Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

№ 21

Донесение В.М. Головнина Ж.Б. де Траверсе о плавании шлюпа «Камчатка» из Авачинской губы в Ново-Архангельск и оттуда в Монтерей и порт Румянцева, встречах с местными индейцами и подарке старшине Валениле российского флага

Его императорскаго величества шлюп «Камчатка» при крепости Росс

24 сентября 1818 г.

Ваше высокопревосходительство, милостивый государь!

По двум донесениям моим, отправленным из Петропавловской гавани вашему высокопревосходительству 1, известно, что я пришел в Камчатку 3 мая благополучно, а 15 июня намерен был выдти, к которому числу шлюп и действительно готов был следовать в путь, и 15 июня для сего вышел из гавани в Авачинскую губу, где, однако ж, 4 дни держали нас противные ветры, а иногда штили. Но 19 июня поутру мы вышли в море и направили путь вдоль камчатскаго берега к острову Медному для определения широты онаго, ибо хотя оная и определена капитаном Куком, но, как наш мореплаватель г-н вице-адмирал Сарычев нашол в оной значительную погрешность, то я за нужное почел сей предмет географии здешняго моря подробнее изведать.

21 июня поутру увидели мы Беренгова остров, а скоро после полудни и Медной. Ровный ветр без волнения и порывов, светлая погода и прояснивание солнца позволили нам астрономическими наблюдениями и пеленгами в течение двух дней хорошо определить положение сих островов.

22 июня вечером оставили мы остров Медной и пошли к острову Атте самому западному из Алеутской гряды, которой также не весьма исправно определен, а особливо по долготе. Остров сей увидели мы 24 июня после полудни, хотя могли бы и прежде видеть, когда бы пасмурная погода и туман не мешали, по причине коих мы не прежде могли определить положение сего острова, как после полудни 25-го числа. А потом взял я курс вдоль гряды Алеутских островов по северную оных сторону и по той параллели, по которой никто прежде из известных мореплавателей не шел (параллель 52° 40’). Сим курсом шел я до острова Атхи, которой увидели мы 28 июня вечером, но по причине то туманов, то штилей не могли приближиться к оному до 30-го числа. А тогда, определив его положение, сколько состояние погоды позволяло, в ночь на 1 июля прошли мы между островами Амлею и Сегуамом на южную сторону гряды Алеутских островов и пошли вдоль оной к востоку. Пасмурность и туманы весьма редко позволяли нам видеть берега и делать астрономическия наблюдения, однако ж 4 июля поутру увидели мы Тумагинские острова 2 и имели случай астрономическими наблюдениями увериться, что они на карте г-на вице-адмирала Сарычева положены верно. 5-го числа после полудни увидели мы Евдокейские острова. Подошли мы к Евдокейским островам и определили их положение, а 6-го числа поутру и 7-го числа видели и находились подле острова, названнаго Ванкувером Чириковым островом, а на карте г-на вице-адмирала Сарычева Укамоком, но различно обоими положенном. Мы нашли, что это один и тот же остров, определение наше очень сходствует с определением Ванкувера, о чем подробно изъяснено в моем журнале. Того же 7 июля после полудни увидели мы остров Ситхунок и Тугидок, к которым подошли не прежде вечера, а на другой день, имея ясную погоду, определили положение их очень хорошо и пошли в Павловскую гавань острова Кадьяка, где находится местопребывание правителя онаго.

В гавань сию вошли мы в 4 часа пополудни 9 июля благополучно. Шлюп и экипаж весь были в хорошем состоянии, я не имел нужды более здесь оставаться, как сколько было нужно для поверки хранометров, для описания залива и гавани и для разсмотрения поступков компанейских служителей к жителям 3. Все сие я кончил в 11 дней и 20 июля со шлюпом в совершенной исправности и с здоровым экипажем отправился в путь прямо в Ново-Архангельск, главное место всех заселений [46] Российско-Американской компании. Прежде я имел намерение идти из Кадьяка к северу для удостоверения о существовании некоторых островов, которые будто бы лейтенант Синд 4 видел. Но как я в Кадьяке узнал достоверно, что лейтенант Коцебу в тех же водах плавал, да и нынешний главной правитель компанейских колоний флота капитан-лейтенант Гагемейстер отправил на щет его сиятельства графа Николая Петровича Румянцева експедицию в те места 5, да и сего лета готовил послать туда судно, то для меня было бы совершенно лишнее дело идти туда же с большим судном и экипажем, коих содержание стоят казне значительнаго иждивения. А так как американские берега от Кадьяка до Ново-Архангельска в разныя времена и в разных частях совершенно изследованы Куком, Лаперузом, Ванкувером и многими другими менее значительными, но имевшими астрономические способы для определения положении мест мореплавателями, то на сей конец я и пошел прямо к вышеупомянутому порту, котораго достиг в 4 часа пополудни 28 июля. На сем переходе лишились мы матроза 1 статьи Евдокима Маркова, почти во весь поход внутреннею болью и слабостию томившагося; причиною смерти его по анатомии тела нашлось сгниение печени и части сердца.

В Ново-Архангельском порте пробыли мы 21 день для отдачи компанейскаго грузу, для изследования поступков промышленных и для запасения дров и воды, а 19 августа при штиле помощию завозов вышли из гавани между островами на простор и в ночь при сделавшемся попутном ветре пошли в путь. Как из Кадьяка, так и из Ново-Архангельска, я донесений вашему высокопревосходительству не отправил, потому что нынешний год компанейские суда в Охотск не пойдут уже, ибо одно ушло прежде нашего прибытия, а потому и донесение мое пришло бы в Петербург гораздо позже, по крайней мере полугодом, нежели как я надеюсь туда придти.

От Ново-Архангельска направил я путь мой к компанейскому селению, Славяноросс названному и находящемуся на берегу Новаго Альбиона в широте 38° 33’ N, куда и прибыл 3 сентября. Но как место сие совершенно открытое, то я пробыл у онаго несколько часов под парусами и, взяв свежих съестных припасов, отправился к порту Монтерей, где, как я известился здесь, находился капитан-лейтенант Гагемейстер, главной правитель компанейских колоний, с которым я имел нужду говорить о состоянии Компании в здешней стране.

В Монтерей пришел я 7 сентября, встретив г-на Гагемейстера у самаго входа, которой со мною туда и воротился. Ишпанской губернатор принял нас весьма хорошо. Капитан-лейтенант Гагемейстер между прочими делами известил меня, что претензии ишпанцов, будто бы наша Американская компания заняла места в Новом Альбионе, им принадлежащие, несправедливы, потому что в них живут независимые индейцы, которые не терпят ишпанцов и ведут с ними вечную войну, а напротив того, привязаны к руским и просят наших поселиться между ими и снабжать их европейскими вещами, и что в сем месте никогда ишпанских селений не бывало и даже ишпанцы и понятия о положении здешних мест не имеют, а потому г-н Гагемейстер и просил меня идти в порт Румянцова, так названной Компаниею, на иностранных же картах называемой заливом Бодегою, которой лежит в широте 38° 18’ с тем, чтоб я сам во всем им сказанном уверился для донесения правительству. Полагая предмет здесь немалой важности, я решился туда зайти, почему, отправясь из Монтерей 18 сентября, прибыл 21-го того же месяца в порт Румянцова, где Компания имеет могазийн и судно, здесь построенное. Тут пробыл я двое суток и имел свидание с независимыми индейцами, которые все объявили чрез переводчиков из алеут, между ими живших, что земля сия их, ишпанцы никогда у них не бывали и не селились, и что власти их они нимало не признают и всегда убивают, когда встретят к северу от залива Св. Франциско, которой почитают последнею ишпанскою границею с сей стороны, а руских они просят между ими поселиться, ибо они с ними честно обходятся и не хватают их в рабство. В заключение старшина их по имени Валенила просил у меня рускаго флага, которой мог бы он поднимать по приходе руских судов в знак, что руских он щитает [47] своими друзьями. Он был у меня на шлюпе и опять повторил ту же прозьбу, которую я и исполнил, одарив его разными вещами, ему полезными, так же, как и других из его соотчичей.

24 сентября поутру отправился я из порта Румянцова и иду к крепости Росс, котороя теперь (в 10 часов утра 24 сентября) у нас в виду, с тем, чтобы оставить там мои депеши для отправления оных при первом случае в Петербург, а отдав оные, пойду прямо к Сандвичевым островам, оттуда в Маниллу и потом в Европу. До сего числа шлюп и экипаж онаго (за исключением умершаго матроза Маркова, о коем выше упомянуто) находятся благополучно и в самом лучшем состоянии, о чем вашему высокопревосходительству честь имею донести.

Имею честь быть с глубочайшим высокопочитанием и совершенною преданностию вашего высокопревосходительства, милостивый государь, всепокорнейший слуга

Василий Головнин, флота капитан 2 ранга.

P.S. 24 сентября с полудни прежде, нежели я успел отправить сие донесение, сделался крепкой ветр от NW, которой не токмо что не позволил гребным судам ехать на берег, но и приближиться к берегу не допустил. Ветр сей продолжался почти двое суток и удалил нас на такое разстояние от берега, что мы не прежде могли подойти к оному при заливе Бодеге, как вечером 26 сентября, куда я и готовлюсь отправить сейчас мои депеши с бывшими у меня алеутами. По сие время шлюп и команда обстоят благополучно, о чем вашему высокопревосходительству честь имею донести.

Флота капитан 2 ранга и кавалер Головнин.

Помета: Получено 8 декабря 1819-го 6.

РГАВМФ, ф. 166, оп. 1, д. 2537а, л. 121-124. Подлинник.


Комментарии

1. См.: РГАВМФ, ф. 166, оп. 1, д. 2537а, л. 38-40, 45-46.

2. Так в документе, правильно – Шумагинские о-ва.

3. См. док. № 8, 9.

4. См. док. № 9.

5. См. док. № 13, 17.

6. Подпись неразборчива.