогнув оконечность песчаной отмели, мы подняли наши шлюпки, а транспорт «Этуаль» свои и направились последовательно курсами на норд-ост [45°], на норд-ост-тень-норд [33 3/4°] и на норд-норд-ост [22 1/2°], чтобы выйти из залива Кажели.

/Астрономические наблюдения/ Во время нашего пребывания на острове Боеро господин Веррон произвел на корабле несколько измерений лунных расстояний, средний результат которых послужил ему для определения долготы этого залива и поселений, оказавшихся на 2°53' более к западу, чем мы считали, основываясь на обсервованной долготе Новой Британии. Кстати, хотя на Молуккских островах и была установлена, как это и следовало, истинная европейская дата, руководствуясь которой мы теряли один день при кругосветном плавании в направлении по движению солнца, я продолжал отмечать дату по судовым журналам, оговорив, что среду 7 сентября надо считать в Индии четвергом 8-го. Я исправил свою дату лишь по прибытии на остров Иль-де-Франс.

* * *

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

/1768 г., сентябрь/ Хотя я убежден, что голландцы больше преувеличивают опасности навигации в водах, окружающих Молуккские острова, чем это есть в действительности, тем не менее не стану отрицать, что плавание здесь связано с опасностями и трудностями. И наибольшая трудность состояла в том, что у нас не было точной карты этих вод; французские же карты этого района Индии способны были скорее потопить корабли, чем вести их к цели. От голландцев с острова Боеро я смог вытянуть лишь очень приблизительные данные и очень неточные сведения об этих местах. /Трудности плавания среди Молуккских островов/ Вскоре после нашего прибытия сюда с острова Боеро должна была уйти шхуна «Драак», чтобы доставить одного инженера в Макасар, и я рассчитывал идти за ней до этого пункта. Но резидент приказал командиру шхуны оставаться в Кажели, пока мы не покинем порт. Поэтому мы вышли одни, и я направил свой путь с расчетом пройти к северу от острова Боеро, а затем искать пролив Бутон, который голландцы называют Бутонс страт.

/Наш путь/ Мы пошли вдоль побережья острова Боеро на расстоянии от него приблизительно 1 1/2 лье и до полудне не ощутили никакого заметного сноса, вызванного течениями: утром 8 сентября мы увидели острова Келанг и Манипа. Начинаясь низкой землей у выхода из залива Кажели, побережье, тянущееся на вест-норд-вест [292 1/2°] и на вест-тень-норд [281 1/4°], дальше значительно повышается.

Ранним утром 9 сентября открылся остров Ксилабесси. Он мал; у голландцев здесь есть контора в редуте, называемом Клаверблад или Трефль. Местный гарнизон состоит из сержанта и 25 солдат под командой сьёра Арнольдуса Хольтмана, который по должности является только бухгалтером. Этот остров раньше был подчинен губернатору острова [252] Амбойн, а теперь — губернатору острова Тернате. Пока мы шли вдоль берегов острова Боеро, мы имели мало ветра и бризы были примерно такими же, как и в бухте; за эти два дня течения снесли нас к западу приблизительно на 8 лье. Мы довольно точно установили эту разницу путем частых определений места по пеленгам. В последний день течения начали слегка сносить нас также и на юг, что было проверено путем определения меридиональной высоты, произведенного 10 сентября.

Мы видели последние земли острова Боеро 9 сентября на закате. В открытом море ветер сильно засвежел и дул с юга между румбами зюйд и зюйд-зюйд-ост [157 1/2°]; нам пришлось преодолевать значительные сулои при встрече приливо-отливных течений. /Рекомендация для плавания/ Когда ветер позволил, я приказал взять курс на зюйд-ост [135°], чтобы подойти к берегу между островами Вавони и Бутон, ибо хотел пройти одноименным проливом. Считают, что в это время года опасно идти к востоку от острова Бутон, так как можно оказаться прижатым к берегу силой ветра и течения, а чтобы отойти от берега, нужно ждать, пока не установится западный муссон. Об этом сказал мне один голландский моряк, но за достоверность этих сведений я не ручаюсь. Я могу лишь утверждать, что проходить через этот пролив гораздо удобнее, чем идти другим путем, то есть севернее или южнее рифа, названного Тукан-бесси, так как этот последний путь изобилует видимыми некрытыми опасностями, которые страшны даже для самых опытных лоцманов.

10 сентября утром умер от цинги наш портной Жюльен Лонэ. Он начинал было поправляться, но две попойки его доконали.

11 сентября в 8 часов утра мы усмотрели землю между румбами вест-тень-зюйд [258 3/4°] и зюйд-вест-тень-зюйд [213 3/4°]. В 9 часов мы опознали в ней остров Вавони. Он довольно высок, особенно в центре. /Вид пролива Бутон/ К 11 часам открылась северная часть острова Бутон. В полдень мы определили по астрономическим наблюдениям широту 4°6' южную. Северный мыс острова Вавони в это время остался на вест-5°-к норду [275°], его южная оконечность — на зюйд-вест-тень-вест-4°-к весту [240 1/4°] на расстоянии от 8 до 9 лье, а северо-восточная оконечность острова Бутон на зюйд-вест-тень-вест-4°-к зюйду [232 1/4°] на расстоянии около 9 лье. После полудня мы были в 2 лье от острова Вавони, а затем снова отошли в открытое море.

Чтобы выйти на ветер относительно входа в пролив Бутон и с рассветом войти туда, мы лавировали всю ночь. Действительно, 12 сентября в 6 часов утра пролив оказался [254] у нас между румбами норд-вест-тень-вест [303 3/4°] и вест-норд-вест [292 1/2°], и я стал держать на северную оконечность острова Бутон. В то же время приказал спустить шлюпки и взял их на буксир. В 9 часов мы вступили в пролив, подгоняемые ровным бризом, который продолжался до 10 часов 30 минут и снова задул немного раньше полудня.

/Описание входа в пролив/ Войдя в пролив, следует держаться острова Бутон, северный мыс которого имеет незначительную высоту и разделен на несколько холмов. Входной мыс, остающийся с левого борта, имеет крутые скалистые берега. Перед ним находится несколько белых скал, довольно значительно подымающихся над поверхностью моря, а на востоке расположена хорошая бухта, в которой мы увидели небольшое судно под парусами. Противоположный мыс острова Вавони — низменный с довольно ровной поверхностью; он тянется дальше на запад. Здесь перед нами открылся остров Целебес; между этим большим островом и Вавони открывается на север проход, являющийся ложным; настоящий проход южный, но он кажется почти закрытым; в нем в отдалении видна низкая земля, как бы разделенная на небольшие островки.

По мере того как мы продвигались по проливу, перед нами на побережье Бутона открывались большие круглые мысы и превосходные бухточки. Против одного из этих мысов стоят две скалы — одна довольно большая, другая поменьше, издали они поразительно похожи на два парусных корабля. Приблизительно в 1 лье на восток от них и в 1/4 лье от побережья измерения показали глубину в 45 саженей, грунт — песок и ил. Пролив, начиная от входа, имеет направление сначала на зюйд-вест [225°], а потом на зюйд [180°].

В полдень мы определили широту места 4°29' южную; в это время мы уже несколько отошли от двух скал, находящихся мористее небольшого островка, за которым виднеется хорошая бухточка. Там мы увидели небольшое судно в форме прямоугольного ящика с пирогой на буксире. Судно это шло одновременно под парусом и на веслах, держась у самого берега. Француз-матрос, взятый нами на Боеро и плававший в течение четырех лет на голландских судах в Молуккском архипелаге, сказал нам, что это пиратское судно, охотящееся за невольниками. Встреча с нами, казалось, помешала пиратам. Они спустили парус и подтянулись шестами к самому берегу, укрывшись за островком.

/Характер побережий/ Мы продолжали двигаться вдоль пролива, причем ветер менял свое направление соответственно изгибам пролива, что позволило нам держать курсы зюйд-вест [225°] и зюйд [180°]. Около 2 часов дня нам показалось, что течение [255] становится противным; мы видели, как вода омывала подножия деревьев на побережье, что свидетельствовало о том, что прилив шел с севера, во всяком случае в данное время года. В 2 часа 30 минут мы прошли мимо прекрасной гавани на острове Целебес. Благодаря разнообразию низменных берегов, наличию холмов и гор Целебес представляет собой живописное зрелище. Зеленая листва оживляет пейзаж, и все здесь говорит о богатстве страны. Когда мы прошли остров Пангесани, расположенные к северу от него несколько островов как бы отделились друг от друга, и мы смогли видеть многочисленные между ними проливы. Горы Целебеса, казалось, возвышаются над этими островами и находятся к северу от них. В этой своей части пролив проходит между островами Пангесани и Бутон. В 5 часов 30 минут со всех сторон нас окружили острова, и не было видно ни входа, ни выхода из пролива. Между тем лот показал глубину 27 саженей при прекрасном грунте — ил.

/Первая якорная стоянка/ Бриз, который теперь дул с ост-зюйд-оста [112 1/2°], заставил нас привести возможно ближе к ветру, чтобы не отрываться от берега острова Бутон. В 6 часов 30 минут ветер постепенно стих, а противное приливо-отливное течение стало достаточно сильным. Поэтому мы бросили верп почти на середине прохода, на той же глубине, которую мы и раньше измеряли, — 27 саженей, грунт — мягкий ил; это подтвердило, что здесь в проливе грунт всюду одинаковый. Ширина пролива, начиная от входа до этой первой якорной стоянки, меняется от 7 до 10 миль. Ночь была прекрасная. Мы думали, что эта часть Бутона обитаема, так как видели огни. Судя по множеству огней, Пангесани показался нам более населенным. Эта часть острова низменная, ровная, здесь растет много хороших деревьев, и я уверен, что здесь произрастают пряности.

/Торговля с островитянами/ Утром 13 сентября к кораблям подошло много пирог с балансирами. Островитяне привезли нам кур, яйца, бананы и много разных видов попугаев. За свои товары они хотели получить голландские деньги, особенно серебряные монеты, которые стоят на наши деньги два с половиной су, но охотно брали ножи с красными рукоятками. Островитяне прибыли из довольно большого поселка, находившегося напротив нашей якорной стоянки — на холмах Бутона и раскинувшегося на склонах пяти или шести горных вершин. Земля здесь везде расчищена, хорошо обработана, проведены канавы. Часть домов объединена в деревни, а некоторые стоят особняком посреди поля, обнесенные изгородью. Туземцы возделывают рис, маис, пататы, ямс и другие овощи. Нигде еще мы не ели бананов с таким нежным вкусом. Имеются здесь [256] также в изобилии кокосовые орехи, лимоны, яблоки, плоды мангиферы и ананасы. Люди живущего здесь племени имеют темный цвет кожи, они низкого роста и некрасивы. Говорят здесь так же, как и на Молуккских островах, по-малайски; исповедуют магометанство. Островитяне производят впечатление хитрых торговцев, но добрых и порядочных людей. Они предлагали нам куски раскрашенной довольно грубой ткани. Я показал им мускатный орех и гвоздику и спросил, нет ли у них таких пряностей. Они ответили, что дома у них этого сколько угодно в сушеном виде, и если нужно, они едут за ними на остров Серам и в окрестности Банды, где уж, конечно, не голландцы их ими снабжают. Они сообщили нам, что около десяти дней тому назад проливом прошел большой корабль Голландской компании.

С восходом солнца ветер был слабым и противным, меняющегося направления — с южного на юго-западный; в 10 часов 30 минут мы снялись с якоря при небольшом течении и начали лавировать, поворачивая с галса на галс, но продвигались вперед медленно. В 4 часа дня мы вошли в один из проливов, ширина которого не превышает четырех миль. Со стороны Бутона он образован далеко выступающим низменным мысом, а в северной его части имеется большая бухта с тремя островами; со стороны острова Пангесани в проливе имеется семь или восемь небольших покрытых лесом островков, удаленных от Пангесани не более чем на 1/2 лье. Во время одного из галсов мы приблизились к ним почти на расстояние пистолетного выстрела; мы измеряли глубины лотлинем длиной в 15 саженей и не достали дна. На фарватере измерения показали глубины в 35, 30 и 27 саженей при илистом грунте. Мы прошли с внешней стороны, то есть к западу от трех островов, относящихся к побережью острова Бутон. Они довольно большие и обитаемые.

/Вторая якорная стоянка/ Берег острова Пангесани здесь возвышается амфитеатром, перед которым у подножия гор расположена низменная прибрежная полоса, вероятно, часто затопляемая. Островитяне строят свои жилища на вершинах гор. Возможно, что они поступают так вследствие почти непрерывного состояния войны со своими соседями, оставляя полосу леса между своими домами и врагами, которые могут попытаться высадиться. Обитатели Бутона, кажется, очень боятся их и считают пиратами, не заслуживающими доверия. Те и другие всегда носят за поясом кинжалы. В 8 часов вечера ветер совершенно стих, и мы бросили верп на глубине 36 саженей при мягком илистом грунте; транспорт «Этуаль» стал на якорь севернее, ближе к берегу. Таким образом, первый узкий проход был нами пройден. [257]

/Третья и четвертая якорные стоянки/ 14 сентября в 8 часов утра мы вышли под всеми парусами; бриз был слабый, и до полудня мы лавировали; увидев банку на зюйд-зюйд-вест [202 1/2°], я приказал стать на якорь на глубине 20 саженей; грунт — песок и ил; шлюпку направил измерять глубины вокруг банки. Утром несколько пирог подошло к борту; на корме одной из них развевался голландский флаг. При ее приближении остальные пироги удалились, чтобы уступить ей место. Это была лодка оранкая, то есть вождя. Компания разрешает им пользоваться голландским флагом.

В час дня мы снова поставили паруса для того, чтобы попытаться пройти несколько миль, но это оказалось невозможным; ветер был очень слабый и дул недолго; мы потеряли около полулье и в 3 часа 30 минут снова стали на якорь на глубине 13 саженей при грунте ил, песок, ракушка и кораллы.

/Советы по навигации/ Однако господин ле Корр, которого я направил со шлюпкой измерять глубины между банкой и берегом, вернулся и сообщил мне, что возле банки глубина достигает 8—9 саженей, а по мере приближения к побережью Бутона, возвышенного и утесистого, на траверзе которого находится прекрасная бухта, глубины увеличиваются, и приблизительно в середине пролива, между банкой и берегом, лотлинь длиной в 80 саженей уже не достает дна. Следовательно, если в этой части пролива наступит штиль, то отдавать здесь якорь можно только вблизи банки. Кстати, вокруг нее грунт хороший. Несколько других банок расположены между этой банкой и побережьем Пангесани. Таким образом, следует усиленно рекомендовать ориентироваться в этом проливе на остров Бутон. Вдоль этого побережья расположены самые лучшие якорные стоянки, они совершенно безопасны, и ветры здесь чаще всего дуют с берега. До самого выхода из пролива это побережье выглядит как непрерывная цепь островов, настолько оно изрезано бухтами, образующими чудесные гавани.

Ночь была прекрасная и безветренная. 15 сентября в 5 часов утра мы снялись с якоря при слабом бризе от ост-зюйд-оста [112 1/2°], и я взял курс как можно ближе к берегам Бутона. В 7 часов 30 минут мы обогнули банку и почувствовали, что бриз ослаб. Я распорядился спустить на воду шлюпки и сигналом приказал транспорту «Этуаль», чтобы он поступил так же. Течение было благоприятным, и наши шлюпки вели нас на буксире до 3 часов дня.

/Продолжение описания пролива/ Мы прошли мимо двух чудесных бухт, где, очевидно, можно было найти место для якорной стоянки, но вдоль побережья довольно близко от возвышенных земель находятся очень большие глубины. В 3 часа 30 минут задул свежий [258] ветер от ост-зюйд-оста [112 1/2°], и мы направились искать место для якорной стоянки вблизи узкого прохода, который служит выходом из этого пролива. Но мы не обнаружили никаких признаков этого прохода. Наоборот, чем дальше мы продвигались, тем меньше оставалось надежды найти его. Земли обоих берегов, сходящиеся здесь, кажутся продолжением одного побережья, и здесь даже нельзя предположить наличие какого-либо прохода.

В 4 часа 30 минут мы находились на траверзе и к западу от весьма открытой бухты. Мы увидели местное судно, которое, казалось, шло на юг. Я послал следом за ним свою шлюпку, приказав привести его к нашему фрегату, чтобы иметь лоцмана. В это время остальные наши шлюпки занимались измерением глубин. Ближе к открытому морю, почти на траверзе северного мыса бухты, оказалась глубина в 25 саженей при грунте песок и кораллы, а дальше наши лоты уже не доставали дна. Я приказал повернуть корабль на другой галс, затем под марселями привести к ветру, чтобы дать шлюпкам время произвести промер. Пройдя мимо входа в бухту, можно снова обнаружить дно вдоль земли, прилегающей к ее южному мысу. Наши шлюпки сообщили о наличии глубин в 45, 40, 35, 29 и 28 саженей при грунте ил; при помощи шлюпок мы начали маневрировать, чтобы подойти к этой якорной стоянке. В 5 часов 30 минут мы бросили там один из наших якорей, подвешенный под крамболом, на глубине 35 саженей при грунте мягкий ил. Транспорт «Этуаль» стал на якорь к югу от нас.

/Пятая якорная стоянка/ Как только мы стали на якорь, к нам вернулась наша шлюпка с малайской лодкой. Нам ничего не стоило уговорить островитян следовать за нами; одного из них мы взяли на фрегат, причем он запросил с нас четыре дукатона (около 15 франков). Мы быстро сошлись в цене. Наш лоцман переночевал у нас на фрегате; его пирога осталась на другой стороне пролива. Он сказал нам, что она перейдет в глубь бухты, соседней с той, возле которой мы находились, откуда только придется немного тащить ее волоком. Впрочем, мы могли бы легко обойтись и без помощи этого лоцмана. За несколько минут до того как мы стали на якорь, наступила более благоприятная погода. Солнце осветило вход в залив и помогло нам открыть на зюйд-зюйд-вест-4°-к весту [206 1/2°] правый выходной мыс. Но об этом нелегко было догадаться: справа выдвигается скала с двойным уступом, прикрывающим выход. Некоторые наши офицеры воспользовались остатком дня и отправились на прогулку. Они не видели никакого жилья вблизи нашей стоянки и, обшарив лес, которым покрыта эта часть берега, не обнаружили в нем никаких [259] ценных плодов. Только у берега нашли небольшой мешочек с несколькими сушеными мускатными орехами.

На следующий день в 2 часа 30 минут утра я приказал развернуть корабль на якоре; было уже 4 часа утра, когда мы оказались под парусами. Ветер был очень слабый, тем не менее, буксируемые шлюпками, мы достигли выхода из пролива. В это время был полный отлив на обоих берегах. Ввиду того что, по нашим прежним наблюдениям, приливное течение идет здесь с севера, мы с минуты на минуту ждали благоприятного течения. Но это было заблуждением: приливное течение идет здесь с юга, по крайней мере, в это время года, и я не знаю, где границы этих двух течений. /Шестая якорная стоянка/ Ветер значительно усилился и дул в корму. Но напрасно даже с его помощью полтора часа боролись мы с течением. Транспорт «Этуаль» первым отступил и стал на якорь почти у самого выхода в пролив около берега острова Бутон, у колена, где приливное течение образует противотечение и уже не так чувствительно. Пользуясь ветром, я еще около часу боролся с течением, но безуспешно — ветер прекратился и в этом месте, и я потерял добрую милю; в час дня мы стали на якорь на глубине 30 саженей при грунте песок и кораллы. Мы оставались под парусами и маневрировали, чтобы облегчить нагрузку на наш отданный якорь, который являлся лишь очень слабым верпом.

/Выход из пролива Бутон; описание выхода/ Весь день пироги окружали корабли. Они двигались взад-вперед, как на ярмарке, нагруженные провизией, редкостями и кусками тканей. Торговля не мешала судовым работам. В 4 часа пополудни ветер посвежел, но море было совершенно спокойным, и мы снялись с якоря; буксируемый всеми шлюпками, фрегат вошел в проход, а следом за нами, также на буксире, шел транспорт «Этуаль». В 5 часов 30 минут самая узкость, к счастью, уже была нами пройдена. В половине седьмого мы стали на якорь вне бухты, называемой Бутон, у голландского поста.

Но вернемся к описанию выхода из пролива. Если подходить к нему с севера, то он открывается только тогда, когда приблизишься к нему на расстояние одной мили. Первый объект, который приметен со стороны острова Бутон, — это стоящая отдельно скала, подмытая у основания, очень похожая на галеру с тентом, с наполовину обломанным тараном; кустарник, покрывающий скалу, создает впечатление тента; при отливе галера соединяется с берегом, а во время прилива она является островком. Остров Бутон в этой части мало возвышен; здесь очень много домов и берега уставлены рыболовными сетями. Другая сторона выхода отвесная. Ее мыс можно узнать по двум террасам, которые [260] образуют на скале два этажа. Проходя мимо «галеры», можно видеть, что оба берега совершенно отвесны и в некоторых местах даже нависают над проливом. Создается впечатление, что бог моря ударом своего трезубца пробил проток для скопившихся здесь вод. Впрочем, берега представляют собой живописное зрелище. Прибрежная часть острова Бутон образует амфитеатр, и на ней всюду, куда только крутизна позволяет забраться человеку, виднеются хижины. Берега острова Пангесани — почти совсем голые скалы, на которых лишь кое-где растут деревья и виднеются две или три хижины.

В полутора или двух милях к северу от входа, ближе к Бутону, чем к Пангесани, глубина достигает 20, 18, 15, 12 и 10 саженей при илистом грунте; к югу грунт в проливе меняется; там можно найти песок и кораллы на различных глубинах — от 35 до 12 саженей, а затем лот уже не достает дна.

/Советы по навигации/ Длина входа в пролив около полумили; его ширина на глаз колеблется от 150 до 400 саженей; фарватер имеет изгибы и со стороны острова Пангесани, примерно на 2/3 его длины; имеется рыболовная тоня, поэтому не следует проходить у этого побережья, а лучше идти ближе к побережью острова Бутон. В общем рекомендуется держаться насколько возможно середины пролива. На случай если нет свежего попутного ветра, необходимо держать на воде свои шлюпки, чтобы иметь возможность маневрировать в извилинах пролива. Впрочем, течение в нем достаточно сильное, чтобы можно было пройти пролив в штиль и даже при слабом ветре, противоположном течению; но оно недостаточно сильное, чтобы победить противный свежий ветер и дать возможность кораблю под марселями использовать попутное течение. При выходе из пролива создается впечатление, что земли Бутона, несколько островов, которые находятся от них на юго-запад, и земля Пангесани как бы образуют большой залив. Лучшая стоянка — напротив голландской конторы, примерно в одной миле от берега.

Лоцман с Бутона помог нам своим опытом и знаниями, насколько это может сделать человек, знакомый с местными условиями, но ничего не понимающий в управлении нашими кораблями. Он своевременно предупреждал нас об опасностях, о банках, о якорных местах, но все время настаивал, чтобы мы шли прямым курсом, и не придавал значения нашим методам: умению выходить на ветер, чтобы использовать его и применяться к нему. Он полагал также, что осадка нашего корабля равна 8—10 саженям.

/Посещение кораблей островитянами/ Утром к нам на борт явился еще один островитянин, очень опытный старик, которого мы приняли за отца нашего [261] лоцмана. Они оставались с нами до вечера, и я отправил их на берег в одной из наших шлюпок. Их жилище находится рядом с голландской конторой. Они не прикоснулись к нашим блюдам, даже к хлебу; несколько бананов и бетель — вот и вся их пища. Но в отношении спиртных напитков они не были столь же сдержанны. Наш лоцман и его отец пили много водки, полагая, несомненно, что Магомет запретил только вино.

17 сентября в 5 часов утра мы были уже под парусами. Слабый противный ветер вскоре засвежел, и мы стали лавировать. С первыми лучами солнца к нам со всех сторон устремилось множество пирог. Вскоре они окружили корабли, и началась торговля. Обе стороны считали ее очень удачной.

Индейцы запрашивали с нас безусловно дороже, чем с голландцев, но, как правило, уступали свои товары за низкую цену. Матросы сумели закупить у них кур, яйца и фрукты. Куры были на кораблях повсюду; они заполнили их вплоть до самых марсов. Я советую тем, кто будет в этих местах, запастись на всякий случай той монетой, которой голландцы пользуются на Молуккских островах, особенно серебряной мелочью, равной на наши деньги двум с половиной су. Ввиду того что островитяне не знакомы с нашими деньгами, они не могут оценить ни испанских реалов, ни наших монет в 12 и 24 су и зачастую вообще не берут их. Они предлагали нам красивые и тонкие ткани — лучше тех, что мы видели до сих пор, и множество попугаев самой яркой окраски.

В 9 часов утра пятеро вождей с Бутона нанесли нам визит. Они прибыли в лодке, похожей на европейскую, с той лишь разницей, что гребцы гребли байдарочными веслами, а не обычными. На корме развевался большой голландский флаг. Оранкаи были хорошо одеты. На них были длинные штаны, камзолы с металлическими пуговицами и тюрбаны, в то время как остальные островитяне были нагими. Кроме того, у всех имелся отличительный знак, данный им компанией, — трость с серебряным набалдашником, на котором имелся значок V. Самый старший имел над этим значком букву М. Они явились, по их словам, засвидетельствовать свою покорность компании; когда же выяснилось, что мы французы, они нисколько не были этим смущены и заявили, что охотно окажут честь Франции. Приветствуя нас с прибытием, они подарили нам козленка. В свою очередь я преподнес им от имени короля шелковые ткани, которые они разделили на пять кусков, и показал им наш национальный флаг. Мы угостили их [262] ликером, чего они только и ждали. С разрешения Магомета они осушили немало бокалов за процветание повелителей Бутона, за Францию, за Голландскую компанию и за наше удачное путешествие. Они предложили мне любую помощь и сообщили, что за последние три года в разное время здесь побывали три английских корабля, которых они снабжали водой, лесом, птицей, фруктами, что они были их друзьями и надеются стать также и нашими друзьями. В этот момент их бокалы были полны, но и до этого они успели уже осушить немало. Между прочим, они заявили мне, что в этом округе находится резиденция короля Бутона, о чем, конечно, можно судить по их столичным нравам. Их повелитель зовется султаном; слово это заимствовано, очевидно, у арабов вместе с их религией. Если только число подданных является признаком могущества, а остров велик и густо населен, то султан — могущественный деспот. Попрощавшись с нами, вожди отправились на «Этуаль». Там они также выпили за здоровье новых друзей, и их пришлось поддерживать, когда они садились в свои пироги.

/Положение голландцев на Бутоне/ Между двумя глотками вина я спросил, производит ли их остров пряности. Они ответили, что нет, и я охотно этому верю, принимая во внимание, что пост, который голландцы здесь содержат, невелик — сержант и три солдата. Семь или восемь бамбуковых хижин с водруженным на ограде древком с флагом — вот и весь пост. Берег исключительно красив. Земля повсюду вспахана, множество хижин, часто встречаются плантации кокосовых пальм. Местность полого подымается по склону горы, повсюду виднеются огороженные и обработанные участки земли. На побережье развито рыболовство. Берег, находящийся напротив острова Бутон, не менее живописен и не менее населен.

Утром снова явился наш лоцман. Он принес мне несколько кокосовых орехов; таких хороших я еще никогда не встречал. Лоцман предупредил нас, что после восхода солнца подует очень крепкий юго-восточный бриз; в награду за добрую весть я угостил его стаканом водки. Действительно, к 11 часам мы увидели, как все пироги направились к берегу. Они не хотели оставаться в открытом море с приближением свежего ветра, который вскоре не преминул задуть, как это и предсказывал островитянин. Когда мы лежали на галсе в направлении одного из островов, расположенного на запад от Бутона, нас захватил сильный и свежий бриз юго-восточного направления; он позволил нам править на вест-зюйд-вест [247 1/2°] и идти хорошим ходом, несмотря на приливное течение.

/Советы по навигации/ Я должен предупредить, что здесь следует остерегаться отмели, выступающей далеко в открытое море от острова, о [263] котором я только что говорил. Впрочем, лавируя все утро, мы измеряли глубины и при длине лотлиня в 50саженей не достали дна. В полдень мы определили астрономическими наблюдениями широту 5°31'30" южную, и эта обсервация вместе с полученной при входе в пролив позволила нам точно определить долготу. К 3 часам открылась южная оконечность острова Пангесани. С раннего утра мы видели высокие хребты острова Камбона. Вершина имеющегося на этом острове пика скрывается в облаках. Около 4 часов 30 минут мы увидели часть земель острова Целебес. На закате мы подняли на борт наши шлюпки и, поставив все паруса, шли в направлении румбов вест-зюйд-вест [247 1/2°] до 10 часов вечера, после чего взяли курс на вест-тень-зюйд [258 3/4°]; мы шли этим курсом всю ночь с поставленными верхними и нижними лиселями. /Замечание по поводу этой навигации/ Я намеревался обследовать остров Салейер, в трех или четырех лье от его северного мыса, то есть в широте от 5°55' до 6°, с тем, чтобы после этого искать одноименный пролив, который находится между этим островом и островом Целебес; однако можно пройти вдоль его побережья и не заметить пролив, так как это побережье от самого острова Пангесани образует громадный залив. Впрочем, если идти мимо островков и рифов Тукан-бесси, то также придется возвращаться, чтобы найти пролив Салейер, из чего можно заключить, что, как уже детально здесь установлено, путь через пролив Бутон во всех отношениях предпочтительнее, так как он самый надежный и приятный из всех существующих.

/Преимущества избранного нами маршрута/ Помимо хороших якорных стоянок и удовольствия, которое доставляет спокойное плавание, к этому присоединяются все преимущества хорошего снабжения продовольствием. Изобилие продуктов на кораблях было столь же велико, сколь раньше их недоставало. Цинга исчезла на глазах. Правда, от перемены пищи появились желудочные заболевания. Эти болезни, всегда чрезвычайно опасные в жарком климате, где они обычно переходят в кровавый понос, становятся особенно угрожающими в Молуккских водах. Здесь как на суше, так и на море спать на открытом воздухе, особенно при вечерней росе, опасно для жизни.

/Проход проливом Салейер/ 18 сентября утром мы не видели больше земли, и мне кажется, что за ночь течения заставили нас потерять около трех лье; мы продолжали идти курсом вест-тень-зюйд [258 3/4°]. В 9 часов 30 минут показались высокие горы острова Салейер между румбами вест-зюйд-вест [247 1/2°] и ост-тень-норд [78 3/4°]. Когда мы приблизились к ним, перед нами открылся менее высокий мыс, которым как будто заканчивается на севере этот остров. Я приказал держать курс на [264] вест-тень-норд [281 1/4°], а затем постепенно перейти на норд-вест-тень-норд [326 1/4°], чтобы тщательно обследовать пролив. Этот пролив, расположенный между островами Целебес и Салейер, суживается и упирается в три загораживающих его острова; голландцы называют их Бужерон, а пролив — Бутсарон. Они имеют на Салейере пост, во главе которого теперь стоит приказчик Ян Гендрик Фолл.

/Описание этого прохода/ В полдень мы определили обсервацией 5°55' южной широты. Сперва нам показалось, что мы видим первый из этих островов к северу от среднего участка суши, который мы приняли за мыс острова Салейер; но оказалось, что это довольно возвышенная земля, заканчивающаяся почти совсем затопленным мысом, соединенным с островом Салейер очень низкой косой. Затем мы открыли сразу два острова — довольно длинных, средней высоты, находящихся на расстоянии 4—5 лье друг от друга. Наконец, между этими островами мы заметили третий, очень маленький и низкий. Удобные проходы находятся к северу и югу от этого маленького острова. Чтобы рассказ был более понятен, мы будем называть малый остров — Пассаж, а два других — Южным и Северным.

Когда мы их достаточно рассмотрели, я приказал с наступлением темноты привести к ветру, чтобы дождаться транспорта «Этуаль». Он присоединился к нам лишь к 8 часам вечера, и мы вошли в пролив, стараясь держаться середины прохода, ширина которого достигала 6—7 миль. В 9 часов 30 минут мы находились на меридиане острова Пассаж, а средняя часть Южного острова осталась у нас между румбами зюйд [180°] и зюйд-тень-вест [191 1/4°]. В час ночи я приказал держать на вест-тень-зюйд [258 3/4°], а затем привел к ветру и шел левым галсом до 4 часов утра. У входа в пролив и в самом проливе мы несколько раз измеряли глубины лотлинем длиной в 20 и 25 саженей, но так и не достали дна.

/Описание данной части острова Целебес/ 19 сентября на рассвете мы приблизились к острову Целебес и пошли вдоль него на расстоянии 3 или 4 миль от берега. Трудно найти более красивое место в мире. Отсюда открывается чудесная панорама: в глубине острова высятся горы, у подножия которых раскинулась обширная равнина, обработанная и сплошь усеянная домами. На побережье — плантации, окаймленные кокосовыми пальмами, и моряки, еще недавно питавшиеся одной солониной, с восхищением разглядывали стада быков, бродивших по этим живописным равнинам, раскинувшимся там и сям рощам. В этой части Целебеса население, вероятно, довольно значительно. В 12 часов 30 минут мы находились против большого поселения; дома жителей были [265] расположены среди кокосовых пальм и тянулись на большое расстояние вдоль побережья, у которого глубина достигает 18 и 20 саженей, грунт серый песок; глубины уменьшаются постепенно по направлению к земле.

Эта южная часть побережья Целебеса заканчивается тремя длинными, ровными и низкими мысами, между которыми находятся две довольно глубокие бухты. Около двух часов дня мы помчались за малайской лодкой, рассчитывая таким образом узнать кое-какие сведения об этих водах. Но лодка тотчас же повернула к берегу; когда же мы подошли к ней на расстояние мушкетного выстрела, она находилась уже между нами и берегом, причем глубина под нами не превышала 7 саженей. Я приказал сделать два или три выстрела из пушки, но это не произвело никакого впечатления. Нас приняли, несомненно, за судно Голландской компании и боялись попасть в рабство. Почти все прибрежные жители пираты. Если голландцам удается их захватить, они обращают их в невольников. Вынужденный отказаться от преследования лодки, я вызвал шлюпку транспорта «Этуаль» и направил ее измерять глубины перед нами.

/Трудности мореплавания в этом районе/ В это время мы находились почти на траверзе третьего мыса острова Целебес, называемого Танакека, за которым побережье тянется на норд-норд-вест [337 1/2°].

Почти на северо-запад от этого мыса находятся четыре острова, из них самый значительный, так же как и юго-западный мыс острова Целебес, называется Танакека; остров низкий, плоский и имеет в длину около трех лье. Три других острова, расположенных севернее, очень маленькие. Трудность навигации заключается в том, что необходимо обогнуть опасную банку Брилл, или Люнетт, которая, как мне кажется, находится на меридиане острова Танакека на расстоянии от него не более 4—5 лье. Представлялась возможность выбрать один из двух проходов: один, расположенный между мысом Танакека и островами, и говорят, что именно этим путем пользуются голландцы; другой проход находится между островом Танакека и опасной банкой Люнетт. Я предпочел последний путь, фарватер которого менее сложный и, как мне показалось, более широкий.

Я приказал шлюпке транспорта «Этуаль» идти таким курсом, чтобы пройти приблизительно в 1 1/2 лье от острова Танакека, и последовал за ней, а транспорт «Этуаль» шел у нас в кильватере. Мы медленно шли по глубинам в 8, 9, 10, 11 и 12 саженей в направлении между румбами вест-норд-вест [292 1/2°] и вест-тень-норд [281 1/4°], а когда оказались на глубинах 13, 14, 15 и 16 саженей и самый северный остров остался у нас на норд-норд-ост [22 1/2°], мы легли на [266] курс вест [270°]. Тогда я отослал обратно шлюпку транспорта «Этуаль» и пошел на зюйд-вест-тень-зюйд [213 3/4°], производя измерения глубины через каждую склянку (Каждая склянка на корабле имеет продолжительность полчаса), — повсюду глубина была от 15 до 16 саженей при грунте крупный серый песок и гравий. В 10 часов вечера глубина увеличилась: в 10 часов 30 минут она достигала 70 саженей, грунт — песок и кораллы; затем, имея длину лотлиня 120 саженей, мы уже не доставали дна. В полночь я сигналом приказал транспорту «Этуаль» поднять свою шлюпку и поставить все паруса, а сам пошел курсом на зюйд-вест [225°], чтобы пройти посередине прохода между банкой Люнетт и банкой Сарае; при этом мы производили ежечасные измерения глубины и не доставали дна. Впрочем, когда ветер неблагоприятный и недостаточно свежий, чтобы попытаться обогнуть опасную банку Люнетт, следует стать на якорь в одной из бухт у побережья острова Целебес и там ждать подходящей погоды; в противном случае течения могут снести корабль на эту опасную банку; причем не будет никакой возможности сопротивляться этому.

/Продолжение плавания по данному пути/ На рассвете никакой земли больше не было видно; в 10 часов я приказал изменить курс на вест-зюйд-вест [247 1/2°], и в полдень мы определили нашу широту — 6°10'. Считая, что мы уже обогнули банку Сарае, и вполне уверенный на основании произведенных наблюдений в том, что мы находимся к югу от нее, я лег на вест [270°] и, пройдя 5—6 лье, приказал повернуть на вест-тень-норд [281 1/4°] и ежечасно измерять глубину. Однако лот так и не достал дна. Таким образом, мы удерживались в проходе между банками Сестенбанк и Ла-Пуль на севере, островами Патерностер и банкой Тангайанг — на юге, находясь днем и ночью под всеми парусами, чтобы выиграть по отношению к транспорту «Этуаль» время, необходимое нам для измерения глубин. Я получил сведения, что течения здесь сносят в сторону островов и банки Тангайанг; однако в результате определения меридиональной высоты солнца была получена широта 5°44', то есть мы, наоборот, имели невязку не менее чем в 9' к северу. Лучший совет, который можно дать, — это держаться здесь на большой глубине, где лот не достает дна. Это даст уверенность в том, что действительно находишься на фарватере; при слишком большом приближении к южным островам начинаешь находить глубины, не превышающие 30 саженей.

Весь день 21 сентября мы шли с расчетом открыть острова Аламбаи. На французских картах нанесены все три острова [267] и еще один, более значительный, на юго-восток от них на расстоянии 7 лье. Этот последний остров не находится там, где он нанесен на картах; в действительности все четыре острова Аламбаи находятся вместе. Я рассчитывал на закате достичь их параллели и приказал идти курсом на вест-тень-зюйд [258 3/4°] до тех пор, пока они не покажутся. Днем мы не производили измерения глубин. В 8 часов вечера лот показал глубину в 40 саженей при грунте песок и ил. Тогда мы направились дальше курсами зюйд-вест-тень-вест [236 1/4°] и вест-зюйд-вест [247 1/2°] и так шли до 6 часов утра, а затем, полагая, что уже прошли острова Аламбаи, держали до полудня на вест-тень-зюйд [258 3/4°]. Произведенные ночью измерения все время показывали глубину в 40 саженей при мягком илистом грунте; после 4 часов глубина оказалась в 38 саженей. В полночь мы увидели шедшее нам навстречу судно. Как только на судне заметили нас, немедленно стали держать ближе к ветру, и даже два пушечных выстрела не могли заставить их спуститься. Этим людям голландцы внушали больший страх, чем пушечные выстрелы. На другой лодке, которую мы видели утром, проявили не больше любопытства и также не пожелали подойти к нам. В полдень произвели астрономические наблюдения, в результате была определена полуденная широта в 6°8', что дало разницу с нашим счислением на 8' к северу.

/Общие навигационные замечания по поводу этого плавания/ Наконец мы миновали все опасные места, затрудняющие мореплавание от Молуккских островов до Батавии. Голландцы принимают самые большие предосторожности, чтобы держать в секрете карты, по которым они плавают в этих водах. Вероятно, они преувеличивают опасности этой навигации; я по крайней мере мало встречался с ними в проливах Бутон и Салейер и в последнем проходе, из которого мы вышли, а как раз об этих объектах на Боеро нам наговорили всяких ужасов. Я согласен с тем, что навигация с запада на восток была бы намного труднее; на востоке нет хороших мест для якорных стоянок, и даже их может совсем не быть, в то время как западные якорные стоянки очень хорошие и надежные. Однако самым важным при следовании любым из этих двух направлений должны быть ежедневные точные обсервации широты. Эти обсервации являются большой поддержкой, и их отсутствие может быть причиной роковых ошибок. В последние дни мы не смогли определить направление течений: восточное оно или западное, потому что не располагали данными о месте корабля, определенными по береговым предметам.

Я должен предупредить, что все французские морские карты этого района недоброкачественны. Они неточны не [268] /Неточность имеющихся карт этого района/ только в расположении берегов и островов, но даже и в определении основных широт. Проливы Бутон и Салейер нанесены особенно неверно; на наших картах совершенно отсутствуют даже те три острова, которые делают трудно проходимым последний пролив, а также те острова, которые находятся на норд-норд-вест [22 1/2°] от острова Танакека. Господин д’Апре ¹⁵⁷ по крайней мере предупреждает, что не может гарантировать точность составленной им карты Молуккских островов, точно так же, как и карты Филиппинских островов, так как он не смог опереться на надежные источники, относящиеся к этому району. Для безопасности мореплавателей я желал бы, чтобы все составители карт проявляли подобную честность. Только карта Азии, составленная господином Данвилем ¹⁵⁸ и опубликованная в 1752 г., оказалась для меня очень полезной. Эта карта особенно точно отражает зону от острова Серам до островов Аламбаи. Путем определений, произведенных в продолжение нашего пути на этом этапе, я проверял точность положения берегов и их направления, которые он дал самым интересным объектам этого трудного для судоходства района. Я должен сказать, что Новая Гвинея и острова Папус положены им на карту гораздо более правильно, чем они нанесены на любой другой карте из тех, которые побывали у меня в руках. Я с особым удовлетворением отдаю должное работе господина Данвиля. Я знал его лично, и он произвел на меня впечатление как хорошего гражданина, так и умного критика и просвещенного ученого.

С утра 22 сентября мы следовали по курсу вест-тень-зюйд [258 3/4°] до 8 часов 23 сентября, а затем по курсу вест-зюйд-вест [247 1/2°]. Измерения глубин лотом дали следующие результаты: 47, 45, 42 и 41 сажень; я утверждаю, что и здесь и у всего побережья Явы всюду прекрасный мягкий илистый грунт. По меридиональной высоте солнца мы определили широту места 6°24' и установили разницу между обсервованным и счислимым местом в 7' к северу. Уже с 6 часов утра с транспорта «Этуаль» сигналом известили нас о том, что они видят землю, но погода становилась все более шквалистой, и мы тогда так ее и не увидели. После полудня я взял курс более к югу, и в 2 часа с высоты мачт мы увидели северный берег острова Мадуре. В 6 часов его пеленговали между румбами зюйд-ост-тень-зюйд [146 1/4°] и вест-зюйд-вест-5°-к весту [252 1/2°]; горизонт был слишком темен, и потому определить, на каком расстоянии находится от нас берег, оказалось невозможным. Измерения глубины, произведенные после полудня, все время показывали 40 саженей. Мы видели множество рыболовных судов, из [269] которых несколько стояло на якоре с выставленными сетями.

/Вид острова Ява/ Ночью ветер имел переменное направление от зюйд-оста [135°] до зюйд-веста [225°]; мы шли в бейдевинд левым галсом; измерения начиная с 10 часов вечера показывали глубины в 28, 25 и 20 саженей, а когда в 9 часов утра мы подошли к земле, глубина была 17 саженей; в полдень она оказалась всего только 10 саженей. Тогда большой полуостров с мысом Аланг на острове Ява остался у нас на зюйд-ост-тень-зюйд [146 1/4°] приблизительно в 2 лье, остров Мандали — на зюйд-ост-тень-ост-2°- к зюйду [125 3/4°] в 2 лье и наиболее западные земли — на вест-зюйд-вест [247 1/2°] в 4 лье. Находясь в этом счислении, мы определили широту нашего места 6°22'30", что вполне соответствовало счислимой широте.

/Географические наблюдения/ Перенеся по пеленгам это полуденное место на карту д’Апре большого масштаба, я обнаружил следующее:

1. Что побережье острова Ява нанесено на карте от 9' до 12' южнее его действительного положения, полученного на основании средней широты, выведенной из наших определений меридиональной высоты;

2. Что направление береговой черты у мыса Аланг нанесено неточно: это направление на карте от вест-зюйд-веста [247 1/2°] до зюйд-вест-тень-веста [236 1/4°], тогда как в действительности берег тянется от острова Мандали приблизительно на 15 лье к вест-тень-зюйду [258 3/4°], после чего опять поворачивает на зюйд [180°] и образует большой залив.

3. Что д’Апре ошибся в определении протяженности этой части побережья, и если проложить наши пеленги на его карте, то окажется, что мы с полудня за 24 часа прошли на 13 лье меньше на запад, чем в действительности; значит, или длина побережья на это число лье больше, чем указано на карте, или течения относили нас на восток.

/Встреча с голландскими судами/ Кроме многих рыболовных судов, утром мы увидели четыре корабля, из которых два шли нашим курсом и несли развернутые голландские флаги. Около 3 часов мы подошли к одному из этих кораблей и переговаривались с ним. Это была шхуна, шедшая из Малакки в Джапара. Ее сопровождал трехмачтовый корабль, также шедший из Малакки, но в Сараманг. Вскоре оба они стали на якорь у побережья. До 4 часов дня мы шли вдоль побережья, на расстоянии около 3/4 лье от него. Затем я приказал лечь на курс вест-тень-норд [281 1/4°], чтобы не оказаться слишком далеко в глубине залива и иметь возможность пройти в открытом море мимо коралловой банки, лежащей в 5—6 лье от берега. До этого [270] места побережье Явы у самого берега мало возвышено, но в глубине территории виднеются высокие горы. В 5 часов 30 минут мы находились против центральной части островов Каримон Ява на норд-2°-к весту [358°], приблизительно в 8 лье.

/Путь вдоль побережья острова Ява/ До 4 часов утра мы шли на вест-тень-норд [281 1/4°], а потом до полудня на вест [270°]. Измерения глубин показали, что у берегов преобладали глубины от 9 до 10 саженей; с 7 часов вечера глубины увеличивались до 30 саженей, а ночью до 32, 34 и 35 саженей. На рассвете мы уже не видели земли; в море были видны только несколько кораблей и, как всегда, бесконечное множество рыбачьих лодок. К несчастью, почти весь день 25 сентября был штиль, вплоть до 5 часов вечера. Я говорю: к несчастью, так как мы были заинтересованы получить сведения о характере берега до наступления ночи, чтобы в зависимости от этого направить путь к проходу между мысом Индермайе и островами Рашит, а затем пройти мористее подводных скал, лежащих далее на запад. В полдень мы определили широту нашего места 6°26' и после этого шли курсами вест [270°] и вест-тень-зюйд [258 3/4°], но солнце закатилось, а мы все еще не обнаружили земли. Некоторым из нас показалось, хотя никто не смог бы за это поручиться, что они усмотрели Синие горы, которые находятся в 40 лье к востоку от Батавии. С 6 часов вечера до полуночи я приказал идти курсом на вест [270°] и на вест-тень-норд [281 1/4°], ежечасно производя измерения глубин, достигавших 25, 24, 21, 20 и 19 саженей. В час ночи мы шли на вест-тень-норд [281 1/4°], с 2 часов ночи до 4 часов утра на норд-вест [315°], а затем до 6 часов утра на норд-вест-тень-вест [303 3/4°].

/Ошибка в счислении нашего пути/ Рассчитывая к часу ночи быть посредине прохода между островом Рашит и островом Ява, я предполагал подняться к северу от скал. Три измерения показали глубины в 20, 22 и 23 сажени, и с тех пор я считал, что нахожусь в 3 или 4 лье на норд-норд-вест [337 1/2°] от островов Рашит.

Оказалось, что я ошибся; 26 сентября в лучах восходящего солнца мы усмотрели побережье Явы между румбами зюйд-тень-вест [191 1/4°] и вест-несколько градусов к норду, а в 7 часов 30 минут с верхушек мачт мы увидели острова Рашит приблизительно в 7 лье между румбами норд-норд-вест [337 1/2°] и норд-вест-тень-норд [326 1/4°].Это зрелище подтвердило ту огромную и опасную невязку, которая существовала на карте господина д’Апре; однако я воздержался от выводов до тех пор, пока путем обсерваций меридиональной высоты не будет установлено, следует ли приписать эту разницу влиянию течений, или же в ней виновата [271] неточность карты. Я приказал идти на вест-тень-норд [281 1/4°] и вест-норд-вест [292 1/2°], чтобы точнее распознать побережье, которое здесь очень низкое; даже в глубине территории нет ни одной горы. Дул весьма свежий ветер зюйд-зюйд-ост [157 1/2°], зюйд-ост [135°] и ост [90°].

В полдень самый южный мыс полуострова Индермайе Причина оставался от нас на ост-тень-зюйд-2°-к зюйду [103 1/4°] этой ошибки на расстоянии около четырех лье, середина островов Рашит — на норд-ост [45°] в 5 лье, а средняя широта, определенная из взятых на корабле меридиональных высот, составляла 6°12'. На основании этой высоты и результатов определения нашего места по пеленгам береговых предметов я заподозрил, что заливу, находящемуся между островом Мандали и мысом Индермайе, на карте соответствует протяженность с востока на запад, примерно на 22' меньше, чем он имеет в действительности, и что восточное побережье нанесено на карте на 16' более к югу, чем показывали наши обсервации. Ту же поправку необходимо учесть и в отношении положения островов Рашит; при этом следует добавить, что в действительности расстояние между этими островами и островом Ява по крайней мере на 2 лье больше, чем это показано на карте. Что касается положения разных частей побережья относительно друг друга, то мне кажется, что они значатся на карте довольно точно, насколько можно судить по последовательным счислимым местам и по оценкам на глаз по мере продвижения вдоль берега. Кстати, только что отмеченные невязки очень опасны для тех мореплавателей, которые, ориентируясь по этой карте, идут ночью.

/Путь до Батавии/ С утра измерения показали глубины в 23, 21, 19 и 18 саженей. Бриз продолжал дуть от ост-зюйд-оста [112 1/2°], и мы шли вдоль берегов на расстоянии 3 или 4 лье от них, чтобы пройти к югу от тех подводных скал, о которых я уже говорил и которые на картах значатся в 5—6 лье к западу от островов Рашит. В 1 час пополудни судно, стоявшее на якоре перед нами, уходя, легло на правый галс; это навело меня на мысль, что течение переменилось и приобрело противное направление. В два часа нам удалось переговорить с командиром судна; это был голландец и, кажется, единственный белый среди мулатов; он сообщил нам, что идет в Амбойн и Тернате, что вышел из Батавии и что до нее осталось 26 лье. Выйдя из пролива Рашит и пройдя мимо подводных скал, я намеревался лечь на норд-вест [315°], чтобы обойти песчаные банки, которые носят название «Опасных банок» и далеко выступают в море между мысами Индермайе и Сидари. Однако ветер нам не позволил это сделать. Я мог идти только на вест-норд-вест [292 1/2°] и поэтому решил в 7 часов [272] вечера стать на верп на глубине 13 саженей при илистом грунте приблизительно в одном лье от берега. Пришлось лавировать короткими и небезопасными галсами между подводными камнями, с одной стороны, и опасными банками — с другой. После полудня мы получили следующие глубины: 19, 15, 14 и 10 саженей. Прежде чем бросить верп, мы сделали небольшой галс в сторону открытого моря, что позволило нам достигнуть глубины в 13 саженей.

27 сентября в два часа утра мы снялись с верпа при береговом ветре, который в эту ночь подул с запада, тогда как в предшествующие ночи ветры менялись, описывая полуокружность по картушке компаса с норда на зюйд через ост. Мы легли на курс норд-вест [315°] и увидели землю лишь в 8 часов утра; земля эта очень низкая и почти затопленная; до полудня мы шли прежним курсом; с момента нашего выхода глубины изменялись с 13 до 16, 20, 22, 23 и 24 саженей. В 10 часов 30 минут мы обнаружили коралловый грунт, и я приказал через некоторое время снова бросить лот, и тогда грунт оказался илистым, как обычно.

В полдень мы определили широту 5°48'; с палубы корабля земли не были видно — настолько она была низкая. Ее удалось усмотреть сверху и установить, что она расположена между румбами зюйд [180°] и зюйд-вест-тень-вест [236 1/4°], приблизительно на расстоянии в 5—6 лье. Полуденная широта места, сопоставленная с определениями нашего места по пеленгам береговых предметов, дала невязку, не превышающую 2'—3', то есть величину, на которую эти части острова Ява нанесены на карте д’Апре южнее, чем следовало бы; поэтому эту невязку нужно рассматривать как равную нулю, что доказывается полным совпадением нашего счисления с местом, определенным по пеленгам. Течения снова сносили нас на север и, как мне кажется, также и на запад.

/Новая ошибка в нашем счислении/ Весь день погода была великолепная и ветер попутный.

После полудня я приказал править немного севернее нашего прежнего курса, чтобы избежать отмелей у мыса Сидари. В полночь, полагая, что мы их уже прошли, я взял курс на вест-тень-зюйд [258 1/4°], потом на зюйд-вест [225°], так как увидел, что глубина в 19 саженей, которую мы обнаружили в час ночи, постепенно увеличивалась и уже достигла 27 саженей. В 3 часа утра мы заметили какой-то остров на норд-вест-5°-к норду [320°] примерно на расстоянии 3 лье. Убежденный, что мы находимся дальше, чем я предполагал, а также опасаясь пройти мимо Батавии, я стал на якорь, чтобы дождаться рассвета. Когда рассвело, мы опознали острова бухты Батавии; остров Эдам, на берегу которого [273] развевался флаг, оставался от нас на зюйд-ост-тень-зюйд [146 1/4°] на расстоянии около 4 лье и остров Онруст, или Ремонтный, — на зюйд-зюйд-вест-4°-к зюйду [198 1/2°] примерно в 5 лье. Таким образом, мы очутились на 10 лье западнее нашего счисления. Эта разница произошла, вероятно, и из-за сноса течениями и из-за неверного нанесения берега на карту.

Утром в 10 часов 30 минут мы начали первые приготовления к съемке с якоря. Но ветер почти тотчас же совершенно упал, и течение было противное. Пришлось, оставаясь под парусами, отдать стоп-анкер. В половине первого мы снова снялись с якоря и взяли курс на середину острова Эдам, пока не подошли к нему на расстояние 3/4 лье; купол большой церкви в Батавии оставался тогда к зюйду [180°] от нас; мы направились на него и прошли между буями, указывающими фарватер. В 6 часов мы стали на якорь на рейде на глубине 6 саженей, грунт — ил, отдав лишь один якорь ввиду того, что здесь считают излишним становиться на два якоря, а ограничиваются готовностью второго якоря к отдаче. Час спустя транспорт «Этуаль» стал на якорь в двух кабельтовах от нас на ост-норд-ост [67 1/2°].

/Якорное место в Батавии/ Таким образом, пробыв в море десять с половиной месяцев, считая с момента выхода из Монтевидео, мы прибыли 28 сентября 1768 г. в одно из самых прекрасных в мире мест и могли уже считать наше плавание как бы законченным.

Батавия, согласно моему счислению, находится в широте 6°11' южной и долготе 104°52' восточной от Парижа.

* * *

Комментарии

150. Анахорет — отшельник, живущий в уединении от прочего мира.

151. На самом деле это был залив Гелфвина.

152. Роджерс — см. прим. 7-е к главе третьей первой части.

153. Конторы Голландской Ост-Индской компании — см. прим. 1-е к главе восьмой второй части.

154. Маниока — растение из семейства молочайных; в пищу употребляются клубневидные корни, из которых получают крахмал и муку.

155. Мавры — потомки местных жителей с примесью малайской крови; название мавры объясняется тем, что они исповедуют ислам.

156. Альфуры — условное обозначение некоторых племен Ост-Индии, обитающих во внутренних лесных районах островов Сулавеси, Буру, Церам и др. Альфуры — презрительная кличка, данная обитателями прибрежной части Молукк жителям внутренних областей островов. В настоящее время это название исключено из научной терминологии.

157. Д’Апре — см. прим. 3-е к главе восьмой первой части.

158. Данвиль (D’Anville) — французский картограф XVIII в., карту Индонезии которого Бугенвиль считал наиболее точной.