СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ГОЛОВНИН В. М.

ПУТЕШЕСТВИЕ ВОКРУГ СВЕТА

СОВЕРШЕННОЕ НА ВОЕННОМ ШЛЮПЕ "КАМЧАТКА"

В 1817, 1818 И 1819 ГОДАХ

ФЛОТА КАПИТАНОМ ГОЛОВНИНЫМ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Плавание от Манилы до острова Св. Елены с замечаниями об оном

Пятница, 17

В осьмом часу вечера 17 генваря мы вышли из залива и стали править к WSW, ибо намерение мое было прийти на вид острова Пуло-Цапата, от коего держать к острову Пуло-Аор и выйти из Китайского моря Гаспарским и Зондским проливами. [270]

Суббота, 18

На другой день утром увидели мы впереди американское судно «Кадмус» (капитан Чот), которое вышло из Манилы несколькими часами прежде нас, и когда мы с ним поравнялись, то капитан оного просил меня позволить ему держаться за шлюпом, доколе не пройдет Гаспарского пролива, где всегда бывает множество малейских разбойников, весьма опасных для купеческих судов. На сие я охотно согласился, потому что судно его шло почти так же хорошо, как и наше.

Воскресенье, 19

Первые сутки мы шли при умеренном восточном ветре, но вечером сего числа ветр отшел к северу и, утвердясь на сем румбе, дул довольно крепко, так, как почти всегда муссоны в здешнем море дуют; погода же стояла иногда ясная, но чаще облачная, а нередко и дождь шел. Мы шли своим надлежащим путем очень скоро. 19 числа волнение несколько увеличилось, тогда в шлюпе показалась течь по 2 дюйма в час; оная, вероятно, произошла от рассохшейся обшивки выше ватерлинии, ибо коль скоро пазы замазали, то и течь прекратилась. В полдень широта наша по наблюдению была 12°51', долгота по хронометрам 113°07'. От сего места мы стали править на WSW; курс сей вел нас на 30 миль к северу от Пуло-Цапата. Я полагал, что сильное течение к SSW, которое было замечено здесь разными мореплавателями (Капитан Кинг нашел течение здесь к SSW 42 мили в сутки. В одном русском сочинении издатель, ссылаясь на него, сделал важную ошибку, крайне опасную для наших мореплавателей, не знающих иностранных языков, ибо вместо «течение к SSW» он напечатал «от SSW». Сия ошибка может причинить большую погрешность в счислении и быть пагубна в таком преисполненном опасностями море, каково Китайское), приблизит нас к сему острову, бывшему от нас в 280 милях, и что мы его на другой день к вечеру, идучи большим ходом, увидим.

Вторник, 21.

В ночь на 21 число северный ветр дул сильно при облачной и часто пасмурной погоде. Мы несли одни зарифленные марсели, чтоб дать способ нашему спутнику держаться за нами; он за всем сим, неся все возможные паруса, едва не отставал от нас. Поутру в 6 часов мы стали править на SW 1/2 W и держали сим курсом до полудня, а в полдень, определив свое место обсервациею (в широте 11°08', долготе 110°24 1/2'), мы увидели, что течение слабо на нас действовало, ибо подало к S только на 1 1/2 мили и к востоку на 11 миль, и что острова Пуло-Цапата мы не могли увидеть засветло, а потому спустились на SWtS к островам Тимаону и Пуло-Аору. С полудня ветр от северо-востока стал крепчать и к ночи сделался весьма крепкий. Большим волнением вышибло в боковой галерее раму, [271]

и в мою каюту попало много воды, почему и вставили в некоторые окна щиты. В ночь мы несли одни зарифленные марсели, но спутнику нашему было слишком тяжело за нами держаться, и утром 22 числа он пропал у нас из виду, а потому мы и поставили более парусов. В 8 часов утра мы находились подле самой банки Middleburg, положенной на некоторых картах в 60 милях к S от Пуло-Цапаты и на которую я нарочно держал, чтоб миновать ее, ибо на новой Гарсборовой карте ее в сем месте не означено, а он принимает ее за одну и ту же мель с Госсардовым рифом; впрочем, точно ли это так или нет, только банки Мидельбург в 60 милях к югу от Цапаты не найдено, следовательно, самое лучшее средство для избежания ее было править прямо на нее.

Среда, 22

22 числа весьма крепкий муссон от северо-востока дул во весь день, большею частью при облачном небе, а к вечеру и пасмурно было, однако же в ясные промежутки обсервациями мы успели определить полуденную широту (8°08') и долготу (108°27'). Около 6 часов вечера видели мы вдали много морских птиц, и одна береговая птичка летала около шлюпа. В сие время мы находились в широте 7°31', долготе 252°04'; тогда ближайшая к нам из известных земель был остров Пуло-Кондор, находившийся от нас к северо-востоку во 100 милях, да еще сомнительная банка наравне с водою, которую некоторые полагают в 111 милях прямо к северу от острова Северного Натуна; по сему ее положению оная находилась от нас почти на юг в 48 милях. Параллель ее мы прошли скоро после полуночи с 22 на 23 число в расстоянии от нее 44 миль. В сию ночь ветр стал дуть умереннее и волнение сделалось тише.

Четверг, 23. Пятница, 24

На рассвете 23 числа увидели мы судно со сломанною бизань-мачтою, шедшее с нами одним курсом, но скоро потеряли его из виду. Сего дня муссон дул свежий NO, только гораздо умереннее вчерашнего, и погода была не столь облачна: солнце во весь день светило сквозь весьма тонкие облака. В полдень по обсервации и хронометрам мы находились в широте 5°36'16", долготе 253°54'29". Ночью при лунном свете мы плыли под всеми парусами, держа прямо к островку Тимаону, который прошли после полудни 24 числа, но Пуло-Аора мрачность видеть не позволила.

Воскресенье, 26

Генваря 26-го на рассвете прошли мы экватор, а в 8 часу утра увидели с мачт впереди три лодки с косыми парусами, шедшие к востоку. Оные должны быть дозоры малейских разбойников ¹⁰⁵, сообщающие известия главному стану о приближающихся к проливу судах. Это были довольно большие высокие суда, могущие вместить в себя около ста [272] человек экипажа; они имели по три мачты с большими, так называемыми латинскими парусами. Коль скоро мы к ним приблизились, они подняли флаги: у задних двух были они синие, а у передней — синий с белыми вверху и внизу каймами, вероятно, сей флаг их атамана. Величина нашего шлюпа удержала разбойников от нападения (Многие небольшие, слабовооруженные купеческие суда сделались жертвою сих варваров: экипаж предан смерти, ибо сии элодеи пленных по большей части убивают, а оставшихся в живых продают в рабство. Ныне малейские разбойники так размножились, что купеческие суда здесь плавают с большою опасностью).

В 11 часу увидели с салингу остров Тоти на SWtS, который по английской карте Ост-Индских островов долженствовал находиться от нас на S; причину сему мы скоро нашли, ибо на сей карте он положен 13 минутами восточнее настоящей долготы, в которой он лежит (105°35 от Гринвича или 111°52’ от Кадикса) на испанской карте, изданной директором Гидрографического департамента в Мадриде контр-адмиралом Эспиносою. В 11 часов мы стали держать прямо к вышеупомянутому острову, вечером его миновали и пошли к северной оконечности острова Банки, который нам скоро показался.

Понедельник, 27. Вторник, 28

Во всю ночь на 27 число мы шли под малыми парусами вдоль восточного берега сего острова к югу, меряя глубину чрез каждые два часа, дабы избежать опасных мелей, по сю сторону острова находящихся. По рассвете мы находились милях в 10-ти к востоку от мыса Рия; тогда пошли прямо к восточной оконечности острова Банки под всеми парусами по глубине 12, 13, 14 и 15 сажен. В 10 часу увидели остров Гаспар. Ровный ветр от северо-запада при светлой погоде ускорял наше плавание и делал оное весьма приятным (Берега острова Банки весьма разнообразны: весь остров состоит из низменностей, холмов, ровных возвышений и даже довольно высоких гор, перемешанных между собою без всякого порядка, так что и в небольшом расстоянии от берега возвышенности его кажутся многими отдельными островами). В первом же часу после полудни, когда мы подходили к острову, названному англичанами Древесным, а французами Каменным кораблем (Англичане называют сей остров Tree-island, потому что сколь он ни мал, но на нем растут деревья. Г-н Флиорье сие имя переменил на другое — Rocher Navire — по сходству с судном под парусами, утверждая, что когда деревья сломятся, то и название английское будет неприлично. Капитан Крузенштерн перемену сию находит основательною (см. его путешествия, том 2, стр. 417), но оба они упустили из виду, что сии же самые деревья дают острову вид корабля под парусами, а коль скоро оных не будет, то островок сей станет казаться большим камнем), скопившиеся над берегами тучи двинулись от северо-запада с сильным ветром [273] и дождем, который как бы туманом покрыл окрестности; один лишь помянутый островок был виден; но как он и узкий проход между островом Средним и берегом острова Банки хорошо определены, то, опасаясь, что пасмурность может продолжиться во весь день, мы привели сей островок на NW 4° и потом спустились в проход, взяв все предосторожности, которые вскоре сделались ненужными, ибо тучи рассеялись и наступила светлая погода, открывшая нам все берега. Итак, мы при весьма свежем ветре от WNW засветло миновали все опасности, прошед Гаспарским проливом в один день и ни разу не останавливаясь на якорь. Ночью держали мы к Зондскому проливу при ветре от северо-запада, который скоро после захождения солнца утих и во всю ночь дул весьма умеренно. К югу над островом Суматрою блистала ужасная молния; грозные тучи медленно поднимались, и удары грома делались сильнее и продолжительнее; молния начинала бить в море ближе к нам, а пред рассветом тучи висели над нашими головами и молния, сопровождаемая жестоким громом, заставила меня вызвать команду наверх и приготовиться к пожару. В начале 6-го часа при сиянии молнии увидели мы впереди судно, которое поутру оказалось малейским, шедшим, по-видимому, в Батавию. Скоро по восхождении солнца буря утихла, но проливной дождь продолжался до 11-го часу. К полудню показалось солнце, и мы определили широту 4°17', долготу по счислению 253°30'. Мы тогда держали на SW к берегу Суматры, чтоб, увидев оный, спуститься к островам, называемым Двумя Братьями, от коих начинается Зондский пролив.

Среда, 29

29 числа в 6 часу утра миновали острова Двух Братьев, оставя их к востоку. Пройдя оные, мы стали править к проливу, отделяющему остров Средний от берегов Суматры. В 11 часу утра прошли мы так называемый Северный остров; тогда ветр стал утихать и скоро сделался так тих, что мы шли очень мало по лагу, но попутное течение скоро несло нас вдоль пролива, за коим с мачт мы видели в море струи на воде, показывавшие нам, что там дул весьма свежий ветр. Мы полагали оный от NW, но в первом часу пополудни узнали свою ошибку, ибо, когда мы находились в самом выходе из пролива между островом Длинным и Камнем Быстрины, тогда ветр вдруг сделался от с которым мы при пособии благоприятного течения стали лавировать к острову Каракатоа ¹⁰⁶. Намерение мое было на ночь в случае тишины стать подле его на якорь, но как в 5 часу ветр из юго-западной четверти очень усилился, то я решился ночью лавировать между вышепомянутым островом и островом Принца. [274]

Пятница, 31

Обошед сей западный край Зондского пролива, мы стали править к SSW, чтоб скорее достигнуть полосы пассатных ветров. По рассвете, в 6 часов, видели в пасмурности часть Принцева острова и западный мыс Явы. Переход наш Китайским морем и проливами был весьма удачен и счастлив, ибо от Манилы до выхода из Зондского пролива мы плыли только 13 дней, в проливах ни разу не становились на якорь и экипаж был совершенно здоров.

Индийский океан. Февраль. Понедельник, 3. Среда, 5

Февраля 3 числа встретили мы настоящий юго-восточный пассат в широте 11 1/2°±, долготе 256 1/2°±, который, однако ж, при разных переменах ветра и погоды изменялся до 5 числа (В широте 13°22', долготе 259 1/2°), а тогда принял он настоящий свой вид и стал дуть весьма крепко от StO.

Вторник, 11

До 11 февраля мы не встретили ничего примечательного, а сего дня в широте 18°56', долготе 278°56' видели носящееся по морю дерево; оно имело свежую кору и сучья и показывало, что оно недавно в воде, но так как ближняя от нас земля на ветре была Новая Голландия ¹⁰⁷ и острова Амстердам и Павел, отстоявшие от нас весьма далеко, чтоб дерево могло быть перенесено волнами, не потеряв коры, то и вероятно, что вблизи есть какая-нибудь земля, избежавшая от поисков мореплавателей.

Четверг, 13

Февраля 13-го (в широте 21°±, долготе 286°±) случилось очень необыкновенное явление: когда высота солнца была около 60°, мы видели весьма ясно близ зенита большую звезду и по вычислению нашли, что это была Венера. Прежде я не думал, чтоб среди дня и при такой большой высоте солнца можно было видеть какую-либо звезду или планету; и в следующие два дни она также показывалась. В ночь на 15 число выпала довольно большая роса, хотя ближайшая к нам земля (маленький остров Родриг) тогда отстояла от нас в расстоянии около 350 миль и находилась под ветром; я и прежде много раз заметил, что роса не есть признак близости земли, как то некоторые полагают.

Понедельник, 24

В полночь на 24 февраля мы находились между так называемою Голландскою мелью и местом, где английский корабль «Бельеке» достал глубину (На карте Арросмита Голландская мель, названная им сомнительною, положена в широте 31°45' S, в долготе 43°00’ O, а «Бельеке» достал глубину 80 и 130 сажен в широте 28°45', долготе 43°50'); мы бросили лот, но 200 сажен дна не достали.

Вторник, 25

Февраля 25 числа мы имели первый западный ветр со вступления нашего в Индийский океан; это было в широте 31°±, долготе 320°±; после того продолжалось несколько [275] времени безветрие, потом переменные ветры с северной стороны, а 27 числа около полудня наступила жестокая буря, от которой произошло сильное волнение. В полдень по наблюдениям мы находились в широте 32°43', в долготе по хронометрам 324°08'. Пред захождением солнца буря начала смягчаться. После оной ветры дули переменные то тихо, то умеренно при разных погодах.

Март. Воскресенье, 2

Марта 2-го прошли мы Санкт-петербургский меридиан в широте 34°±, совершив путешествие кругом света, а потому в счете времени последовала у нас с живущими в Европе разность в 24 часах. Для поправления сего нынешний день (воскресенье) надлежало бы считать понедельником и 3 марта, но я не хотел воскресный день исключить из счета и следующий день (понедельник, 3 числа) письменным приказом по команде велел именовать вторником, 4 марта, и так вести счет по порядку.

Среда, 5

5 марта показались признаки бури: штормовые петрели, от запада пошла зыбь, и барометр предсказывал оную, опустившись с 30,04 до 29,9 дюйма.

Четверг, 6. Пятница, 7. Южный Атлантический океан

Утром 6 числа настал свирепый шторм, дувший ужасными, вихрю подобными порывами с дождем и градом. Буря сия с одинаковою жестокостью свирепствовала во весь день. В сие время случилось забавное происшествие: находящийся у нас с острова Воагу сандвичанин, доселе не видавший льду и граду и не имевший об них никакого понятия, вообразил, что каменья валятся с неба, и тотчас градины начал собирать в платок, объясняя нам, что хочет показать их своим соотечественникам. Когда они таяли, то он, полагая, что это происходит от мокроты, начал их вытирать; нельзя вообразить его удивления, когда он увидел, что мнимые камни не иное что, как затвердевшая вода. 7 числа буря смягчилась. 10 марта мы увидели и прошли мыс Доброй Надежды и стали от него править к острову Св. Елены, чтоб там запастись водою.

Суббота, 15. Воскресенье, 16. Среда, 19. Четверг, 20. Остров Св. Елены

Попутные ветры скоро довели нас до настоящего пассата, который мы встретили 15 марта в широте 24 1/2°±, долготе 355°±, и на другой день прошли тропик, но погода была нетропическая: холод не соответствовал климату. Теплую приятную погоду мы встретили 19 марта, достигнув широты 18° и долготы 4° (Марта 17-го мы прошли Гринвический меридиан, совершив 360° счету нашей долготы, а потому с того дня начали оную считать снова к западу), а по рассвете 20 числа открылся нам остров Св. Елены в расстоянии более 50 миль. Погода была совершенно ясная, и мы с помощью свежего пассата шли очень скоро. Недалеко от острова встретил нас [276] английский военный шлюп, капитан коего сделал сигнал в крепость и в ответ получил разрешение позволить нам идти на рейд. На рейде встретил нас лейтенант с адмиральского корабля (74-пушечный корабль «Conqueror»; контр-адмирал Plampin) и объявил, что мы можем стать на якорь у западного мыса залива и что воду нам привезут всю в продолжение ночи. В 5 часов вечера стали мы в назначенном месте на якорь. Едва успели мы положить якорь, как тотчас привезли к нам воды 12 1/2 тонн — половину количества, нам нужного, а другую обещали доставить на рассвете следующего утра. Между тем приезжали ко мне с брандвахтенного судна капитан, а с адмиральского корабля — лейтенант официально объявить, что по нынешнему уложению острова ночью на берег никто не может съезжать, но что завтрашнего утра я могу быть на берегу и видеть губернатора (Sir Hudson Lowe, армии генерал-майор), адмирала и нашего комиссара (Его императорского величества флигель-адъютант граф Бальмеи) при Наполеоне. Сии господа рассказали мне много кое-чего любопытного касательно знаменитого их пленника: достойное замечания будет помещено в своем месте. Ночью ездила беспрестанно по рейду дозорная шлюпка, спрашивала, нет ли с судов кого на берегу, и наблюдала, подняты ли шлюпки.

Пятница, 21. Суббота, 22

Утром 21 числа ездил я на берег. На пристани встретил меня пехотный офицер, а потом капитан адмиральского корабля; он проводил меня к нашему комиссару, который в продолжение трех лет никого из русских не видел и был очень доволен моим посещением. Губернатор и адмирал не приезжали в город из своих сельских домов; первый извинялся делами, что отправляет почту, а другой — болезнью. Мне же по уложению острова нельзя было ехать за город, но мне позволили осмотреть город и пробыть в нем до ночи. Около полуночи возвратился я на шлюп и нашел, что англичане доставили нам все нужное количество воды. На другой день посетили шлюп наш и французский (Генерал-майор маркиз Монтеню) комиссары, капитан адмиральского корабля, первый член Ост-Индского совета и три или четыре морских капитана с здешних военных судов. Они осмотрели собранные в путешествии редкости, завтракали у меня и распростились. В осьмом часу вечера отправились мы в путь, взяв место отшествия с самого рейда. В бытность нашу здесь ветр из-за гор от пассата дул тихо и легкими порывами, погода же стояла облачная. [277]

Остров Св. Елены

Остров Св. Елены (длиною около 35 верст, шириною от 10 до 15) есть вершина высокой горы, со дна морского на неизмеримой глубине поднимающейся. Мы увидели его в расстоянии 70 верст. Обгорелые камни и лава, из коих остров отчасти состоит, неоспоримо свидетельствуют, что он есть произведение сильных землетрясений и что земли, окружавшие его, низвергнуты. Доселе сей лоскут земли был известен по уединенному своему положению. Находясь один посреди обширного океана в расстоянии от африканского берега в двух и от американского в трех тысячах верстах (Он лежит в 15°55' южной широты и 5°43' западной долготы от Гринвича), он служит местом роздыха для утомленных мореходцев; ныне же обращен в тюрьму для необыкновенного человека. Остров сей почти весь покрыт горами, кроме одной долины, находящейся от города и пристани в 10 верстах и называемой англичанами Лонгвуд (Longwood); на ней построен дом Наполеона. Прочие разлоги между горами хотя жители и называют долинами (Valley), но их приличнее именовать ущельями.

Город Св. Иакова (James Town), который один только есть на всем острове, стоит на северо-западной стороне оного, на берегу моря, в так называемой Церковной долине, которая находится между двумя высокими горами, возвышающимися почти перпендикулярно; расстояние между горами — не более полуверсты. Равнина, где стоит город, от моря внутрь острова возвышается постепенно на небольшое расстояние, потом вдруг начинаются крутые горы, по которым нет другого способа ездить, как верхом, и то по тропинкам, с великим трудом проложенным; другого экипажа здешние жители не видали, даже дамы на бал ездят верхами. С гор нередко скатываются камни и причиняют вред жителям; за несколько дней до нашего прихода на одной из батарей двух солдат убило, скатившимися с горы камнями.

Домы, которых здесь немного, ибо весь город состоит из одной улицы, все каменные и построены по обыкновенному английскому образцу, только окна гораздо более, нежели какие делаются в Англии. Сия разность и то, что все домы выкрашены белою или желтою краскою, придают городу приятность и красоту, чего английские города не имеют. Отличных зданий здесь нет; одна церковь во всем городе самой простой работы; губернаторский дом, который называют здесь замком, есть не иное что, как обыкновенный [278] большой дом. Земля на острове плодородна: здесь родится в изобилии почти всякая огородная зелень и множество плодов. Недавно компания вздумала разводить на горах строевой лес, а особливо сосну и ель, и говорят, что предприятие сие обещает полный успех. Хлеба жители вовсе не сеют за неимением обширных полей и почитают выгодным получать муку из Англии. У них есть рогатый скот, овцы, свиньи, также и дворовые птицы: куры, утки, гуси и индейки, но недостаточно для приходящих сюда кораблей, и потому всякую живность привозят с мыса Доброй Надежды, а также и овес для лошадей. Нынешний год даже сено и солому оттуда привозили, потому что весьма большие жары пожгли почти всю траву на острове. Хотя от мыса Доброй Надежды до острова Св. Елены обыкновенный переход совершается в 12 или 15 дней, а мы пришли и в 10, но перевоз живого скота нелегок и недешево стоит, а потому все съестные припасы да и другие вещи здесь продаются очень дорого, например: утка на наши деньги стоит 8 рублей, курица — 6, индейка — 20 и 25, фунт говядины — 1 рубль 50 копеек, мешок картофеля (2 1/2 четверика) — 16 рублей, фунт луку — 75 копеек, баран весьма худой — 30 рублей, яиц дюжина — 6 рублей, пшеничный хлеб фунта в полтора — 90 копеек. По сему можно судить и о других вещах.

Берега острова Св. Елены состоят из высоких каменных утесов и столь приглубы, что для кораблей неприступны, кроме одной северо-западной стороны, где версты на две от города есть хорошая глубина и дно для якорного стояния. Место сие называется рейдом Св. Елены. Хотя оно совсем открыто с океана, но как здесь вечно дует один пассатный юго-восточный ветр, то есть прямо с берега, то для стояния совершенно безопасно. Сия сторона острова хорошо укреплена. Поперек долины против города на морском берегу от одной горы до другой поставлен сплошной ряд укреплений, перед которыми вырыт глубокий ров, и на отлогостях подле моря везде поделаны батареи. Равным образом и на вершинах гор есть укрепления, кои командуют берегом и городом. Вход в город с берега чрез одни ворота и подъемный мост чрез ров. Все сии укрепления снабжены орудиями самого большого калибра. Для овладения сим местом нужны немалозначащие силы.

Число жителей на острове простирается до 3 тысяч человек, как мне сказывал один из членов здешнего совета. Они состоят из чиновников и разных лиц, служащих Ост-Индской компании ¹⁰⁸, из владетелей домов и поселян; впрочем, мастеровых и ремесленников здесь вовсе нет. Работы по нагружению и выгрузке судов исправляют [279] солдаты, получая за то условленную плату. Человек, который не может выписывать платья и обуви из Англии и носить всегда нового, должен посылать кафтан или сапоги для починки в казарму к солдату или на корабль к матросу.

Здесь находится многочисленный гарнизон из королевских и компанейских войск. Все они состоят на содержании компании, потому что они сберегают ее крепости. Она дает офицерам двойное жалованье против того, которое они получают в Англии; но как морские силы компания считает для охранения острова ненужными, то и не принимает их на свой счет, а потому они получают от правительства только обыкновенное содержание и присылаются сюда на три года. Даже адмирала, командующего ими, который также и главнокомандующий на станции мыса Доброй Надежды, компания не признает нужным для ее службы и дом ему дает только из одолжения, а не по обязанности, ибо морские силы находятся здесь единственно для караула Наполеона, до которого ей дела нет. Остров Св. Елены уже довольно известен и так хорошо описан, что всякая подробность о нем в отношении к естественному и гражданскому его состоянию была бы лишнею, и потому краткие замечания об нем я поместил как введение к тому, что я хочу сказать о заключенном на нем знаменитом пленнике.

Наполеон, вознесшись на верх славы, познакомил с собою Европу, так что и, утратив свое величие, оставил приятным для каждого известие о его заключении. Я опишу только то, что имел случай узнать от самовидцев и чего сам был свидетелем. Осторожность и строгость, с каковыми англичане караулят Наполеона, явно показывают, что он имеет еще сильную партию, старающуюся о его освобождении, ибо ему самому при самой обыкновенной страже уйти нет возможности. На рейде всегда находится несколько военных судов, в числе коих один линейный корабль для адмирала, и по обе стороны острова беспрестанно крейсируют корветты и опрашивают каждое судно, идущее на рейд. Английские военные корабли и принадлежащие Ост-Индской компании прямо идут на показанное место, потому что экипажи их обязаны присягою не только не способствовать побегу Наполеона, но даже и писем к нему не доставлять и от него не брать. Все же прочие суда должны объявлять дозорному судну причину своего прибытия и дожидаться позволения губернатора, что делается посредством сигнальных постов, по всему берегу поставленных. Иностранные корабли и английские торговые суда могут только приставать здесь в случае важных повреждений или недостатка пресной воды и съестных припасов. Если [280] достаточная причина объявлена будет, то позволение тотчас дается идти судну на рейд, где встречает его офицер с адмиральского корабля, отводит на якорь в самое отдаленное место рейда и объявляет капитану, чтоб он отнюдь гребных судов не посылал на берег; за исполнением сего строго наблюдает стоящая в том месте военная брандвахта. Едва успеет пришедшее судно положить якорь, как тотчас начинают оное починивать, если нужно, или доставлять воду и жизненные потребности, когда имеет в них надобность, делают счет и чрез несколько часов отправляют в море. Мне позволили простоять у острова двое суток и быть на берегу по уважению того, что там находится наш комиссар, определенный к Наполеону. Впрочем, я только один мог съехать и вечером уже на своей шлюпке не позволили мне возвратиться, но отвезли на одном из дозорных гребных судов, а мою шлюпку при самом захождении солнца отослали на шлюп, не позволив во весь день ни одному человеку из нее даже ступить на берег, кроме бывшего тогда со мною гардемарина Лутковского. От захождения до восхождения солнца никакое гребное судно не может быть на берегу, даже и с английских военных кораблей, кроме дозорного, стоящего у берега на случай надобности. Дозорными судами командуют лейтенанты; они во всю ночь разъезжают по рейду, опрашивают каждое судно, нет ли с него на берегу шлюпок, и наблюдают, чтоб на всех кораблях гребные суда были подняты и чтоб с берега никто не ездил на рейд. Для опознания дается пароль, который они объявляют военным судам при проезде оных и при встрече друг с другом, и если шлюпка не знает пароля, то оную тотчас берут под караул. Паролей каждый вечер отдается три: сухопутный военный, морской военный и гражданский; с первым можно идти на береговые посты и батареи, со вторым ехать на рейд и с рейда в крепость, а с третьим можно беспрепятственно ходить в городе мимо караулов. Такая осторожность поставляет великую преграду для Наполеона освободиться даже и с помощью измены; но чтоб он не отважился пуститься на лодке к необитаемому острову Вознесения, где приверженцы его могли бы его дожидаться, то англичане тотчас заняли сей пустой, голый, каменный остров и держат там одно военное судно и гарнизон, которому даже пресную воду доставляют с острова Св. Елены. Сверх сего, посылали они отыскивать некоторые острова, означенные на старинных картах недалеко от острова Св. Елены, хотя существование их крайне сомнительно. Все сие показывает, что английское правительство хорошо знает человека, с кем дело имеет. В разговоре с одним английским морским офицером я сказал, что [281] осторожности, принимаемые англичанами в рассуждении Наполеона, мне кажутся слишком строгими и во многих отношениях ненужными, на сие он мне отвечал, что он думает иначе, ибо Наполеон проворен на эти дела, и что даже теперь при всех строгостях они боятся, чтоб он их как-нибудь не обманул. Теперь скажу о попечениях, прилагаемых на сухом пути относительно Наполеона.

От города до его дома есть одна только дорога или тропинка, лежащая на 10 1/2 верст. На сем пространстве каждую ночь ставятся три поста офицерских, три поста унтер-офицерских и 15 часовых кроме конных патрулей. На высокостях, окружающих долину Лонгвуд, всегда находятся несколько постов и 30 часовых. Караульные офицеры посредством зрительных труб видят в лицо каждого, кто входит и выходит из дома Наполеона. В сумерки часовые начинают понемногу приближаться к дому, как к центру круга с обвода его; каждый из них должен видеть ближних к нему двоих по обеим сторонам. Движение сие они так производят, что при наступлении темноты все 30 часовых окружают дом, будучи в пяти шагах от окон. При рассвете они начинают отступать и с дневным светом находятся опять на возвышенностях.

Без позволения губернатора никто не может не только видеть Наполеона, но даже и ехать в долину Лонгвуд. Мне не позволено было доехать до первого поста, на горе находящегося, откуда я хотел только взглянуть в зрительную трубку на толь примечательное место. Известно, что с прибытия Наполеона на остров ему было позволено ездить верхом по долине в виду часовых без конвоя, а несколько далее — в сопровождении английского офицера и конвоя. Он этим огорчился, жаловался на притеснения, на малость дома и на дурное содержание. Ныне английское правительство увеличило его содержание более нежели вдвое. Дом для него велено построить новый, гораздо обширнее прежнего, и уже лес для сего из Англии привезен. Ему позволено ездить по всему острову, куда он пожелает, только в сопровождении офицера с конвоем. Но он уже несколько месяцев не выезжал, а играет дома на биллиарде или перевертывает в книгах листы и читает то, что обратит на себя его внимание, часто по нескольку часов сряду ходит по комнате и свищет, иногда заставляет камердинера читать, а сам слушает или диктует ему свою историю. В последний раз видели его на балконе в белом фланелевом халате, в красных туфлях и с красною шалью на голове; в одной руке у него был кий, а в другой зрительная трубка. 22 марта принимал он члена Мадрасского совета Рикетса, возвращавшегося из Индии в Англию, но это потому, что [282] он племянник лорда Ливерпуля, одного из министров, а Наполеону хотелось при нем побранить английское правление, что он и сделал. Г-н Рикетс сказывал, что Наполеон несколько недель не бреется и, по-видимому, хочет носить бороду.

Наполеон весьма недоволен, что его держат на острове Св. Елены, находя климат чрезвычайно нездоровым, и беспрестанно жалуется, что он болен. Многие англичане сами говорят, что он точно болен, и приписывают болезнь его нездоровому климату острова, ибо у них здесь весьма много умирает солдат и матросов (На нынешнем адмиральском корабле («Conqueror») в первый год прибытия его к острову более ста человек лишились жизни от болезни, климату свойственной. Из рекрутов также много умирают, несмотря еще на то что здесь продажа крепких или спиртуозных напитков всякого рода вовсе запрещена). Другие же, напротив, утверждают, что климат действует на солдат и матросов потому, что они часто принуждены бывают по нескольку часов сряду ночью и в худую погоду работать и спать на открытом воздухе, по дороговизне употребляют дурную пищу, да и сами вообще о сохранении своего здоровья не пекутся. Но причины сии не могут иметь влияния на здоровье Наполеона, и что он болен не телом, а духом, в чем согласен и здешний главный медик, который на вопрос губернатора, как лучше пособить Наполеону в его болезни, отвечал: «Я не знаю другого средства к его излечению, кроме того, чтоб отвезти его в Европу и дать ему 200 тысяч войск в команду». Адмирала Кокборна, который привез Наполеона на сей остров и несколько времени исправлял на оном должность губернатора, он очень уважал, часто приглашал к себе и по нескольку часов проводил с ним в разговорах. Кокборну однажды сказал он, что ему надлежало бы умереть в Москве. Он часто говорит о своих сражениях и даже вспоминает о деле при Ватерлоо, но о походе в Россию никто не слыхал от него ни слова. С нынешним губернатором и адмиралом он поссорился, и они к нему не ездят. Первого из них при одном случае разбранил он до того, что губернатор потерял терпение, надел шляпу и, сказав ему: «Я не за тем сюда прислан, чтоб вы меня бранили», вышел; с того времени они уже не видались.

Из французов при Наполеоне остались только Бертран и Монтолон с семействами и камердинер. Повар у него китаец, нанятый из здешних жителей (На острове находится около 400 китайцев в службе компании и в услугах у частных людей). Надобно заметить, как осторожно поступают англичане в отправлении свиты его в Европу: если кто захочет оставить остров, того тотчас [283] отсылают на мыс Доброй Надежды, где он должен дожидаться позволения английского правительства, и когда оное последует, то он едет прямо с мыса в Европу.

Я ласкал себя надеждою, что увижу Наполеона, но по прибытии к острову Св. Елены скоро узнал невозможность иметь эту честь. Граф Бальмен уверен был, что он непременно принял бы меня, если б только англичане на это согласились, но губернатор даже и за город не позволил мне выехать, в чем его и винить нельзя, ибо он поступает по предписанию своего правительства. Впрочем, англичане обходились со мною весьма учтиво, в строгостях же караула беспрестанно извинялись тем, что остров Св. Елены я должен теперь почитать самою важнейшею тюрьмою в свете. Надобно заметить, что и комиссарам англичане не позволяют видеть Наполеона потому, что он почитает себя незаконно захваченным и заключенным и не признает никаких комиссаров, а желает охотно их видеть у себя как частных людей, но частным людям губернатор не вправе позволить посещать его.

Невзирая на строгое наблюдение за поступками Наполеона, он находит случай тайно отсылать письма в Европу, ибо всякое письмо от него и к нему велено прочитывать губернатору, но Наполеон избавил его сего труда, ибо он сим каналом не хочет ни получать писем, ни писать. Многие статьи напечатаны в его пользу в разных лондонских газетах и с такими обстоятельствами, кои явно показывают, что они от него присланы, но с кем — неизвестно. Говорят, будто многие из здешних жителей ему преданы; правительство на некоторых имеет подозрение, и недавно отправили в Англию одного пехотного офицера и лекаря по случаю важного в пользу его заговора (После я узнал, что заговор сей не доказан и подозреваемые в оном освобождены).

Пребывание Наполеона на острове Св. Елены большей части здешних жителей весьма не нравится, а особливо офицерам гарнизона и эскадры, ибо они должны издерживать много денег и без всякого удовольствия. Сверх того, караулы, дозоры и проч., во время которых малейшая ошибка может иметь весьма неприятные для них последствия, крайне им наскучили. Хозяева домов прежде получали много доходу, отдавая домы свои в наем капитанам и пассажирам с приходящих сюда кораблей. Ныне же никому посторонним не позволяется и одну ночь провести на берегу. Хозяин дома, в котором живет граф Бальмен (Этот дом есть самый лучший из частных в городе. Он примечателен потому, что по прибытии Наполеона он со всею своею свитою жил в нем, доколе не построили ему дома в Лонгвуде. Наполеон занимал ту комнату, где теперь гостиная у графа. Будучи в ней, я воображал, что Наполеон чувствовал, вступя в первый раз в нее!), [284] долго со мною разговаривал о разных предметах, до Наполеона касающихся; он сам один из тех, которые получали доходы свои с домов. Напротив того, поселяне, имеющие сады и огороды, выигрывают, ибо для Наполеонова стола употребляется весьма много разных припасов (Для стола его одной говядины употребляется ежедневно по 50 фунтов; такое количество в большом городе немного бы значило, но для здешнего острова оно слишком велико, и потому говядина считается здесь редким и дорогим блюдом. Когда поселянин убивает быка, то прежде посылает в знатные домы повестку и назначает цену, чтоб присылали для получения, кому какое надобно количество мяса. Чиновникам и офицерам, здесь живущим, в продовольствии много помогает остров Вознесения, с которого часто присылают черепах, до коих и в Лондоне при всем изобилии англичане большие охотники), и всегда самое лучшее, за что не жалеют платить денег, какая бы ни была цена.

Комментарии

104 Гуава, гуайява — деревья и крупные кустарники семейства миртовых, возделываются в тропических странах. Плоды гуавы, ароматные, сочные, кисло-сладкие, имеют большую пищевую ценность. — Б. С.

105 «Малейские разбойники» — речь идет о действиях пиратов против испанских колонизаторов. Василий Михайлович, много занимавшийся вопросами военно-морского искусства, оценивает политику испанского правительства и неудачи его в борьбе с пиратами с точки зрения морской тактики и с этих позиций критикует его. В. М. Головнин не анализирует социально-экономических условий, породивших морской разбой. Между тем пиратство на Тихом океане являлось одной из форм борьбы коренных жителей с европейскими колонизаторами. Лишенные источников существования и доведенные до отчаяния, местные жители совершали нападения в открытом море на торговые суда европейцев. Можно предположить, что действия пиратов на морских путях сообщения были организованы местными старейшинами и вождями племен.

106 Каракатоа, правильно Кракатау — действующий вулкан на маленьком островке в Зондском проливе, между островами Ява и Суматра. В 1883 г. произошло исключительное по силе извержение вулкана, уничтожившее 2/3 вулканического островка. — Б. С.

107 Новая Голландия — прежнее название Австралии. Дано голландскими мореплавателями, открывшими в XVII в. ее северные и южные берега. — Б. С.