ПУТЕШЕСТВИЕ НА ОСТРОВА МЕЛАНЕЗИИ И ПЕРВОЕ ПОСЕЩЕНИЕ ЮЖНОГО БЕРЕГА НОВОЙ ГВИНЕИ В 1879-1880 гг.
<Новая Каледония и остров Лифу>
8 апреля 1, на одиннадцатый день плавания из Сиднея, шкуна бросила якорь в порте Нумея.
Отправившись на берег, я познакомился с английским генеральным консулом г. Лайардом, человеком, занимающимся, между прочим, также и зоологией 2. От него я пошел к reverend pere (Преподобный отец (франц.)) Montrouzier, весьма интересному человеку, пробывшему несколько десятков лет миссионером на островах Тихого океана, а последнее время окончательно поселившемуся в Новой Каледонии. Имея большое пристрастие к естественным наукам, pere Montrouzier в продолжение своей деятельности миссионера занимался также собиранием коллекций по всем отраслям естествознания. Будучи человеком очень наблюдательным и обладающий хорошей памятью, pere Montrouzier мог сообщить мне также немало сведений по антропологии и этнологии жителей островов, где он жил в качестве миссионера 3. Он обещал полное содействие и пригласил меня в монастырь Conception, где я буду иметь возможность видеть туземцев, живущих под специальным покровительством миссионеров.
9 апреля был обрадован утром визитом г. Ш., сына д-ра Ш., долго жившего и практиковавшего в Петербурге, которого я знал в Иене. Г. Ш. уже много лет живет в Новой Каледонии, имеет обширную плантацию в нескольких километрах от Нумеи, но. кроме того, занимается торговыми делами. Восстание туземцев 4, при котором плантация г. Ш. с ее жителями подверглась [238] опасности быть разграбленной, а люди, при их сравнительной малочисленности, убитыми поголовно, так напугало г-жу Ш., что ее муж решил, во избежание повторения такой случайности, совершенно покинуть Новую Каледонию и переселиться в Аргентинскую республику. Пока он оставался в Нумее для продажи своей плантации и окончания дел. Г. Ш. любезно пригласил меня к себе на плантацию, причем я буду иметь возможность видеть немного внутренность острова, так как Тамоа (плантация Ш.) лежит за береговым хребтом.
Сделал визит губернатору capitain de vaisseau (Капитан первого ранга (франц.)) Jean Olry 5, который обещал, когда захочу, дать мне возможность осмотреть все достопримечательности Нумеи как места ссылки.
12 апреля. Экскурсия в Тамоа 6. Около 2 часов пополудни мы выехали в небольшом кабриолете по хорошей дороге в Тамоа. Часть дороги туда мы могли сделать по шоссе, идущему от Нумеи на север острова, а затем свернуть с большой дороги по проселочной на плантацию г. Ш. По обеим сторонам шоссе растительность роскошная, а силуэты гор, эффектно освещенные заходящим солнцем, придавали дороге особенно живописный вид. Под вечер, по случаю усталости лошади и тяжелого экипажа, нам пришлось оставить последний и верхом добраться до Тамоа, куда приехали в совершенной темноте.
13 апреля. Хотя было далеко за полночь, когда мы приехали вчера вечером, комары разбудили часа в 3 ночи и не давали заснуть. В 7 часов утра, уже после завтрака, в сопровождении одного из надсмотрщиков, данного мне г. Ш. в провожатые, я отправился в деревню туземцев. Она была расположена на холме, на склонах которого была разведена плантация таро и ямса. Мы были встречены несколькими жителями обоего пола, тип которых почти что не отличался от типа папуасов Новой Гвинеи. Несколько украшений, татуировка женщин делали их будто отличными от последних, но тип был одинаков 7. Я сделал несколько рисунков татуировки, записал несколько слов туземного диалекта, выпил кокосовой воды и отправился дальше. Мой спутник, оказавшийся ссыльным, но вследствие хорошего поведения могущий пользоваться относительной свободой, спрошенный о месте, где я мог бы найти черепа туземцев, обещал показать мне таковое, предупредив, однако, что дорога будет очень скверная.
Мы добрались туда, и под навесом скалы я увидал два скелета, обложенные с четырех сторон небольшими камнями. У скелетов недоставало, кроме маленьких костей рук и ног, обоих черепов. Это место называлось «куни», и на некоторых деревьях вблизи я заметил привязанные тряпки. Вид с этого места обширный и красивый. Мой проводник, заметив, что я остался недоволен отсутствием черепов, повел меня в другое место. Здесь мы нашли хижину, около которой были врыты в землю деревянные, особенным образом заостренные столбы, так называемые «нукума». Эти нукума ставятся в виде memento (Здесь: памятник (лат.)) [239] по усопшим и суть не что иное, как верхи хижин, которые они занимали при жизни.
Хотя место было очень уединенным, мой проводник, очевидно, не желал, чтобы туземцы видели его здесь, почему, сказав, что я, вероятно, найду череп или два в хижине, остался сторожить у входа. Я нашел, что искал, в одной из корзин, висевшей под крышей. В хижине были, кроме того, другие предметы: большие глиняные горшки, железная кастрюля, железный же топор, несколько копий и множество [240] висящих из-под крыши узких полосок тапы. Посредине находился большой очаг. Мой проводник объяснил мне, что в этой хижине жил человек, пользовавшийся между туземцами большим значением, и что он похоронен в самой хижине. От времени до времени туземцы сходятся сюда на разные церемонии, причем не обходится без пиршеств. Рядом с хижиной находится род шалаша, служащий кухней при этих торжествах. Приперев деревянную дверь так же, как и нашли ее, мы поторопились убраться и, к удовольствию моего проводника, не были замечены туземцами.
После обеда г. Ш. сделал мне сюрприз, собрав значительное число туземцев обоего пола, желая показать туземную пляску. Один из главных начальников окрестных деревень, по имени Jagnes, явился, очень подпивши, в сюртуке с галунами, в офицерской кэпи, но без панталон. Он начал с того, что обратился к г. Ш. и просил его brandy (Коньяк (англ.)), обещая пляску на славу. Когда стемнело, пляска началась. Она вышла, разумеется, карикатурой настоящей, барабаны туземцев были заменены жестянками из-под керосина, удовольствие и возбуждение обыкновенной пляской заменилось полуопьянением от европейских спиртных напитков (рому и джину).
14 апреля. Пляска туземцев продолжалась до 2 часов ночи, так что едва я заснул, как пришлось встать. В четверть пятого в темноте мы верхами были уже на обратном пути. [241]
В 11 часов прибыли в Conception 8, где нас ожидали с обедом pere Montrouzier и pere Tomassin 9. Узнал от них немало интересного о туземцах и смерил две интересные головы, доказывающие несомненно деформацию черепа, которой подвергаются здесь дети первых месяцев жизни.
Мы вышли осмотреть деревню, лежащую у самого морского берега. Влияние миссионеров отозвалось на постройке хижин, утративших туземный характер, на самих туземцах, заменивших свой первобытный костюм разнокалиберным европейским отрепьем, и всей домашней обстановке. Во многих хижинах я нашел, кроме больших лубочных изображений Пресвятой Девы и разных святых, также столы и стулья. Все жители этой деревни номинально христиане, и дети при нашем приближении сбегались целовать руку патера. Между детьми я заметил несколько прямоволосых, головки которых резко отличались от черных, курчавоволосых. Близость европейского населения и благосклонность [242] женщин к европейцам вообще легко объясняют это явление. Pere Montrpuzier отвез меня: вечером в Нумею.
15 апреля. По приказанию губернатора в мое распоряжение был прислан небольшой пароходик для осмотра так называемого Tie Nout, где находится главная тюрьма. Повидавшись с commendant de la place (Здешний комендант (франц.)), который мне дал проводника, отправился в тюрьму. Несколько отдельных зданий, окруженных высокой стеной. Первое, в которое мы вошли, служило спальней заключенных. По обеим сторонам длинного прохода находились маленькие камеры для одного или двух человек. Постели везде заменены койками, которые на день скатывались и висели на одной из стен. Каждая камера была снабжена тяжелой, окованной дверью с небольшим окошечком. Вечером посредине коридора зажигают фонари.
Затем я осмотрел мастерские: столярную, кузнечную, портняжную. В этих помещениях было светло, прохладно и просторно. Некоторые из заключенных работали усердно и, казалось, интересовались работой.
Больница хорошо содержится и отлично вентилирована.
Заключенные едят три раза в день: получают кофе, вино три раза в неделю, и вообще в этом отношении им хорошо.
С Tie Nout я переехал на п-ов Ducos. где познакомился с commendant Bascans. На этом полуострове поселены коммунары.
В довольно обширной долине построены небольшие домики с садиками, назначенные одному или двум (по желанию). Здесь они пользовались значительной свободой, могли делать, что хотят. Им отпускается каждый день паек. Многие из них разводят небольшие огородики для личного обихода. Два раза в неделю по очереди их отпускают в Нумею. где они могут сбывать свои произведения, так как между ними есть очень хорошие мастеровые и даже художники (Далее зачеркнуто: Я был рад, когда окончил осмотр этих учреждений для ссыльных).
Место заключения женщин находится на том же полуострове, но ехать туда было поздно, а завтрашним днем я уже располагать не могу 10.
Вечером обедал в «Cercle». здешнем клубе, ресторан которого содержится каким-то графом. 11 Обед был очень хорош. На площади перед «Cercle» играла музыка с «Victorieuse», и всеевропейское население разгуливало по пыльной и некрасивой площади.
19 апреля. При маловетрии на четвертый день шкуна находилась в канале Вудин, между о. Uen и Новой Каледонией. Лоцман сообщил мне, что прежде на этом острове было близко 1000 человек туземного населения, теперь же остается менее сотни. Причина этого уменьшения — различные эпидемии, занесенные европейцами. Лоцман винил также миссионеров, которые, по его словам, сильно вмешиваются в домашнюю жизнь туземцев, запугав их адом 12.
Между растительностью новокаледонийская ель характеристична 13. Кругом почти нет признаков жизни. На берегу находится военный пост и телеграфная станция. От одного из служащих я приобрел несколько земноводных раковин. [243]
20 апреля. По случаю штиля не могли сняться. Отправился на берег. Дети французского унтер-офицера и жены его, туземки Новой Каледонии (очень темной и курчавоволосой), были замечательно светлокожи, с темно-каштановыми волосами, вьющимися и мягкими. В Южной Европе внешность их не отличалась бы резко от других детей. Они казались здоровыми и рослыми для своих лет. Поднялся сильный ветер, и чтобы добраться до шкуны, потребовалось 4 1/2 часа.
24 апреля. Три дня погода была шквалистая, дождливая, холодная, и очень непостоянный ветер заставил нас простоять на якоре, ежечасно надеясь уйти. Утром пришла небольшая казенная шкуна с чиновником, посланным капитаном над портом Нумеи, с приказанием от губернатора отправиться сейчас же далее или вернуться в Нумею. Такое приказание показалось сперва смешным шкиперу-американцу, но он не замедлил послушаться, когда узнал, что причина этого приказания была возможность бегства каторжников из penitencier (Здесь: каторга (франц.)), которые могли бы нахлынуть неожиданно и, перерезав всех, захватить судно. Несмотря на противный ветер, дождь, мы снялись.
25 апреля. Остров Лифу, гавань Кепенге 14. Только к часу пополудни, после неспокойной ночи по случаю сильной качки мы бросили якорь около селения против дома французского резидента.
Французский военный пароход и две небольшие шкуны были на якоре. На берегу виднелись несколько белых домов европейцев, а за ними там и сям проглядывали крыши туземных хижин. Я имел от pere Montrouzier рекомендательное письмо ко всем католическим миссионерам (pere Maristes). Съехав на берег и выбрав между сбежавшимися мальчиками-туземцами одного по имени Оно, я направился в селение Яшо, где жил pere Fabere 15. Тропинка в лесу была мокрая от дождя и темная, так как лес был густ. После 40 минут ходьбы мы пришли к выбеленному, но внутри очень грязному и неуютному домику, где также грязный старый padre (Отец (исп.)) встретил меня. Перед входом не было и признаков садика. Прямо с дороги можно было войти в комнату без окон. Весь свет проникал в дверь, которая, вероятно, всегда оставалась <открытой> настежь. На столе валялись объедки, в комнате пахло чем-то кислым. Я пришел с намерением остаться здесь дня на два, но вся обстановка заставила меня сейчас же переменить намерение. От миссионера, живущего здесь уже несколько лет, я почти ничего не узнал о нравах и обычаях туземцев. На все мои вопросы он отзывался незнанием и глядел на меня, удивляясь, как я могу интересоваться такими вопросами.
Я пробыл у него менее получаса и вернулся в Кепенге, куда пришел засветло. Пройдя дом резидента, я очутился в проходе между школою туземцев и красивым садиком, раскинутым перед верандою просторното дома миссионера-протестанта. Недолго думая, я направился по средней дорожке садика к дому и был встречен г. Крэй у веранды. Мы познакомились, и г. Крэй [244] предложил на время пребывания моего здесь поселиться у него, извиняясь, что, может быть, я найду хозяйство его не совсем в порядке, так как жена находится в Сиднее, куда отправилась определить в школу сына. Предложение было сделано так просто и любезно, что я сейчас же согласился. Вечер был проведен в интересных разговорах о туземцах, между которыми г. Крэй прожил много лет 16.
26 апреля. Отправившись на шкуну за кое-какими нужными вещами, я встретил там полупьяного мистера Р. из Сиднея с супругою Медиу, туземкою с о. Увеа. Цвет кожи ее варьировал между <NoNo> 45 и 47 таблицы проф. Брока. В ней была заметна примесь полинезийской крови, волосы, хотя сильно вились, не были так курчавы, как у туземок Лифу 17.
Между остальными туземцами, сидящими и расхаживающими по палубе, выделялся полукровный, с сравнительно очень светлой кожей и не очень темными глазами (No 3 табл. Брока). Это был сын одного из главных начальников острова и белой (дочери столяра-европейца). Они были формально [1] повенчаны протестантским миссионером, но французское правительство сочло нужным объявить этот брак недействительным, что не мешает им жить как муж и жена.
Вернувшись на берег, я отправился осматривать деревню и нарисовал так называемую «ума» (большая круглая хижина, где спит молодежь мужского пола) 18.
Комментарии
Печатается по рукописи: АГО. Ф. 6. Оп. 1. No 68.
Впервые: Изв. ГГО. 1939. Т. 71. Вып. 1—2. С. 259—263. См. также: СС. Т. 2. С. 449—458. Обе публикации со стилистической правкой, неверным прочтением отдельных географических названий.
Рукопись на 18 листах белой нелинованной бумаги большого формата. Это были двойные листы, разрезанные на одинарные. Следов пересылки рукопись не имеет. Единственный след сгиба делит каждую страницу пополам по вертикали, видимо, отмечая границу текста. Исписаны (выцветшими черными чернилами) лишь левые части листов; правые оставлены для помет, которые практически отсутствуют. Почерк очень неровный, размашистый. Текст, однако, беловой, с незначительными исправлениями, сделанными, очевидно, в процессе его написания. Авторская пагинация отсутствует. В правых верхних углах первых восьми листов нумерация красным карандашом (1—8). Со следующего листа нумерация двойная: 9—18 крупно синим карандашом и обратная (18—9) — красным карандашом.
Черновая рукопись текста не обнаружена.
Примечания 2, 8 (част.), 11 подготовлены Е. В. Говор, 1, 3 (част.), 7, 13, 17, 18 — Д. Д. Тумаркиным. Остальные примечания составлены И. И. Меликсетовой.
1 В рукописи эта дневниковая запись датирована 1 апреля, что является явным недоразумением, ибо шхуна вышла из Сиднея на рассвете 29 марта (см. с. 237 и 340 наст. тома) и, как сказано в данной записи, пришла в Нумею «на одиннадцатый день плавания». Кроме того, Миклухо-Маклай покинул Нумею 15 апреля, пробыв там восемь дней (см. с. 242 и 340 наст. тома). Соответственно нами изменена датировка следующей дневниковой записи (с 2 на 9 апреля).
2 Английский консул в Нумее Л. Лайард опубликовал несколько работ о фауне Новой Каледонии, в частности каталог местных птиц. Русский путешественник Э. Р. Циммерман, посетивший Новую Каледонию в начале 1882 г., отмечал, что Лайард располагал также коллекциями раковин и папоротников, дубликаты которых он хотел предложить в обмен русским обществам естествоиспытателей. См.: Циммерман Э. Р. Новая Каледония // Русская мысль. 1884. No 6. С. 266—267.
3 Ксавье Монтрузье (1820—1897) — французский католический миссионер, почти полвека проведший на Соломоновых островах, о. Вудларк (Муруа), Новой Каледонии и островах Луайоте. Миссионерскую деятельность совмещал с занятиями естественными науками. Его перу принадлежит 28 трудов о природе и населении указанных островных групп. Собранные им коллекции находятся ныне во французских музеях.
4 Восстание коренного населения, о котором пишет Миклухо-Маклай, произошло в 1878 г. Оно охватило значительную часть острова, прежде всего центральные районы и западное побережье, где наиболее интенсивно шла французская колонизация. Жители этих областей больше других страдали от изъятия клановых земель, от передачи все новых и новых территорий французским колонистам и освобожденным каторжникам, от постоянного вмешательства администрации в традиционный жизненный уклад. Вместе с тем состав участников восстания довольно четко отражал специфику новокаледонского общества, находившегося на стадии разложения общинно-родового строя: солидарность определялась этнокультурной близостью племен, их традиционными отношениями (вражды, дружбы, нейтралитета). Колониальным властям удалось внести раздор в ряды восставших и привлечь на свою сторону часть племен. Военный руководитель восставших Атаи был предательски убит, и вскоре после этого восстание, длившееся девять месяцев, было подавлено. Как писала Луиза Мишель, оно «было потоплено в крови; мятежные трибы были наказаны расстрелом каждого десятого» (Мишель Л. Коммуна. Из воспоминаний. М.; Л., 1926. С. 211). Луиза Мишель относилась к тем немногим коммунарам — ссыльным, кто понимал обоснованность протеста новокаледонцев.
5 Жан Ольри был губернатором Новой Каледонии в 1878—1880 гг. Руководил подавлением восстания коренного населения в 1878 г., упорядочил структуру управления колонией.
6 Плантация Тамоа находилась к северо-западу от Нумеи, возле поселка Паита, где протекает река Тамоа.
7 Новокаледонцы образуют особый антропологический тип в составе меланезийской расы, в которую входят также папуасы. См. также прим. 6 к очерку «Острова Адмиралтейства» в наст. томе.
8 Миссия (не монастырь) Консепсьон, основанная католиками-маристами, была расположена в окрестностях Нумеи, на берегу залива Консепсьон. Э. Р. Циммерман, побывавший на Новой Каледонии в 1882 г. и встречавшийся перед этим в Австралии с Миклухо-Маклаем, оставил подробное описание миссионерской станции Сен-Луи (Saint—Louis) местоположение которой совпадает с миссией Консепсьон. По его сведениям, там имелись лесопильный и сахарный заводы, где работали коренные жители, и школа, где юные новокаледонцы изучали историю и географию Франции на французском языке (Циммерман Э. Р. Новая Каледония. С. 280—283).
9 Жозеф Томассен (1818—1891)—французский католический миссионер, более сорока лет занимавшийся прозелитической деятельностью на Соломоновых островах, о. Вудларк (Муруа), а также в различных районах Новой Каледонии. Составил словарь языка жителей о. Вудларк.
10 В 1863 г., через десять лет после аннексии Новой Каледонии Францией, было объявлено о решении французского правительства превратить эту колонию в место ссылки и каторги. За три десятилетия сюда было отправлено около 40 тыс. осужденных. Помимо уголовников на Новую Каледонию ссылались политические заключенные. В 1872—1873 гг. в эту отдаленную колонию было доставлено около 4 тыс. парижских коммунаров.
Тех из коммунаров, кто по приговору суда должен был отбывать каторгу, поместили на о. Ну. Они оказались в наиболее тяжелом положении, которое определялось не столько видимыми для постороннего глаза условиями содержания, сколько внутренним распорядком жизни заключенных, формируемым администрацией каторги в условиях полной бесконтрольности и произвола. Многое, о чем Миклухо-Маклай не мог знать, открылось после амнистии 1880 г. в воспоминаниях коммунаров, хотя кое-что просачивалось в прессу и раньше. Например, стало известно о существовании так называемого 4-го класса заключенных, которые сковывались попарно, носили на ногах цепи и т. д. К ним применялись пытки. См.: Аллеман Ж. С баррикад на каторгу. Л., 1933.
Ссыльные коммунары были сосредоточены преимущественно на полуострове Дюко, в охраняемой местности. Их жизнь там в 1879 г. (за год до амнистии) не была столь безмятежной, как показалось Миклухо-Маклаю, хотя к этому времен ни режим ссылки уже был несколько смягчен. Как отмечали в своих воспоминаниях Луиза Мишель и Анри Рошфор, изощренный террор со стороны администрации и постоянное недоедание превращали ссылку в «тюремное заключение под открытым небом». См., например; Рошфор А. Приключения моей жизни. М.; Л., 1933. С. 362.
О глубоком интересе Миклухо-Маклая к судьбе французских коммунарок свидетельствует его письмо к И. С. Тургеневу перед их встречей в Париже в декабре 1882 г. Само это письмо пока не обнаружено, но о его содержании можно судить по письму Тургенева П. Л. Лаврову, в котором процитированы слова Миклухо-Маклая: «Наш известный путешественник Миклухо-Маклай, который проездом здесь, обратился ко мне с просьбой доставить ему брошюру или брошюры, «написанные бывшими сосланными в Новую Каледонию коммунарами, о жизни их там и претерпенных ими там страданиях». А я обращаюсь к Вам, как к вернейшему источнику, и прошу Вас достать эти брошюры <...>» (Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем. Письма. Т. 13, Кн. 2. М., 1968. С. 132).
11 По воспоминаниям Э. Р. Циммермана, Нумейский кружок (Noumea Cercle) являлся своеобразным центром общения французов и других европейцев, живших в Нумее. Вот как описывает Циммерман атмосферу, царившую в этом клубе: «За длинным столом в высокой, хорошо вентилированной столовой сидело человек 60 с лишком. Одна половина гостей состояла из штатских, а другая — из офицеров здешнего гарнизона <...>. Гости не успели еще усесться, как закипела общая громогласная бойкая беседа. В ней все принимали живое участие, и от одного конца до другого перекидывались новостями, спорными речами, остротами, каламбурами, так что иной англичанин с непривычки подумал бы, не затевается ли тут нечто вроде бунта» (Циммерман Э. Р. Новая Каледония. С. 261).
12 «Канал Вудин» (Wooden) — пролив между южной оконечностью Новой Каледонии и о. Уэн. Уменьшение числа жителей на о. Уэн было связано с подрывом традиционного земледелия и всего местного уклада жизни, а также с эпидемиями, занесенными европейцами.
13 Миклухо-Маклай называет новокаледонской елью гигантские араукарии, которые произрастают на Новой Каледонии и на островах, лежащих у ее южных берегов. В честь английского мореплавателя Дж. Кука, открывшего в 1774 г. Новую Каледонию, это дерево было названо Araucaria cooki. Оно достигает 30—35 м в высоту, тогда как ветви его редко бывают длиннее 2 м.
14 О. Лифу — крупнейший в группе островов Луайоте (Лоялти), расположенных к востоку от Новой Каледонии. Гавань Кепенге (на современных картах — Шепенехе) находится в северной части о. Лифу.
15 Упоминаемый Миклухо-Маклаем pere Fabere (правильно Jean-Baptiste Fabvre) — французский католический миссионер. Основал в 1862 г. на о. Лифу первую католическую миссию.
16 Крэй (Stephen Mark Creagh) — английский протестантский миссионер, присланный в 1854 г. на острова Луайоте Лондонским миссионерским обществом. Занимался прозелитической деятельностью, а также созданием письменности для народов, населяющих о. Лифу и о. Маре, с целью перевода на местные языки богослужебной литературы. Протестантские миссионеры сумели почти на два десятилетия раньше католических обосноваться на островах Луайоте и имели там большое влияние. После французской военной экспедиции 1864 г., призванной подорвать английское влияние на островах Луайоте и провозгласить эту группу частью французской колониальной империи, условия деятельности там протестантских миссионеров существенно ухудшились.
17 Север и юг о. Увеа (Халган), входящего в группу островов Луайоте, заселен полинезийцами, которые переселились сюда в XVIII в. с о. Увеа, расположенного в группе островов Уоллис (Западная Полинезия). Центр острова населен меланезийской этнотерриториальной группой иаи.
О таблице Брока см. прим. 15 к «Фрагментам полевого дневника за 1872 г.» в т. 1 наст. изд.
18 В подготовленных для публикации дневниковых записях о пребывании на Новой Каледонии и островах Луайоте Миклухо-Маклай ничего не пишет об одной из главных целей его путешествия 1879 г. по Океании — сборе материалов о работорговле на островах, совершаемой под видом «торговли свободным трудом». Такое умолчание, по-видимому, объясняется тем, что он собирался посвятить этой проблеме специальную статью. Как сообщает известный французский историк и публицист Г. Моно, встречавшийся в 1882 г. с Миклухо-Маклаем, «самые скандальные сцены пришлось видеть Маклаю в Нумее, где черные продавались буквально с молотка» (Monod G. La Nouvelle-Guinee: Les voyages de M. de Mikluho-Maclay // La Nouvelle Revue. 1882. T. 19. No 2. P. 242). См. также «Записку о похищении людей и рабстве в западной части Тихого океана», публикуемую в т. 5 наст. изд., и комментарии к этой «Записке».