ПУТЕШЕСТВИЕ ВОКРУГ СВЕТА ФЛОТА КАПИТАНА В. М. ГОЛОВНИНА.

Плавание от Сандвичевых островов до острова Гуахана. Пребывание на оном, с замечаниями об островах Марианских. Плавание до Маниллы и пребывание в сем порте.

_____________________

По отбытии с острова Атуая, в ночь на 31 число октября, правили мы на SSW, имея из NO четверти весьма хороший пасад, который нередко превращался в крепкий ветер. Погода большею частию была ясная, и мы, пользуясь этим ветром, невстретив ничего примечательного, достигли 4-го ноября широты 13 1/2 в долготе 172° и стали править к западу по направлению к Марианским островам. Идучи сею параллелью, мы имели почти всегда крепкий пасад; погода стояла довольно прохладная, и иногда шел дождь. Но 16 числа в широте, [112] 13 10/2, долготе 204 10/2, день был весьма жаркий, и после того, на переходе нашем между тропиками, жар сделался до того несносен, что я за нужное почел прибавить для питья воды по 5 чарок на человека.

Ноября 19. В полдень находились мы, по весьма хорошим наблюдениям, в широте 13° 55', долготе 212° 10'. От места таким образом определенного, по карте Арросмита, остров Гуахан, к которому мы шли, отстоял от нас прямо на запад во 128 милях; по чему ночью мы имели весьма мало парусов; мне показались признаки земли, и мы бросили лот, но 180 саженями дна недосталн, по чему и пошли далее; в 6 часу также не могли достать дна лотлинем такой же длины, а по рассвете приметили, что не токмо никакой земли, но и признаков оной не было. Ровный насад позволил нам нести все паруса и иметь хороший ход; погода стояла ясная; в полдень, по наблюдениям, широта наша была 13° 19', долгота по хронометрам 214° 12'. От сего места по вышеупомянутой карте остров Гуахан должен находиться в 15 милях; но мы его не видали. Лунные наши наблюдения вчера были хороши. Из сего я и заключил, что Арросмит положил сей остров по каким-либо неточным наблюдениям, и, начав сравнивать положение оного с новейшими таблицами, действительно [113] нашел догадку мою справедливою; ибо в таблицах Нория (Norie), напечатанных в 1816 году, залива Уматы, находящегося на западной сторон Гуахана, долгота показана 144° 19' 45' О; прибавив к сему с карты разность долготы в ширин острова (18'), будет долгота восточной стороны около 144° 51' 45''; на карт же Арросмита положена она в долгот 145° 36', то есть, на 50 миль восточнее. Ошибка сия скоро подтвердилась, ибо в 3 часу по полудни — когда по карте должно было находиться подле самого острова — мы только с верху мачт едва могли его видеть; к вечеру открылся он нам и со шканец. Ночь была тихая, но мрачная; по утру небо выяснело, но тучи лежали по горизонту; при слабом ветре из Юго-Восточной четверти, мы едва подавались вперед, правя к южному концу острова. В полдень мы успели взять высоты солнца для определения долготы по хронометрам и полуденную высоту для широты; первая была 214° 56' 18'', а последняя 15° 16' 20''; склонение компаса 4° 10' W. В полдень северовосточный мыс Гуахана был от нас по компасу на NW 2 10/2, а юговосточный на SW 79 10/10. До сего последнего расстояние было не более 10 или 12 миль, а по тому широта оного 13° 14' 50''; на карте же Арросмита положен он в широт 13° 00'. После полудня небо покрылось тучами, и во 2 [114] часу, при ветре от NO, пошел проливной дождь. Хотя остров находился от нас в 6 или 8 милях; однако по причине сильного дождя он скрылся от нас, как будто в тумане. В исходе 5 часа дождь прекратился, облака начали исчезать, и берега острова открылись вместе с маленьким островком, находящимся при юго-западной стороне Гуахана, который положен на карте Арросмита под именем Vuvazano. Жители называют его Кокосовым островом. В 5 часа по полудни увидели мы две лодки, к нам шедшие, из которых одна приближилась прежде, и впереди нас поворотила в сторону; но чему я велел убрать лишние паруса и махать ей белым флагом, привязанным к шесту; на сей сигнал лодка тот-час подъехала к нам. — На ней были три нагие Индейца и один Мулат в Европейском платье; он взошел на шлюп, и мы с трудом могли узнать от него о местоположении залива Уматы, где находится губернатор; между тем он не говорил о причине своего приезда, а должно полагать, что их послали разведать, какое было наше судно. Я дал ему об нас записочку к губернатору; он тотчас отправился к приближавшейся уже к нам десятивесельной шлюпке, и, подъехав к ней, сказал несколько слов; тогда лодки и шлюпки под парусами и на веслах пустились к [115] берегу, а мы пошли своим курсом, и плыли всю ночь подл берегов.

На рассвет открылся нам к О высочайший, ровный, утесистый, выдавшийся полуостровом мыс; на самой высот оного мы усмотрели Испанский флаг, а подле мыса двухмачтовое судно; из сего мы и заключили, что это залив Умата, к которому мы лавировали. Вскоре приехал к нам Испанец, и уведомил, что он доставляет на приходящие сюда корабли съестные припасы. Около полудни мы пошли к самому заливу. Испанец брался привести шлюп в настоящее якорное место; но я не решился поручить ему такое дело, а послал с ним к губернатору офицера, просить настоящего лоцмана и Англичанина для переводу. Во 2 часу приехал к нам вчерашний Испанец, лоцман и Англичанин, по имени Джонсон 1, служащий в Испанской службе прапорщиком. От переводчика мы узнали, что это не залив Умата, но Каидеро. Узнав нашу ошибку, мы тотчас пустились под всеми парусами к заливу Умате. В 6 часов вечера пришли мы в сей залив и поставили шлюп на два якоря. Залив Умата с западной стороны совершенно открыт; но как ветры от запада и юго-запада дуют [116] только в течение сентября, октября и ноября месяцев, то в прочее время года стоять на якоре безопасно.

Подходя еще к заливу, я послал с Джонсоном к губернатору мичмана, барона Врангеля, объявить: кто мы, за чем пришли, и просить позволения запастись водою и съестными припасами.

На другой день рано по утру барон Врангель и Джонсон возвратились на шлюп. Первому губернатор объявил, что припасы будут доставлены, а воду мы сами можем брать близ селения, и что на салют нам будут отвечать таким же числом выстрелов. Мы салютовали крепости семью выстрелами, и получили такое же число. Джонсон привез от губернатора в подарок экипажу несколько пудов мяса и плодов и пригласил нас, от его имени, к обеду; притом сказал, что по здешнему обыкновению, губернатор просит меня, как капитана военного корабля, приехать на его шлюпке; и что он извиняется в том, что вчера они меня обманули: причина тому та, что уже два года они никаких известий из Маниллы не получают, ни одно Испанское судно сюда не приходило, и что виденная в Калдеро шкуна три месяца тому назад пришла из Маниллы с уведомлением, что Инсургентский фрегат Аржентина, под начальством Француза [117] Бушара 2, имел намерение сделать нападение на сей остров, и как они думали, что шлюп наш фрегат Бушара, то и скрывали настоящее дело; но теперь, когда узнали, кто мы, обман сделался не нужен.

В 11-ть часов утра , приехала губернаторская шлюпка 3, на которой я и несколько офицеров отправились на берег. Губернатор со всеми своими чиновниками принял нас очень ласково, и извинялся, что недостаток места не [118] позволяет ему сделать для нас того, чего он желал. — Между тем подали завтрак и сигарки. Потом пошли смотреть здешнее селение, которое так бедно населено, что и селением едва ли может назваться. В 4 часу мы обедали: стол не соответствовал бедности места, ибо состоял из множества прекрасных блюд, и вино было очень хорошо. С нами обедал капитан, прибывшей из Маниллы шкуны. — Он служил лейтенантом в экспедиции Маисепины. Во время бытности его в Манилле, бриг Рюрик, принадлежащий его сиятельству графу П. П. Румянцеву, там находился, потом простояв 5 дней у сего острова, пошел в Маниллу. В 6 часов мы возвратились на шлюп. — В отсутствие наше приезжали с берегу лодки с зеленью, плодами, курами и поросятами.

24 ноября завтракал на шлюпе губернатор с некоторыми чиновниками и капитаном шкуны. Губернатор просил меня к себе обедать, но так как мне нужно было сделать астрономические наблюдения, то я отказался, а некоторые офицеры к нему поехали. — Губернатор просил меня взять его депеши в Маниллу, и я охотно на сие согласился. — Вечером привезли нам от губернатора свиней, кур, зелень и другие припасы; нужное количество воды мы уже взяли, и совсем были готовы идти в путь. [119]

В следующий день, в 9 часов утра, я поехал к губернатору благодарить его за ласковый прием и расплатиться за доставленные к нам припасы; но он никакой платы за них взять не согласился, уверяя, что он обязан был сие сделать, будучи уверен, что поступил согласно с волею своего государя. — Это заставило меня подарить ему некоторые вещи, в которых он, по словам Джонсона, имел надобность, и, оставив ему нужные лекарства, в первом часу возвратился на шлюп. В 5 часов губернатор привез свои депеши, и, пробыв полчаса с нами, распрощался, а мы тотчас пошли в путь.

Острова Марианские или Ладронские.

Марианская или Ладронская Купа состоит из двенадцати островов, и занимает место на земном шаре в северной широте между 13 и 20 градусами; а в долготе восточной от Гренвича 146°. Все они почти на одном меридиане. Главнейшие из них суть: Гуахан, Таниан, столь много, хотя и без причины, прославленный в путешествии лорда Ансона, Сайпан, Саригуан, Гугуан, Пагон и Григан; прочие же малы и незначительны. Острова сии, при занятии их Испанцами, были многолюдны; но насильственное обращение жителей в Христианскую веру [120] и покушение истребить коренные их обычаи, с коими неохотно могли расстаться, дали повод язычникам к сопротивлению. От сего произошли войны, в которых многие из жителей погибли; многие же удалились к югу на соседственные острова, известные под именем Каролинских, куда власть Испанцев недостигла. По уверению последнего Испанского путешественника, Малеспины, в 1792 году на обитаемых островах сен гряды (ибо большая часть из них необитаема) число жителей простиралось до 40 тысяч; что подтвердил и губернатор.

Остров Гуахан есть главный из всей гряды как по величине своей, так и по изобилию, народонаселению и по местопребыванию губернатора. Резиденция губернаторская находится на западной стороне острова и называется городом Св. Игнатия Аганского 4, при котором нет ни гавани, ниже рейда, способного для судов, и потому губернатор имеет домы при двух пристанях, куда он приезжает в случае прихода кораблей. Пристани сии называются: порт Св. Лудовика Апры 5 и рейд Умата; оба они находятся на западном берегу [121] острова. Первый довольно хорошо защищает от ветров с моря, но вход в него узок и сопряжен с некоторою опасностию: недавно разбило при входе фрегат Филиппинской компании, на коем было полмилиона пиастров; потом достали оные кроме 1800 пиастров. Для обороны порта находятся две или три крепостцы, из коих Санта-Круц и Рота весьма выгодно расположены. Рейд же Умата совершенно открыт, но грунт и глубина на оном для якорного стояния весьма хороши, и он с декабря по июнь совершенно безопасен; ибо тогда постоянно дует пасад или мусон от северовостока, то есть, прямо с берега.

Более якорных мест остров не имеет, будучи окружен отвсюду рифами, так как и все острова этой купы.

Длина острова Гуахана (по направлению от северовостока к югозападу) семь, а ширина около трех Испанских миль.

Климат здешний не столь жарок, как бы по Географическому положению острова ожидать надлежало. Причиною сему северовосточные ветры, всегда свежодующие, и частые дожди, прохлаждающие воздух; но если здешний климат не так смертоносен, как на островах Западной Индии, то для многих жителей бывает пагубен, причиняя часто простудные горячки [122] и другие болезни, которые, по незнанию способов пользоваться, бывают смертельны.

Остров сей имеет хорошие земли и много воды. До занятия его Испанцами, он производил в большом количестве сарачинское пшено, маис хлебный плод, корень ям, бананы и кокосы. Сии четыре последние растения составляли главную пищу жителей. Испанцы развели здесь лимоны, апельсины, ананасы, арбузы, дыни, виноград и табак 6.

Из четвероногих животных жители имели только свиней, диких оленей и коз, крыс и летучих белок 7; ныне же разведены бараны, козы, собаки, лошади, а рогатого скота считается до 50 тысяч, и большею частию на острове Тиниане, на котором постоянных жителей нет, а находится чиновник и с ним несколько человек, которые бьют дикий скот, сушат и солят мясо, и оно после развозится по всем островам, где есть жители.

Из домашних птиц разведены Испанцами индейки, гуси, утки, только не в большем количестве; куры же и прежде были, а теперь их множество, и жители имеют о них [123] великое попечение, потому что будучи страстными охотниками до петушьих драк, продают дорогою ценою сильных и рослых петухов на суда, идущие в Маниллу. Диких птиц и морских, свойственных тропическому климату, чрезвычайно много.

Рыба у берегов ловится не в изобилии, и большею частию грубая морская; но есть один особый род рыбы, называемый батате: длиною она не много менее полуаршина, тонка и кругловата.

Острова сии, вероятно, содержат в себе и металлы; но Испанцы не разработывают их.

Лесу строевого на островах много; но он бесполезен, ибо здесь ни чего из дерева не делают, кроме небольшого числа гребных судов; домы же казенные и значущих людей построены каменные; простой народ живет в хижинах, из тонких столбов составленных, у коих плетни служат вместо полу и стен, а трава прикрывает их.

Все жители Марианских островов исповедуют Католическую веру, и все они здешние уроженцы, кроме губернатора, да еще двух или трех офицеров. Все здешние чиновники назначаются в должности и производятся в чины по выбору губернаторскому. Здешние священники также из уроженцев островов сих, только воспитывают их в Манилле. [124] Странная и неслыханная вещь в Католических колониях, что на всех Марианских островах нет ни одного монастыря.

Острова сии, будучи весьма изобильны съестными припасами, бедны во всех других отношениях. Они не только не приносят никакой пользы Испанской короне, но еще она терпит от них небольшой убыток. Губернатор получает жалованья по 3 1/2 пиастра в день, что составит в год около 6,400 рублей, да отпускается ему на содержание чиновников и гарнизона 20 тысяч пиастров (100 тысяч рублей). Сию сумму присылают ему товарами, кои жители покупают у него по ценам, им самим назначенным 8, от чего большая половина оной остается у него в руках; и как расходы его не могут быть значительны, то губернатор, так сказать, за ссылку сюда, и скуку, здесь им переносимую, хорошо награждается. Но многие здешние жители хотя и родились здесь, скучают, а особливо из рабочего народа. Множество из них неотступно просились в нашу службу, и один молодой, хороший [125] человек, хотел даже оставить жену и двоих детей. Они знали, что мы идем в Маниллу, и просились с тем, чтоб там убежать.

Доходов королю никаких с островов не собирается; даже табачный откуп, почти во всех Испанских владениях принадлежащий королю, здесь не существует, и всякий, кто возращает табак, поступает с ним как хочет; посему здешние жители ходят почти беспрестанно с сигаркою в зубах. Меня уверяли, что многие из них, даже бедные, выкуривают по 30 сигарок в день.

Марианские острова ни с кем никакой торговли не производят. Из Маниллы присылают сюда в год одно небольшое судно, с вещами нужными для жителей, да и то не всякое лето. Иностранные же суда в несколько лет однажды здесь появляются за пресною водою и съестнымии припасами, и тогда у жителей праздник; ибо они получают за произведения свои хорошую плату вещами или деньгами. Губернатор, который ничего не продает, но дарит съестные припасы, также рад этим гостям, ибо всякий мореходец должен отдарить его какими-нибудь Европейскими вещами, в коих здесь недостаток. Испанцы удерживают за собою Марианские острова единственно для того, чтобы не занял их другой народ, который мог бы быть весьма опасным соседом [126] богатым их владениям на Филиппинских островах. Недавно общество корабельщиков северо-Американской республики, торгующих на северо-западном берегу сей матерой земли, за-теяло-было основать колонию на самом северном острову Марианской гряды, называемом Григан, с намерением, иметь на переходе из Америки в Кантон пристанище, где бы могли они даром получать съестные припасы, вместо того, что на Сандвичевых островах должны платить за оные. На сей конец перевезли они с сих последних островов на Григан несколько семейств Сандвичан, под управлением двух или трех матросов. Испанцы долго не знали о существовании сей колонии; но когда получено в Манилле об ней сведение, то генерал-губернатор велел всех колонистов забрать, поселить на Гуахане и употреблять к делу по способности; там и нашли мы десятка два бедных Сандвичан. Состояние их было бы сносно, если б росла здесь тара, из которой они делают род жидкого кисловатого теста, составляющего любимое их кушанье. Когда они увидели у меня посаженную в кадках тару, то пришли в неизъяснимый восторг; в ту ж минуту приступили ко мне с просьбами, чтоб я отдал им ее посадить на берегу, и, недождавшись моего согласия, вздумали-было тащить ее на лодку. [127]

В заключение замечу, что Испанцы и Сандвичевским островам дают имя Каролинских, равно как и тем, коп к югу от Марианских (las Carolina), и Сандвичан называют Каролинцами (Carolino).

Остров Св. Елены.

Остров Св. Елены (длиною около 35, шириною от 10 до 15 верст,) есть вершина высокой горы, со дна морского на неизмеримой глубине поднимающейся. Мы увидели его в расстоянии 70 верст. Обгорелые камни и лава, из коих остров отчасти состоит, неоспоримо свидетельствуют, что он есть произведение сильных землетрясений, и что земли, окружавшие его, низвергнуты. Доселе сей лоскут земли, был известен по уединенному своему положению. Находясь один посреди обширного Океана, в расстоянии от Африканского берега в двух и от Американского в трех тысячах верст, он служил местом роздыха для утомленных мореходцев: ныне же обращен в тюрьму для нарушителя всемирного спокойствия. Остров сей почти весь покрыт горами, кроме одной долины, находящейся от города и пристани в 10 верстах, и называемой Англичанами Лонгвуд (Langwood). На ней построен дом Бонапарта. Прочие разлоги [128] между горами хотя, жители и называют долинами (Walley), однако их приличнее именовать ущелиями.

Город Св. Иакова (James Town), который один только есть на всем острове, стоит на северозападной стороне оного на берегу моря, в так называемой Церковной долине, которая находится между двумя высокими горами, возвышающимися почти перпендикулярно; расстояние между горами не более полуверсты. Равнина, где стоит город, от моря внутрь острова возвышается постепенно на большое расстояние; потом вдруг начинаются крутые горы, по которым нет другого способа ездить, как верхом, и то по тропинкам, с великим трудом проложенным. Другого экипажа здешние жители не видали. Даже дамы на бал ездят верхами. С гор нередко скатываются камни и причиняют вред жителям.

Домы (которых здесь не много, ибо весь город состоит из одной улицы) все каменные и построены по обыкновенному Английскому образцу; только окна гораздо более, нежели какие делаются в Англии. Сия разность, и то, что все домы выкрашены желтою краскою, придают городу приятность и красоту. Отличных зданий здесь нет: одна церковь во всем городе самой простой работы. Губернаторский дом, [129] который называют здесь замком, есть не иное что, как обыкновенный большой дом.

Земля на острове плодородна; здесь родится почти всякая огородная зелень. Недавно компания вздумала разводить на горах строевой лес, а особливо сосну и ель, и говорят, что предприятие сие обещает полный успех. Хлеба жители вовсе не сеют, за неимением обширных полей, и почитают выгодным получать муку из Англии. У них есть скотоводство, но оного недостаточно для приходящих сюда кораблей, и потому всякую живность привозят с мыса Доброй Надежды. Съестные припасы здесь продаются чрезвычайно дорого; на пример: утка на наши деньги стоить 8 рублей, курица 6, индейка 20 и 25, фунт говядины 1 рубль 50 коп., мешок картофелю (2 1/2 четверика) 16 руб., баран весьма худой 30 руб., яиц дюжина 6 руб., пшеничный хлеб фунта в 1 1/2 90 коп. — По сему можно судить и о других вещах.

Берега острова Св. Елены состоят из высочайших каменных утесов и столь приглубы, что для кораблей неприступны, кроме одной северо-западной стороны, где версты на две от города есть хорошая глубина и дно для якорного стояния. Место сие называется рейдом Св. Елены. Хотя оно совсем открыто с Океана, однако как здесь вечно дует один пасадный [130] юго-восточный ветр, т. е. прямо с берега, то для стояния совершенно безопасно. Сия сторона острова хорошо укреплена. Поперег долины против города, на морском берегу от одной горы до другой, поставлен сплошной ряд укреплений, перед которыми вырыт глубокий ров, и на отлогостях подле моря везде поделаны баттареи. Равным образом и на вершинах гор есть укрепления, кои командуют берегом и городом. Вход в город с берега чрез одни ворота и подъемный мост чрез ров. Все сии укрепления снабжены орудиями самого большого калибра. — Для овладения сим местом нужны не малозначущие силы.

Число жителей на острове простирается до 5-х тысяч человек, как мне сказывал один из членов здешнего Совета: они состоят из чиновников и разных лиц, служащих в Ост-Индской компании, владетелей домов и поселян; впрочем мастеровых и ремесленников здесь вовсе нет. Работы по нагружению и выгрузке судов исправляют солдаты, получая за то условленную плату. Человек, который не может выписывать платья и обуви из Англии, и носить всегда нового, должен посылать кафтан или сапоги для починки в казарму к солдату или на корабль к матросу.

Здесь находится многочисленный гарнизон из королевских и компанейских войск. Все [131] они состоят на содержании компании, потому что они оберегают ее крепости. Она дает офицерам двойное жалованье против того, которое они получают в Англии; но как морские силы компания считает для охранения острова ненужными, то и не принимает их на свой счет, ибо оные находятся здесь для караула Бонапарта, до которого см нет дела.

Остров Св. Елены уже довольно известен и так хорошо описан, что всякая подробность о нем, в отношении к естественному и гражданскому его состоянию, была бы лишнею, и потому некоторые замечания о нем я поместил, как бы введение к тому, что я хочу сказать о заключенном на нем знаменитом пленнике.

Бонапарте, вознесшись на верх славы, познакомил с собою Европу так, что и утратив свое величие, оставил приятным для каждого известие о его заключении. — Я опишу только то, что имел случай узнать от самовидцев, и чего сам был свидетелем. — Осторожность и строгость, с каковыми Англичане караулят Банапарта, ясно показывают, что он имеет еще сильную партию, старающуюся о его освобождении; ибо ему самому, при самой обыкновенной страже, уйти нет возможности. На рейде всегда находится несколько военных судов и по обе стороны острова беспрестанно [132] крейсируют корветы, и опрашивают каждое судно идущее на рейд. Английские военные корабли и принадлежащие Ост-Индской компании прямо идут на показанное место 9; все же прочие суда должны объявить дозорному судну причину своего прибытия и дожидаться позволения губернатора; что делается посредством многих сигнальных постов, по всему берегу поставленных. Все же иностранные корабли и Английские торговые суда могут только приставать здесь в случае важных повреждений; им отводят на рейде место, отдаленное от Английских и Ост-Индских кораблей, и не позволяют никому съезжать на берег, а по исправлении тотчас отправляют их в море. Мне позволили простоять у острова двое суток и быть на берегу по уважению того, что там находится наш коммисар, граф Бальмен, определенный к Бонапарту, а вечером и меня отвезли на гребном судне. Дозорными судами командуют лейтенанты; они во всю ночь разъезжают по рейду, опрашивают каждое судно, нет ли с него на берегу шлюпок, и наблюдают, чтоб на всех кораблях шлюпки были [133] подняты, и чтоб с Серега никто не ездил на суда. Для опоздания дается пароль, который они объявляют военным судам, и если шлюпка не знает пароля, то оную тотчас берут под караул. Паролей каждый вечер отдается три: сухопутный военный, морской военный и гражданский; с первым можно идти на береговые посты и баттареи, со вторым ехать на рейд и с рейда в крепость, а с третьим можно беспрепятственно ходить мимо караулов. Такая осторожность поставляет великую преграду для Бонапарта освободиться даже и с помощию измены. — Сверх сего Англичане содержат на остров Вознесения гарнизон и одно военное судно, и посылали отъискивать некоторые острова, означенные на старинных картах недалеко от острова Св. Елены, хотя существование их крайне сомнительно. Сие они делали, опасаясь, чтоб предприимчивость Бонапарта и его приверженцев не нашла средств, помощию оных, освободить его из заключения.

Теперь скажу о попечениях, прилагаемых на сухом пути относительно Бонапарта.

От города до дому Бонапарта есть одна только дорога или тропинка, лежащая на 10 верст. На сем пространств каждую ночь ставятся 3 поста офицерских, 3 поста унтер-офицерских и 15 часовых, кроме Драгунских патрулей. На возвышенностях, окружающих долину [134] Лонгвуд, всегда находится несколько постов и 30 часовых. Караульные офицеры, посредством зрительных трубок, видят в лице каждого, кто входит и выходит из дома Бонапартова. В сумерки часовые начинают по немногу приближаться к дому, как к центру круга с обвода его; каждый из них должен видеть ближних к нему двоих по обеим сторонам. Маневры сии так производят, что при наступлении темноты, все 30 часовых окружают дом, будучи в пяти шагах от окон; при рассвете они начинают отступать, и с дневным светом находятся опять на возвышенностях.

Без позволения губернатора никто не может не только видеть Бонапарта, но даже и ехать в долину Лонгвуд: мне даже не позволено было с первого на горе поста взглянуть в зрительную трубу на столь примечательное место. Известию, что с прибытия Бонапарта на остров, ему было позволено ездить верхом по долине в виду часовых без конвоя, потом в сопровождении Английского офицера и драгунов. Он этим огорчился, жаловался на притеснения, на малость дома и на дурное содержание. Ныне Английское правительство увеличило его содержание более нежели вдвое. Дом для него велено построить новый, гораздо обширнее прежнего; ему позволено ездить по всему острову, [135] куда он пожелает, только в сопровождении офицера с конвоем; по он уже несколько месяцев не выезжал, а играет дома на биллиард, или перевертывает в книгах листы и витает то, что обратит на себя его внимание; часто по нескольку часов сряду ходит по комнате и свищет; иногда заставляет камердинера читать, а сам слушает, или диктует ему свою историю. В последний раз видели его на балконе в белом, фланелевом халате, в красных туфлях и с красною шалью на голов; в одной рук у него был кий, а в другой зрительная трубка; 25 марта принимал он члена Мадрасского совета, Рикетса, возвращавшегося из Индии в Англию; но это потому что он племянник лорда Ливерпуля, и Бонапарту хотелось при нем разбранить Английское правление; что он и сделал. Г. Рикетс сказывал, что Бонапарте несколько недель не бреется, и повидимому хочет носить бороду.

Бонапарте весьма недоволен тем, что его держат на острове Св. Елены, находя климат чрезвычайно нездоровым, и беспрестанно жалуется, что он болен. Но не климат причиною его болезни; ибо он болен духом, в чем согласен и здешний главный медик, который, на вопрос губернатора, как лучше пособить Бонапарту в его болезни, отвечал: «Я не знаю другого средства к его излечению [136] кроме того, чтоб отвезти его в Европу и дать ему двести тысяч войска в команду.» Он часто говорит о сражениях, и даже воспоминает о деле при Ватерлоо; но о походе своем и пребывании в России никто не слыхал от него ни слова.

Из Французов при Бонапарте остались только Бертран и Монтолон с семействами, и камердинер. Повар у него Китаец, нанятый из здешних жителей 10. Надобно заметить, как осторожно поступают Англичане в отправлении свиты его в Европу. Если кто захочет оставить остров, того тотчас отсылают на мыс Доброй Надежды, где он должен дожидаться позволения Английского правительства, и когда оное последует, то он едет прямо с мыса в Европу.

Англичане не позволяют ни кому видеть Бонапарта , потому что он почитает себя незаконно захваченным и не признает ни каких коммисаров, а хочет охотно их видеть у себя как частных людей; но частным людям губернатор не в праве позволить посещать его.

Невзирая на строгое наблюдение за поступками Бонапарта, он находит случай тайно [137] отсылать письма в Европу, ибо всякое письмо от Бонапарта и к нему велено прочитывать губернатору. Говорят, будто многие из здешних жителей преданы Бонапарту, и недавно отправили в Англию одного пехотного офицера и лекаря, по случаю важного в пользу его заговора.

Пребывание Бонапарта на остров Св. Елены большей части здешних жителей весьма не нравится, а особливо офицерам здешнего гарнизона и эскадры, которые должны издерживать много денег и без всякого удовольствия; сверх того караулы и проч., во время которых малейшая ошибка может иметь весьма неприятные для них последствия, крайне наскучили. Хозяева домов прежде получали много доходу, отдавая домы свои в наем капитанам и пассажирам с приходивших сюда кораблей; ныне же одни владетели огородов много получают: ибо для Бонапартова стола покупают припасов большое количество, и не жалеют платить денег, только бы все было самое лучшее.

ГОЛОВИН.


Комментарии

1. Испанцы его величают Don Jose Johnson.

2. Этот Француз за несколько времени до приходу нашего к Сандвичевым островам был там и ушел, как он объявил, в Калифорнию, с намерением, чтоб там уничтожить королевское правление и восстановить республиканское. Бушар был полковником в службе Бонапарта, бежал из Франции и от нужды сделался мореходцем, вступи в службу Буенос-Айрских Инсургентов. Американцы на острове Ваагу мне сказывали, что экипаж его состоял из людей всех нации и самых распутных, которые едва ли не взбунтуются и не убьют его. Дисциплины у него никакой нет, и надлежащим образом преступников не наказывают, а бьет он их сам плетью, имея в другой руке пистолет.

3. Самой простой работы, не крашеная и вся перемаранная; весла на мочалках; но подушки, зонтик и занавесы сделаны из богатой шелковой материи малинового цвета с золотым позументом. Гребцы одеты в синие из бумажной материи брюки и фуфайки; на голове синие колпаки с красным околом, похожие на наши прежние солдатские фуражные шапки; напереди серебряный Испанский герб. — Когда мы поехали от шлюпа, то подняли на шлюпке шелковый Испанской Флаг и вымпел; таким образом нас привезли назад.

4. Аганья есть имя, коим жители называют ту часть острова, где находится город.

5. Якорное место в сем порте называется Калдера (Caldera, котел).

6. Странно, что здесь не было тыкв до нашего прихода; я дал губернатору для семян 10 самых лучших тыкв, полученных мною на Сандвичевых островах.

7. На белку видом и величиною похожее животное, только с крыльями, как у летучих мышей.

8. Приезжавшие к нам жители сказывали, что за исподнее платье по колена из самой простой бумажной материи берут с них по 3 и по 4 пиастра. За широкий нож длиною вершков в 10, — коим они исправляют все свои сельские работы, он же служит и вместо оружия — должны они платить по 4 пиастра.

9. Экипаж Ост-Индских кораблей обязан присягою не только не способствовать побегу Банапарта, но даже и писем к нему не доставлять и от него не брать.

10. На острове находится 400 Китайцев, в службе компании, и в услугах у частных людей.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие вокруг света капитана В. М. Головнина // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 16. № 62. 1839

© текст - ??. 1839
© сетевая версия - Тhietmar. 2018
©
OCR - Андреев-Попович И. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001
© ЖЧВВУЗ. 1839