РЕНЕ ЛЕССОН

ПУТЕШЕСТВИЕ ВОКРУГ СВЕТА

ПО ПРИКАЗУ КОРОЛЯ

НА КОРВЕТЕ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА КОКИЛЬ В 1822, 1823, 1824 И 1825 ГОДЫ

VOYAGE AUTOUR DU MONDE EXECUTE PAR ORDRE DU ROI, SUR LA CORVETTE DE SA MAJESTE, LA COQUILLE PENDANT LES ANNEES 1822, 1823, 1824 ET 1825

Описание острова Ротума, лежащего в Южном Океане, Г. Лессоном.

1-го Мая 1824 года, Французская корветта Кокиль (Раковина) легла в дрейф пред островом Ротумою. Его жители прибыли к нам на корветту в большом числе, пробыли с нами до вечера, и удалились тогда только, как мы пошли в открытое море.

Остров Ротума, называемый так своими жителями и не верно именуемый [35] на некоторых картах Ротумагу (Rotoumahou), имеет от четырех до пяти миль длины; он простирается от севера к югу; средина острова лежит под 12° 31' 0'' южной широты, и 174° 55' 0'' долготы. Его уединенное положение среди свободного пространства моря, на значительном расстоянии с одной стороны от островов Дружества и Товарищества, с другой — от Ново-Гебридских и Соломоновых, кажется, составляет, хотя он и горист, звено цепи, соединяющее острова Каролинские посредством островов Мульграва, Маршаля, Жильберта, Св. Августина и других с прочими островами Тихого Океана.

Квирос, первый из мореплавателей познакомился с Ротумою. Он был там с своим небольшим флотом в 1601 году. Он хвалит дружественный прием, сделанный ему островитянами, кои снабдили его изобильно свежими съестными припасами. Тяжко говорить, что заплачено было за сию услугу неблагодарностию, и что Квирос захватил многих тамошних жителей, прогнав прочих ружейными выстрелами (Описание, сделанное Квиросом посещенного острова, как будто бы оставляет сомнения в тождественности его с Ротумою. Однако же по близости неизвестно никакого острова, к которому бы лучше подходило его описание.). После сего [36] долго никто из Европейцев не имел сношений с сим народом. В Август 1791, Капитан Эдуардс, на Пандор, пристал к Ротуме и назвал его Гренвилем. Капитан Вильсон, начальствовавший на Дуффе (Duff), который отвозил миссионеров на Таити и Маркизские острова, познакомился с Ротумою 3 Сентября 1797. К кораблю сему пристали только две или три лодки с дикими, кои ничего не привезли с собою, кроме малого количества съестных припасов. С сего времени, Американские или Английские китоловы заезжают на сей остров за свежими припасами; за два месяца до нашего приезда, восемь человек с корабля Рочестера (Китоловный корабль Рочестер, обогнув мыс Горн, продолжал свой путь вдоль берегов Хили и Перу, и зашел в Труксилло. Оттуда пошел к Маркизским островам; имел сношения с жителями Дикого острова; и бросил якорь в Тонга-табу. Потом отправился к Новой Зеландии и остановился в Пароа (Paroa), в Заливе островов. Оттуда поплыл к островам Товарищества и Ротуме, продолжая свое плавание.) [37] убежали и остались на сем острове. Жители насчитывают не более десяти кораблей, кои случилось им видеть.

Остров Ротума горист, средней вышины; его берега весьма изрыты углублениями, особливо у северной его оконечности, которая, кажется, как бы была отрезана и составляла островок. Одна гора сей части круто обрезана со стороны острова. Внутри открывается отлогий берег, который углубляется несколько в землю, и как будто составляет небольшую губу. Южная оконечность оканчивается низменным узким мысом, на конце которого возвышается коническая гора (morne), показавшаяся нам отдельным островком, но часовые на мачтах сказали, что она неразрывно соединяется посредством весьма низкой земли. Два островка, из которых один очень отлог, находятся на две или на три мили от северной оконечности. Остров опоясывается отлогими берегами, на которых стоят жилища, и откуда вились к верху дымные столбы по всей окружности. Выдавшиеся в море мысы покрыты кокосами. Остров кажется вообще чрезвычайно наполненным прозябениями. Нам сказывали, что он повсюду обработан с [38] величайшим старанием, и что его почва необыкновенно плодоносна.

С виду, Ротума, подобно большей части островов великого Океана равноденственного, весьма богат зеленью, и следственно весьма приятен для глаз. Горам сего острова приписывают происхождение вулканическое, потому, что их бока довольно круто обрезаны, хотя вообще вершины их не обрушены но довольно приятно округлены. Окружность острова состоит из кораллов.

Около десяти часов утра, мы усмотрели, вдалеке, пять или шесть лодок, к нам плывших. По мере их приближения, показывались другие, и число их возрастало. Скоро они к нам пристали. Дикие, не останавливаясь и не показывая никакого страха, взошли на судно. Некоторые только из них, спросив о корабле не табу ли он, ожидали позволения взойти. Палуба скоро покрылась дикими, коих было более полутораста, и около сорока лодок разъезжали на веслах вдоль корветты. Эти люди походили совершенно на детей; они и говорили и в то же время делали разные телодвижения. Им всего хотелось: каждый раскладывал свой товар; и они отдавали за безделицы [39] кокосы, бананы, птиц, палицы, а особливо ценовки, весьма тонкие и выработанные с большим искуством. Сии островитяне, столь веселые и шутливые, подали нам однако же справедливые причины к жалобе: они были склонны к воровству, подобно всем почти народам, находящимся в детстве гражданской образованности. Проведя самую большую часть дня на корабле, Ротумайцы, возвратились на свой остров при захождении солнца, сделавши нам сперва сильные приглашения следовать за ними на берег, где они обещали нам, слишком ясными знаками женщин, и съестные припасы в изобилии. Один из их старшин, которого я приобрел дружбу, захотел увести меня непременно, и, без сомнения, думая скорее преклонить меня, прислал мне ветвь с бананами и выпачкал меня красным и желтым порошком, сжимая меня нежно в своих объятиях. Соскуча моим упорством в отказах, он привязался к одному Англичанину, бывшему ссылочному, работавшему на корабле, которого и посчастливилось ему убедить за собою следовать. Радость дикого была чрезвычайна. [40]

Можно представить себе наше удивление, когда мы услышали, в приставших к нам лодках, разговоры на Европейском языке. Четыре Английские матроса, убежавшие с Рочестера, взошли на корабль и рассказали нам подробности своих приключения; они были одеты подобно диким, то есть, имели только ценовку, закрывавшую средину их тела. С самого начала их пребывании на острове, их татуировали (накололи узорами кожу), по образцу тамошних жителей, и сии узоры, легкие и приятные, превосходно отсвечивались на их белой коже; хотя они были от супруг своих щедро натираемы желтым куркумным порошком, для украшения и довершения, убранства по тамошнему обыкновению. Один из сих людей, наскучив проводимою им мирною жизнию и печалясь о своем семействе и отечестве, просил и получил немедленно дозволение сесть к нам на корабль Он назывался Вильям Джон, из Нортумберленда, где был бочаром; нрава тихого, честен, с хорошим рассудком и несколько образован. Он доставил довольно занимательные известия о нравах островитян, с которыми жиль несколько времени. Г. Блоссвилль привел сии известия в порядок и сообщил мне. Соч.). Прочие сказали нам, [41] что они окончат дни свои на сем острове, и что роскошная и ленивая жизнь сих счастливых островитян им весьма нравится. Эта картина благополучия соблазнила двух матросов, взятых нами в Сиднее: они, представя себе бедность, неизбежно ожидавшую их в отечестве, предпочли уклониться от оной и жить здесь в тишине и изобилии без трудов и забот. Должно высказать неприятную истину, что соседство Порт-Джаксона (Port-Jackson), отравляет теперь ссылочными острова Южного моря; и первое употребление, которое делают сии беглецы из своей свободы, состоит в том, чтобы внушать диким нерасположение к Европейцам, которые изгнали первых из своего сообщества и их обесславили. Ротумайцы, усердно принимают сих пришельцев, снабжают их жилищами, женами и пищею. Перед прибытием моряков с Рочестера, они возвели в достоинство Шау (Shaou) или Главы, одного ссылочного негра, который ушел из Новой Галлии на бриге Макарии (Maquarie), [42] назначенном на тюленью ловлю. Как чудна судьба сего негра! Куплен на берегу Африки, привезен в Европу, сослан в Новую Голландию, он теперь оканчивает свои дни, начальствуя на приятном острове в Южном море!

Природные Ротуманцы принадлежат к океанскому племени, во всей его чистоте. Мужчины, нами виденные, походили совершенно на Таитян; но вообще, стан их правильнее, виднее, и округлость частей выразительнее. Нравственность их, судя по тому, что мы могли заметить сами и что слышали о том от других, соответствует их телесному сложению. Сколь привлекательными казались они нам, в сравнении с каннибалами Новой Зеландии, коих зверская жестокость столь странно противоречит чрезвычайной тихости первых, не смотря на то, что те и другие принадлежат, по своему сложению и языку, к одному и тому же племени!

Жители Ротумы высоки и статны: весьма немногие показались нам ниже пяти футов (2 арш. 4 1/2 вершк.), другие были от трех до пяти дюймов (2-3 воронков) выше сей меры, а некоторые имели рост еще более. Их физиономия [43] ласкова, привлекательна, исполнена живости и веселости, черты лица правильны, и молодые люди, не смотря на цвет, были весьма красивы лицом. Ротумайцы носят волосы длинные, собранные на затылке толстым пучком. Всходя на корабль, они развязывали свои волосы, которые у них длинные и черные, и распускали по плечам, в знак почтения и уважения. Эту почесть оказывают они своим начальникам. У некоторых мужчин волосы лежали кудрявыми локонами, коих концы были красные: это может быть происходит от их обыкновения посыпать волосы, в некоторых обстоятельствах, известью. Глаза у них черные, большие и исполненные огня; нос немного сплющен; рот большой, украшенный двумя рядами зубов весьма белых. Они не носят бороды, обрезывая ее раковинами; сохраняют только короткие усы. Мочки у ушей проколоты, куда они вкладывают, как и Таитяне, пахучие травы, благовонные цветки гардении или Китайской розы (Hibiscus). Руки и ноги их соразмерны, и стройны; и не один из молодых людей, бывших на корабле, мог бы послужить образцом ваятелю. Тело их имеет надлежащую [44] дородность; кожа мягкая, гладкая, светло-медного цвета, у некоторых потемнее. Обыкновение часто купаться в воде соделывает их весьма чистыми.

Сии островитяне ходят почти нагие, или по крайней мере с одним только узким маро (Это лангути Мальгашских (malgaches) негров.), прикрывающем средину тела; на него накладывают ценовку, которая опоясывает тело и висит до колен. Голова у них обнажена, но иногда покрывают ее лоскутком рыболовной сети, завертывая в нее волосы, или иногда выделывают из сбористого кокосового листа наличник, называемый ими ишао (ischao), который видом своим совершенно походит на употребляемый Таитянами. Все ткани, какие мы им давали, они тотчас надевали на голову. Из рубашек они делали род тюрбанов, также как низ цветных панталонов, коих они весьма добивались.

Тело свое намазывают красным, оранжевым и желтым порошком, разведенным на кокосовом масле; это [45] притиранье добывают они из куркумного корни, различно приготовляемого, и сохраняют сию краску в виде конуса или кегля. Иногда они покрывают краскою просто все тело, иногда же раскрашивают его отдельными широкими полосами. Эта мазь, несколько липкая, соделывает близкое с ними соседство весьма неприятным.

Мм не видали их жен, коих Английские матросы описали нам весьма красивыми и чрезвычайно статными. В лодке была одна, дурная и старая. Однако же дикие не виноваты, если мы не могли лично судить о прелестях их жен; ибо они спрашивали у нас много раз позволения привести их на корабль. Они упрашивали к тому каждого из нас особо, и предлагали нам свои хижины, чтобы выспаться на Ротума лили, на Ротуме добром, так сии островитяне называют свой остров, произнося сии два слова нежным и почти женским голосом.

Я приметил некоторых мужчин совсем безволосых. Все показывали величайшее отвращение, при виде мохнатых грудей наших моряков. [46]

Главное убранство мужчин, приходивших смотреть на нас и занимавших, по видимому, некоторую степень достоинства, состояло в широкой раковине жемчужной устрицы, которую они носили на груди и называли тифа. Кажется, что жемчужная устрица не водится на их берегах, поелику они домогались иметь сии раковины, когда им оные предлагали, и давали весьма тонкую соломенную ценовку за пять или за шесть таковых раковин. Некоторые носили фарфоровые украшения (ovules), называемые ими пуре (Фарфор называется Таитянами пурао.); другие имели на груди белую ценовку, которую они называли Туи; иные повязывали вокруг тела длинные нитки, с нанизанными на них кусочками раковин: но все сии бедные украшении, кажется, не означают исключительно никакого достоинства или власти. Я заметил на шее у многих молодых людей шарики из слоновой кости, расположенные ожерельем. Сие украшение, впрочем свойственное более женщинам, столько ценится сими островитянами, что они с беспримерною жадностию добиваются [47] китовых зубов (Они называют их тубуа, а жители островов Товарищества тамбуа. Жители Маркизских островов столько уважают сии зубы, что обладание одним хорошим из оных считают величайшим имением. (Voyage de la Bretonn, de Shilliber, 1813).), коими китоловы производит превосходную мену; дикие, хотя не делают из них ничего, кроме наряда, к которому присоединяют, может быть, суеверные понятия, но предпочитают их тканям и даже железным топорам. Я вынес на палубу бывший у меня один зуб весьма большого кита: в один миг окружило меня множество островитян, издававших крики изумления и удивления: они все на перерыв предлагали мне за этот зуб все, что имели в руках; и когда я отдал его одному из них за две весьма тонкие ценовки, то они показали явное удовольствие и пошли тотчас вверить столь драгоценное сокровище одному старику, бывшему в лодке у корабля. Они дают китоловам множество бананов, таро и кокосовых орехов за каждый зуб: это происходит в следствие тех мнений, которым они следуют в [48] своем исповедании; ибо они считают кита (по сказанному о сем Г. Блоссвилем) морским царем, и думают, что все корабли снаряжаются единственно для собирания его зубов и добывания жира, чтобы намащять людей: они весьма изумились, узнавши, что жир употребляется только на освещение.

Их обыкновенная одежда делается из весьма красивых и тонких ценовок; иногда они опоясываются куркумными листами. Ценовки сии необыкновенной красоты и гораздо превосходнее делаемых Таитянами: они сплетаются из узеньких полос светложелтой соломы, добываемой ими из стебля одной травы. Работа оных продолжительна; ибо плетенка мелка и плотна, отделана со старанием: по краям они убираются фестонами; иногда окрашиваются желтым, а иногда испещряются другими цветами. Их меняют на Европейские ткани или железные орудия.

Ротумайцы, выделывают также из древесной коры ткани, подобные делаемым на островах Сандвичевых и Товарищества; они их красят весьма прочно в краснокаштановый (rouge-marron) цвет, вероятно, таким же способом [49] крашения. Нет сомнения, что из коры хлебного дерева или шелковицы также можно было бы приготовлять ткани; однако же они добывают из них только весьма немного платяной бумаги. Женские передники были из белой ткани, толстые, покрытые нитками; дикие продали нам пару этого разбора. Из волокнистой шелухи кокосового ореха, они делают плетенки, и прочно окрашивают их в черный цвет: мужчины опоясываются ими вместо кушака.

Я заметил, что у некоторых молодых ребят волосы на голове были гладко выбриты, кроме макушки, где они оставались неприкосновенными, и были заплетены длинными косами, подобно как у Китайцев. Один из них был необыкновенной белизны. Это обстоятельство замечательно тем, что можно было бы подумать, не заблудились ли какие нибудь Азиатские мореплаватели в морях юго-восточных?

Невыделанное железо не имело никакой цены в глазах сих островитян; инструменты, хотя уважались, но под конец наших торговых сношений, они менее им доставляли удовольствия, чем толстый голубой стеклярус: они [50] довольно ценили красные Руанские платки, ножи, уды, особливо большие. За несколько удочек, получали мы кокосовые орехи, бананы, таро, сахарный тростник и хлебный плод. Кур они привезли только дюжину; из чего мы заключили, что у них мало птиц водится, хотя и уверяли нас в противном. Свиней мы не видали: на всем острове едва ли их находится с дюжину. Нам сказали, что причиною такового недостатка свиней была великая сушь, погубившая все плодовые дерева; дикие, лишенные обыкновенной своей пищи, были принуждены убить почти всех своих свиней, что однако же не воспрепятствовало голоду уморить до сотни жителей: с того времени свиньи не могут размножиться. Старики говорят еще о бывшем, лет к за сорок, жестоком урагане, который опустошил сей остров: море выступило на берег, разрушило жилища и потопило многих обитателей.

Остров, говорят, весьма плодоносен и изобилует теми же всякого рода съестными припасами, какие находятся на островах Дружества и других, рассеянных в пространстве Тихого Океана. Это богатство плодов и [51] растений споспешествует жизненному довольству сих счастливых островитян, и производит в них беспечность и изнеженность, их отличающие. Кроме поименованных уже плодов, земля у них производит также изобильно ви (vy), или цитерские яблоки, кои они называют также эви (evi: spondias dulcis) жильноплодник (inocarpus edulis), называемый ими ифи (ifi), и проч. Только в редких случаях, от сильных атмосферных переворотов, существование сих диких, на их небольшом острове, может подвергнуться опасности.

Несколько диких пели, но не произвели в нас хорошего мнения о их искустве; они употребляют псаломный (psalmodique) напев подобно другим островитянам, только иногда ускоряя такты: некоторые плясали по голосу. Эта пляска была не иное что, как пантомима из неправильных и странных телодвижении, кои весьма далеки от точности в сем деле Ново-Зеландцев. Говорят, что пляска женщин приятна и благопристойна.

Единственное оружие, которое случилось нам видеть в руках Ротумайцев, была дубина; без всякого затруднения они променивали их все, с собою [52] привезенные. Это оружие, выработанное с довольным старанием, есть палка, длиною от трех до четырех футов (от 1 арш. 6 вершк. до 1 а. 13 в.), из красного весьма твердого дерева, сплющенная и острая на краях поражающего конца, который обделан насечкою. Двое молодых диких показали нам употребление этой дубины: при сем они старались принять на себя воинственный вид: поднявши к верху свои волосы, они ворочали глаза и всячески коверкали черты лица своего. Дубина, в их руках, вертелась во все стороны и в разных направлениях, подобно палке в руках Европейского искусника. Этим примером мы убедились, что народ сей, уединенный в пространстве морей, мало имел случаев употреблять свое оружие и что война редко возмущала глубокое спокойствие, коим он наслаждается. Однако же, мы узнали, что за несколько лет пред сим, сии островитяне отразили нападение неприятеля и прекратили между собою ссору, употреблением оружия.

Самое замечательное и самое существенное украшение сего народа состоит в татуировании, которое называется ими шаш (chache). Тело, от [53] нижнего края груди до начала конин, совершенно покрыто весьма правильным татуированием, которое довольно походит на набедренники старинных рыцарей. Широкая черта, проведенная сзади бедра, разделяет татуированные полосы. Брюхо и поясница покрываются кривыми фестонными линиями, коих чернота приятно отличается от неприкосновенных частей кожи. Грудь и руки получают другую рисовку: сколько прежняя замечательна грубою своею чернотою, столько эта отличается легкостию изображений, представляющих тонкими чертами подобия летучих рыб, цветов и других нежных предметов. Некоторые дикие имели на бедрецах ряды черных точек; а у двоих или троих находились на плечах выпуклые рубцы, род украшения, свойственный, кажется, негрскому Африканскому племени, и сим племенам, рассеянным в великом Океане. Кажется, татуирование столько сродно человеку, в детстве гражданской образованности, что оно служит ему как бы покровом наготы его и одеянием, придающим красоту и приятность.

Климат Ротумы, хотя здоровый, по словам живших на нем Англичан, [54] действует, кажется, на здоровье диких, ибо я видел многих в чахотке. Я заметил двух или трех человек с широкими на бедрецах рубцами, или лучше, гноевыми открытыми вередами; казалось, сии люди совсем не занимались своими широкими ранами, а плясали на палубе, как будто имея здоровые ноги. Я видел одного кривого и одного горбатого, но не приметил никаких следов ни элефантиазиса (род накожной болезни), ни проказы. Кожа у них была вообще гладкая, без всяких повреждении, кроме рубцов и убоин от задевания за кораллы; у некоторых молодых людей скулы были осаднены, как бы после нарывного. Знаками они объяснили нам, что это были следы обжоги, сделанной некоторым родом моксы (Мокса, состав, делаемый Китайцами, как думают, из листов растения Artemisia Chinensis (род полыни): он сжигает кожу. Прим. Перев.), в каких нибудь особенных случаях, или набожных обрядах. Англичане уверяли нас, что дурная болезнь неизвестна на сем счастливом острове. Да сохранит его [55] небо от сего бича, который он не замедлить испытать от своих сообщений с Европейцами!

Вилиям Джон, рассказал нам следующие наблюдения о их врачебном искустве: болезни у них вообще столь же просты, как и их лекарства, хотя им и известны застарелые вереды, грудные болезни и болячки, оканчивающиеся гноевыми ранами на бедрецах. Врачи у них не составляют, кажется, весьма отличного сословия: однакоже один из начальников был царский лекарь. Джон был свидетелем способа, употребленного к излечению Короля от одной внутренней болезни. Призванный врач пришел к больному, который был перенесен из ближнего жилья и положен на спину, на куче ценовок, обнаженный до пояса. Тогда начали натирать его весьма крепко по всему телу маслом; потом перешли к голове, и, натирая виски, казалось, хотели что-то выдавить из оной: после сего переворотили больного на брюхо. Чрез несколько дней он выздоровел.

Раны лечат некоторого рода припаркою, сделанною из коры одного дерева и разных трав, прикрепляя ее [56] листами: действие ее спасительно, и Джон хвалит оную.

Сии островитяне должны быть искусные рыболовы, ибо делают весьма большие сети, слишком сорока футов (слишком 6 сажен) длиною. Один из них, принес нам на корабль двух больших летучих рыб.

Народонаселение острова можно исчислить только на угад, по предположению. Капитан Вильсон полагает оное в 6 или 7,000 душ; по моему мнению, оно только от 3 до 4,000. Джон, в своих известиях, данных им Г. Блоссвилю, полагает сие исчисление гораздо более. По словам его царский округ, или эпипижи (epipigi), содержить 1,500 душ; семь других округов по 1,000 душ каждый: шестнадцать по 600: что все составляет 18,000 душ. Я повторяю, что это число слишком увеличено. Женщины находятся, кажется, в равном числе с мужчинами.

(Окончание в следующей книжке).