УСПЕХИ ХРИСТИАНСТВА МЕЖДУ ДИКАРЯМИ ПОЛИНЕЗИИ. Когда вспомним о жестоком упорстве Китайцев, о равнодушии краснокожих американцев, о глубоком презрении, с каким Индейцы и магометане всегда отвергали наши нравы и обычаи, то надобно признаться, что обращение островитян Тихого Океана в христианскую религию — событие весьма важное. Ни одно еще завоевание не бывало столь совершенно и не стоило так мало усилий. Известно, какие препятствия встречали в высших классах провозвестники христианской религии в первые времена Церкви. Полинезцы, напротив того, начиная от государей до последних подданных, с общего согласия, покинули своих богов с их идолами, и приняли новую веру, которую им проповедывали. Правда, не многие из них в состоянии объяснить удовлетворительным образом самые простые догматы Церкви, но из этого еще не следует, чтобы обращение островитян было только наружное. Они сожгли своих богов, изменили нравы и законы, стали иначе одеваться, отказались от варварских обычаев, и весьма легко привыкают к новой системе, которой их научили. Это уже важный шаг к образованности: больше и требовать нельзя.

Географическое положение этих племен много содействовало усилиям христианских миссионеров. Рассеянные по морю, живя в большом отдалении друг от друга, они не могли иметь того единства чувствований, которое составляет большие государства, и притом состояли в то [2] время под властью различных начальников, которые вели между собою непримиримую войну. Конечно, у жителей этих островов были один язык, одна религия, одни нравы; но все эти острова были населены случайно, и потому жители их не имели ни гордости касты, ни предрассудков породы, которые так сильны между восточными народами; в их преданиях не было систематического характера индейских мифологий. Пределы их хронология простираются до слова «давно уже». По причине этого недавнего происхождения, жрецы их не могли, как китайские бонзы, указывать на времена минувшие и привадят в подтверждение непреложности своей религии свидетельства бесконечного ряда веков; притом они не имели никакого понятия о промышленных искусствах. При виде английских кораблей, их дисциплины и истребительных орудий, дикари были поражены удивлением, и тотчас получила высокое понятие об этих чужеземцах: стоило только поддержать в них такое благоприятное чувство, и это легко было сделать.

Всего труднее было покорить духовному оружию остров Раротуга, лежащий в средине Гервейской группы. Европейские мореходцы никогда еще не бывали на этом острове; между тем жители его имела некоторое понятие о стальных изделиях «Куков»: так называют они Англичан. К ним отправили молодого туземца, по имени Папагу, которого миссионеры недавно обратили в христианскую религию. Как скоро Папага вступил на остров, его окружала толпа народа, и все хотели сорвать с него платье; но это его не испугало: он требовал, чтобы его вели к старому Маскеа, отцу нынешнего начальника. Маскеа, точно так же как и народ, совсем не был расположен покинуть богов своих, и когда миссионер объявил ему, зачем прибыл на остров, Маскеа вместе со жрецами и народом стал грозить ему, и не знал как выразить негодование, произведенное подобным предложением.

Через несколько дней, Типомана, начальник округи, лежащего верстах в осьми от того места, где жил Маскеа, пожелал видеть Папагу. Начальник и народ этого [3] округа укрывались в горах, потому что соседи их притесняли. Несчастных подданных Типомани ежедневно грабили, опустошали ни земли, брали у них жертвы для приношении туземным идолам; когда им надобно было итти на берег моря за рыбою, они всегда отправлялись из гор ночью и возвращались до свету: иначе бы их убили. Папага отправился к Типомане и, показав какие выгоды приобрел бы он обращением в христианскую религию, сильно поколебал ум его. Но между тем старый начальник еще не решался; он боялся, что раздраженные боги ночью его удавят. Папага удвоил свои усилия, убедил своего слушателя в бессилии истуканов, которых они считали своими богами, описал ему положение Таити и Островов Товарищества, где образованность начинала распространяться, и Типомана перестал противиться.

Между тем пример этого начальника имел бы не многих последователей; но в это самое время, пришел английский корабль, на котором были миссионеры с острова Таити, и они привезли с собою топоров, свиней и кож. Подарки были розданы, свиньи истребили на острове всех крыс, и это сильно подействовало на народ. Знатные, и в особенности один из знаменитейших воинов на всем острове, дед Тамотеи, были упорнее и они не принимали подарков и совсем были не расположены переменить религии; но, во время одного празднества в честь богов, начальник, дед Тамотеи, узнал, что одна из его внучек, которую он нежно любил, вдруг сделалась опасно больной Старик завалил алтари богов жертвами, и проводил дни и ночи в молитве Тщетны молитвы! боги, на которых он так надеялся, не помогали ему; болезнь всякий день усиливалась; внучка умерла и, старик, в горе, сжег свои идолы и пронял христианскую религию. С тех пор, знатные и простые, все сделались христианами. Тогда миссионеры решалась построить храм; усеявшись с начальниками, они набрали работников и принялись за дело; работали так усердно, что здание поспело в два месяца. Оно было во сто пятьдесят футов длиною, в шестьдесят шириною; в нем было шесть дверей, окна с переплетом в передней части, решетчатые в [4] задней, а внутри скамейки. В этом храме могло помещаться до трех тысяч человек. Островитяне были поражены изумлением; старые о малые, мужчины и женщины, начальники и простолюдины, из самых отдаленных мест сбегались смотреть это здание. Легкость, с какою ковали раскаленное железо, чрезвычайно их удивляла; то же самое действие произвело и приготовление взвести. Решившись оштукатурить свой храм, миссионеры набрали кораллов, разбили их и начали жечь. Островитяне сначала посматривали на все это с насмешливою улыбкою; но, увидев на другой день, что камень превратился в тонкий и белый порошок, они, в восторге, натерли им себе лица и начали бегать. Храм выштукатурили, и тогда начальников и народ впустили во внутренность его. Дикари подходили ко всем работам, щупали их, осматривали, обнюхивали, скоблили, и не могли понять, как это истолченный коралл превратился в плотную массу, которая крепко пристала к стенам. Письмо удивило их еще более. Один из миссионеров, занимавшихся работою, взял дощечку и написал на ней углем жене своей, чтоб она прислала ему циркули. Он отдал этот кусок дерева одному из начальников, и послал его к себе домой принести, что ему отдадут. Дикарь сначала не хотел было итти, воображая себе, что над ним смеются; однако ж после пошел, и чрезвычайно удивился, когда жена миссионера отдала ему циркуль. «Почем же вы знаете, что мужу вашему нужен циркуль? спросил дикарь. — Это сказала дощечка». Выходя из дому, дикарь поднял эту дощечку над головою, и потом повесил себе на шею.

Варварские обычаи, существовавшие у этих островитян, когда приплыли к ним миссионеры, будут уничтожены искусством. Между прочим у них был обычай, называемый «кукуми анга»: сын, достигнув совершеннолетия, нападал на отца своего, и если тот были слабее, он выгонял его из родного дому и делался хозяином. По другому, не менее варварскому обычаю, который назывался «оанга», при кончине женатого дикаря, родственники брали себе все его имущество, а вдову с сиротами выгоняли из дому. Был еще обычай, не лучше двух первых. Этот [5] обычай, современный существованию полинезского племени, позволял всякому насильственно завладеть чужой землею. Миссионеры всеми силами старались истребить столь варварские обыкновения, но, видя, что скорое уничтожение их могло бы произвести смятение, они решились ожидать счастливейших времен и ограничились одними советами. Но они не стерпели многоженства. Этот обычай был в большой силе, когда миссионеры прибыли на остров; некоторые начальники имели по пяти и по шести жен. Для уничтожения его, миссионеры требовали, чтобы каждый, желающий принять святое крещение, выбрал себе одну жену, а прочих отпустил, дав им на содержание; сам владетель, у которого было три жены, принужден был выбрать одну из трех: он оставил себе младшую, от которой у него был один ребенок, а родную сестру свою, с которою прижил троих детей, и третью жену, мать десятерых детой, принужден был отпустить: последнюю звали Пиваи; муж очень любил ее, и предоставил ей на содержание доходы со двадцати тягол. Когда наступил день разлуки, бедняжка, подождав чтобы муж ушел со двора, взяла свою циновку, инструменты, которыми приготовляла детям платья, и отправилась в изгнание; земляки со слезами ее провожали.

Текст воспроизведен по изданию: Успехи христианства между дикарями Полинезии // Библиотека для чтения, Том 26. 1838

© текст - ??. 1838
© сетевая версия - Thietmar. 2020
© OCR - Иванов А. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Библиотека для чтения. 1838