Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

БЕЛЛИНСГАУЗЕН Ф. Ф.

ДВУКРАТНЫЕ ИЗЫСКАНИЯ В ЮЖНОМ ЛЕДОВИТОМ ОКЕАН И ПЛАВАНИЕ ВОКРУГ СВЕТА

В ЮЖНОМ ЛЕДОВИТОМ ОКЕАНЕ И ПЛАВАНИЕ ВОКРУГ СВЕТА В ПРОДОЛЖЕНИИ 1819, 20 И 21 ГОДОВ
СОВЕРШЕННЫЕ
НА ШЛЮПАХ ВОСТОКЕ И МИРНОМ
ПОД НАЧАЛЬСТВОМ КАПИТАНА БЕЛЛИНСГАУЗЕНА
КАПИТАНА ШЛЮПА ВОСТОКА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА III

Февраля 16

Ночь была темная, морозу пол-градуса и штиль; жестокая качка от двух зыбей продолжалась. От полуночи до утра выпало много снегу.

В полдень морозу было два градуса. Широта места нашего оказалась 65°48’31’’ Южная, долгота 41°44’19’’ Восточная. Склонение компаса 40°35’.

Ветр перешел к Северу и дул тихо. Мы держали к О, впереди увидели большую высокую льдину; подошед к оной в 5 часов, легли в дрейф, произвели из пушек пальбу с ядрами в льдину, но за качкою худо попадали. Однакож по другую сторону нашли несколько кусков льда, которые и привезли на шлюп, а [205] между тем шлюп Мирный, далеко позади отставший, нас догнал.

Сей ледяный остров имел в вышину более 150-ти фунтов. Когда мы близко проходили, у нас все паруса обезветрились. Остров был в половину перевернувшийся, ибо часть, которая находилась в воде, была сверх воды, как из цвета льда видно; буруном обмытая часть была синевата; на больших выдавшихся под водою ледяных мысах, ходил бурун зеленоватого цвета.

Между тем, как набирали лед, Г-ну Завадовскому удалось застрелишь пенгвина, который нырял около шлюпа, весом оказался в 13 фунтов, принадлежал к породе малых, или простых пенгвинов, тех самых, которых ловили со льдов. Мы давно уже не встречали сих птиц и не знали, чему отнести появление пенгвина: близости ли берега, или что попавшийся нам, отстал далеко от стада; а такого льда, на который им удобно взлезать, по близости не было. В 10 часов вечера, подняли гребные суда, и легли к Северу при ветре противном от ONO.

Февраля 17

В полдень 17-го, находились в широте 65°5’20’’ Южной, долготе 11°21’34’’ Восточной. Склонение компаса было 38°9’ Западное.

Февраля 18

Почти в продолжении суток выпадал снег при пасмурности. Мы шли прежним курсом к Северу до 4-х часов утра 18-го, тогда, дабы отдалиться от пути Капитана Кука, которым держались против воли по причине противного Восточного ветра, поворотили на SOTS, но сим курсом шли только до [206] полудня; ветр сделался весьма крепкий, почему для безопасности опять поворотили к Северу. Вскоре наступила буря с густою мрачностию и снегом; мы остались под штормовыми стакселями. Развело великое волнение, ветр нес снег и брызги вод, которые, упадая на паруса и снасти, тотчас замерзали, и веревки были покрыты льдом более дюйма в толщину. Шлюп Мирный находился далеко на ветре, а к 5-ти часам по полудни, поднесло его близко. Г. Лазарев, полагая, что мы были под ветром, и за густою мрачностью его не видим, выпалил из 4-х пушек и сделал весьма хорошо, ибо мы действительно худо его видели. Нам смотреть на ветр было затруднительно, по причине весьма резкого ветра, имея три четверти градуса мороза, при густом снеге и при брызгах, которыми заслепляло глаза.

По сей причине я спустился в бакштаг и отошел на такое расстояние, чтоб быть в безопасности на всю ночь. Шлюп Мирный скоро скрылся. Едва успели привести к ветру, как закричали с бака: предо носом, несколько под ветром, льдяной остров; я приказал положить руль на борт, но медленное действие руля увеличило ужас. Погода при густом снеге была так бурна и пасмурна, что ежели бы и в самом деле встретили льдины, то не прежде бы оную увидели, как на расстоянии ¾ кабельтова. Пришед с Офицерами на бак, и с тщанием рассматривая во все стороны, мы все ничего не видали, и потом заключили, что часовой, поставленный смотреть вперед, видел токмо в густой [207] мрачности, пенящуюся вершину разрушающейся волны, а как у людей боязливых глаза велики и неверны, то он и почел сию волну за льдяный остров. Совершенно уверясь, что льда нет, или ежели и есть, то за пасмурностию не виден, я приказал снова привести к ветру.

Впрочем сей случай представил нам живо всю опасность, какой мы подвергались: неведение о льдах, буря, море изрытое глубокими ямами, величайшия подымающиеся волны, густая мрачность и таковой же снег, которые скрывали все от глаз наших, и в сие время наступила ночь; бояться было стыдно, а самый твердый человек внутренно повторял: Боже, спаси!

К ночи прибавили везде, где было нужно, часовых, и велели о малейшем призраке доносишь вахтенному.

Февраля 19

В 8 часов утра, когда на короткое время пасмурность прекратилась, к общей радости нигде льда не было видно. Шлюп Мирный находился от нас на NO 60° под зарифленными штормовыми стакселями. Тогда же мы приметили несколько летающих полярных бурных птиц, которых еще не встречали к Северу от полярного крута; вероятно, сии птицы силою бури извлечены из места, природою для них предназначенного.

Февраля 20

При пасмурности и густом снеге, буря свирепствовала, и прекратилась не прежде 4-х часов утра 20-го числа; но мокрый снег продолжался.

В пять часов мы поставили фок, а в девять марсели всеми рифами зарифленные. В 10 часов увидели опять шлюп Мирный. В самый полдень на короткое [208] время появилось солнце. Широта нашего места оказалась 63°20’44’’ Южная, долгота 40°18’50’’ Восточная.

Сего утра мы приведены в недоумение, увидя в море, недалеко на ветре, две дощечки, похожия на обшивку ялика. Как оне были довольно новы, еще не обросли мхом и ракушками, то мы заключили, что у шлюпа Мирного разбило волнением ялик, или кто нибудь из Европейцов недавно потерпел кораблекрушение в сих широтах, ибо от течения, равно и от волнения, не могли бы сии дощечки в такую большую широту доплыть иначе, как обросшия мхом, ракушками и разными морскими слизями. При сем явлении мы делали друг другу вопросы, неужели кто нибудь кроме наших двух шлюпов, здесь еще простирает плавание? В вечеру все сие объяснилось; усмотрели, что доски сии были оторваны от нашего шлюпа внизу у подветреной шхафутной сетки.

Здесь читатель конечно заметит, что многие путешественники, при встрече каких либо обстоятельств, более или менее важных, не зная точной оным причины, делают часто неосновательные заключения, подобно как с нами случилось.

В продолжение минувшей бури, мы весьма мало видели морских птиц; с шлюпа Мирного усмотрели одного пенгвина и кита пускающего фонтаны.

Февраля 21

Ночь была лунная, звезды блистали, морозу один градус; в 4 часа утра рассвело; ветр постепенно затихал и отходил к SWTW; я взял курс прямо на [209] Восток, в намерении идти сим направлением, доколе не встречу каких либо непреодолимых препятствий.

Мы находились в широте 62°44’47’’ Южной, долготе 41°31’5’’ Восточной; в сей широте я надеялся воспользоваться благополучным ветром; ибо в средних Южных широтах господствуют западные ветры.

От долговременных беспрерывно сырых и холодных погод, снега, слякоти, пасмурности и бурь, сырость распространилась в шлюпе повсюду; хорошая погода была для нас необходима. Чтобы предупредить дурные от таковых обстоятельств последствия, я приказал развести в печках огонь, для просушки в палубах, где жили нижние чины, а Офицерские каюты просушивали калеными ядрами. Во время сильной бури, употреблять сию меру для отвращения сырости было бы опасно.

Подняв брам-стенги и брам-реи на места, отдали у марселей по одному рифу. Парусов не могли более нести по причине продолжавшейся после бури великой зыби, и потому что шлюп Мирный отставал.

В широте 62°50’ Южной, долготе 42°5’ Восточной, определили склонение компаса 39°2’ Западное.

В 10 часов вечера прошли вблизи льдяного острова, который усмотрели уже перед носом шлюпа. Ежели бы ночь была не лунная, тогда который нибудь из шлюпов не избежал бы несчастного приключения. Шлюп Мирный был в стороне к Северу.

В продолжение дня, временно выпадал снег и мы видели несколько китов, дымчатых албатросов, одну [210] белую и много голубых и черных бурных птиц, также пеструшек.

Февраля 22

При свежем ветре от STW продолжали курс на Восток. Ночью иногда из-за облаков, в отраду нам, выглядывала луна; ходу было по 7-ми узлов в час; в ночную трубу беспрерывно смотрели с баку вперед, дабы не набежать на льдину. Шлюп Мирный был в кильватере.

В продолжение суток временно находили порывы ветра, снежные тучи и шел крупный град.

Февраля 23

В полночь морозу было один градус. Мы шли при том же ветре, под одними зарифленными марселями по 7-ми миль в час. Я с нетерпением ожидал рассвета, ибо желал воспользоваться благополучным ветром и скорее достигнуть Новой Голландии, что было необходимо нужно для здоровья служителей.

К полудню солнце выглянуло из за облаков; мы определили широту 62°27’58’’ Южную, долготу 52°26’41’’ Восточную. Находясь в той-же широте, но при долготе 53°12’, нашли склонение компаса 44°4’5’’ Западное.

В продолжении дня прошли мимо семи льдяных островов, около которых под ветром грудами плавали льды, вероятно силою прошедшей бури отторгнутые от островов.

Шлюп Мирный днем от нас держался к Северу в расстоянии 4-х миль, а к ночи, по обыкновению, входил в кильватер, дабы не разойтись.

Февраля 24

В полночь морозу было один градус. Небо [211] покрылось облаками, из коих временно светила луна; ходу было не более 4-х миль в час.

С трех часов утра ветр от SW перешел к Западу и засвежел, а в 5-м часу задул от Севера. Горизонт покрылся пасмурностию и выпадал густый снег.

По причине темноты мы не могли видеть далеко, и потому остались под одними марселями, обезветрив крюйсель; чтоб иметь менее хода.

При рассвете, за пасмурностию и густым снегом, не видали шлюпа Мирного; я приказал каждые полчаса стрелять из пушки; последние выстрелы были с ядрами; однакож на Мирном оных не слыхали. В 7 часов, когда на короткое время снег прекратился, мы увидели своего сопутника впереди, он пробежал мимо нас, когда мы для него убавляли парусов.

В три часа по полудни, Г. Лазарев уведомил меня чрез телеграф, что видел в полдень урила, который поднялся с воды и полетел к Западу; мы тогда находились в широте 62°32’ Южной, долготе 57°41’17’’ Восточной, а в 10 часов вечера слышали крик пенгвина. То и другое может быть доказательством близости берега, особенно первое; ибо урил, по тяжелому своему полету, не отлетает так далеко в море. Ближайший, известный остров Квергелена, находился от нас на 800 миль к Северу. Такое расстояние, я почитаю слишком велико для перелета прибрежной птицы; разве крепкими Северными ветрами отнесенная от острова Квергелена, блуждает по морю. [212]

В продолжении всего дня, ветр дул свежий, при пасмурности и мокром густом снеге. Мы имели ходу по 8-ми узлов в час. Хотя пределы нашего зрения, по причине пасмурности и снега, весьма были стеснены, однакоже до полудня мы видели и прошли мимо трех, а после полудня мимо четырех льдяных островов. Ежели бы погода была ясная, вероятно, много бы оных увидели.

Февраля 25

С тем же крепким ветром от NNW, при пасмурности с мокрым снегом и при полградусе мороза, мы шли ночью к Востоку, имея крюйсель на стенге для уменьшения хода.

В 4 часа утра, посредством фальшфейера оба шлюпа показали свои места. Мирный держался в кильватере.

Г. Лазарев в своих замечаниях говорит: «хотя мы смотрели с величайшим тщанием вперед; но идти в пасмурную ночь по 8-ми миль в час, казалось мне не совсем благоразумно». Я согласен с сим мнением Г. Лазарева, и не весьма был равнодушен в продолжении таковых ночей, но помышлял не только о настоящем, а располагал действия свои так, чтобы иметь желаемый успех в предприятиях наших и не остаться во льдах во время наступающего равноденствия.

С утра прибавили парусов, чтоб воспользоваться благополучным ветром, но скоро после полудня остались опять под одними марселями, закрепив все рифы, дабы шлюп Мирный мог догнать нас. В 4 часа в правой стороне видели несколько льдяных островов. В 9 часов вечера ветр зашел от NWTW, дул сильный [213] с порывами, при пасмурности, мокром снеге и дожде; по дурной погоде ничего не видали впереди нас, что побудило меня, поворотя, идти на другой галс, до следующего утра.

Февраля 26

В два часа ночи крепкий ветр опять задул от W, с густым снегом и мрачностию; черные тучи быстро неслись по воздуху. Мы поворотили на левый галс, держались к ветру до рассвета и закрепили крюсель.

В половине 5-го часа спустились на O. В 6-ть и в 10-ть часов прошли мимо двух льдяных островов; первый остался к Югу на 4 мили, а последний в той же стране в трех милях...

К 8-ми часам небо начало очищаться от облаков; день сделался ясный, и погода была прекрасная, мы могли поверить свое плавание, хотя брать высоты было не очень удобно, по причине великой качки, однако ж и сие сделали по возможности. Вывесили для просушки служительское платье, койки, паруса, в чем давно настояла нужда, ибо они беспрерывно были подвержены сырому воздуху.

В полдень находились по наблюдению в широте 62°47’46’’ Южной, долготе 68°50’28’’ Восточной. Склонение компаса в той же широте и долготе 68°43’ Восточной, оказалось 43°9’ Западное. Мы тогда прошли мимо льдины высотою в 200 футов, а в окружности близ трех миль.

Ветр с полудня стихая, постепенно заходил к O; в 8 часов вечера дул противный ONO, и мы [214] поворотили на ночь к Северу, ибо по сему направлению полагал я встретить меньше льда.

В продолжении частых крепких ветров и большого волнения, румпель в гнезде ослабел; чтобы по возможности исправить сие важное повреждение, и руль укрепить, я нес мало парусов. Румпель более осадили и снова навинтили, но все остался не надежным. Около шлюпа летало несколько малых и больших черных бурных птиц, пеструшек и серых албатросов.

Февраля 27

Крепкий ветр, пасмурность, снег и дождь продолжались. В 7 часов мы прошли мимо льдяного острова.. ветр к полудню затих. Волнение от прошедших ветров производило чрезвычайную, боковую и килевую качку. Пасмурность, мокрый снег и дождь, иногда с перемежкою туман, не уменьшались.

Ненадежный наш румпель меня беспокоил; я вновь приказал исправить, но при осмотре когда стали вынимать, к удивлению нашему половина конца от гнилости осталась в руле, надлежало сколь можно скорее вставить запасный румпель. Нужные железные вещи не все приходились к оному. Неблагонадежность румпеля, столько нужного для безопасности судна, доказывает нерадение корабельного мастера, который, забыв священные обязанности службы и человечества, подвергал нас гибели. При сем не могу умолчать, что я в продолжении службы, не редко был свидетелем неприятных объяснений морских Офицеров с корабельными мастерами, об отпускаемых на суда ненадежных вещах. Сего дня издержали остальный лед; при бывшей бурной [215] погоде, не могли запастись оным, хотя часто встречали льдяные острова.

Кроме ежедневно встречаемых и часто упоминаемых птиц, летали вдали от шлюпов птицы величиною с ворону, у которых брюхо белое, а верх весь черный. Мы их несколько раз и прежде видели, но нам ни одной не удалось подстрелить. С шлюпа Мирного видели двух пенгвинов.

Февраля 28

Во всю ночь продолжалась пасмурность и беспрерывно выпадал снег. Плавание наше было беспокойно от встречаемых зыбей с разных сторон. Морозу имели один градус.

От рассвета до полудня, погода стояла переменная, временем ясная или шел густый снег, который все от нас скрывал. Мы снег сей собирали и превращали в воду для свиней и баранов.

В полдень находились в широте 62°4’14’’ Южной, долготе 68°15’40’’ Восточной. Склонение компаса из найденного среднее 45°19’ к Западу.

С полудня при тихом Восточном ветре, мы достигли в меньшую широту. В вечеру небо совершенно очистилось от облаков, и мы имели неописанное удовольствие видеть созвездие Ориона и Южный крест, которые несколько месяцев были скрываемы туманами, пасмурностию и снежными облаками. С обоих шлюпов видели трех пенгвинов, сверх сего с шлюпа Мирного нырков, точно таких, каких встретили около острова Георгия; они служат доказательством близости берега. Из птиц летали стадами пеструшки черные и [216] несколько синих бурных птиц и дымчатых албатросов.

В 9-ть часов вечера, к ночи взяли у марселей по рифу; небо вновь покрылось облаками и пошел небольший снег.

Февраля 29

В 4 часа утра ветр столько отошел к Югу, что позволил нам опять держать на Восток. При рассвете увидели шлюп Мирный весьма далеко назади, для чего убавили парусов. В 6 часов утра ртуть в термометре стояла на точке замерзания.

В 11 часов шлюп Мирный все еще был от нас далеко; мы убавили парусов, но он лег в дрейф, чтобы взять застреленную курицу Эгмонской гавани, и я сделал при пушечном выстреле сигнал сняться с дрейфа.

В полдень находились в широте 61°21’40’’ Южной, при долготе 69°36’57’’ Восточной. Склонение компаса найдено 45°26’ Западное.

При умеренной стуже, густый снег падал местами в стороне от нас; льду не было видно. На ночь остались под рифленными марселями, чтобы иметь менее ходу. Когда снежные тучи прошли, мы могли видеть вперед на два кабельтова.

В продолжение сего дня показывались пенгвины, албатросы дымчатые и белые, пеструшки и голубые бурные птицы. Сих последних есть еще род, многим больше, величиною с ворону, крылья у них темные; к шлюпам близко не подлетали и мы их видели реже [217] других птиц, полет их быстрее и они красивее всех известных бурных птиц.

Плаванию нашему, считая от выхода из Рио-жанейро, прошло равно сто дней. Мы включили сей день в число праздников, который Офицеры отличили тем, что подчивали взаимно друг друга вареным на молоке шеколадом, приготовленным впрок Г. Гамбелем, а для служителей зарезана была свинья и сварены щи с кислой капустой, со свининой, и сверх обыкновенного дано по стакану хорошего горячего пунша.

В сию ночь мы несли довольно парусов по причине тихого ветра, равно и потому, что не встретили ни одного льдяного острова. Во время темноты ночной видели светящуюся поверхность моря, чего в больших широтах не видали, потому что светящиеся морские животные не переходят далее известного им предела. Вероятно есть степень холода, которой они сносить не могут, подобно всему, что имеет жизненность, на обитаемом нами шаре.

Марта 1

В полночь оба шлюпа показали сожжением фалшфейеров свои места. Мирный находился в кильватере, не далеко от нас. Ветр перешел к SSO, мы продолжали плавание в бейдевинд правым галсом; ночь была темная.

В 2 часа, по крепости ветра убавили парусов и взяли еще у марселей по рифу.

В продолжение суток ветр дул резкий, порывами, тучи наносили мелкий сухой снег и град; морозу было в 6 часов утра три градуса, в полдень два, а в 6 [218] часов вечера, опять три градуса. Когда в вечеру по причине приближающейся ночи, убирали фок, фока-галс не могли выдернуть, от того что обливаем беспрерывно брызгами, от большого холода, замерз в шхиве. Равно все веревки под бугшпритом толсто обледенели; хотя лед сей составился от соленых брызгов, но не был солон.

Мы видели великие стада черных бурных птиц, одного большаго белаго албатроса с черными крыльями и кита.

Около полудня во множестве небольшия белобокие морские свиньи, перерезывали беспрерывно путь наш перед носом шлюпа, плыли по крайней мере в полтора раза скорее шлюпов, которые тогда имели ходу 6½ и 7 миль в час.

С 1-го Марта мы начали считать другую сотню дней нашего плавания. Офицеры и служители были совершенно здоровы. В продолжении всего времени, умер на шлюпе Мирном один матроз нервною горячкой. Медико-Хирург Галкин сколько ни старался подать ему всевозможную помощь, но от сильного действия суроваго климата, все его усилия остались тщетны.

Паруса и бегучий такелаж на шлюпах, от частой долговременной мокроты обветшали, количество дров и воды приметно уменьшалось, особенно первых. Я намерен был запастись водою, когда встретим льдяный остров, ежели только погода позволит.

Марта 2

Мы продолжали путь на Восток, при резком свежем ветре от SSW. Погода была сухая, морозу два [219] градуса; временно скоро набегающие облака по ветру, наносили сухий мелкой снег и град; плавание было беспокойно от Южной зыби и волнения, ветром производимаго.

Я старался ночью иметь ходу как можно менее; паруса обрасопили, чтоб они заигрывали; но при всем том мы шли по 5 узлов в час.

К крайнему моему сожалению, должен был взять все рифы у марселей и идти под сими малыми парусами, дабы шлюп Мирный мог держаться за нами. Такое в ходе шлюпов неравенство, при всем искустве и попечительности Г. Лазарева, производило великое неудобство в толь важном предприятии; так сказать, почти на всяком шагу препятствовало успешному плаванию вверенного мне шлюпа; я неоднократно помышлял шлюп Мирный вовсе оставить, и конечно бы на сие решился, ежели б данная мне Инструкция не воспрещала нам разлучаться в больших Южных широтах.

В полдень мы находились в широте 60°45’44’’ Южной, при долготе 76°51’31’’ Восточной.

В 2 часа по полудни увидели впереди льдяные острова, чрез час вошли между оных; в горизонте было до 10, можно полагать и больше, но за пасмурностию мы не далеко видели. Чтоб обойти один из сих островов, мы должны были спуститься; жестокий резкий ветр и великое волнение воспрепятствовали нам помышлять о набрании льда.

Г. Лазарев весь день держался от нас к Северу в 7-ми милях, а к ночи вошел в кильватер. Мы продолжали до полуночи идти по 8-ми узлов, но по причине [220] темноты обезветрили грот-марсель, чтоб уменьшить ход.

Встретившиеся нам в продолжении дня льдяные острова, подали причину к заключению, что будем видеть оные часто. Приближение ночи, крепкий ветр, большое волнение, еще сильнее умножали опасность таковой встречи; ибо при крепком ветре и волнении, в ночное время, при большем ходе шлюпа весьма трудно отличать льды от кипящей на волнах пены; а притом самое внезапное приближение к ледяным островам, во время свежаго ветра и мороза, может затруднить управление судном. При каждой неожиданной перемене движения шлюпов, потребны были великие силы, ибо весь бегучий такелаж, посредством которого всякое движение судна производится, от мокроты и мороза затвердел так, что весьма трудно было веревки распрямить.

Марта 3

Ртуть в Реомюровом термометре стояла ночью на 2½ градусах ниже точки замерзания. Лишь только Офицер, управлявший вахтою, успел смениться, приметили по временам показывающееся мерцание света, причины коего мы сначала не знали. Наконец в исходе второго часа ночи, когда облака стали реже, открылось взору нашему прекраснейшее и величественнейшее явление природы. На Юге представились нам сначала два столба, бело-синеватаго цвета, подобно фосфорическому огню, с скоростию ракет из-за облаков на горизонте исходящие; каждый столб был шириною в три диаметра солнца; потом сие изумляющее нас явление заняло пространство на горизонте около 120°, переходя зениф. [221] Наконец к довершению явления, все небо объято было подобными столбами. Мы любовались и удивлялись сему необыкновенному зрелищу. Свет был так велик и обширен, что от непрозрачных предметов была тень, подобно как во время дня, когда солнце закрыто облаками; можно было без труда читать самую мелкую печать.

Явление мало по малу исчезало, и освещая во всю ночь горизонт, приносило нам великую пользу, ибо уже за несколько дней пред сим, в самую облачную ночь становилось по временам светло, чему мы не знали причины, а при сем свете могли смелее продолжать плавание.

Последнее таковаго рода явление показалось сначала небольшим бело-синеватым шаром, из коего мгновенно распространялись по своду небесному того же цвета полосы и некоторые простирались до противуположного горизонта; а иные, достигая зениф, переходили оный; иногда на небесном своде представляли подобие пера, а иногда все небо и даже горизонт на Севере покрывался сим светом. При утренней заре, прекрасное Южное сияние постепенно исчезало.

Ветр дул крепкий от SW, мы шли к Востоку. На рассвете увидели впереди четыре льдяные острова. Великое волнение с яростию разбивалось о ближайший к нам остров. Брызги поднимаяся, уносимы были ветром чрез остров, который видом подобен был маяку.

До полудня мы прошли 13 льдяных островов и плавающих льдов. В полдень по наблюдению находились в широте 60°49’11’’ Южной, долготе 82°22’16’’ [222] Восточной. Склонение компаса было Западное 48°4’ среднее из найденных.

От полудня до сумерек прошли мимо разных льдяных островов, которых число час от часу умножалось. В вечеру набежал от Запада сильный шквал; при ночной темноте и великом снеге, мы далее пяти шагов вперед не могли видеть; по чему в 10 часов вечера, привели к ветру на Север, и остались до рассвета в сем положении.

Марта 4

В продолжение всей ночи, ветр дул довольно свежий с порывами при чрезвычайно густом снеге, но как скоро перестал идти снег, открылось Южное сияние во всем величии и блеске, совершенно отличное от того, которое мы видели 3-го числа; весь небесный свод, исключая от горизонта на 12 или 15° покрыт был радужного цвета полосами, со скоростию молнии извилисто пробегающими от Юга к Северу и переливающимися из цвета в цвет. Сие явление, превосходящее всякое описание, приводя нас в величайшее изумление, спасло, может быть, от бедствия. Когда после снежной тучи осветило море сиянием, мы увидели, что прошли подле льдяного большаго острова, оставя оный под ветром; почитали себя счастливыми, что не задели за остров.

В последствии Г. Лазарев мне рассказывал, что некоторые матрозы его шлюпа при сем внезапном явлении вскричали: горит небо и уже недалече! Я сему не удивился, ибо думаю, что таковое внезапное зрелище изумило бы и самого профессора преподающего лекции по [223] сей части, ежели ему не случалось прежде видеть подобных явлений.

В 4½ часа, лишь только рассвело, я спустился на SO 70° и мы увидели вблизи нас 12 больших льдяных островов. К 8-ми часам, прекратились порывы с густым снегом, но ветр продолжался тот же. Льдяные острова беспрерывно умножались на пути нашем, и многие были огромной величины.

В 10 часов утра, когда по великому числу льдяных островов, они становились опасны, я лег на NO, и шлюпу Мирному чрез телеграф велел переменить курс в лево на 4 румба.

В сие время проходили льдину, которая имела вид древних башен. Капитан Лейтенант Завадовский посредством секстана, нашел что высота сего льдяного острова в 357 Английских футов от поверхности моря. Г. Михайлов нарисовал вид острова.

Г. Лазарев в первое наше после сего свидание, говорил мне, что когда шлюп Восток проходил вблизи одного из островов, и был в расстоянии от Мирнаго около пяти миль, тогда казалось, что его рангоут вышиною в третью долю льдяной громады. Из сего, Г. Лазарев заключил, что остров возвышался на 408 футов. Таковая высота сверх поверхности моря, средняя, между спицами Петропавловскою в С. Петербурге, и Св. Михаила в Гамбурге. Первая в 335 Английских футов, а последняя в 429. Льдина имела верх острый.

Шлюп Мирный, по причине дальняго от нас расстояния не скоро исполнил по сигналу, и для того сигнал [224] повторен при двух пушечных выстрелах с ядрами.

В полдень мы находились в широте 60°29’35’’ Южной, долготе 86°6’5’’ Восточной. Склонение компаса было Западное 49°40’ среднее из найденных.

С самого утра и до 5-ти часов по полудни, мы шли между льдяными островами и плавающими льдинами. Подле одного огромного острова, от которого волнением отбило несколько кусков льда, мы легли в дрейф и спустили ялы, набрали льда до 10-ти бочек, потом подняв ялы, к ночи взяли у марселей по два рифа и направили курс на NO 40°.

Во время дрейфа приехал к нам Командир шлюпа Мирнаго. Я объявил ему намерение мое оставить большия широты, как по множеству встречаемого льда и приближению равноденственного бурного времени, так и по темноте ночей и по беспрестанным снегам; объявил, что вместо Аукландских островов, к которым назначено мне дойти, пойду в порт Жаксон, где можно запастись всеми свежими сестными припасами, коих нет на Аукландских островах, да и дров в Порте Жаксоне больше. В следствие сего предположения, я сказал Г-ну Лазареву, что близ пресечения пути Капитана Кука, шлюпы должны разлучиться. Мирному должно итти по паралелли на 2½ или 3° Южнее пути Капитана Фюрно, приближаясь к долготе 135° Восточной, войти в широту 49°30’ Южную, и продолжать плавание к Востоку по сей параллели, дабы осмотреть остров Компанейский, означенный на Аросмитовой карте в [225] широте 49°30’ Южной’’, долготе 143°4’ Восточной; потом обозрев пространство от сего острова до Южной оконечности Вандименовой земли, идти в Порт Жаксон. Шлюпу Востоку назначил плавание севернее пути Капитана Кука, также на 2½ или 3°, дабы оба шлюпа перешли и обозрели пространство моря по долготе на 55°, по широте на 8°, которое еще никем из известных мореплавателей не было обозреваемо. Приближась к острову Компанейскому, я намерен был осмотреть оный и потом уже идти в Порт Жаксон. Я присовокупил Г. Лазареву, что когда наступит час разлучения, о сем ему дам знать чрез телеграф.

Ночью мы шли тем же курсом под малыми парусами. Два раза набегали шквалы от SW, с таким густым снегом, что на 10 сажень ничего не возможно было видеть.

Марта 5

В 3 часа утра, мы вошли между множества льда плавающего большими кусками, но к счастию нашему, в сие время Южное сияние осветило море так, что мы могли все видеть и избирать путь, дабы миновать льды. Чрез час вышли на свободное место.

При рассвете открылось до 11-ти льдяных островов в разных направлениях от шлюпа. Весь следующий день мы шли между льдяными островами. В полдень находились в широте 59°00’31’’, Южной, долготе 88°51’9’’, Восточной. Склонение компаса было среднее из найденных 48°2’ Западное; к вечеру льдяные острова показывались реже. В продолжении дня проходило несколько туч с снегом, и как по наступающему [226] равноденствию, я не надеялся иметь более благоприятного случая нарубить льда, то выпадающий снег собирали в кадки, и в последствии времени поили им свиней и баранов.

На шлюпе Восток служащих было многим больше, нежели на Мирном, а потому, дабы по наступлении Великого поста, доставить им возможность исполнять обязанности Христиан, я взял Священника с шлюпа Мирнаго, до соединения нашего в Новой Голландии. Оба шлюпа легли в дрейф, и Священник к нам переехал.

По поднятии яла, шлюпы пошли прежним курсом на NO 40°. Вскоре потом, чрез телеграф, при семи пушечных выстрелах, я велел шлюпу Мирному идти в повеленный путь, пожелал ему всех возможных успехов, и назначил местом соединения порт Жаксон. Г. Лазарев отвечал 20-ю выстрелами, чрез телеграф, также пожелал нам успехов, и лег на NO 79° в семь часов вечера ночная темнота скрыла от нас сопутников наших и мы на долгое время с ними разлучились.

С вечера мы остались под рифленными марселями. При свежем ветре от SSW, шли на NO 70° по семи миль в час, встречая несколько льдяных островов. Густый снег препятствовал нам различать предметы, и потому в предосторожность, от времени до времени, я уменьшал ход, обезветривая паруса.

Марта 6

В полночь морозу было 1°2; Южное сияние, некоторым образом способствующее безопасности плавания нашего, продолжалось с 10-ти час: вечера, до 3-х час. утра.

Я сделал привычку при рассвете, взглянуть за [227] корму на шлюп Мирный; ныне вышед на шканцы, взглянул и не видя своего сопутника, почувствовал что мы находились одни в центре горизонта; в виду имели льдяные острова, прибавляли парусов, но не выходили из скучного одиночества. Пеструшки, черные, голубые бурные птицы и дымчатые албатросы, были свидетелями нашего плавания.

Число льдяных островов уменьшалось. В продолжении дня, при большом ходе встретили оных не более 10-ти.

В 7 часов по полудни ветр задул от Запада и шел не больший снег; для ночи убрали все лисели.

Марта 7

С полуночи до 4-х часов, Южное сияние, способствовало нашему плаванию. С рассветом поставили все лисели, ветр перешел к Северу с небольшою пасмурностию, дождем и снегом. Ртуть в термометре стояла на точке замерзания. В 7 часов прошли мимо льдину, оставя оную в леве. Я уже давно хотел запастись льдом, но до сего времени всегда встречал препятствия, то крепкий или благополучный ветр, которого не желал упустить, то большая зыбь не позволяла пристать и держаться с гребным судном около льдины. Сего дня в начале 10-го часа утра подошед к льдяному острову весьма близко, пятью выстрелами с ядрами, мы сшбили достаточно льда, легли в дрейф, спустили оба яла и отправили оные за льдом.

Во время дрейфа, успели измочалившийся от непогод штуртрос переменить новым.

В полдень находились в широте 58°21’48’’ [228] Южной, долготе 97°28’38’’ Восточной, склонение компаса было 42°51’Западное.

Собрав лед, подняли гребные суда на бокансы, наполнили паруса и легли на NO 80° при свежем ветре от NW. Ходу было около 8-ми миль в нас. От полудни до вечера, видели вдали только два льдяные острова.

В 8 часов вечера спустили для ночи лисели; в 10 часов вечера прошли мимо льдины; пасмурность очистилась; в 11 часов началось Южное сияние, которое простиралось от SW к NO.

Марта 8

С 9-ти часов утра, ветр начал крепчать от Севера, что принудило нас, закрепя брамсели, взять у марселей по рифу. В 2 часа по полудни спустили брамреи на ростры; с 3-х часов покрылся горизонт мрачностию. В 5 часов, у формарселя и крюселя взяли остальные рифы и у грот-марселя закрепили предпоследний риф и спустили брам-стенги на гитовы; в 9 взяли грот на гитовы; в и прошли льдяной остров и увидели впереди еще несколько. Ветр все крепчал, что принудило нас поворотить на другой галс.

Марта 9

В полночь ветр уже был так силен, что мы остались при зарифленном грот-марселе и штормовых стакселях. В 2 часа грот-стаксель-фал лопнул, мы скоро убрали и переменив новым, подняли стаксель. В 5 часов вдруг порвало грот-марса-шхот, грот-стаксель и бизань стаксель-шхоты; положение шлюпа нашего, могут себе представить только те, которые подобное испытали. Хотя марсель убрали скоро, равно и стаксели спустили, однако ж они к употреблению уже [229] были совершенно негодны; устоял один фок-стаксель. Я приказал скорее спустить, дабы иметь хотя один парус на всякой случай. Ветр ревел; волны поднимались до высоты необыкновенной; море с воздухом как будто смешалось; треск частей шлюпа заглушал все. Мы остались совершенно без парусов, на произвол свирепствующей бури; я велел растянуть на бизан-вантах несколько матросских коек, дабы удержать шлюп ближе к ветру. Мы утешались только тем, что не встречали льдов в сию ужасную бурю. Наконец в 8 часов с баку закричали: льдины впереди; сие извещение поразило всех ужасом и я видел, что нас несло на одну из льдин; тотчас подняли фок-стаксель и положил руль на ветр на борт; но как все сие не произвело желаемого действия и льдина была уже весьма близко, то мы только смотрели, как нас к оной приближало. Одну льдину пронесло под кормою, а другая находилась прямо против средины борта, и мы ожидали удара, которому надлежало последовать; по счастию, огромная волна, вышедшая из под шлюпа, отодвинула льдину на несколько сажен и пронесла у самого подветреного штульца. Льдина сия могла проломить борт или отломить руслень и свалить мачты.

В 11 часов буря свирепствовала по прежнему; вершиною одной из огромных волн ударило в конец бушприта, так что разогнуло наветренные гаки, вадер-бакштаги и крамбал-бакштаги. При сем случае я много обязан расторопности и деятельности Капитан-Лейтенанта Заводовского, которому было поручено, как [230] можно скорее наложить двои сейтали на место бакштагов; скорым сего исполнением мы могли удержать бушприт и мачты.

В продолжение бури не видно было ни одной птицы, кроме дымчатаго албатроса, который прятался от жестокости ветра в броздах волн, и удерживаясь в оных с распростертыми крыльями, перебирал ногами воду.

В два часа по полудни сила ветра несколько уменьшилась. В три часа мы видели большой льдяной остров в 3-х милях от нас. Ветр с полудня склонился чрез Север к NW. Поставя фок-стаксель, мы поворотили и взяли курс NO 80°. В 6 часов вечера уже могли нести фок и грот зарифленные; тогда видели льдяной остров на N и несколько пеструшек; оне все еще старались удерживаться на поверхности воды между волнами. Приближающаяся ночь умножала опасность нашу: ибо мы испытали, что плавание между льдяными островами, во время шторма, может быть бедственно, особенно когда темнота ночи препятствует увидеть льды прежде самого близкого расстояния; при сильном ветре иногда нет средства управлять судном по желанию; может случиться, что не будет возможности ни пройти на ветр, ни спуститься, и тогда гибель неизбежна.

Марта 10

В полночь ветр все еще свирепствовал по прежнему, сопровождаем дождем и снегом; каждый набегающий огромный вал подымал шлюп на свою вершину и потом низвергал в пропасть; шлюп находился то в [231] прямом положении, то на правом и левом боку; весьма неприятно было видеть движение частей шлюпа и слышать, как они трещали. В исходе второго часа рассмотрели под ветром льдяной остров, выше которого пройти не надеялись, и потому спустились под ветр. В 3 часа проходя мимо сего острова, встретили отделившиеся от оного куски плавающего льда; весьма счастливо прошли между ими, не задев ни за один. Мы с начала обманулись, почитая сии куски льда пеною, происходящею от волн. В 11 часов утра ветр перешел опять к NO; мы поворотили вновь к NW, чтоб как можно менее податься к Югу, опасаясь встретить более льда. При повороте видели на SSW в 3-х милях, и на NO 60° в 3-х же милях, два огромные льдяные острова; вскоре по прочищении пасмурности, открылся третий на NO в 4-х милях.

К вечеру ветр начал стихать. В 7 часов по полудни спустились и обходили льдяной остров.

Марта 11

В полночь было совершенное безветрие, дождь и снег. Прежнее волнение производило чрезвычайную вредную качку и несло нас по своему направлению. Сие положение не менее прочих опасно, ибо равно невозможно управлять судном.

По утру переменили изорванный грот-марсель новым и по причине чрезмерной качки и мрачности поставили только марсели рифленные. Беспрерывный мокрый снег затруднял все матросские работы.

С полудня задул ветр от WNW; я опять взял курс к NNO, чтоб скорее выдти из льдов; но [232] чрезмерная зыбь, оставшаяся после бури, препятствовала нам воспользоваться сим ветром; к вечеру опять задул крепкий от Севера и принудил нас идти к Востоку. Мы тогда имели только грот-марсель зарифленный всеми рифами и фок рифленный; морозу было 2½ градуса.

Марта 12

В 3 часа ночи увидели под ветром льдяной остров; с теми парусами, которые мы имели, я не надеялся пройти на ветре оного, и потому обошел под ветром. В 7 часов утра прошли еще льдину. В продолжение всей ночи и до полудня выпадал небольшой снег, в полдень перестал; тогда небо очистилось и солнце выглянуло к отраде нашей.

По наблюдению в полдень, мы находились в широте 58°39’57’’ Южной, долготе 108°16’15’’ Восточной, течением в продолжение шести суток нас снесло на Юг 62 мили.

Около полудня сила ветра несколько уменьшилась, а к вечеру задул ветр от NW, по сей причине поставя фор-марсель и грот, мы шли на NO.

Марта 13

До полуночи луна светила по временам, выходя из-за облаков, а с первого часа ночи, благодетельное для нас Южное сияние, хотя временно, но весьма хорошо освещало.

Сего дня мы также прошли мимо нескольких льдяных островов, один был вышиною в 250 фут; на краю его стоял льдяной столб на подобие обелиска. В 8 часов в широте 57°33’ прошли льдину, она имела [233] вид сопки и была последняя, которую мы встретили на пути к порту Жаксону.

Марта 14

По крепости ветра на ночь убавили парусов, шлюп остался под одними зарифленными марселями; ходу имел 7½ узлов. Ночь была темная, временно мрачность шел небольший снег, и мы впереди ничего не видали. По сей причине я держал грот-марсель на стеньге, чтоб иметь не более 4-х узлов хода. С утра прибавили парусов и шли весь день по 8½ мил в час на NO 77 °.

С вечера по темноте, происходящей от пасмурности, облачной и дождливой погоды, мы привели в бейдевинд и остались только под грот-марселем, фок-стакселем и апселем; ветр дул крепкий, чрезвычайно большая зыбь произвела, великую качку. В 11-ть часов небо прояснилось и луна осветила горизонт, тогда снялись с дрейфа. Ртуть в термометре стояла на 2°5, выше точки замерзания.

Марта 15

С рассветом отдали у грот-марселя один риф и поставили фор-марсель и крюсель зарифленные. День был ясный, лучший, какового можно ожидать в Южном Океане.

В полдень находились в широте 56°41’40’’ Южной, долготе 124°10’7’’ Восточной. Склонение компаса оказалось 21°5’ Западное. Течением нас увлекло в последние трои суток на SO 62°77 миль. Сие произошло от большого волнения, и неверного определения склонения компаса, ибо склонение компаса не возможно определить с точностию, когда он от великого волнения сильно качается. Высоту солнца также нет возможности взять [234] надлежащим образом, потому что когда шлюп подымается и опускается на волнении, самый горизонт переменяется.

С полудня дабы войти в меньшия широты, я взял курс на NO 40°, но сим румбом мы шли только до 9-ти часов вечера, тогда сделался ветр противный, от NO. В продолжении дня встретили голубых бурных птиц, пеструшек, одного белаго албатроса, а около вечера видели, курицу Эгмондской гавани.

Марта 16

Ночь темная, пасмурность и дождь. По термометру теплоты было 3 градуса; в 3 часа утра ветр задул от NW, почему мы поворотили на NOТO. Ветр крепчал и к 8 часам утра выбил нас из парусов, так, что с нуждою могли нести один рифленный грот; в 3 часа по полудни и сей парус убрали и остались под одним бизань-стакселем. Во время сей бури, в 10 часов вечера, ветр отходил к W и смягчался; мы поставили тогда штормовые стаксели и фок, пошли к NO. Вскоре пасмурность начала прочищаться и луна осветила горизонт.

Марта 17

К утру ветр сделался тише; мы поставили все паруса, по причине крепких ветров, давно не имели к сему возможности, и паруса, быв мокры от продолжавшихся 9-ти дневных штормов, требовали просушки; вывесили для просушки сырое служительское платье.

В полдень по наблюдению находились в широте 55°5’57’’ Южной, долготе 129°7’51’’ Восточной. Склонение компаса было 8°45’ Западное.

Марта 18

В продолжении всего дня мы имели благополучный [235] Западный ветр; к ночи на короткое время сделался несколько противный; в час опять отошел к Западу, и мы переменными румбами продолжали плавание к NO.

В полдень находились в широте 54°28’54’’ Южной, долготе 151°9’52’’ Восточной. Течением увлечены были к Востоку на 17 миль, прошли мимо травы, плавающей на поверхности моря.

С полудня ветр задул от NO с пасмурностию и туманом. Желая скорее достигнуть меньшей широты, я поворотил к NW.

Марта 19

С полуночи ветр неожиданно перешел чрез O к SO, и до утра дул жестокий; шлюпу было весьма трудно идти против зыби. Выбило мартингал. С утра от 7-ми часов ветр сделался SW и обратился в шторм. Мы имели ходу по 10 узлов, часто встречали морскую траву.

В полдень находились в широте 53°1’58’’ Южной, долготе 153°6’42’’ Восточной.

До 6-ти часов по полудни свирепствовал шторм, гнал перед собою отделявшияся с вершин волн брызги, которые наполняли воздух; солнечные лучи, проницая сквозь облака и переломляясь в сих брызгах, представляли взору нашему на поверхности моря множество малых радуг. Волнение было велико, шлюп имел боковую и килевую качку. Из птиц провожали нас голубые и средния черные бурные птицы, пеструшки, дымчатые и белые албатросы; к полуночи ветр несколько смягчился и перешел к W.

Марта 20

Мы продолжали курс NO 50° при лунном свете, [236] который показывался сквозь облака. В 8 часов утра ветр задул от ONO с дождем, я поворотил к NW. Зыбь от SW все еще продолжалась и производила большую боковую качку; с полудня ветр перешел опять к NW и SW, и так сказать, едва двигал шлюп наш к NO; мы видели несколько морской травы и 10 пенгвинов.

Марта 21

С полуночи ветр при дожде усилился от Юга так, что мы могли продолжать путь на NO 56° по 7-ми и 8-ми миль в час. В 6 часов ветр был весьма крепкий с сильными порывами; развело большое волнение, качка сделалась ужасная. Мы несли грот-марсель и фок зарифленные.

Всем известно, что в продолжение долговременного плавания на судах от сильных ветров, качки и проч. люди, лазя по снастям на верх, оттуда иногда падают и ушибаются, а иногда и вовсе погибают в море. В продолжении всего путешествия с нами случилось токмо одно следующее подобное несчастие:

21-го в 10 часов утра от большаго волнения шлюп непомерно лег на бок, и его так, сильно толкнуло, что Священник, беседуя в кают-компании, не удержался на ногах. Штурман Парядин, желая ему помочь, по неловкости своей, вместе с ним свалился и ударился головой о продольную переборку в кают-компании, прошиб переборку и проломил себе голову. Священник был счастливее; ибо упал на Штурмана, и, вставая, удивился, что видит его лежащего на полу. Лекарь Берг подал скорую помощь, однакож Г. [237] Парядин не прежде прибытия нашего в порт Жаксон совершенно выздоровел.

Марта 22

В полдень 22-го мы находились в широте 49°44’37’’ Южной, долготе 143°29’39’’ Восточной.

Ветр дул тот же WSW свежий, погода с утра была пасмурная, временно шел дождь. Мы не могли видеть далее 6-ти миль. С полудня я взял курс NO, дабы приближиться к широте острова Компанейского, который в 49°30’ Южной широты; пройдя к NO 9 миль, я лег на NO 85°. Сим румбом шел по карте Аросмита чрез упомянутый остров и держась одним курсом до 5-ти часов вечера еще 17 миль, не заметил берега. Я полагал также встретить шлюп Мирный, которому надлежало идти сим же местом, но острова не видел, а шлюпа не встретил. Ежели широта острова Компанейского не верно определена, то в настоявшую погоду легко можно пройти мимо, и потому с 5-ти часов вечера к ночи, я взял курс к Южной оконечности Вандименовой земли на NO 18°. Остров Компанейский предоставляю сыскать тому, кто счастливее меня в подобных поисках. При сем повороте найдено склонение компаса 6°53’ Восточное. Тогда же видели двух куриц Эгмондской гавани.

Встречая беспрерывно морскую траву, нырков, несколько пенгвинов и куриц Эгмондской гавани, мы имели доказательство близости Вандименовой земли, и вероятно были недалеко от нескольких небольших островов, которых однако же не видали.

В вечеру в 11 часов, по причине нахождения [238] сильных порывов от NWTW, закрепили у марселей все рифы.

Марта 23

С полуночи ветр отошел к Западу, дул сильно с пасмурностию и дождем; я взял курс на N½O. Мы шли по 9-ти с половиною и 10 миль в час.

В полдень находились в широте 47°18’26’’ Южной, долготе 144°45’53’’ Восточной.

Марта 24

При крепком ветре от WTS с порывами, дождем и большим волнением, мы продолжали курс на NTO. В час ночи, в широте 45°40’ Южной, увидели блистание молнии, чего во время бытности в больших Южных широтах не видали. В 4 часа утра набежал шквал, сопровождаемый дождем и снегом.

В полдень находились в широте 44°10’14’’ Южной, долготе 140°13’13’’ Восточной.

В начале третьяго часа по полудни, посланный для усмотрения берега на салинг, закричал: виден берег! Виден берег, повторял вахтенный Лейтенант; виден берег, все повторяли, и на лице каждаго изображалось удовольствие. Тогда взяли курс параллельно Южному берегу земли Вандимен, вскоре прошли на траверсе высокий камень, находящийся на Западной стороне мыса Педра Бланка.

Ветр дул крепкий от SW с порывами, облака неслись во множестве, временно шел дождь, большое разводило волнение, шлюп бросало всячески. Ртуть в термометре показывала 7°5 теплоты, мы шли по 10-ти миль в час. В 7 часов убрали грот и фок и легли на NO 50°. [239]

Марта 25

Ночь была весьма темная, временно шел дождь, пенящееся море наполнено было светящимися искрами. С полуночи взяли курс NO 18°и закрепили грот-марсель. В 7 часов утра ветр переменился, задул от Запада; мы поставили грот-марсель и крюйсель рифленные, посадили фок и грот.

В полдень находились в широте 42°4’40’’ Южной, долготе 149°24’25’’ Восточной. Все чувствовали большую перемену; небо очистилось от облаков; ветр дул тихий с Вандименовой земли; теплоты было 15°; барометр поднялся до 50°, чего в большей Южной широте никогда не случалось. Мы просушили все паруса, которые были очень сыры и давно уже требовали просушки. Я приказал опять отворить все люки и заняться приведением шлюпа в лучший порядок.

В 5 часов по полудни, в широте 41°41’ Южной, долготе 149°37’25’’ Восточной, найдено склонение компаса 11°22’ Восточное.

Марта 26

Прошедший день и всю ночь имели благополучный ветр. В полдень 26-го были в широте 39°2’19’’ Южной, долготе 149°46’50’’ Восточной.

Марта 27

В 7 часов утра увидели к Западу берег Новой Голландии; находились тогда в широте 37°17’ Южной; склонение компаса было 8°34’ Восточное. Настало маловетрие.

В следующий день служители занимались мытьем и чищением, чтобы встретить Светлое Христово Воскресение. Приятная погода оживила всех, на лице каждаго изображалась радость. После столь долговременной [240] мокроты от снега, дождей, изморозья, тумана и проч., все с особенным удовольствием просушивали свои вещи.

В первый день Светлаго праздника, все оделись в летнее чистое праздничное платье, по обыкновению соотечественников наших, отслушали заутреню и все молитвы. Служители разгавливались куличами. С утра тихий ветр от Юга дал шлюпу покойное положение. Мы шли в виду высоких гор новаго Южного Валлиса, и уже мечтали назавтре быть в Порт-Жаксоне, иметь разные удовольствия, но ветр стих, и потом задул от Севера противный.

Марта 29

Мы лавировали в виду берега; все наслаждались прекрасною погодою, шутили, играли и забавлялись, выносили на верх платье, книги, карты и проч.; приуготовляли секстаны, вытирали стекла в зрительных трубах, дабы яснее видеть приметное на берегу, одним словом, все находились в приятной деятельности, а напротив того, только три дня тому назад, никто не выходил на верх без должности; тогда термометр в самый полдень показывал не более 8-ми градусов теплоты. Все болты внутри шлюпа от прежняго холода отпотели, их беспрерывно вытирали, и сие продолжалось, доколе корпус шлюпа не приобрел теплоты, равной теплоте с окружающим воздухом.

В полдень мы были в широте 55°57’42’’ Южной, долготе 150°57’51’’ Восточной; тогда возвышенность, на берегу Новой Голландии, называемая Pigeon House, была от нас на SW 87°30’, а самый крайний берег, мыс отвесный (Perpendicular), на NW 6°46’; сим определяется [241] положение упомянутой возвышенности, Pigeon House, на 4’ Южнее, а мыс отвесный на 4’30’’, Западнее, нежели по атласу Флиндерса. В сие время крайний в виду нашем берег находился от нас в 20-ти милях. В 2 часа подошед к берегу Южнее залива Георгия (George Sound), на расстояние 6-ти миль, поворотили. На низменном против нас находящемся берегу желтел песок, далее виден был повсюду лес, а неподалеку от моря белый домик.

К 9-ти часам вечера, после непродолжительного штиля, ветр переменился, задул тихий благополучный, и мы взяли курс на NTO. В половине 3 го часа прошли мимо залива Ботанического, так названного Капитаном Куком в первое его путешествие. При самом входе в порт Жаксон, выехал на лодке лоцман, которого мы приняли для ввода шлюпа на якорное место. На первый наш вопрос, о прибытии шлюпа Мирнаго, отвечал, что еще не приходил, а были два Русские шлюпа Открытие и Благонамеренный, которыми начальствовал Капитан Васильев, и что уже недели с три тому назад отправились в Камчатку. Я полагал, что как шлюпу Мирному путь предстоял большею частию вне льдов и с меньшими опасностями, нежели наш, то и надлежало бы ему прибыть прежде нас, и не нашед его, заключил, что вероятно Г. Лазарев в ночное время при бурных погодах приводил шлюп чаще к ветру для предосторожности, дабы не пройти какой либо еще неизвестный берег. В 10 [242] часов мы шли между среднею высокостью и буруном, омывающим каменную подводную банку.

Зеленеющие берега Порт-Жаксонского залива, обросшие лесом, местами красивые долины и желтеющий песок в малых заливах, казались нам превосходными видами после толь продолжительнаго, облачнаго, единообразного горизонта, на котором разбросаны были льды, омываемые свирепыми волнами, и где голодные бурные птицы, рассекая воздух, ищут себе пищи. В сей мрачной суровой стране, кажется, будто сердце человеческое охладевает, чувства сближаются с окружающими предметами, человек бывает пасмурен, задумчив, некоторым образом суров и ко всему равнодушен, но напротив под чистым небом и благотворным влиянием все оживляющего светила, взирая на разнообразные красоты природы, наслаждается ея дарами и чувствует всю их цену.

На половине пути от входа в залив с моря, до города Сиднея, встретил нас весьма приязненно Капитан порта Г. Пайпер, и предложил нам стать на якорь на рейде против самого города. Мы воспользовались сим предложением и в 11 часов утра против города Сиднея, на глубине 6½ сажен, имея грунт ил с серым мелким песком и малыми ракушками, бросили якорь, пробыв 131 день под парусами, со времени выхода из Рио-Жанейро. Вновь строемая крепость на мысе Бенелонге, находилась от нас на SO 14° в трех кабельтовах. Сие якорное место тем более было нам приятно, что все иностранные суда должны [243] становиться в так называемой Неутральной бухте, где стояли Французского флота Капитаны, Бодень и Фресине, посыланные Правительством для произведения разных исследований, и буде можно, обретений. Мы отвязали все паруса и спустили гребные суда.

Г. Пайпер, отправляясь с шлюпа, предложил мне ехать с ним на берег к Губернатору Генерал-Маиору Макварию; я с признательностию сие исполнил, когда мы совершенно установились на якорь. За несколько дней до нашего прибытия в Порт-Жаксон, у двух матрозов на ногах оказались синия пятна, несомненные признаки цынготной болезни. Один был из Татар пожилых лет, а другой Русской, молодой превосходной марсовой матроз, но к сожалению слабых сил. Г. Берх поил их, отваром из сосновых шишек. Почитая сие средство недостаточным, я приказал тереть ноги их лимонным соком и давать им выпить по полурюмке того же сока; сим средством, которое при отправлении нашем советывал мне Г. Вице-Адмирал Грейг, только что могли удерживать болезнь в одной степени. Мы старались употреблять все средства противу сей злой заразы, но долговременное 130-ти дневное плавание в холодном, сыром и бурном климате, превозмогает все усилия. Я почитаю себя счастливым, что на пути не лишился ни одного человека.

От мокроты и холода свиньи и бараны также заразились цынготною болезнию и несколько из оных умерло в продолжении нашего плавания; у них посинели и [244] распухли ноги и десны, так что бараны, по прибытии в Порт-Жаксон, не могли хорошо есть свежую траву, от боли и слабости в распухших деснах.

Поставляю обязанностию отдать справедливость всем Г. г. Офицерам, что они споспешествовали благополучному совершению плавания нашего, деятельностию и точностию в исполнении своих должностей, без чего не могли мы бы достигнуть толь успешного окончания, трудной и долговременной нашей кампании. Я особенно признателен Г. Капитан Лейтенанту Заводовскому, который, занимая Капитан-Лейтенантскую должность по шлюпу, разделял свою опытность и службу со мною. Без помощи его, я должен бы переносить всю тягость сего многотрудного похода, или иногда принужден бы, для облегчения моего, делать сигналы Г. Лазареву, идти форзелем, чего я в продолжении всего путешествия избегал, для того что шлюп его ходил дурно, не мог бы много нести парусов и мы бы медленно шли вперед; когда же шлюп Мирный шел в кильватере в надлежащем расстоянии, тогда действовал по моим сигналам с желаемым успехом.

Мы нашли в Порт-Жаксоне 40 пуш. Английский транспорт Коромандель, под начальством Штурмана Королевской службы Доуние; он привез ссылочных из Англии. На возвратном пути в Европу назначено ему зайти в Новую Зеландию за лесом в залив Островов (Вау of Islands); другой такой же транспорт Дромадер не за долго пред нами отправился туда же. Они имели повеление взять в Новой Зеландии [245] леса годные на стенги 47-х пуш. военных кораблей; Тендер Мерманд под начальством Лейтенанта Кинга, который описывал Северную часть Новой Голландии, в скором времени отправляется для окончания описи; кроме сих судов мы нашли до 12 купеческих судов, большею частию из Индии и Кантона, откуда лавки в Порт-Жаксоне наполнились произведениями Китая и Индии.

Около полудня, на Европейской неопрятной лодке, с Северного берега прибыло к нам семейство природных жителей; они несколько изъяснились изковерканным Английским языком, кланялись по Европейски очень низко, кривляя лица, чтобы изъявить радость. Один из них имел на себе худые брюки Английского матроза, на лбу повязку из шнурков, выкрашенных красною землею, на шее медную бляху, на подобие четверти луны с надписью:

Bongaree
Chief of the
Broken-Bay-Tribe
1815.

Сия бляха висела на медной крепкой цепочке; по надписи мы узнали кто был наш гость, а он прибавил, что провожал Капитана Флиндерса и Лейтенанта Кинга в их путешествиях около берегов Новой Голландии. Бонгаре представил нам свою жену Матору, которая была полузакрыта байковым Английским одеялом, а голова ея украшена зубами животного Кангору. Дочь его полубелая, довольно приятного лица и стана, кажется, что происходит от Европейца, а сын [246] черный, похож на отца, все были нагие. Бонгаре говорил, указывая на своих товарищей: это мой народ, потом показывая на весь Северный берег, сказал: это мой берег. Я приказал дать им по стакану гроку, сухарей и масла, сколько съедят. Видя такую щедрость, они просили табаку, старого платья, гиней и всего, что им попадалось на глаза. Я велел дать им несколько Бразильского витаго табаку, и сказал, что платья и гинеи получат, когда привезут рыбы, живых птиц, кангору и других животных. Ответ их был: о есть, есть! Со шлюпа они поехали полупьяные с ужасным криком; Матора называла себя Королевою, поступала с большою неблагопристойностию, нежели все прочие посетители.

Я немедленно поехал на берег, взяв с собою Г. Демидова для перевода. Мы пристали прямо к дому Капитана над портом Пайпера, и с ним пошли к Губернатору Генерал-Маиору Маквари, которого застали в саду небольшаго сельского домика. Он принял меня весьма благоприязненно, тотчас позволил нам устроить обсерваторию на Северной стороне залива, против нашего: якорного места и дал приказание в Адмиралтействе исполнять все наши требования. На шлюпе не было никаких значительных повреждений, которых бы мы не могли исправить своими мастеровыми; я поблагодарил Губернатора за его добрые намерения, и только просил позволения рубить нужный для нас лес на Северной стороне Порт-Жаксонского залива.

Марта 31

На другой день прибытия нашего, я отправил [247] палатки на мыс, где назначено место для обсерватории, и Г. Симановым избрано для установления пасажного инструмента. Инструмент сей, по неопытности, в Рио-Жанейро установлен дурно, и потому был там без употребления, ныне же для надлежащего установления избрали чугунную небольшую печку без трубы, утвердили на камне, наполнили песком; а отверстие, в которое вставляют трубу, залили свинцом, толщиною в 2½ дюйма. На сем твердом основании, Г. Симанов поставил пасажный инструмент, и во время пребывания нашего в Порт-Жаксоне ежедневно был употребляем; для наблюдения днем, истинного полдня, а ночью прохождения чрез меридиан звезд Южного полушария. Ночными наблюдениями занимался Г. Симанов, тем более, что после произведенных Астрономом де Лакалем на мысе Доброй Надежды, таковых наблюдений никто в Южном полушарии не делал. Г. г. Ученые разберут и оценят похвальное Г-на Симанова предприятие и труд на пользу Астрономии. В помощники к себе избрал он двух подштурманов и Артиллерии унтер-офицера, которым поручил замечать время по хронометрам.

Для караула и нарезывания веников для шлюпа, отряжены те два матроза, у которых оказались признаки цынготной болезни; кузнеца с походною кузницею, также свезли на берег.

По близости палатки, где производили наблюдения, поставлены еще две, одна для караульных, которые в ночное время были с заряженными ружьями, на случай [248] нападения диких и покушения ссылочных что либо украсть; а другая для бани. В сей последней из чугунного баласта была устроена печь с жерлом и местом, откуда выходил дым. Когда топили баню, открывали палатку и множеством дров печь накаливали, воду разогревали в сих печах и еще в особом месте, посредством каленых ядр. Приуготовя все, закрывали палатку и из бранспойтов непрестанно обливали оную водою, чтобы пар, произведенный наливанием воды на разкаленный баласт, не выходил сквозь парусину. Многие из Г. г. Офицеров и служителей предпочитали сию баню настоящим, приводя в доказательство, что в парусных банях воздух легче, нежели в деревянных или каменных.

Апреля 1

По устроении бани, перваго Апреля, служители в два дня перемыли свое белье, наволочки с постелей и подушек, и все перебывали в бане. Людям, привыкшим с малолетства мыться и париться раз в неделю, сие сделалось необходимым, но под парусами не возможно. Однако ж в последнее плавание в больших Южных широтах, в каждые две недели один раз, приводя воду льдяную в теплоту летней, т. е. в 12° или 13° теплоты, по разделению Реомюра, я велел в палубе всем мыться и могу сказать, что чистота тела не мало способствовала поддержанию здоровья служителей в нашем долговременном путешествии.

В час по полудни, Г. Губернатор и Вице-Губернатор, начальствующий полком Подполковник Эскень [249] к нам приехали, мы их встретили и провожали с почестью, положенною по Морскому Уставу 8.

Пустые бочки для починки, все росторы, чтоб сколько возможно облегчить шлюп, отправили к палаткам; нам необходимо было нужно шлюп приподнять из воды, чтобы исправить медные листы, оторванные небольшими ударами о льдины, и чтобы вместо вырванных медных гвоздей в медной обшивке, вколотить другие.

В Воскресенье погода была прекраснейшая, служители не занимались работою по шлюпу; я разделил их на две части; половину свезли на берег до обеда, а по возвращении их другую после обеда, для прогулки по лесу около палаток, или так сказать, в нашем Адмиралтействе. Прогулку в лесу предпочитал я гулянью в городе потому, что служители не были подвержены разным искушениям, для здоровья их вредным.

С утра в понедельник отправили тимермана с 5 плотниками, отыскать и вырубить лес нужный для исправления шлюпа, и 15 человек матрозов с квартирмейстером, для рубки дров в запас к походу. [250] Шлюп начали исправлять и перевязывать такелаж, который в больших Южных широтах, от холода и сырости был чрезмерно туг, а в Порт-Жаксоне в теплоте отошел и ослаб так, что принуждены были все стороны и весь клетинг вновь переделать.

Апреля 7

По приглашению Г. Губернатора, в 8 часов утра, я приехал к нему со всеми Офицерами. После завтрака он предложил нам осмотреть нововыстроенный маяк.

Мы двое, Г. Завадовский и я, поехали с Губернатором в карете, а все Офицеры и Адютант Губернатора отправились на катере морем. Дорога к маяку очень хороша; проложена по высокому каменистому месту в паралель Порт-Жаксонскому заливу, который почти во все время был у нас в виду, вместе со всеми его изгибами, а вправе залив Ботанибай и несколько хижин по берегу онаго. Мы приближились к маяку, я был обрадован, увидя шлюп Мирный, лавирующий в заливе. От города Сиднея обыкновенною рысью в 50 минут достигли до маяка.

Он построен близ входа в залив, на Южной стороне на высоком крутом берегу. От поверхности моря до вершины 427 фут Английских; самый же маяк вышиною 70 фут. По сторонам сделаны пристройки, в коих живут начальники и работники, и хранятся материалы. В фонаре реверберов 9, освещены лампами, которые по три приделаны к углам треугольной вертящейся пирамиды. Пирамида сия совершает свой оборот в 6 минут, один раз, а каждые три ревербера показывают свет свой в море чрез две минуты. [251]

Вертящийся маяк предпочтен здесь неподвижному, для того, чтобы суда, идущие ночью с моря, не ошиблись, приняв за маяк непостоянные ночлеги природных жителей, которые без огня никогда не бывают и повсюду оный разводят.

Осмотрев маяк, мы поехали обратно. Г. Завадовский сел в катер, чтобы возвратиться морем.

Около полудня ветр, противный шлюпу Мирному, переменился, задул с моря благополучный и вскоре Мирный положил якорь подле шлюпа Востока. Свидание Офицеров обоих шлюпов произвело неизъяснимую радость.

Весьма тихие ветры по восточную сторону Новой Голландии продержали в море Г. Лазарева семью днями долее нас. Все на его шлюпе были здоровы, исключая одного матроса, который имел признаки цынготной болезни; он из прилежных к работе, но ушибся, по сей причине не имел довольно движения и заразился цынгою.

Шлюп Мирный, по разлучении с нами, шел назначенным ему путем, и так же, как мы, прошел тем местом, на котором по карте Аросмита находится остров Компанейской, будто бы обретенный Испанцами; но сего острова и никакого новаго берега на сем пути не видал. Г. Лазарев представил мне следующее донесение о своем плавании:

«Марта 4

Марта 4-го дня по полудни, когда мы легли в дрейф близ льдяного острова, для наполнения льдом порожних водяных бочек, я воспользовался сим случаем, ездил на шлюп Восток, и узнал, что вы решились [252] по наступающему позднему времени, оставить дальнейшия покушения к Зюйду, и следовать прямо в Порт-Жаксон. Дабы пространство между путями Капитана Кука и Фюрно, которое не менее 65-ти градусов по долготе и 8-ми градусов по широте, не оставить неисследованным, вы предписали мне идти параллельно линии курсов Капитана Фюрно, в расстоянии от оной на 2½ или 5 градуса, и потом войдя в параллель 49°36’ под меридианом 138° Восточной долготы, или как я найду более способным, продолжать курс к Осту для обозрения означенного на Аросмитовой карте острова под названием R. Companys Island, который будто бы обретен Испанским судном Рафаэлем. После чего мне надлежало следовать к Южному мысу земли Вандимена и наконец поспешать в Порт-Жаксон, назначенный местом нашего соединения.

По возвращении моем на шлюп, увидел я, что привезенный лед был дряблый и до того напитанный соленою водою, что чрез четыре с половиною часа, на которые оставили оный на палубе, в том предположении, что когда вытечет излишняя морская вода, лед будет годен, сего не последовало: соленый вкус не изтребился. Нет сомнения, что ежелиб оставить лед на палубе во всю ночь, мы бы получили из оного свежую воду; но ни погода, ни обстоятельства сделать того не позволили, ибо все шканцы были завалены. И так мы принуждены были выбросить столько льду, что наполнили бы оным 20 бочек средней руки. Я сожалею о сем, не потому однако, чтоб мы в пресной воде нуждались, ибо [253] при умеренном употреблении, довольно бы нам было еще месяца на три, не взирая, что на шлюпе все пили, сколько хотели; по утру все служители пили чай, а после ужина, со времени прибытия нашего в большия широты, давали им слабый пунш; я сожалел о негодности льда, потому что самая работа в набирании оного сопряжена всегда с немалым затруднением и употребляемые к сему делу матрозы, перемокнув в холодной воде, не редко подвергались простудам. Добываемая из льда вода полезна на судах, для того что сохранение здоровья служителей много зависит от опрятности тела и чистоты их белья, а сею водою они мылись и мыли белье. Обстоятельство сие послужит примером на будущее время, что не всякий лед, в море взятый, может быть в скорости годен к употреблению, но именно только тот, который крепок и еще недавно от больших льдин отломился.

Ночью мы видели Южное сияние в полном блеске. Сие чрезвычайное явление, для мореплавателей окруженных льдами, можно почитать спасительным, ибо распространяет такой свет, что льдяные громады видны за пять и за шесть миль, и несколько раз случалось, что по сему свету мы определяли безопаснейший курс.

Мы шли около пяти узлов под одними марселями, и лишь только небо осветилось блестящею полосою, усмотрели около 20-ти небольших льдин впереди нас и по сторонам, так что привести к ветру и взять выше [254] их было уже невозможно, а потому при свете от Южного сияния продолжали курс между льдами совершенно как днем, но получили несколько толчков. Шлюп Восток в сие время находился в расстоянии около двух миль от нас на левом траверзе и вероятно миновал сии льды. При сем случае не можно не отдать справедливости замечанию Капитана Кука, что малые льдины опаснее больших, ибо последния даже и в самую темную ночь, по происходящему от них свету, можно усмотреть за ½ мили, а те, которые называю я малыми по той причине, что с великими теми громадами никакого сравнения не имеют, бывают однако же такой величины, что могут проломить обшивку в подводной части шлюпов, и тогда неминуемо бедственны, обыкновенно от поверхности моря весьма низки, так что и днем, ежели ветр силен и волнение велико, не иначе оные усмотреть можно, как разве в самом близком расстоянии.

Марта 5

По совершенном рассвете следующего дня, мы имели в виду 11 льдяных островов, а к 7-ми часам показалось еще впереди до 20-ти; мы тогда находились в широте 59°34’ Южной, долготе 58°32’ Восточной; склонение магнитной стрелки по нескольким азимуфам, обсервованным у Нахтгауза, найдено 48°40’ Западное, и было самое большее из определенного на шлюпе Мирном, в продолжение сего плавания; по удалении нашем к Осту, начало уменьшаться. В 5 часов по полудни, после взаимных салютов с шлюпов Востоком и некоторых чрез телеграф приветствий, состоящих в [255] пожелании друг другу счастливаго успеха, мы расстались, и пошли под всеми парусами. Место разлучения нашего было в широте 58°50’ Южной, долготе 89°51’ Восточной.

Мне весьма приятно, что разлучение сие последовало от собственного произвола Капитана Беллинсгаузена и единственно для пользы общего предприятия, а не от каких либо других непредвидимых причин, которые могли бы легко встретиться, как-то: тумана, пасмурности, или когда мы были окружены со всех сторон льдяными островами, что часто случалось; однако шлюп Мирный с Востоком до сего времени не разлучались. Такое необыкновенное счастливое событие я должен отнести единственно ревностнейшему исполнению обязанностей Г-д вахтенных Офицеров, о которых упоминаю здесь с чувствованием особенного удовольствия и признательности. К вящшему доказательству сего справедливаго одобрения, должно присовокупить, что преимущественный ход шлюпа Востока, принуждал нас нести и днем и ночью все возможные паруса, и мы со времени отбытия нашего из России, не изломали не только бом-брам-рея, но ниже лиселя-спирта; все сие служит доказательством искуства и предусмотрительности Г-д Офицеров на шлюпе Мирном.

Ночью находили тучи с градом; взяв курс на ONO под малыми парусами, мы ходу имели до 6½ узлов и в самую полночь прошли очень близко один из льдяных островов. Тогда по термометру было 3° морозу; холод [256] в море весьма чувствителен, но мы уже с некоторого времени к оному привыкли и нам было сносно.

Марта 6

По утру 6-го в широте 57°25’, долготе 90°59’, вычислениями из многих азимуфов, взятых у нахтгауза, склонение магнитной стрелки найдено 42°50’ Западное. В сие время вблизи нас находилось только два льдяных острова, а с салинга видно было еще два впереди, и много кусков разбитаго льда; я держал к NNO, дабы скорее войти в широту около 55° и потом продолжать плавание параллельно линии курса Капитана Фюрно. По полудни был дождь, в продолжении почти двух месяцев мы оного не видали и почти ежедневно имели град и снег. Пеструшки, давния сопутницы наши, по сию и по ту сторону полярного круга, скрылись, а провожали нас одни дымчатые с большими белыми бровями албатросы и голубые бурные птицы. Сих последних видели мы ежедневно.

Марта 7

В 6 часов утра 7-го показался один пенгвин и мы слышали крик еще двух; с 8-ми часов находясь в 156 милях от пути Капитана Фюрно, я лег на O при переменившемся ветре, который из Западного сделался Северный. Вместе с сею переменою небо начало покрываться облаками, то в больших широтах одно с другим неразлучно, и сколько мы могли заметить в продолжении плавания нашего в Южном Ледовитом Океане, при Северных и Восточных ветрах, почти всегда бывает облачное небо и пасмурная с снегом погода; напротив того при Южных и Западных ветрах погода всегда была ясная. В полдень мы находились в широте 55°16’, долготе 94°23’; [257] имели в виду только 4 льдяные острова. По полудни проплыло мимо нас много травы роду Гоесмона. Следующего дня видели ту же траву в разных местах. Ветр Северный, усиливаясь постепенно, продолжался при дождливой и пасмурной погоде и развел великое волнение. К полудню мы принуждены взять все рифы у марселей, закрепить крюсель и спустить брам-стенги; широта места нашего была 55°24’, долгота 98°56’. После полудня ветр начал отходить к O, при густом снеге, дул с тою же силою до самой полуночи, тогда вдруг стих и сделался от NW. Тишина сия была кратковременная, в час ветр скреепчал вдруг до такой степени, что мы принуждены закрепить марсели и нижние паруса и остаться под штормовыми рифленными триселями. Ветр, переменившийся с такою жестокостию, и вдруг на 9 румбов, произвел волнение неправильное и от того чрезвычайно сильную качку. Волны, встречавшияся близ шлюпа, разбиваясь одна о другую, вливали на палубу весьма много воды.

Около 2-х часов шторм продолжался с ужасною свирепостию, и новый наш фок-стаксель изорван в мелкие куски. Я уверен, что никакой штормовый парус, поднимаемый на леере, не мог бы противустоять силе сего ветра, но гафельные трисели, которые по предложению моему сделаны в Кронштате, во время сего шторма всеми рифами зарифленные, стояли совершенно безопасно. Преимущество их против обыкновенных штормовых парусов, видели мы довольно ясно, а потому весьма бы полезно было ввести в употребление в [258] нашем флоте, ежели не оба, по крайней мере грот-трисель, который бы служил вместо апселя и мог бы заменить бизан-стаксель и крюс-стенг-стаксель. Барометр около сего времени опустился до 28 дюймов; при чем должно заметить, что из трех барометров Г-на Доллонда, на шлюпе моем находившихся, два по чрезвычайному колебанию ртути, совсем были бесполезны, а третий также мало приносил пользы, потому что никогда не был предвозвестником наступающей бури или ясной погоды, а обыкновенно понижался или возвышался несколько часов после.

Приятно было видеть, что шлюп наш в шторм, при чрезвычайно сильном и неправильном волнении, так крепок, что малая течь, которую обыкновенно мы имели, стоя в тихий ветр на якоре, т. е. по 2 дюйма в сутки, ни сколько не прибавлялась. Сим обязаны мы деятельному присмотру в Кронштате при килевании и скреплении шлюпа. Какова была у нас килевая качка (которая без сомнения главнейшая причина расслабления членов у судов), можно судить по великому множеству морской травы, коею гальюн нат при рассвете был наполнен, и вероятно, что при всяком ударении носом, трава попадала чрез поручни, а не с низу, ибо нижняя часть гальюна так хорошо заделана решеткою, что не выбило ни одной перекладины. При всем том качка была плавная и бушприт изредка воды касался, тогда как мне известно, что многие большия суда теряли бушприты свои от волнения, которое, так сказать, смывало оные. Сие доказывает некоторым [259] образом, что шлюп Мирный, кроме многих удобств для груза и покойного помещения, как для Офицеров, так и для служителей, имел еще качества доброго морского судна. Один недостаток и при том довольно важный, который чувствовали мы в продолжении всего похода, был тот, что шлюп весьма худо слушался руля, а причиною сему излишняя полнота в кормовой подводной части.

В 8 часов утра, казалось, что шторм начал уменьшаться, чрез час уже ветр довольно приметно стихал, тогда поставя рифленные марсели и фок, по сильному боковому волнению мы спустились на OTN. При всех стараниях наших в содержании людей как можно суше, от холодной и мокрой погоды, после шторма, показались у некоторых простудные лихорадки и ревматизмы. Сие побудило меня, кроме обыкновенной полуденной порции водки в полдень, и слабаго пунша с сахаром и лимонным соком, приказать дать им еще порцию водки за завтраком. Последствия доказали, что прибавление сие много способствовало к сохранению здоровья служителей. В полдень мы находились в широте 55°35’, долготе 100°58’. Около 6-ти часов вечера, ветр отошел к NTO и начал крепчать; посему же направления скоро бегущие облака предвозвещали приближение шторма, котораго, судя по барометру, мы не ожидали, но как выше упомянуто, что к барометру мы не могли иметь доверия, то я приказал, закрепить фор-марсель и крюсель, и остался под грот-марселем и рифленными триселями. [260]

Марта 10

Ветр в продолжение ночи дул весьма сильный с жестокими порывами, и к 6-ти часам утра следующего дня, превратился опять в шторм и принудил нас закрепить грот-марсель. К полудню начал стихать, показалось солнце и пасмурность прочистилась; однакож волнение было чрезвычайно великое. Я не помню, чтобы мне случалось когда-либо видеть такое большое и такой чрезмерной высоты волнение. Казалось, что при погружении судна с волны вниз, хребты высоких гор окружали нас со всех сторон, по наблюдению мы находились в широте 56°04’’, долготе 103°30’. Вскоре после полудня, с марса увидели льдяной остров к SO. Я полагал не далее 6-ти миль, но сильное волнение не позволяло видеть оного с шканец. Можно сказать, что великое счастие сопутствовало нам в продолжении сих бурь, ибо мы не встретили ни одной из льдяных громад, которые могли быть для нас бедственны, а теперь упомянутый остров показался уже тогда, когда равноденственных ветров, дувших с великою свирепостию, сила уменьшилась. Шлюп Восток по моему мнению был в опаснейшем положении, ибо ежели Капитан Беллинсгаузен находился 3-мя градусами нас Южнее, вероятно он мог встретить льды, о коих я не один раз вспоминал с чувствами Великого беспокойства.

Марта 11

11-го была сильная зыбь от NO, но равный умеренный ветр и ясная погода, с которою, можно сказать, и все больные наши выздоровели. В 7 часов утра в широте 56°11’, долготе 104°04’, склонение компаса по [261] нескольким азимуфам найдено 37°26’ Западное. Вскоре ветр начал отходить к NW и я приказал держать на NOTO, чтобы вознаградить потерянное направление от прошедших штормов, в продолжение коих невольные курсы, удалили нас к Югу почти на градус более нежели я желал. Сего дня восстановился на шлюпе тот чистый воздух, которым мы наслаждались в продолжении почти всего плавания нашего от Кронштата. Камельки в палубах были затоплены, и все служительское платье и постели проветрены и просушены. Ночью находили частые шквалы, сопровождаемые градом, потом небо опять прочищалось и было совершенно безоблачно. Южное сияние показывалось три раза в великом блеске.

Со времени разлучения нашего с шлюпом Востоком, я старался по возможности подражать благоразумному правилу Капитана Флиндерса, т. е. чтобы никакая встреча не уходила из виду, он поставил себе правилом, пройти в ночное время не более 40-ка миль, дабы вечерние пределы зрения впереди судна, могли видны быть поутру назади, но как мне предстояло еще довольно продолжительное плавание, то правило сие иногда нарушалось в ясные лунные ночи, когда горизонт в ночную трубу простирался также не менее; 10-ти миль. Ежели бы и встретился на пути нашем какой либо берег, который без сомнения в широтах сих должен быть высокий, мы бы усмотрели оный и в дальнейшем расстоянии.

Марта 12

Следующего дня до полудни, ветр дул от NW, с сильными шквалами и весьма крупным градом, во [262] время коего любопытно было смотреть, как голубые бурные птицы укрывались от оного между волн. В полдень ветр сделался тише и небо совершенно прояснилось; по наблюдению мы находились в широте 55°13’ Южной, долготе 108°48’ Восточной, а по полудни в широте 55°03’, долготе 109°33’; склонение магнитной стрелки по взятым азимуфам найдено 31°16’ Западное.

Марта 13

13-го При равном Северном ветре, я держал на ONO под всеми парусами. В 7 часов утра в широте 54°49’, долготе 113°07’, склонение магнитной стрелки было 27°49’ Западное. Около того же времени мы видели много носимой по волнам травы и двух нырков, совершенно похожих на тех, какие показывались в виду острова Георгия. Хотя таковые признаки и подавали причину думать, что мы находились в недальнем расстоянии от берега, но в которой стороне искать онаго, решить было весьма трудно, а потому я продолжал идти тем же курсом; мы опять видели ныряющих птиц и много травы каменного перелома. Я не сомневался, что вблизи нас были какие либо голые острова, ибо ныряющие бурные птицы, сколько случалось нам видеть в продолжение плавания нашего, никогда далеко от берега не отлетают 9. Ближайшая известная земля была [263] SW, оконечность Новой Голландии, почти в 1 200 милях, и при ее берегах ныряющих бурных птиц никто не видал. Прежние примеры неоспоримо доказывают, что сии птицы предвозвещали берег; Капитан Кук, который в третье путешествие отыскал землю Квергелена и определил положение ея с величайшею точностию видел ныряющих бурных птиц за 150 и 350 миль от сего берега. Земля Квергелена находилась от нас в 1 600 милях. Капитан Кук видел сих птиц также в 100 милях от Огненной земли, в 150 от острова Овладения, одного из обретенных Французским Капитаном Крозетом, в близости островов Южной Георгии и Новой Зеландии. По таковым примерам мы должны были заключить, что находимся в соседстве какого нибудь голаго острова, а потому я обратил всевозможное внимание, чтобы увидеть берег, беспрестанно имея человека на салингах, назначил награждение тому, кто первый усмотрит берега; последствия доказали, что обретение земли в сих местах предоставлено было не нам, а может быть другим мореплавателям, более нас счастливым. Таким образом продолжал я курс к ONO и в полдень по наблюдению мы находились в широте 54°36’, долготе 140°02’. По полудни опять видели нырков и много травы. С 8-ми часов вечера шли под одними марселями, к полуночи ветр начал отходить к Норду при пасмурной погоде и дожде.

Марта 14

На другое утро ветр продолжался от NNW, при пасмурной погоде и дожде. Мы, опять видели нырков и траву. К полудню погода не переменилась, но ветр еще [264] усилился и волнение увеличилось. Таковые препятствия к усмотрению берега, коего однакож к Северу от себя я не полагал, решили меня не упустить по крайней мере попутного ветра, который уже был весьма крепкий, почему у нижних парусов взяты рифы, брам-стенги, крюсель закреплен, реи обезопасены превентер-брасами; мы шли по 8-ми узлов при сильном боковом волнении, от коего получали частые удары. Я имел достаточные причины спешить совершением предстоящего нам пути, ибо знал, что Капитан Беллингсгаузен намерен был отправиться из Порт-Жаксона в начале Маия месяца, дабы провести, сколь возможно, более времени в тропиках для поверения положения некоторых островов. Мне было известно и то, что по преимущественному ходу шлюпа Востока, должен он многим прежде нас прибыть в Порт-Жаксон, где служащие с ним долее могут пользоваться свежими жизненными потребностями, столь необходимыми для подкрепления здоровья после таковаго продолжительного и многотрудного плавания; по сим причинам терять время для отыскания какого нибудь голаго островка и потом придти поздно в Порт-Жаксон, было бы безрассудно, тем более, что мы уже 114 дней находились в море.

По полудни, мимо шлюпа четыре раза проплывала трава каменный перелом, но нырков мы не видали; а сопутствовали нам черные и еще новаго рода бурные птицы, я думаю те самые, которых Капитан Кук называет большими синими Петрелями. В 11 часов ветр сделался умереннее и начал отходишь к W, от [265] чего и небо прочищалось. Ночь от показавшейся луны была довольно светла, а потому я продолжал курс на ONO, неся большие паруса.

Марта 15

К 6-ти часам утра 15 числа, ветр стих и небо совершенно прояснилось; но великая зыбь от NW, качала шлюп весьма сильно. К 9-ти часам подняли брам-стеньги и поставили брамсели. Опять появились признаки земли, нырки и много плавающей травы. Неоднократно облака близ горизонта принимали такой вид, что многим из нас казались берегом, но в скором времени мнимый сей берег исчезал. По наблюдению в полдень определили широту места нашего 55°41’, долготу 123°03’, на 3½ градуса к Югу от курса Капитана Фюрно.

Ясною погодою, которую доставил нам Западный ветр, наслаждались мы недолго; в 6 часов вечера ветр опять задул Северный и пошел дождь, а к 9-ти часам так скрепчал, что принудил нас убирать паруса многим скорее, нежели мы ставили оные по утру, когда все предвещало продолжительную благоприятную погоду. К полуночи находились уже под марселями всеми рифами зарифленными, брам-реи и брам-стеньги были спущены.

Марта 16

К полдню следующего дня ветр постепенно усиливался и превратился опять в шторм, при пасмурной с дождем погоде, и принудил нас вскоре закрепить все марсели, грот и фок и остаться под одними рифленными триселями. В продолжении 2-х часов, начиная с 4-х и до 6-ти по полудни, ветр силою своею подобен был урагану, и хотя погода сделалась ясная и не было [266] дождя, но сила ветра срывала верхи с волн и осыпала нас дождем, из одной морской воды состоящим. В сие время казалось, что на море снежная вьюга, какие обыкновенно случаются в степях, так что при совершенно ясной погоде не возможно было видеть далее одной мили. Буря сия продолжалась до 8-ми часов, и тогда для уменьшения боковой качки, которую производило увеличившееся волнение, мы поставили грот-марсель, а к 10-ти часам, так как ветр отойдя к NW, постепенно ослабевал, еще прибавили парусов; продолжавшееся волнение качало шлюп весьма сильно.

Марта 17

Утро 17-го хотя не обещало ясной погоды, по причине висевших над горизонтом густых облаков; но к величайшему удовольствию нашему, около полудня они совершенно рассеялись, и день сделался ясный. Таковой погоды, признаюсь, ожидал я с большим нетерпением для осушения служительского платья, которое все было мокро в продолжении уже нескольких дней и ничего сухаго у них не осталось. Воздух в палубе был также очень тяжел, по той причине, что как сильная качка, так и вливавшаяся вода не позволяли ни топить камельков, ни открывать люков; но пред полуднем, к удовольствию моему, все приняло хороший вид, и больных на шлюпе не было. Упомянув теперь о больных, не простил бы я себе, ежели бы не засвидетельствовал об усердии того достойного человека, которому больные на шлюпе, по доказанному его искуству, вверены были, Г. Галкину, нашему Медико-Хирургу; он при обширных познаниях отличался неусыпным старанием, [267] неутомимыми трудами и крайнею заботливостию о сохранении здоровья всех служащих на шлюпе; я приношу ему изъявление чувствования совершенной моей благодарности, которая навсегда сохранится в сердце моем.

В полдень по наблюдению определили широту места нашего 52°26’14’’, долготу 128°09’30’’, а чрез пять часов в широте 52°15’, долготе 129°12’, склонение компаса по нескольким азимуфам найдено 8°43’ Западное. Разного рода бурные птицы и дымчатые с белыми бровями албатросы летали около нас в продолжении всего дня в великом множестве. Примечания достойно, что последние живут на весьма большом пространстве Южного Океана, ибо мы их видели по обеим сторонам полярного круга, между параллелями 50° и почти 70° Южной широты. Можно утвердительно сказать, что сего рода албатросы занимают большее пространство, нежели другие птицы, выключая однех черных малых бурных птиц (procellarin pelagica), которых мы видели и в Северном полушарии и на экваторе и в самых больших Южных широтах. Я слышал, что оне водятся даже и около Норд-Капа; а потому некто из Офицеров весьма приличное дал им название Жидов, которые, подобно сим птицам, скитаются по всему земному шару.

Марта 18

Ночь была довольно ясная и мы ожидали лунного затмения, которого началу надлежало последовать около двух часов, но ожидали напрасно, ибо пред самым тем временем луна закрылась облаками; конец затмения был виден довольно ясно в исходе 5-го часа. [268] Некоторые из наблюдавших затмение на шлюпе, следуя способу Капитана Ванкувера, наблюдали секстаном в обратный телескоп, приводя светило к горизонту, что на качке конечно удобнее, ибо легче удержать оное в фокусе трубы, но ежели колебание судна не так велико, то хорошая зрительная труба может служить с лучшим успехом, ибо видно многим явственнее. Впрочем Капитан Ванкувер говорит токмо о солнечных затмениях, которые вероятно по его способу, могут быть наблюдаемы с большею верностию, нежели лунные, и вообще можно сказать, что определение долготы по лунным затмениям не имеет желаемой точности, в особенности на море, где большаго Ахроматического телескопа навести почти невозможно, и даже в такой телескоп затмевающая тень никогда хорошо не окраевается, а всегда край виден бывает пасмурен и окружен как будто какою то атмосферою; а потому и кажется разным наблюдателям в одно и тоже время не одинаков.

Наблюдения затмения секстанами разнствовали между собою очень много, и для того мы оставили их без внимания, а из наблюдений, помощию телескопов, долгота оказалась: по моим наблюдениям 130°10’45’’, Мичманом Куприянова 130°20’15’’; истинная же наша долгота в сие время была 129°50’25’’ Восточная. В 7 часов вечера мы видели пенгвина, подобного тем, каких встречали на Южных Сандничевых островах, т. е. имеющего красный нос и желтый хохол на голове. Появление сей птицы послужило нам также признаком [269] берега, ибо сего рода птицы никогда далеко от берега не отплывают, и проносимая в разное время трава, еще более меня обнадеживала в близости берега. После полудня ветр начал отходить к О и погода становилась пасмурная, а потому я поворотил к N. Вскоре пошел сильный дождь и продолжался при Северном безветрии до 2-х часов следующего утра, тогда задул ветр Южный, который вскоре сделался свеж, и я взял курс на ONO под всеми парусами. В сие же время приказал осмотреть всех нижних служителей, дабы удостовериться, не имеет ли кто признаков цынготной болезни, чего должно было ожидать после 17-ти недельного нашего плавания, в продолжении коего погода стояла самая мокрая и холодная; к удовольствию моему Г. Галкин нашел всех совершенно здоровыми. Запас наш, взятый в Рио-Жанейро, так был избыточен, что ни Офицеры, ни служители не нуждались в свежей пище. Сего дня убили свинью и свареная в горохе доставила служителям обед весьма вкусный. Прошедшие штормы были причиною, что мы лишились нескольких свиней из взятых нами в Рио Жанейро; померли от ушибов во время качки.

В полдень мы находились в широте 51°16’51’’, долготе 130°07’. Желая войти в параллель острова, обретенного Испанцами, по крайней мере на четыре градуса к Западу от нашего места, я переменил курс еще на румб к Норду. Сия предосторожность была необходимо нужна по тому что все Испанцами обретенные острова, как найдено другими мореплавателями, [270] означены на картах ошибочно, не только на несколько градусов по долготе, но даже и по широте, а от того таковые обретения Испанцев отыскивать весьма трудно; неоднократно употребляемо было на сие немалое время без всякой удачи. Многие заключают, что Испанцы при открытиях своих нарочно вымышляли ложные широты и долготы, дабы не допустить других морских держав воспользоваться сими обретениями, но я полагаю, что таковая неверность происходила всегда от недостатка нужных инструментов, а может быть и самых познаний начальствовавших судами, ибо какие выгоды могли побудить Испанцев скрывать положения некоторых голых островов, или лучше сказать, камней, которые могут быть полезны токмо морским птицам.

Марта 20

Ветр постепенно, отходя к Западу, 20-го числа дул от NW при довольно ясной погоде. По наблюдениям, произведенным в полдень, оказалось, что в последние сутки мы увлечены были против счисления нашего на O, 22 мили. Сие произошло не от одного течения, а некоторым образом и от весьма большаго волнения от W. По полудни находясь в широте 49°59’, долготе 136°19’, определил склонение компаса среднее из нескольких азимуфов 1°10’ Западное, и вскоре по амплетуду 0°52’ Западное же. В 6 часов сделался штиль, продолжался около 2-х часов, потом опять задул попутный Западный ветр и вскоре установился в SW четверти.

Марта 21

В 2 часа по полуночи по меридиональной высоте луны определили широту нашего места 49°46’ Южную, [271] счислимая же тогда была 49°44’; чрез два часа находясь почти в самой широте искомого нами острова, я приказал держать по компасу прямо на Ост, полагая что склонения компаса здесь со всем не было, а естьли и должно быть несколько, то не более 1° к Востоку. В 8-м часов видели мы двух куриц Эгмотской гавани, которые летели прямо над нами и хватались за флюгарку; сии птицы, которым наименование их дано Капитаном Куком могут также служить признаком земли, особенно когда их две или три вместе. С 8-ми часов и до полудня ветр непрестанно крепчал, при всем том, что барометр не только не понизился, но еще несколько возвысился, а к полудню ветр при пасмурной погоде усилился до того, что принудил нас с большим трудом закрепить все паруса и при наставшем великом волнении, привести на правый галс в бейдевинд под одними рифленными триселями. Сие тем более было нужно, что при пасмурной и бурной погоде, не имев возможности произвести наблюдения в полдень, мы бы могли миновать вышеупомянутый остров, а ежели в самом деле оный существовал, то легко бы подверглись опасность, ибо зрение наше простиралось не далее пяти миль. Я решился остаться в сем положении до полуночи, и тогда ежели погода будет несколько благоприятнее, спуститься под небольшими парусами, дабы то пространство которое мы пройдем ночью, можно видеть назади по рассвете. С полуночи и до 8-ми часов 22 утра, погода продолжалась довольно светлая, но мы ничего не видали; с 8-ми часов до полудня шел мелкий дождь [272] при пасмурной погоде, я не надеялся иметь возможность к произведению наблюдения в полдень, что по обстоятельствам было бы крайне нужно. Наконец пред самым полднем погода прояснилась, явилось солнце, мы определили широту 49°56’34’’; долгота оказалась 142°00’00’’, на 11 минут западнее средины острова, означенного в карте Арросмитовой и на 16½ миль Южнее Южной оконечности онаго. По сей причине в начале перваго часа я велел привести на N с тем намерением, чтобы войти в широту острова и продолжать плавание по параллели к Востоку; к 3-м часам по полудни мы достигли сей параллели т. е. широты 49°59’. В сие время так было светло, что остров, который возвышен, мог бы нам показаться с салингу за 30 миль или еще и далее; но все старания наши усмотреть оный остались тщетны, однако ж мы видели траву и кур Эгмонтской гавани. В 6½ часов вечера в широте 49°39’, долготе 142°47’, легли в дрейф. В сие время находились на самом том месте, где на карте Арросмита назначен искомый остров под названием Companys Island, с прилежащими двумя островами к Западной стороне.

Марта 23

На рассвете следующего дня, как скоро в некотором расстоянии можно было различить предметы, мы поставили все паруса и продолжали плавание к Востоку. В полдень по наблюдениям широта была 49°07’, долгота 145°03’; из сего оказалось, что течением в продолжении сих суток, увлекло нас на N 47°O, 39 миль. И так перешед чрез самое то место, где назначен [273] остров и пройдя еще далее на 2½ градуса к Востоку и не видя ни какого берега, я решился оставить продолжение исканий, взял курс к SW мысу земли Вандимена, который желал видеть для поверения хронометров, ибо уже прошло 25 дней после того, как мы имели случай брать лунные расстояния. Ночью усмотрели на поверхности моря светящиеся места, подобные тем, какие видел я в первое мое путешествие в 1804-м году при приближении к земле Вандимена. Капитан Гунтер в обоих путешествиях своих к Новой Голландии, уподобляя свет сей фонарям, раскиданным по морю, замечает при том, что сии плавающие огни могут служить верным признаком недальняго расстояния от земли Вандимена. Я нашел, что замечание Капитана Гунтера весьма основательно, ибо мы были не далее 350 миль от упомянутаго берега, и сих светящихся мест на поверхности моря прежде не видали. Примечания достойно, что они многим более нежели те, которые случалось мне видеть в других частях сего Океана. Ветр продолжался, от SW весьма крепкий с сильными порывами, с градом и дождем, от свирепости коих мы принуждены спускаться на фордевинд. Боковое волнение было весьма великое и при всяком ударении в шлюп, наводняло палубу более нежели на фут; нам еще в первый раз случилось нести большие паруса при таком волнении, и я признаюсь, что ежели бы не желание скорее окончить продолжительное сие плавание, и чрез то доставить утомленным служителям хотя малое отдохновение, полезнее бы [274] было привести шлюп к ветру и переждать. В полдень, по наблюдениям, широта оказалась 46°33’, долгота 145°17’; течение продолжало увлекать нас к Востоку значительным образом, и именно в сии сутки на 16½ миль, а следующего дня в полдень в широте 43°50’, долготе 145°18’, найдено, что течение к Востоку в сутки было 31 миля. Беспрестанные Западные ветры, дующие в сих местах с необыкновенною жестокостию, единственною причиною таковых течений.

Марта 25

Находясь в сие время только на 18 миль Южнее SW мыса земли Вандимена, я переменил курс более к Востоку. В 2 часа по полудни увидели мы купеческое судно, которое держало также к берегу; оно было Английское и шло в реку Дервент с грузом. В 4½ часа усмотрели SW мыс прямо почти на Ост, по чему и переменили курс более на SO. Пришед точно на меридиан самого мыса, лежащего по лучшим известным определениям, в долготе 146°06’ Восточной, мы удостоверились, что от хода наших хронометров, всей погрешности в долготе было 42 минуты к Востоку, от настоящей. Разность весьма мало значущая в толь продолжительное плавание, а потому все долготы, в сем описании упомянутые, исправлены многократно прежде взятыми лунными расстояниями и по оказавшемуся ходу хронометров в Порт-Жаксоне. В седьмом часу убавили парусов; небо вокруг нас покрылось облаками и предвещало ночь бурную, по чему я удалился на несколько миль к Югу, а с рассветом следующего дня поставил все паруса и взял курс к NO. В 11 часов [275] усмотрели мыс Тасмана на N 17° W; в полдень он был от нас на N 41° W, в расстоянии 55-ти Миль. В час по полудни, когда мы находились на меридиане мыса Пиллера, к Югу от онаго, в расстоянии 54-х миль, по взятой высоте для поверения хронометров, оказалась таже погрешность в высоте, т. е. 42 минуты.

Марта 27

27-го Марта с наступившим прекрасным днем, труды, опасности и беспокойства наши все миновались, и действительно день был так хорош, что во время всего плавания нашего от Бразилии, такого мы не видали. Удовольствие наше могут представить себе только те путешествователи, которые совершили плавание, подобное нашему, видели утесистые и вечным снегом покрытые скалы и берега Петра Перваго и Александра Перваго, и потом увидели плодоносные берега земли Вандимена, покрытые прекрасною зеленью. Участником радости нашей может быть только тот, кто в продолжении почти четырех с половиною месяцев подвержен был непрестанному холоду и сырости, при 3-х и 4-х градусах мороза, и теперь наслаждается теплотою до 13-ти градусов. Казалось, что Южная оконечность Вандименовой земли, поставлена пределом бурям и огромному волнению, с коими в продолжении последняго времени мы так часто боролись.

Марта 28

28-го в широте 40°26’, долготе 150°53’, по среднему из многих азимуфов, склонение магнитной стрелки оказалось 10°26’ Восточное. На другой день по наблюдениям в полдень, мы были в широте 37°32’, долготе 151°39’ и удостоверились, что течение увлекло [276] нас в последние сутки 24 мили на NO 37°. В первом часу сделался штиль и продолжался до полуночи, а потом, к удовольствию нашему, задул тихий ветерок от SO, и мы направляя курс к Северу, мечтали на другой день быть уже в Порт-Жаксоне; но около 7-ми часов вечера ветр перешел к N, и лишил нас сей надежды. Противный Северный тихий ветр продолжался до 9-ти часов вечера следующего дня, и тогда, после кратковременного штиля превратился в Южный, и мы опять взяли курс к N.

Апреля 2

На рассвете 2-го Апреля, усмотрели берег Новой Голландии на N 55°W. Я заключил, что берег сей мыс Георгия близ залива Джарвиса. В 8 часов приближась к оному на расстояние 14-ти миль, в сем заключении удостоверились, ибо чрезвычайно приметный мыс Перпендикулярный, виден был на N 51° W. Течение, которое шло к N и NO, в близости берегов Новой Голландии, принимает почти совершенно противное направление и в предпоследние сутки было 33 мили на SW 19°, а сего дня по наблюдению в полдень оказалось, что в последние сутки увлекло прямо на S З7 миль; имея мысы Перпендикулярный и Георгия в створе на S 55° W, мы находились в расстоянии от перваго на 6 миль; широта места вышла 35°00’21’’, долгота 151°03’30’’.

Южный ветр с полудня начал стихать, и к 8-ми часам вечера обратился в штиль. Ночью, находясь против Красной оконечности, так названной Капитаном Куком в первое его путешествие, видели временем на берегу огонь, вероятно разведенный дикими [277] Ново-Голландцами, ибо в сих местах не было Английских селений.

Апреля 3

Следующего утра в широте 34°27’. долготе 151°13’3. склонение магнитной стрелки по многим азимуфам, оказалось 9°20’ Восточное, а пред сим по амплитуду выходило 9°6’; глубина по лоту была 70 сажен, грунт белый песок. В полдень Южный мыс при входе в порт Жаксон, виден был на N 21° W, в расстоянии 20½ миль; ветр задул тихий от NO, и мы легли правым галсом к берегу. Пришед на глубину 35-ти сажен, поворотили, и в сие время мыс Банкса и Красная оконечность, находились в створе на S 25° W.

Переменные тихие ветры, штили, и течение действовавшее к Югу, причиною что мы достигли к Порт-Жаксону не прежде ночи 6-го числа и тогда немного пройдя упомянутые мысы, при сделавшемся безветрии положили якорь в внутренности залива на глубине 17-ти сажен, грунт был белый песок. В сие время, вновь построенный прекраснейший маяк находился от нас на S 20° W, в двух милях. В 8 часов следующего утра при NW ветре и приливе снялись с якоря и лавировали в заливе до 2½ часов по полудни; внезапно переменившийся ветр доставил нам удовольствие вскоре бросить якорь вблизи шлюпа Востока, но мы еще не успели стать на якорь и имели уже вящшее удовольствие увидеть Капитана Беллинсгаузена. Он приехал ко мне на шлюп и сказал, что прибыл в Порт-Жаксон только за 6 дней пред нами и что все под начальством [278] его состоящие Офицеры и нижние служители в лучшем здоровье, нежели были, когда отправились из Кронштата. При вторичном осмотре всех матрозов на шлюпе Мирном я нашел их также здоровыми, исключая одного, который был ушибен, что препятствовало ему иметь нужное движение и вероятью было причиною синих пятен на его ногах. Сохранение здоровья в толь влажном и холодном климате, в море, требующем частаго присутствия на открытом воздухе, достойно особенного внимания мореплавателя.»

Сим оканчавается донесение Капитана Лазарева.

С шлюпа Мирнаго палатки поставили подле наших. Лазарет, кузница, скот и все лишние материалы были туда же свезены. Г. Лазарев весьма заботился скорее починить фор-штевень на шлюпе, поврежденный во льдах. Для сего тотчас отправил своих мастеровых осматривать лес и приискать хорошее дерево, но труды были напрасны, ибо по близости города потребных для сего деревьев нет. Хотя весь лес крупный, но как растет на каменном грунте, то сердцевина почти у всех деревьев выгнила, однако же они слишком крепки и тяжелы для приделывания к сосновым деревьям из коих построен шлюп Мирный. Из лесов, растущих в Новой Голландии, дерево Сидер самое удобное и мягкое для кораблестроения; мы употребили оное для заделки повреждений.

Апреля 15

С позволения Губернатора, Г. Лазарев ввел шлюп Мирный в первый залив по Западную сторону наших палаток, и поставил оный при большой воде [279] носом на мель, а когда вода убыла и поврежденное место оказалось наружи, тогда увидели, что грев на 4½ фута вовсе измочален в щепу. Для скорейшаго окончания работы я дал в помощь тиммермана и плотника; последний был также хороший брызгас. 16-го починку около фор-штевня кончили и шлюп оттянулся с мели. После сего Г. Лазарев вышед на рейд, занимался приуготовлением шлюпа к вступлению под паруса.

Облегчив, сколько можно, носовую часть шлюпа Востока, 13-го кончили починку меди в подводной части; на степсе у бушприта оказалась трещина, его подкрепили толстыми железными обоймами с обеих сторон, и уперли сзади двумя длинными кницами наискось. Я полагал, что с сим подкреплением степс будет наверно крепче всякого новаго, за которым работы много, да и лесу к сему годного и потребной величины, в близости нас, равно и в Адмиралтействе, не было.

Пользуясь гостеприимством и благоприязнию Г. Губернатора, Г. г. Заводовский, Лазарев и я, мы втроем поехали в его карете, прочие в гиках и на катере, в город Парамату, отстоящий от Сиднея в 15-ти милях.

Дорога была прекрасная, по обеим сторонам видны домики, селения и труды рук человеческих. Приближаясь к городу Парамате, мы видели, что все холмы и возвышения отложе, и по тому удобнее для заселения и обработывания пашен и проч. Леса состоят из крупных, редко растущих деревьев, так что повсюду [280] между ими можно ездить в карете. Город Парамата расположен правильно на плоской лощине, при реке того же имени; улицы широкия, равные, проведенные перпендикулярно; домы по большой части деревянные, чистые, с садами или огородами к улице, что освежая воздух в городе, придает оному приятную сельскую наружность. Некоторые жители вместо деревянных домов уже строят каменные.

Мы проехали городом прямо к Губернатору; он принял нас весьма приязненно, водил по саду, показал дом, привел в верхний этаж, расположенный для принятия гостей и назначил Г. г. Заводовскому, Лазареву и мне, каждому по особой горнице, а Астроному Симанову и Живописцу Михайлову обоим вместе одну, примолвя: науки и художества должны быть в самой близкой связи. Прочие Офицеры приуготовляли себе ночлеги в трактирах. Мы пробыли у Губернатора три дня. Дом его не велик, в два этажа, стоит на возвышенном месте и окружен садом; выстроен первым приехавшим сюда из Англии Губернатором Филипсом.

После завтрака мы пошли прогуливаться в городе с Губернаторским Адъютантом Поручиком Макварием. Он нам показал госпиталь и каменную, почти готовую казарму для Офицеров и солдат, куда женщины собираются только днем на работу; оне прядут и ткут сукна для преступников, которые употребляются в общественную работу для Правительства. Ночью женщины расходятся по домам в городе. [281] Сие обстоятельство было поводом здешнему Пастору Г. Марздену, написать несколько представлений в Англию к обвинению Губернатора, что он не старается прекратить зла, происходящего от сего распутства, и построить для того новую большую факторию, где женщины, по окончании работ своих, могли бы оставаться на ночь и быть заперты. Представление Г. Марздена уважено.

Между тем Г. Губернатор Макварий давно уже предполагал построить таковую факторию и основание было сделано, только с тою разностию, что она назначена для однех женщин незамужних, имеющие мужей должны на ночь отправляться домой. Г. Макварий величайшею деятельностию и безкорыстием, пленил сердца всех жителей, которые говорят об нем с большою похвалою.

Из женской фактории мы вошли в заведенное Г. Губернатором училище для девочек, дочерей природных жителей Новой Голландии. Оне одеты чисто, учатся читать, писать, рисовать и шить; по совершенном окончании учения свободны и могут выходить замуж за Европейпев по взаимному желанию. Есть также училище для мальчиков, природных жителей в Новой Голландии.

Нам рассказывали, что весьма затруднительно уговорить отцов, чтоб они поручали детей для воспитания в сии благодетельные училища. Привычка к свободе и кочующая скудная их жизнь, в климате благорастворенном, кажется им драгоценна; сему подобно в России, в суровом климате, скитающиеся Цыгане; не меняют беспокойной жизни своей на постоянное и [282] покойное пребывание, избрав климат по желанию от 71° до 42° Северной широты.

Далее мы достигли к реке Парамате, так названной природными жителями; перешли чрез плотину, устроенную для удержания воды во время засухи, чтоб и смешивалась с морскою водою во время приливов. Мы потом пришли к новому строению, которое уже подводили под крышу. Строение сие назначено быть местом пребывания ссылочных женщин, за разные преступления из Англии ежегодно присылаемых. Вышеупомянутая суконная фабрика переместится в сие же строение.

День был особенно жаркий, переходы велики, мы устали и были весьма довольны, когда возвратились домой. Гостеприимный наш хозяин стаканом мадеры с водою подкрепил силы наши.

Апреля 17

В следующий день в 8-мь часов, после завтрака, Г. Губернатор пригласил меня с собою прогуляться в карете по Виндзорской дороге; для всех Г. г. Офицеров наших были приготовлены верховые лошади. Дорога сия прекрасно выравнена, на отлогих возвышенностях видны сельские домики с садами, подле коих засеянные поля; леса местами вызжены, чтоб землю приуготовить к посеву. В сей дикой стране мы встречали ум, вкус и труды Европейцов. Стада белых какаду, с резким криком пересекали нам дорогу; с дерева на дерево порхали маленькие птицы, называемые прекрасными певцами, увеселяя нас своим пением; красные лори, распестренные розетки и отличной красоты Синегорские [283] попугаи, сидели попарно и стадами на деревьях. Проехав семь миль, Г. Губернатор, заметя усталость непривыкших к верховой езде моряков наших, приказал поворотить назад.

По прибытии домой, несколько отдохнув, мы прохаживались с супругою Г. Губернатора в саду. Задний сад ограничивается с одной стороны, полукруглым, довольно крутым, деревьями обросшим косогором, на поверхности коего находится алея, из вновь посаженных и обстриженных лимонных дерев, вышиною в три с половиною фута. Подле забора, окружающего сад, растут пушистые, наполненные желтыми цветами мимозы. Деревья сии служат саду большим украшением; под косогором выравнено место, на коем изредка посажены фруктовые деревья и огородные овощи. Из Европейских фруктовых растений видны здесь яблони, грушевые, персиковые деревья, смородина, крыжовник, клубника и малина. Другая сторона сада прилегает к реке Парамате. Из сего сада мы перешли во второй, называемый Английский, находящийся пред домом. Прогуливались по извилистым дорожкам, между апельсинными, померанцовыми и лимонными деревьями, на каждом из коих представлялось несколько периодов их произведений; зрелые желтеющиеся фрукты, вовсе зеленые, сильно ароматный белый цвет, и наконец пупочки. Как ни разительна сия прекрасная цветущая природа, но чрезмерно знойный климат, солнечный жар и самый аромат, невольно побуждают мысленно обратиться и вспомнить приятный прохладный весенний вечер [284] отечества нашего, в березовой или липовой роще, коих запах касается только слегка чувствам.

Апреля 18

По утру мы были у Г. Кинга Лейтенанта Королевско-Английской службы. Он командует небольшим военным Тендером, и находится здесь для приведения в известность всех изгибов Северного берега Новой Голландии и земли Вандимена. Г. Кинг одну половину уже обозрел, теперь остается ему обойти другую. Новая Голландия может хвалиться, что столь важное дело возложено на родившагося и воспитанного в сих новых селениях. Г. Лейтенант Кинг сын Филиппа Гидлея Кинга 10 бывшаго Начальника и Коменданта колонии на острове Норфольке, родился на сем острове и воспитан в сей пятой части света. В обхождении приятен, предупредителен, и имеет обширные сведения.

В Воскресенье мы пошли с Губернатором в церковь. Все жители города Параматы и окрестностей благоговейно молясь о будущем, благодарили Бога за прошедшее. Пение сопровождалось хором духовой музыки. С книжками в руках, с обращенными взорами к небу, пели дети природных жителей, обучающиеся в вышеупомянутом училище. Все девицы были одеты скромно в белое платье. Английское воспитание переобразовало их нравственность и образ мыслей; одне только черные лица остались доказательством их происхождения. [285]

Губернатор обедает не ранее шести часов; почему имея еще время, повел нас прогуляться в лес. Показывал искривленные, наклонные, изрытые дождями прежния дороги, самою природою образованные. Сии неудобопроходимые дороги затрудняли сообщение одного селения с другим. Дабы взаимные их избытки не оставались бесполезными, и чтобы уделить оных в недостаточные селения, которые получали потребное им за весьма дорогую цену, благомыслящий начальник Г. Макварий, сделал удобно проходимые дороги и поправил все прочия. В торговые дни, ныне на рынке в Сиднее, можно найти все излишества других селений, ибо из оных привозят лишнее на продажу потому что в сем городе жителей больше, нежели в других, сверх того приходит много кораблей, которые все нуждаются в съестных припасах; каждый поселянин надеется продать произведение трудов своих дороже, и в замену купить вещи необходимые, или для роскоши привезенные из Китая, Восточной Индии и с мыса Доброй Надежды.

Апреля 19

В Понедельник, поблагодарив Г. Губернатора и его почтеннейшую супругу, за их особенное внимание и гостеприимство, мы возвратились на шлюпы по реке Парамате, на гичке. В Парамате прилив и отлив; течение было тогда нам попутное и мы весьма скоро шли. При самом городе река узка и перегорожена плотиною, дабы от прилива с моря, вода речная не смешалась с морскою, и не была солона; сею водою пользуются все жители. При выезде за город, на левой стороне, на [286] крутом берегу, коего уклон выравнен и покрыт приятною зеленью, построено прекрасное двух-этажное здание с двумя флигелями, для женского сиротского училища. Сама Госпожа Маквари приняла на себя труд быть покровительницею сего похвального человеколюбиваго заведения. После случившейся некоторой неприятности, Господин Маквари не позволяет никому посещать сие училище, и мы не домогались посмотреть оное. В сем заведении обучают читать, писать, закону Божию, Арифметике, рисовать и разным рукоделиям. Проезжая далее, мы увидели, что река становится шире, по берегам построены домы, при коих апельсинные и лимонные рощи. Деревья сии завезены в Новую Голландию и произрастают весьма хорошо. Далее, почти на средине дороги от Параматы к Сиднею, на левой руке, находятся красивые, пологие, обработанные поля, засеянные пшеницею и проч. Поля сии названы Марсовым полем, потому что земля отдана была первым приехавшим в Новую Голландию солдатам в 1788-м году. На правой стороне реки видны домы фармеров и завод солеварной. Остальная половина берега не представляет ничего приятного для зрения; видны по сторонам одни утесистые берега из песчаного серо-желтаго камня, покрытые тонко-желтоватою песчаною землею. Камни сии к воде совершенно голы, верьх берега оброс крупным лесом, но большая часть оного обозжена природными жителями, которые скитаются иногда по лесам, промышляя себе дневную пищу; обозженный лес придает берегу вид весьма дикий и унылый. [287]

Мы заехали к пивовару, живущему у реки Параматы; я ему заказал привезти несколько боченков пива и капусты, что он в следующий день исправно исполнил.

По возвращении на шлюпы, мы нашли, что приуготовление оных к вступлению под паруса шло успешно. Мы ежедневно ездили на Северный берег, где на мысе устроена была наша обсерватория и Адмиралтейство. Не далеко от сего места в лесу, расположился с своим семейством Бонгарии. Мы не редко прогуливаясь, заходили к нему. Хотя он себя называл Королем сего места, и имел титло Chief of brocken bay, однако ж дворец его не соответствовал сему знаменитому титлу, ибо состоял из одной полукруглой стены вышиною от 4-х до 5-ти фут, сделанной из свежих сучьев; стена сия всегда становится по ту сторону, откуда идет холодной ветр или дурная погода; кровлею жилищу Бонгария служит небесный свод. Мущины и женщины были наги, исключая некоторых укутанных байковыми одеялами. Кто из них в состоянии, тот покупает табак; перед ними всегда дымится огонь, для которого употребляют сухия сучья. На сем огне жарят рыбу со всею внутренностью и жадно пожирают; они также едят ракушки, раки и всякого рода животные, птицы, змеи и гады, которых по лесам промышляют.

В нашу бытность цвело множество дерев из породы Банксов. Женщины ходили по лесам, сбирали цвет оных и клали в большие кошельки, из древесных волокон сплетенные, приносили домой и из цветов высасывали сладкие частицы; иногда положа их в [288] корыто в свежую воду, выжимали сладкий сок и выбрасывая оставшия шишки, пили сию сладкую воду. Вероятно она питательна.

Губернатор Макварий, желая отвратить жителей Новой Голландии от кочевания и приучать их к одному постоянному жилищу, подарил Бонгарию в заливе Брокен-бай нарочито устроенный домик с садом, наименовал его Начальником сего места, повесил ему на шею медный знак с надписью: Начальник в Брокен-Байе. Но волшебные сладости, т. е. крепкие напитки и табак, к коим жители пристрастились, сильнее всех приятностей, постоянной, изобильной и покойной жизни, и заманивают их всегда к окрестностям города Сиднея.

Бонгарий имеет для своей семьи лодку, которая ему подарена от правительства; другие из Ново-Голландцев получили также лодки от жителей города Сиднея с договором, чтоб ежедневно отдавали часть изловленной рыбы. На сих лодках они выезжают ежедневно к выходу из Бухты в море, удят рыбу и спешат в город, дабы отдать условленную часть; остальную же пропивают или меняют на табак.

При возвращении из города в свои жилища на Северный берег, им надлежало ехать мимо наших шлюпов. Каждый вечер возвращались пьяные, с ужасным криком, угрожали друг другу, а иногда брань их оканчавалась дракою.

Они также промышляют себе рыбу со скал при береге находящихся, имея в руке из стебля дерева, [289] называемого гуми-плант, длинную пику, которая оканчивается на подобие вил; к концам сих вил укреплены острые косточки с зазубринами; а как стебель гумми-планта длиною недостаточен, то наставляют другим таковым же стеблем, связывая их вместе на крепко волокнами из древесной коры и чтобы соединить крепче, засмаливают смолою из разных дерев.

Из сих же волокон, называемых Англичанами Strio wood, они вьют веревки для связывания своих челноков, служащих доказательством, сколь далек сей народ от способности примыслить к лучшему. Содрав кору с дерева в 11, 12 и более футов длиною, шириною в 3 и 3½ фута, сгибают оную, чтоб была плоска, отступя несколько от конца коры, ставят распорки, а самые концы связывают вышеупомянутыми веревками. В такой плохой лодке разезжают по заливам, и на лодке всегда разведен огонь.

Однажды по утру Бонгари заехал на шлюп, чтоб променять рыбу на бутылку рому. На вопрос мой, кто тебе проломил голову? Он равнодушно отвечал: мой народ, быв пьян. Из сего видно, какую он власть имеет над так называемом своим народом.

Мы из любопытства пошли ночью посмотреть, каким образом приятели наши располагаются на ночь и как они спят. При приближении нашем верная их собака залаяла, они тотчас проснулись; увидя нас Бонгари встал и подошел к нам, а прочие оставались в том же положении, как лежали. Тлелось несколько огней, [290] между которыми они спокойно спали, мужчины не отдельно от женщин, огонь грел каждаго с двух сторон, группу сию составляло семейство Бонгария.

Природные жители Новой Голландии, роста средняго, худощавы, особенно ноги и руки очень сухи, голова по соразмерности роста велика, цвет тела несколько светлее Арапов, волосы курчавые, носы широкие, по большей части загнуты как у попугаев, рот велик и губы толсты. У некоторых отрезаны мизинцы на левой руке.

Они рассказывают, что странному сему обыкновению причиною мнение будто мизинец мешает наматывать рыбью уду, и потому оный в малолетстве отрезывают. Тело их местами изчерчено параллельно и намарано красною краскою; по лицу и телу проводят белые полосы; сквозь средний носовой хрящ продевают кусок дерева. Когда ходят в лесу, всегда вооружены пикою из стебля гумми-планта.

По желанию моему, Бонгари доставил мне употребляемые природными жителями оружия, щит, копье и трезубец для битья рыбы; все сии вещи срисованы (смотри в Атласе под № 22). Они также доказывают, что жители Новой Голландии несколькими веками отстали от прочих островитян Южного моря.

Глупость Ново-Голландцев и неискуство в рукоделиях, кажется некоторым образом происходят от чрезвычайного пространства занимаемой ими земли, от недостатка в многолюдных обществах, от редких взаимных сношений с соседами, от достаточного продовольствия которое приобретают без напряжения ума [291] и больших трудов, без всяких препятствий со стороны климата и соседей. Сии причины, останавливают просвещение природных жителей сей обширной страны.

Апреля 20

К общей нашей радости, признаки цынготной болезни у двух матрозов наших изчезли. Свиньи и бараны еще скорее от той же болезни облегчились. Опухоли и багровый синий цвет на их ногах прошли, и мы должны были держать их на привязи, чтобы не убежали в лес.

Г. г. Офицеры ежедневно ездили на берег, более на Северную сторону в лес на охоту, откуда всегда возвращались, имея охотничьи сумки полные разными настреленными птицами, между которыми по большей части находились особенно красивые попугаи, перепелки, разные зимородки, из коих больших, величиною в галку, называют здесь Королевскими рыболовами (king Fischer), прекрасные певцы и другие.

По приближении к окончанию работ на шлюпах, мы послали служителей на Северный берег, мыть все белье и платье и часто посылали их в баню, разделяя обыкновенно всех на две части.

Маия 6

Предположив по совершенном изготовлении шлюпов, тотчас вступить под паруса, я велел перенести с берега обсерваторию и все инструменты по разным мастерствам, прежний и ныне заготовленный скот и птицы.

Место нашей обсерватории, как выше упомянуто, находилось на Северном береге порт Жаксонского залива, на мысе прямо против залива Сиднея. [292]

Широта обсерватории:

Средняя из 5-ти выводов по наблюдениям около полудня — 33°51’12’’, S.

Средняя из многих высот полуденных — 33°51’08’’.

Л. Заводовским из 12-ти наблюдений при обсерватории — 33°51’24’’.

Долгота, определенная мною из 125-ти расстояний луны от солнца — 151°16’58’’, О.

Заводовским из 125-ти расстояний — 151°23’28’’.

Штурманом Ильиным из 120-ти расстояний — 151°16’54’’.

Склонение компаса:

На Востоке — 8°3’0’’.

На Мирном — 8°28’8’’.

Полная вода чрез 9 часов 2 минуты по пришествии луны на меридиан.

Самое большое возвышение воды было 4 фута 5 дюймов, 17-го Апреля и 5-го Маия в полдень.

Большой Арнольдова хронометр № 518, был впереди средняго времени 2 часа 17’16’’, 79. В сутки уходил 5’10’’.

Барода хронометр № 922, впереди средняго времени 1 час 13’20’’, 79 В сутки отставал 10’31’’.

Малый Арнольдов хронометр впереди средняго времени 2 часа, 30’53’’, 79. В сутки уходил 6’8’’. [293]


Комментарии

8. По приезде на военное судно Генерал-Маиора, караул выходит во фронт при Офицере. При отдании чести бьют одну дробь, и при отъезде караул делает тоже; когда отваливают от борта, матрозы разбегаются во фронт по реям, откуда по команде кричат три раза ура, после равного ответа, еще кричат, ура два раза, и по последнему слову с судна производят семь пушечных выстрелов для салюта Генерал-Маиору, Генерал-Лейтенанту девять, а полному Генералу одиннадцать выстрелов.

9. Ныряющих птиц видели мы по близости островов Южной Георгии, Новой Зеландии и Маквари. Неподалеку от последняго, одну такую птицу застрелили и тогда только уверились, что то необыкновенные нырки, которые несколько похожи на бурных птиц.

10. В 1788 году 12 февраля Г. Гидлей Кинг определен Начальником на остров Норфольк.

Текст воспроизведен по изданию: Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света в продолжении 1819, 20 и 21 годов, совершенные на шлюпах Востоке и Мирном под начальством капитана Беллинсгаузена, командира шлюпа Востока. СПб. 1831

© текст - Беллинсгаузен Ф. Ф. 1831
© сетевая версия - Strori. 2014
© OCR - Бычков М. Н. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001